Текст книги "Зависимость (СИ)"
Автор книги: Валентина Титаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Я тоже так думал, – задумчиво шипит прямо в губы. – Но если ты так просишь, то я совсем не против жениться.
– Я не… – договорить ей не дают чужие губы, больно впивающиеся в её дрожащие и солёные от слёз, которые сейчас снова стекают по щекам. Все слова возмущения тонут в мерзком поцелуе.
От неожиданности она ударяется головой в стену позади и стонет в поцелуй, чувствуя, как Чимин улыбается ей в губы прежде, чем проникнуть внутрь языком и сломать все защитные сооружения. Он больно кусает, чувствует подступающую истерику, отстраняясь и проводя по припухшим губам большим пальцем. Он слышит, как девушка пытается вдохнуть, но из груди вырываются только обрывочные хрипы, и шепчет:
– Тебя не спрашивают.
========== Дальше ==========
Комментарий к Дальше
Сейчас, в общем, как-то неожиданно, но появилось продолжение, хах)) Если Вы не успели соскучиться, то прошу прощения, но я старалась. И да, если Вам не трудно, то я буду ждать отзывов~
Спасибо за всё то, что было высказано Вами, я читаю и беру к сведению каждое слово.
Приятного прочтения♡
На следующий день ничего не поменялось. Ни Её вид в зеркале, ни Её чувства. Только голос слегка охрип от бесконечных рыданий, в которых она проводила уже которую ночь напролёт. В университете было так же, как и всегда. Шумно. Громко. Со Хён вычитывала что-то о её волосах и о том, что ей так очень даже хорошо, но она вполне могла бы сказать об идее сменить имидж. Ын Ха только промолчала, потому что не было никакой идеи, только насущное желание сделать себя менее привлекательной и более неприметной. Джин, заметив изменение во внешности подруги, только неопределённо пожал плечами и прошептал немного тише что-то типа: «Ты в порядке?», на что получил несмелый кивок.
А вот Хосоку, кажется, пришлась по душе такая перемена больше остальных, потому что девушка ловила на себе его взгляд чаще обычного, что не могло не пугать, и совсем не удивилась, когда он подошёл к ней. Говорить с ним не было никакого желания, но так просто отделаться от надоедливого парня оказалось невыполнимой задачей, потому что он всегда старался добиться желаемого.
– Наша маленькая овечка сменила причёску? – пропел он, приближаясь к чужому лицу и опаляя кожу своим дыханием. – Я оценил.
От такой близости девушку стало подташнивать, и она поспешила оттолкнуть его от себя, стараясь выбраться из ловушки, в которой оказаться была совсем уж, к слову, против. Вот только это оказалось нелегко, потому что его крепкие руки придавили к себе с невероятной силой, и выбраться не было никакой возможности.
– Отпусти, – сдавленно пискнула она, упираясь ему в грудь руками и осматриваясь по сторонам.
Только помощи ждать было не откуда, ибо аудитория пустовала. Ни звука не доносилось из глубины помещения, лишний раз давая удостовериться, что они одни. Совсем одни.
– А если не отпущу, то что? –ухмыляется тот, наклоняясь к ней ближе. – Что ты сделаешь? Ну, и что ты сделаешь, малышка?
Девушка отвернулась, ударяя его в плечо и даже почти вырываясь из его рук, но он среагировал моментально, предотвращая это и только сильнее прижимая к себе.
– Ударю тебя, к примеру, – задумчиво произнёс черноволосый парень, неожиданно возникший совсем рядом, отодвигая парочку друг от друга и проходя между ними, чтобы, обернувшись на полпути, спросить: – Так пойдёт? Или тебе чего-то необычного захотелось?
Девушка смогла узнать в нём одного из друзей Чимина, отчего стало откровенно не по себе. Хосок смотрел на него со злостью, от чего желваки на его скулах заходили с новой силой. Ын Ха поспешила оттолкнуть его и удалиться из пустой аудитории, слыша, как пробасил Юнги что-то типа «Вы разбудили меня» совсем недовольным голосом. О чём они разговаривали дальше, девушка не слышала. И не хотела слышать, стремясь скорее попасть домой, чтобы закрыться в своей маленькой квартирке и не выходить оттуда до следующего дня. А лучше – до следующей жизни.
Чимин в университете не появился ни сегодня, ни через день, ни даже через неделю. Такое его поведение было типичным, и девушка могла дышать спокойно от того, что не приходится выходить из зоны комфорта и встречаться с ним. Вот только дни летели и сменялись один другим, приближая момент, который очень хотелось оттянуть. Момент заключения брака между двумя людьми, не имеющими чувств друг к другу. Момент краха надежд и осуществления замыслов.
Родители решили устроить всё как можно скорее, поэтому уже назначили дату. Пришло время хоть как-то сообщить о свадьбе друзьям, не имевшим об этом никакого представления. На это известие Со Хён отреагировала довольно предсказуемо, прыгая от радости за подругу и говоря что-то о том, что она будет самой прекрасной невестой на свете. А Джин – лишь нахмурился, крепко обнимая за плечи, и прошептал, что она может ему всё рассказать. Вот только она не могла, утыкаясь носом ему в ключицу и роняя несмелые первые слезинки, тонущие в мягкой ткани его футболки. «От счастья!», – воскликнула Со Хён, щебеча что-то о свадебном платье, которое вскоре всё же пришлось выбирать. Подруга как будто не замечала подавленного состояния Ын Ха, списывая на предсвадебное волнение.
Только дело здесь было совсем в другом…
И об этом знал только один человек, сейчас усердно втрахивающий в скрипящую от каждого движения кровать очередную клиентку, подвиливающую задницей ему навстречу. У него перед глазами отчего-то начинало плыть, а веки стремились закрыться и погрузиться в блаженную темноту. В последнее время у него была жуткая бессонница, и он не мог нормально выспаться уже несколько недель. Возможно, сказывалось также и то, что всего через неделю ему придётся женится, но вряд ли это было главной причиной его беспокойства. Чимин устало потёр переносицу, принимая из чужих рук несколько хрустящих купюр и аккуратно складывая их в карман штанов, которые уже успел натянуть. Руки дрожали и даже застегнуть ремень у него не получилось с первого раза.
Что-то было не так.
Примерно с того момента, когда эта стерва влила в его глотку немного обжигающей жидкости, заставляя проглотить и говоря что-то о том, что так ей нравится больше и что он, как бы, должен подчиняться. Им не разрешалось пить на работе, и Чимин не собирался нарушать это правило, поскольку наконец смог договориться относительно расторжения договора. Осталось всего несколько недель потерпеть, и он сможет послать это место всеми матами, которые ему только известны. Всего несколько недель. У него ведь получится?
Кое-как он смог доползти до квартиры, не сразу сумев ввести код на двери, потому что вокруг всё вертелось и плыло. Вряд ли его могло так унести от нескольких глотков алкоголя, Чимин его вообще хорошо переносил. Так что же случилось сейчас?
Захлопнув дверь дрожащими руками, он упал на пол прямо в прихожей и не смог сдвинуться больше, чем на несколько сантиметров, потому что ноги будто деревянные, а тело – будто не его. Он попытался достать телефон из кармана, облокотившись на стену спиной, но мобильный выпал из руки, громко падая на пол. Сердце бешено колотилось где-то в глотке, вызывая рвотные позывы и вконец сбивая дыхание.
Парень не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся домой, но казалось, что это длилось целую вечность. Наконец, дверь приоткрылась, пропуская внутрь Юнги с пакетами в руках. Наверное, он ходил за продуктами, потому что Тэхён сегодня работал допоздна, а обычно этим занимался именно он. Только щёлкнув выключателем, Шуга заметил лежащего на полу друга и даже не сразу увидел в нём какие-то перемены.
– Чимин? – удивился старший, снимая обувь и подсовывая её под стенку, чтобы не пришлось спотыкаться об неё каждый раз. – Ты почему здесь сидишь?
– Хён, – слабо улыбнулся Чим, превозмогая невероятную слабость в теле и стараясь поднять на друга расфокусированный взгляд покрасневших глаз. – Я ничего не чувствую.
Юнги снял пальто, бросая его на небольшой шкафчик в прихожей и удобнее обхватывая пакеты с продуктами.
– Что? – не понял он, стараясь обойти мешающее тело младшего. – Что ты несешь? Ты пьяный, что ли?
Это было первое и вполне логичное объяснение поведения и слов младшего, разлёгшегося сейчас посреди коридора и несущего какую-то дичь.
– Я не хотел, но она заставила меня, – прохныкал Чимин, втягивая голову в плечи и в который раз облизывая пересохшие губы языком. – Хён, это нормально, что я ничего не чувствую? – жалобно проскулил, на мгновение опуская слишком тяжёлые веки.
– Чимин?! – Юнги вдруг выпустил из рук пакеты с продуктами, позволяя им рассыпаться на полу, и присел возле друга. – Чимини, ты слышишь меня? – позвал немного тише и ласковее, замечая, как реснички на его глазах дрогнули. – Что она заставила тебя? – когда ответа не последовало, он встряхнул друга за плечи, пытаясь расшевелить. – Она заставила тебя выпить что-то? – замечая на себе мутный взгляд. – Да скажи же ты, чёрт возьми!
Но Чимин не мог сказать. Слова застревали в горле, так и не превращаясь в звуки. Дышать было трудно, а лёгкие горели, словно их наполнили керосином, а затем без сожаления подожгли.
– Хён… – протянул Чимин, приоткрывая губы в попытке что-то сказать, но воздуха катастрофически не хватало.
– Блять! Какого хера?! – ругался Юнги, взлохмачивая свои густые волосы и начиная тянуть друга в сторону ванной. – Твою мать, Чимин, только не засыпай! – ударяя то по одной щеке, то по другой в попытке привести в чувства.
– Хён… – простонал тот, выпуская из лёгких такой насущный кислород.
– Тебе больно? – заволновался старший, поднимаясь с места. – Прости, – продолжал суетиться, снимая с держателя лейку для душа и направляя на лицо младшего ледяные струи воды.
– Не больно, – хныкал тот, отплёвываясь от холодных капель, которые попадали сейчас и в нос, и в рот, мешая нормально разговаривать. – Я не чувствую ничего.
От этого мороз по коже пробегает, и Юнги не знает, что делать, теряясь в догадках относительно того, что именно могло вызвать такую реакцию. Он тихо матерится, прикладывая ладонь к холодному лбу друга, и не чувствует температуры, вздыхая с облегчением.
– Блять! – продолжал ругаться Юнги, подымаясь на ноги, чтобы выключить воду. – Что за хрень ты выпил?
– Коньяк, – выдохнул тот, когда вода перестала ударять в лицо и неприятно обжигать кожу.
– От коньяка такого эффекта не бывает, – шипел старший, скользя мокрыми носками по полу, но всё же выбегая из ванной и возвращаясь с огромной чашкой воды. – Пей! – поднося к губам младшего воду.
Чимин только поднимает на друга всё ещё мутный взгляд, шумно сглатывая и стараясь говорить чётко, но заикался, потому что губы дрожали не то от холода, не то от взаимодействия непонятных веществ в крови.
– Хён, я употребил к-кое-что, – отталкивая от себя чашку, так и не сделав ни глотка.
– Что употребил? – кажется, сердце в груди Юнги остановилось на этих словах. Его глаза расширились до неестественных размеров, а в голову лезли самые непривлекательные мысли. – Наркотики?
– Нет, – Чимин потянулся к карману дрожащей рукой, вытаскивая оттуда какие-то полупустые пластинки с таблетками.
Старший боялся увидеть там что-то запрещённое. Боялся, что упустил какую-то важную часть из жизни друга и не уследил, позволяя подсесть на какие-то сомнительные таблетки. Он не был доктором и даже косвенное отношение к медицине не имел, но вполне осознавал, что никакие, даже самые безобидные, таблетки нельзя мешать со спиртным.
– Что это ещё за хрень? – вырывая из рук младшего таблетки, он понял, что одни – обезболивающее, а что это второе, он не знал. – Пей! – снова поднёс к его лицу чашку с водой, заставляя выпить половину и закашляться.
– Я больше не могу, – захныкал тот, отворачиваясь.
– Пей, я сказал! – вынуждая сделать ещё несколько глотков. – Хрень он всякую пить может, а воду – нет! – возмущался, всматриваясь в название таблеток, но оно ему по-прежнему ничего не говорило. – Блять, что это за.? – не договорил, слыша кашель младшего и постукивая того по спине. – Чимин, выпей ещё немного, – тот только отрицательно качал головой из стороны в сторону. – Пожалуйста, Чимини, надо выпить, – снова поднося к его губам чашку и заставляя опустошить её одним заходом.
– Мне плохо, хён, – шепчет Чимин, откидывая с глаз мешающую мокрую чёлку и тяжело дыша.
– В следующий раз будешь думать, прежде чем тащить в рот, что не попадя, – выплюнул Юнги, видя, как тот жмётся спиной к холодной стене, и подставляя под неё полотенце, чтобы не простудился. А то ещё подхватит воспаление лёгких!
– Хён, что со мной? – жалобно простонал младший, шумно сглатывая и прикрывая на мгновение тяжёлые веки.
– Блять, мне-то откуда знать?! – выходя из ванной и снова набирая полную чашку воды, чтобы снова вернуться и заставить Чимина выпить её содержимое. – Пей давай!
– Я не хочу, – отворачиваясь к стене и бесконтрольно поправляя мокрые волосы руками.
– Чимин, пожалуйста, – просил Юнги, хватая друга за подбородок и надавливая на скулы, чтобы тот открыл рот. – Нужно вывести эту хрень из организма, – почти вливая в друга воду и не обращая внимания на сдавленное мычание и на то, что вода маленькими ручейками стекает по подбородку.
Желая выяснить всё же, что за таблетки принял друг, Юнги вытаскивает мокрыми руками телефон из кармана и набирает чей-то номер, потом долго слушает надоедливые гудки, пока на том конце не поднимают трубку, заставляя затаить на секунду дыхание.
– Прости, что так поздно звоню, но это важно, – затем он слушал собеседника, присаживаясь на корточки возле друга и легонько похлопывая того по щекам, чтобы привести в чувство. – Ты не мог бы спросить у родителей, что это за таблетки? – попросил, стараясь как можно внятнее произнести название. – Знаешь? – удивлённо. – И что это за хрень? Тран… – застыл на месте, хлопая ресницами, открывая и закрывая рот в немом шоке. – Транквилизатор*? – повторил, не веря своим ушам. – Сука! – выругался, выходя из ванной, чтобы снова набрать воды. – Да знаю я, что это такое! Его же это… – запнулся, шлёпая обратно в ванную и почти спотыкаясь об оставленные в прихожей пакеты с покупками. – Нельзя же с алкоголем? – залетая обратно в ванную и останавливаясь на пороге. – Твою мать! – опускаясь на колени рядом с другом, который безуспешно пытался втянуть воздух, хрипя и хватаясь за горло руками.
Судя по всему, восстановить дыхание не получалось, потому что лёгкие горели, а воздух в них просто не заталкивался, выбивая из последних сил. Чимин шипел, кашлял, задыхался, почти закатывая глаза от недостатка чего-то важного в организме.
– Сука! – ругался Юнги, бросая телефон рядом с собой на пол, в небольшую лужицу из воды, с характерным для этого звуком. – Тихо, тихо, – начал гладить друга по голове, стараясь успокоить. – Сейчас будет легче, – складывая ладони Чимина вместе и поднося их к его губам и носу. – Дыши, тише, тише… – чувствуя, как тот уже не хрипит, успокаиваясь и начиная дышать более размеренно, но ещё не так, как нужно. – Всё хорошо, – прошептал, поднимая телефон из которого уже несколько минут бесполезно доносились взволнованные вопросы. – А если смешать транквилизатор с обезболивающим, может исчезнуть чувствительность? Ничего, прости, что побеспокоил тебя, – продолжая гладить друга по голове. – Только не закрывай глаза, – попросил Чимина, легонько ударив по щекам, когда тот почти начал засыпать. Или терять сознание. – Я не тебе, – в трубку. – Спасибо, Джин-хён. Я просто не знал, что делать, – поудобнее устраиваясь на коленях возле младшего. – Не бери в голову, пока.
Чимин откинул голову в бок, отстраняясь, прислоняясь щекой к холодному кафелю и наблюдая, как Юнги швырнул телефон на пол и взял в руки уже ненавистную младшему чашку с жидкостью.
– Выпей ещё немного воды, – попросил, слыша сдавленный стон друга. – Пожалуйста, хотя бы чуть-чуть, – на что тот отрицательно покачал головой, разбрызгивая капельки воды с мокрых волос, которые сейчас светлыми прядями прилипли к лицу. – Прекрати вертеться и пей, блять! – теряя терпение, хватая Чимина за подбородок и заставляя пить воду до тех пор, пока тот не закашлялся, отстраняясь.
– Хён, меня тошнит, я больше не могу, – скулил Чимин, прикрывая рот ладонью в попытке сдержать рвотный позыв, вызванный большим количеством выпитой жидкости…
– Ты сможешь, это совсем не страшно, – успокаивал Чонгук, гладя сестру по волосам. – Наверное.
– Ты совсем не помогаешь, – улыбнулась Ын Ха, утыкаясь в его плечо носиком и шмыгая им от нахлынувших слёз.
– Я знаю, – выдохнул тот, продолжая перебирать прядки её теперь уже коротких волос. – Тебе стоило поговорить с кем-то другим.
Эти слова заставили обоих замолчать, погружаясь в тишину, которую прерывал только негромкий звук включенного телевизора.
– Оппа, улыбнись, – вдруг ожила девушка, натягивая на лицо улыбку и строя милую моську. – Теперь я стану богаче.
Она постаралась отыскать плюсы в своём замужестве, но там был только один – деньги. Как-то грустно. И Чон видел это на её лице, сожалея о том, что не может ничем помочь.
– Я предлагал отцу переодеть меня в девушку и выдать замуж вместо тебя, но он отказался почему-то, – пожал плечами брат, обнимая сестру за плечи.
– Да, интересно, почему это он так? – и они оба рассмеялись, вот только было непонятно… слёзы выступают на глазах от смеха или от безысходности?
Чонгук крепче обнял Ын Ха, позволяя ей спрятать лицо в своей толстовке. Потому что понимал, что ей это сейчас необходимо. Потому что чувствовал, что в ней что-то изменилось. Потому что не знал, что именно.
– Если ты захочешь поговорить, то я всегда… – начал он, когда услышал приглушённый шёпот и почувствовал, как она сильнее стискивает мягкую ткань его одежды в своих маленьких кулачках.
– Я знаю, – и всхлип, на который Чон заставил себя не обратить внимания.
Как и на все последующие. И даже когда она громко выдохнула, хрипя от беззвучных рыданий, он не сказал ни слова, потому что чувствовал, что ей просто нужно побыть рядом. Просто позволить себе расклеиться, чтобы через несколько минут улыбаться, не обращая внимания на покрасневшие глаза и растёкшуюся подводку.
– Оппа, ты чего раскис, как девчонка? – выбираясь из тёплого плена его рук и ударяя в плечо кулачком. – Ну-ка, соберись, тряпка! – и улыбнулась, вынуждая сделать то же в ответ.
Всё-таки она сильная.
Сильнее, чем можно было подумать…
Спустя неделю, когда Чимин смог уже почувствовать себя значительно лучше и узнать, насколько Шуга бывает злым, с удивлением обнаружилось, что завтра у него свадьба, о которой он уже успел позабыть, ныряя в мир чрезмерной заботы своих друзей.
Конечно же, он не сказал им, что сознательно принимал транквилизаторы не просто для того, чтобы успокоить нервы, как благополучно поверили те, а для того, чтобы притупить чувства и эмоции. Получалось немного хуже, чем он ожидал, но хоть как-то. Естественно, никто так и не узнал, что обезболивающее он выпил не только в тот день и не только, чтобы избавиться от ноющей зубной боли. Просто раньше как-то прокатывало, ведь он не употреблял спиртного, отлично зная, что реакция может быть непредсказуемой, вплоть до летального исхода. Чимин знал, что транквилизатор очень усилит действие анальгетика*, поэтому принимал их вместе, как взаимодополняющие, иногда даже превышая допустимую дозу.
Закинув в рот несколько таблеток, он постарался скорее запить их, чтобы не осталось неприятного осадка, но он остался. Неудовлетворение. Ощущение пустоты и тревоги. «Режим отмены» вступил в действие после перерыва в приёме и теперь реакция может быть непредсказуемой. Но Чимин считал, что это всё же лучше, чем чувствовать каждой клеточкой своего тела то, что не хотел.
Он научился справляться с этим так.
Заглатывая отвращение таблетками, чтобы усмирить рвущегося наружу Пак Чимина, человека с ранимой душой. Человека, который не смог бы. Зато это место всегда занимает его дьявольский двойник, улыбающийся сексуально и немного пугающе, но это только заводит. Опасный блеск горит в его глазах-щёлочках, которые он намеренно щурит, чтобы казаться лучше, прелестнее, но никак не милее. Нельзя. Пухлые губы, искусанные почти до крови от не то хрипов, не то стонов, всегда по-блядски растягиваются в оскале, в котором каждый найдёт что-то своё. И находит. Потому что нельзя пройти мимо красивого и льнущего, горячего и холодного, послушного и сопротивляющегося… Грубого и ранимого…
Мимо Пак Чимина пройти нельзя, потому что у него маска вместо лица. Потому что у него стоны вместо всхлипов. Потому что он безбожно ухмыляется и просит ещё.
Потому что у него вместо сердца в груди парочка транквилизаторов с анальгетиками в желудке.
Потому что он не хочет чувствовать ничего.
Особенно чужую боль, потому что свою пережить не может…
*Транквилизаторы – успокаивающие средства, способные устранять страх, тревогу, эмоциональное напряжение.
*Анальгетики – лекарственные препараты, которые подавляют болевые ощущения.
========== Клятва ==========
Комментарий к Клятва
Хм… Вот как-то так. У нас 101+ и мне захотелось Вам что-то подарить. Не знаю, какая будет реакция на эту главу, но я готова принять любую ^^
Ах, да, как Вам идея написания спин-оффа даной работы? А то что-то Юнги в моей голове уж слишком много… Будет интересно узнать Ваши мысли по этому поводу.
Приятного прочтения ♥
Рано или поздно это случилось бы.
Ын Ха понимала.
Поэтому совсем не сопротивлялась, когда отец, сверкая своей самой доброй улыбкой, вёл её к алтарю, где уже ожидал Чимин. Её совсем не интересовало то, как он выглядит, и насколько хорошо на нём сидит этот чёрный костюм. Она вовсе не волновалась из-за того, смотрится ли её новая причёска со свадебным платьем, которое она, кстати, разглядывала с одной лишь целью – не смотреть на человека рядом. Не видеть его улыбки. Не замечать холодности и издевки во взгляде. Она готова была смотреть на его грудь, ворот его белой рубашки. Согласна была гипнотизировать всё что угодно, лишь бы не смотреть ему в лицо.
Не смотреть.
И не видеть…
Будущее, которого нет.
– Обменяйтесь кольцами… – слишком громко. Почти оглушающе. Даже дышать, кажется, нечем.
Когда Чимин тянет к ней руку, Ын Ха инстинктивно отходит назад, не думая о том, что в зале сейчас больше сотни людей, и все они смотрят на неё, жадно ловят каждое движение, перешёптываются и… ждут. Того, что она позволит жениху надеть кольцо на безымянный пальчик. Того, что она улыбнётся. Натянуто, но хоть как-то. Гости недоумевают, когда она роняет обручальное кольцо в нужный момент. Руки трясутся и совсем не слушают. Вторая попытка оказалась более удачной, но не менее болезненной. Касаться его, оказывается, противно, поэтому она сразу одёргивает руку и замечает его испепеляющий взгляд. Ему не нравится, он не скрывает.
– Перед лицом Господа и родными объявляю вас мужем и женой…
Словно лезвием по сердцу. Улыбки и поздравления. Слёзы и смех. Слишком много всего, чтобы осознавать происходящее и не впадать моментами в ступор от страха и неизвестности. Чтобы не бежать куда-то явно не навстречу переменам, не забиваться в угол. Тёмный и холодный. Не позволять себе дать слабину.
– Милая, ну ты чего? – прошептала мама, поглаживая своей тёплой ладонью по спине. От этого стало лучше, но не хорошо.
Увы.
И слёзы текли по щекам, потому что их уже никто и не собирался сдерживать. Потому что было больно и обидно. Настолько, что даже улыбка всё время выходила какой-то кривой. Неестественной. Фальшивой. Наверное, всё из-за того, что она такой и была? Да, скорее всего поэтому.
– Всё в порядке, – выдавливая улыбку и замечая краем глаза, как Чимин вышел из зала вместе со своим отцом, она выдохнула.
Когда его не было рядом, даже дышалось легче и свободнее. Он будто давил на неё. Не просто воспоминаниями, а самим фактом своего существования в этой Вселенной. Осознанием, что он дышит этим воздухом, ходит по этой самой земле…
– Он не плохой парень, – произнесли сзади, и Ын Ха обернулась на голос, с удивлением обнаруживая перед собой Юнги. – Просто у него были плохие учителя…
– Ты можешь хоть когда-то сделать что-то нормально?! – кричал господин Пак, активно жестикулируя и почти задевая стену в узком коридоре, куда они вышли подальше от любопытных глаз, чтобы поговорить. – Это ведь из-за тебя, сукин сын?
Только вот разговор ведёт в никуда. В пропасть размером с Юпитер, а может – даже и больше. Ведь сложно разговаривать с человеком, у которого в голове отсутствует хотя бы банальная логика! Ну, или здравый смысл, на худой конец.
– Вообще-то, – задумчиво протянул Чимин, растягивая губы в полуулыбке. – Твой сын, если ты забыл.
Хотелось и отцу подпортить настроение, а то ходит тут, улыбается. Довольный всем происходящим. Счастлив, что засунул сына в такую задницу, что даже врагу не пожелаешь. Он смеялся весь вечер, пил шампанское или что-то покрепче. Ему хорошо. Маленькое уточнение – на этой свадьбе, кажется, только ему и хорошо.
– Ты ведь решил испортить свадьбу? – шипит на Чимина, бросая обвинения прямо в лицо.
– И в мыслях не было, – пожал плечами тот, потому что правда ничего не делал сегодня. И не собирался.
– Тогда почему эта идиотка уронила кольцо? – задал совсем глупый вопрос. Откуда Чимину-то знать ответ? – Ты ведь нашептал ей что-то?
– Быть может, дело в прирождённой неуклюжести? – предложил сын с совершенно невинным видом. – Или… знаешь, магнитные бури?
Только он успел договорить последнее слово, как его щеку обожгла сильная пощёчина. Место, на которое пришёлся удар, горело и немного саднило, но это не помешало идиотской ухмылке появиться на лице. Самое обидное, когда ты ничего не делаешь, а люди думают иначе. Самое обидное, когда эти люди, как бы, должны быть на твоей стороне и уважать тебя.
– Я лишу тебя всего, если магнитные бури повлияют на что-то ещё сегодня, ты меня понял?
Да понял, понял! Чимин вообще понятливый. Только вспыльчивый больно. А ещё сегодня таблетки не выпил, так то вообще пиздец, конечно. Крышу сносит конкретно и на пустом месте…
День подходил к концу. Гости расходились. Зал постепенно пустел, как и бокалы в руках приглашённых. Молодожёны тоже отправились к себе. Звучит странно, но как-то так и было.
Чимин просто схватил девушку за руку, вовсе не беспокоясь о том, что она не успевает за ним, и потащил к машине, они ехали в густой пугающей тишине, лишь иногда вдыхая немного глубже, чем положено. Ын Ха сжалась, инстинктивно отодвигаясь от него, ведь воспоминания были ещё совсем свежими. И эта машина… Его машина… Только малая часть из того, что хотелось выкинуть из головы навсегда.
Дом, подаренный якобы родителями, встретил их слишком яркой подсветкой и оглушающей пустотой. Никого. Как будто нарочно, чтобы напугать ещё больше. Но с этим Чимин и сам справлялся довольно неплохо, если судить по дрожащим коленям Ын Ха, когда он поволок её вверх по лестнице…
– И о чём же ты говорила с Юнги? – спросил Чимин, когда они уже были в спальне, и запер дверь на ключ, оборачиваясь и чему-то улыбаясь.
Чему-то своему.
– Я… – запнулась Ын Ха, отступая в дальний угол, чтобы он не смог разглядеть в ней страх. – Я хотела поблагодарить его, – честно призналась, опуская взгляд на безымянный палец, где теперь покоилось обручальное кольцо.
Почему-то казалось, что кожа под ним горела и оставляла глубокие ожоги. Было больно и неприятно, но это скорее она сама себе придумала, ведь кольцо не может жечь. Не может ведь?
– Поблагодарить? – выдохнул он, делая несколько шагов навстречу ей и замечая несмелый кивок. – За что?
– За то, что он помог мне с Хосоком, – ответила она, не поднимая на него глаз.
– Неужели у вас ничего не получалось? – внезапно остановился он всего в шаге, и девушка подняла голову, не понимая самой сути вопроса. О чём он говорит сейчас?
– Т-ты о ч-чём? – заикаясь, выдавила из себя Ын Ха, стараясь хоть как-то унять дрожь в голосе, но получалось плохо. – Я не п-понимаю…
– О, – воскликнул Чимин, преодолевая оставшееся расстояние в долю секунды. – Так я объясню тебе, – он приблизился к ней вплотную, рискуя вдавить в холодную стену позади, и понизил голос до пугающего шёпота, от которого руки тряслись, а ноги – подкашивались, слабея. – Вот здесь, – он ткнул ей указательным пальцем в висок, опаляя кожу на шее своим горячим дыханием. – Здесь, – опуская ладонь на грудь, где яростно трепыхалось сердце, угрожая в любой момент выпрыгнуть. – И даже здесь, – стараясь приподнять подол длинного свадебного платья и натыкаясь на сопротивление, рассмеялся и добавил: – Должен быть только я.
Разговор шёл не в ту сторону. Дверь была заперта, но Ын Ха буквально впилась взглядом в оставленный в замочной скважине ключ. Было ли у неё время на раздумье? Была ли возможность рассуждать здраво? Конечно, нет. Ей просто хотелось уйти. Хотелось выбежать на улицу и скрыться в своей квартирке на другом конце Сеула.
Сделав несколько размашистых шагов в сторону заветной двери, она упала, запутываясь в платье и подворачивая ногу. Боль пронзила тело, словно ток. В глазах на мгновение потемнело, и, когда всё вернулось в норму, Чимин уже возвышался над ней с лёгкой усмешкой на губах. Он аккуратно провёл ладонью по своим волосам, поднимая голову вверх и будто высматривая что-то на потолке. Ын Ха бросилась к двери, игнорируя боль в лодыжке и дрожь в теле, когда почувствовала, как снова падает.
Обернувшись, она увидела, что он наступил на подол её свадебного платья, и услышала треск. Конечно же, это трещала лёгкая ткань. Но ей казалось, что это душа, понимаете, рвалась на части. Одним умелым движением он перекрыл ей доступ к свободе. Заставил бояться ещё больше и в страхе зажмурить глаза. В комнате повисла тишина. Он не шевелился. Она тоже. Кажется, можно было услышать, как молекулы взаимодействуют между собой сейчас. Или то, с какой скоростью разносится кислород в организме.
– Я, Чон Ын Ха, перед Богом и людьми клянусь покоряться тебе…
Будто очнувшись ото сна, Чимин наклонился к девушке, поднимая её на руки и не обращая внимания на оказываемое сопротивление. Это совсем неважно. Она его жена. Теперь. Она его собственность. Вещь, только приобретённая на накопленные годами деньги. Вознаграждение за боль и страдания. Он бросает её на кровать, нависая сверху, и чувствует, как её руки упираются ему в грудь в попытке остановить.
Идиотка.
Она, правда, думала, что это сыграет какую-то роль?
На самом деле решила, что это его остановит?
– Чимин, н-не надо, – сильнее отталкивая его от себя. Точнее, пытаясь оттолкнуть.
Его губы издевательски растягиваются в усмешке. Мерзкой такой. Едкой. Он заводит её руки за голову, придерживая одной рукой и коленкой разводит её ноги, сжатые до судорог, и тянется к подолу её платья, пытаясь одёрнуть его вверх.
