Текст книги "Путевой обходчик"

Автор книги: Валерий Кречетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Внезапно Гром остановился. В темноте он увидел мерцающую стрелку, а рядом с ней надпись: «Путевой обходчик». Стрелка указывала направо. Гром повернулся, напряженно всмотрелся во тьму и заметил невдалеке черный зев провала.

На мгновение ему пригрезилось, будто темнота ожила, свилась в клубок и со зловещим шипением скользнула в провал, как огромная змея. Гром качнул головой, прогоняя наваждение, и сплюнул себе под ноги. Фантазия в бою – самая последняя вещь. Нет никаких огромных змей, есть только тварь, которая утащила Катю, чтобы вырвать ей глаза и положить их в грязную банку, пополнив свою жуткую коллекцию.

– Не дождется, – прошептал Гром, затем проверил обойму и вогнал пулю в ствол пистолета.

Не раздумывая больше ни секунды, он повернулся и направился к черной зловещей дыре.

Монстр вошел в свою берлогу. На лице у него была грязная повязка. Он снял рваный плащ, бросил его на стул. Туда же положил автомат и ключи от мотоцикла Шплинта. Оставшись в грязном дырявом свитере, он прошел к столу, достал из аптечки бинт, зубами разорвал упаковку и быстро перевязал рану на руке.

Взяв со стола бутылку водки «Московская», одним пальцем сорвал пробку и, запрокинув голову, долго пил. Успокоился он, лишь когда бутылка опустела. Отбросил бутылку в угол комнаты, достал из ящика стола старый пожелтевший фотоснимок, запечатлевший сотрудников НКВД.

С фотографией в руках он сел в кресло и долго ее разглядывал. Потом положил снимок на полку, наклонился и поднял с пола пустую банку и бутылку с бальзамической жидкостью. Банку он протер какой-то тряпкой, затем откупорил бутылку зубами и наполнил банку вонючей жидкостью примерно наполовину.

Закупорив бутылку, вытащил из кармана брюк носовой платок, развернул его, аккуратно достал две пары глаз и бросил в банку с жидкостью. Поднял банку к лицу, всколыхнул ее, посмотрел, как глаза плавают в бальзамической жидкости, удовлетворенно оскалился и поставил банку с глазами на стол.

Все это он проделал спокойно и привычно, не издав при этом ни единого звука. А потом разлепил безобразные губы и принялся мычать какую-то мелодию, то и дело сбиваясь на звериный рык.

Вдруг он перестал напевать и схватился руками за голову. Из груди его вырвался долгий глуховатый стон. Монстр принялся коротко и методично бить себя кулаками по голове, словно пытался выбить из нее что-то отвратительное, что-то, что безумно мучило его. Судя по всему, ему это удалось: он убрал руки от головы, передернул могучими плечами и снова посмотрел на банку. На обезображенных губах появилось что-то вроде самодовольной усмешки.

– Катя! – продолжал тихонько звать Гром, почти не надеясь услышать ответа. – Катя, ты здесь?

В узком туннеле, куда Гром вошел, следуя указанию стрелки, было пусто, сыро и темно. Пройдя метров десять, Виктор наткнулся на висящий на стене пожарный щит. На нем была лопата с красным, облезшим от сырости черенком. Гром снял лопату и осмотрел ее.

«Неплохо», – подумал он.

Рядом виднелся пожарный ящик. Виктор подошел к нему, откинул сырую крышку и пошарил внутри. Рука наткнулась на ветошь и склянку с машинным маслом.

Ветошь Гром намотал на ручку лопаты, затем обильно полил ее машинным маслом. Проделав эту нехитрую процедуру, сунул руку в карман в поисках зажигалки. Но зажигалки не оказалось. Вероятно, выпала по дороге.

Несколько секунд Гром, хмуря брови, обдумывал ситуацию, потом достал из ящика кусок тряпки, положил его на рельсы и полил остатками масла. Перехватив лопату покрепче, ударил штыком по тряпке. Лопата выбила из рельса фейерверк искр, и пропитанная маслом тряпка ярко вспыхнула во тьме.

– Вот так-то, – произнес Гром и поджег от тряпки сооруженный из черенка лопаты факел.

При свете факела Виктор заметил на полу ржавый лом. Он поднял его и взвесил на ладони. Удовлетворенно кивнув, пробормотал:

– Отлично.

Вооружившись ломом, он повернулся и, освещая себе дорогу факелом, двинулся дальше по узкому служебному туннелю.

Монстр открыл еще одну бутылку водки, сделал пару глотков и поставил ее на стол. Водка почти не давала желаемого результата.

Откинувшись на спинку кресла, он погрузился в полудрему. Перед глазами вставали картины из прошлого и мелькали, как в калейдоскопе, сменяя друг друга. И вдруг мелькание прекратилось, словно механизм воспоминаний заклинило.

Впереди была тьма, и он медленно продвигался по ней. Фонарь на каске сломался, поэтому приходилось пробираться почти на ощупь. Вдруг где-то зашумело, сперва тихо, потом все громче и громче, будто по стенам разом пробежала тысяча крыс, семеня маленькими мягкими лапками.

Он остановился и прислушался. Шум все нарастал и постепенно превратился в гул. Казалось, стены туннеля ожили и запульсировали. Под ногами у него затряслась, заходила ходуном земля.

Первый удар пришелся по плечу. Второй – по каске. Затем камни посыпались градом, сбивая его с ног. «Крепежная арматура!» – успел подумать он, перед тем как огромная каменная глыба ударила его по голове, смяв каску. Что-то ярко вспыхнуло перед глазами, и он потерял сознание.

Неизвестно, сколько он пролежал. Когда он открыл глаза, в туннеле царил мрак. А может быть, его глаза утратили способность видеть? Он хотел поднести к лицу руку, чтобы посмотреть на пальцы, но не смог. Руки словно бы не было.

Он попробовал пошевелить плечами, но и это ему не удалось. Что-то плотно сдавило его со всех сторон. Сперва он не чувствовал ничего. Но потом пришла боль – дикая, нестерпимая. Он лежал, тараща глаза во тьму, и стонал. Час, два, три… Время в темноте бежало иначе. Иногда у него появлялось ощущение, словно он вообще выпал из времени. Как будто вышел из потока в какую-то гулкую неподвижную пустоту. Когда это ощущение пришло впервые, он почувствовал сильное головокружение, и его вырвало.

Потом он привык. Даже перестал чувствовать боль.

«Наверно, я умер, – думал он. – Но где я теперь? В аду? Да, наверно, это ад. Но мучения в аду длятся вечность».

При мысли о том, что он будет лежать тут – один, в полной темноте, изнывая от жажды, – целую вечность, его обуял ужас. И тогда он стал кричать. Слабым, почти неслышным голосом. Он кричал и кричал, и наконец понял, что голос давно отказал ему. Теперь он лежал, придавленный камнями и грунтом, и, как вытащенная из воды рыба, беззвучно раскрывал рот.

Много раз он пытался хотя бы подвигать головой, но из этого ничего не выходило. Голова с обеих сторон была сдавлена балками. Постепенно он перестал чувствовать и свою голову.

Но однажды все изменилось. Сначала он увидел свет – слабый и зыбкий… Даже не свет, а скорее, его отблески. Словно кто-то светил на стены тусклым фонариком. Но даже от такого света глазам, привыкшим к полной темноте, стало больно. Он, привыкая, поморгал разбухшими веками. Свет приближался. Он скосил глаза в сторону и увидел обитую жестью дверь с узкой дырой в том месте, где жесть была насквозь проедена ржавчиной.

Свет шел оттуда. Потом он-услышал шаги приближающегося человека. Прошло несколько секунд, и человек остановился перед дверью.

В прорези появились два мерцающих глаза. Некоторое время эти глаза смотрели на заваленного грунтом и камнями мужчину. Потом насмешливый голос тихо произнес:

– Привет! Хочешь освежиться?

Монстр вздрогнул и проснулся.

Мотоцикла под сводом туннеля больше не было. Вместо него с потолка свисали две толстые цепи с крюками, на которых он когда-то висел. Рядом возвышалась двухуровневая эстакада, заваленная строительными конструкциями и мусором.

Гром остановился, повертел головой, освещая тьму туннеля факелом. На земле валялась длинная массивная шпала, совсем как та, что угодила в голову Иркуту и лишила его лица.

Виктор закрепил факел на стене, подошел к шпале и приподнял один конец. Шпала была тяжелая, но Грома это не остановило. Он закинул конец шпалы на плечо. Затем обмотал его свисающей с потолка цепью и закрепил цепь, воткнув крюк в звено. То же самое он проделал и со вторым концом шпалы. Теперь она висела на цепях примерно на уровне человеческого роста.

Управившись со шпалой, Гром нащупал провод толщиной в палец, идущий вдоль стены туннеля, ухватил его и, крякнув, вырвал из стены. Конец провода привязал к цепи. После чего на стыке двух арочных плит вбил в стену туннеля скобу из арматуры, которую подобрал по пути. В образовавшееся кольцо Гром продел второй конец провода.

Немного отдохнув, Гром взялся за свободный конец провода, торчащий из кольца скобы, и стал тянуть его – медленно, сантиметр за сантиметром поднимая шпалу к потолку. Подняв ее на достаточную высоту, Гром закрепил конец провода за рельс, использовав для крепежа распорку. Отойдя на несколько шагов, окинул взглядом шпалу и провод, удовлетворенно кивнул: готово!

…Огромная лапища потянулась за бутылкой водки. На этот раз он выпил почти все. Бутылку монстр аккуратно поставил на пол и вновь откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. И снова на него накатила легкая мутная дрема.

…Он опять лежал в темноте, один, придавленный балками и камнями, лежал и таращился во тьму. Когда глаза уже стали слезиться от усталости, он закрыл их. В туннеле было тихо. Ни крыс, ни насекомых. Лишь изредка откуда-то из стены выкатывался камушек и с легким шорохом падал на землю.

Еще не открыв глаз, он увидел свет. Тот самый – тусклый, движущийся. Он открыл глаза, потом закрыл их и снова открыл. Глаза слезились, но он их больше не закрывал. Он смотрел. Кто-то подошел к ржавой двери. И вот в щели возникли два мерцающих глаза. Потом негромкий хрипловатый голос произнес:

– Так ты живой? А я думал, что ты склеил ласты.

Что-то булькнуло, и затем в прорезь просунулось горлышко бутылки.

– Хочешь освежиться? Нет? Ну и зря. За твое здоровье!

Послышался тихий смех. Стало слышно, как человек за дверью пьет. Пьет прямо из горла. Он слышал эти звуки и чувствовал, как все его внутренности сводит судорогой.

– Уф-ф, – произнес голос. – Неплохо. Хорошо, что я захватил с собой бутылочку. Слышь, как тебя там… А ведь я раньше тебя здесь видел. Еще подумал – надо же, какой здоровый бугай! Прямо как бык. – И снова в тишине булькнула водка. – Уф-ф… Хороша, зараза. Слышь, как тебя там… Ты не волнуйся, тебя здесь никто не найдет. Здесь никто не ходит, я знаю. Так что подыхай спокойно.

Он разжал опухшие губы и, не узнавая своего голоса, спросил:

– Как… ты сюда попал? Это… секретный… объект.

– Ого! Да ты еще и разговариваешь? А я думал…

Тут слова стали отдаляться от его слуха, и он понял, что теряет сознание. Произнесенная вслух фраза отняла у него слишком много сил.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем тот человек вернулся. Может, день, а может, и два. Время перестало существовать. Сперва, так же, как в прошлый раз, появился свет, послышались шаги, а потом к прорези в двери приникли два мерцающих глаза.

– Эй! – окликнул негромкий хриплый голос. – Эй, мужик, ты еще живой?

Он хотел ответить, но передумал: не хотел снова потерять сознание. Однако незнакомец заметил шевеление его губ.

– Живой! – сказал он почти радостно. – Вот молодец! Уже несколько дней прошло, а ты все никак не сдохнешь.

Снова что-то булькнуло. «Водка», – понял он, и опять все его внутренности скрутило в тугую струну.

– Эй, ты, как тебя там… Охраняешь секретный объект? Молодец! Может, скажешь, как тебя зовут?

Он снова шевельнул губами.

– Как-как? Не слышу. Ладно, хрен с тобой, придумаю имя сам. Что, если я буду звать тебя… Шницель? Точно – Шницель! Отличное имя для такого куска гнилого мяса, как ты. Шницель, тебе нравится твое имя?

Он не ответил.

– Молчание – знак согласия, – решил незнакомец. – Я бы мог позвать людей, чтобы тебя вытащили. Но не стану этого делать. И знаешь почему? Мне нравится смотреть, как ты подыхаешь. «Медленно, мучительно и неотвратимо», как написано в одной книжке. Как же ее название?.. А, ладно, не помню. Да это и неважно. Важно, что ты сдохнешь. Был такой здоровый, как танк, а потом бац – и Шницель! Красиво.

Из-за двери послышался негромкий хриплый хохот. Терпеть это было невозможно. Он напрягся и попытался хоть что-то сказать, но не смог. Голос больше не хотел ему подчиняться. Он исчез, как исчезли руки и ноги.

Незнакомец расценил его молчание по-своему.

– Молчи, молчи, – одобрил он, – я болтунов не люблю. Мне и так хорошо с тобой в компашке. Постарайся еще протянуть, завтра я снова приду. Поболтаем.

Он снова поднатужился и на этот раз сумел произнести всего одно слово. И слово это было:

– Гла… за.

– Чего? Чего ты сказал? Тебе нравятся мои глаза? – Незнакомец хохотнул. – У меня красивые глаза. Хочешь, я тебе их подарю? Нет? А может, хочешь освежиться?.. Тоже нет? Ну ладно. За тебя, дружище!

И снова забулькала водка. И снова он хотел что-то сказать, но сознание покинуло его.

С тех пор глаза в прорези двери появлялись постоянно. А негромкий хриплый голос знай себе нашептывал:

– Это сколько же дней ты тут подыхаешь? Сказали б – не поверил. Освежиться хочешь? Нет? Ну тогда я сам. – Бульк-бульк-бульк. – Уф-ф… Хороша, зараза. Слышь, Шницель, скоро ты сдохнешь. Я это вижу. Ты знаешь, а мне тебя даже будет не хватать. Я к тебе привык. Давай, Шницель, за тебя!

И снова – бульк, бульк, бульк.

– Слышь, Шницель, и чего ты такой здоровый – не пойму? Я таких больших людей и не видел раньше. Какой у тебя рост? Метра два? Да больше, наверное. Здоровый, как медведь! А теперь ты в дерьме. Теперь ты, как червь. Даже хуже. Ну ничего, скоро все кончится. За то, чтобы ты поскорее подох!

И снова тишина на сутки. Потом опять свет, шаги и голос:

– Не сдох? Отлично. Кроме тебя, Шницель, мне и поговорить-то не с кем. А знаешь, как меня зовут? Нет? Китаев я. Марат. Попадешь в ад, передавай привет моему батяне.

Но однажды все закончилось. В тот день в туннеле снова появился свет, но на этот раз яркий, ослепительный. Потом послышались голоса, много голосов. А потом появились люди с фонарями на касках.

– Вот там! – сказал один.

– Где?

– Да вон, под кучей камней! Человек, видишь?

– Вижу!

Несколько рук принялись разгребать завал.

– Потерпи, – уговаривал его голос.

– Еще немного, – вторил первому голосу второй.

И все это время два мерцающих глаза наблюдали за ним из прорези ржавой двери. Наблюдали и подмигивали.

– Он хоть живой? – продолжали меж тем голоса.

– Живой! Носилки сюда. И четверых человек. Быстрее, черт! Это же надо, какое здоровье. Три недели под завалом пролежал и не помер.

– У него обезвоживание. Он может умереть в любой момент.

– Так дай ему освежиться. Да не в рот! Полей на тряпку, а тряпку положи ему на губы.

И снова глаза в прорези подмигнули, и негромкий хриплый голос у него в голове произнес: «Вот ты и освежился».

…Дрема схлынула так же внезапно, как и пришла, и ей на смену пришла обычная бодрость, словно он проспал восемь часов кряду.

Монстр открыл глаза, потянулся, хрустнув суставами, и встал с кресла. Потом взял со стола банку с глазами и прошел в соседнюю комнату. Пересек комнату и остановился перед подвешенной к стене мумией. Показал ей банку с глазами и сказал:

– Смотри, что тебе Шницель принес. Свеженькие. Будешь теперь новые глаза таращить.

Мумия безучастно смотрела на него помутневшими глазами.

– Ничего, – заверил монстр, опуская банку. – Сейчас мы все исправим. А потом я дам тебе освежиться.

Он взял со стола инструменты и занялся привычным делом.

«Ничего, ничего, сестренка. Я тебя вытащу. И не в таких переплетах бывал. Мы еще с тобой погуляем на дне рождения у Ленки. Еще зададим ей жару».

Гром, держа в руке факел, подкрался к двери, ведущей в берлогу чудовища. Он поправил на поясе пистолет, чтобы тот случайно не выпал, затем бросил у двери тряпье, которое прихватил из пожарного ящика, и поджег. Затем поискал глазами что-нибудь тяжелое и остановил взгляд на металлическом «башмаке». Гром поднял «башмак» и, размахнувшись, запустил его в дверь берлоги. Раздался грохот.

Гром прислушался.

И вдруг спокойный глуховатый голос произнес за его спиной:

– Я знал, что ты придешь.

Гром оглянулся и увидел перед собой огромную фигуру, закутанную в засаленный плащ. Мужчина стоял у стены туннеля, лицо его было замотано тряпкой, в руке он держал огнемет.

Гром облизнул губы.

– Кто ты? – спросил он.

– Неважно, кто я. Важно, кто ты. Ты пришел сюда сам. И теперь ты ум…

Прежде чем монстр успел договорить, Гром швырнул в него факел и прыгнул в узкий проход, который заприметил боковым зрением. И тут же мощная струя пламени из огнемета ударила в то место, где он только что стоял. Виктор перекувырнулся через голову, вскочил на ноги и спрятался за железную колонну. В руке он сжимал лом.

Мужчина в плаще, держа огнемет на изготовку, тихо, как хищный зверь, продвигался вперед. Он прошел с другой стороны колонны, и Гром не заметил противника. Однако и монстр не заметил Грома. Он прошел дальше и скрылся в темноте. Виктор еще немного подождал, затем осторожно выглянул из-за колонны. Огляделся, поднял с земли камень и швырнул его подальше от себя. Камень стукнулся о стену туннеля, и тотчас же огненная струя, очертив дугу, ударила в стену. Буквально в несколько сантиметрах от места, куда стукнул камень.

«Он отлично ориентируется по звуку, – понял Гром. – Сразу видно, парень много времени проводит в темноте. Что ж, мы тоже не лыком шиты».

Гром хотел проскользнуть к двери, но споткнулся об рельс и едва не упал. Шум привлек внимание монстра. Он побежал к дверям, время от времени поливая огнем стены туннеля, и один раз едва не попал в Грома – тот вовремя отскочил, но волна горячего воздуха опалила ему щеку.

Путь к двери был отрезан.

– Эй, – позвал гигант в плаще странным, глуховатым и каким-то неуклюжим голосом, словно давно разучился как следует им пользоваться. – Ты еще здесь?

Гром повертел головой и увидел железную лестницу.

– Выходи – поговорим! – снова пробасил гигант.

Виктор стал осторожно пробираться к лестнице. Он уже положил руку на нижнюю перекладину, когда гигант в плаще, среагировав на звук, резко повернулся и обдал лестницу пламенем.

И опять Гром опередил его на долю секунды. Быстро, как кошка, вскарабкался он по лестнице, хотя и выронил при этом лом. Монстр отшвырнул огнемет и в несколько прыжков достиг лестницы. На бегу подхватил лом и почти так же проворно, как Гром, взобрался наверх, не упуская противника из виду.

«Вот черт!» – в отчаянии подумал Гром, взбираясь все выше и выше. Гигант не отставал. Виктор, преодолев последние перекладины лестницы, запрыгнул на железную площадку. Дальше хода не было. Монстр приближался.

Гром огляделся и заметил в трех метрах от себя такую же железную площадку, как та, на которой он стоял. Больше бежать было некуда. Гром собрался с силами, сгруппировался и – прыгнул. На площадку он не попал – не хватило всего нескольких сантиметров, но, падая, успел ухватиться за металлический прут, которым была окантована площадка.

Виктор повис в воздухе, затем, слегка качнувшись, попробовал подтянуться, но поврежденное плечо подвело. Ослабевшие пальцы едва не сорвались с металлического прута.

Гигант в плаще несколько секунд наблюдал за Громом – казалось, ему доставляет особое удовольствие смотреть, как его будущая жертва отчаянно цепляется за жизнь. Потом сжал в руке лом и тоже прыгнул. В отличие от Грома, он легко перелетел через пустое пространство и твердо впечатал подошвы ботинок в металлическую площадку.

Повернувшись, монстр посмотрел на болтающегося внизу Грома и издал горлом короткий отрывистый звук, похожий на смешок. Затем неторопливо шагнул к краю площадки и, нагнувшись вниз, поставил лом Грому на лоб. Он ничего не делал, просто ждал. И вот пальцы левой руки Грома разжались, и он, как обезьяна на лиане, повис на металлической окантовке, держась за нее одной рукой.

Гигант продолжал с интересом наблюдать.

Гром чувствовал, как пальцы слабеют, но ничего не мог поделать. Высота была метров десять, а внизу – ржавые рельсы узкоколейки и торчащие из земли куски арматуры. Нет, падать никак нельзя.

Пытаясь ухватиться левой рукой за окантовку, Гром сделал последнее отчаянное усилие, но тут силы покинули его. Пальцы правой руки соскользнули с края площадки, и Гром непременно полетел бы вниз, если бы гигант в плаще в последнее мгновение не успел схватить его за руку.

Легко, почти не напрягаясь, монстр втащил Грома на площадку и поставил перед собой. Глядя в замотанное тряпкой лицо чудовища, Виктор презрительно усмехнулся и хрипло проговорил:

– Так ты все-таки человек.

Гигант схватил Грома за подбородок и приблизил свое лицо к лицу бывшего морпеха. Изо рта гиганта воняло, как из выгребной ямы. Обдав Грома зловонным дыханием, монстр вгляделся в его глаза, как любитель украшений, разглядывающий на витрине магазина заинтересовавшую его побрякушку.

– Что, урод, нравятся мои глаза? – насмешливо проговорил Гром. – А ты попробуй выр…

Толстые пальцы гиганта молниеносно схватили Грома за шею и сильно сдавили ее. Гром отключился.