Текст книги "Парижские тайны царской охранки"

Автор книги: Валериан Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Розенберг Александр Лейэеров, полтавский мещанин, был разоблачен Бакаем, помог ему уличить Меньщиков. Он был пропечатан Бурцевым; на партийном суде он сознался, что в мае 1903 года давал сведения о Гершуни Спиридоновичу.

Романова Августа Матвеевна, череповецкая мещанка, агентурная кличка «Шульц», в революционной среде жила под фамилиями Ольги Субботиной, Юлии Любимцевой и Марии Федоровны Исполатовой. Состояла заграничной сотрудницей в Париже в 1913 году.

Русинов Михаил Аркадьевич, он же Виктор Русин. Родился в 1887 году в Богородском. В революционной среде был известен под кличкой «Виктор Маленький».

Русинов состоял секретным сотрудником заграничной агентуры в Париже по группе социалистов-революционеров. Получал 500 франков в месяц. Псевдоним имел «Прево». Жил в Париже под именем Теофила Маркина (дом 59, rue de Barrault), а потом по паспорту механика Иосифа Елкина (дом 26, rue de I'Aude).

В 1910 году Русинов был случайно разоблачен; письмо к нему с приглашением на свидание попало в руки революционеров; тогда он был опубликован как провокатор; агентура дала ему пособие в 400 франков, 26 мая 1910 года Русинов застрелился.

Савенков Алексей Михайлович родился приблизительно в 1875 году. Крестьянин Рязанской губернии Раненбургского уезда Солнцевской волости деревни Соловых. Арестован первый раз в декабре 1906 года в г. Раненбурге, выслан в Вятку (административная ссылка). В мае 1907 года приговорен к ссылке на поселение как с.-р. по 1 части 103 статьи, бежал с поселения из Пинчукской волости через Красноярск в Москву в 1908 году. В 1913 году жил в Саратове, где познакомился с Иваном Михайловичем Шило. Из Саратова выехал в Москву, где и был арестован 13 июня 1913 года. По приглашению начальника московского охранного отделения полковника А. И. Мартынова вступил в секретные сотрудники московского охранного отделения с кличкой «Франсуа» и жалованием 150 рублей в месяц (по собственному признанию). 16 июля 1913 года освобожден из под ареста с тем, чтобы занялся французским языком и готовился к отъезду за границу, куда и отправился в ноябре 1913 года по паспорту Соколова Алексея Михайловича, выданному московским охранным отделением. 23 ноября 1913 года полковник Мартынов сообщил А. А. Красильникову в Париж, что «сотрудник, кличка «Франсуа», вверенного ему охранного отделения, освещающего организации с.-p., выехал в Париж». Мартынов рекомендует Савинкова как «человека солидного, имеющего связи с с.-р. за границей, и полезного для политического сыска». Красильников 27 декабря 1913 года уведомил Департамент полиции о прибытии «Франсуа» в Париж. Из Парижа Савенков получил командировку в Италию с жалованием 500 франков в месяц. Савенков живет в Италии с 5 июня 1914 года; его постоянное местожительство – Кави-ди-Лаванья, а также для Колосова, Христиана Шебетова и Азанчевской, равно и всех живущих в Кави. Признал себя бывшим секретным сотрудником заграничной агентуры Департамента полиции.

Санвелов Минае Степанович родился в 1881 году, мещанин города Кизляра Терской области, армяно-грегорианского вероисповедания. Санвелов вступил в агентурные сношения с начальником бакинского жандармского управления Мартыновским, получал вначале жалование 50 рублей в месяц, освещал почти исключительно «дашнаков». В мае 1912 года был командирован за границу и выехал 29 мая в Берлин, Женеву и Константинополь; в феврале 1913 года был уже снова в России, в Петровске, куда, по сведениям агентуры, был направлен бакинским комитетом партии «дашнаков». В этом же году снова был командирован за границу с окладом 200 рублей и жил до марта 1915 года в Женеве, находясь в близких сношениях с редакцией газеты «Дрошак» и по-прежнему освещая армянских революционеров, а иногда и грузин. По его собственному признанию, помимо агентурных сношений с представителями заграничной агентуры осведомлял консула Горностаева и посла Бибикова о различных проявлениях революционной и общественной деятельности русских эмигрантов в Швейцарии. В марте 1915 года выехал легально в Россию, откуда отправился по поручению центрального армянского комитета в Персию; был в Ване в качестве представителя восточного бюро и в штабе араратского бюро советником (сведения Департамента полиции). Вернувшись в Тифлис, испросил разрешения Департамента возвратиться в состав заграничной агентуры и в 1916 году вернулся в Швейцарию. В последнее время получал жалование 650 франков в месяц. В бакинском охранном отделении носил кличку «Козел», а в заграничной агентуре – «Лебук». В Женеве жил с женой и детьми по адресу: 10, rue de la Muse.

В 1916 году директор Департамента полиции Белецкий возбудил ходатайство об освобождении Санвелова от призыва его по мобилизации ввиду возложенного на него министром внутренних дел поручения. Исполнительный директор начальника мобилизационного отдела Аверьянов освободил его от воинской повинности на все время службы в Департаменте полиции.

Селиванов Николай Петрович. Партийная кличка «Шабельский». По его словам Селиванов – его настоящая фамилия. Сын мещанина г. Ельца, 37 лет. Обучался в московской мукомольной школе, но ее не окончил. В 1898 году был привлечен в Харбине (где имел службу) по делу с.-р. и приговорен иркутской судебной палатой к ссылке на поселение. Ссылку отбывал в Иркутской губернии и в Якутской области. «Заагентурен» иркутским жандармским управлением около 1911 года. Получил кличку «Амурец» и давал сведения, находясь еще в тюрьме. В 1913 году он бежал из Сибири и проездом был встречен на вокзале в Самаре, где он и заявил, что скрылся из Сибири. Белецкий телеграфировал начальнику самарского губернского жандармского управления: «Сообщите «Амурцу», что может отправляться исключительно на свой страх и риск в Париж, откуда при желании может предложить свои услуги Департаменту непосредственно». Таким образом, Департамент полиции знал, что Селиванов скрылся из места ссылки, бежал в Краков, потом в Париж. В Кракове Селиванов находился в сношениях с польскими социалистическими группами, а в Париже вступил в группу с.-p., помогал Бурцеву в раскрытии провокаторов и в то же время «освещал» его самого парижской охранке. В 1914 году Селиванов переехал в Лондон и поступил на службу в Русский правительственный комитет в качестве приемщика (браковщика) военных заказов на заводе Виккерса.

Со времени приезда за границу Селиванов находится в непосредственных отношениях с агентами Красильникова, главным образом с чиновником охраны А. И. Литвиным. В Париже освещал преимущественно с.-p., в Лондоне – с.-р. и с.-д. – большевиков (Н. П. Высоцкая, Сомов, Литвинов, Клышко, Макушин, Боготранц, Максимов и другие).

Селиванов оказывал также услуги лондонской (английской) секретной полиции (Scottland Yard), сообщая сведения о русских революционерах; некоторых из них оговорил, навлекая на них подозрение в военном шпионаже (Литвинов, Максимов). Селиванов обладает большими сведениями в области военной техники; нередко именовал себя бывшим офицером (морским, военным инженером); хорошо знает подробности устройства многих крепостей (Краков и другие), планы которых исполняет очень умело от руки. Эти данные наводят на мысль, что может быть и фамилия Селиванов, и все, что с ней связано в прошлом, не относится к разоблаченному ныне сотруднику.

В заграничной агентуре Селиванов имел кличку «Вебер». Получал жалование 450 франков в месяц.

Селиванов на допросе факт своего сотрудничества в охранке признал и соответствующий протокол собственноручно подписал.

Стааль (фон Стааль) Алексей Георгиевич родился в 1881 году, учился в Киевском и Ярославском кадетских корпусах, был вольнослушателем в Киевском политехническом институте.

«В июне 1912 года Стааль предложил свои услуги начальнику одесского жандармского управления для освещения инициативной группы черноморских моряков»; его приняли в число секретных сотрудников под псевдонимом «Зверев» и назначили содержание 100 рублей в месяц. «В октябре того же года Стааль был передан заведующему агентурой в Константинополе. Прекратив сообщения сведений по союзу черноморских моряков, «Зверев» стал освещать панисмалистское движение, перешел в магометанство и поступил в турецкую армию летчиком. Затем он переехал в Александрию, прекратил сношение с политической полицией, но в 1913 году, находясь в Марселе, потребовал вознаграждение в 300 рублей, которые ему были уплачены.

При производстве дознания в Одессе было установлено, что Стааль, «состоя сотрудником, передал обвиняемому лицу преступную литературу на пароход «Иерусалим», каковая была обнаружена при таможенном досмотре в Одессе». Стааль был привлечен за это в качестве обвиняемого, но за «неимением достаточных данных» дело было направлено к прекращению.

В феврале 1914 года Стааль находился в Париже. Указывая его как секретного сотрудника. Департамент полиции предупреждал заведующего заграничной агентурой, что «Зверев» производит впечатление человека опасного; в партийных кругах не считается лицом, заслуживающим доверия благодаря разгульному образу жизни». В 1914 году Стааль жил летом по адресу: 8, rue Gazan, Fontenay Bois chez m-me Gaston Mounier, a осенью – 55, rue de Chateadun, Nogent sur Marne. В июле 1917 года Стааль указывал свой адрес: m-me Millecent, 22 13 de Strasbourg, Nogent sur Marne. Сотрудничество свое в полиции Стааль категорически отрицает.

Тумаринсон Михаил Борисович, зубной врач, состоял секретным сотрудником заграничной агентуры под псевдонимами: «Механик» и «Максаков». В мае 1909 года доставил сведения о парижских анархистах-ком-мунистах (Iudich sprachende), о «Буревестнике» и так далее. По отзыву

Департамента полиции личность Тумаринсона представляется весьма сомнительной, за ним числилась серия дел по кражам у разных лиц и в различных городах денег, платья, белья, а также к нему предъявлялись многочисленные иски из Женевы, Цюриха, Лондона, Чикаго и Парижа. В парижской эмиграционной колонии о нем были чрезвычайно нелестного мнения. В конце концов Тумаринсона заподозрили в сношениях с заграничной агентурой, и он уехал в Россию.

По свидетельству Департамента полиции (июль, 1911 год) Тумарин-сон намерен был «не возвращаться за границу, а «работать» в России. Провал же свой он категорически отрицает».

Усов Сергей под кличкой «Вода» состоял секретным сотрудником московского охранного отделения, представлял в Департамент полиции письма к нему от Минора, Веденяпина и других, был командирован за границу для освещения группы Бесселя.

Цатурьян Мыгыртыч Исайе предлагал русскому посланнику в Софии в 1907 году доставить за 3000 рублей сведения о существовавшем в Шуше армянском тайном обществе, а также предлагал выдать лицо, убившее Свена-Шушинского, и директора почты, служащего там околоточным надзирателем.

Чирьев Илья Васильевич, сын статского советника, родился в 1885 году. Был арестован 3 декабря 1906 года в Москве под фамилией Узнадзе по делу Гулина (склад бомб и оружия); в апреле следующего года был сослан в Туруханский край, откуда в июне 1907 года скрылся; 10 декабря 1909 года арестован в Москве под фамилией Васильева. Находясь под стражей, Чирьев ходатайствовал о замене ссылки в Сибирь высылкой за границу, что «по пересмотре обстоятельств дела» и было ему разрешено; 22 февраля 1910 года Чирьев был освобожден из под стражи и 8 марта выехал за границу. Об этом Департамент полиции сообщил заведующему заграничной агентурой на случай, если он найдет нужным войти в сношение с Чирьевым «в целях приобретения его в качестве сотрудника». Красильников по сему поводу сообщил в июне 1910 года, что сношения с Чирьевым установлены и что ему выдана субсидия в 200 франков. Однако заграничная агентура не была довольна новым агентом; так, в марте 1911 года Красильников донес, что состоящий секретным сотрудником заграничной агентуры по группе максималистов «Катя» (псевдоним Чирьева) «проявил полную бездеятельность и неосведомленность в революционных кругах, а также и не вполне порядочное отношение к делу, приходя по большей части лишь только за деньгами», причем однажды заявил, что «если он даст то, что имеет, то боится себя продешевить, так как эти сведения стоят дороже тех 250 франков, которые он получает в месяц». Ввиду такого поведения Чирьев из числа сотрудников был исключен. На это Департамент полиции указал заведующему агентурой, что «Катя» «занимал безусловно серьезное положение в партии с.-р.» и что таких сотрудников надо стараться удерживать в своем распоряжении всеми силами, а отнюдь не отказываться от них вследствие лишь временного отсутствия у них сведений и значительности уплачиваемого им содержания, так как сотрудники, подобные «Кате», иной раз в течение целого года бывают не в состоянии доставить какие-либо сведения, но затем в один день могут дать столь ценные указания, которые не сравнятся по своему значению со сведениями, данными заурядными сотрудниками. Тем не менее заведующий заграничной агентурой остался относительно Чирьева при особом мнении, сообщив в ответ, что «Катя» «производит впечатление человека, не заслуживающего доверия, крайне легкомысленного, проводящего время в различных притонах, не интересующегося делом и не только не пользовавшегося каким-либо влиянием в революционной среде, но совершенно не имеющего с ней связей»; возобновление сношений «с подобным сотрудником» Красильников признал нежелательными.

Находясь во Франции, Чирьев жил некоторое время в качестве зубного техника у одного дантиста в Blauvais.

Опрошенный 20 июля 1917 года в Париже, Чирьев признал свои сношения с охранниками, но заявил, что полезного дела для них он «не сделал ни черта».

Приметы его: лицо болезненное; роста выше среднего; блондин; ходит, ввиду слабости, опираясь на палку.

Шахновский Натан окончил в 1908 году Ковенское коммерческое училище. По делу о ковенской группе анархистов-коммунистов подлежал ссылке на поселение, но получил разрешение выехать за границу.

По собственному признанию (прошение на имя директора Департамента полиции от 25 декабря 1909 года), Шахновский состоял в течение долгого времени сотрудником при начальнике охранного пункта в г. Ковно – Александре Евгеньевиче Донцове, а впоследствии, в течение трех месяцев, – при одесском охранном отделении под кличкой «Южный» (группа анархистов-коммунистов). «Согласно тому же заявлению Шахновский был близко знаком с жандармским ротмистром Колоковым, чиновником при виленском охранном отделении А. К. Ралли, ротмистром Г. А. Магеровским, начальником одесского охранного отделения Левдиковым и полковником Гноинским».

В октябре 1908 года временный генерал-губернатор г. Одессы Толмачев ходатайствовал перед товарищем министра внутренних дел Макаровым о разрешении зачислить Шахновского в число студентов Новороссийского университета ввиду необходимости иметь в их среде «лиц, вполне преданных порядку, политически благонадежных, с помощью которых можно было бы получать сведения». Однако ввиду отсутствия еврейской вакансии и незнания Шахновским латинского языка Департамент полиции отказал в содействии и предложил возбудить соответствующее ходатайство перед попечителем учебного округа, «так как иной порядок мог повлечь за собой разоблачение секретной роли Шахновского». В указанное время Шахновский состоял в числе студентов медицинского факультета в одном из швейцарских университетов, и «только вследствие настоятельных просьб начальника охранного отделения вернулся в г. Одессу». Потерпев неудачу с поступлением в университет, Шахновский уехал в Карлсруэ, где был зачислен в число студентов Баденской высшей технической школы (в декабре 1909 года он жил там по адресу: Гирвингштрассе, 32), в следующем году Шахновский переселился в г. Бонн (Германия).

Шварц Лев Соломонович состоял секретным сотрудником одесского охранного отделения. В 1907 году Департамент полиции предложил заведующему заграничной агентурой взять Шварца в число своих сотрудников; Гартинг согласился принять его на службу «для Женевы» при условии, если «он может подойти к с.-р. или анархистам». После этого Шварц был командирован в Париж, причем заграничный паспорт и 125 рублей на дорогу он получил лично от заведующего Особым отделом Департамента полиции.

Шварц Петр Андреевич, помощник адвоката в Софии, Шварц оказывал в качестве случайного сотрудника агентурные услуги директору (?!) Вайсману, а по отъезде того в С.-Петербург обслуживал Софию, получал 500 франков в месяц. «Всегда выделялся своей корректностью по отношению к агентурному делу… знает русский, французский и немецкий языки, и ввиду безграмотности Вайсмана вел перлюстрацию почты в Софии… обладает достаточными нравственными основами и вполне воспитан».

Шнеур Владимир Константинович поручик запаса. Составлено на основании «справки» Департамента полиции от 18 сентября 1911 года.

Из донесений начальника санкт-петербургского охранного отделения от 4 ноября 1906 года за № 22259 и 7 июля 1911 года за № 12941 усматривается, что редактором ежедневной газеты «Военный голос», издававшейся в Санкт-Петербурге и приостановленной в октябре 1906 года, состоял Владимир Шнеур, привлеченный судебным следователем второго участка г. Санкт-Петербурга в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном 5 пунктом 129 статьи Уголовного уложения. Так как Шнеур скрылся, то по определению Санкт-Петербургской судебной палаты от 5 февраля 1909 года дело о нем приостановлено впредь до его явки или задержания.

По словам Шнеура, он по окончании курса в кавалерийском училище был произведен в офицеры, затем вышел в запас, много путешествовал, служил по гражданскому ведомству и при объявлении мобилизации 4 февраля 1904 года добровольно выехал на Дальний Восток для зачисления в один из казачьих полков, но в Чите был призван как офицер запаса и вскоре был назначен в отряд генерала Мищенко. Принимал участие во всех разведках и боях, вплоть до октябрьских сражений на реке Шахэ, за что награжден тремя боевыми наградами. В октябре 1904 года назначен состоять обер-офицером для поручений при дежурном генерале в штабе командующего армией, и он при занятии этого поста генералом Куропаткиным был отставлен. Серьезная болезнь прервала службу Шнеура в армии, и он в январе 1905 года эвакуирован в Россию для лечения в Петербург. В это время в левой печати появились клеветнические нападения на армию, которые оставались без опровержения. Назревала необходимость в создании частной военной газеты, которая с одной стороны отстаивала бы честь и доброе имя армии, с другой – защищала бы ее интересы, служа делу реорганизации.

В ноябре 1905 года у Шнеура возникла мысль создать ежедневную газету, которую ему и удалось осуществить при помощи нескольких офицеров – военных юристов. Сначала составилась небольшая группа офице-ров-учредителей, но к моменту окончательного решения вопроса на учредительном собрании 19 декабря 1905 года присутствовало уже 30 офицеров всех родов оружия армии и флота. Преобладали академики: военные юристы, артиллеристы, инженеры и генеральный штаб. На собрании решено вести дело на коллегиальных началах, для чего набраны редакционный и хозяйственный комитеты, а Шнеур большинством голосов избран ответственным редактором-издателем.

Еще до появления первого номера «Военного голоса» на учредительных собраниях образовался небольшой раскол между Шнеуром и небольшой группой учредителей, высказывающихся по разным вопросам радикально. При обсуждении содержания первого же номера Шнеур вопреки решению редакционного комитета наложил свое «вето» на две статьи. Тем не менее общий характер «Военного голоса» с самого же начала приобрел легкую тенденцию газеты, «оппозиционной» правительству. В первый же месяц существования газеты для Шнеура стало ясно, что весь состав редакционного комитета, за исключением двух лиц, принадлежит к радикальному лагерю. Чтобы облегчить борьбу, Шнеур стал уничтожать три четверти поступивших по почте рукописей и писем преступного содержания, а статьи, принадлежащие перу сотрудников, по мнению Шнеура вредные и опасные, не допускал своей властью к печати. Этим он мог избегнуть ответственности, но не больше. Газета уже имела репутацию «революционной», и благонамеренные элементы армии стали отпадать от сотрудничества. Последствием этого из состава газеты стали выбывать те немногие учредители, которые служили опорой Шнеура в борьбе с «левыми». На смену им нахлынули враждебные Правительству элементы: офицеры, «увольняемые» за неблагонадежность, и лица, замешанные в политическом движении. В апреле 1906 года Шнеур убедился в полной невозможности продолжать дело и на одном из заседаний просил сложить с него обязанности ответственного редактора-издателя. Но материальная ответственность, лежавшая всецело на нем, заставила его уступить и остаться на своем посту. Пользуясь отсутствием Шнеура в Петербурге, в июле редакционный комитет поместил статью, отложенную Шнеуром как преступную, и он был привлечен к ответственности по 126 статье.

В редакционном заседании 30 июля 1906 года после бурного столкновения с бывшими налицо членами редакции, когда Шнеур открыто высказал, что газета клевещет на армию и занимается революционной пропагандой, – он отказался от обязанностей редактора, а 6 сентября выпуск «Военного голоса» по распоряжению с. – петербургского градоначальника был приостановлен. Опасаясь обысков, члены редакции, кем-то предупрежденные, накануне сожгли и унесли много компрометирующей переписки и документов.

В октябре 1907 года Шнеур был впервые предан суду с. – петербургской судебной палатой с сословными представителями за издание брошюры, но был оправдан.

В мае 1908 года он вызывался в с. – петербургское губернское жандармское управление для объяснений по поводу сношений редакции с «Офицерским союзом с. – петербургского гарнизона», но, к сожалению Шнеура, его допрашивали в присутствии другого лица из состава «Военного голоса» и этим лишили Шнеура возможности дать те сведения, которыми он располагал.

Осенью того же года Шнеур из газет узнал о том, что он вторично предан суду Судебной палатой по 129-й статье. По словам Шнеура, ему не трудно было бы на суде доказать свою невиновность документально и свидетельскими показаниями, но для этого ему пришлось бы предать в руки правосудия десятки лиц. носящих мундир, из которых многие увлечены были под давлением других. опасаясь перспективы тюремного заключения, что подорвало бы окончательно расшатанное войной здоровье и лишило бы средств к существованию его семью, Шнеур покинул родину и поселился в Париже.

В заключение Шнеур говорит, что его единственное желание – нанести русской революции последний решительный удар и в самое больное место – центральный комитет и военные организации. Материально он обеспечен и положение его твердо.

12 февраля 1910 года за № 125133 Департамент полиции препроводил заявление Шнеура в распоряжение заведующего заграничной агентурой.

18 февраля 1910 года за № 145 заведующий заграничной агентурой сообщил, что в первых числах февраля в редакцию газеты «Le Journal» в Париже явился некий Владимир Шнеур и предложил купить у него будто бы важные военные секретные документы, в коих разоблачается деятельность как штаба генерала Куропаткина, так и некоторых русских офицеров в частности, но редакция это предложение отклонила. К сообщению приложены фотографические карточки Шнеура.

В ответ на означенное сообщение Департамент полиции 25 февраля за № 125189 уведомил заведующего заграничной агентурой, что названный Шнеур является лицом, указанным в отношении за № 125133, и предложил в сношениях с ним по возможности быть осторожным, так как ввиду изложенного в записке за № 145 возникает сомнение в его искренности и возможно предположение склонности Шнеура работе на обе стороны.

10 июня 1910 года на имя г-на вице-директора Департамента полиции С. П. Белецкого пришло из Парижа письмо Г. Гербеля (Владимира), в котором, называя Шнеура своим приятелем и сообщая о неудавшемся личном свидании заведующего заграничной агентурой со Шнеуром, рекомендует его как человека редкой энергии и воли, и, как пример, рассказывает, что Шнеур, прибывший в Париж без всяких средств, создал финансовый журнал, которым руководит, создал еще крупное промышленное (лесное) предприятие и избран главным администратором. Из журнала, четыре номера коего приложены, можно усмотреть, говорит автор, что это первый и единственный журнал за границей, который отстаивает достоинство и честь России (по финансовому вопросу). В заключение письма автор просит о прекращении дела Шнеура и разрешении ему выезда в Россию.

25 июня 1910 года за № 673 заведующий заграничной агентурой сообщил, что в ответ на письмо агентуры Шнеур прислал заказное письмо с указанием прислать еще и простое. Заказное письмо Шнеуром было взято, но простого не последовало, и на этом сношение прекратились.

Справками о Шнеуре было установлено, что он сошелся с какой-то француженкой, по-видимому располагающей денежными средствами, так как им был снят особняк-отель, куда они и переселились.

Принимая во внимание, что Шнеур предлагал свои мемуары редакции «1_е Journal» и услуги Департаменту, заведующий заграничной агентурой заключает, что Шнеур конечно преследовал одну и ту же цель – добыть деньги, которые видимо он теперь получил в лице вышеуказанной дамы. Так как в розыскном деле он едва ли может быть полезен, не имея к партийным кругам никакого касательства, вознаграждения же вероятно потребует значительного, заведующий агентурой просил указания, следует ли рисковать знакомством с ним из-за весьма гадательного результата.

1 июля 1910 года за № 125693 заведующему заграничной агентурой сообщено, что г-н директор Департамента полиции не настаивает на необходимости сношений со Шнеуром.

В июне 1910 года Департаментом полиции получен был секретный документ из Парижа на имя Евгении Петровны Друговской в Киеве, в котором автор, по всем данным Шнеур, между прочим пишет: «… не послал тебе до сих пор прошение на Высочайшее имя потому, что не имел от тебя известий. Уведомь, что ты можешь сделать в этом смысле. Такое прошение обычным рутинным путем ни к чему не приведет. Тут надо частое сильное влияние, а главное не дать ему остаться под сукном. Для меня получить возможность теперь ездить в Россию – значит нажить состояние».

В начале настоящей войны Шнеур пробрался в Россию и поступил снова в русскую армию; затем обучался в Гатчинской авиационной школе, сделался военным летчиком, был одним из руководителей Тифлисской школы летчиков, а в 1917 году получил от военного воздухоплавательного отдела командировку в Лондон и Париж. Вытребованный оттуда в Петроград как один из обвинителей русского комитета в Лондоне, заведовавшего военными поставками, Шнеур вернулся уже во время октябрьского переворота и тотчас же предложил свои услуги большевистскому правительству. Дальнейшая судьба его известна всем: он был назначен помощником главковерха Крыленко, принимал деятельное участие в брестских мирных переговорах, во время которых и был арестован, когда обнаружилось его прошлое.

В революционном трибунале Шнеур защищался с необычайной энергией и проявил большой ораторский талант; был осужден сначала к изгнанию из России, а после второго разбирательства и суда – к заключению в крепости. Где находится Шнеур в настоящее время, нам неизвестно.

Штакельберг Сергей Александрович барон, бывший гвардеец, в течение трех лет был секретным сотрудником петроградского охранного отделения по с.-р. под кличкой «Петровский»; дал несколько ликвидаций и получил от Департамента полиции 250 рублей награды. С 1913 года переведен в заграничную агентуру под кличкой «Пьер». Несмотря на то, что начальство и в Петрограде относилось к его сведениям с некоторым подозрением, проверяя их через других сотрудников, он все же за границей получал жалование 1300 франков в месяц, но вел жизнь в Париже и в Монтрэ, где он бывал, столь широкую, что конечно этим жалованием он не мог оплатить и четверти своих расходов. В Париже он освещал военную организацию с.-p., и, по словам его непосредственного начальства, видно было, что Штакельберг в курсе дел этой организации. Среди с.-р. он был известен под фамилией Вронский.

В феврале 1916 года Штакельберг уехал в Россию, и по словам того же непосредственного его начальника перед отъездом стремился найти в Петрограде ходы для того, чтобы получить место в учреждениях военного ведомства, работающих на оборону; этого он достиг, так как в Петрограде состоял в одном из секретнейших отделов артиллерийского ведомства. В январе 1917 года Штакельберг вернулся в Париж и получил место в русской военной миссии. Штакельберга многие подозревали в военном шпионаже в пользу Германии.

Шустер Ян (Иван) Эрдманов (Германов) родился в 1880 году, из крестьян Эдваленской волости Виндавского уезда, где одно время был волостным писарем, был привлечен по 100 и 102 статьям Уголовного уложения газенпотским судебным следователем.

В 1910 году, находясь в Берне, Шустер обратился к местному русскому посланнику с письменным сообщением от имени Волкова «о весьма важном деле» (конференция «Воймы» в Цюрихе и прочее). В ноябре Шустер уже состоял в числе секретных сотрудников заграничной агентуры под псевдонимом «Новый», который был заменен потом кличкой «Поль». Жалование получал сначала 250,300 франков, а потом 600 франков в месяц. Доклады Шустер представлял швейцарскому представителю заграничной агентуры жандармскому офицеру Лиховскому (прежде – Келлеру); донесения его касались цюрихской большевистской группы Российской с.-д. рабочей партии, с.-д. союза Латышского края и за последнее время вплоть до февраля 1917 года женевской группы призывовцев.

По официальному свидетельству Красильникова, Шустер «отличался своим рвением и усердной работой».

В феврале 1917 года Шустер жил около Цюриха по адресу: 163? Zuricherstrasse, Ноду.

Приметы Шустера: среднего роста, брюнет, чахоточный.

Приводим здесь некоторые отрывки из характерного прошения-письма Шустера Красильникову от 4/17 апреля 1913 года:

«Дорогой друг…

Сообщая о первом деле куда следует два с половиной года тому назад я имел в виду, что этим выкуплю свои личные проступки и буду за это Высочайше помилован, и таким образом опять стану человеком. Но тогда же при моем личном свидании мне сказали, что это так скоро не идет, и что я действительно на деле должен доказать свое раскаяние и преданность престолу. Я примирился с действительностью, работал по чистейшей совести и старался выполнить все мне порученное по возможности лучше, и постоянно носил надежду, что в конце концов все-таки найдут меня опять достойным и дадут мне моральную поддержку. Дорогой Друг, Вы знаете; что я играю для себя довольно опасную роль, и сознание, что в случае несчастия не смогу иметь от Правительства нужную моральную поддержку, меня всегда угнетает.