Текст книги "Золотая паутина"

Автор книги: Валерий Барабашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Пока Иван Александрович разговаривал, Русанов размышлял о том, что сегодня должно произойти важное событие: с появлением Рамиза «золотое дело» с мертвой точки должно сдвинуться, если, конечно, и тут Иван Александрович прав, он связан с заводскими преступниками. Но в любом случае это будет новая, очень нужная информация. Станет ясно, в том ли направлении они, чекисты, работают или нужно срочно менять курс поисков, строить новые версии и их разрабатывать.

Генерал положил трубку, что-то записал на листке перекидного календаря, снял очки, но держал их в руках, машинально сводя и разводя дужки.

– Сами в какой машине будете, Виктор Иванович? – спросил он Русанова, взглядом показывая на схему.

– Вот в этой, Иван Александрович. Хочется быть поближе, разглядеть Рамиза.

Генерал лукавый ответ Русанова истолковал по-своему – начальнику отдела в общем-то совсем не обязательно выезжать на эту встречу, справятся и подчиненные, но раз «хочется» – пусть едет. Понятно нетерпение Виктора Ивановича: прошло несколько месяцев ожидания, «золотое дело» как бы повисло в воздухе, давило на психику, обязывало русановский отдел к более энергичным, результативным действиям, но, видно, столкнулись чекисты с весьма и весьма квалифицированными преступниками, таких так просто не возьмешь.

– Воловод работает на «Электроне»? – спроспл генерал.

– Да, Иван Александрович, работает. Но пока никаких новостей. Объем работы громадный, бумаг – целые кипы. А главное – не ясно пока, на этом ли заводе были хищения.

– А что на других предприятиях? С золотом ведь работает не один «Электрон».

– Да. Мы проверили еще два завода. На радиозаводе золота идет очень мало, на «Электромаше» только серебро… Если и есть утечки, то только с «Электрона»,

– Ну что ж, – генерал, удовлетворенный разговором, поднялся. – Действуйте. Доложите мне по рации о встрече. В общих чертах.

…Кубасов появился у «Океана» около двенадцати дня. Модно, но не броско одетый – в джинсовой паре-«варенке», в белых кроссовках «Адидас», в тонких солнцезащитных очках и со сложенным черным зонтом в руках, – он прогуливался на пятачке перед магазином, глазел на вывески, на суетящихся в очереди за консервами людей (их продавали на улице), время от времени, заворачивая рукав куртки, смотрел на часы. Со стороны Владимир Кубасов производил впечатление вполне обеспеченного молодого человека, занимающегося мелким бизнесом: достаток позволял ему купить вот этот костюм, снисходительно поглядывать на длинную очередь крикливых женщин, ссорящихся из-за каких-то банок в этот погожий, разгулявшийся на редкость денек. Солнце высушило город, несколько последних дней жавшийся под холодными струями долгих дождей, улицы снова ожили, запылили, окна домов радостно вспыхивали в нежарких теперь лучах, как бы призывали занятых и сердитых на жизнь людей – да посмотрите же вы вокруг!…

Место у «Океана» было шумным, бойким. Магазин стоял на перекрестке городских улиц, сходились тут трамвайные и пешеходные пути, катили троллейбусы и автобусы, не говоря уже о легковушках – те сновали туда-сюда беспрерывно. Весь этот нескончаемый поток транспорта и людей отражался в громадных блескучих витражах рыбного магазина, Кубасов видел в них и себя, и белую управленческую «Волгу», и неприметный зеленый «Москвич», за рулем которого сидел Валера Коняхин.

Чтобы не привлекать к себе особого внимания, Кубасов стал разглядывать афиши, расклеенные на круглой металлической тумбе, потом купил пару яблок у угрюмого бородатого малого, сиротливо стоявшего за весами в когда-то белом халате – его торговую точку покупатели почему-то обходили стороной.

Стрелка часов перевалила за двенадцать, когда у «Океана» тормознула салатового цвета «Волга» с шашечками на дверцах. Безруких вышел из машины, стал протирать и без того чистое стекло, а увидев Кубасова, сделал ему знак рукой – садись, мол. Сел и сам, а скорее, тяжело плюхнулся на продавленное сиденье, сказал заговорщицки, возбужденно:

– Он нас ждет, Володя. Сюда не поехал. Сказал, привези к булочной, что вон там, за углом.

«Хочет проверить, не будет ли «хвоста», – подумал Кубасов.

– Ты вот что, конспиратор, – спокойно сказал он таксисту. – Води себя естественно, не играй. Это ни к чему.

– Понял, – мотнул Славик кепочкой и охотно, с заметным облегчением рассмеялся. – Правда, чего это я? Едем и толкуем. А то хмырь насторожится, почует чего, сбежит. Мне жена, Люська, говорит…

– А ты что – жене рассказал?!

– Ага, рассказал. А чего? Мы полночи не спали, к операции готовились. Люська говорит мне: если что, Славик, ты не теряйся, вон какой здоровый, а чекистам надо помочь. И с «сигаретами» больше не связывайся. Откуда мы знали, что она нечестная? Ты про Люську плохого не думай, Володя. Она – кремень-девка! Ничего не скажет, не разбазарит. У пас с ней нет друг от друга тайн. Женились когда – слово дали: не таиться. Легче так жить.

Безруких завел мотор.

– Вот не думал, что чекистом стану, фальшивомонетчика брать буду! Скажи кому – не поверят.

– Да не фальшивомонетчик он! – резковато сказал Кубасов. – Ну что ты, Слава, разговорился?! И с женой напрасно поделился, это наше, мужское дело.

Безруких к замечанию отнесся серьезно.

– Ладно, Володя, ты не переживай. Я же сказал – от Люськи ни один человек ничего не узнает.

Машина тронулась, пропустила мчавшийся поток автомобилей слева, потом осторожно вписалась в этот поток и сама. Через несколько секунд покатили вслед за такси и белая «Волга» с зеленым «Москвичом».

Кубасов с Безруких продолжали неспешный разговор. Оба курили, сидели в вольных позах, машина шла небыстро.

– Рамиз как отнесся к твоему предложению? Как ты с ним встретился?

– Да как, – рассказывал Славик. – Приехал он прямо в таксопарк, вызвал меня. Надо, говорит, потолковать, прокати. Поехали, мне как раз колесо завулканизировали. Едем по городу, он и говорит: «сигаретку» надо бы продать, Славик. Условия те же. Я ему: по пятерке за грамм не берусь, инфляция на дворе. Шесть. Он матюкнулся, но согласился. Кому, спрашивает, хочешь толкнуть? Есть, говорю, фрайер один, интересовался. Он спрашивает про тебя – где, мол, работает, кем и прочее. Ну, а я – как вы меня учили: да нигде не работает, зачем ему вкалывать, горб гнуть? Он и так неплохо живет. Деньги у него есть, это я понял. Не особенно торгуется.

– Ну-ну, – с улыбкой одобрил Кубасов. – Дальше.

– А дальше он мне встречу назначил, сегодня. Я вам скорей записку. Думаю: как написать, чтоб никто, кроме вас, не понял? А то попадет еще в чужие руки.

Кубасов весело засмеялся.

– С тобой не соскучишься, Славик. Еще раз говорю – не играй. Ни к чему. Веди себя естественно. А почему Рамиз к «Океану» с тобой не поехал?

– Не знаю. Сказал: сюда его привезешь, к булочной. Там буду ждать. Но ехать велел именно по этой улице.

«Не дурак этот Рамиз, далеко не дурак, – про себя отметил Кубасов. – И вряд ли он будет дожидаться у булочной».

Впереди, на новом светофоре, загорелся красный, Безруких притормозил, глянул в зеркало заднего вида, спросил запросто:

– «Волжанка» белая – ваша за нами ныряет?

– Наша, – не стал лукавить Кубасов. Пусть таксист знает, спокойнее себя чувствовать будет, увереннее.

– Правильно, – одобрил Славик. – Неизвестно еще, кого Рамиз с собой притащит… Да вот он! – сразу изменив голос, показал он глазами на человека, стоявшего на тротуаре и махавшего им рукой. – Но почему он здесь? До булочной-то вон сколько, целых два квартала.

«Правильно, так я и думал, – быстро размышлял Кубасов. – И это хорошо. Значит, действительно Рамиз птичка нам нужная. Так-так».

Безруких подрулил к тротуару, Рамиз – прилично одетый, ухоженный, по внешности – азербайджанец – заглянул к ним в машину через открытое окно, попросил распевно:

– Подбрось до автовокзала, дарагой, а? Встретить надо хорошего человека… – Глянул внимательно на, Кубасова: тот сидел с равнодушной миной на лице, курил. – Не возражаешь, дарагой? Не спешишь?

– Да ради бога, садись, – кивнул Кубасов и, когда Рамиз забрался в машину, осторожно как-то, несильно хлопнув дверцей, повернулся к нему, предложил закурить. Рамиз отказался. Пахло от него дорогим одеколоном, скорее всего, от пышных, аспидно-черных усов, которые он поглаживал смуглыми нервными пальцами.

«Насторожен. Знакомств новых опасается. Безруких доверяет не очень, – вывел Кубасов. – Не спугнуть».

Ехали не спеша, прижимаясь к правой стороне широкой магистральной улицы, которая вела к автовокзалу.

– Рамиз, это тот самый парень… – начал было Славик.

– Чего спешить, – неопределенно протянул тот.

– А чего тянуть?! – Кубасов дернул плечом, на его лице жило в этот момент неподдельное и искреннее удивление. – Мы – деловые люди, встретились не случайно, у тебя есть товар, у меня – деньги. А время дорого, тоже деньги.

Рамиз слушал эту несколько возбужденную тираду своего нового знакомца, глаза его заметпо успокаивались. Тем не менее помалкивал, слушал не перебивая.

– Славик мне сказал, что имеешь нечто вечное,-развязно продолжал Кубасов. – А вечное – это надежное, в наше время бурных революционных перемен необходимое. Короче, желтыми «сигаретками» интересуюсь. Заядлый коллекционер-любитель. О цене, думаю, столкуемся, если в разумных пределах.

Кубасов сидел вполоборота к Рамизу, говорил свободно, изучающе смотрел на него – тоже ведь рисковал, что еще за человек, с кем имеет дело?

Рамиз притворно вздохнул, опустил настороженный взгляд.

– Да деньги теперь у всех есть, девать некуда… Да-а… А товар, он правда что вечный, это ты правильно сказал. Как зовут-то тебя?

– С утра Володей звали… А нету – чего звал? – пошел в наступление Кубасов. И напустился на Безруких: – И ты тоже! Приходи, познакомлю…

– Ты Славика не ругай, дарагой, – мягко пожурил Кубасова Рамиз. – Я говорил, да, просил. Но… сам понимаешь, первый раз тебя вижу, дарагой. Так дела не делаются. Только сел – сразу давай ему желтую «сигаретку». У вас, русских, говорят: пуд соли с человеком скушать надо, а? – и он засмеялся тоненьким, нервным смехом, блеснули из-под усов прекрасные золотые зубы. Резко вдруг оборвал смех, спросил вроде бы нейтрально, но Кубасов видел, как напряглось при этом его лицо. – А где работаешь, дарагой? Чем промышляешь?

– Везде работаю, Рамиз, – Кубасов широко повел рукой. – Все рынки мои. Рижский в Москве знаешь? Бывал? Ну вот, там меня и моих парней можешь увидеть. Базы, прилавки, носки, сигареты… Кстати, Рамиз, могу пару блоков «Кэмэла» предложить на фоне нынешнего дефицита, и не так уж дорого – тридцатка, а? Заедем сейчас ко мне домой.

– Нет, не надо,.– Рамиз покачал головой. – Курить у меня есть.

– Кроссовки «адидасовские» надо? Вот, – Кубасов задрал ногу. – Полторы сотни. Если оптом будешь брать, возьму по сто с четвертаком, дешевле не проси.

– И кроссовки есть, – натужно улыбнулся Рамиз, светлея глазами – торговый напор этого парня ему определенно нравился. – Рискуешь, Володя. Менты кругом.

– Что ты, Рамиз! – Кубасов небрежно махнул рукой. – Я лично не рискую, у меня парни, девчата работают. Мое дело – товар оптом. А розница – мелочь, есть кому постоять за прилавком.

– Правильно, маладец, – одобрил Рамиз. – Деловой человек, вижу. Рад был познакомиться. Будет «сигаретка» – скажу. Как тебя найти?

– А тебя?

– Найти человека в Москве нелегко, когда неизвестна прописка. Слыхал такую песенку, дарагой?

Засмеялся и Кубасов.

– Слыхал, слыхал. Ну ладно, значит, через Славика. Или на Южном рынке Сашку Мотыля спросишь, он с кроссовками будет в это воскресенье. Привет Володе передашь, я пойму.

– Понял, дарагой. Хорошо. Я найду.

– «Сигарет» я у тебя хоть с десяток возьму. Проверим – и по рукам. А сейчас, Славик, тормозни тут, я выйду. Пока, мужики.

Кубасов пожал руки тому и другому, пошел неспешной походочкой по улице. Рамиз тоже не стал засиживаться в машине, дал Безруких пятерку, вышел в центре, у сквера. Сказал, что позвонит, помахал рукой, пропал в толпе. Рамиз не обратил внимания на появившегося вдруг в сквере фотографа, который успел щелкнуть и подкатившую к ограде «Волгу»-такси, и его самого. А Безруких видел, как из белой «Волги» выскочили двое парней, один из них пошел за Рамизом, а другой чуть приотстал, но шел в том же направлении…

– Ну, Люська, чего я видел сегодня! – Славик, переполненный чувствами, шарахнул кулаком по баранке. – Они ж щас его накроют, Рамиза этого!

Глава пятнадцатая

Рамиза вел Валера Коняхин. Он знал, что по другой стороне улицы, чуть сзади, идет Гладышев, что он не опускает с них обоих глаз и по сигналу готов поменяться с ним местами. Но Рамиз, видимо, ничего не чувствовал; встреча с возможным покупателем золота прошла отлично, парень этот, Володя, ему, скорее всего, понравился, ничто его не насторожило. Потому Рамиз легкой походкой направлялся домой, на Зеленоградскую, в один из новых высотных домов.

В своем подъезде он прежде всего покопался в почтовом ящике, вынул газеты, потряс ими – не выпадет ли письмо или какое-нибудь извещение. Ничего подобного не было. Ящик отчего-то не закрывался, ключик проворачивался в замке, и Рамиз тихо, незлобно выругался.

Мимо прошел парень в синей, на «молниях» куртке, с сочувствием глянул на его возню, направился к лифту. Рамиз крикнул ему: мол, подождите секунду, я сейчас. Парень охотно отозвался: «Хорошо, жду». Потом, когда дверь захлопнулась и лифт пополз вверх, сказал, что ему на восьмой этаж, к Борису. Рамиз наморщил лоб, вспоминая, а какой же это Борис живет на восьмом этаже? Но так и не вспомнил, махнул рукой – какое ему дело? Всех жильцов своего подъезда он, конечно, не знает, почти пятьдесят квартир, а переехал он сюда с семьей год назад… Стал думать о своем…

Надо сейчас переодеться, сходить в гараж, прочистить жиклеры карбюратора и подзарядить аккумулятор. Завтра, в субботу, он обещал жене и дочери съездить на дачу. Погода сухая, хорошая, значит, и дорога подсохла, можно будет проехать на машине. Дела на даче еще есть: нужно собрать и сжечь ботву, вскопать под зиму огород, обрезать на плодовых деревьях сухие ветки. Словом, работы много, за день хотя бы половину сделать. Да и спешить надо – вот-вот навалятся затяжные осенние дожди, холод и сырость, на дачу тогда не проедешь, да и возиться там… бр-р-р…

Подумав о даче, Рамиз тут же увидел перед глазами новенький свой аккуратный домик, который он построил два года назад и за очень короткий срок. Другие возятся по нескольку лет, а он не жалел денег, платил и за материалы, и рабочим двойные, а то и тройные цены, не мелочился, вот дело и шло. Потратился, разумеется, зато теперь они с Аленой и Викой имеют и участок, и домик на нем. Сад, понятно, молодой, вырастет через несколько лет. Ну ничего, вырастет. Здесь, в России, под придонском, все хорошо принимается и растет. Правильно, что он перебрался сюда из опостылевшего Кировабада, женился на русской, устроился на хорошую работу в строительный трест. Теперь вот и квартиру они получили почти в центре города, место отличное, тихое и уютное, жить – одно удовольствие.

А главное – удается понемногу сбывать оставшиеся «сигареты». Осталось совсем мало, несколько штук, хочется, конечно, побыстрее превратить их в деньги (Алена присмотрела у кого-то мутоновую шубу), но спешить нельзя. Эдька Криушин предупреждал: «Не гони лошадей, Рамиз! Семь раз отмерь, один раз отрежь – так у нас в России говорят. Продать всегда успеешь. Поспешишь.– в лапы милиции попадешь».

Да, Эдик прав (жаль, что уехал из города; где теперь он, Рамиз, будет брать золото?). Голову нельзя терять, шуба подождет. Машина новая, дача, в квартире – ковры и хрусталь, цветные телевизоры и видеомагнитофон – хватит пока, С людьми действительно нужно быть осторожным и предусмотрительным, неизвестно, на кого еще налетишь. Раньше у него охотно покупали золото на родине, в Кировабаде, потом посадили там двух его покупателей, правда не за «сигареты», а по другим, спекулятивным делам, и Рамиз перестал ездить в Азербайджан, притих. С полгода, наверное, «лежал на дне»: о «сигаретах» и думать забыл, как будто золота у него и не бывало никогда, ходил на свою работу в городской ремонтно-строительный трест, и никто из его сослуживцев не мог бы сказать плохого о компанейском и услужливом снабженце, ничем он себя в их глазах не скомпрометировал. Лишь однажды, по весне нынешнего года, вляпался с женскими сапожками (купил в Ереване несколько пар) – продавал по завышенной цене на одном из рынков. Милиция его оштрафовала, занесла в свои протоколы, а сапоги продали через комиссионный магазин. Хорошо, что на работу не сообщили; Рамиз клялся обэхээсникам, что это в первый и последний раз! И Алиеву, как он назвался, поверили, фамилия эта и прошла по милицейским сводкам.

А Володя, которого привез сегодня Безруких, человек, кажется, надежный. Да, видно птицу по полету, видно. Спекулянт он прожженный, как говорят в России, пробу негде ставить, но именно такой ему и нужен. Торговаться, судя по всему, Володя особо не будет, ему нужно золото, и слиток долго у него не задержится – перепродаст. «Сигарету» ему нужно продать ту, потяжелее, там сто два грамма, и он запросит со своего нового знакомца по сотне рублей. Не даст – черт с ним, придется уступить, но немного, надо же делиться еще с этим придурком, Славиком, – он нашел покупателя.

…Рамиз покосился на молчаливо едущего с ним в лифте парня. Тот отрешенно смотрел перед собой, был занят своими мыслями. Не обращал на него, Рамиза, никакого внимания.

На шестом этаже лифт остановился, Рамиз вышел, а Коняхин поднялся еще на два этажа, позвонил в первую попавшуюся дверь, спросил Бориса. Женщина за коричневой дерматиновой дверью ответила, что никакого Бориса тут нет, и Коняхин извинился, пошел вниз, прислушиваясь, что там происходит, на шестом этаже.

Он поспел вовремя: Рамиз закрывал дверь своей квартиры уже с той, внутренней стороны, и старшему лейтенанту оставалось лишь глянуть на номер – 239. Итак, адрес Рамиза Алиева установлен.

…Володя Кубасов ждал Коняхина у киоска «Союзпечать», прохаживался по тротуару туда-сюда, а чуть поодаль стоял их зеленый «Москвич», за рулем которого сидел Гладышев.

Оперативники вернулись в управление, доложили Русанову о результатах наблюдения. Скоро на столе Виктора Ивановича лежала справка: по адресу Зеленоградская 6, квартира 239 проживает Мамедов Эльдар Муслимович, 1939 года рождения, беспартийный, азербайджанец, женат, имеет дочь, работает заместителем начальника отдела снабжения городского ремонтно-строительного треста.

– Вот вам, молодые люди, и «Рамиз»! – воскликнул Русанов и, довольный, весело смотрел на явно притомившихся оперативников. – Гусь еще тот. Конспиратор и подпольный валютчик-перекупщик. Живет себе под псевдонимом, милицию за нос водит. Я ведь обратил внимание на эту фамилию, она в сводке за май прошла. Спекуляция, если мне память не изменяет, женскими сапожками. Дело сегодня сделано большое, Алиев стал Мамедовым… Так, ребята, сейчас обедать, перекурить, в семнадцать ноль-ноль – маленькое совещание. У меня.

Офицеры ушли, оживленно переговариваясь, а Русанов стал рассматривать готовые уже фотографии: вот «Рамиз» выходит из такси Безруких, вот он садится в троллейбус, вот заходит в подъезд своего дома. Что ж, личность Мамедова установлена, теперь наблюдать за ним проще, главное – не спугнуть, не насторожить, задержать его с поличным, с золотом. Тогда можно будет спросить, где он брал или берет эти «сигареты».

К вечеру опергруппа выработала вроде бы хороший и логичный план: события торопить нельзя, пусть все развивается своим чередом. Если задержать Мамедова сейчас, без слитков, это мало что даст. И суду, и прокуратуре, да и им самим, оперативникам, нужны вещественные доказательства – золото; это тонкая ниточка к тем, кто ворует его на предприятии, и оборвать ее ни в коем случае нельзя. Надо набраться терпения, походить за «Ремизом», попытаться установить его связи, подождать шагов и с его стороны. Покупателей он ищет, это ясно; Володя Кубасов, надо думать, ему приглянулся, Рамиз должен найти его.

Генерал в целом одобрил план. Но сказал Русанову, что для сбора информации о Мамедове нужно установить за ним ненавязчивое наружное наблюдение: Рамиз может искать и других покупателей, неизвестно же, сколько у него золота. При удобном случае надо попытаться внедриться в число этих потенциальных покупателей еще кому-нибудь из оперативников, тому же лейтенанту Гладышеву: Мамедов его не видел. А Кубасову – потолкаться на барахолках, его должны там признать за своего.

Рамиз пришел на толкучку Южного рынка в следующее воскресенье. Часа полтора толкался в этом человеческом море торгующих и покупающих людей, искал тех, кто сбывал кроссовки. Один парень, заподозрив в нем сотрудника БХСС, торопливо покидал в раскрытую сумку несколько пар кроссовок, дал деру. Молодая женщина с новенькой парой «Адидаса» раздраженно сказала, что никакого она Володю не знает, и добавила с угрозой: «Не приставай, усатый, у меня тут муж недалеко…»

Решив, что нужного ему человека не найдет, Рамиз отправился было домой, но вдруг за шапками и воротниками, густо лежащими на прилавке, увидел скучного парня, который обреченно как-то повесил на шею пару кроссовок да так и стоял, никого к себе не зазывая и не проявляя торговой активности.

Рамиз подошел, повертел кроссовки, спросил:

– Чего скучный такой, а, дарагой?

– Денег нету, дядя, процедил тот. – Без денег заскучаешь.

– Сколько просишь за них?

– Сто двадцать.

Цена была, по нынешним временам, сходная, можно и купить. Рамиз, однако, не спешил. Спросил как бы между прочим:

– Володю знаешь? Черненький такой, плотный. В «варенке» ходит, в темных очках… Он обещал мне пару блоков «Кэмэл».

– А… Кубик! Знаю, – оживился парень, но в следующее мгновение глаза его стали строгими. – А тебе он зачем, дядя?

– Я же тебе говорю: «Кэмэл» обещал… Сказал, что здесь его можно увидеть, на рынке. А я вот почти два часа хожу и… – Рамиз развел руками. – Но знаешь, где он работает? Как его найти?

– Ха! Работает! Кубик по всему Союзу работает, скоро, наверное, с иностранцами дело свяжет. Кубик – большой человек! Он – везде, и нигде конкретно, дядя, понял? Кто же таких людей адреса дает? Может, ты из милиции, может еще откуда!

Мамедов с веселой улыбкой смотрел на говорливого парня.

– Ладно, дарагой, много слов говоришь. Кроссовки я у тебя покупаю, на вот деньги… А Володю увидишь… Нет, ничего не говори, я сам его найду.

Парень пересчитал деньги, поданные ему покупателем, спросил, не слушая:

– Тебе кофе растворимый надо, дядя? Пару банок могу толкнуть.

– Сколько?

– Тридцатка.

– За банку?!

– А ты как думал?!

У Рамиза от злости дернулась щека – такой откровенной наглости он еще не встречал.

– Ты совесть-то имей, юнош. Кто за такую цену возьмет? Ну, рублей бы хотя по двадцать… БХСС тебя за такие штучки быстро сцапает.

– Дядя, ты мне мозги не пудри, понял? Хочешь – бери, не хочешь – не агитируй тут и милицией не пугай.

Рамиз ушел, возмущенно бормоча себе под нос: «Ну спекулянты, ну наглецы! Управы на вас нету. Распустила Советская власть, никому дела нету. Тридцать рублей за банку! Да ей всего-то цена – червонец, а этот сосунок втридорога требует!…»

Мамедову хотелось купить растворимого кофе, в доме давно кончился, но даже он не мог уже заплатить такую высокую цену. И все же с рынка Рамиз возвращался в хорошем настроении: он получил косвенное подтверждение – Володя, по прозвищу «Кубик», действительно существует в этом торговом мире, его знают, имя произносят с уважением. Значит, с ним можно иметь дело. Теперь надо поймать Славика-таксиста, оказать ему: пусть, мол, Володя приходит туда-то и тогда-то.

Довольный ушел с рынка и лейтенант Гладышев. Поулыбался, вспоминая свой разговор с Рамизом. А где бы он взял кофе, если бы Мамедов согласился отдать тридцать рублей? Вот была бы немая сцена! Впрочем, выкрутился бы. Сказал бы, в следующий раз приходи, дядя, будет тебе и кофе, и коньяк, все, что душа пожелает. Главное он, Гладышев, сделал: нужная информация о «Кубике» Рамизу всучена. Теперь остается надеяться, что Мамедов назначит встречу.

Встретились они дня через четыре. Рамиз через Безруких передал Володе: быть в субботу после трех в кафе «Погребок». В это время народу там немного, можно посидеть, спокойно поговорить…

Ясно было, что Рамиз готов продать золото, что никаких подозрений «Кубик» у него не вызвал, что «спекулянт» Гладышев отлично сыграл свою роль, и отделу Русанова надо было готовиться к задержанию валютчика.

Все было сделано просто. В «Погребке» администрация оставила свободными два соседних столика, за одним из них сидели Коняхин с Русановым, вели какой-то нейтральный разговор, потягивали из высоких бокалов прохладительный напиток, а за соседним столом сидел в одиночестве «Кубик», Володя Кубасов. На столе у него стояла бутылка вина, конфеты и лимонад. Негромко играла музыка, шелестели под потолком лопасти вентилятора, неспешно работали официантки. В кафе царил полумрак, свет был приглушен, мягко растекался по углам «Погребка», между квадратных полированных столов. Никто здесь никому не мешал, место для встречи было, наверное, идеальным.

Рамиз появился в половине четвертого, когда оперативники стали уже заметно нервничать – не придет, что ли? Одет он был в светлый короткий плащ, талия перехвачена поясом. Белый шарф на груди а чорная, с большими полями, шляпа заметно изменяли внешность Мамедова, в полумраке кафе Кубасов не сразу его и узнал, но, приглядевшись, помахал рукой, позвал к столику.

Они поздоровались, сели, «Кубик» предложил вина, и Рамиз, глянув на бутылку, согласился – давно уже не пробовал он «Цинандали».

– Опаздываешь, Рамиз, – недовольно выговорил Володя. – Я уже собрался уходить. В следующий раз не задерживайся, у меня жизнь расписана по часам.

Извини, дарагой, – распевно и виновато проговорил Рамиз.

Он не стал, разумеется, говорить «Кубику», что пришел к кафе минут сорок назад, побродил по улице, поглазел – нет ли чего подозрительного. Но центр города жил привычной шумной жизнью: у кинотеатра толпился народ, спрашивал лишние билетики на какой-то американский боевик, тут же, на улице, бодрая старушонка в белом халате, надетом поверх плаща, предлагала женщинам узнать свой вес, а мужчинам – силу, шустрый паренек вертел на столике стеклянную шарманку-лотерею, зазывал испытать счастье – выиграть «Трех мушкетеров» или «Нечистую силу» Пикуля. Прохаживались у кинотеатра а двое экипированных резиновыми дубинками милиционеров, совсем еще юнцов, цыплячьи шеи которых торчали из свободных форменных рубашек. Вид у милиционеров был грозным, решительным, а Рамиза он развеселил – уж очень длинными качались дубинки для низкорослых этих блюстителей порядка.

Володя налил вина в узкие высокие бокалы, они с Ремизом выпили, оценивающе, как бы еще раз проверяя, глядя друг на друга.

– Ну? – спросил «Кубик». – Принес?

– Да. – И Рамиз вынул из кармана пиджака коробочку от женских часов. – Смотри.

Володя раскрыл коробочку – золотая «сигарета» тускло блеснула в желтом свете плафонов.

– И вы теперь посмотрите, Эльдар Муслимович, – вежливо проговорил Кубасов и положил перед Мамедовым свое служебное удостоверение.

– Гос… безо… пасность?! Вы?!

– Да, Эльдар Муслимович.

Мамедов рванулся было со своего места, но трое мужчин шагнули к их столику откуда-то из полумрака кафе, крепко взяли его за руки.

– Спокойно, Мамедов! Идите к выходу!

Мало кто в «Погребке» обратил внимание на случившееся, а если, и обратил, то не понял, что к чему…

На предварительном допросе Мамедов назвал имя человека, у которого он давно, год примерно назад, покупал слитки, – Криушин Эдуард. Сейчас Криушина нет в городе, он куда-то уехал, где брал золото – неизвестно, он, Мамедов, не спрашивал.

– А где работал Криушин? – спросил Русанов.

Он, лже-Рамиз, Кубасов и Коняхин сидели в кабинете, слушали сбивчивый, взволнованный, но, судя по всему, довольно правдивый рассказ Мамедова о приобретении и сбыте золотых «сигарет». Факт задержания Рамиз переживал страшно, он и сейчас, спустя два часа, все еще не мог прийти в себя, руки его заметно подрагивали, Выразительные черные глаза суматошно бегали по лицам чекистов, жила в них плохо скрытая досада, смешанная с гневом и недоумением: да как же так?! Как мальчишка попался, и мальчишки ведь провели. Тьфу!

– Вы расскажите нам, Мамедов, о Криушине, – потребовал Русанов. – Только подробнее, в деталях. Они нам пригодятся. Как он выглядит, в чем ходит, какие особые приметы, где вы с ним и при каких обстоятельствах познакомились, как часто получали от него золотые слитки, кто их делал?… И ничего не выдумывайте. Мы, как видите, все это будем записывать, – и он кивнул на магнитофон, стоявший перед Коняхиным.

– Да чего ж тут выдумывать, – горестно вздохнул Мамедов.

Он помолчал, попросил разрешения закурить, стал рассказывать.

…Криушину Эдуарду лет тридцать с небольшим, высокий, симпатичный, носит золотую коронку на одном из верхних зубов, на правой руке – большие японские часы с голубым циферблатом…

– Брюнет, блондин? – уточнил Русанов.

– Такой вот, как… – Мамедов глянул на Кубасова, – как товарищ Кубик Володя.

Чекисты невольно заулыбались.

– Это оперуполномоченный лейтенант Кубасов, он вам уже представлялся в кафе, – сказал Русанов.

– Да-да, я и говорю… Криушин темноволосый, волосы немного вьются… Одежду я не помню, гражданин Русанов, обычная: штаны, рубашка, куртка или плащ… Не знаю. Галстуков он никогда не носил, вот это я помню, – Мамедов повел шеей, ослабил узел своего пестрого галстука. – Встречались мы много раз – может десять, может пятнадцать.

– Сколько времени вы были знакомы?

– Года два. Это до того, как он уехал из Придонска.

– Понятно. Дальше.

– Встречались мы в разных местах – и на улице, и в кафе, только не в «Погребке», – Мамедов боязливо глянул на Кубасова. – У меня в гараже встречались…

– А познакомились как, Мамедов?

– Просто. В ювелирном магазине. Я смотрел витрины, Криушин подошел, оказал, что у него есть то, чем бы я заинтересовался. Мы вышли из магазина, пошли в сквер, что за кинотеатром, посидели, поговорили… Потом он показал слиток.

– Действительно, проще некуда, – Русанов закурил новую сигарету. – Криушин предложил вам ворованное золото, вы совершенно спокойно его покупаете. Ну-ну. Он вас, конечно, тоже не спрашивал, куда и как вы будете сбывать «сигареты»?

– Не спрашивал, – кивнул Мамедов. – Это мои проблемы. Я сначала возил их к себе на родину, в Кировабад, там у меня есть родственник, Алиев, я и назывался его фамилией. У нас, в Азербайджане, она распространена, как у вас Ивановы…