Текст книги "Капкан для оборотня"

Автор книги: Валерий Иванов-Смоленский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Авдей напрягся. Правая его рука тихо скользнула к левой подмышке. Большой ее палец, соединившись с указательным, неслышно стал отстегивать кнопку висевшей там кобуры. Затем большой палец проник глубже и, обогнув рукоятку «Глока», без щелчка опустил вниз флажок предохранителя. Таксист сосредоточенно вглядывался вперед. Его прежде всего интересовало, какие бумаги дополнительно проверяются у водителей.

Очередь медленно продвигалась. Один из проверяемых водителей начал что-то громко и запальчиво объяснять гибедедешнику. Второй инспектор, или имитирующий его, решительно положил руку на висящую впереди на белом ремне расстегнутую кобуру, а второй рукой сделал приглашающий жест в машину. Изготовился и омоновец, наполовину высунув дуло автомата из плаща в сторону конфликтующих.

Дождь значительно поутих, а ветер усилился, играя полами мокрых плащей патрульных.

Спорящий при виде этих приготовлений безропотно залез в стоящую милицейскую машину. Авдей попытался разглядеть, сколько там еще людей, но темные тонированные стекла полностью скрывали салон.

Авдей не думал, что вызовет подозрения у ментов. В своем просторном потертом намокшем камуфляже он смахивал на одного из военных отставников, которых в городе было полно. Его документы были в порядке. Он видел, что впереди никого не обыскивали, – осмотр людей, машин и документов был чисто визуальным. Некоторые приготовления к возможному огневому контакту были сделаны им просто автоматически.

Из милицейской машины вылез временно задержанный, сел в свою синюю «Мазду» и уехал. Их очередь – еще через две машины.

– Ваши документы, пожалуйста, – голос проверяющего был подчеркнуто вежлив.

Таксист протянул через приоткрытое окно документы. Гибедедешник прикрыл их от дождя планшеткой и посветил фонарем, изучая.

– Куда направляемся?

– Вот, везу товарища в деревню, – таксист явно был доволен, что у него не потребовали страховой полис на машину, – жена у него заболела. У меня все, как положено, техосмотр пройден, счетчик включен.

Второй внимательно фиксировал обстановку в салоне такси, держа руки скрыто – под дождевиком.

– Все-таки оперативник, – вычислил его Авдей, – стоит боком, ноги слегка расставлены, правая рука под дождевиком, вероятно, держит пистолет, готов выстрелить прямо через ткань плаща.

Боковым зрением он заметил, что омоновец позы не переменил.

– Попрошу заглушить двигатель и выйти из машины, – первый патрульный сделал шаг назад и громко добавил, видя, что пассажир даже не шевельнулся, – обоих!

Авдей пожал плечами и вылез вслед за водителем со своей стороны. Он ссутулился и стал казаться ниже ростом. Затем подошел к первому, и стал перед ним.

Авдей намеренно блокировал директрису, то есть направление, с которого может по нему вести огонь второй, не подвергая опасности своего коллегу.

«Теперь тот будет вынужден сместиться вправо, – предположил бывший гэбист, – если влево – то перекроет линию огня омоновцу, да еще будет иметь дополнительное препятствие, в качестве автомашины. Ага, вот он и двинулся. Грамотно…»

– Откройте багажник, – продолжал первый. Таксист пошел открывать багажник. Гибедедешник двинулся вслед за ним.

Авдей также пошагал следом, по дороге бормоча:

– В чем, собственно дело… Что случилось?.. Мы же спешим, жену надо везти в больницу…

В опасной обстановке, Авдей умел как бы раздвоиться – язык говорил одно, мозг вырабатывал возможную последовательность действий, а тело автоматически соблюдало нужную пространственную дислокацию.

«Не очень-то правильно они расположились, – мозг просчитывал варианты, – вон как засуетился второй, забегая уже слева, так как все трое скрылись за машиной, а таксист открыл багажник, окончательно закрывая их от страхующего».

«А этот баклан даже и не сдвинулся с места», – подумал он об омоновце, который нахохлился и спрятал автомат, видимо, опустив его, поскольку выпуклостей на плащ-палатке не наблюдалось. И Авдей вновь попытался прикрыться, уже сразу двоими – таксистом и заглядывающим в багажник патрульным.

Боковое стекло милицейской автомашины слегка опустилось, и Авдей заметил чьи-то внимательные глаза, глядящие в его сторону.

И он вдруг ужаснулся: «что же я делаю? Ведь меня по моим маневрам вычислят… Если не этот, не очень умелый оперативник, то сидящие за тонированными стеклами внутри милицейского автомобиля. Машина пятиместная, трое – здесь, значит двое – там, и внимательно сейчас секут за происходящим. А я выписываю перед ними пируэты оперативно-тактического мастерства… Никто ведь меня пока не подозревает. Они делают порученную работу и вряд ли могут предположить, что разыскиваемый отважится отправиться из города на такси, зная, что все машины останавливают и досматривают».

И Авдей прекратил перемещения. Первый патрульный, тем временем, открывая поочередно дверцы, стал осматривать салон. Второй застыл на месте, уже не в такой настороженной позе. Омоновец протяжно зевнул. Напряжение стало спадать.

Вдруг тихо прошелестела портативная рация, которую менты обычно носят на левой стороне груди, под погоном. Оперативник оттопырил отворот дождевика и нагнул к ней ухо.

– Понял, – тихо сказал он в рацию и направился к Авдею. С другой стороны к нему уже спешил и гибедедешник.

«Все. Раскрыт, – с досадой решил Авдей, – и чего распрыгался, вот и засек чей-то наметанный глаз, невидимый за тонировкой стекол. Теперь надо ловить момент и вырубать этих троих… Да чтоб без трупов. Иначе озлобленные менты живым брать меня не будут. Пристрелят при попытке… Ключи остались в замке зажигания… Веселенький денек. Как в качественном боевике, еще и автомобильная погоня будет. Глядишь, и вертолеты…»

– А у вас есть какие-нибудь документы? – прервал его размышления подошедший оперативник.

Авдей загодя положил их в левый нагрудный карман куртки, завернув в кусок целлофана, чтобы не подмокли. Если полезешь во внутренние карманы, противник поневоле насторожится: не за оружием ли. А так – вот они, мои руки, обе на виду, а вот вам и документики.

Авдей, достав документы и освободив их от целлофана, что также было отвлекающим маневром, протянул документы сразу обоим ментам. Гибедедешнику – водительские права и талон предупреждений, а оперативнику быстро сунул, почти в лицо, паспорт. Тот выпростал левую руку из-под полы дождевика и машинально ухватился за синюю книжицу.

«Значит, пистолет у него в правой, если, конечно, не левша, что вряд ли» – Авдей, делая вид, что просто переступает с ноги на ногу, полностью закрылся им от омоновца, пожалуй, наиболее вооруженного, но и самого безмятежного. Теперь первый патрульный был от него на полшага сзади и слева, а оперативник – прямо перед ним.

Совершив оплошность, а именно – взяв паспорт, тот был вынужден раскрыть его, причем одной левой рукой, что было весьма неудобно и, тем самым, дополнительно отвлекало.

– А что это вы здесь без усов? – спросил оперативник, вглядываясь в большое цветное фото на паспорте.

– Так ведь одиннадцать лет уже прошло с тех пор, как получал. А к старости решил вот усы отрастить, по девкам-то побегать еще хочется, – просипел Авдей намеренно простуженным голосом.

А сам молил про себя: «Ну, же – кто-то же должен выйти из машины, чтобы изменить ситуацию, кто-то опытный там сидит – обязан придти этим лопухам на помощь. А я, в результате, получу хоть какую-то фору в будущей автомобильной гонке. У них машина помощнее, да наверняка с форсированным движком».

Словно внимая его молитвам, в милицейской машине стала открываться дверь со стороны водителя.

Время сжалось до предела. Фигуры двигались, как в замедленном фильме.

– И внучата вот-вот появятся, – неспешно сипел он, тем временем скрещивая внатяг обе руки на своих плечах, будто от слякотной зябкости.

Раз! Руки распрямились подобно мощным пружинам и одновременно ударили. Левая, согнутая в локте, врезала со всего маха в солнечное сплетение гибедедешника. Тот согнулся, выпучил глаза, разинул рот, пытаясь вдохнуть воздух и кулем рухнул на мокрый асфальт.

Правая рука, напротив, распрямляясь, ребром ладони сверху вниз резко нанесла удар в район локтевого сустава правой руки оперативника. Причем Авдей как бы разом оттолкнулся от обоих противников, отчего сила ударов почти удвоилась.

Оперативник завопил, срываясь на визг. Судя по всему, рука его была серьезно повреждена, (в локте находится очень чувствительный нервный узел). Выпавший из его руки пистолет упал в лужу. Болевой шок надолго вывел из строя и второго противника.

Ни на мгновение не останавливаясь, Авдей перепрыгнул через лежавшего и в три скачка очутился возле дверцы такси. Промелькнуло мимо посеревшее, полностью ошеломленное лицо таксиста с прыгающими губами…

Левой рукой Авдей распахнул дверцу и стал крутить в замке зажигания ключ, а правой уже нажимал на спуск выхваченного по пути «Глока».

– Бах-бах-ба-бах-бах… Пули, разнеся вдребезги стекло задней левой дверцы такси, проносясь мимо омоновца и пугая его, впились в милицейскую машину, где-то в районе правого переднего колеса.

Последнее, что успел заметить Авдей – пятившегося омоновца, силящегося вытащить из-под запутавшихся пол плащ-накидки автомат.

Машина завелась с полуоборота и рванула с места с визгом бешено крутнувшихся по асфальту шин. Дверца водителя захлопнулась сама по себе от встречного ветра.

– Та-та-та-та-та… Часть пуль из пущенной вдогонку длинной автоматной очереди пробарабанила по все еще открытому багажнику такси. Багажник, взметнувшись вверх, получил отдачу и захлопнулся. Заднее стекло разом обвалилось, а в переднем появились три паутинистых, уходящих вверх и в стороны, отверстия, четвертая же пуля разнесла вдребезги прямоугольное зеркальце перед сиденьем пассажира.

Авдей стал напряженно вглядываться в зеркало заднего вида – близка ли погоня. Суетящиеся на шоссе фигурки, освещенные фарами стоявших автомобилей, стремительно удалялись. От одной из них запрыгали огоньки, и вновь донесся треск автоматной очереди, которая ушла неизвестно куда.

Милицейская машина, с мигающим наверху синим светом, стояла на месте. То ли Авдей, таки, разнес ей передний скат, то ли противник был несколько деморализован и преследовать не решился. Протарахтела еще одна очередь, но такси, уйдя за поворот, было уже недосягаемо для стрельбы вслед.

Оторвался! На машине преследовать они уже не решатся. Авдей ликовал, оглядываясь в заднее стекло. Погони пока не было.

Мысли, после пережитого стресса, роились в голове разрозненно и нелепо: «Жалко новенький паспорт, оперативник, зараза, уронил его в ту же лужу, что и пистолет… Тачка таксиста, несмотря на передряги, почти не пострадала, несколько дырок в корпусе, да стекла заменить – вот и все дела… Вот был бы фокус, если бы на гибедедешнике был надет бронежилет, локоть свой точно раздробил бы…»

На самом деле Авдей был уверен, что броника не было, иначе инспектор выглядел бы массивным и неуклюжим. Легкие кевларовые жилеты обычно пули пробивают, а мощный «тэтэшник» может сразу пробить обе его части – и переднюю, и заднюю. Поэтому оперативники для засад одевают, как правило, бронежилеты из сплавов твердых металлов…

Опасаясь преследования с вертолета, при котором пришлось бы бросить машину, Авдей снизил скорость и выключил фары, ориентируясь по чернеющей, скорее угадываемой, широкой полосе шоссе. Спереди показались фары автомобиля и Авдей включил ближний свет. Встречная, также переключившись на ближний, пронеслась мимо. Так повторилось несколько раз. Автомобиль буквально продувало, и Авдей включил печку на полную мощь.

Вертолет так и не появился. Возможно, они бросились по ложному следу, в сторону деревушки, сообщенной таксисту, как конечный пункт. Гадать больше Авдей не стал. Беспокоился только, как бы не простудиться.

Дальнейший путь до леса прошел без приключений. Авдей свернул на лесную дорогу и стал двигаться вглубь леса с включенными фарами. Через некоторое время он остановился и заглушил машину. Выйдя из нее, Авдей внимательно прислушался к лесным звукам.

По сторонам был слышен обычный лесной шум. Накрапывал легкий дождь.

Авдей достал «Глок» и вытащил из него обойму – в ней осталось два патрона. Он передернул затвор – выщелкнулся еще один, который он ловко словил на лету. Авдей вставил в пистолет новую обойму, а старую сунул в карман, вставив туда и выскочивший патрон.

Затем он ушел с дороги в лесную чащу и стал медленно пробираться вглубь леса, в сторону от дороги. Впереди темнела избушка лесника.

Избушку он обошел стороной и зашел к ней с другого края, откуда дороги не было. Авдей прислушался: стояла полуночная лесная тишина. Свет в избушке отсутствовал.

Отблески неяркого света виднелись только возле крыльца. Оттуда же доносился легкий неясный шум. Авдей медленно подкрался поближе и осторожно выглянул из-за угла дома.

На перилах крыльца лежал большой автомобильный фонарь с включенной функцией дневного света. Задом к крыльцу стоял джип – косаревский «Фольксваген Туарег», с открытой задней дверью. Находящийся в тени и плохо различимый человек брал с крыльца какие-то ящики и грузил их в багажное отделение джипа.

– Привет, Сарыч, – негромко произнес Авдей, выходя из темноты, – как дела?

Охранник выронил из рук ящик, угол которого больно ударил его по ступне. Он поморщился и машинально нагнулся за ящиком, но, не взяв его, тут же снова выпрямился.

– Нормально, – ответил он неуверенно и, вообще, смотрел на Авдея, как на привидение.

– А где Косарь? Спит, небось, еще? После твоей водочки? – Авдей насмешливо выделил слово «твоей».

Их взгляды встретились.

Бывший мент и бывший гэбист выстрелили почти одновременно. Авдей был чуть быстрее – первая его пуля попала в грудь противнику и отбросила его назад, а вторая попала уже падающему снизу в подбородок, раздробив обе челюсти. Раненый жил еще несколько секунд. Кровь толчками пузырилась из простреленной груди.

Милицейский агент нажал на спуск, уже падая навзничь. Девятимиллиметровая тупая пуля из его старенького «Макарова» попала Авдею в скуловую кость под правым глазом и, раздробив ее, вместе с осколками кости произвела необратимые разрушения в головном мозге.

В лесу вновь воцарилась тишина. Лишь где-то в глубине дважды глухо ухнул ночной филин, словно подтверждая исход в небытие двух человеческих душ.

^{ГЛАВА СЕДЬМАЯ}
ТАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ

Ночь. Тихий плеск быстрого речного течения. Небо взметнуло над Неманом пепельно-черное покрывало с мириадами искрящихся и мерцающих разноцветных звезд. Августовский звездопад швырнул пригоршни ярких светляков, расчерчивая ими небо причудливыми трассами. Над рекой стояла особая позднелетняя тишина, когда все птицы уже отпели свои песни, кузнечики отстрекотали свои раскатистые брачные рулады, а настоящий комариный звон еще не начался.

Вода неслась безмолвно, лишь глухо ворча на стремнинах. Ее высокий берег украшал большой, поседевший ото мха, валун, на вершине которого виднелись две человеческие фигурки, четко различимые на фоне звездного небосвода. Чуть далее по течению темнели заросли кустарника, слегка аккомпанируя незлой воркотне быстрин сухим шелестом листьев, шевелящихся прохладой, идущей от ночной реки.

Вот сразу десятка два ярких линий прочертили крутизну небесного склона. Казалось, некоторые из них угодили прямо в темневшую гладь воды, вызвав негромкие ее всплески.

– А, правда, что если при падении звезды загадать желание, то оно сбудется? – тонкий девичий голосок прорезал ночную тишину. Его, несколько певучее, произношение выдавало в его обладательнице уроженку южных краев.

– Правда, – невысокий худощавый паренек поправил наброшенную на ее спину легкую курточку и осторожно прижал хрупкие девичьи плечи к себе левой рукой, – хочешь, давай загадаем вместе?

– Хочу.

Будто исполняя желание влюбленных, по небу стремительно прокатились две звездочки, оставив бело-желтые росчерки в прощании с кратковременным своим существованием.

Девушка опустила голову, закрыв глаза, и что-то быстро, скороговоркой, зашептала.

– Ну? – голос парня был затаенно нетерпелив.

– Я загадала. А ты?

– Я тоже.

Влюбленные пристально посмотрели друг другу в глаза, затем дружно засмеялись и застыли в долгом поцелуе.

Чернеющая внизу вода отозвалась одобрительным ворчанием. В ней отражалось расцвеченное небо и всполохи непрерывно падающих звезд.

– Правда, красиво… – утвердительная интонация ответа не требовала, но следом прозвучала несколько грустная нотка, – как ты думаешь, наши желания сбудутся? Звезды не обманут?

– Уверен. Хотя, строго говоря, это не звезды падают.

– А что?

– Метеоры. Земля каждый год в августе проходит плотный метеоритный поток, и миллионы метеоритов сгорают при этом в ее атмосфере. Лишь единицы из них долетают до земной поверхности.

– Как интересно…

Девичье восклицание прервалось рокотом мощного мотора, хлопаньем дверец автомашины и приближающимся шумом шагов. Их сопровождал пьяный мужской гогот. На берег вышли пятеро молодых людей, скорее юношей, все они держали пивные бутылки и время от времени прикладывались к их горлышкам.

– Глянь, кто здесь, – рыхлый парень с отекшими расплывчатыми чертами лица, пьяно ухмыляясь, направился к валуну, – какая шмара!

Романтика ночи вмиг ушла прочь – парень с девушкой дружно спрыгнули с камня и встревоженно смотрели на неожиданных пришельцев.

– Ребята, – стараясь казаться спокойным, начал парень, вновь набрасывая свою куртку на плечи девушки, – по-моему, мы вам ничем не мешаем.

– Ты мешаешь, – юный толстяк хохотнул и отбросил бутылку в сторону, – чувиха твоя пригодится, а вот ты здесь ни к чему. Вали отсюда, да по-быстрому. Пока трамваи ходят.

– Пойдем, Лена, – парень потянул девушку за руку, уже понимая, что добром это не кончится.

– Нет! Пойдешь ты, а она останется, – рыхлый схватил девушку за другую руку, а свободной рукой сильно толкнул парня в грудь.

Тот на мгновение потерял равновесие, затем выпрямился, оттолкнул девушку к дороге и, видя быстро обступающие их фигуры, начал с рыхлого. Сильный удар в челюсть поверг толстяка наземь, и он что-то пьяно и обиженно замычал.

– Беги, Лена! – парень ловко уклонился от бокового удара, ударил в ответ и, судя по вскрику, попал. Отваги ему было не занимать, сноровка к дракам просматривалась, но противников было слишком много. Его сопротивление было сломлено менее чем за минуту. Парня сбили с ног, и каждый старался подло попасть тупыми носами плотных туристских ботинок в лицо поверженного, распаляясь и грязно ругаясь при этом.

Подползший толстяк схватил с земли бутылку и ударил с размаха лежащего по голове. Парень в это время пытался приподняться, и удар пришелся ему в затылок – он вновь упал, а бутылка при этом рассыпалась на части. Другая подобранная бутылка попала уже в висок, после чего одинокий защитник уронил окровавленную голову в густую зелень травы и затих.

– Ступа! Ты же его убил… – долговязый парень, блеснув в свете звезд золотыми коронками, озабоченно вглядывался в белеющее, с потеками крови, лицо лежащего.

– Хрен с ним, – ожесточенно прохрипел рыхлый, – давай-ка сбросим в реку, пускай сдохнет.

Он стоял на коленях, сплевывая на землю, и продолжал, – а с девахой позабавимся… Вот, сволочь, внизу все зубы шатаются и кровь сочится… Давай, Пашот, действуй…

– Ладно. Димон, хватай за ноги, Юрча – за руки… Взяли… Раскачали… Раз, два, три, – командовал золотозубый.

Тело упало в реку с глухим плеском, и вода тотчас сомкнулась над ним, а течение растянуло круги, скрывая последние следы.

Трое на берегу некоторое время подождали, всматриваясь вниз по течению, но река не отдала принятое.

– Все. Готов, – длинный повернулся к уже вставшему на ноги толстяку, – имей в виду он – на тебе.

– Испугал… – тот грязно выругался и отряхнулся. – А где телка, неужели сбежала?

– Держу, – пятый участник нападения также грязно выругался, – кусается и царапается, сука, как кошка…

– Тащи ее в кусты…

Тишина ожила треском ломающихся сучьев и пронзительным девичьим криком, который внезапно оборвался.

– Стой, – скомандовал оставшийся у валуна золотозубый, – давайте все в машину. И бабу тоже. Отъедем в лесок – нечего здесь следить…

Река продолжала свой молчаливый бег. Ее мутноватое течение тащило тело человека почти по дну. На излучине быстрина резко свернула к правому низкому берегу, и голова утопленника с маху зарылась в ил. Вверх поднялись пузырьки воздуха, человек вздрогнул и начал инстинктивно быстро махать руками, еще не соображая, где он находится.

И вода, сжалившись, вытолкнула обреченного на поверхность.

Человек всплыл, надсадно кашляя и отплевываясь, и поплыл к берегу. Он с трудом, на коленях, выбрался на местами заболоченную, с илистыми наносами, почву и бессильно ничком упал на песок.

Вокруг было тихо, лишь плеск речных волн мерной чередой нарушал ночной покой.

Внезапно человек вздрогнул, по его телу пошли судороги, руки стали цепляться за мокрую грязь. Парень приподнялся на колени, и его стало рвать: долго и мучительно, в том числе речной тиной.

Наконец, глаза его открылись, и он дико осмотрелся по сторонам. Звездное небо нависло сурово и неприветливо, а река глухо урчала, то ли сожалея об отданной жертве, то ли напоминая о пережитой опасности.

– Лена… – в хриплом голосе послышалась крайняя тревога.

Паренек сразу вспомнил о случившемся, и стал озираться вокруг, соображая, где же он сейчас находится.

Затем он решительно вновь бросился в воду и поплыл на левый высокий берег. Будучи неплохим пловцом, он переплыл стремнину наискосок за несколько минут…

Но было уже поздно. На берегу у валуна – никого. О случившейся трагедии напоминала лишь потоптанная в схватке трава, да обломанные ветви кустов. Он поднял свою курточку, валявшуюся подле зарослей кустарника, машинально отряхнул ее и внимательно прислушался.

Всхлипы реки не добавили ему оптимизма.

– Лена-а-а! – закричал он уже с тоской и с пониманием того, что случилось что-то ужасное.

Со стороны дороги донесся шум пронесшегося по шоссе автомобиля. Парень медленно побрел к дороге…

* * *

Грузовик был уже довольно стар, но судя сноровистости движения, присмотрен. В кабине грузовика ехали, покачиваясь на неровной дороге, водитель с усами под Владимира Мулявина и мокрый паренек.

– Искупался, что ли, – водитель попутного грузовика искоса посматривал на потемневшие от воды джинсы и рубашку. У ног подобранного им ночного скитальца скопилась небольшая лужица.

– Да… – машинально подтвердил попутчик, – то есть, нет! Сбросили в воду, сбили с ног. Гады! Сволочи…

– Хулиганье?

– Твари пьяные! Подонки!

– Вот мерзавцы! Я бы их… – громадные, потемневшие от машинной возни, кисти рук обхватили баранку и сжали ее до побеления костяшек.

Некоторое время оба ехали молча. Мотор гудел мощно и успокаивающе. Свет фар выхватывал из темноты зыбкие очертания придорожных деревьев и яркие пятна дорожных знаков.

– Куда тебе?

– Да, где высадите, по пути. Доберусь уж как-нибудь сам. Я на Комсомольской живу, почти в центре.

– Подброшу до дома. Мало этих ночных бандюг по улицам шастает? А милицию хрен дозовешься. Гаишники только пьяных водил по ночам высматривают, а во всякие разборки не встревают. Так что, довезу. Сам в переделке побывал в прошлом году. Да меня не очень то возьмешь…

И водитель вновь выругался, но незлобиво и тихо…

Машина въехала в ночной город…

* * *

Мать стояла у двери квартиры и с испугом смотрела на мокрого сына.

– Что с тобой, Саша? – она, конечно, не спала, дожидаясь его прихода.

– Упал, нечаянно, в воду…

– Господи! Голова разбита, кровь всюду… Ты подрался?

– Просто ударился о камни на берегу реки.

– Не обманывай меня. Садись на стул, сейчас промою марганцовкой и перевяжу.

Отец уже спал, а мать, как всегда, поохав, отнеслась к ситуации с пониманием и подробности выпытывать не стала. Она принесла ему сухую одежду, а все мокрое бросила в стирку.

– Я разогрею тебе котлеты…

– Спасибо, я не хочу есть. Ложись спать.

– Ну, хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Подождав с полчаса, пока все затихло, Саша подошел к телефону, который находился в прихожей, и набрал номер.

Трубку сняли сразу, видимо там тоже не спали, ожидая припозднившуюся дочь.

– Лену можно? – попросил Саша.

– Это Саша? – ответил женский голос, – ее еще нет почему-то, я уже беспокоюсь. Ты ее видел?

– Да. Мы встречались сегодня. Пусть она позвонит, как придет, хорошо? – и парень быстро повесил трубку, не дожидаясь ответа.

– Где это куртка? – он осторожно открыл платяной шкаф в прихожей, – неужели тоже в стирку положила? А, нет… Вот она.

– Саша, ты куда? – мать все-таки еще не легла, – что-нибудь случилось?

– Мне нужно. Скоро приду…

Выходя из дома, он оглянулся – окно на кухне светилось, и мать смотрела ему вслед…

* * *

Трехэтажное здание милиции было освещено фонарями. Кое-где в окнах еще горел свет.

Саша сидел перед столом дежурного оперативника в погонах старшего лейтенанта.

– Фамилия? – оперативник таращил на парня красные усталые глаза.

– Крастонов.

– Имя?

– Александр… Олегович.

– Работаешь, учишься?

– Студент первого курса института народного хозяйства.

Работник милиции привычно и сноровисто записывал установочные данные в стандартный бланк заявления о совершенном преступлении.

– Почему ты думаешь, что с девушкой что-то случилось? – устало поинтересовался офицер.

– Я же вам рассказал, как эти подонки на нас напали… Меня оглушили и сбросили в воду… А Лена до сих пор не пришла домой, я звонил.

– А, может, ей понравилось их общество, и… – оперативник осекся, увидев его взгляд. – Да, шучу я… Тут такого наслушаешься, да насмотришься – вот и чувство юмора такое, особое, появляется.

Старший лейтенант со вздохом отложил исписанный листок в сторону и взял следующий.

– Они ее били?

– При мне – нет. Но я слышал, как она кричала.

– Кто бил тебя?

– Я их не знаю. Могу только описать по внешности. Да и то… Темно ведь было.

– Ну, давай. Значит, их было пятеро…

Оперативник толково и подробно стал уточнять приметы нападавших и обстоятельства, при которых студент оказался в реке.

– Все. Распишись теперь на каждом листе, а в конце напиши «мною прочитано, с моих слов записано правильно» – и тоже роспись.

Паренек, не читая, сделал то, о чем его просили.

– Сейчас я тебе выпишу направление на освидетельствование…

– А что это такое?

– Ну, на снятие побоев, проще говоря. С утра сходишь в судмедэкспертизу – доктора определят степень тяжести причиненных телесных повреждений, – старший лейтенант зевает, – но вряд ли они потянут на менее тяжкие, не говоря уже о тяжких, поэтому…

– А Лена? – взволнованно спросил парень.

– Что, Лена?

– Разве вы не поедете ее искать?

– Во-первых, это не входит в мои обязанности…

– Я не о вас персонально говорю. Разве милиция не будет ее искать сейчас?

– Нет.

– Но, почему? Ее же схватили и…

– Что, «и»?

– Не знаю. Может быть, в эти минуты над ней издеваются…

– Вот, именно, «может быть». А, может быть мою тещу, дай ее бог здоровья – хорошая теща – сосед топором зарубил. Тем более что сосед – плотник, пьет, и мою тещу сильно не уважает. Может быть? Может. И много чего еще может быть.

– Так что же делать?

– Ничего. Вы кто ей?

– Ну, знакомый, наверное… Хороший знакомый.

– То есть, не член семьи и даже не родственник. Значит, и заявление о ее пропаже писать не имеете права.

– А кто имеет право?

– Супруг. Родители. Вот до утра если не найдется, то мать пусть приходит и пишет заявление. Тогда заведут розыскное дело. Да, и то, по-моему, его только через три дня заводят…

Через три дня тело девушки было найдено в реке, в четырнадцати километрах вниз по течению.

* * *

Портрет Генерального секретаря ЦК КПСС Черненко будто провожал неподвижным взглядом лихорадочно прохаживающегося мимо человека в синей прокурорской форме, но без кителя. Прокурор области большими шагами нервно вышагивал по своему кабинету. Его энергичное, волевое, слегка полноватое лицо было нахмурено.

Закончился, предусмотренный законом, пятилетний срок пребывания его в этой должности. Бумаги же на его представление на новый пятилетний срок осели где-то в недрах обкома партии.

Не то, чтобы он не ладил с обкомом – это было просто невозможно, но партийные чинуши на каждом шагу старались показать, кто в области хозяин. И на каждом бюро обкома старались ущипнуть главного областного «законника», как они называли его с пренебрежением и даже презрением.

К прокурорским работникам любая местная партийная и советская власть вообще относилась как к какой-то неизбежной, но не очень существенной, помехе.

– Что вы тычете всюду свои законы! – мог заорать и, действительно, орал на прокурора даже завотделом обкома, не говоря уже о секретарях областного комитета партии или председателе облисполкома.

«Свои законы» – каково?

И прокурор вынужден был брать под козырек и снимать обоснованные и, главное, основанные на законе, претензии или требования к органам исполнительной власти и хозяйственникам.

Зазвонил телефон. Прокурор подошел к столу и взял трубку.

– Слушаю вас, – произнес он. – …Здравствуйте, василий Борисович… Да, мы проводим расследование… Пока неясно… Нет, никто не задержан… Почему не милиция занимается?.. Это чисто прокурорская подследственность… Закон так определяет… Да, я, конечно, доложу о результатах… До свидания.

Прокурор положил трубку и хмыкнул.

– Почему не милиция… – раздраженно повторил он, передразнивая собеседника, – …какой еще такой закон…

К милиции отношение было совершенно иное – милиция была цепным псом партии и служила ей верой и правдой, не оглядываясь ни на какие законы. Единственным законом для нее была воля партии, а, точнее, воля соответствующего партийного бонзы. Иногда начальник милиции был членом бюро обкома или райкома партии и, поэтому, фактически стоял в иерархии выше прокурора, хотя его деятельность была поднадзорна прокуратуре.

Прокурор области нервничал не зря. Он, в общем-то, был не из тех, кто чересчур прогибался перед партийной верхушкой области, и старался честно исполнять свой государственный долг. Конечно, это было видно невооруженным глазом и ему, похоже, собирались показать его место. Поводы к этому были, а найти основания…

Он взял со столика желтоватую брошюрку «Закон о Прокуратуре Союза ССР» и стал рассеянно листать ее.

Формально, в соответствии с Конституцией, прокуратура была централизованным органом, не подчинявшимся местным органам власти. Прокурора области своим приказом назначал Генеральный прокурор СССР. Но, фактически, ни одна номенклатурная должность и, уж, тем более, прокурорская, не могла быть занята без согласования соответствующего партийного комитета.

Вначале этот вопрос рассматривался на бюро райкома, обкома, или ЦК партии, в зависимости от того, прокурора какого ранга назначали. И уж если бюро не согласовывало кандидатуру, то и речи о его назначении не могло идти. Таких случаев история не зафиксировала. Кто мог пойти против мнения партийного органа?