Текст книги "Зависимость (СИ)"
Автор книги: Валентина Титаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– Я больше не хочу, – шмыгает носом она, поправляя упавшие на глаза волосы. – Видеть тебя не хочу. Я устала.
– Я… – шепчет он, роняя голову на грудь. – Уйду. Сейчас. Просто… – он закрывает глаза и давит в них слёзы. – Скажи, ты… ты хоть немного, самую малость… в порядке?
– Самую малость, – тихо и почти неслышно вторит ему.
И они замолкают.
Загорается «зелёный», и люди толпами шагают вперёд. Спешат. Толкают. Отталкивают друг от друга. Отдаляют. «Я тоже нет…» повисает в воздухе несказанным. Неуслышанным. Непонятым. Далёким и чужим. Чимин наблюдает, как фонари загораются где-то за её спиной. Они горят слишком ярко, а Чимин тухнет. Угасает. Гаснет. Умирает с каждым её тяжёлым вздохом. С каждым шагом от него. С каждой новой мыслью в голове.
Умирать так больно…
Оказывается.
Он поднимает руку к груди и вонзается пальцами раскрытой ладони в сердце. Хочет вырвать его. Разорвать. Потому что её взгляд потух раньше, чем успел загореться.
Чимин продолжает стоять. Телефон вибрирует в кармане. Машины равномерно и плавно проезжают мимо. Всё хорошо. Всё спокойно. Ын Ха не ушла. Стоит в нескольких метрах от него. Бесшумно плачет. До металлического привкуса закусывает губы, чтобы не закричать от того, насколько больно – так, что почти безразлично. Или даже без «почти».
На этой улице, посреди широкой дороги, посреди пугающей тишины и полумрака, стоит человек. Боится. Дышит. Живёт лишь наполовину.
Чимин опускает голову, проводит пятернёй по волосам и знает. Знает лучше, чем кто-либо…
Один человек со слезящимися большими глазами, выстрадавший и потухший.
Чимин готов поклясться, что этот человек не он.
Потому что он не человек.
========== Жизни ==========
Комментарий к Жизни
Ох, да, глава здесь. Надеюсь на Ваши отзывы, очень приятно будет узнать, что Вы думаете.
Хм, вот интересно, кто-нибудь хотел бы ещё один спин-офф, только уже про Тэхёна или Чонгука? Или даже не один. А то я не могу отделаться от мысли об этом…
Спасибо большое за всё-всё, мои хорошие. Я очень жду Вашей реакции, не бойтесь, я вроде не кусаюсь, хах♥
Приятного прочтения.
У Чимина руки дрожат ещё несколько часов после, а в горле ком, очень натурально царапающий глотку. Он бессмысленно проводит рукой по волосам раз за разом. И так, кажется, раз сто. Пока не чувствует, что отпускает немного. Дышать становится легче. Не так, чтобы совсем, но немного легче.
Он бесцельно бродит по пустой квартире, где одинокие стены слишком давят на психику. Делает уборку, Тэхён всегда оставляет бардак. Заваривает себе крепкий-крепкий кофе, хотя терпеть его не может, если честно. Он пьёт не спеша, развалившись на узеньком диванчике в крохотной гостиной, и глотает вместе с горькими воспоминаниями, которые стереть не получается…
Вот она берёт его за руку и уводит с дороги, где он мог бы простоять ещё очень долго, если бы не она. Такая маленькая и хрупкая. Такая сильная. Будто это не он сломал её несколько лет назад, ровно в 23. 15 по сеульскому времени шестого июня самого кошмарного года их жизней.
Она смотрит на него и улыбается так, что сердце сжимается в тугой узел, а сглатывать сразу становится труднее. Она улыбается не натянуто, не фальшиво – искренне. И Чимин замирает. Засматривается. Восхищается. Потому что он так не может. Не умеет. Никогда не умел.
– Не хочу, чтобы тебя сбила машина, – шепчет она в ответ на его непонимающий взгляд. – Ты должен жить.
И Чимина ломает от противоречивых чувств. Ломает так сильно, что он боится умереть от одних её слов, попадающих точно в цель. Он хрипит нечленораздельно и не смотрит на неё, замечая краем глаза на безымянном пальчике тоненькое обручальное колечко. Что-то сжимается внутри. Кажется, он чувствует, как его собственная душа предательски покидает тело, а кровь – стынет в венах.
– Я не хочу одна…
И она уходит, оставляя его. С кучей вопросов. С давящей болью в груди. И желанием исчезнуть.
Она до сих пор носит кольцо, которое он… подарил? Нет, не так, скорее – которым приковал к себе навсегда. Осознание этого ударяет в голову резкой болью, от чего даже ноги подкашиваются.
Кольцо.
Точно такое же, как и он носит на шее на недлинной чёрной верёвочке. Она ничего не забыла. Как и он. Никогда не забудет.
Но она изменилась, кажется.
Даже запах её парфюма не такой, как раньше. От неё теперь совсем не пахнет ванилью, так ненавистной ему ещё с детства. От неё пахнет болью, которую он причинил ей. И воспоминаниями, которые внутри и никогда не забудутся.
Она очень сильная.
Не то, что он.
Ын Ха выключает телевизор в гостиной, гасит свет и устраивается в огромном кресле, подтянув к груди колени и обняв их руками. Она устало опускает голову, закрывая глаза. Измученное сознание хочет сна, выбивая из лёгких воздух. Она слишком отчаянно убеждает себя, что простила, забыла и что совсем не больно.
Кажется, несколько лет упорного самовнушения, что во всём этом нет ничего страшного, что ей бы всё равно рано или поздно пришло бы с кем-нибудь… Даже думать противно. Ын Ха хрипит, упираясь лбом в колени. Всё было зря. Ничего не прошло. И не пройдёт. Чонгук был прав, когда говорил, что люди с этим не живут. Всё было напрасно. Миллионы убеждений разлетелись осколками, когда она увидела в толпе его. Она оказалась не готова к этому.
«Так будет лучше…» – голос Чимина словно въелся под кожу тысячами иголок, острых и маленьких.
– Кому теперь лучше, Чимин? – шепчет в темноту севшим голосом и глотает солёную влагу. Она даже не заметила, когда начала плакать, потому что так привычно, будто и не переставала вовсе. – Кому лучше, если нам обоим хреново до невозможности?! – спрашивает пустоту, представляя его лицо. – Ты должен жить, Чимин, – скрипя зубами. – С этим всем ты должен жить, чёрт возьми!..
«Прости…»
Когда Юнги утром приходит в квартиру, то обнаруживает друга в состоянии полной прострации. Бледное лицо слегка осунулось после бессонной ночи, а глаза были совсем стеклянными и пустыми. Он давно не видел его в таком состоянии. Пришлось даже помахать ладонью перед лицом, чтобы вернуть в реальность и заметить хоть какую-то долю реакции на его лице.
– Чимини, ты о чём задумался? – спрашивает старший, плюхаясь рядом под неприятный скрип старого дивана.
– Я придурок, – тихо и стыдливо шепчет в ответ Чимин, закрывая лицо руками.
Юнги смеётся себе в кулак, тяжело вздыхает, глядя на друга, и соглашается, кивая самому себе.
– Это, знаешь ли, совсем не новость, – откидывается на спинку дивана, устраиваясь поудобнее. – Так что не волнуйся, и с этим люди тоже живут, – утешающе хлопает по плечу, ухмыляясь собственным словам.
– Нет, хён, ты не понял, – поворачивается к нему младший с совершенно серьёзным видом. – Я видел её вчера.
Чимин говорит это с таким лицом, что Юнги даже становится стыдно на мгновение от того, что он реально ничего не понимает.
– Кого? – спрашивает он, поднимая ноги и кладя их на небольшой журнальный столик прямо перед собой.
– Ын Ха, – поясняет младший и громко сглатывает, но Юнги всё равно не знает, о ком идёт речь.
– Ын Ха? – протягивает, словно пытается вспомнить. – Какую Ын Ха? – непонимающе смотрит на друга и натыкается на убийственный взгляд. – Твою ж мать! – не сдерживается, когда до него доходит, о ком они говорят. – И… – прочищает горло. – Как она?
– Красивая, – Чимин выдаёт первое, что приходит в голову, а потом сам готов себя прибить за это. О чём он думает вообще?
– Не, ну ты точно придурок! – вздыхает Юнги, потирая переносицу. – Я тебя спрашиваю, как она… ну, в смысле… – не знает, как правильно подобрать слова. – Ты ж её… – замолкает на полуслове. – Блять, какие вы сложные! – ерошит свои волосы.
– Кажется, всё плохо, – отвечает Чимин, сцепляя руки в замок и разглядывая их с неподдельным интересом.
– Плохо… в каком смысле? – вкрадчиво спрашивает старший.
– Мне кажется, что ей было больно меня видеть, – поясняет Чимин, закусывая нижнюю губу и вспоминая её улыбку.
Это больно.
«Я хочу, чтобы ты сдох…»
«И чтобы тебя любили. Не так, как ты, а по-настоящему…»
– Ну понятное дело! – восклицает Юнги, поднимаясь на ноги и доставая из кармана пачку сигарет. – А ты думал, она тебе на шею бросится? – язвительно спрашивает, от чего-то раздражаясь. – Точно, придурок!
– Хён, мне кажется, что это сон, – мямлит Чимин еле слышно, продолжая сидеть и заламывать в бессилии пальцы. – Потому что сердце не бьётся. И болит.
– Всё у тебя бьётся, – возражает Юнги, давая другу ощутимую оплеуху. – Только мозгов маловато, – щёлкая зажигалкой, чтобы прикурить сигарету, которую только что зажал в губах.
– Эй! – возмущается друг, прекращая маниакальное изучение своих рук. – Есть у меня мозги.
– Так что ж ты ими не пользуешься, Чимини? – спрашивает, выпуская серый дым куда-то вверх и двигаясь в сторону окна, чтобы впустить свежий воздух. – Не сунься к ней лучше, – советует старший. – Ты сделаешь только хуже.
– Но я хотел… – начинает Чимин, когда Юнги хмыкает слишком резко, сбивая с мыслей:
– Хотелка ещё не выросла, – отворачиваясь к окну, делает затяжку. – Хотел он! Психолог хренов! – ругается, зажимая сигарету в губах. – Что такое триггер знаешь? – дожидается положительного ответа друга и продолжает слишком серьёзно. – Ну вот и не трогай девочку…
– Может, тебе не стоит туда ходить? – уже в который раз за это утро спрашивает Чонгук, пока Ын Ха завтракает.
– Оппа, да что ты заладил? – обиженно протягивает она, делая небольшой глоток из своей чашки. – В чём дело? – она поднимает руки и ставит их на стол, стараясь выглядеть серьёзной. – Ты не хочешь, чтобы твоя сестрёнка окончила университет?
– Конечно, хочу, – смеётся брат, сразу же подхватываясь со своего места и начиная убирать за собой посуду. – Просто…
– Что такое? – Ын Ха встаёт вслед за братом и аккуратно разворачивает его к себе лицом.
– Чимин, – выдыхает он, приобнимая сестру за плечи. – Он в этом же университете… Я не хочу, чтобы ты видела его, – прочищает горло. – Снова.
– Я уже видела его, – отвечает она, пряча лицо в рубашке Чонгука. Там безопасно. Не страшно. Не больно.
– Что? – он отстраняет её от себя, заглядывая в глаза с искренним беспокойством.
– Вчера, – объясняет Ын Ха. – Это было случайно, он тоже был в шоке, – почему-то она улыбается, обнимая брата за талию. – Я справлюсь, ты можешь не волноваться.
– Как же тут не волноваться! – вздыхает Чонгук и треплет сестру по волосам, слыша недовольное мычание. – Как, скажи, если моя сестрёнка такая милашка? Мм? – он прижимает её к себе крепко-крепко и знает наверняка, что она сейчас улыбается.
– Оппа, это у нас семейное, – отвечает Ын Ха, выбираясь из тёплых объятий и подмигивая брату…
– Дай и мне, – Чимин вытаскивает из пачки сигарету и смотрит на друга выжидающе, пока не получает укоризненный взгляд и лёгкий смешок.
– Ты же бросил, – говорит Юнги, выхватывая из рук младшего сигарету и выкидывая её в открытое окно.
– Эй, когда это я бросал? – обиженно смотрит на друга, складывая руки на груди.
– Вот только что, – объясняет Юнги, хлопая его по спине и закрывая окно. – Молодец, хвалю, – одобрительно улыбается и, потягиваясь, ленивой походкой шагает к дивану. – Кстати, ты на работу не опоздаешь? Сегодня твой первый день…
========== Перемены ==========
Комментарий к Перемены
Вот и глава. Прошу прощения, вчера что-то пошло не так и не получилось опубликовать продолжение. Надеюсь, Вы ждали.
Прекрасные обложечки от EvaPark_💕Спасибо, это потрясающе.
https://image.ibb.co/cgvkP7/IMG_20180418_200634_273.jpg
https://image.ibb.co/jjNArn/IMG_20180406_204313_918.jpg
https://image.ibb.co/i8i5P7/IMG_20180405_140404_123.jpg
И небольшой трейлер от меня. Надеюсь, что Вам понравится~
https://youtu.be/Jiz0AG3-ejQ
Хочется верить, что Вы найдёте, что сказать. Мне будет приятно узнать, что Вы думаете.
Спасибо большое за всё-всё, мои хорошие♥
Приятного прочтения.
[Мы думаем, что меняемся, но это не так.]
Перемены несут в себе долю неизвестности. Никто не может достоверно знать, что их решения будут верными. Когда заворачиваем на незнакомом переулке, садимся в автобус, который едет совсем не в нужном направлении… Когда позволяем эмоциям брать верх над пониманием неправильности поступков, мы все надеемся, что эта дорога отведёт нас прямиком к новой жизни – обязательно светлой и счастливой.
– Это ваш преподаватель по психологии преступлений, – говорит мужчина в тёмном костюме с отворотами и белоснежной рубашке. – Профессор Им очень сожалеет, что так получилось, и просит позаботиться об этом перспективном молодом человеке. Пожалуйста, представьтесь, – обращается к парню, стоящему рядом.
Перемены – это поступки, последствия которых всегда неожиданны.
– Меня зовут Пак Чи…
Перемены – это янтарные глаза напротив, больно впивающиеся взглядом, словно когтями, в самую душу. Это когда сглатывать не получается, потому что ком из слов застревает в горле, заполняя собой душу, сердце, тело, мысли… Это боль, прожигающая насквозь чем-то липким и горящим – ненавистью.
– …мин, – заканчивает едва дыша.
И вроде помнит: должен сказать ещё много всего, ведь так долго думал об этом. Не может сосредоточиться ни на чём, кроме оглушающего дыхания. Сбившегося от напряжения. Прерывистого и колющего.
Ын Ха видит его там, у кафедры. Он безупречен. Безупречен во всём, как было всегда. Начиная от синего костюма и заканчивая милым галстуком с геометрическим принтом. И она вроде чувствует себя некомфортно, подавленно. Но вот сейчас смотрит на него и, знаете, не ненавидит, кажется. Будто он просто человек из прошлого. Будто вовсе не запечатлелся ни в памяти, ни в сердце. Она чувствует, что может жить дальше. Его растерянный взгляд сквозь аудиторию, нервные движения, когда он остаётся со студентами наедине, вызывают совершенно неправильное желание защитить его.
– С-сегодня…
Он заикается. Бесчисленное количество раз зачесывает свои светлые волосы назад ладонью. Теряется в чужих взглядах, обращённых к нему, и ему хочется спрятаться.
– Мы оз-знакомимся с понятием «прес-ступление»…
Перемены – это ухабы на жизненном пути, на каждом из которых подбрасывает вверх настолько сильно, что приземляться почти больно.
– Преступление – это внешнее проявление деятельности, действий человека, процесс взаимодействия с окружающей средой, опосредованный его двигательной и психической активностью…
Старается не смотреть на неё. Не видеть. Слишком часто и шумно сглатывает, чувствуя себя испачканным. Он ощущает её присутствие почти физически: она ложится на парту, закрывает глаза…
– Стоит помнить, что все преступления…
Почему-то он просто не может выдавить это из себя. Оно останавливается на кончике языка и жжёт. Приходится сделать паузу, чтобы убедить себя в том, что говорит то, что нужно.
– … наказуемы.
Ын Ха открывает глаза. Садится ровно, сверля его взглядом, полным решимости. Слушает внимательно, ведь он преподаватель, поэтому обязательно говорит правильные вещи.
– Можно вопрос? – спрашивает она раньше, чем успевает подумать, и получает одобрительный несмелый кивок. – Не бывает безнаказанных преступлений? – смотрит ему прямо в глаза и видит, как на дне его чёрных зрачков плещется страх.
– Не бывает, – отвечает он, снова ероша свои волосы, и продолжает более спокойно. – Каждое преступление рано или поздно заканчивается расплатой.
– Мой брат говорит, что насильника практически невозможно посадить за решётку, – задумчиво протягивает Ын Ха, закусывая нижнюю губу.
– Это так…
Чимин чувствует себя загнанным в угол. Пристыженным. Нагим. Выставленным на обозрение всем желающим. Ему кажется, что все знают, что все осуждают.
– Вы сами себе противоречите.
– Разве я говорил о тюрьме?..
– Тогда о чём же?
– Чтобы наказать человека, достаточно отнять у него смысл жизни. Достаточно убить его морально…
Перемены – это всегда к лучшему, даже если нам так не кажется.
– То есть вы хотите сказать нам, будущим полицейским, что закон это просто слово? – спрашивает молодой человек за третьей партой второго ряда.
– В большинстве случаев, закон бессилен, – начинает Чимин, делая несколько шагов навстречу аудитории. – Я не правовед и не ставлю перед собой цель ознакомить вас с основами нашего законодательства. Я психолог и хочу, чтобы вы не жили в мире иллюзий, где закон наказывает всех плохих парней. Нет, многие из них остаются на свободе и продолжают получать кайф от преступлений…
Все взгляды обращены на преподавателя. Каждый слушает, открыв рот. Их учили не этому. Их учили, что закон всесилен и вездесущ, что каждый проступок карается в соответствии с законом.
Ын Ха молчит, подписываясь под каждым его словом, под каждым жестом.
– Вы когда-нибудь теряли близких? – он спрашивает, опуская взгляд в пол. – Не хомячка, а кого-то важного? – горько усмехается и сам не понимает, зачем всё это говорит.
Но его слушают.
– У меня есть друг и его, по-хорошему, посадить бы минимум на десяток лет, – в аудитории студенты охают и ахают, осуждая. – Он употреблял наркотики, когда был где-то как вы возрастом – кажется, за это срок полагается, – Чимина забавляет реакция будущих стражей порядка. – Потом он года два работал хостом в клубе – эта мода пришла из Японии и ничего хорошего с собой не принесла…
– Но такие клубы не запрещены законом, – вдруг вступается девушка с первой парты.
– Клубы – да, а проституция запрещена, – объясняет преподаватель и добавляет. – Насколько я помню.
Чимин видит шок на лице Ын Ха и понимает, что сейчас пара минут унижения принесёт ему долгожданное облегчение. Рассказать всё так сложно.
– Сейчас хост-клубы не те, что раньше, – вздыхает он с ухмылкой. – Знаете, платят гораздо больше, когда после ужина следует продолжение, – тишина немного напрягает, но он продолжает говорить, отлично понимая, что безбожно палится. – Деньги – иногда огромная необходимость. Если честно, тогда даже не замечаешь черту закона, переступая через неё с почти завидной лёгкостью, – он поднимает взгляд на студентов. Ему мерещится в глазах Ын Ха сожаление, и он смотрит в окно, где равномерно плывут облака. – Однажды он изнасиловал девушку, – он снова переводит взгляд на аудиторию и добавляет. – Дважды, – исправляется. – Ему, конечно же заплатили за это…
Чимину сдавливает горло тишиной и нулевой реакцией. Страхом. Падением. Болью.
Взгляд Ын Ха обращён к парте. Не к нему. Не на него.
– Как вы считаете, его ведь стоило посадить? – спрашивает, легко улыбаясь. – Надолго. Так, чтобы никогда не вышел, так?
Студенты единогласно скандируют «да» в ответ. Но не Ын Ха.
– Знаете, он так и не отправился в тюрьму, – продолжает свой рассказ, когда слышит звонок, оповещающий об окончании пары. – Вы можете быть свободны.
– Так что случилось с вашим другом? – спрашивает парнишка с волнистыми рыжими волосами, так и не сдвинувшись с места.
– Ничего не случилось, – Чимин улыбается. – Он завязал. Кажется, почти сразу же как потерял мать, ради которой и зарабатывал деньги. Но вовсе не это стало его наказанием, – грустно вздыхает он, начиная складывать листочки с лекцией в папку. – Он умер…
– Но вы же сказали, что с ним ничего не случилось, – напомнила девушка с задней парты.
– Верно, – улыбается Чимин и ерошит свои светлые волосы. – Он умер морально, когда увидел её снова. Спустя три года.
[Мы думаем, что меняемся, но это не так.]
– А что случилось потом? – спрашивает Ын Ха дрожащим голосом.
Перемены – это отправная точка, которая ведёт к новой боли, разочарованиям, страхам, счастью.
К любви.
– А потом он влюбился… – неожиданно даже для себя выдаёт на выдохе.
«Я хочу, чтобы ты сдох…»
========== Осознание ==========
Комментарий к Осознание
Ребят, я вернулась~
Да-да, знаю, это было долго и у меня нет подходящего оправдания. Но (!) у меня есть новая глава.
Искренне надеюсь, что Вы ещё не забыли об этой работе. Я буду стараться не пропадать так надолго (у меня была сессия и ещё много всего) и радовать почаще.
Так, что же я хотела ещё сказать? СПАСИБО. Просто огромнейшее спасибо всем, кто верил мне и в меня. Я очень-очень ценю это. Просто хочется, чтобы Вы знали.
Вы уже видели замечательный тизер к фанфику от невероятно талантливой DashaKad? Если нет, переходите по ссылочке, не пожалеете: https://youtu.be/JE09t1ClX9o. Это просто волшебно♥
И еще прекрасные подарочки в виде обложечки и маленького, но определённо красивого бонуса от DashaKad: https://vk.com/photo-154427586_456239543, https://vk.com/photo-154427586_456239545. Дашуля, я ведь могу привыкнуть к этому, хихи))
Кажется, я слишком много всего написала здесь… Просто мы так давно не общались с Вами. Надеюсь, у Вас всё в порядке?
Ладно-ладно, заканчиваю.
Да, приятного прочтения~
– Это было тяжело, – неловко произносит Ын Ха прежде, чем выйти из аудитории и оставить Чимина наедине со своими мыслями. – Мне очень жаль…
И ей действительно жаль.
Обида очень сильно вцепилась в сердце, но Ын Ха словно откуда-то знала, что поступает правильно. Просто потому что он тоже человек и ему через многое пришлось пройти. Это ни в коем случае не оправдывает его, но ей на самом деле жаль, что всё получилось вот так, что они познакомились вот так…
Если бы ничего этого не было, возможно, у них был бы шанс на нормальную жизнь?
– Подожди, – настигает её в коридоре Чимин и разворачивает к себе за плечо.
У него руки трясутся, но этого не видно. Сердце колотится так, будто в последний раз. Он хочет. Хочет всё исправить, но он слишком долго изучал психологию, чтобы остаться таким же наивным, как раньше. Она не простит. И он даже не смеет её просить об этом, потому что знает, как это больно. Потому что чувствует предательский стыд и отчаянную боль где-то внутри. И это сжигает его, развеивая пеплом по ветру.
– Нет, – отвечает Ын Ха, убирая от себя его руку, потому что место, которого он касался, начинает покалывать, словно там остался ожог. – Это ничего не меняет, мне просто жаль.
Да, всё останется так же, как и было.
Ничего не изменится.
Она чувствует, что не ненавидит его, но вот он коснулся её, подошёл ближе… и ей уже отчаянно больно. Так, как не было никогда прежде. Не так, как в ту ночь, когда его руки блуждали по её телу. Не так, как когда упала с лестницы, оступившись. Эта боль другая: Ын Ха кажется, что у неё душа болит за Чимина, за то, что он столько всего пережил; а сердце сжимается от мысли о том, что ей противно видеть его перед собой, слышать его дыхание – всего лишь дыхание, чёрт возьми! – слишком невыносимо. Двойственность мыслей и чувств пожирает изнутри, слезинка за слезинкой.
– Я хотел поблагодарить… – шепчет Чимин, глотая воздух огромными порциями. – За понимание.
Он шумно выдыхает, чувствуя, как лёгкие опустошаются, а в горле неприятно тянет и жжёт. Чимин будто задыхается, тонет, а выбраться нет возможности. Но её на самом деле нет. Он считал, что тогда, три года назад, у него не было шанса на приличную жизнь, работу… но теперь… теперь его действительно нет.
– За то, что продолжаешь двигаться дальше, – говорит он минуту спустя, прерывая тяжёлое молчание. – Я так благодарен тебе, ты даже не представляешь…
Она не представляет, поэтому делает шаг от него, словно боясь. Чимин горько усмехается и тоже отступает назад. Показывает, что не претендует ни на её личное пространство, ни на её чувства, ни на сердце… Он думает о том, что не должен сейчас говорить с ней, не должен заставлять слушать. Вспоминать. Он должен просто исчезнуть.
Однажды всё изменится. Однажды они будут готовы к этому. Однажды они смогут принимать поражения так же легко, как и победы. Однажды они смогут понимать всё правильно и не спешить с выводами. Однажды научатся слушать и, самое главное, слышать.
– Пожалуйста, будь в порядке хоть немного больше, чем я, – просит Чимин напоследок и уходит. Не оборачивается. Растворяется в шумной толпе студентов и только тогда замечает, что по его щекам текут слёзы. Словно кипяток, они оставляют ощутимые ожоги. Словно клинок, режут кожу надвое. Вспаривают, показывая всю подноготную, демонстрируя гниющую душу и кровоточащее сердце.
Словно в бреду, он падает на пол, не ощущая ни слабости, ни боли. Перед ним Она. Стонет от боли и уворачивается. Кусает губы до крови. Сжимает простыни в маленьких кулачках. И хрипит. И задыхается… И просит, что больше «не надо» и «пожалуйста», едва слышно пересохшими губами. Студенты и преподаватели толпятся возле него, спрашивают что-то типа «Вам нехорошо?», но он слышит только оглушающий крик в голове и закрывает уши ладонями, жмурясь до разноцветных пятен перед глазами…
– Хэй! – подходит к Ын Ха Чонгук, закидывая руку ей на плечи и немного пугая своим внезапным появлением. – Вот ты где, а я тебя искал…
Но она его совсем не слушает.
Пожалуйста, будь в порядке хоть немного больше, чем я…
Кажется, от этого не легче. Ей вот совсем не легче. И даже как будто стало хуже в плане ощущений и мировосприятия. Мир перевернулся в один миг. Ын Ха никогда не думала, что может быть вот так.
Знаете, зацикливаться на чём-то совсем дерьмово, потому что не замечаешь тогда ничего вокруг. Кажется, она действительно зациклилась. На себе. На том, что ей вот так чертовски плохо. Кажется, она даже не заметила, что вокруг неё у людей тоже есть проблемы, что им тоже несладко. Что Чимину тоже было больно. И хотя она была вовсе не виновата в его бедах, она чувствовала за собой какую-то вину.
Ын Ха не была уверена, что хотела бы узнать правду. Просто потому что тогда придётся переосмыслить действительность, а она совсем не готова к этому. Она не готова признать, что всё в прошлом. Потому что в сердце оно продолжает жить. И болеть. И мучить.
[Прошлое нельзя оставить в прошлом и не вспоминать. Оно продолжает возникать в сознании, течь кипятком по венам, резать острием ножа…
Прошлое всегда живёт в сердце. И этого не изменить.]
Это сложно. Сложнее, чем кажется на первый взгляд.
– Ын Ха, ты меня слушаешь вообще? – машет ладонью перед её лицом Чонгук. – Я со стенкой, что ли, разговариваю?
Иногда кажется, что отпустить всё, что было раньше: все обиды, ошибки, боль, невозможно, но это не так. Сейчас, спустя столько времени, Ын Ха думает, что это просто фантомная боль. Ничего этого нет, просто… болят воспоминания, что ли? Сам факт осознания того, что произошло нечто, перевернувшее всю жизнь вверх дном. И вроде бы легче… но и не легче. Это как потеря чего-то важного: сначала ты не можешь без этого, тебе грустно и обидно, а потом – раз, и всё как обычно. Потому что забывается всё. Есть то, что мы боимся забыть.
– Оппа, что ты говоришь? – виновато улыбается она брату и выходит на улицу из здания университета, вдыхая нагретый весенним солнцем воздух.
– Трудный день? – спрашивает он и открывает дверцу полицейской машины, приглашая сесть.
– Я бы лучше на автобусе проехалась, – кривится она, продолжая стоять на месте и недовольно поглядывать на машину. – Не люблю полицейских, они все такие мерзкие.
– Садись давай, – подгоняет брат, усмехаясь. – Полицейских она не любит! А кем ты будешь по окончанию универа? Правильно, таким же мерзким полицейским, – нравоучительным тоном продолжает, захлопывая дверцу, когда сестра наконец соизволила послушать его, и садится за руль. – Пристегнись, – напоминает.
– Ну, оппа! – возмущается сестра, обижено поджимая губы. – Я уже взрослая, хватит делать вид, что беспокоишься.
– Ах ты ж мелкая! – дёргает ремень и пристёгивает его. – Взрослая! – смеётся он. – А по губам? – показательно замахивается, наблюдая, как она отворачивается к окну, скрещивая руки на груди. – Огрызаться вздумала мне тут! Вот расскажу всё отцу, будешь знать, – и замолчал, выруливая из парковки возле университета.
– Кстати, как он? – тихо спрашивает Ын Ха, рассматривая свои руки. – Всё ведь в порядке? Я… так и не позвонила им.
– Смотря что ты называешь «в порядке», – задумчиво протягивает Чонгук, поглядывая в зеркало заднего вида.
– Я имею ввиду… – она замолчала, не зная, как лучше выразиться.
– Я ничего не сказал ему, – отвечает Чонгук, останавливаясь на светофоре. – Я не сказал ему про Чимина, про то, что случилось. Кажется, – он делает паузу. – Это не интересовало никого.
– А как же, – спрашивает, шумно сглатывая. – Господин Пак? Задетая гордость сына или что-то в этом роде…
– Знаешь, всё сложнее, чем могло казаться тебе, – он выдыхает и трогается с места. – Не уверен, что тебе хочется слушать о Чимине сейчас.
И тут, кажется, Ын Ха понимает, что действительно многого не знает. Ей всё-таки стоит понять, что происходило тогда, сейчас. Попытаться посмотреть на мир с разных углов. Ведь она видела только ту маленькую часть, которую позволяла себе увидеть.
– Я хочу услышать… – просит она, поднимая на брата взгляд, полный решимости.
– Прости, – заранее просит прощения. – На самом деле я неплохо сблизился с Чимином, – он сжимает руль в ладонях сильно-сильно.
– Да? – едва слышно выдавливает, чувствуя, как ладони мгновенно потеют.
– Я не должен был… – замялся Чонгук, заворачивая в нужную сторону.
– Нет, всё в порядке. Чимин не плохой человек, – сама не знает, кажется, что говорит. – Наверное.
– Я не оправдываю его, ни в коем случае, – пытается привести мысли в порядок, но получается из ряда вон плохо. – Чёрт, а я ведь даже почти сделал с ним то же, что он с тобой, – он ловит на себе растерянный взгляд сестры и неловко смеётся, пытаясь оправдаться. – Нет-нет, не в этом смысле… Чёрт! – он ударяет по рулю рукой и шипит от боли.
– Чонгук, – Ын Ха аккуратно кладёт ему на плечо ладонь, словно успокаивая. – Просто расскажи мне всё.
– У Чимина никого нет, – начинает он слегка охрипшим голосом.
– В каком смысле? – не понимает она.
«У тебя есть Ын Ха, у неё есть ты. У вас есть любящие родители, которые поддерживают. А у меня… у меня только Юнги и Тэхён. Больше у меня никого нет».
– У тебя есть я, а у меня – ты, – почти слово в слово повторяет неразборчиво написанное Чимином года два назад. – У нас есть родители, к которым мы можем обратиться, когда что-то беспокоит, когда не знаем, как поступить. А у него не было никого, – он глушит мотор у дома и шумно выдыхает, словно задерживал дыхание. – У него была только мать, и то она скончалась… просто потому что ему не хватило денег. Он почти убился тогда, говорил Юнги. Врачи сделали ему переливание, когда он пытался покончить с собой, – продолжает как-то горько. – Юнги сказал, что он сложно переживал это время. Он… – Чонгук делает паузу, словно подбирая нужные слова. – Ненавидит отца. Я бы убил эту тварь на его месте! – вдруг не сдерживается и взрывается тяжело дыша. – А он ничего, сдержался. Но мне его жаль, – продолжает, нервно посмеиваясь. – Никогда не думал, что скажу это, но… ему действительно досталось в этой жизни. Помнишь, я хотел посадить его в тюрьму? – спрашивает и вовсе не ждёт ответа, сразу же продолжая свою мысль. – Иногда мне кажется, что он только поблагодарил бы меня за это. Если бы не Тэхён, я бы всю жизнь мучился чувством вины перед ним, перед Юнги.
