Текст книги "Апраксин двор (СИ)"

Автор книги: Валерий Пылаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 35

Дела определенно обретали крутой оборот. Пожалуй, даже круче того, что я ожидал: после поражения на дуэли Грозин просто обязан был отомстить, но никто и подумать не мог, что это случится так быстро. Видимо, с помощью целителей родовой Талант сработал на ура – если уж его благородие не только остался в живых, но и нашел в себе силы строить новые козни.

И еще какие – на этот раз барон не разменивался по мелочам и не рисковал, а действовал наверняка. Жестко, наглядно и, надо признать, весьма эффективно: один взрыв буквально обезглавил нашу компанию. Конечно, с торговыми делами кое-как справятся поверенные, у меня уже появились знакомства и в высшем свете, а дед Федор с самого своего приезда в столицу стал боевым командиром сибиряков, но слишком уж многое держалось на авторитете и связях покойного Кудеярова.

И трепыхаться без этих связей мы сможем недолго – ровно столько дней, сколько потребуется Грозину снова заручиться поддержкой покровителей, посетить все высокие кабинеты и купеческие сходки. А потом нас просто выкинут – из с Гутуевского острова, и с Апраксина двора, и вообще отовсюду. Отберут то, что можно отобрать. И в конце концов убьют, выловив по одному. Может, и не сразу, но такой исход неминуем: Кудеяров наверняка успел скопить изрядные капиталы в твердой валюте, а дед Федор запросто соберет хоть целую роту сибиряков, но без поддержки сверху все это мало чего стоит, и ресурсов на продолжительную войну у Грозина и стоящих за ним аристократов все-таки больше – неизмеримо.

Уже завтра о гибели Кудеярова станет известно всем, и его товарищи, партнеры и просто должники поспешат присягнуть на верность новому хозяину. Люди начнут разбегаться, торговля полетит под откос, а Грозин примется планомерно и уже без особой спешки давить нас везде, где только можно… Но этот день он скорее потратит на то, чтобы как следует отметить грядущие победы. Зализать раны, отлежаться после дуэли – а то и вовсе собрать свою шушеру и устроить праздник.

А значит, у нас остается единственный шанс: ударить в ответ прямо сейчас, сегодня, когда никто даже не подумает, что мы вообще способны действовать. Что нам и без Кудеярова под силу всего за несколько часов не только собрать и вооружить маленькую армию, но и заручиться какой-никакой поддержкой властей. И проблемы с первым пока еще не успели проявиться и вылезти во всей красе, то помочь мне со вторым во всей столице мог всего один человек.

Тот самый, что прямо сейчас сидел напротив и буравил меня взглядом, в котором удивления и недовольства было примерно поровну.

– Да уж, наглости тебе не занимать. – Геловани едва слышно усмехнулся и покачал головой. – И хитрости, судя по всему тоже – если уж прямо сюда пропустили… Что ты такое сказал постовому?

Его сиятельство с самого начала перешел на «ты» – хотя прежде всегда обращался ко мне, как подобает по этикету. То ли пытался таким образом свое возмущение, покарать за нарушение регламента и указать зарвавшемуся гимназисту его место, то ли ненавязчиво намекал, что этот разговор будет неформальным. Можно сказать, личным – и уж точно не для протокола.

Второе меня устраивало целиком и полностью. Впрочем, никаких иллюзий по поводу сохранения беседы в секрете я не питал: правило «держать язык за зубами» определенно касалось только меня, а Геловани вполне мог доложить, куда следует. И пришить к делу любое мое неосторожное слово, не говоря уже действиях.

– Вас интересует, как я сюда попал? А это имеет значение? – Я пожал плечами. – Преданность стране и короне открывает любые двери, ваше сиятельство.

– Знаешь, некоторые двери открывать вообще не положено… Ладно уж, присаживайся. Если его преподобие Антон Сергеевич не слишком приукрасил твои подвиги и умения, ты явно не из тех, кто станет заявляться и болтать без надобности.

Геловани вел себя нарочито-спокойно и даже слегка развязно, но я все-таки почувствовал исходившую от него тревогу: вряд ли хоть кому-то из посторонних, даже самым высокопоставленным и обладающим громкими титулами, дозволялось являться в этот кабинет – да и вообще во все крыло Зимнего дворца, где разместилась тайная полиция. А я вдруг возник на пороге без предварительного доклада, миновав и гвардейца на воротах, и еще неизвестно сколько видимых и не очень преград. Статскому советнику при такой должности определенно полагалось задуматься – и его сиятельство наверняка это сделал.

Но если мое внезапное появление и встревожило Геловани, внешне это не отразилось никак: он умел держать себя в руках и не дергаться – да и наверняка уже сотню раз видал что-то пострашнее чересчур прыткого и талантливого юнца. И пусть мой визит и был вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых правил – теперь ему оставалось только делать вид, что все идет именно так, как следует.

В самом деле – не топать же ногами, возмущаясь на весь Зимний?

– Благодарю, ваше сиятельство. – Я кивнул и опустился в кресло напротив. – И прошу извинить меня за неподобающее поведение. Поверьте, мне и в голову не пришло бы потревожить человека вашего положения без особой на то надобности.

– Ближе к делу, Владимир, – хмуро отозвался Геловани. – Время проявлять учтивость у тебя было до того, как ты переступил порог дворца. А теперь его нет.

– Прекрасно понимаю – как и ваше недовольство, – вздохнул я. – И также понимаю, что после того, что я скажу, его станет куда больше… Но особого выбора у меня нет. Итак, я здесь для того, чтобы предложить вам сделку, Виктор Давидович.

– Да уж… А я-то думал, что удивиться еще сильнее я уже не смогу. – Геловани сцепил пальцы в замок и подался вперед. – Но ты превзошел сам себя. Браво. Сделка… Я что, по-твоему, похож на торгаша?

– Ничуть, ваше сиятельство. – Я для пущей убедительности помотал головой. – Если желаете, мы можем назвать это договором или соглашением – если уж вам так не нравится слово. Сути это, конечно же, не изменит, но…

– Достаточно. – Геловани поднял руку, выставив ладонь вперед. – Скажи мне только одно, Владимир: что должно помешать мне вышвырнуть тебя вон прямо сейчас?

– Хм… Как насчет любопытства? – улыбнулся я. – Не возьмусь утверждать, что я сделал для нашего дела так уж много – но, смею надеяться, достаточно, чтобы выслушать меня до конца.

– Пожалуй. – Геловани медленно кивнул. – Признаться, мне и правда интересно, что же такое ты сможешь мне предложить.

– Информацию. Кое-что о нитсшестах и таинственном злодее, которого никак не может поймать ни тайная полиция, ни Орден Святого Георгия. – Я облокотился на стол. – Готов даже обещать, что он будет в ваших руках еще до конца месяца.

– Весьма… смелое утверждение. – Геловани прищурился. – Не могу не полюбопытствовать – откуда же взялась эта самая информация?

– У меня есть свидетель, – ответил я. – Надежный человек, чьему слову можно верить. И он будет полностью в вашем распоряжении – как только вы выполните мои условия.

– Условия? Речь идет о деле государственной важности… И о человеческих жизнях! Кем надо быть, чтобы утаивать подобное ради собственной выгоды?

Геловани отчаянно переигрывал: видимо, сам даже на мгновение не поверил, что его пламенная отповедь повлияет на меня хоть как-то. Скорее попытался надавить по старой привычке – или просто на авось.

– Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли, Виктор Давидович. – Я чуть опустил голову, старательно изображая смирение. – У меня и в мыслях не было торговаться! Мой долг как дворянина помогать вам и Антону Сергеевичу – но неужели я не могу рассчитывать на вашу помощь?

– Взаимные услуги. Ты мне – я тебе. Это и называется «торговаться», Владимир – если мне не изменяет память, – усмехнулся Геловани. – Впрочем, какая разница? Просто скажи, чего ты хочешь. Денег? Орден? Или, может быть, место при дворе его величества?

– Нет. К моему же глубочайшему сожалению, ваше сиятельство. Все это мне бы и так предложили за верную службу стране и короне – рано или поздно. Я здесь не для того, чтобы просить о награде. – Я сделал драматическую паузу, набрал в легкие воздуха и закончил: – Мне нужно, чтобы сегодня в полночь на Коломенском острове не было ни одного городового. И чтобы они не появлялись там до двух часов ночи – что бы ни случилось.

– Господь милосердный! Что ты такое задумал⁈

– Этого я вам сказать не могу, – отозвался я. – Но даю слово – любое мое действие так или иначе послужит на благо стране и короне.

– Ты хоть представляешь, о чем просишь? – Геловани ужене пытался изображать снисходительность или невозмутимость. – Как вообще можно подумать, что кто-то на моем месте пойдет на такое⁈

– Вы молоды, но уже в чине статского советника. Подозреваю, его величество доверяет вашему сиятельству расследование самых деликатных дел – и наверняка предоставил соответствующие полномочия. – Я чуть понизил голос. – И если уж вы достигли таких высот, то наверняка знаете, что мир не делится на черное и белое. И иногда для достижения благих целей приходится использовать весьма сомнительные методы. Едва ли я ошибусь, сказав, что вам приходилось заключать соглашения куда более опасные и…

– Не сиди ты сейчас прямо здесь, я бы подумал, что со мной говорит не безусый юнец, а человек, проживший лет сорок, не меньше… Да, ты прав, черт побери – мне приходилось! – Геловани нахмурился, закусил губу и зачем-то покосился на дверь. – Но никогда я еще не шел на сговор с гимназистом!

– Что ж, все когда-нибудь случается в первый раз, ваше сиятельство. – Я пожал плечами. – Подумайте сами, какие перспективы это откроет перед нами обоими. Того, кто поймает убийцу сиятельных князей, ждет не только награда и новый чин, но и слава, которой позавидуют даже особы императорской крови. Вы возглавите департамент полиции, а может, и министерство!

Брошенные мною зерна упали на благодатную почву. Всего моего Таланта едва ли хватило бы обмануть или убедить Геловани, но его сиятельство был немыслимо тщеславен – иначе едва ли занял бы свое положение в неполные сорок лет. И наверняка не собирался засиживаться в этом кабинете и метил выше. Однако для следующего классного чина выслуги по годам было уже недостаточно – требовались особые свершения.

К примеру – поимка преступника, подобного которому столица еще не видела.

– И все же ты просишь невозможного, – вздохнул Геловани. – Даже будь у меня полномочия приказывать полиции в городе напрямую, я даже представить не могу, как…

– Сообщите о преступлении где-нибудь рядом. Наврите про рабочую забастовку и отправьте городовых на Сенную площадь… Подключите Дельвига, в конце концов – он перекроет мосты и улицы из-за Прорыва. – Я махнул рукой. – Я без труда назову вам хоть десяток способов избавиться от полиции, а вы наверняка знаете втрое больше.

– Я бы предпочел знать, что именно ты задумал, – проворчал Геловани. – Точнее – чего именно мне будут стоить твои выкрутасы. Если хоть одна душа…

– Никто. И никогда, ваше сиятельство.Слово дворянина. – Я положил ладонь на грудь. – Что бы я ни делал и чем бы это ни закончилось – ваша помощь останется тайной. Нам не составит труда выставить все самым обычным совпадением. И обещаю, я не…

– Полчаса. – Геловани посмотрел мне прямо в глаза. – У тебя будет полчаса – и ни минутой больше.

– Полчаса, – послушно повторил я. – Полагаю, этого достаточно. И если вдруг что-то пойдет не так…

– Я буду все отрицать, – закончил вместо меня Геловани. – Впрочем, надеюсь, тебе все-таки хватит ума не болтать. Но если ты хотя подумаешь втянуть меня в свои делишки…

– Можете не объяснять, ваше сиятельство. – Я рывком поднялся со стула. – При всем уважении – я что, по-вашему, похож на идиота?

– О нет. Ты похож на наглеца, авантюриста и самого амбициозного и хитрого сукина сына из всех, кого я когда-либо встречал. – Геловани нервно усмехнулся. – Но никак не на идиота. Иначе я бы уже давно выставил тебя за дверь.

Глава 36

– Эй, постой, любезный. – Я поймал шагавшего навстречу городового за локоть. – Куда спешишь? Или стряслось чего?

– Пусти, барин, не до тебя сейчас. – Здоровяк с лихо закрученными кверху усами отстранился, высвобождаясь из моей хватки. – Велено на Покровский идти, а чего уж там – не сказали.

– На Покровский, говоришь?

Я мысленно представил себе карту этой части города. Похоже, городового отправили аж за Екатерингофский канал, и пройти ему предстояло еще где-то с километр.

Хорошо, обратно так сразу не прибежишь – даже если захочешь.

– Туда, туда, барин. А ты бы не гулял на ночь глядя. Если нашего брата куда гонят – значит, точно беда какая-то. Или бомба, или поножовщина, как весной на Апраксином дворе. Или Упыри опять кого загрызли. – Городовой нахмурился и полез в карман кителя – видимо, за папиросами. – Ступай-ка домой лучше. Чует мое сердце – что-то нынче будет этакое.

Еще как будет. До назначенного мною срока осталось еще чуть ли не полчаса, но Геловани уже начал действовать: я встречал уже третьего служителя закона, и все они спешили в сторону Аларчина моста. Да и гражданских на улицах почти не было. Похоже, его сиятельство разумно решил подстраховаться и заодно пустил слух, что этой ночью из дома лучше не выходить.

Впрочем, тех, к кому я собирался наведаться в гости, подобные мелочи уж точно не волновали. Шум моторов и крики я услышал еще чуть ли не от Офицерской улицы в половине квартала отсюда: его благородие барон отмечал свой успех так же, как и воевал: ярко, громко и со всей широтой сибирской души.

Петропавловский не терял времени зря и раздобыл не только адрес и какой-никакой план особняка, но и чуть ли не список приглашенных на вечернее мероприятие. Неприкосновенных особ, на наше счастье, в нем почти не оказалось: высший свет столичной знати не слишком-то спешил заводить дружбу с Грозиным – да и те, кто все-таки явился, наверняка не стали засиживаться. К полуночи внутри останется только всякая шушера: проворовавшиеся чиновники, офицеры с сомнительной репутацией, торгаши – а то и вовсе выходцы из каторжан.

Его благородие был не слишком разборчив в знакомствах.

Зато денег имел в избытке. Я так и не смог точно вспомнить, кому в моем мире принадлежал роскошный двухэтажный особняк на улице… Нет, не Писарева, конечно же. Петропавловский использовал старое название: Шафировская. Похоже, Алексеевской улица даже к тысяча девятьсот девятому году так и не стала. То ли просто не сложилось, то ли великий князь Алексей Александрович решил выбрать для резиденции другое место.

И хорошо: не хватало еще атаковать Грозина из сада, принадлежащего императорской фамилии. Впрочем, сам сад как раз никуда не делся – и туда-то я и направился. На всякий случай свернул с улицы чуть заранее, прошел через дворы и спустя пару минут уже махнул за ограду.

– Пришел, наконец. – Гигантская фигура отделилась от ближайшего дерева и шагнула мне навстречу. – Я уж думал – случилось чего.

– Погоди, еще случится, – усмехнулся я. – Как там, наши все на месте?

– Да вон, сам смотри. – Дед Федор развернулся, указывая на притаившиеся около кустов тени. – Человек пятнадцать будет. И еще трое с той стороны на крыше сидят. Немного, зато свои в доску, люди проверенные. Из наших, сибиряков, и каждый от бога охотник – с пятидесяти шагов белке в глаз промаху не дадут, хоть в такую темень.

Насчет темени дед Федор, пожалуй, погорячился: июнь уже перевалил за середину, и знаменитые питерские белые ночи были в самом разгаре. Впрочем, сегодня небо затянуло тучами, и дома вокруг понемногу затягивал полумрак. Достаточно густой, чтобы спрятать в тени деревьев в саду дюжину вооруженных человек – но целиться он, пожалуй, не помешает.

В самый раз.

– А на той стороне у нас чего? – поинтересовался я. – Господа гулять изволят?

– Изволят. От визга бабского уже в ушах звенит. – Дед Федор насупился и пригладил обгоревшую бороду. – Иди лучше у Константина спроси – он тут чуть ли не с обеда выглядывает.

Я молча кивнул и направился дальше. Со стороны улицы садовую ограду поставили из толстого камня – самое то, чтобы прятаться от пуль. Правда, высоты она была небольшой: примерно по пояс – так что последние метры я одолевал на корточках.

– Вон чего там у них. – Скрючившийся у ограды Петропавловский обернулся и жестом поманил меня к себе. – Только послушайте, ваше превосходительство! Гульба, женщины и шампанское рекой – сплошной разврат! Аж зависть берет.

При желании мы могли бы говорить хоть в полный голос, и на той стороне улицы нас бы точно не услышали: гости Грозина явно развлекались на полную катушку, и мероприятие понемногу подбиралось к той части, когда ужин и карточные игры понемногу переходят в самую обычную попойку, которая рано или поздно закончится дракой и стрельбой в потолок… А может, и не в потолок.

Большую часть публики скрывала трехметровая каменная стена, отделявшая сад при особняке от улицы, но и прямо около здания, и, похоже, внутри движения тоже хватало: через дорогу до нас с Петропавловским доносились голоса, шум и звон стекла – наверное, кто-то разбил бутылку. Несколько машин загнали через ворота во двор, а остальным попросту не хватило места, и они буквально забили все вокруг. Я смог разглядеть примерно с дюжину штук самых разных моделей, от роскошных лимузинов до насквозь проржавевших тарантасов, совершенно по-хамски запаркованных прямо на тротуаре. Призвать горе-водителей к порядку было некому: городовых Геловани убрал со всей округи, а гражданские уж точно предпочитали обходить шумную компанию стороной.

Снаружи ворота сторожили четверо плечистых молодцов, но внутри людей было раз этак в десять больше – и это не считая чьих-нибудь спутниц или профурсеток, которых его благородие согнал в сад на потеху гостям. А уж публика там наверняка подобралась такая, что чуть ли не каждый носил в кармане револьвер – или чего посерьезнее. И даже если Грозин не хранил дома коллекцию винтовок или ружей, схватка с такой толпой уж точно не обещала быть легкой.

– Девок много. – Фурсов подобрался к ограде и устроился рядом. – Не зацепить бы кого.

– Ничего, как начнем шуметь – сразу все разбегутся. А мы этих глухарей ощипаем: зуб даю – к полуночи перепьются. – Я достал из кармана хронометр и взглянул на циферблат. – А там их хоть голыми руками бери.

– Попробуй еще возьми, – мрачно отозвался Петропавловский. – Там их человек пятьдесят, не меньше. И Владеющие найдутся. Как шарахнут чем-нибудь – костей не соберешь… И как с такими воевать прикажете, ваше превосходительство?

– Повоюем, внучата. Есть у меня одна штуковина…

Дед Федор уселся на траву и с кряхтением подтянул поближе деревянный ящик. Большой и явно тяжелый – я сразу сообразил, что внутри оружие. И не очередная пара трехлинеек или даже дорогущих винчестеровских дробовиков, а что-то потяжелее и поосновательнее. Но даже самые мои смелые ожидания оказались весьма и весьма далеко от увиденного.

– Ба-а-атюшки… – пробормотал Петропавловский, сдвигая в сторону крышку. – Это что – пулемет⁈

Его величество «Максим» собственной персоной. Кое-что на грозной железке выглядело не совсем так, как я помнил, однако в целом это определенно был тот самый агрегат. Еще с гладким кожухом ствола, кучей бронзовых деталей и здоровенной коробкой приемника справа, но все-таки уже местного производства, с клеймом тульского оружейного завода, а не довоенный «британец» с фабрики Виккерса.

Образец примерно четырех или пятилетней давности перебрался в ящик не целиком, по пути лишившись бронещита и половины деталей, которые крепились к станку или лафету, однако все необходимое осталось при нем. Не знаю, где сибиряки раздобыли эту игрушку, но она уже определенно не раз побывала в деле: на бронзе и стали хватало потертостей и даже царапин, а когда я протянул руку и коснулся кожуха, внутри забулькала вода.

– Вот какой гостинец, оказывается, был у Фомы для дорогих друзей припасен. Жалко сам не увидит… Но ничего, – Дед Федор кровожадно ухмыльнулся, – мы передадим. Верно, внучата?

– А как же! – Петропавловский вытянул из ящика мягкую матерчатую ленту. – Ты погляди, Вовка – тут патронов триста будет!

– Двести пятьдесят, – на автомате поправил я. – А ну-ка дай сюда. Зарядить надо.

– Во те раз! – Дед Федор хлопнул себя по бедру. – Ты что, Володька, еще и из этой машины стрелять обучен⁈

– Да так… Кой-чего смыслю. – Я подхватил пулемет под кожух. – Помогите, братцы, тут пуда два весу будет.

– Вот радость-то какая. А я-то думал – где нам знатока взять такого, что управится? – Дед Федор похлопал ладонью по ограде. – Давай его сюда наверх. Как раз рылом куда надо наведем.

– А не заметят? – Фурсов осторожно выглянул наружу. – Близко ж совсем.

От нас до автомобилей действительно было всего-то шагов тридцать пять-сорок наискосок через улицу. Охрана у ворот стояла чуть дальше, но даже несмотря на шум попойки в саду кто-нибудь чересчур осторожный вполне мог услышать резкий звук. К примеру, лязг затвора или скрежет стали о камень.

– Да куда им, чертям сиволапым, – захихикал Петропавловский. – Смотри – сторожа уже лыка не вяжут. Не боись, Вовка!

Молодчики у ворот действительно выглядели изрядно подгулявшими. Один даже успел не только отлучиться, но и вернуться обратно с початой бутылкой в руках – и как раз протягивал добычу второму. Тот не стал отказываться и тут же приложился к горлышку. Дисциплина в рядах Грозинского воинства явно хромала, причем на обе ноги сразу.

– Первыми выцеливайте охрану, потом остальных. – Я аккуратно заправил в пулемет ленту. – В безоружных не стреляйте: прибьем кого не надо – хлопот не оберешься.

– Да тут поди пойми, кого надо, а кого нет, – проворчал дед Федор. – На них же не написано.

– Разберешься. Приличные люди по таким местам не ходят. – Петропавловский достал из-за пазухи наган. – Девки с гостями сразу деру дадут. А увидишь, кто за обрез возьмется – вот этих и… того.

– Только не спешите. – Я снова достал из кармана хронометр. – Начинаем ровно в полночь. И первыми пусть наши на крыше стреляют – у них весь двор, считай, как на ладони.

Часовая стрелка уже замерла в верхней отметке, указывая прямо на римскую «двенадцать», но длинная минутная только готовилась догнать короткую соседку. Ползла медленно, будто никуда не торопилась… и все-таки доползла.

– Пора… – прошептал Петропавловский, щелкнув курком. – Давай, Вовка!

– Тихо ты! – Дед Федор перевалился на колено. – Сказано ждать.

Первый выстрел я, кажется, и вовсе не услышал – только кое-как разглядел, как вдалеке на крыше над деревьями Грозинкого сада мигнула вспышка. Зато второй навел изрядно шороху: на мгновение на той стороне улицы вдруг стало тихо, как в гробу – и вдруг кто-то заверещал.

Женский крик взвился до запредельных частот и повис бесконечной дрожащей нотой, но его почти сразу заглушили другие звуки: грохот, звон стекла и отчаянная ругань. На крыше засели всего несколько сибиряков, зато дело свое они явно знали. Весь двор буквально затопила паника – впрочем, ненадолго: в гости к Грозину пожаловала публика, которой пальба уж точно была не впервой – и ответные выстрелы раздались почти сразу.

Сердито загрохотали револьверы, а затем послышался топот сразу десятков ног: почтенная публика спешила убраться из сада в здание или хотя бы под защиту каменной стены, автомобилей и охраны на воротах. Рослые мужики с криками и руганью расталкивали друг друга, опрокидывали женщин на тротуар и, хватаясь за оружие, выбегали со двора на улицу.

Прямо к нам в прицел.

– А вот теперь – пора! – рявкнул я, с глухим звоном опуская кожух пулемета на ограду. – Попляшем, судари!