Текст книги "Корабль умников"

Автор книги: Валерий Гвоздей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая. НЕДООЦЕНКА ПРОТИВНИКА

«Проснулся я посреди ночи, от холода. Решил залезть в спальный мешок.

Звезд не было видно. С океана дул сильный ветер, гнал по небу низкие тучи. Качались деревья, шумя листвой.

Я стал разворачивать спальник. Тут мне почудилось, что я слышу еще какой–то звук, который не объяснить погодными явлениями.

Он был то ли хлюпающий, то ли – чавкающий…

Вот теперь меня по–настоящему пробил озноб. Неужели, пока я спал, эта мразь добралась до хижины и…

Я чуть не закричал. Задохнулся.

И понял, что звук идет со стороны берега, не вызывая ассоциаций с шумом волн, набегающих на пляж.

Нет, на берегу чудовищу моих подружек не слопать. Они туда ночью не пойдут за все блага мира.

Надев пояс с кобурой, я влез в куртку, взял фонарь.

Если это и в самом деле Грулл, что ж… Милости просим.

Я шел к берегу, вдоль выложенной камнем дорожки, стараясь держаться ближе к зарослям.

А вдруг он уже побывал в хижине и…

Новый удар леденящего холода.

Вернуться, проверить?..

Но если Грулл таков, каким его расписывают, – в хижине делать нечего.

Подрагивая от озноба и черных мыслей, я дошел до края зарослей. И увидел – его.

Грулл возвышался над тропой огромной темной массой с неясными очертаниями.

Он продвигался вперед неожиданно проворно, для такой туши, и уже находился на полпути к хижине.

Слава богу. Я бы не пережил.

А конечной целью его ночной прогулки были двенадцать спящих дев.

Полз и облизывался. Наивный.

Ветер дул в мою сторону. Пахло от Грулла мерзко. Я не придираюсь. Это было самое настоящее зловоние, с легким налетом йодистого и, пожалуй, рыбного запаха, если уж принюхиваться. От таких благоуханий чувствительным барышням становится дурно, и они падают в обморок, те из них, кто не лишился памяти от ужаса. И морское страшилище отправляет нежные создания прямиком себе в пасть. Гурманствует.

Я ступил на мощеную дорожку. Уж бой так бой. И включил фонарь, направив его на Грулла.

Как выяснилось, несколько дней назад, рисуя монстра в пыли, я ему здорово польстил. Выглядел он – гораздо хуже того гипотетического портрета.

Множество длинных щупалец, непрестанно извивающихся, усеянных присосками – вот откуда был этот чмокающий звук. Еще огромные, фосфоресцирующие глаза–блюдца, наверное, способные видеть в воде, и вне ее. Пасть чемоданом, которой он шумно дышал.

Амфибия.

Все сходится. Фото–робот в целом был составлен верно.

«Он», – сказал я себе.

Грулл заревел низким, утробным и – если уж начистоту – страшным голосом.

– Убирайся в свое стойло! – крикнул я, доставая бластер, чувствуя, как во мне закипает жажда схватки. – Здесь больше не будет еды!

Мне показалось, монстр понял. Жуткий звук, который он издал, напоминал вой корабельной сирены и был наполнен какой–то истерической яростью.

Нет, он определенно понял. Не каждое слово, разумеется, но общий смысл.

И двинулся на меня.

– Убирайся! – повторил я и пустил струю пламени в дорожку перед ним.

Луч ударил в каменную плиту. Она раскололась с громким треском.

Грулл опять взревел. Свет фонаря причинял боль его глазам, но вспышка бластера была еще ярче.

Я хотел дать ему шанс. В конце концов, лично мне он ничего плохого не сделал. Никогда я бы не стал убивать живое существо только потому, что оно плохо выглядит. Каким бы чуждым это существо ни было. И я надеялся, что Грулл, оценив ситуацию, уйдет и забудет дорогу сюда. Если вернется, я его снова прогоню, уже строже.

– Неужели это для тебя так важно? – сказал я, веря, что общий смысл моих слов будет понят. – Ведь ты умрешь!

Он был страшнее кошмара во время белой горячки. И от него так скверно пахло…

Уставившись на меня, Грулл соображал.

Казалось, он думал, что же ему предпринять. Но я мог и неверно истолковать его неподвижность.

В глазах монстра вспыхнул огонь злобы, леденящей мое сознание. «Э, да ты скверный тип», – подумал я, невольно съеживаясь. И покрепче сжал рукоятку бластера.

Ну? Давай, раз ты настаиваешь. Давай. Как два настоящих мужчины, которые встретились на узкой тропе. Только не пожалей.

Я был уверен, что на суше он не способен двигаться по–настоящему быстро. Все–таки это была моя стихия. Но я ошибся. Монстр сделал резкий и неожиданный скачок, подтянувшись на выброшенных далеко вперед щупальцах–удавах.

Мой бластер выстрелил.

Я отпрянул в заросли, едва избежав участи быть раздавленным в лепешку.

А Грулл жутко, пронзительно заскрежетал. В этих выворачивающих душу звуках были ярость и – боль.

Я все–таки задел его. Но и он достал меня. С ужасом я обнаружил, что мою щиколотку обвила и туго стиснула толстая змея с присосками.

Монстр тут же дернул щупальце к себе, и я, уже находясь в воздухе, отсек живой аркан лучом бластера.

Мне здорово досталось при падении. Фонарь вылетел у меня из рук и неподвижно замер в траве.

Откатившись в сторону, я видел, как сразу несколько безглазых змей принялись шарить в кустах, куда я только что свалился. И нашли бы, останься я на месте.

Одно щупальце, которое я не заметил в темноте, подкралось сзади и снова обвило меня – за шею. Ощутив первый нажим его смертельной хватки, я открыл огонь, целя в светящиеся глаза морского чудовища.

Короткими вспышками бил мой бластер. Страшные щупальца крушили все вокруг. Хрипел, выл и хлюпал кошмарный Грулл, успевший снова рвануть к себе щупальце–аркан.

Этот рывок чуть не сломал мне шею.

«Недооценка противника», – уже начиная терять сознание, подумал я.

Но последней была мысль о Ники и одиннадцати ее подругах, обреченных на смерть, если я умру…»

Тин молчал, приходя в себя.

Он взмок. У него колотилось сердце. Казалось, он чувствует зловоние, исходящее от монстра.

– Все? – хрипло спросил второй пилот.

– Нет.

– Если это было со мной, почему я не помню?

– С твоей памятью хорошо поработали. И блокировали воспоминания, связанные с той планетой.

– Зачем?

Тин открыл глаза. Требовательно посмотрел на Мэй.

– Не знаю. Ответ находится в центре блока.

– Мы сможем пробиться туда сейчас?

Девушка покачала головой:

– Тебе нужно отдохнуть. Такие воспоминания – это всегда стресс.

– Мэй… Скоро Земля. Мы не знаем, что произойдет через минуту. Я должен быть готов ко всему.

Девушка с полминуты рассматривала лицо второго пилота, определяя его физическое и эмоциональное состояние.

– Ты пережил серьезное потрясение, – возразила она. – И тебе нужно отдохнуть.

– Я уже отдохнул. Давай рискнем. Я выдержу.

– Ты ведь не знаешь, Ники, что лежит на самом дне.

– Я выдержу.

Помедлив, Мэй снова покачала головой:

– Завтра.

Глава третья. ЖЕНИХ, ГРЯДУЩИЙ ВО МРАКЕ

На следующий день второй пилот вошел в каюту Мэй, где расположился в привычном кресле.

– Готов? – спросила девушка.

Тин кивнул.

– Смотри.

Он закрыл глаза.

«Я очнулся, когда уже светало.

Утих ветер. Ярко светило восходящее солнце, играя бликами на поверхности океана.

Я лежал на боку, лицом вниз.

Кто–то негромко всхлипывал надо мной, пытаясь освободить мою шею от мерзкого щупальца.

Это причиняло боль.

Перевернувшись на спину, я встретил изумленный взгляд распахнутых серых глаз.

– Привет, – с трудом прохрипел я. – Как спала?

– Саша! – вскрикнула Ники и, оставив в покое щупальце, кинулась мне на шею.

Обняла так, что я опять чуть не умер.

Затопали быстрые, легкие ножки других красавиц.

– Саша!.. Саша!.. – заверещали они. – Ты убил его! Убил Грулла!..

– Да?..

Слышать это было утешительно. А то получалось бы – зря недоспал.

– Помогите…

Нежные ручки приподняли героя, давая ему возможность сесть.

Ники прислонила героя к себе, нежно подпирая хрупким плечиком и продолжая обнимать, но уже не так смертельно.

– Ты жив, жив… – шептала она. – И ты убил Грулла!..

Вопли монстра, конечно же, разбудили их ночью.

Красавицы не вышли из хижины, ожидая страшного гостя, как было велено. Исход битвы, однако, внес некоторые изменения в планы морского божества. Жених, грядущий во мраке, пошел иной дорогой. Она уведет Грулла очень далеко отсюда. Уже увела.

Щурясь от яркого солнца, я начал отдирать щупальце от шеи, присосок за присоском. Ники пыталась мне помогать. Странно было, что они еще держались, отделенные от владельца. Наконец, нам удалось снять с шеи этот жуткий шарфик и отбросить его в сторону. Кожа, расставшаяся с присосками, горела огнем. Да и все тело – здорово ныло.

Крошки сидели вокруг и не сводили с меня восхищенных глаз.

От моей одежды попахивало Груллом. Во рту был металлический привкус.

Но, видимо, от героя и должно разить всякой мерзостью. Ему ведь часто приходится иметь с ней дело.

И здесь необходим противовес.

Я поцеловал Ники в губы. Она мне ответила.

Это вызвало прилив сил.

Поднявшись на ноги, я перецеловал всех. Кроме Грулла.

Ритуал есть ритуал.

Семейная жизнь сильна традициями. Мне стало казаться, что за последние сутки мы стали одной семьей. По–моему, красавицам тоже так казалось.

Подняв с земли бластер, я пошел взглянуть на дело рук своих.

Зрелище было не для слабонервных.

Гора зловонной, студенистой плоти, местами – чешуйчатой, местами – какой–то замшелой… Путаница длинных щупалец, частично ампутированных. На теле – глубокие раны, оставленные бластером. Потеки рыбьей крови. Два огромных, уже померкших, но так и не закрывшихся глаза. Разинутая пасть–чемодан. Море обаяния. Милашка.

Дамы держались на расстоянии. И по причине еще не изжитого пиетета, и потому, что – жуть. В общем, правильно делали. Еще приснится такое ночью.

Я снял с себя куртку, пояс с кобурой и пошел умываться к ручью.

Тайме подала мне кусок чистого полотна, вытереться. Ники и Анту, придерживая героя под руки, повели в хижину. Остальные шествовали сзади.

Семейная идиллия, да и только.

Интересно, какие здесь бытуют представления о браке? У меня сложилось впечатление, что крошки ничего не имеют против невинной полигамии. И что мы смогли бы ужиться.

Не обязательно ломать все местные традиции.

Меня усадили на постель. Расчесали мне волосы, вытряхнули из них траву, листики и рыбью чешую. Выложили передо мной кучку фруктов и горстку припрятанных концентратов, самое дорогое отдали.

Чем не жизнь?

Я почувствовал зверский, лютый голод.

После моей трапезы Ники сказала, что меня провозгласят вождем одного из островов. Ее подружки закивали головками. Для них такая перспектива тоже была очевидной.

Я, в отличие от барышень, не был склонен впадать в эйфорию. Еще неизвестно, как отреагируют жрецы, старейшины и вожди, узнав о смерти Грулла. Конечно, он был довольно скверным парнем. Но – слыхал я разное про ситуации вроде нашей.

Кто будет виноват, если удача вдруг отвернется от рыбаков?

Родные простились с моими красавицами навсегда, отпели. Примут ли их, отданных в жертву Груллу? И не ждет ли крошек смерть в океанских волнах после возвращения?

Я прямо сказал барышням о своих опасениях. Ведь героям случалось умирать от удара в спину. Жрецы не любят, когда кто–то мутит воду.

– Но это плохо! – нахмурилась Ники.

– Детка, – сказал я ей тоном старого дядюшки. – Жизнь – сложная штука.

Потом задумался.

Дней через двадцать явятся жрецы, чтобы узнать, принята ли жертва. Мы затаимся в чаще. До того я постараюсь создать в хижине видимость состоявшегося пиршества, переверну там все вверх дном и заляпаю кровью какого–нибудь животного. Грулла я сумею разрезать на части и скормить рыбам.

Что из воды пришло, то в воду и ушло.

Этот остров – табу. Никто сюда и не сунется в течение года. А за год мы что–нибудь да придумаем.

Хорошо бы мне узнать побольше о местных обычаях.

– Следующим летом привезут еще двенадцать девушек, – напомнила Анту.

Я хмыкнул.

Поживем – увидим.

Когда жрецы уплывут, надо будет заняться подготовкой к зиме. Не все же время здесь бананы с веток падают. Надеюсь, мои красавицы умеют заготавливать пищу впрок. Остров маленький, но он вполне сможет прокормить нашу коммуну.

А я подумаю о теплом доме.

Подготовку к строительству и сбор плодов начать можно уже сегодня, подальше от хижины.

Хотя – нет. Не сегодня. Завтра.

Сегодня мы устроим торжество по случаю моей победы. И оно станет ежегодным. Ведь герои не только отменяют некоторые отжившие традиции, но и закладывают новые.

Полагаю, в любой части вселенной молоденькие девушки любят праздники.

И пусть жрецы, прибыв сюда на следующее лето, узнают, что Грулл скончался аж год назад. Даст бог – за это время с промыслом ничего плохого не случится…

А не примут ли они меня за Грулла, решившего немного пожить на суше в человеческом облике? Барышни ведь приняли…Мифологические представления о реальном мире иногда подбрасывают сюрпризы.

Интересная мысль.

Надо будет ее обдумать…»

Ники вздохнул. Потряс головой, торопясь вернуться к реальности.

– И все? – спросил он, с улыбкой. – Ты же говорила, что у этой сказки плохой конец.

– Еще не конец, – ответила Мэй, бледная как смерть.

– И чего ты меня пугала…

– Блок разрушен. Эти воспоминания постепенно войдут в твое сознание и станут частью твоей личности.

– Ну и ради бога. Не понимаю, к чему драматизировать? Красивая история, похожая на сказку для взрослых…

Из динамика над дверью каюты зазвучал голос капитана:

– Все члены экипажа приглашаются в кают–компанию!

Судя по тону, вести ожидались благоприятные.

Второй пилот начал выбираться из кресла.

По коридору уже торопливо шли другие члены альтернативного экипажа.

В кают–компании Тин увидел Сергея и старика. Оба сияли.

– Ники! – воскликнул Чолич. – Отключение подтверждено!

Он улыбался морщинистым лицом. Глаза молодо горели.

– Взрыва не будет? – решил уточнить Ковак.

– Да. Орбитальный космодром твоего дяди – не пострадает. Как и все остальное. Земля, Солнечная система…

Ковак хлопал глазами, не зная, верить или нет.

Но затем, увидев, с какими лицами смотрят друг на друга члены экипажа, он понял, что розыгрышем тут и не пахнет.

– Курс прежний? – спросил капитан. – Или мне перепрограммировать автопилот?

– Сергей, – Тин не сдержал улыбку, – летим домой.

– Домой… – прошептала Мэй.

Что их ждет на Земле – сейчас никто не думал. Мина отключена. Земля будет жить. Будет жить Солнечная система. Вот что было сейчас главным.

Радостью светилось и лицо Лу Брэндона, андроида, жаждущего уважения.

Только Эфиан осталась безучастной. Ее не захватило общее настроение.

Хотя – она уцелела. Вот что было самым главным для официальной представительницы расы мекбан.

Все расслабились. Вздохнули с облегчением. Напряжение, державшее их в тисках уже много дней, отпустило.

– Будем готовиться к десантированию, – пошутил второй пилот.

– А кто останется на корабле? – Прозоров снова хмурился. – Я должен спасти невесту.

И Ники задумался на мгновение:

– Корабль сдашь начальству на Луне. И доложишь по форме. Срок аренды истек. Инфанта благополучно доставлена в Энтойю. Корабль ходовые испытания прошел успешно. Далее – по вкусу. И проверь всю документацию. Отчет писать начинай сейчас. Покажешь его мне и Чоличу. Сделай все так, чтобы оформление бумаг на Луне заняло у тебя не много времени. Затем возьми отпуск, по семейным обстоятельствам – жениться. Мы будем ждать на Земле. Осмотримся. Подумаем, где искать. Но поторопись. Когда вернется Минкус – положение осложнится.

Глава четвертая. ГОРДОСТЬ И ПОЗОР

На дальних подступах к Земле от «Подковы» отделился челнок, управляемый Тином. Все эмблемы, говорящие о руднично–каторжной принадлежности судна, были тщательно замазаны Хиллом.

Экспериментальный корабль направился к Луне.

А челнок, двигаясь с меньшей скоростью, кое–как дополз до одного из частных орбитальных космодромов.

Ковак стал вызывать дядю.

– Ахилл! – рявкнул динамик так, что все вздрогнули. – У тебя же срок пожизненный! Ты откуда взялся?

– Отпустили досрочно! – ответил беглый каторжник. – За хорошее поведение и высокие показатели в труде.

– Рассказывай!.. А что за посудина? Земля таких не делает.

– Попутка. Ну что, принимаешь гостей? Со мной друзья. Нас восемь человек.

– С моей стороны это было бы глупостью.

Ники удивленно воззрился на Ковака.

Если не даст посадку – что им делать? Болтаться в космосе? До тех пор, пока не иссякнет дыхательная смесь?

Но Ковак был невозмутим:

– Так что, дядя Берти? Я сажусь?

– Как хочешь.

Ковак–старший отключился.

– Твой дядя богат? – недоуменно спросил Чолич.

– Нет… Он присматривает за космодромом. Хозяин пользуется им редко. Дядя, в общем, с ума сходит. Иногда мотается на Землю – пополнить ресурсы.

Космодром был среднего размера, на две площадки. Над правой стал раскрываться купол.

Челнок завис над ней.

Сейчас его обращенные вниз посадочные сопла чуть сопротивлялись мощным электромагнитам. И Ники едва ли не всей плотью ощущал, как неуклонно приближается твердь.

Экипаж не скрывал беспокойства, наблюдая за посадкой. Все–таки, чужой корабль. На экране уже были видны строения, элементы оборудования, находившиеся выше плоскости взлетно–посадочной зоны.

Челнок тряхнуло. Снизу донесся металлический лязг.

Магниты вцепились в судно мертвой хваткой.

– С приземлением, Ники, – поздравил Чолич, облегченно вздохнув.

– Спасибо. Думаю, Прозоров сделал бы это играючи.

Площадку начал закрывать белый купол. Его одинаковые сегменты росли, тянулись вверх и друг к другу, равномерно выходя из пазов. И зазоры между ними становились все меньше.

Ледяные звезды исчезали из поля зрения. Скоро площадка была уже полностью отгорожена от космоса. Надев легкие скафандры, экипаж из челнока перешел в купол.

Одна из металло–керамических плит, которыми была выложена площадка, медленно поднялась, открыв спуск в коридор. Придерживаясь за тоненькие перильца, чтобы не уронить чемодан–контейнер, Ники, вслед за Ахиллом Коваком, спустился по металлическим ступенькам вниз. Почувствовал, как липнут к ним магнитные подошвы. Когда в тускло освещенном коридоре оказались все, плита вернулась на место.

Шлюзовая камера была тесная. Разместись впритык.

Зашипел нагнетаемый воздух. И заметно изменилось освещение, из–за преломляющих свойств атмосферы, пусть и искусственной.

Экипаж начал освобождаться от скафандров.

Ники помог Хонде Мэй. За Эфиан поухаживал Марио.

Открылась герметичная дверь в жилой отсек.

И на пороге возник Ковак–старший, грузный, высокий, усатый. В комбинезоне, далеко не первой свежести. И даже не второй, пожалуй. Цепко и быстро оглядел всех. Уперся взглядом в своего племянника:

– Ну, здравствуй, Ахиллес Ковак, гордость и позор нашей семьи!

– Здравствуй, дядя Берти, – смущенный таким приветствием, ответил Ковак–младший.

Он пошел к родственнику, намереваясь заключить в объятия.

– Но–но, что за телячьи нежности! – уклонился родственник.

Энергетик растерянно опустил руки.

– Ты, часом, не сбежал? – Ковак–старший с подозрением взглянул на племянника.

– Да что ты, ей–богу!.. – оскорбился тот. – Я же тебе сказал – отпустили досрочно!..

Гости прошли в жилой отсек.

Ковак–старший проявлял интерес к вакуумным контейнерам в руках мужчин. Они принесли с собой кое–что из тех роскошных энтойских продуктов, которыми все еще был набит корабль. А когда их дары оказались на столе, в том числе и десяток разномастных, разнокалиберных бутылок с внушительными этикетками, взгляд Ковака–старшего – потеплел.

Смотритель оценил класс подношений.

– Что ж, – сказал он. – Давайте знакомиться.

Был срочно организован стол. Эмоциональный климат нормализовался. И начались разговоры, смех.

Ковак–старший был похож на старого моржа и, кажется, догадывался об этом. Временами смотрел по сторонам: не о том ли говорят? Или думают…

В красочных деталях поведав родственнику о своем досрочном освобождении, Ахилл, как бы между прочим, осведомился:

– Домой не скоро собираешься?

– Недельки через две хотел. А что? У вас же есть челнок.

– Понимаешь, дядя… – потупился каторжник.

Смотритель горестно вздохнул:

– Ахилл, ты не меняешься… Гордость и позор нашей семьи!..

Но спиртное, которого было уже выпито немало, сделало Ковак–старшего покладистым:

– Ладно… Позволю тебе и твоим друзьям, явно более достойным людям, чем ты, воспользоваться моим шаттлом. А за вашим пригляжу. Надеюсь, он не числится в розыске?

– Ну дядя!.. – всплеснул ручищами Ахиллес.

– Шаттл отправишь ко мне в автоматическом режиме.

За столом Тин не раз ловил на себе внимательные взгляды Мэй. На дне ее глаз пряталась тревога.

И Ники опять начинал ломать голову, что же такого было в воспоминаниях о далекой планете…

Ковак–старший сделал больше, чем обещал.

На следующий день, проспавшись, он сам доставил гостей на Землю. Приземлился на частном космодроме. Тина последнее обстоятельство порадовало. Официального контроля здесь не было, только охрана самого хозяина.

С охраной Ковак–старший договорился, пожертвовав одну из бутылок.

Он провел своих «родственников» в обход всех правил и норм досмотра. Это было кстати. В вакуумных контейнерах для продуктов, кроме энтойских деликатесов, находилось еще кое–что… Ручной пулемет, армейский бластер, оба – в разобранном виде. И пара излучателей поменьше. Три портативных рации. Бинокль, позволяющий видеть не только то, что находится далеко, но и то, что находится, к примеру, за стеной. Дешифратор Ионова. Четыре гранаты. Ну, в общем, все, что осталось им в наследство от трех системщиков, после их неудачной попытки захватить «Подкову».

– Когда назад полетите? – спросил Ковака–старшего Ники.

– Неделю тут побуду. Челнок нуждается в профилактике. А что, уже хотите обратно? Могу подбросить.

– Спасибо. Наши планы еще не определились.

Через два часа, покинув необозримые частные владения, альтернативный экипаж углубился в джунгли мегаполиса.

Ковак, пожелав спасителям удачи, пошел своим путем.

Никакой слежки Ники и Чолич не заметили.

Обосновались в одном из убежищ Тина, в самом надежном.

Тин попытался навести справки в неофициальных кругах. Он действовал с предельной осторожностью. Но одно лишь упоминание Системы вызывало у его криминальных и полукриминальных собеседников желание оглянуться.

Ничего обнадеживающего ему не сообщили. Зато он выслушал массу настоятельных рекомендаций не соваться в эту организацию – ни под каким предлогом.

Чолич ворошил память, надеясь отыскать хотя бы ниточку. На примете у него было несколько вариантов, однако все точки охранялись не менее надежно, чем Банк межсистемной валюты.

И всем были нужны удостоверения личности. Хорошая «липа» стоила денег. А денег было – в обрез. Только на скудный паек для всей оравы. Хорошо – Лу не нуждался в еде. И уже не скрывал этого.

Тин надеялся, что капитанское жалование Сергея Прозорова ненадолго заткнет бреши в бюджете команды.

Ощущение глухого тупика нарастало.

Через два дня явился Прозоров.

Тин ждал его на скамейке, в одном из городских парков, у заросшего пруда с лебедями. В конце длинной аллеи, чтобы можно было заметить «хвост».

«Хвоста» за Прозоровым не оказалось. И, тем не менее, Сергей пришел не один. За плечом капитана скрывался тощий подросток в кепке. В целом его одежки соответствовали карнавальному стилю молодежных тусовок.

Подросток, кивнув в знак приветствия, отвел взгляд.

Присмотревшись, Ники с оторопью узнал высокородную инфанту Гуин де Энт, наследницу трона.

Второго пилота едва удар не хватил.

Прозоров сел рядом. Он был в отчаянии.

Инфанта примостилась на краешек скамьи.

– Ни к чему серьезное, опасное дело превращать в цирк, – негромко произнес Тин.

Сергей виновато сморщился:

– Трудно спорить с инфантами…

Второй пилот взглянул на высокородную инфанту.

– Простите, Гуин, вашу любимую куклу зовут – Бубу?.. – спросил Ники.

– Нет, что вы… – улыбнулась девочка. – Ее зовут Лулу. Только она осталась дома.

– Жаль, что вам пришлось расстаться.

– Я привез немного денег, – желая утешить Ники, сказал Прозоров. – Все, что осталось от жалованья.

– А вот это кстати, – похвалили Тин. – Мы на мели.

– Вам нужны деньги? – обрадовалась инфанта. – У меня их много! Берите все!

Она достала из аляповатой курточки солидную пачку наличных.

– Я могу снять еще. На Земле есть несколько анонимных счетов.

Ники вторично испытал крайнюю оторопь.