Текст книги "Три мира одиночества"

Автор книги: Валерий Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Другие провинции тоже должны были восстать, узнав о нашем выступлении, Руадх, – гордо ответил Лэрнан.

– Восстание не управляемое из единого центра и возглавляемое разными политическими силами… Ты хоть понимаешь, что из этого могло выйти? Наш Орден сейчас – последнее, что скрепляет государство. Если он падет, то после вашей победы Ленаар откажется подчиняться людям из Шайенна, а Хебер начнет войну

с Ольвансом.

– Я верю в человеческий разум.

– А я – в разумную силу. Сам выдашь сообщников? Или мне придется отдать приказ пытать тебя перед тем, как убить?

– Все мои друзья здесь, гроссмейстер. И сейчас мы попытаемся закончить дело, начатое в лесу.

Яркая вспышка на мгновение ослепила великого магистра

и прямо из стен стали выходить все новые и новые люди. Крепко сжав соединенные руки, Руадх произнес заклинание. Кабинет наполнился холодом и моментально замерзшие люди стояли теперь перед ним, словно статуи. Осторожно ступая по покрытому инеем ковру, Руадх подошел к губернатору и толкнул его ногой. С деревянным стуком тело упало на пол и раскололось на несколько частей. Усмехнувшись, Руадх вышел из комнаты.

Магистр Цениас.

ПРОВИНЦИЯ ХЕБЕР, ЗАМОК КАЛМИТОВ

Через семь дней после переворота, ранним утром, магистр Цениас отправился в Хебер. Ему очень нравилась эта прилегающая к Ленаару и Священному лесу провинция, и он всегда с удовольствием принимал участие в ее делах. Нынешний визит, однако, был тайным и направился магистр не в столичный город Анору, а к неприметной горе, что стояла на границе с Ленааром. Цениас был одним из тех немногих, кто знали о местонахождении летней резиденции главы древней организации калмитов. Когда-то, очень давно, калмиты были серьезной силой и даже конкурировали с Орденом. Сын небогатого купца Солсвен, основатель этой организации, вмешивался в дела не только Сааранда, но также Нарланда

и Кинарии, и неугодные ему политики быстро погибали под ударами виртуозных мастеров тайных дел, для подготовки которых была создана настоящая школа. Но он совершил ошибку, сделав свою должность наследственной, и его преемники оказались слишком глупыми и жадными для больших дел, так что очень скоро калмиты выродились в организацию банальных наемных убийц. Молодой магистр Руадх много лет назад порывался уничтожить их, и мало кто сомневался, что он сможет сделать это. Но Цениас сумел тогда убедить гроссмейстера в том, что калмиты могут быть полезны в некоторых делах, которые неудобно поручать членам Ордена. И именно Цениас стал связующим звеном между Орденом и калмитами. Более того, очень скоро он фактически подчинил их себе и мало кто представлял истинные масштабы могущества этого человека. Безобразно растолстевший лысый мужчина, все свое время проводивший в пьянках с продажными женщинами, встретил его у ворот. Цениас неодобрительно осмотрел стены и двор когда-то неприступной крепости. От прежней мощи не осталось

и следа. Сейчас он видел новомодный дворец с вычурными украшениями, а крепостные башни напоминали изящные садовые беседки. Выродившийся потомок великого Со?лсвена хотел сразу же пригласить Цениаса на обед, однако магистр отказался.

– Сначала дело, Хуснин, – сказал он.

От услышанного Хуснин протрезвел впервые за много лет

и данное состояние ему очень не понравилось. Дрожащими руками он попытался донести до рта украшенный сапфирами кубок с вином, но, наполовину расплескав, поставил обратно. Цениас с усмешкой наблюдал за ним.

– Хватит трястись, Хуснин, – с презрением сказал он, – Неужели у тебя не осталось десятка людей, способных войти в Священный лес и обмануть его стражей?

– Стражей они обманут, но Вериэн…

– Какая этим наркоманам разница – король перед ними или кто-то еще? Когда они смогут отправиться в путь?

– Сегодня ночью, – пробормотал вождь калмитов, делая вторую попытку донести до рта кубок.

– Смотри, не разочаруй меня, Хуснин, – пристально посмотрел на него Цениас. Но тут же успокоительно похлопал по плечу.

– Пойдем, выпьем хорошенько и полюбуемся твоими красавицами.

– Зачем же просто любоваться? – приободрился Хуснин, и они отправились в большой обеденный зал, где их давно уже ждали.

Лодин и Марий. МОНАСТЫРЬ У СВЯЩЕННОГО ЛЕСА, ПРОВИНЦИЯ ЛЕНААР

А в это время, приблизительно в двадцати милях отсюда, в полутемной комнате два врача склонились над лежащим на низкой жесткой кровати человеком. Раненый не приходил в себя уже сутки, постоянно бредил и метался, кусая губы и сбивая повязки.

– Что ты скажешь об этом случае, Лиэрнин? – спросил один из них.

– Признаков повреждения внутренних органов нет. Раны закрыты и заживают первичным натяжением. Воспаление отсутствует. Данные симптомы не могут быть вызваны ранением, профессор Лодин, – коротко ответил ему седой и очень старый лекарь.

– Доктор Энлин весьма опытен, но он в смятении и явно не справляется с заболеванием. Не мог бы ты помогать ему в лечении? У меня много дел и я, к сожалению, не могу уделять достаточного внимания этому юноше.

– Ко мне большая очередь, но если ты прикажешь мне…

– Я попрошу тебя, Лиэрнин.

Вот уже двенадцать лет Лодин был ректором знаменитой школы лекарей загородного Ленаарского монастыря. Собственно говоря, монастырь давно уже был придатком этой школы, которой принадлежала целая сеть собственных госпиталей. Работали в них выпускники этой школы, лечение оплачивалось из государственной казны Сааранда, но никому из выписывающихся больных не возбранялось делать и собственные пожертвования. Поэтому монастырь и школа процветали и недостатка в средствах никогда не испытывали. Неделю назад сюда неожиданно явился король Вериэн, который попросил позаботиться о его раненном друге. Он честно рассказал о событиях в столице и Лодин, конечно же, понял, как опасно принимать столь опасного пациента, но отказать не смог. Более того, он фактически вступил в противостояние с нынешними властями Сааранда, приказав поместить Мария в отдельный корпус и резко ограничив доступ к нему. Имени раненного не знал никто, кроме Лодина, и ректор надеялся, что в самом крайнем случае пострадает только он один. Вздохнув, ректор встал и, отодвинув край шторы, посмотрел на улицу. По выложенной мелкими камешками узкой дорожке к их отдельно стоящему домику торопливо шел один из студентов. Лодин поспешил выйти навстречу ему.

– Вас срочно просят придти к воротам, – поклонившись, сказал тот.

– К воротам? – удивился ректор, – Кто там еще?

– Не знаю, – ответил студент, и понизив голос, добавил, – По-моему, из Ордена.

Лодин нахмурился. Попрощавшись с Лиэ?рнином и еще раз повторив свою просьбу, он направился ко входу в монастырь и увидел там двух человек, яростно споривших с привратником. Один из них, совсем молодой мужчина не старше тридцати лет, даже вытащил меч и недвусмысленно размахивал им.

– Это еще что такое? – строго спросил Лодин, – Убрать меч!

Молодой маг сверкнул глазами, но спутник удержал его.

– Спрячь меч, – властным голосом приказал он.

Мужчина подчинился, но меч убирал демонстративно медленно.

– Ты заболел, Тарквин? – обратился к его начальнику Лодин.

– Нет, ректор, – достаточно почтительно ответил тот, – Но у меня есть приказ проверить все места, где мог бы скрываться Вериэн.

– Я бы с удовольствием впустил вас сюда, если бы у меня сейчас гостил Вериэн, – не скрывая сарказма, усмехнулся Лодин, – Скажи, Тарквин, а ты уверен, что, действительно, посмел бы войти в эти ворота? Ты же понимаешь, что обратно бы уже никогда не вышел? Или нет? В таком случае, заходи, я прикажу приготовить для тебя отдельную палату.

Тарквин покраснел.

– Что поделаешь. Приказ есть приказ, – глядя в землю, пробормотал он.

– Иди, Тарквин, – сказал Лодин, – Незачем по пустякам отвлекать занятых людей от работы.

Маг поклонился и, повернувшись, пошел прочь. Его товарищ затоптался на месте.

– За мной, Эмин, – обернувшись, приказал он.

– Почему мы так просто уходим? – спросил его Эмин.

– Потому что здесь нет Вериэна, – коротко ответил Тарквин.

– А этот наглый старик? – не унимался его подчиненный, – Почему ты не позволил мне наказать его за дерзость?

– Я завидую твоему здоровью, Эмин, – начальник обернулся

и презрительно сплюнул ему под ноги, – Потому что только абсолютно здоровый или непроходимо глупый человек может вот так взять и нахамить одному из лучших докторов Сааранда. Не отставай, придурок!

Талин. ВОЛШЕБНЫЙ ГОРОД (продолжение)

Цветок помог Талин или она действительно понравилась Дженни и Кэтрин, но очень скоро она стала лучшей подружкой молодых канадок, которые через неделю искренне плакали, прощаясь с ней. Вместе с утра до вечера пропадали они на старых улицах Города и только ночью совсем без сил возвращались в хостел, который совсем не показался Талин плохим и неудобным. В ее Мире о таких комфортных и уютных гостиницах даже и не помышляли. Этот Мир вообще был безопасным настолько, насколько это можно было себе вообразить. Здесь, конечно, обворовывали прохожих говорящие на одном из восточных языков хамоватые юнцы из приезжих, норовили обмануть торговцы и менялы, но стражники не собирали на улицах трупы по утрам. Город заботливо предлагал Талин и ее спутницам свободные столики в переполненных кафе, распахивал прямо перед ними двери трамваев, разгонял облака, чтобы они могли полюбоваться золотыми шпилями

в лучах заходящего солнца. Даже традиционные очереди перед кассами музеев вдруг исчезали на несколько минут, чтобы тут же возникнуть снова, за спинами покупающих билеты подружек. Иногда Талин казалось, что город, как большая черная кошка, выгибает спину и мурлычет от удовольствия, когда она касается рукой его древних камней. В сумерках из стены какого-нибудь старого дома выходили рыцарь с обрывком веревки на шее, бледная дама в окровавленном платье, либо карлик с мешком на плечах, и непонятно было: это Город демонстрирует ей свое доверие и открывает все тайны, или привидения сами приходят посмотреть на гостью из другого, чужого даже для них Мира. Почувствовав ее нежелание пользоваться подаренным цветком, Город прямо в карман джинсов положил ей расшитый бисером кошелек с бумажными деньгами, вернуть который не удалось из-за явного отсутствия хозяина. Город источал мистику и купался в ней. Он словно любовался бесчисленными и совсем не страшными, “домашними” и привычными, черепами и скелетами, играл названиями – реки, улиц, столбов и камней, даже свои сардельки называл “утопленниками”. Но Талин знала: все это понарошку. Город никогда не причинит вреда своим гостям и жителям, и даже волшебные куранты Орлой забирают у них совсем чуть-чуть, щедро отдавая в других местах. Но иногда попадались Талин места, которые были подобны кровоточащим царапинам. Нелепый памятник полусумасшедшему писателю и невыразимо пошлая “непристойная лавочка” были вызывающе чужими и ненужными в этом прекрасном Городе. Прислушавшись к своим ощущениям, Талин вдруг поняла, что Город жалуется ей на них и, словно кошка, протягивает свою раненную лапку. И она стала осторожно “гладить” свой Город в этих местах, успокаивать его, испытывая жгучее желание взять меч из рук молчаливо стоящего перед мостом рыцаря и сходить с ним в мэрию, поговорить с людьми, которые позволяют так уродовать свой, а теперь уже и ее Город. Ей было хорошо и спокойно, но она чувствовала, что долго это продолжаться не может и рано или поздно ей придется навсегда уйти из Города, чтобы потом вспоминать о нем всю жизнь.

Алев. ЗОВ СУРОВОЙ СТРАНЫ (продолжение)

Медицинский осмотр показал, что перенесший контузию капитан российской армии Алексей Васильевич Виленкин полностью здоров, но нуждается в реабилитации в связи с неустойчивым психологическим состоянием. Приказ на дополнительный отпуск был подписан, путевка в подмосковный санаторий предложена, но решивший провести побольше времени с женой Алексей от нее отказался.

– Тебе надо уйти из армии, – сказала ему Светлана, – Я не переживу, если с тобой что-то случится еще раз.

– Я же ничего больше делать не умею, – вздохнул он, – Жить, на что будем?

– На какие-нибудь обучающие курсы поступишь. Выкрутимся как-нибудь.

– Нет, Свет, не могу. Не волнуйся, все будет хорошо. Из такой вот переделки и то живым вышел.

Они помолчали.

– Надо ребенка рожать, – тихо сказала жена, – Бог с ней, с квартирой, перебьемся. А то поздно будет.

– Надо, – так же тихо ответил он.

– Давай уедем отсюда? А то мне тревожно что-то. Отдохнем, сменим обстановку. Тебе куда хочется?

– Не знаю. Может быть, в Сааранд? Ты не знаешь, где это?

– Никогда не слышала. Сейчас в интернете посмотрю.

Она быстро включила ноутбук, открыла поисковик, ввела название.

– Ничего нет, – удивленно сказала чуть погодя.

– А Нарланд можешь посмотреть?

– Норланд, наверное? Плоскогорье на границе Швеции и Финляндии, тайга, пороги на реках. Тебе, действительно, туда хочется?

– Нет, никакого плоскогорья с тайгой у нас не было, – задумчиво произнес Алексей.

– Что?!

– Нет, ничего, – смутился он, – Слушай, а давай ты выберешь? Мне все равно, лишь бы с тобой.

– Мне хочется, чтобы было море, голубое, как на картинках, и очень теплое, безоблачное небо, пальмы и горячий чистый песок на пляже, – мечтательно произнесла она, – И побыстрее. Никаких виз. Я, наверное, прямо сейчас схожу. Не хочешь со мной прогуляться?

Опасаясь и в турагентстве назвать какую-нибудь несуществующую страну, Алексей покачал головой.

– Ну, ладно, жди тогда. Тебе на карточку деньги пришли? Давай ее сюда.

Оставшись один, Алексей от нечего делать, включил телевизор. В передаче шла речь о несчастной судьбе жены наследного принца Великобритании, которую медоточивая ведущая называла “народной принцессой” и золушкой. По данным опроса, проведённого в 2002 году вещательной компанией Би-би-си, она, оказывается, заняла третье место в списке ста величайших британцев в истории. Заинтересовавшийся Алексей уселся у экрана и узнал, что предки Дианы по отцовской линии вели свое происхождение от незаконнорожденных сыновей короля Карла II и незаконнорожденной дочери его брата и преемника, короля Якова II. Ее отец стал восьмым графом Спенсером, и она получила титул “леди”, предназначенный для дочерей высших пэров.

“Ну, ничего себе, золушка!”, – подумал Алексей, и тут же услышал, что Диана “великолепно умела подкрадываться к двери

и подслушивать, о чем сплетничают слуги”, а еще неделями с этими слугами не разговаривала, оставляя распоряжения в виде записок.

“Ни фига себе, народная принцесса, – развеселился Алексей, – Какие же у них тогда антинародные”?

Далее пошел рассказ о любви ее мужа к другой женщине, но тут же сообщалось, что “страдающая от одиночества и непонимания Диана некоторое время была в близких отношениях со своим инструктором по верховой езде Джеймсом Хьюиттом, имела романы

с антикваром Оливером Хором, регбистом Уиллом Карлингом, доктором Хаснат Ханом, капитаном кавалерии Джеймсом Хьюитом”.

“Ну, это в королевских семьях порядке вещей, – сказал какой-то голос в голове Алексея, – Главное, чтобы все было тихо и под одеялом”.

Однако тихо у Дианы почему-то не получалось. Если верить ведущей, королевскую семью сотрясали постоянные скандалы, в которых ее муж и правящая королева выглядели настоящими деспотами и моральными уродами. Они непрерывно и изо всех тиранили бедную Диану, которая заявляла: “Я хочу путешествовать, делать то, что мне нравится, а не то, чего от меня ожидают другие. Я хочу делать то, что хочу”.

“Интересно, а она понимала, что жена наследника престола – это государственная должность, на которую тяжело устроиться, а уволиться – еще тяжелей? И что у нее в этой должности будут не только права, но и обязанности”? – подумал Алексей.

В конце концов, Диана вообще наплевала на все приличия, ушла от мужа, бросила детей и стала жить с богатым любовником по имени Доди Аль-Файед. Он был мусульманином, и Диана тоже собиралась принять Ислам, чтобы выйти за него замуж.

“Мусульманин, – подумал Алексей, – А что у них там, в Британии, с мусульманами”?

Он бросил взгляд на стол: жена не выключила ноутбук и не вышла из интернета.

“Попробуем”.

Так, на долю Британии приходится 16,8 процентов мусульман Западной Европы. После христианской, исламская община – самая большая в Соединенном королевстве. Лондон считается интеллектуальной столицей арабского мира и “Бейрутом на Темзе”. Именно в Лондоне возникла компания по реализации финансовых операций в Интернете в строгом соответствии с принципами шариата. Возглавили её богословы из Пакистана, Саудовской Аравии, Сирии и Малайзии. Они контролируют исламские банки с общим капиталом в 150 миллиардов долларов. И этот капитал ежегодно возрастает на 25 процентов. Во время опроса, проведенного в мае 2009 года, 36 процентов мусульман Британии ответили, что не подчиняются законам этой страны и 40 процентов высказалось за введение в стране норм шариата. В 1998 году в Бирмингеме объявили, что вместо рождества теперь будет отмечаться праздник Winterval – “зимнее празднество”, что ли? Анджем Чоудари, радикальный проповедник, проживающий в Англии, в 2009 году заявил, что если королева не примет ислам, ей придется покинуть страну. Организация “Мусульмане против крестоносцев” в июле 2011 года объявила города Брэдфорд и Дьюсберри в Йоркшире, а также жилой массив Тауэр Хэмлетс в восточном Лондоне анклавами, которые следует провозгласить халифатами (британская газета Daily Mail). В апреле 2012 года первый в истории Британии лорд-мусульманин пообещал награду в 10 миллионов фунтов стерлингов (около 16 миллионов долларов) за поимку Барака Обамы или Джорджа Буша-младшего.

“И жена, пусть даже бывшая, наследника престола Великобритании собирается выйти замуж за мусульманина. Что дальше? Она рожает ребенка. Или ей готового приносят. И за пределами Великобритании появляется новый претендент на престол – араб и мусульманин! Просто аплодировать хочется тому, кто все это придумал”.

– После замужества, Диана планировала забрать из Англии своих сыновей, – радостно сообщила ведущая.

“И, там, за пределами Англии, происходит какая-нибудь трагическая случайность. Старший из наследников, что посерьезней, предположим, утонет в море, а другой, который непутевый, отравится какой-нибудь гадостью в ночном клубе – никто даже и не удивится, – продолжил логическую цепочку Алексей, – А безмерно любящие Диану британцы, когда придет время, потребуют, чтобы именно ее сын стал новым королем. Мне, в общем-то, все равно, и против этих самых мусульман я лично ничего не имею. Просто интересно, секретные службы у них, в Британии, есть? И куда они смотрят”?

Оказалось, что все-таки есть и смотрят, куда надо.

“Поздно спохватились, конечно”, – поморщился Алексей, выключил телевизор, прилег на диван и неожиданно для себя задремал. Во сне он увидел узкую улочку какого-то старинного города. Две девушки стоят и разговаривают на ней. Непередаваемая аура уверенной в себе, радостной, полной сил и надежд молодости. У девушек длинные светлые волосы, у той, что немного повыше, они соломенного оттенка и распущены по плечам, у другой – льняные, такие бывают у некоторых кукол, и завязаны в хвостик. Только что закончился короткий летний дождь и теперь ярко и весело светит солнце, отражаясь от чистых стекол кажущихся игрушечными домов. Девушка с льняными волосами как магнит, его неудержимо тянет к ней – встать рядом, защитить, чтобы она могла пойти дальше. Девушка оглянулась и посмотрела на него.

“Нет, не надо к девушкам… Светлана… Что она обо мне подумает”? – молнией мелькнула мысль в голове наполовину проснувшегося Алексея, он повернулся на другой бок и увидел себя уже

в каком-то другом, шумном и душном южном городе. Молодая смуглая женщина сидела у груды сваленных на неровную мостовую фруктов, рядом с ней на старом одеяле спал голый трехлетний мальчик. Поток непрерывно сигналящих разномастных машин несся по улице. Было абсолютно непонятно, кому предназначались эти гудки – видимо всем сразу. Но никто, включая и двух черных коров, куда-то меланхолично бредущих по обочине, не обращал на эти сигналы даже и малейшего внимания. Старенький автобус неизвестной марки с правым рулем остановился в десятке метров от Алексея, из открытой передней двери стали выходить люди с фотоаппаратами в руках. Один из них, начинающий седеть высокий мужчина в бриджах бежевого цвета и белой рубашке с короткими рукавами остановился неподалеку и как-то странно, словно пытаясь что-то вспомнить, посмотрел на него. Алексей поднял ногу, чтобы шагнуть навстречу, но тут щелкнул замок, и в комнату вошла жена.

– Ты что, спишь? – весело спросила она, – А я уже все купила. Послезавтра из Шереметьево Д в 10.30 вылетаем.

Кэллоин. МИР БЕЗ МАГИИ (продолжение)

– А я и не знала, что в Индии есть православные храмы, – сказала пожилая женщина.

– Это храм богини Кали, – улыбнувшись, пояснила молодая девушка-экскурсовод, – Вообще-то, он построен в традициях бенгальской архитектуры, но купола делают его похожим на наши церкви. Здесь до сих пор приносят кровавые жертвы. Жрецы рубят головы петухам и черным козлам, читая особые мантры – считается, что это позволит жертвенным животным в следующей жизни родиться человеком. Калькутта – общеиндийский центр поклонения этой черной богине, название так и переводится – Место Кали. Ее днями считаются вторник и суббота, особенно ночь на убывающей луне. Ей посвящали убийства тхаги из секты душителей. Говорят, что за три века, с ХVI по XIX, они убили два миллиона человек.

– И они до сих пор есть в Индии? – поежился кто-то из группы.

– Нет, их уничтожили британские колонизаторы. Не поняли англичане широты загадочной индийской души. Но, вообще-то, культ Кали существует уже несколько тысяч лет, а эти сектанты – всего три века. Так что к настоящему культу Кали они имеют такое же отношение, как наши хлысты к христианству.

Кэллоин незаметно отошел от группы, направлявшейся в парк Майдан к мемориалу королевы Виктории. Сегодня была суббота

и Луна убывала. Он вошел во двор храма.

– Даже скудоумный становится поэтом, размышляя о Тебе, чьим одеянием является Космос, Трехглазой Свидетельнице Трех миров, Чью талию украшает пояс, сделанный из человеческих рук, Стоящей на груди трупа, Доставляющей наслаждение самому Махакале, Пребывающей в местах сожжения трупов, – услышал он пение паломников.

Кэллоин разулся и, обогнув группу молящихся, вошел в темные своды храма. На алтаре он увидел изображение богини. Три кроваво-красных глаза на черном лице, белые зубы, свисающий красный язык. На шее – гирлянды цветов и ожерелье из человеческих голов. Склонившись перед алтарем, он бросил в бронзовую чашу крупный красный цветок и услышал далекий голос:

“Через меня человек существует, во мне он удовлетворяет свои потребности: любой, кто видит, дышит, слышит, говорит, делает это благодаря мне”.

– Падите люди Калькутты ниц, ибо сходит на грязные многолюдные улицы вашего города Тьма. Не Тьма ночи – Тьма погибели. Склонитесь, люди Калькутты пред силой, страшнее которой нет ни на земле, ни в небе, ни в пламени ада. Склонитесь перед грозным ликом Кали, Госпожи смерти. Ибо кровь на деснице ее – кровью обагрены руки тех, кто служит ей, отнимая чужие жизни. Слушайте, люди Калькутты, песнь Кали. Песнь боли. Песнь убийства, – снова донеслось до него пение паломников.

“Мое мужское воплощение – черный бог Кришна. Кали-Юга – мой век, он начался 5000 лет назад и продлится 432 000 лет. Вера, подкрепленная знанием, помогает видеть меня. Благодаря своей вере Рудра получил стрелы, метко убивающие врагов, Брахма стал могущественным провидцем и мудрецом. Я проникаю во все сферы Земли и Неба. Моя власть распространяется на все миры. Я, подобно бестелесному ветру, пронизываю все. Мое величие превосходит земную и небесную сферы”.

– О, Богиня, о Мать миров, несущая в своих руках отсеченную голову, разящий меч и цветок лотоса, позволь мне найти прибежище у Твоих божественных стоп.

“Восемь змей, опоясывающих меня – знак восьми способностей, дающих возможность принимать любую форму и величину, а также исполнять любое желание. Ножницы указывают на способность отсекать любые привязанности. Лотос в руке символизирует открытое сердце”.

Кэллоин опустился на колени.

– Я пришел, чтобы стать навеки твоим, богиня. Возьми мою жизнь, но помоги спасти друзей.

– Верхней правой рукой Кали делает мудру бесстрашия, означающую “Вам нечего бояться”, нижней правой – мудру благословения, – раздался позади громкий мужской него голос.

Кэллоин резко обернулся. Группа индийских школьников в бело-голубой форме слушала рассказ своего учителя.

Талин. ВОЛШЕБНЫЙ ГОРОД (продолжение)

Маша стояла на мосту через реку Чертовка и смотрела на большое колесо водяной мельницы перед белыми, с красными крышами, домиками, которые, казалось, вырастали из тихой и темной воды. Командировка в Прагу была более чем неожиданной. Маша работала в фирме совсем недавно и должность, которую она занимала, вовсе не предполагала такие подарки судьбы. Но дело было срочным, у нее, единственной, была открытая Шенгенская виза, полученная ради майского круиза по Скандинавии. Щедрые, а, может быть, наоборот, жадные (до денег русских туристов) финны дали ее аж на полгода. За два дня она встретилась с нужными людьми, подписала бумаги и теперь наслаждалась прогулкой по любимому городу. Она была здесь всего один раз, еще когда училась в школе, и всего один день – проездом в Париж. Март 2008 года был необычайно холодным и жители избалованной теплым Гольфстримом Европы мерзли и кутались во всевозможные тряпки, как французы под Москвой. В Калуге светило солнце и вылезли из-под земли желтые цветки мать-и-мачехи, а в Польше в это время лежали полуметровые сугробы. В Праге сугробов не было, но снег, то и дело, начинал сыпать с затянутого облаками свинцового неба. И все равно Прага сразу и навсегда покорила ее. Перед поездкой, она, конечно, залезла в интернет и много читала о столице Чехии, но оказавшись в Праге, поняла, что правильное представление о ней дают не фотографии путеводителей, а иллюстрации к сказкам Шарля Перро и братьев Гримм. Первая встреча превзошла все ожидания. Более того, после Праги Париж показался ей серым и каким-то очень уж обыкновенным городом. Маша решила тогда, что его символом следует сделать взметнувшуюся в отчаянном и безнадежном порыве башню Сен-Жак – такую печальную

и одинокую среди кварталов симпатичных, но достаточно ординарных зданий и построек XIX-XX веков. Проклятый барон Осман в безумном стремлении сделать Париж самой современной столицей Европы преуспел гораздо больше Сталина с его Генеральным планом развития и реконструкции Москвы. Ну а разными там железными башнями, уродливым кварталом Дефанс и китчевым Диснейлендом разве кого-нибудь удивишь? Вот центром Помпиду

и фонтаном на площади Стравинского удивить, пожалуй, можно, но Маша предпочла бы так не удивляться. И без современного авангардистского алтаря в Соборе Парижской Богоматери она бы тоже прекрасно обошлась. Сейчас в Праге светило яркое летнее солнце и впереди был целый день. Оправленный в серебро и прицепленный к ключу красный камешек, купленный три недели назад в Гоа, словно проснулся в Праге. Маша постоянно ощущала какое-то тепло, идущее от него, и не только не убрала ключи из сумки, но старалась почаще брать в руки. Она и сейчас крутила их в руке, не обращая внимания на стройную девушку с волосами, как у старых советских кукол, которая словно застыла в нескольких шагах от нее.

Это была Талин. Уже два дня она ощущала какое-то странное беспокойство. Что-то изменилось вокруг, и вот теперь она нашла причину этой перемены. Она вдруг поняла, что сегодня ей придется оставить свой Город и испугалась. Захотелось броситься прочь, убежать от судьбы, спрятаться, но худенькая светловолосая девушка что-то держала в своей руке, и этот предмет был крайне необходим Талин. Незнакомка положила его в маленькую сумочку и по Карлову мосту пошла на другой берег, в Старый Город. Талин двинулась следом. Девушка свернула в один из узких переулков, остановилась у витрины сувенирной лавки и стала рассматривать кукольных ведьм. Талин подошла и встала рядом. С улыбкой она вспомнила, что Кэтрин купила себе куклу с красной свечой в руках, которая якобы помогала в любовных делах, а Дженни, как будущий врач, выбрала себе ведьму с пузырьком эликсира “от всех болезней”. Незнакомка взяла куклу с магической книгой в руках.

В книге была одна чистая страница – для одного желания.

“Как же заговорить с ней, ведь нельзя просто так взять и спросить, что у нее в сумке?” – лихорадочно думала Талин.

С практически ясного неба вдруг упали капли воды. Незнакомка удивленно посмотрела вверх: внезапно набежавшая тучка закрыла солнце и сразу же ощутимо похолодало. Дождь усилился. Зябко поведя плечами, она зашла в маленькое кафе напротив. Талин бросилась следом и с радостью увидела, что девушка сидит за единственным свободным столиком и рядом стоит еще один (только один!) стул. А в правой руке Талин оказалась неувядаемая гвоздика. “Спасибо”, – мысленно поблагодарила она свой Город, и, приветливо улыбнувшись, попросила разрешение сесть рядом. Девушка была из России и сегодня вечером она возвращалась обратно. Она увезет предмет в своей сумке и Талин больше никогда не встретит ее.

“Может быть, это и к лучшему? – подумала она, – Нет, я должна все узнать”.

Нежданный дождик уже кончился и русская девушка Маша сейчас встанет и уйдет навсегда. Рассеянно опустив руку в карман, Талин нащупала там какой-то небольшой камень, вытащила его, покрутила в руках. Шпинель, довольно высокого качества и необычной формы.

“Последний подарок моего Города”, – поняла вдруг Талин.

Девушка напротив удивленно смотрела на нее.

– Что это? – спросила она.

– Шпинель. Камень такой, полудрагоценный. Похож на рубин, но крупнее. И встречается чаще.

– Можно я потрогаю?

Она осторожно взвесила его в руках.

– Точно такой же. Значит, старик не обманул. Слушай, Талин, а она, шпинель, дорогая? Мы ведь у него ее всего за 200 рупий купили. Неудобно даже.

– Что купили, Маша? Покажи, пожалуйста.

Девушка вытащила из сумки ключ с прицепленным к нему красным камешком. Немного поменьше, но похожий. Талин дотронулась до него рукой, и горячая волна вошла в нее, пробежала, достав до сердца.

– Где ты его купила, Маша?

– В Индии. На пляже в Кандолиме мы встретили такого прикольного старого хиппи. Он, похоже, с наркотиками перебрал и не мог понять, где находится.

“Кэллоин!”

– Просил объяснить, как до Анджуны добраться.

– До Анджуны? – удивилась Талин, – А зачем ему в Анджуну?

– Ну, они же теперь в основном там тусуются. Молодость вспоминают. Это сейчас Гоа практически семейный курорт.