Текст книги "Три мира одиночества"

Автор книги: Валерий Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Мне говорили, что в этом мире нет магии. Но я стою рядом с тобой, а Кэллоин ушел к этим страшным богам.

– Переступив Порог, ты оказалась между мирами. И балансируешь на тонкой грани, а я помогаю тебе. И Кэллоин вступил на эту грань. Я хочу кое-что показать тебе. Не здесь. Как ты относишься к восьминогим коням, Талин?

Девушка уставилась на возникшего перед ней жеребца.

– Таких не бывает.

Один улыбнулся.

– Это ведь просто символ?

– Да, конечно.

– Тогда давай не будем тратить время.

Один взмахнул рукой. Теперь они стояли в большом зале

у стола, на котором лежали грубо сделанное массивное золотое кольцо и невзрачный бронзовый кубок.

– На самом деле этих предметов не существует, они придуманы людьми, но ты можешь взять один из них.

Талин потянулась было к кольцу, но, не дотронувшись, убрала руку.

– Кольцо Нибелунгов, – сказал Один, – Оно символизирует мир насилия и темную власть над миром. И волю к власти, которая выбирает вместилищем для себя лишь особое человеческое существо. Придуманная история, которая через тысячу лет породила философию Ницше, оперы Вагнера, а потом – сказку ТолКина.

– А вот это, – он осторожно поднял кубок, – противоположный, зеркальный атрибут, который “материализовался” в чаше Грааля. Грааль нельзя завоевать и взять силой, но его может найти достойный. И вечная дилемма: завоевать мир или обрести его?

– Ты ошибся во мне, Один, – тихо сказала Талин, – Я не хочу брать кольцо, но не могу взять и кубок. Мне нельзя его давать. Слишком большая ответственность. Не мне думать о судьбах людей и мира. Я не особое существо и не сверхчеловек. Но я и не праведник, не подвижник. Обычная девушка, пусть даже и с редкой кровью.

Один взмахнул рукой, и они снова оказались на берегу фьорда. Круизный лайнер уплывал от них, торопясь уйти в открытое море.

– Возможно, ты будешь жалеть о своем решении всю жизнь, Талин.

– Я почти уверена в этом.

– Сколько было желающих взять Кольцо власти, – со вздохом сказала молодая девушка, возникшая рядом с ней, – И никому не нужен Грааль. Это только в легендах рыцари вечно ищут его. А на самом деле… Вот и тебе не удалось его подсунуть. Да, ты не лучший и не самый подходящий экземпляр, Талин. Но попробовать стоило. А вдруг бы у тебя получилось?

– Нет, Фрейя, она права. У нее другой путь. Я вижу… Хорошо, что ты не взяла кольцо, Талин. Без него ты не победишь, даже когда выиграешь битву, но зато умрешь не существом, а человеком.

Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (начало)

В переполненной туристами Лхасе Кэллоин задерживаться не стал. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: ничего для него интересного здесь нет, и никогда не было. Терять время на осмотр зимнего дворца бессильных далай-лам он не стал. Не заинтересовали его храм Джоканг, монастыри Сэра, Дрэпунг, и пещерный комплекс Драк Йерпа. Дело было вовсе не в отсутствии природной любознательности. Кэллоин слышал теперь зов бога с нанесенными красной краской тремя горизонтальными полосками на лбу и торопился, боясь, что этот голос в его голове затихнет навсегда. А потому – вперед, только он и проводник на арендованном джипе, обгоняя толпы жаждущих неведомо чего туристов. Кэллоин прекрасно понимал родной язык своего спутника, но, чтобы не удивлять его и избежать ненужных расспросов, разговаривал с ним по-английски.

– У подножия Кайласа народу будет еще больше, – рассказывал проводник, – Там мы встретимся с группами, идущими от Катманду. Но по-настоящему много людей будет через два года. Потому что кора, совершенная в год лошади, приносит больше заслуг и засчитывается за тринадцать.

Следуя привычным маршрутом, он то и дело останавливался, указывал на стандартные, интересующие всех достопримечательности. Но Кэллоин лишь издали посмотрел на озеро Ямдрок-цхо и водохранилище Маньла, равнодушно миновал вполне современный, весь застроенный отелями город Шигадзе и монастырь Шалу, в котором находится знаменитый Кумбум – ступа 1000 будд. Рассказам о летающих монахах этого монастыря он не поверил, да и в любом случае, он пришел сюда не за этими фокусами. Переночевав в городке Сага, они направились к подножию Кайласа, в Дарчен. На высоте 4600 метров Кэллоин впервые увидел Манасаровар и Кайлас.

– Гососо! Лачжало! (боги победят), – воскликнул проводник, с удивлением узрев ясное небо над снежной шапкой горы. Скоро они прибыли в Хору, откуда открывался вид на священное озеро

и две горы – похожий на пирамиду Кайлас и более высокую Намунани. Остановились у белого чортена – духовных ворот коры.

– Здесь мы повесим первые молитвенные флажки – для укрепления позитивной энергии и обретения счастья, – сказал проводник, – Это давняя традиция, существовавшая еще до того, как сюда пришли первые ученики Будды.

– А во что здесь верили люди до того, как узнали желтую веру и стали буддистами?

– Почему только раньше? И сейчас многие остаются верны старой религии Бон. Кайлас в Бон считается хозяйкой местности, священной горой, лестницей, связующей Небо и Землю. И в человеческом теле обитает такой хозяин, божество, угнездившееся

в его темени. Кстати, посмотри на этих людей. Они обходят чортен против часовой стрелки. Кору бонцы тоже совершают против движения солнца. И бонская свастика закручивается в противоположную сторону.

– Почему? – удивился Кэллоин.

– Потому что это символизирует противопоставление людей силам природы и несгибаемость их воли, – сказал старый тибетец – они и не заметили, как один из бонцев подошел к ним, – Наше учение появилось в те времена, когда на планете еще жили наги из царства великих Змеев. Силы Земли и Неба были тогда враждебны людям, и жизнь человека находилась в постоянной опасности. Но потом великий учитель Шенраб одолел в поединке властителя демонов и подчинил себе злых духов. В качестве гарантии своей покорности демоны признались, какие заклинания и предметы служат источником их силы. И теперь наши священники могут наводить порчу, делать предсказания и разговаривать с умершими. Но могут и давать защиту от злых духов, привлекать помощь добрых божеств, лечить, управлять погодой. Нам не нужно связывать себя условностями служения Добру и Злу. Главное – польза, которую можно получить с помощью магии. Ты хочешь узнать больше? Приходи, если не найдешь нужных ответов в конце своего пути. Твой проводник знает, куда идти.

Старик отошел от них, проводник поежился, тихо шепнул Кэллоину:

– Не нужно туда идти. Если захочешь, чтобы показал дорогу, много денег возьму.

– Нам туда идти не понадобится, – сказал Кэллоин, искренне надеясь, что это правда.

Трижды обойдя чортен, они вошли внутрь, чтобы, ударив в колокол, возвестить всем о своем прибытии и начале Пути. Кэллоин осмотрелся: флажки, предметы одежды, черепа баранов, даже волосы и зубы. Выйдя наружу, Кэллоин вдруг обратил внимание на труп собаки, лежащей прямо на куче молитвенных флажков.

– Здесь много собак, – сказал ему проводник, – Худшие из грешников воплощаются в них, чтобы всю жизнь сопровождать паломников на коре.

– Они становятся так благочестивы в теле собаки? – удивился Кэллоин.

– Нет, просто многие пытаются свернуть с дороги, чтобы совершить кору в одиночестве, это полезно для изменения кармы и выхода из сансары. И погибают. Собаки – падальщики.

Первый день их коры был солнечным и достаточно теплым, умеренный ветер дул в спину. Западное, называемое рубиновым, лицо Кайласа было открыто для них сейчас. Напротив него высились три горы: Тара, Амитаюсь и Веджая, которые известны также как Три Богини Долголетия. Водопад Хвост Лошади белел между первыми из них. В полуметре от тропы Кэллоин увидел похожий на кресло камень.

– Это трон Счастья. Он поставлен сюда Миларепой. На него может садиться только тот, кто проходит свою тринадцатую кору, – отрабатывая деньги, дал очередные пояснения проводник.

– Миларепа? – спросил уже начинающий задыхаться от недостатка кислорода Кэллоин, – Кто это?

– Он стал магом, чтобы отомстить родственникам, и убил тридцать пять человек, – сказал проводник, – Потом, раскаявшись, ступил на путь, указанный нам Буддой, и стал первым, кто достиг просветления за одну жизнь, не имея заслуг в предыдущих рождениях. А вон там, наверху – кладбище восьмидесяти четырех бонских лам, махасиддхов, побежденных когда-то Миларепой и Падмасамбхавой. Их тел там нет – после смерти они превратились в свет.

Они поднялись на плато и, во всей своей грозной красе, каньон реки Лха Чу предстал перед ними.

– Маршрут нашей коры, – указал на него проводник, – Пятьдесят три километра, символический путь от рождения до смерти

и обретения нового тела. Тибетцы обычно проходят его за один день, туристы – за три. Основная тропа проходит слева. Видишь мостик через реку? За ним – монастырь Чуку Гомпа, его монахи следят за тем, чтобы сюда снова не пришли бонские духи. Ракушка, принадлежащая Будде, сейчас используется для благословения паломников. Многие верят, что человек, после этого точно не попадет в ад. А тринадцать кор вокруг этого монастыря засчитываются как одна кора вокруг Кайласа.

– Не будем искать легких путей, – ответил страдающий от горной болезни и ставший уже почти зеленым Кэллоин.

– Если идти направо от этого монастыря еще час, можно увидеть Дом счастливого камня – одно из каменных зеркал Кайласа. Многие из вас верят, что здесь находятся ворота в Шамбалу. Но ты не веришь, я вижу это. Скажу по секрету: Шамбалу в Тибете придумали европейцы. В наших древних трактатах эту обитель мудрецов называют “северным царством спокойствия”, в них говорится, что находится она к северу от Гималаев. С этим согласны и авторы старинных индийских книг. Впрочем, еще говорится, что истинная Шамбала внутри каждого из нас. Но мы неспособны понять это и, в погоне за мимолетным наслаждением, не понимаем ежеминутно открывающейся нам мудрости, не замечаем ее, проходим мимо. А в долине между горами Ченрези на западе и Джампеньянг на востоке находится Зеркало царя смерти Ямы. Туристам рассказывают, что оно способно сжимать время.

– Правда? – удивился Кэллоин.

– Конечно, нет, – снисходительно ответил проводник, – Но человек здесь может лечь между двумя валунами, закрыть глаза и предстать перед судом Ямы – судом собственной совести. Если небо не закрыто облаками, на обратном пути солнце прогревает воздух так, что лед тает и река наполняется водой, иногда так сильно, что скрываются камни, по которым люди через нее переходили. Они не могут выбраться из долины и остаются в ней навсегда. Говорят, что они не прошли суд бога смерти и Яма оставляет их у себя.

Они пообедали в лагере Чаксалганг в 100 метрах от которого стоял большой камень – трехлицый Будда с головой лошади, Тамдрин Дроканг. Люди обходили его, окунали палец в разлитое на камне масло и наносили его себе на лоб, рисуя “третий глаз”.

– Желают получить защиту Тамдрина на прохождение коры, – пояснил проводник.

Слышащий Шиву Кэллоин не пожелал другой защиты.

Эту ночь они провели в монастыре Дирапук.

– Завтра будет самый сложный день, – сообщил проводник, – Восемнадцать километров и перевал Дорма-лана на высоте пять

с половиной тысяч метров. Здесь паломники оставляют свои одежды в знак отказа от прошлой жизни. И в первый раз видят Мертвое озеро. Далее – монастырь Зутул Пук с пещерой Миларепы. В ней Учитель провел три года три месяца и три дня, питаясь камнями

с гор. Давно, почти тысячу лет назад.

– Пожалуй, я зайду в нее, – сказал ему Кэллоин.

Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (продолжение)

Они по-прежнему стояли на берегу фьорда. Один задумчиво смотрел стоявших рядом Талин и Фрейю.

– Ты не решилась принять Кольцо или Грааль, Талин, – сказал он, помолчав, – Но в одном из курганов Ирландии есть предмет, от которого ты не откажешься. Умирающий от ран Олав Хаконсон, викинг из Мера, приказал положить свой меч в свою могилу вместе со всеми сокровищами, потому что хотел, чтобы его сыновья сами добыли себе богатство и славу. Так принято было в то время. Не удивляйся. Добыть оружие из кургана, клада никогда не считалось зазорным. У наших соседей, воинственных славянских племен, такие мечи назывались кладенцами. Но мало кто решался встретиться с духом павшего героя. Меч будет таким, каким ты захочешь его увидеть. Размеры, форма, вес не имеют значения. Раны, нанесенные им, не заживают. От него нет спасения.

– Отпусти вместе с ней Хельги, – сказала Фрейя.

– Я тоже думал об этом, – кивнул Один.

– А почему не Эвина? – спросила Талин.

– Будет лучше, если с тобой в это путешествие отправится герой, а не обычный воин, – ответил Один.

– Великий герой, – уточнила Фрейя.

– Будь там осторожнее, Талин. Хельги уже не может умереть. А ты – можешь.

– Кто такой Хельги? – тихо спросила Талин Фрейю.

– Любимый герой отца. Брат Сигурда или Зигфрида, как называют его германцы – того, кто убил дракона и искупался в его крови. Хельги и Сигрун, валькирия Хильд, то есть, битвы, любили друг друга. Она умерла от горя после его смерти. Знаешь, Талин, если боги хотят наказать человека, они дают ему много золота, как Сигурду. А если желают наградить его – дают много преданной женской любви, как Хельги.

Фрейя помолчала.

– Имя Хельги теперь стало нарицательным и означает “Вещий вождь”, “Вождь, ведомый духами”. И многие герои, известные как Хельги, на самом деле, носили другое имя. А один из очень известных конунгов был назван Хельги дважды. Жители Гардарики перевели это имя на свой язык, получилось Вещий Олег.

– И как же погиб этот великий воин?

– Он был убит копьем Одина.

Талин вопросительно посмотрела на Фрейю.

– Его враг принес отцу большую жертву, и он дал ему свое копье, – пояснила богиня.

– Подожди. Хельги – любимец Одина, правильно? И Один помогает убить его? Зачем он принял эту жертву?

– Таковы правила. Изменить их не могут даже боги. Но когда Хельги пришел в Вальхаллу, отец предложил ему вместе с ним править Асгардом. Хельги отказался.

– Почему?

– Чтобы умирая ежедневно, научиться достойно умереть в последний раз, в час Рагнарека. Тебе повезло, Талин. Твоим спутником станет самый благородный герой Скандинавии.

Темная Талин. В МИРЕ ЗА ЧЕРНЫМ ЗЕРКАЛОМ

(продолжение)

Темная Талин три часа провела в большой деревне у леса, изо всех сил пытаясь быть очень заметной. Она прошлась по рынку, заглянула в кузницу и гончарную мастерскую, даже немного поскандалила в корчме. Прихвостни Руадха ее стараний, казалось, не оценили и немного разочарованная Талин отправилась дальше. Однако лесная стража и следопыты Сааранда все-таки недаром ели свой хлеб. На поляну перед ней вдруг выскочил огромный пес, серый, в бурых подпалинах, за ним вышли два воина.

– Попалась, – сказал один из них, – Нашли все-таки.

– О ком вы говорите, господа рыцари? – тоненьким противным голоском спросила она, – Я совершенно беспомощная беззащитная девушка и вы меня с кем-то спутали.

– Давай, живо, иди к нам!

– Мама не разрешает мне подходить к незнакомым мужчинам.

– Возьми ее, А?тис, – скомандовал второй.

Пес заскулил и, прижав уши, лег на землю. Воин выругался и посмотрел на товарища.

– А врали, что она ничего не умеет.

– Мы ведь не обязаны брать ее живьем, – сказал тот, и стал вытаскивать арбалет, – Скажем, что убегала.

– Иди сюда, собачка, – обычным голосом сказала Талин, – Тебе опасно лежать рядом с ними.

Тихо поскуливая, пес на брюхе подполз к ней.

Воин поднял арбалет.

– Я удобно стою? – поинтересовалась Талин.

Болт ушел высоко в небо. Теперь выругались оба воина.

– А у вас здесь интересно, – сказала псу Талин и, потрогав шерсть на его голове, брезгливо поморщилась, – Ты с шампунем когда мылся в последний раз?

Солдаты вытащили мечи.

– Правильно, давно пора, – поощрительно улыбнулась Талин и хлопнула в ладоши.

Солдаты бросились друг на друга.

– Ну вот, – сказала псу Талин, – Всегда так: болеешь за одного, а побеждает другой.

Убивший своего спутника воин непонимающе смотрел на нее.

– Я бы взяла тебя с собой, но ты не собачка, – сказала ему Талин, сжала кулак – и у него остановилось сердце.

Талин снова погладила пса по голове.

– Значит, раньше тебя звали А?тис? Забудь. Ты Беренор. Бер. Будешь напоминать мне о родине. Откуда ты пришел? Покажи дорогу.

Пес вскочил и побежал вперед.

– Не так быстро!

Пес остановился, виновато посмотрел на свою хозяйку и, дождавшись ее, пошел медленнее.

Рут. ГОСТЬ ИЗ ПРОВИНЦИИ ШАЙЕНН

Уже начинающий седеть пятидесятилетний мужчина открыл дверь и, пригнувшись, вошел в небольшую полутемную камеру. Ему было явно не по себе, и на человека, сидевшего перед ним на широкой деревянной скамье, он смотрел несколько смущенно, даже, пожалуй, виновато. Узник не встал, только повернул голову, ничего не изменилось в его лице, взгляд был спокойным и равнодушным.

– И ты тоже считаешь меня виноватым? – тихо спросил гость, – Интересно, остался ли хоть один человек в Сааранде, которому сейчас не в чем упрекнуть меня?

– Я не знаю ответа на этот вопрос.

– Я тоже. Но у меня есть и хорошая новость. Я точно знаю, что один из наших магистров вчера был вне себя от ярости, когда узнал, что гроссмейстер не собирается казнить тебя, Рут.

– Действительно, кто же мог ожидать такого от Руадха, – усмехнулся пленник.

– Да, великий магистр хочет сохранить тебе жизнь, но я пока еще не слышал ни об одном человеке, который бы не умер, если этого хочет и добивается Цениас.

– Я и так прожил здесь больше, чем рассчитывал. И, скажу честно, лучше смерть, чем такая жизнь.

Гость со вздохом сел рядом.

– Куда и зачем торопиться, Рут?

– Почему ты пришел сюда, Комтур Ульвнин? И что это за откровения с обреченным на смерть узником? Опасаешься, что гроссмейстер узнает о нарушении приказа?

– Не узнает. Ты ведь должен умереть без видимого постороннего вмешательства. И не будет никакого разбирательства. Некогда сейчас. Да и потом, сам понимаешь, должен ведь Руадх доверять хоть кому-нибудь? Тем более, своим магистрам. Которых, кстати, осталось всего двое.

– Правда? И кто же погиб?

– Онсенгин был смертельно ранен при попытке схватить твоего друга Мария. Он тоже, наверное, уже мертв, не надейся на чудо, Рут. И при покушении на королеву Шаннин был убит Нерглнин. У нас все очень жалеют о потере Онсенгина. И надеются, что новым магистром теперь станет Белернин. Но я думаю, что Руадх не пойдет на это. Не потому, что не хочет. И не потому, что Белернин не достоин этой чести. Просто молод еще он – даже и для звания командора, которым уже обладает.

– Целый год я только и слышу одно это имя – Белернин! – усмехнулся Рут.

– Неужели ты завидуешь ему?

– Может быть, назовешь пару поводов для моей зависти, Ульвнин?

– Не назову. Но думаю, что ты, как и остальные, до сих пор не можешь смириться с тем, что именно к нам пришел десять лет назад этот гениальный ребенок.

– Да, конечно, вот именно это мне очень интересно. Какие слова сказал ему тогда новоиспеченный гроссмейстер Руадх? Что пообещал? При королевском Дворе все пути были открыты для Белернина. У него было почти всё и могло быть еще больше.

– Не всё, Рут. Что видел Белернин в этой вашей школе сопливых пажей? А Руадх не пообещал, он дал этому мальчику то, что было ему нужно. Вначале – место рядом с собой и должность своего оруженосца. Звание рыцаря, как только Белернину исполнилось шестнадцать лет, а вместе с ним – доверие и самостоятельные поручения. И вообще, наш великий магистр очень многому научил его.

– Скажи, а Белернин был тогда во дворце вместе с вами?

– Его сейчас нет в Верлерисе. Но он скоро придет сюда, на зов своего Ордена.

?Ульвнин немного помялся.

– Ты ведь знаешь, моя семья родом из Шайенна, Рут, – сказал он, наконец, – Деревня Изен. Помнишь такую?

– Это та, в которой впервые появился ваш Зверь?

– Да. Впервые появился три года назад и потом приходил еще пять раз за полгода. Убил четырех детей, двух других, раненных, удалось спасти. А всего в тех местах было зафиксировано сто шестнадцать случаев нападения на людей. Почти каждый день, в разных местах – в поле, в лесу, даже на улицах маленьких деревень. Люди боялись выходить из дома поодиночке.

Рут молчал.

– Он не проявлял никакого интереса к скоту и домашним животным и нападал исключительно на людей. Странно вел себя и,

в отличие от других хищников, не стремился перегрызть жертве горло, а наносил укусы в голову и лицо, либо поднимался на дыбы и сбивал человека с ног ударами передних лап. Игнорировал все расставленные в лесах ловушки, не трогал отравленные приманки и с легкостью уходил от многочисленных облав. В него много раз стреляли, даже ранили, но он уходил от погони, чтобы придти вновь. Я лично убил тогда двадцать восемь волков.

– Надо было искать не Зверя, а его хозяина. Настоящим Зверем был он, а не это животное.

– Да, теперь я понимаю это. Кстати, люди, выжившие после нападения Зверя, уверяли, будто он понимает человеческую речь. Это правда?

– Вряд ли. Думаю, он просто выполнял приказы своего хозяина, который выпускал его на охоту и всегда находился поблизости, когда тот нападал на людей.

– Ты убил Зверя и его хозяина. И видел Зверя ближе всех. Скажи, как он выглядел?

– Размером с большого теленка, шерсть желтовато-бурая, морда, вытянутая, как у борзой, очень широкая грудь, длинный хвост

с кисточкой и большие клыки.

Теперь замолчал Ульвинн.

– В Шайенне помнят тебя, Рут, – сказал он, наконец, – И, если бы в самом начале переворота тебе удалось бежать из дворца, у Ордена, наверное, были бы большие проблемы. Возможно, и я присоединился бы к тебе со всеми подчиненными мне магами и воинами.

– Разве я собирался бежать? Хоть в Шайенн, хоть куда-то еще? Мое место было здесь, во дворце. Или рядом с Вериэном.

?Ульвнин поднялся со скамьи.

– Я не могу освободить тебя, Рут, но принес это.

Он протянул небольшой пузырек с жидкостью вишневого цвета.

– Выпей прямо сейчас. И не торопись умирать.

– Что это?

– Неважно. Ты не представляешь, как рисковал я, чтобы его тебе принести. Если бы при мне нашли этот пузырек – убили бы на месте. А если бы меня схватили с ним по пути сюда… Казнили бы не только меня – всю семью, и здесь, и в Шайенне.

Рут открыл плотно пригнанную крышку, понюхал. Хотел вылить, но все же не стал.

– Ты ведь, действительно, из Шайенна, Ульвнин, – негромко сказал он, – И если именно ты принес мне яд, значит, так тому

и быть.

Рут выпил зелье и, закрыв пузырек крышкой, отдал его гостю.

– Прощай, Рут. Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся. Потому что иначе… Придется…

Ульвнин замолчал и быстро вышел из камеры. Дверь закрылась.

Магистр Цениас. ГОРОД АНОРА, ПРОВИНЦИЯ ХЕБЕР

Высокий пожилой мужчина в орденской мантии смотрел в окно. Люди, собравшиеся в зале, почтительно молчали.

– Сколько виселиц стоит сейчас на площади? – обратился он

к полному господину в форменном сюртуке, расшитом золотом.

– Пятнадцать, мастер, – склонив голову, ответил ему губернатор провинции Хебер.

– А сколько человек повешено?

– Четырнадцать.

– Для кого же оставлена пятнадцатая? Может быть, для тебя, Терлин? – взгляд человека в мантии упал на одного из стоявших рядом с губернатором людей, – Народ любит, когда власти вешают таких богатых мошенников, как ты. И, опять же, для казны полезно.

Вокруг испуганного Терлина моментально образовался вакуум.

– Что Вы, магистр Цениас! – умоляюще сложил он руки, – Я же всегда был лоялен Вам и Ордену и, абсолютно добровольно, точно в срок вносил пожертвования в установленном размере. Вы ведь подтвердите это, господин Бранмин?

Стоявший в стороне человек в обманчиво скромной темной мантии кивнул головой.

– Сегодня же, в знак доброй воли и самых лучших намерений

я вручу Вашему казначею новый вклад и увеличу его на десять процентов.

– Значит, цены ты поднял в два раза, а мою благосклонность оцениваешь в десять процентов?

Терлин побледнел.

– Хорошо, в два, в два с половиной раза, как скажете, господин магистр, – низко кланяясь, пролепетал он.

– Остальных это тоже касается, – негромко сказал Цениас.

Все дружно закивали.

– Идите.

Через минуту в зале остались лишь Цениас, Бранмин и губернатор.

– Что в Аноре, Сэлнин? – коротко спросил магистр.

– Сопротивление подавлено, смутьяны казнены или арестованы, – нервно переминаясь с ноги на ногу, ответил губернатор.

– Но недовольные на свободе все же есть, не так ли?

– Недовольные есть всегда, – с жаром ответил тот, – Народу, сколько ни дай, все мало будет.

– И поэтому вы решили вообще ничего ему не давать. Так Сэлнин? Не трясись. Меня сейчас интересует только лояльность. Сможешь удержать Хебер до тех пор, пока мы решим все наши проблемы и разберемся с Вериэном?

– Смогу, господин магистр, – сказал губернатор и, понизив голос, добавил, – Очень скоро Вы сможете убедиться в том, насколько лучше иметь дело не с этим быдлом из плебса, – последовал пренебрежительный жест в сторону двери, – А с по-настоящему серьезными людьми. Такими, как Ваш покорный слуга и некоторые мои знакомые.

Цениас усмехнулся.

– Посмотрим, – снисходительно произнес он, и указал рукой на дверь.

Низко поклонившись, губернатор вышел из комнаты.

– Этот дурак Сэлнин опасен, – сказал Бранмин, – Своей жадностью и глупостью он точно доведет Хебер до мятежа и открытого бунта.

– Скоро нам понадобится козел отпущения, – засмеялся магистр, – Кто лучше исполнит эту роль, чем назначенный еще прежней властью насквозь коррумпированный губернатор? Пусть посидит на своем месте еще немного. Когда он окончательно проворуется и станет ненавистным народу, мы придем и восстановим справедливость.

– Главное, чтобы мы не пришли слишком поздно.

– Это уже моя забота. Ты хочешь сказать что-то еще?

– Да, магистр. Эти, так называемые коммерсанты… Они раскручивают инфляцию и деньги теряют свой вес. Они могут платить нам хоть в десять раз больше прежнего – и все равно останутся

в прибыли, а мы получим кукиш с маслом. Богатеют сейчас лишь те, в чьих руках находятся реальные ценности.

– Ты думаешь, я не понимаю этого? Деньги теряют свою ценность и привлекательность? Прекрасно. Значит, скоро потребуется реформа финансовой системы. Мне ли тебе это объяснять, Бранмин? Тем более, что для нее есть не только экономический повод, но

и политический. Пока еще в ходу монеты, отчеканенные при королях, но скоро они будут объявлены недействительными. Как ты думаешь, кто будет определять условия их обмена на новые? Свои деньги мы обменяем по курсу один к одному, народу к тому времени терять будет уже почти нечего, а вот спекулянты потеряют все, что сейчас нажили. А, может быть, еще и должны нам останутся.

– Великолепный план, магистр Цениас. Я преклоняюсь перед Вашей непревзойденной мудростью.

– Заранее подготовь проект реформы. Пусть он лежит у меня, в нужный момент я покажу его гроссмейстеру. Что еще?

– А если обо всем этом узнает великий магистр? – тихо прошептал Бранмин.

– От кого? От этих жалких недоумков? Я знаю их почти двадцать лет. Они глупы, бездарны и не умеют работать в условиях честной конкуренции. И только под нашей защитой и покровительством чувствуют себя уверенно и комфортно. Они будут молчать и платить. Собирайся в Верлерис, Бранмин. Здесь нам больше делать нечего.

Белернин. ПРОВИНЦИЯ ОЛЬВАНС. ВСТРЕЧА С ЭТАН

Впереди, на дороге, безутешно и тихо плакал ребенок. Одетый

в дорожный плащ юноша вышел из-за деревьев и увидел худенькую темноволосую девочку лет семи в испачканном травой простеньком платьице. На земле перед ней лежали окровавленные тела мужчины и женщины. Не его случай. Никаких следов ритуала, простое и банальное убийство с целью ограбления. И эта невыносимая банальность, обычность, обыденность произошедшего, показалась ему сейчас отвратительнее самых изощренных зверств секты Слэан.

Юноша подошел и осторожно взял девочку за плечо.

– Не бойся, я хочу тебе помочь.

“Что я говорю! Как и кому можно по-настоящему помочь в такой ситуации?” – подумал он, но все же продолжил:

– Меня зовут Белернин. А тебя как?

– Этан, – робко сказала она.

– Это твои родители?

– Да.

Белернин посмотрел на исполосованные ножом трупы и покачал головой.

– Как же ты сама жива осталась? Неужели пожалел?

– Нет, я в лес убежала.

Мог бы и не спрашивать. Белернин прикрыл глаза. След кровавой ауры прослеживался более чем отчетливо.

– Я скоро вернусь. Никуда не уходи, ладно?

– Нет, – быстро вскочила на ноги девочка, даже слезы высохли на ее глазах, – Не верю. Ты не вернешься за мной! А я боюсь оставаться здесь одна.

Она вцепилась в его руку.

– Ну, хорошо, пойдем вместе. Это недалеко.

Через полчаса они вошли во двор дома, стоявшего на окраине какой-то деревни.

– Это он, – испуганно прошептала девочка, указывая на здоровенного тридцатилетнего мужика, сидевшего на лавке перед крыльцом, – А вон там наши вещи.

– Вижу, – сказал Белернин.

– Что вам нужно? – неприветливо спросила вышедшая на крыльцо толстая женщина.

– Твой сын? – указывая на убийцу, коротко спросил Белернин.

– Сын. Убогий он у меня и за себя не отвечает, идите отсюда, куда шли.

За изгородью уже собирались любопытнее соседи.

– У меня все отвечают, – недобро улыбнулся Белернин, – Никому еще отмолчаться не удалось.

– Не позволю, – схватила вилы женщина, – Мой сын не понимает, что делает.

– Понимает, – спокойно сказал Белернин.

Мужчина на лавке побледнел.

– Его лечить надо, – загораживала дорогу женщина.

– Бешеных животных не лечат, а пристреливают.

Мужчина вскочил с лавки и побежал, его мать попыталась ударить Белернина вилами, легким отстраняющим жестом он отбросил ее назад и посмотрел на убийцу. Бесформенным мешком тот упал на землю. Поднявшаяся с земли женщина завыла дурным голосом, закричала, явно играя на публику и обращаясь к стоявшим за забором зрителям.

– Я бы отдал его тебе, Этан, – сказал Белернин, – Но ты ведь еще ребенок. Не возражаешь, если я сам, от твоего имени, убью его?

В глазах девчонки полыхнуло пламя.

– Убей, но не сразу, – негромко сказала она, – Я хочу, чтобы он мучился. Долго. Целый день.

Белернин покачал головой.

– Да, это твое право, требовать возмездия и справедливости, – сказал он, – Но пусть он просто умрет. Этого достаточно.

Тело убийцы обмякло.

– Вот и все.

Женщина выла и каталась по земле.

– Лучше бы ты родила его мертвым, – сказал Белернин, и повернулся к стоявшим за изгородью соседям, – У вас есть какие-то вопросы или вы сомневаетесь в праве командора Ордена вершить правосудие?

Людей как ветром сдуло.

– Где живут твои родственники, Этан? – устало спросил Белернин, когда они ушли из деревни.

– У меня никого нет, – тихо ответила она, – От чумы все умерли в прошлом году. А бабушка – в этом, от старости.

– Ладно, подыщем тебе хороший приют, – вздохнул он, – Может быть, даже не здесь, а в Верлерисе.

– Не надо в приют, – снова заплакала она, – Там обижают…