Текст книги "Капкан для оборотня"

Автор книги: Валерий Иванов-Смоленский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

– Вы правы, – прокурор впервые лукаво улыбнулся, – история очищения Белокаменска от скверны очень интересна. И весьма поучительна.

Севидов вновь сел напротив собеседника.

– С наркоманией, хотя она и не была бичом города, пришлось посложнее, – прокурор протянул сигареты, дал прикурить собеседнику, прикурил сам и положил зажигалку в карман.

– Если проституция вся на виду, то установить, кто торгует наркотиками, чрезвычайно сложно. Задержанные наркоманы, как правило, даже при жесточайшей ломке, не желают выдавать имена тех, кто снабжает их наркотиками. Не секрет, думаю, и для вас, что милиция использует именно ломку наркомана, чтобы добыть сведения о торговцах наркозельем. Но даже, если это удается, она выходит всего лишь на наркодилера, мелкого распространителя наркотиков. А вот тот уже на допросе молчит насмерть. Потому что знает, – за признанием действительно последует смерть, то ли в камере, то ли на воле. Все равно достанут. Таков закон серьезной организованной преступности. Опять сбился на разъяснение простых истин… – Севидов с досадой ткнул сигаретой в пепельницу.

Нет-нет, – запротестовал Барсентьев, – как раз с делами по наркотикам я практически не знаком, и никогда их не вел.

Что было правдой лишь отчасти. Дел таких он, действительно, не вел, но представление о механизмах наркоторговли имел неплохое. Просто ему полезна была сейчас любая информация о составляющих местной преступности, различных нюансах преступной деятельности, местных особенностях по способам и методам борьбы с ней. Только так можно было выйти на какой-то след, ухватиться за любую ниточку, ведущую к причинам исчезновения Логинова и проливающую свет на странные нераскрытые убийства. И, хотя прокурор города старался выражать свои мысли по-прокурорски, обволакивая их юридической фразеологией и не делая никаких резюме в связи с изложенным, но кое-что Барсентьев для себя уже уяснил. Образно говоря, глина для соответствующего кирпичика была замешана.

– Наркобизнес, сам по себе являясь преступным, еще и… – Севидов замешкался, подыскивая подходящее слово, – порождает… нет, плодит все новые и новые преступления. Наркоман ведь остановиться уже не может, а дозы – дорогие и требуются каждодневно. Он может, например, и такие случаи были, молотком пристукнуть старушку только ради того, чтобы добыть деньги на одну разовую дозу. В нашем городе, не столь уж больном этим недугом, каждое девятое преступление совершалось на почве наркомании, из них две трети тяжкие – убийства, грабежи, разбои. Ну и все наркоторговцы платят за свою спокойную жизнь тем же авторитетам, поддерживая, тем самым, организованную преступность. Я думаю, этот метастаз был у нас еще в зародыше. Лет через пять он, возможно, охватил бы своими щупальцами весь город…

– Но здесь пришел Крастонов… – с неуловимой иронией продолжил за прокурора Барсентьев.

– Но здесь пришел Крастонов, – эхом, но без тени иронии, подтвердил Севидов. – Не знаю уж, как это ему удалось, оперативных материалов на этот счет нет, или же они уничтожены. Но он внедрил в сеть наркоторговцев двух своих агентов. Пока весь город шумел и бурлил, наблюдая перипетии борьбы с проституцией, агенты, не спеша, изучали изнутри географию сети наркобизнеса. Один из них был убит, то ли случайно, то ли его раскрыли – доподлинно установить не удалось. Нашли его в канализационном люке, смерть наступила от удара шилом в сердце. Крастонов вычислил убийцу…

Севидов закашлялся и потянулся к бутылке с минеральной водой, – водички не хотите?

Нет, – отрицательно качнул головой Барсентьев.

– Убийцу определили, – продолжал прокурор, вытирая платком пот со лба, хотя в кабинете было вовсе не жарко. – Но взять не успели. Он был найден мертвым в квартире своей любовницы. Экспертиза показала, что смерть наступила от передозировки наркотического вещества – производной героина. Таким образом, выяснить истинную причину смерти агента не представилось возможным. Возможно, в той ситуации наркоман просто охотился за очередной дозой.

– Что маловероятно, поскольку наркоманы практически не нападают на молодых и здоровых людей, – предположил Барсентьев.

– Согласен. К тому же убийца не был законченным наркоманом, так, баловался иногда. И числился он в самой мощной преступной группировке города, возглавляемой вором в законе Евсеем Лапиным по кличке Боцман, семь раз судимым. Эта группировка, в основном, и держала в руках всю наркоторговлю.

– А сколько всего в городе было организованных преступных групп – перебил Барсентьев, – что-то я ничего не нашел по этому поводу в представленных мне милицией данных?

– Четыре. Северо-западную часть города, где сосредоточена промышленность, а также наркоторговлю, производство и распределение алкоголя контролировал Лапин, он же Боцман. Прибрежную часть, где и были расположены все злачные места, и проституцию – Ковбой, он же Виктор Митюков.

– Кстати, а как давно он погиб?

– В сентябре прошлого года, – ответил Севидов и продолжал рассказ.

– Юго-западная часть – «спальный» район города, где, в основном, жилье, автомобильные стоянки и гаражные кооперативы – находилась под контролем Юрия Тишина по кличке Тиша. Он же опекал и весь автомобильный бизнес. И, наконец, весь восток взял под свою крышу тоже старый вор в законе, Андрон Косарев, он же Косарь. Ему же были подконтрольны игорный бизнес и продовольственные, а также вещевые рынки. После смерти Ковбоя наследство, в основном, поделили между собой Лапин и Косарев. Тише почти ничего не досталось, отчего были вялые попытки с его стороны начать войну за передел наследства. Но быстро они прекратились, так и не преобразившись в боевые действия. Видно, «законники» приняли свои меры.

Севидов вопросительно посмотрел на собеседника, как бы спрашивая: достаточно? Или развивать тему дальше?

– Извините, что перебил, – улыбнулся Барсентьев, – просто трудно воспринимать куски информации, ничего не зная о целом. Пожалуйста, дальше о ликвидации наркобизнеса.

– А дальше и рассказывать-то нечего. Крастонов мгновенно отозвал второго агента, и в ту же ночь внезапно была проведена крупная операция с привлечением всех милицейских сил. Были задержаны все наркоторговцы. Повезло лишь одному, который в это время отдыхал за рубежом. Естественно, в город он больше не вернулся. Прихватили и большую часть мелких торговцев – наркодилеров. В ходе операции были изъяты десятки килограммов различных наркотических веществ и прекурсоров, точной цифры уже и не помню. Медицинские наркосодержащие препараты в заводской упаковке и с надлежащей маркировкой были переданы в больницы и аптеки. Все остальное публично сожгли на набережной, в присутствии большого количества зевак. Доподлинно сейчас не припоминаю, но, по-моему, все задержанные были осуждены.

– Неужели Крастонова не пытались убрать?

– Пытались, причем дважды, но оба раза неудачно. Первый раз стреляли по его автомашине, когда он утром ехал на работу. Но снайпер, вероятно, неправильно взял упреждение, и пуля попала в багажник машины. Не исключено, что стреляли просто на устрашение. Расстояние, правда, было большое. Карабин с оптическим прицелом нашли в чердачном помещении девятиэтажного дома на другой стороне улицы. Покушение не раскрыто. Скорее всего, это был залетный, как сейчас говорят, киллер, и договаривались с ним накоротке с соблюдением конспирации. Второго киллера-неудачника взял сам Крастонов, когда тот в три часа ночи устанавливал под его дверью растяжку с гранатой Ф-1, то бишь «лимонкой».

– Вот это бдительность, – не удержался Барсентьев.

– Коридор и дверь в квартиру контролировались специальной охранной системой. У нас сейчас этой техники хватает. Да вы и сами, наверное, уже обратили внимание и на здание прокуратуры, и на технику. Попозже раскрою причины этого изобилия. – Севидов повел рукой, указывая на обстановку и убранство кабинета, и продолжил:

– Задержав преступника, Крастонов сразу повез его в УВД и допрашивал лично, – Севидов хитро прищурился, – судя по неважному виду незадачливого взрывника, которого привезли ко мне для дачи санкции на арест, во время допроса ему пришлось нелегко. Но имя человека, отдавшего приказ о минировании двери начальника криминальной милиции, он не назвал. И на мой вопрос о заказчике он ответил просто: «Лучше отсидеть хоть пять лет, и выйти живым и здоровым, чем подписать себе в кабинете прокурора смертный приговор, который исполнят сокамерники в течение суток».

– Да, – вздохнул Барсентьев, – к сожалению, некоторые неписаные воровские законы гораздо эффективнее наших писаных.

– Впрочем, о заказчике можно было догадываться. Приказ был отдан главарями преступного мира Белокаменска. Кем-то из троих. Либо всеми тремя сразу. Конечно, они не собирались равнодушно созерцать, как отрываются и уничтожаются лакомые куски их криминальных вотчин…

Барсентьев не припоминал случаев, чтобы милиция действовала столь решительно и бескомпромиссно, как это было в Белокаменске. Вероятно, это ошеломило криминальных отцов города, и они не знали, что предпринять для прекращения внезапно начавшегося наступления сил правопорядка на подопечные им преступные сообщества.

Тем более разительно, резким диссонансом, выделялось массовое убийство залетных братков, при которых было обнаружено огнестрельное оружие. Лишь один из семнадцати был безоружен. Получалось, что вооруженные бандиты, обычно относящиеся с презрением, как к чужой, так и своей жизни, не успели или не сумели оказать сопротивление? Это какие же должны быть организованность и мощь нападавших? Да еще и техническое оснащение в виде бульдозера, который, по-видимому, подвезли на специальной большегрузной автомашине. Выходило, что нападение было совершено суперорганизованными преступниками, вооруженными современным автоматическим оружием и профессионально обученными ближнему бою.

Безусловно, и убийство инспектора ГИБДД совершено профессионалом или профессионалами высокого класса. Поскольку служба эта весьма специфическая и опасная, то ее работники обучаются действиям при возникновении внезапных, нештатных ситуаций. Тем не менее, инспектор был застигнут врасплох…

И в то же время здесь этих профессионалов не существовало в природе. Никакими достоверными сведениями о наличии в городе такой группировки местная милиция не располагала. Это при том факте, что агентурная служба была на высоте. Что же она сейчас-то пробуксовывает? Детские сказочки о какой-то там Красной стреле офицеров-афганцев… Или Черной пантере… Где же зарыта собака?

– Подвергшись массированной атаке со всех направлений, главари попытались, как обычно, через своих людей в городской администрации и милиции, наладить контакты и предложить откупные или откат неожиданному противнику, – продолжал Севидов. – Но те только бессильно развели руками, пришельцев никто толком не знал…

Он посмотрел на часы.

– Ого! Заговорились мы совсем, а время то уже… как говорится, война войной, а обед – по расписанию. Здесь неподалеку есть хороший тихий ресторанчик…

– Нет, нет, – Барсентьев извиняюще улыбнулся, – мне непременно нужно побывать в гостинице. Как-нибудь в следующий раз с удовольствием. Должна звонить жена, а мой мобильник остался в номере.

Что ж, – прокурор развел руками, – тогда прошу в машину, я выйду у ресторана, а вас подбросят к гостинице. Как расположились, кстати? Может, что требуется? – он открыл дверь, пропуская Барсентьева вперед, – культурную программу вечером, например, можно организовать. Кажется, у нас МХАТ сейчас на гастролях…

Барсентьев не любил театр, считая это искусство излишне притворным и ненатуральным. Впрочем, современный театр привел его в ужас и своим натурализмом, когда однажды он случайно попал на спектакль, где актеры вполне натурально изобразили групповое совокупление. Предложение Севидова застало его врасплох, однако все время отказываться было как-то неудобно. Не пойдешь – сочтут букой нелюдимым. Или, еще хуже, высокомерным столичным выскочкой. И то, и другое может привести к потере наладившихся уже контактов.

И он с деланной радостью воскликнул, – С удовольствием, но, если можно, через парочку дней. Хочу немного освоиться, мысли в порядок привести, информацию по полочкам разложить. С корабля на бал, знаете ли…

– Принято, – понимающе согласился Севидов, – через пару дней как раз суббота, так я распоряжусь?

Барсентьев обреченно кивнул головой.

* * *

Ранним утром к большому современному офису в центральной части города подъехал джип. Из него вышли четверо громил, этаких быков, и прошагали к офису. У каждого из них в руках был длинный черный пластиковый пакет.

Навстречу им выскочил охранник, – вы к кому, – всполошенно закричал он.

Первый из громил, старший среди приехавших, с фигурой отставного тяжелоатлета, раскормленный, с заплывшими глазками, молча ударил его со всего маху по лбу громадным кулачищем. Охранник упал навзничь, потеряв сознание.

Пришедшие поднялись на второй этаж и пошли по коридору, читая таблички на дверях. Дойдя до той двери, где было написано «Генеральный директор», тяжелоатлет толкнул ее и все зашли внутрь.

Из-за столика вскочила секретарша и молча уставилась на вошедших испуганными глазами.

– У себя? – прорычал старший.

– К-кирилл Сергеевич? – пролепетала секретарша.

– Ну!?!

– Да, но он занят и…

– Заткнись, шалава! – громила схватил с бокового столика красивую вазу, вытащил из нее цветы и швырнул их на пол.

Девушка с испугом попятилась.

– Садись, цыпа, и держи, – он сунул ей в руки вазу и толкнул в кресло. Из вазы выплеснулось немного воды.

Громила взял с того же столика чайник и налил вазу водой доверху.

– Сиди смирно и держи аккуратно! – грозно прорычал он, – прольешь хоть каплю – удавлю. Усекла?

Губы девушки задрожали, глаза наполнились слезами, и она лишь молча кивнула головой.

Старший рывком открыл дверь в кабинет.

Кабинет был заставлен оргтехникой и прозрачными стеллажами с образцами фигурного литья. За столом сидел мужчина лет тридцати пяти, в светлом костюме и рубашке, но без галстука. Он изучал компьютерную распечатку, держа в уголке губ соломинку для сока. Стакан с желтоватым соком стоял рядом на столе.

Мужчина поднял голову на шум открывающейся двери и с недоумением, которое тут же сменилось страхом, уставился на вошедших. Соломинка выпала у него изо рта, он потянул, было, руку к селекторной установке, но один из вошедших достал из пакета бейсбольную биту, с размаху ударил по аппарату, и во все стороны разлетелись осколки пластмассы.

– Застынь! – угрожающе рявкнул старший.

Мужчина покорно откинулся в кресле.

– Давайте! – старший кивнул своим подельникам в глубину кабинета. Сам он сел в кресло перед столом хозяина кабинета и положил свой пакет на стол.

Остальные вынули биты из пакетов и стали крушить оргтехнику и стеллажи. Пройдясь до противоположной стены, они огляделись: остались целыми лишь большие напольные часы, стоящие у боковой стены, рядом со столом директора и компьютер на боковом приставном столике.

Один из налетчиков с размаха ударил битой вдоль столика. Бац! Большой плоский экран монитора разлетелся вдребезги, оттуда засверкали искры, зачадил дымок.

Директор вжался в кресло, закрывая руками голову.

Бац! Разлетелось от очередного удара стекло напольных часов, и стрелки застыли, показывая время – 9 часов 37 минут.

Налетчики осмотрелись. Ничего целого больше в кабинете не осталось.

– Вроде все, Карась, – сказал один из них.

Старший махнул им рукой в сторону выхода. Они сложили биты в назад пакеты и вышли.

– О, забыли, – громила у двери, обернувшись, ткнул пальцем в стакан с соком.

Он вернулся, поднял стакан и рывком выплеснул его содержимое директору на грудь. Тот в испуге отшатнулся, по пиджаку и рубашке потекли желтые струйки.

Громила швырнул стакан в стену, тот разлетелся на мелкие осколки. Затем амбал довольно сощурил заплывшие глазки, посмотрел на директора и ухмыльнулся.

– Это только показательное выступление, – произнес он и положил руку на свой пакет.

Директор испуганно вытаращился по направлению этого жеста.

– Не хочешь обязательной программы, – громила выразительно постучал сжатым кулаком в открытую ладонь, – гони башли.

– У меня сейчас нет денег, – дрожащими губами произнес директор, – временные трудности, знаете ли…

– Это твои трудности, – скаламбурил громила и захохотал плещущимся смехом, – хе-хе, временные, а чтоб они не стали постоянными… Повторить?

– Не надо… Но… вы не могли бы подождать несколько дней?

– Послушай, баклан! Я, ш-што – похож на шутника?

– Нет-нет.

– Ну, так гони бабки!

– Но мне надо собрать нужную сумму.

– Ну так собирай. Чтоб к вечеру деньги были. Ставку помнишь?

– Да.

– Ты должен за три месяца. Плюс стопроцентный процент за просрочку. Внял?

– Да. Деньги будут к шестнадцати часам.

– Когда? – не понял громила.

– К четырем часам, после обеда.

– То-то же. А это тебе – черная метка.

Громила выщерился и извлек из пакета сверток, перевязанный простым шпагатом. Когда шпагат был развязан и сверток освободился от оберточной бумаги, то оказалось, что это – древний утюг, который нагревается углями. Бандит с размаху кинул его на стол перед директором. Тот вздрогнул.

– Это напоминание для тех, кто не понял, или сидел в последнем ряду и плохо слышал. Пусть стоит у тебя на столе, пока не отдашь башли, – громила помахал рукой, – ну, до скорого.

Он вышел из кабинета в приемную, где, столпившись возле секретарши, держащей вазу с водой, гоготали остальные бандиты.

– Пока, цыпа, – громила потрепал ее за щечку своей ручищей. Та, в испуге, уронила на пол вазу с водой, в стороны полетели осколки стекла и брызги.

Раздалось сплошное гоготанье.

– Линяем – на ходу бросил старший, и они поспешили к выходу.

Ровно в 16–00 того же дня к зданию, на которое было утром совершено нападение, вновь подъехал черный джип. Из-за руля, не спеша, выбрался давешний громила по кличке Карась и зашел в офис.

В приемной сидела все та же секретарша. Она вновь испуганно посмотрела на вошедшего.

– Директор есть? – процедил он.

Секретарша молча утвердительно кивнула головой.

Карась зашел в кабинет, где была та же обстановка погрома. Директор все так же сидел в кресле, правда, сменил костюм. На столе, рядом с утюгом, красовалась картонная коробка из-под обуви, залепленная скотчем.

– Ну, где бабки? – весело спросил Карась.

Директор молча кивнул на залепленную скотчем коробку.

– Все?

– Все, что сказали, – уныло кивнул директор.

– Щас глянем!

Карась подошел к столу, взял в руки коробку и начал отдирать клейкую ленту.

Внезапно распахнулась дверь, и в кабинет ворвались несколько человек, одетых в гражданское, с пистолетами в руках. Они побежали к столу. Один из них, это Легин, без оружия в руках.

– Стой! – кричит тот, который вооружен, направляя пистолет в сторону Карася, – подними руки и отойди к стене!

Карась обернулся, выпустил из рук коробку и схватил массивное кресло.

– Хрен вам! – заорал он и швырнул креслом в бегущих.

Пользуясь некоторым наступившим замешательством, бандит схватил вооруженного мужчину поперек туловища и, почти без размаха, швырнул в стену. Тот ударился плечом и выронил пистолет.

А Карась уже потянул руки к Легину, – а ну-ка, падла ментовская…

Легин спокойно сделал шаг в сторону и сильно ударил левым кулаком в солнечное сплетение громилы. Особого результата не последовало.

Карась вновь развернулся и свинговым ударом попытался достать голову Легина.

Легин быстро пригнулся, избегая удара, и ударил противника – уже в лицо.

Бац-бац-бац, – серия быстрых и точных ударов мотала голову Карася из стороны в сторону.

Ошеломленный, он еще пытался сопротивляться.

Однако на налетчика набросились остальные оперативники и, заламывая Карасю руки назад, надели на них наручники.

– У, суки! – захрипел он, но сопротивляться перестал.

Его вывели из кабинета.

Легин внимательно осмотрел следы погрома в кабинете, потрогал ногой осколки стекла на полу и усмехнулся.

– Молодцы, – неожиданно одобрительным тоном произнес он, – хорошо поработали, бандюганы…

Директор, подойдя поближе, посмотрел на него с явным недоумением.

– Жалко имущества, что ли? – обратился Легин к бизнесмену.

– Еще бы, – тот утвердительно кивнул, – последние модели оргтехники, а часы вообще восемнадцатого века…

– Ну, ты и жлоб, – удивился Легин, – твоя же ежемесячная дань, или «маза», как они говорят, больше стоимости этого имущества в несколько раз… А в год сколько выходит… Сколько же ты им отстегивал?

– Так то оно так, – уныло согласился бизнесмен, – да только еще не известно, чем все это закончится…

– Известно, – веско отчеканил Легин, – больше эта нечисть сюда не сунется, это я тебе гарантирую. А через несколько недель и весь город от них очистим.

Бизнесмен согласно кивнул головой, но в глазах у него не исчезло выражение безысходной тоски.

В кабинет вернулись два оперативника, оставив открытой дверь.

– Посмотрите, какая красотища! – обратился к ним Легин, указав на разгромленные вещи. – Какие убедительные доказательства для суда. Налет в чистом виде. Говоря юридическим языком – вымогательство, совершенное организованной группой, соединенное с уничтожением имущества и угрозой насилия, – он посмотрел на утюг и продолжил, – часть третья высвечивается: от семи до пятнадцати лет, с конфискацией имущества.

Он посмотрел на разбитые часы и улыбнулся, – и даже время налета объективно зафиксировано…

Затем Легин тронул носком туфли лежащую на полу коробку, – и рэкетир взят с поличным при получении денег…

Оперативники посмеивались. Директор также начал улыбаться.

– Бьютифул, – неожиданно чисто, по-английски, произнес Легин и затем протяжно, – лепота-а-а.

В кабинет зашел эксперт-криминалист, увешанный сумками с различной аппаратурой.

– Вот и наука подоспела, – удовлетворенно произнес Легин. – Сергейченко, – обратился он к вошедшему, – зафиксируй-ка здесь все, как положено, – и обвел рукой помещение.

– А вот это стоит снять отдельно, – он подошел к утюгу и откинул его верхнюю часть, – и, причем, крупным планом.

Ощерившийся зевом утюг выглядел действительно грозно. На дне лежали черные потухшие угли.

Криминалист защелкал объективом, замигала фотовспышка.

– Рыльков, а ты займись коробкой, – сказал Легин оперативнику, – посчитай, сколько там, и забери с собой. Позови понятых и задокументируй протоколом.

– Но деньги мои, личные, – заволновался директор, – и я…

– Не волнуйся – деньги отдадут, – успокоил Легин, – только перепишут номера банкнотов и убедятся в их подлинности. Кстати, сколько там?

– Девяносто тысяч американских долларов, – ответил директор.

– Неплохо, – произнес Легин с иронией, – отчего бы не пойти служить в бандиты…

Он со злостью посмотрел на бизнесмена.

– Это же твое и таких, как ты, порождение, – Легин сжал кулаки и потряс ими, – вы же их вскормили, а потом жалуетесь…

Директор отвел взгляд в сторону, ему нечем возразить.

– Ладно, – махнул рукой Легин, – для печати потом. А теперь вернемся к нашим баранам. У кого видеоматериалы погрома и последующего визита Карася?

– Кристина! – крикнул директор в открытую дверь, – позови сюда Олега!

Через некоторое время в кабинет зашел спортивного вида мужчина, лет тридцати, в военизированной униформе с надписью на груди «Служба безопасности».

– Вот, – он протянул Легину две компактных видеокассеты, – здесь все. Фиксировали стационарные видеокамеры слежения. На кабинет ставили отдельную.

– Потом оформим их протоколом изъятия, – Легин сунул кассеты в боковой карман. – Ну что, закончили? – обратился он к своим. – Пошли.

Все, кто участвовал в задержании, пошли к выходу, но Легин неожиданно вернулся.

– Возьми, – он протянул директору маленький кусочек картона с цифрами, – это номер телефона. Если что – позвонишь. Мои ребята прибудут, максимум, через семь-десять минут.

– Спасибо, – директор взял карточку.

– А если сильно уж боишься – слиняй с семьей на пару недель на Канары какие-нибудь… За это время здесь все будет кончено. Будь здоров, – Легин повернулся и ушел окончательно.

– Как думаешь, Олег? – директор вопросительно посмотрел на начальника службы безопасности.

– Думаю, будет нормалек, – ответил тот, – Легин – мужик серьезный. И взялись они сейчас за это дело круто. Скольких уже пересажали…

– В истории много было примеров, когда говорили: мы пришли навсегда, – забурчал директор, – и что из этого получалось?

Директор и охранник неуверенно переглянулись.

В дверь кабинета заглянули несколько любопытных девичьих лиц.

– Давайте, давайте! Заходите! – раздраженно крикнул директор, – приберите здесь быстренько…

* * *

Добротный, но без всяких архитектурных излишеств, особняк на берегу реки был огорожен высоким забором.

В комнате, обставленной старомодной мебелью, за массивным деревянным столом сидел мужчина лет шестидесяти и пил из обычной стеклянной литровой банки дымящуюся, почти черную, жидкость. На морщинистом лбу крупной лысой головы проступили капли крупного пота. Над ушами, пухом торчали кустики седых волос.

Мужчина был одет в поношенный костюм темного цвета. Под пиджаком виднелся свитер в полоску.

На пальцах обоих рук у мужчины темнели неясные татуировки.

Выдающийся вперед подбородок сообщал об упрямом нраве его хозяина. Две глубокие длинные морщины, избороздившие лицо от основания носа до уголков губ, придавали лицу мрачновато-угрюмый вид. Немигающие, отражающие скрытую ярость, хотя и блеклые уже, глаза подтверждали склонность к безудержным вспышкам гнева. Это были глаза человека, привыкшего повелевать и не терпевшего возражений.

Вдруг в комнату без стука вошли двое мужчин.

Один из них был высок и тощ, в просторной, но короткой, серой куртке с накладными карманами, из-под которой торчали костлявые ноги в широких штанах и в рыжих истрепанных туфлях. Всем своим обликом он напоминал сидящего на вершине скалы и высматривающего добычу стервятника. Длинный хрящеватый нос, глубоко посаженные округлые глаза и совершенно лысая голова, покрытая круглой выцветшей шапочкой наподобие ермолки, усугубляли это впечатление.

Второй мужчина тоже был высоким но, в отличие от первого, широкоплечим и подтянутым. Несмотря на элегантный гражданский костюм, в нем проглядывала военная стать. Узкое волевое лицо не имело особых примет, но выражало твердость и решительность.

– Здорово, Счетовод, – хозяин комнаты, не приподнимаясь, поставил банку на стол и протянул руку.

– Здорово, Косарь – тощий пожал ему руку.

– Чифирнешь?

– Нет.

– А Гаврила где?

– С барыгами вчера вечером тормошился… Стрельнул в пол, да попал себе в лапу, – доложил широкоплечий, – лечится.

– По пьяни, небось… – хмыкнул Счетовод.

– Ну, садитесь… Присаживайтесь, – поправился Косарь и коротко хехекнул, – садит у нас, известно, кто…

Вошедшие сели на широкую деревянную скамью под окном.

– Позвал вас, люди, не просто потасоваться, – степенно начал Косарь, – перетереть шнягу одну надобно, да побазарить по этому поводу.

– Тасуй, – произнес Счетовод и снял с головы шапочку.

– Для начала – что в общаке?

– Три с половиной ляма зеленкой, – ответил Счетовод, – но это по грубому прикиду, надо…

– Сколько? – Косарь был поражен, – то-то, гляжу, уже на лопари у тебя башлей не хватает…

Он кивнул на облезлые туфли бухгалтера.

– Сколько слышал… Не кипишись, будто не в просеке. Коммерсы закемарили, будто и навара нет. С мазой порядка правильного нет… Грев вообще на нулях… Взносы не поступают, кой-где, уже с полгода…

– А шустряки на что?

– Почти всех мусора повязали. Старшаки не докладают, что ли? Как бы и нам линять не пришлось – иначе вилы…

– И што? Стушевался?

– Дык наезд-то какой. Оборзели…

– Не куклись! И не меньжись! – повысил голос Косарь. – Свалить с общаком хочешь? На колеса сесть?

– Ты язык-то не пристегивай. Не малолетка, чай… Про спрос не знаю? Не форшманусь, не боись… А остеречься надо. Вон с Ковбоем что утворили…

– Ковбой – скороспелка, апельсин. Понты крутил зряшные… Он ведь и нас кинуть пытался… Вот и допрыгался, бивень!

– Да уж, допрыгался…

– Ладно, – махнул рукой Косарь, – напряги, мыслю, временные.

Он взял банку и стал понемногу отхлебывать жидкость.

– Что, Авдей, по твоей части?

– Палевом пахнет, – с готовностью ответил атлет с фигурой военного. – Мусорки хозяев корчат, шпилей, похоже, позапускали, пасти пытаются. Карася вчера повязали…

– Карася? И где его?

– Коммерса бомбить ходил. Неплательщика злостного… Прям там и прихватили, на месте… Легин со своей шоблой. Крастонов, да он – житья никакого не дают.

– Да, душняк своротили еще тот… А кто ребят анваровских порешил? Дознался?

– Не дознался. Во всех кентовках пошарил… Не наши это – точняк. Но и про пришлых не слышно.

– А кто ж? Завалить с маху семнадцать бойцов и никаких следов…

– Может, ментовская работа… Из автоматов их посекли… А автоматы – у кого?

– Херню порешь! Крастонов, хоть и враг лютый, но мент правильный… Мочиловом заниматься не будет… А что Анвар?

– Молчит пока Анвар. Думаю, ждет, что следаки накопают. И здесь мысля у меня есть интересная, – оживился Авдей.

– Говори.

– Канитель замутить хочу.

– Тема?

– Рысак московский здесь пасется, копает как раз это дело. Вот и вломить ему дезу на крастоновскую шоблу – мол, их это работа.

– Не косяк ли будет, – встрял Счетовод, – не клюнут на такую примочку, только бодягу разведем и…

– Погодь, погодь, – Косарь чешет лоб, – Авдей, похоже, дело говорит. Слыхал и я, что сыскарь настырный попался, землю грызет, уже и ментов допрашивал. Надо сделать, Авдей. Прокуроры насядут на ментов – нам облегчение будет. Не до нас станет, а там и…

– А как дезу-то кинуть? – вновь влез Счетовод, – конем направишь или маляву зарядишь?

– Стрелку забью, – произнес Авдей, – и сдам все. Помозгую и сделаю, как положено… Деза зряшная, но красивая будет.

– Засветишься, – засомневался Счетовод, – да и повязать могут.

– Очки черные напялю, усы наклею – никто не узнает. Теперича насчет повязать… Прокурорские подлянок не строят… А москвич, видать, мужик обстоятельный и серьезный.

– Заметано, – подытожил Косарь.

– А мусорка гаишного кто скуковал? – поинтересовался Счетовод.

– Думаю, братки анваровские, – предположил Авдей, – видно, тормознул мент их джипы, да на лапу, сверх меры, получить хотел… Кто ж это любит… Вот и нарвался.

– Ну, дела – кругом непонятки, – проворчал Счетовод, – думать что-то надо… Не жить нам с Крастоновым в одной хате.

– Да, хреново… По пикям пойтить придется, – мрачно произнес Косарь. – Снять их надо, вот что.

– Кто скамбузит-то? Щекотно! – хмыкнул Авдей, – стерегутся они здорово…

– Ты мне втирки не суй, – беззлобно зарычал Косарь, – сам вкупаюсь.

Он снова не торопясь отхлебнул чай.

– Торпеды нужны… – задумчиво произнес Косарь, – Но не свои…