Текст книги "Зависимость (СИ)"
Автор книги: Валентина Титаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Да, – безжизненным голосом ответила она, поклонившись и чувствуя на себе взгляд Чимина, отчего становилось ещё паршивее, хотя куда уж ещё?..
– Скажите, как вы думаете, что чувствует жертва изнасилования? – задал преподаватель вопрос, заставляя всех в аудитории замолчать.
– Б-боль, – выдавливает девушка, почти теряя сознание. Потому что она тоже это чувствовала. Не только физически, но и морально.
Ей казалось, что преподаватель знает. Что на задних партах шепчутся о ней. Казалось, что все вокруг в курсе случившегося и смеются над её слабостью.
– Совершенно верно, – щёлкает пальцами профессор, будто входит во вкус. – Боль. Такую, что кажется, она не утихнет никогда. А ещё стыд. Зачастую, сексуальному насилию подвергаются девушки, не имевшие ранее сексуальных отношений. Поэтому стыд преследует жертв. Им кажется, что можно было что-то предпринять и тогда ничего бы не произошло. Из этого следует чувство вины. Жертвы считают себя виноватыми в случившемся, хотя на самом деле это не так. Им кажется, что, не выйди она на улицу так поздно, не одень ту или иную одежду, не сделай она такой яркий макияж, ничего бы не было. Вы тоже так считаете? – обращается к Ын Ха преподаватель, будто бы не замечая, как она бледнеет с каждым его словом.
Потому что он говорит правду. Каждое слово будто о ней. Будто выуживается из глубин её израненной душонки.
– Я? – испуганно. – Нет, не считаю.
– Правильная позиция, – хвалит профессор Им. – Обоснуйте её, пожалуйста.
– Я… – начала девушка, шумно выдыхая и с силой сжимая ладошками края стола, за которым сидела. – Я считаю, – робко и тихо. – Что жертвы вовсе не провоцируют на насилие, потому что, – сглатывая ком и прикрывая на секунду глаза от режущей боли внизу живота. – Чем они могут провоцировать? Тем, что выходят на улицу? Ну да, это очень провоцирует, – её голос становился твёрже, хотя забитое выражение лица никуда не делось. – Мне кажется, что вовсе не жертвы виноваты, а насильники. Потому что не умеют себя контролировать. Не каждый ведь набрасывается на девушек? Профессор Им, вы ведь не набрасываетесь на студенток, хотя они мельтешат перед вашими глазами каждый день, – понимая, что уже, возможно, перегибает палку, но не останавливаясь. – Насильники… это не люди, профессор. Потому что людям не позволено причинять другим людям боль.
Она не видит, как в конце аудитории нервно заламывает пальцы Чимин, слушая её отчаявшийся голос. Это он сделал её такой.
– Вы правы, – вздыхает преподаватель, проникаясь до глубины души её словами. – Но, тем не менее, мы не можем так сходу определить насильника, потому что все они выглядят абсолютно нормально. Возможно, это ваш сосед по лестничной площадке. Продавец в магазине. Это может быть кто угодно. Даже сейчас… Я не могу поручиться, что в этой аудитории его нет.
В этой аудитории его нет.
Ын Ха прижала к себе руки, стараясь сдержать дрожь. Стараясь не дать Ему возможности насладиться её бессилием.
Больше никогда.
Заиграла лёгкая и непринуждённая мелодия, оповещая об окончании пары. Студенты начали шуметь, предчувствуя перерыв, и профессор не собирался мешать им:
– Спасибо за внимание. Пак Чимин. Чон Ын Ха. Подойдите ко мне, пожалуйста.
Ын Ха застыла на месте, перестав собирать свою сумку. Сейчас. она. не. готова. встретиться. с. Ним. Морально ещё не готова. Девушка чувствует, как Он провожает её взглядом, пока она спускается к кафедре, возле которой стоит преподаватель. А затем Чимин тоже подходит к ним, стараясь не смотреть на девушку. Точнее – не видеть в ней жертву своих действий.
– Вы так хорошо отвечали сегодня, – начал профессор, переводя взгляд с девушки на парня. – Я уже давно не слышал таких толковых мыслей от студентов. Может, вы подготовите доклад вместе по этой теме? – спросил, замечая стеклянный взгляд Ын Ха и отчаянье в глазах Чимина. – Что с вами?
– Всё в порядке, преподаватель Им, – улыбнулся Чимин, касаясь плеча девушки и чувствуя, как она вздрогнула. – Мы подумаем над этим…
========== Ловушка ==========
Комментарий к Ловушка
Прошу прощения, что б о л ь н о.
Мне тоже.
Место, которого касалась Его рука, горело. Хотелось содрать кожу. Отрубить себе руку. Потому что Он касался её, даже не задумавшись о том, что ей больно. Ей больно даже просто видеть Его. Знать, что Он где-то рядом. Дышит. Живёт так, как жил до этого. Так, как она больше не сможет жить никогда.
Отходя от двери аудитории, она чувствовала, что Чимин провожает её взглядом, продолжая стоять на месте. И это заставляло дрожать. В бессилии хвататься за ремешок сумочки, сдерживаясь, чтобы не упасть. Смотреть стеклянным взглядом вперёд, но ничего не видеть. Неловким движением оттягивать длинные рукава, прикрываясь от чёрных глаз, которые видят насквозь. Смотрят в самую душу, отлично зная, что там уже больше ничего нет, кроме боли. Кроме разъедающего чувства неспособности ничего сделать…
Ын Ха случайно задевает идущих навстречу студентов, бормоча несвязные извинения, потому что мысли путались. Она не замечает, как они странно переглянулись между собой, останавливаясь и отчего-то усмехаясь.
Не видит.
Продолжает идти, пока сильные руки не цепляют её запястье, сжавшее сейчас ремешок сумочки так сильно, что костяшки побелели от напряжения. Она вздрагивает, почти отскакивая от страха и неожиданности. Чувствуя, как её оттягивают немного в сторону, окружая, сглатывает и поднимает свои глаза, в которых ничего.
Чимин не оставил там ничего.
Студенты возвышаются над ней, говоря что-то или требуя, но она не понимает. Ни слова не понимает, потому что они говорят будто не на корейском. Их губы шевелятся, иногда выпуская наружу едкие ухмылочки, но она не слышит их. Чужие руки встряхивают, заставляя жаться спиной к стене позади.
Она видит Чимина. Он всё ещё стоит там, не двигаясь и делая вид, будто ничего не происходит. Хотя он даже мог слышать каждое слово и понимать смысл, морщась и закусывая пухлую губу. Но он просто стоял, наблюдая и, кажется, не собираясь ничего делать.
– Пак Чимин! – слышалось словно сквозь пелену, как Его окликнули. – Вы идёте?
И он пошёл.
Даже не глянув на девушку в последний раз.
Даже не попытавшись ничего сделать.
Ын Ха снова вздрогнула, когда что-то холодное коснулось её щеки. Реальность постепенно переставала кружиться, словно карусель, и понимание происходящего навалилось, в один миг заставляя пожалеть о своём рождении на этот свет вообще и выдавливая из груди хриплый всхлип. Потому что она не хотела так. Потому что она не хотела больно.
Кто-то с силой надавливает на её плечи, заставляя рухнуть на колени, не имея возможности удержаться на ногах. Колени глухо ударяются об пол, оглушая пустотой этого звука, разносящегося по широкому коридору. Слышится противный смех. Он звенит в ушах, болезненной вибрацией отдаваясь в теле и вызывая приступы тошноты.
– Хосок был прав, – говорит кто-то.
Кто-то.
Потому что по именам различаются только люди.
А они не люди – твари.
Бессердечные и жестокие.
– А теперь открой свой красивый ротик, – шипит, приподнимая двумя пальцами подбородок девушки и заставляя смотреть в глаза.
Чтобы она запомнила, как выглядит мразь?
Так она не сможет забыть этого теперь никогда. Даже если очень постарается.
Хочется плюнуть ему прямо в лицо. Отвернуться. Кричать. Плакать. Ударить. Ударить так сильно, чтобы он взвыл от боли и чтобы его лицо, расплывающееся сейчас от густой пелены слёз на глазах, перекосилось. Хотелось сделать больно. Потому что она чувствует именно это. Потому что мир катится в бездну бездушия вот так. Именно так, маленькими шажками, направляясь в Ад и захватывая с собой всех, кому не повезёт попасться на глаза. Ын Ха не хотела туда, но её продолжало затягивать и не было никого, чтобы подать руку и защитить.
– Тебе обычный? Или поглубже?
Голос.
Его голос.
Она совсем не рада Ему, тогда… Почему сейчас выдыхает с облегчением? Почему так рада его словам, хотя даже не понимает, о чём он говорит? А, может, это даже и к лучшему, что не понимает. Если бы понимала, было бы ещё больнее. Почему она боится Его до дрожи, но вот Он вернулся… и ей от этого легче.
Ын Ха хочет подняться, но сильные руки удерживают в том же положении. Она плохо соображает сейчас и почти не видит, что происходит, потому что перед глазами всё плывёт. Голоса сливаются, искажаясь в измученном сознании до неузнаваемости, до непринятия и непонимания.
– Ты какого хера здесь забыл? – спрашивает кто-то, разворачиваясь к Нему.
– Учусь, – отвечает Чимин насмешливо и уж совсем простодушно. – Намджун, мы одногруппники, забыл?
Так у этого подонка всё же есть имя. Ын Ха не забудет его никогда. Просто не сможет забыть.
– Тебя не было на паре, – напоминает Чимин, засовывая руки в карманы. – Мы как раз обсуждали психологию изнасилования, – делая акцент на последнем слове. – И, о Боже, – наигранно удивился. – Что сейчас делаешь ты?
– Это по старой дружбе, она сама предложила, – говорил Намджун, кивая на девушку.
Она вздрогнула, когда чужие пальцы запутались в её волосах, откидывая их на одну сторону. И это не укрылось от Его взгляда.
– Ах, да! – понимающе воскликнул Чимин, кивая сам себе. – По старой дружбе. Хотя она тебя впервые видит, но мы, судя по всему, не берём это во внимание.
Намджун нетерпеливо провёл рукой по волосам, взъерошивая их.
– Слушай, ты куда шёл? – раздраженно спросил он.
– Туда, – с совершенно невинным видом выдал Чимин, указывая на дверь всего в шаге от них.
– Так и иди, куда шёл, – прошипел одногруппник, кивая в нужном направлении. – Психолог хренов!
– Ну как я могу пропустить такое веселье? – протягивает Чимин, подходя ближе. – Это ж моя любимая тема. Вот только, боюсь, девчонку вырвет от первого же толчка, – со знанием своего дела продолжает.
– Привыкнет, – хмыкает Намджун. – Хосок сказал, что она, как глина, лепи – не хочу, – пошленько так усмехаясь и облизывая пересохшие губы.
– Глина, говоришь? – задумчиво произносит Чимин, опуская взгляд. – И он, значит, решил слепить из неё шлюху, – выдыхает уже тише, вспоминая недавний разговор с этим недоскульптором.
– Почему? – удивляется Хосок вопросу о том, почему он так поступает с Ын Ха. – Она сама сказала, что согласна переспать с кем угодно, только бы не со мной. И я позволяю ей спать с кем угодно, – объясняет так, будто всё невероятно просто и понятно.
– Нет, ты заставляешь её спать с кем угодно, – Чимин морщится, потому что мерзко даже осознавать это.
Он сам прекрасно понимал это чувство, когда принуждают быть с кем-то. И это до рвоты противно. Вот только Чимин сам выбрал себе этот путь. Ради денег. А за что страдает она? За раненное самолюбие Хосока? Несправедливо. Больно. Нечестно. Жестоко.
Это невероятно жестоко.
– А что это наш Чимин стал таким мягкосердечным? – протянул Хосок, подходя ближе. – Помнится, я не заставлял её насиловать, – смеётся, видя, как тот поджимает губы от злости. – Переспать. Совершенно невинная просьба.
– Просьба – это когда можно отказаться, – выдавливает Чимин, зарываясь ладонями в свои светлые волосы и позволяя им упасть на глаза. – У меня не было выбора.
– Был, признайся, что тебе понравилось, – Чимин отрицательно замотал головой, протестуя. – Можешь повторить это снова, я разрешаю, – милосердно говорит Хосок.
– Разрешение должен давать не ты, – шипит Чимин.
– Теперь никто не спросит её мнения, – загадочно прошипел тот, вертя в руках телефон.
– Ты о чём? – не понял Чимин, нахмуривая брови. Ему не нравился этот разговор в целом, а то, к чему он шёл, – и подавно.
– Упс! – смеётся Хосок, пряча мобильный в карман джинсов. – Должно быть, что-то не то нажал.
Только Чимин открыл рот, чтобы спросить, что он имеет ввиду, как его телефон завибрировал, оповещая о сообщении, которое лучше было не читать.
Глаза парня расширились до ненатурального размера, и он даже закашлялся, подавившись воздухом. Потому что то, что он увидел, ужасало. Чимин швырнул телефон в стену, наблюдая, как он отскакивает на пол с глухим стуком, и услышал насмешливый голос:
– Ничего, – успокаивающе. – Заработаешь на новый.
– Сука! – шипит Чимин, хватая Хосока за грудки и с силой встряхивая. – Ты что, блять, творишь? Это что сейчас было?
– Общая рассылка, – усмехнулся тот, отцепляя от себя чужие руки. – Не переживай, твоего лица не видно.
А на самом деле, видно там его лицо или нет, парня волновало в последнюю очередь…
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает, шумно выдыхая.
– Она не хотела, чтобы я был у неё первым, – начал Хосок, ухмыляясь. – Тогда я буду последним.
– Можешь в очередь стать, если хочешь, – пробирается в сознание сквозь пелену воспоминаний.
Чимин мотает головой, окончательно возвращаясь в реальность и стискивая челюсти почти до скрипа зубов. Намджун стоит к Ын Ха слишком близко. Он медленно поднимает руку и проводит по чужой щеке, заставляя отодвинуться и поморщиться. Чимин вполне верит, что ей противно. Ему тоже противно на это смотреть. Конечно, ей, должно быть, в сто раз хуже, чем ему, но всё же.
– Очередь – на кассу, – шипит Чимин, сжимая свои ладони в кулаки. – А здесь нет никакой очерёдности. Блять, вы вообще конченные, что ли? – выплёвывает, слегка повышая голос. – Вы понимаете, что собираетесь сделать?
Они смотрят на него, как на больного.
– Мы понимаем, – ответил тот, что пониже ростом, с очень короткими волосами. – А ты мешаешь.
Намджун приподнимает Ын Ха с колен за подбородок, но не позволяет встать на ноги. Он тянется к её губам, слыша протестующее мычание, но не слушая его. Мерзко. Грязно. Его губы больно кусают, стараясь проникнуть глубже, туда, где всё выжжено уже до него. Туда, где Чимин оставил свои метки, как бы заявляя о своих правах на собственность.
Чимин дергается, но бессильно опускает руки, замечая, как парень отстраняется, проводя по её нижней губе большим пальцем и стирая маленькую капельку крови, выступившую от напора чужих желаний.
– Сделаешь мне приятно и больно не будет, – почти шёпотом, но Чимин тоже слышал, с трудом проталкивая ставший в горле ком дальше.
Ын Ха не хотела больно.
Чимин смотрел на неё расфокусированным взглядом. Он видел её припухшие после поцелуя губы, мягкие и манящие, которые сейчас молчали. Они всё время молчали, чёрт возьми! Чимин даже было подумал, что вполне можно оставить всё так, как есть, ведь она никак не сопротивляется, если бы не глаза, будто пеленой покрытые. Настолько безжизненные, что страшно становилось от этого.
Только сейчас, видя, как её взгляд упирается в Его фигуру, он понимал, что сам сделал из неё ту самую «глину», из которой Хосок собирался слепить нечто податливое. Это он сломал её так, что она перестала «держать форму». Это он заставил её бояться так, что молчать и давиться словами, потому что…
«Помолчи, пожалуйста…»
Вот она и молчит.
«И не рыпайся, иначе будет больно…»
И не рыпается. Потому что не хочет больно.
«Заткнись!
Иначе, блять, живой не выпущу…»
И она продолжает молчать. Потому что хочет жить. Даже так. Хоть это и сложно назвать жизнью, есть те, кто не переживут, если её не станет.
Чимин шумно вздыхает, полностью погружаясь в то дерьмо, которое сотворил сам. Этими руками. Этими самыми руками он сломал ей жизнь. Он смотрит на неё и понимает, что всё это время видел только то, что хотел видеть. Он не хотел замечать, что ей больно настолько, что, чудом, она встала с постели. Что ей было сложно врать родителям и брату о том, что всё хорошо, тяжело дыша и медленно сползая по стенке в ванной. Он не знал, как она молила всех богов, чтобы об этом позоре никто не узнал. Зато был уверен, что ни один бог не услышал её, доверяя судьбу бедной девочки Хосоку. Потому что видел, как тот одним кликом сделал то, что разбило бы все её надежды, узнай она об этом.
Ын Ха уперлась в грудь парню, попытавшемуся поцеловать её.
Следующий.
Порядок очереди никто не отменял.
Замкнутый круг.
Ловушка.
И до боли стиснутые зубы… скрипят.
========== Чувства ==========
Комментарий к Чувства
Хочу поблагодарить Вас за всё-всё-всё.
В особенности, за понимание. И за то, что продолжаете читать. И за отзывы, это очень важно для меня, не стесняйтесь в выражении своих мыслей.
Я буду стараться писать чаще, как только закончится сессия.
Приятного чтения Вам!
Когда Ын Ха очнулась, возле неё никого не было. В комнате было тихо и светло. Но это была не её комната. Не её потолок. Не её люстра. Приподнявшись на чужой кровати, девушка несколько раз проморгала, стараясь убедиться, что это происходит на самом деле. Да, так и было.
Она повернула голову, обводя небольшую спальню взглядом. Всё здесь было чужим. Аккуратно сложенные вещи покоились на небольшом стуле возле столика. В целом, всё выглядело довольно милым и находилось в идеальном состоянии. Мебели было немного, и она не заслоняла собой белые стены, на которых не было ни картин, ни фотографий, ни плакатов… Ничего. Будто здесь никто и не жил. Об обратном свидетельствовала только одежда.
Ын Ха встала с кровати, хватаясь за голову и с силой сжимая пульсирующие виски. Воспоминания о вчерашнем дне без разрешения проникали в сознание, заставляя морщиться и закусывать губы от неприятных ощущений внизу живота. Мурашки толпами проходились по всему телу, заставляя дрожать. Хотелось поскорее уйти отсюда, поэтому она направилась к двери. Девушка не знала, чья это комната и что она делала здесь, но желание покинуть её не уходило. Приблизившись к двери, она услышала, как кто-то разговаривал. Точнее, ругался. Осторожно нажав на ручку и чувствуя, как та поддаётся, образуя небольшую щель, она выглянула немного, желая узнать владельца этой комнаты, и застыла с открытым ртом…
Чимин стоял посреди небольшой прихожей и с ненавистью смотрел на мужчину перед собой. Да как он вообще посмел заявиться сюда! После всего, что случилось, парень не мог спокойно смотреть на отца, еле сдерживая желание сломать ему что-то. И вот сейчас, тот снова пришёл сюда с какими-то несуразными просьбами и желаниями.
– Я не вернусь домой, – отрезал парень, складывая руки на груди и как бы показывая, что разговор окончен. – А теперь уйди, будь добр.
– Можешь не возвращаться, мне плевать, – начал мужчина, поправляя пиджак. – Только вот помни, что ты мой сын, и твоя жизнь зависит от меня.
Чимин почти задыхался от злости. Он вспомнил о сыне? Смешно. Парень даже рассмеялся бы вслух, если бы ком обиды не стал в горле, мешая это сделать.
– И что мне теперь, на коленях перед тобой ползать? – хмыкает он, закатывая от раздражения глаза.
– Было бы неплохо, – прошипел мужчина, усмехаясь. – И ещё, завтра ты мне нужен, – словно это было почти неважным.
– И зачем же? – поинтересовался Чимин, прищуривая глаза и неотрывно глядя на своего родителя.
– Хочу женить тебя, ничего сложного, – говорит так, будто это обычное дело. Совсем не нужно напрягаться.
– Ну да, меня же не обязательно спрашивать, – выплюнул сын, слишком хорошо зная своего отца, чтобы удивляться.
– Тебя поимело полгорода, сомневаюсь, что ты будешь против, – упрекает мужчина, презрительно морщась от собственных слов и совершенно не думая о том, что именно его безразличие сделало Чимина таким.
– Допустим, не меня, а я, – раздражённо исправил парень, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, которого уже как бы и не осталось.
– Без разницы, – выплюнул, не поднимая взгляда от своих наручных часов. – Это будет тоже самое, что ты делаешь сейчас, только на постоянной основе.
– А ты будешь деньги грести лопатой, пока я буду в настоящей заднице? – поинтересовался Чимин, улыбаясь сквозь боль где-то внутри от слов отца.
Он знал, что тот не любил сына. Это было слишком очевидно, чтобы отрицать. Ещё в детстве, когда другие ребята хвастались тем, как играли в футбол с папой или делали бумажные самолётики, он понимал, что что-то не так, что что-то неправильно. Но не мог ничего сделать, как не может и сейчас.
– Я знал, что ты у меня умный мальчик, – похвалил отец за догадливость.
Да, умный мальчик.
Такой умный, что смог самостоятельно зарабатывать деньги на лечение матери, от которой отец отказался сразу же, заявляя, что это пустая трата денег и что не даст ни воны на её лечение. И Чимин проглотил это вместе с мамиными слезами. Он пренебрёг всеми правилами общества и морали, чтобы позволить матери пожить хоть немного дольше. Он не сдался, как сделал это отец, покидая их на произвол судьбы и наблюдая, как собственный сын погрязает в болоте и уходит на дно. Господин Пак знал обо всём и даже не пытался помочь хоть как-то. Только издевался, называя сына шлюхой и смеясь над его беспомощностью. Кажется, всё это забавляло его.
И теперь, когда мальчик вырос слишком быстро, когда он больше не нуждается в отце, тот решил напомнить о своём существовании. По большей части, это потому, что компания разоряется. Теперь можно выгодно применить все умения сына и продать его подороже, чтобы выжить самому. Так он и собирается сделать.
– Ага, а теперь уйди, – грубо ответил Чимин, указывая на дверь и ожидая, пока тот двинется в нужном направлении, но ничего не происходило.
– Да кто ты такой, чтобы выгонять меня! – возмутился отец, не желавший терпеть подобное от родного сына. – Щенок! – замахиваясь в неслабой пощёчине и оставляя след от своей ладони на чужой щеке, которая сразу же начала гореть.
Чимину пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы не ответить, чтобы не ударить, чтобы просто стоять и не двигаться. Чтобы сжать ладони в кулаки, стараясь не воспользоваться ими. Потому что было ещё много людей, которым это может навредить.
– Господин Пак, – вдруг послышался знакомый голос, заставляя выдохнуть, а вслед за ним из одной из комнат вышел черноволосый парень. – Очень мило, что вы решили заглянуть, но могу ли я попросить вас уйти нахуй из моей квартиры? – буквально выталкивая из прихожей.
И захлопнул дверь с характерным скрипом. Он посмотрел на друга, понимая, как несладко тому приходится.
– Спасибо, Юнги, – прошептал Чимин, опуская голову и зарываясь ладонями в свои светлые волосы. – Я бы не выдержал.
– И что ты собираешься делать? – спросил старший, прислоняясь к стене спиной и зашипев от неприятных ощущений. Спина всё ещё болела, но он старался не показывать этого, отлично зная, как паршиво будет чувствовать из-за этого младший.
Но Чимин знал.
Тэхён рассказал ему всё ещё вчера. И теперь Чимин думал о том, как бы помочь. Потому что это из-за него на теле старшего появилось изрядное количество новых ран. Тот адрес, по которому он должен был отправиться позавчера… Это сделали те люди, Чимин знал.
Теперь знал.
А Юнги, похоже, специально огородил младшего от такого опыта, не позволяя сломать жизнь ещё больше и принимая удар на себя.
– Женюсь, наверное, – выдохнул Чимин, прикрывая устало глаза.
– Ты совсем сбрендил, что ли? – округлил глаза друг, подходя ближе в надежде, что неправильно расслышал.
– Почему же? Это не такая уже и плохая идея, – пожал плечами и направился к себе в комнату.
Плохая идея.
На самом деле, это ужасная идея. Но он должен спасти компанию от разорения, он обещал матери, что компания, которая принадлежала её родителям, будет процветать. Мама надеялась, что из него выйдет толковый предприниматель. Она просто не знала, что он занимается немного другим ремеслом, очень далёким от бизнеса.
И уже не узнает.
Чимин прошёл в комнату, замечая, что девушка на его кровати, казалось, даже не просыпалась. Он посмотрел на неё, натягивая на плечи не новую кожанку, и поспешно скрылся за дверью.
Ын Ха открыла глаза, отбрасывая одеяло в сторону и слыша, как в замочной скважине щёлкнул ключ. Он… запер её здесь? У неё чуть глаза на лоб не полезли от осознания этого факта, а живот предательски заурчал, требуя еды.
***
Когда Чимин вернулся, на улице было темно. В комнате не было часов, и девушка не могла знать, сколько времени провела взаперти. Она закрыла глаза, вновь притворяясь спящей, когда услышала, как повернулся ключ в замке.
Включив свет, парень прошёл к кровати, присаживаясь на самый краешек и зашипел. Он схватился за пуговицы на рубашке, стараясь справиться с ненужной вещью как можно скорее. Когда она скользнула вниз по спине, освобождая кожу от неприятного жжения, Чимин встал. Он с трудом смог отыскать на столе почти пустую баночку с мазью и вернулся на прежнее место.
Он набрал немного охлаждающей мази на пальцы и постарался дотянуться до нужного места на спине. Он выгибался, шипя от боли и задевая ноющие раны. Перед глазами всё плыло миллионами звёзд. Он даже почти пожалел, что не напился в хлам. Возможно, тогда это было бы не так больно. Чимин уже до крови прокусил нижнюю губу, чувствуя, как та начинает саднить, но он не мог справиться с болью в спине. Наверное, стоило взять обезболивающее в аптеке по дороге домой, но он как-то не подумал, стремясь как можно скорее избавиться от идиотского чувства собственной беспомощности.
Он устало опустил руки, понимая, что не сможет обработать раны на спине без посторонней помощи, и болезненно простонал, роняя голову.
Ын Ха открыла глаза, чувствуя, что парень не шевелится. Она немного приподнялась, замечая, что он сидит к ней спиной, опустив в бессилии голову. Девушка прижала свою маленькую ладошку к губам, чтобы не вскрикнуть от увиденного. Его спина… Ын Ха проглотила ком в горле и потянулась рукой к нему. Его спина была вся в кровавых разводах и, наверняка, невероятно болела. Девушка увидела мазь справа от него и тихонько взяла её в руки, желая помочь ему немного.
Как он помог ей вчера.
Она, кажется, не успела сказать ему «спасибо», стремительно погрузившись в темноту. Теперь скажет.
Она набрала немного прохладной мази на пальцы, стараясь не причинить ему боль своими прикосновениями, и несмело размазала по ране, отчего парень вздрогнул, но не обернулся, тяжело дыша и изредка шипя от боли.
– Спасибо, – прошептал он, стискивая простынь в своих ладонях, чтобы сдержать болезненный вскрик.
========== Сложности ==========
Комментарий к Сложности
Спасибо за безумно приятные отзывы, я всегда искренне радуюсь каждому.
Желаю Вам хорошо провести праздники и не болеть. Надеюсь, Вы здорово повеселились на Новый год и вовсе не будете против снова окунуться в мир этиго фанфика. Я старалась, на самом деле.
Мне будет приятно узнать Ваше мнение, не стесняйтесь высказывать его.
Всего наилучшего, мои хорошие!
– Ты не должна мне помогать, – спустя время прохрипел Чимин, хватая девушку за руку и одёргивая так, чтобы она оказалась перед ним и он мог её видеть. Видеть в её глазах скрытый страх.
Ын Ха вскрикнула от сильного захвата на своём запястье и застыла на месте, боясь пошевелиться, потому что, кажется, парень был зол. Об этом свидетельствовали слишком плотно сжатые губы и маленькая морщинка между бровями. Его чёрные глаза смотрели на неё с вызовом, ожидая действий.
– Почему ты делаешь это? – как-то отчаянно продолжил, желая узнать её ответ на интересующий вопрос.
– Потому что ты помог мне, – прошептала, опуская взгляд в пол, чтобы не смотреть на него. Потому что он подозрительно покосился на неё. – И я благодарна…
Вчера
– Если действует порядок очереди, – задумчиво протянул Чимин, отпихивая студента от Ын Ха и слыша его недовольный вскрик, после чего прижал девушку к себе, но не позволил подняться на ноги, вынуждая смотреть на себя снизу вверх. – Тогда я первый, – самодовольно улыбнулся, видя ярость в глазах парней. – Малыш, я ведь у тебя первый, правда? – спросил, замечая невидящий взгляд девушки и отлично зная ответ. Почему-то сейчас захотелось умереть на этом самом месте, так и не поднявшись с колен, которые уже болели. – Не, ну ты хоть кивни, блять, – выругался, не наблюдая никакой реакции с её стороны и от этого раздражаясь ещё сильнее.
А чего он ожидал? Вот просто интересно, что он думал, она сделает?
Замечая, что она даже не моргнула после его слов, и сомневаясь, поняла ли его вообще, он наклонился её уху и прошептал так, чтобы слышала только она. Девушка вздрогнула, когда он приблизился, но даже не посмотрела на него, продолжая пялиться куда-то в никуда.
– Они уже вошли во вкус, посмотри, – опаляя своим дыханием, начал. – Думаешь, всё просто так закончится? – слегка усмехаясь своим словам и чувствуя, как по телу Ын Ха пробегает дрожь. – Они же пустят тебя по кругу, ты ничего не сможешь сделать, – гладя по голове своей аккуратной ладошкой и надеясь, что до неё дошёл смысл сказанного. – Поэтому просто кивни, и я заберу тебя, – и выпрямился, ожидая её ответа, но она молчала, упираясь пустым взглядом в воздух.
Заберу… Как вещь.
Ын Ха как-то не подумала о том, что сейчас мир совсем погряз в болоте, выбираться из которого никто особо и не стремится. С каких пор людьми можно распоряжаться? С каких пор человеческие жизни ничего не значат? Она сглотнула ставший в горле ком, опуская голову вниз. Она не знала, что хуже: остаться здесь или позволить Чимину забрать её, как он выразился; но знала совершенно точно, что жить так она больше не хочет. Потому что надломленные вещи доламывают вот так просто, зажав у стены в пустом коридоре, где никто и не рыпнется, чтобы помочь. А Чимин…
Он и вправду поможет?
– Она хочет остаться с нами, – ухмыльнулся Намджун, показывая издевательски ровный ряд белых зубов. – Кажется, ты не первый, – заставляя остальных парней мерзко заржать, а Чимина – сильнее стиснуть челюсти. Ему даже показалось, что он слышит противный скрежет зубов. А может, и не показалось.
– Может, она ответит? – раздражённо выплюнул Чимин, злясь скорее на себя, потому что сам спровоцировал эту ситуацию и отлично знал это.
Но Ын Ха молчала.
Потому что слова застряли в горле. Потому что перед глазами всё плыло. Потому что боялась ошибиться снова.
– Малыш, – слишком сладко тянет Чим, чтобы через секунду добить словами, которые больно ударили по сердцу, заставляя пропустить несколько ударов. – Я сейчас уйду, – предупредил, поглядывая на довольных одногруппников и несмело делая шаг. – Желаю хорошо провести время, – ухмыляясь, но всё ещё ожидая ответа. Должно быть, ей просто нужно время, чтобы осознать, но его, этого времени, нет. Увы.
Он почти смиряется с тем, что девушка сама сделала выбор, сама отказалась от его помощи, если она ей вообще была нужна, как он наивно полагал. Он почти отходит от неё, когда чувствует, как она слабо хватает его за штанину и несмело тянет на себя, не позволяя ступить и шагу.
– Первый, – шепчет она, еле выдавливая из себя одно слово, полное боли и стыда. Это так унизительно, просить его о помощи.
– Вот видите, ребята, – натянуто улыбнулся Чимин, замечая, что Ын Ха мёртвой хваткой вцепилась в ногу, лишая возможности двигаться. – В этой очереди я первый, а вы – никогда.
