Текст книги "История вторая: Самый маленький офицер (СИ)"

Автор книги: Валентина Ососкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Да я-то чего? – заглянула в комнату голова Краюхина. Отсутствие шрама подсказало, что курить вышел Алексей. – Подумаешь, сигарета… – и вновь исчезла, затянуться этой самой «подумаешь, сигаретой».

Великий Князь усмехнулся, пододвигая к креслу, где он устроился, стул и кивая Алёне: что стоишь, садись. Девушка села, взглянула на князя, замерла под ответным взглядом и вновь опустила глаза. Воцарилось молчание, в течение которого Заболотин-Забольский разглядывал князя с шофёром и размышлял об их отношениях. Вряд ли Иосиф Кириллович не замечал очевидного, но относился к девушке с той же отцовской нежностью, что и к Сифу.

Филипп встал и свалил на балкон к брату.

Чтобы как-то разбавить тишину, Заболотин взглянул на часы и оповестил:

– Без десяти час. Сиф, тебе не кажется, что детское время давно миновало?

– А вам не кажется, что в пятнадцать лет о нём можно не беспокоиться, ваше высокородие? – неожиданно обиделся Сиф.

– Почти час? Так, что-то мы засиделись, – спохватился Великий Князь. – Пожалуй, действительно пора расходиться.

– Спокойной ночи, – поднялся Заболотин и, не слушая никаких возражений, сгрёб Сифа и повлёк к двери. – Завтра когда?

– В восемь, – ответил Иосиф Кириллович, наблюдая за ними с улыбкой.

– Понял, Сиф? У тебя пять с половиной часов на сон осталось, – строго заявил полковник.

Прежде чем закрылась дверь, ещё послышался ответ мальчика:

– Почти шесть. Я же не собираюсь сейчас полчаса медитировать в душе!..

– Я пойду? – встала Алёна.

– Можешь ещё посидеть, Воробей, если уж сидится, – отозвался Великий Князь, сам не двигаясь с места.

– Сидится, – подтвердила девушка, ёрзая на стуле, чтобы устроиться поудобнее.

– Вот и ладненько… У меня, оказывается, живёт редкая птица: цыганский воробушек, умеющий вальсировать. Буду знать.

– Да, Сиф научил, – отмахнулась Алёна. – И скоро вновь разучусь, без практики-то.

– Значит, моя задача – обеспечить практику, – заключил Иосиф Кириллович. – Ничего, в Москве такие балы – не редкость.

Алёна фыркнула не самым вежливым образом:

– Да кто меня туда пустит!

– Капризный сумасброд с титулом Великого Князя, вот кто, – строго заявил князь. – Если хочешь, приглашу на ближайший бал и Сифа.

Алёна не была точно уверена, что хочет этого, и поэтому, замявшись, поменяла тему:

– А кто вам… Сиф?

Улыбка Великого Князя стала ещё шире:

– Нет, отнюдь не внебрачный сын, хотя и брака-то у меня нет тоже. Сиф Бородин – просто Сиф. Мальчик, которого За… Георгий Никитович спас на войне, а я, как мог, поучаствовал в этом спасении. Ведь одно дело – уберечь тело, а другое – забрать у войны и душу тоже. Георгий – невероятный человек, Алён. У самой… бойни выцарапать детскую душу так, что даже шрамы на ней со временем почти исчезли, – это подвиг гораздо больший, чем спасти моё глупое тело, которое так любит подставляться под пули.

Вспомнив странный взгляд Сифа, когда тот вспоминает про войну, Алёна мысленно не согласилась. Шрамы остались. Просто Сиф научился их прятать.

Может, князь это тоже заметил. По крайней мере, замолчал в задумчивости.

Почувствовав, что нужно что-то сделать, Алёна встала и принялась лихорадочно убираться на столе. Правда, больше хотелось посидеть рядом с князем, просто слушая, как он говорит, но девушка не желала подавать виду, насколько сильно. К тому же, оставлять неубранным стол на ночь совсем никуда не годилось.

Иосиф Кириллович тоже встал и принялся помогать, собирая бокалы в одно небольшое стеклянное стадо, но Алёна запротестовала, уверяя, что сделает всё сама. Подхватив все шесть бокалов, она отнесла их в ванную и принялась споласкивать в раковине. Раковина была мелкая, кран короткий – явно дизайнер не предполагал, что в номере «люкс» упрямый цыгано-русский характер возьмёт верх над ленью, и кто-то будет мыть посуду – занятие, к слову, которое Алёна по жизни не слишком любила.

– Ты уверена, что справишься, Воробей? – остановился на пороге Великий Князь, дальновидно решив, что лезть под руку к лихорадочно убирающейся девушке – занятие, однозначно относящееся к экстремальным видам спорта, даже для князя, по возрасту с некоторой натяжкой годящегося девушке в отцы и внушающего, вроде бы, соответствующее уважение. Девичья душа настолько тонка, что мужской разум разобраться в этом клубке тончайших нитей просто не в состоянии.

– Конечно, справлюсь, – уверенно ответила Алёна, уже вытирая тем временем бокалы полотенцем для рук.

– Только не поскользнись и, вообще, давай бокалы, я сам отнесу, – Иосиф Кириллович давно усвоил, что непреклонный тон действует даже на Алёну, как бы сильно ей ни втемяшилось что-нибудь в голову. Девушка обиженно вручила князю бокалы и немедленно попыталась поскользнуться, но ничего не вышло, хотя пол был основательно забрызган во время мытья. Совсем обидевшись на весь свет и, погрузившись в «дуйку» – так звал это состояние, когда дуешься на весь свет, князь, – назло села в комнате в кресло, которое раньше занимал Иосиф Кириллович. Князь ничего не сказал, расставляя бокалы по местам, но Алёна на всякий случай применила хорошо известный ещё с детства кошачий способ сделать так, чтобы тебя не согнали: закрыла глаза и сделала вид, что спит. Если честно, спать действительно хотелось изрядно.

Изображая мирный сон, Алёна услышала, как Великий Князь остановился в нерешительности у кресла, решая, будить или не будить, и так же тихо отошёл в сторону. Отчаянно заскреблась совесть, глупая улыбка захотела срочно выползти на губы, но Алёна мысленно себя одёрнула. Ей было ужасно интересно, что предпримет князь.

– Воробей, – Иосиф Кириллович снова подошел к креслу, – ты уверена, что спишь?

Ответом ему было ровное дыхание спящего человека, хотя веки у Алёны иногда подозрительно подрагивали.

– Я тебя не потащу на руках, – вынес ультиматум Великий Князь, встряхивая девушку за плечи. – Просыпайся и отправляйся до номера своими ногами.

– О-ох… – Алёна протёрла глаза, которым и вправду хотелось закрыться обратно. – Поспать не дали, разбудили, теперь ещё и выгоняют…

Она сделала вид, что сердита, но долго так просидеть не удалось. Князь мягко, но настойчиво её отправлял спать, даже слышать не желая, что Алёна уже совсем-совсем не хочет и вообще. К тому же, сама Алёна тоже плохо себе представляла, что за «вообще».

– Давай, шевели ногами, – Иосиф Кириллович поднял девушку и поставил вертикально. Алёна не сдержалась и привалилась к его плечу, уверяя себя, что просто на секунду потеряла равновесие, поскольку её поставили на ноги слишком резко.

– Воробей, – укоризненно сказал князь, – я не запасная точка опоры, я важная дипломатическая личность с титулом.

– Так всегда, – Алёне захотелось поиграть в маленькую и опять погрузиться в «дуйку», но ей этого не дали, непреклонно вытесняя в коридор.

– И этой титулированной особе тоже хочется спать, не меньше, чем тебе, – продолжил гнуть своё Иосиф Кириллович и, когда Алёна оказалась уже на пороге, напутствовал: – Ложись спать немедленно. До утра, Алён.

– До утра, – на автопилоте откликнулась Алёна.

Великий Князь проводил зевающую девушку сонным взглядом – идти провожать ему уже никуда не хотелось – и вернулся в комнату, а оттуда завернул сразу в спальню.

– Вальсирующий Воробей… Гм, – проговорил он задумчиво, останавливаясь в дверях. – Нет, надо её брать на балы. Правда, дворянство… Да-а… Но это дело наживное. Может, даже перестанет бриться налысо ежегодно.

Правда, последнее предположил он довольно неуверенно: знал, что Алёна из тех девушек, в которых природа упрямством компенсировала пытливый ум. Такие предпочитают тормозить только в забор и только головой, хотя прекрасно знают и другие способы, а пальцы в розетку суют неоднократно, сравнивая, чем отличаются ощущения, когда пальцы мокрые и когда сухие. Если Алёне нравится ходить с волосами, короче, чем в армии стригут, – значит, она будет вот так вот ходить и год, и два. Вот, уже пять лет прошло, а она всё так же регулярно стрижётся, а вернее сказать, бреется «под ноль». Так что вряд ли балы что-то исправят…

– Балы, балы… – Иосиф Кириллович вспомнил сегодняшний вальс Алёны и Сифа у террасы и улыбнулся.

Так он и стоял, улыбаясь, посередине спальни, пока, наконец, не понял, что в комнату неслышно скользнул Морфей, принося с собой себя сонливость и лень. Плоское табло часов на стене показывало час-семнадцать. Князь не любил такие часы, предпочитая старинные, механические, которые казались ему какими-то живыми существами со своим характером. У кого – неторопливым и обстоятельным (такие часы чаще всего были напольными): они били серьезно и вдумчиво не чаще раза в час, а порою встречались и легкомысленные торопыги, всё время пощёлкивающие и звякающие от скуки каждые пятнадцать минут. Напольных среди них было немного, всё чаще настенные, не брезгующие обзавестись и кокетливой кукушечкой.

… Часы же с электронным табло безлики и скучны. Они почти не издают звуков, разве что такие будильники противно пищали. Нет, даже будильник Иосиф Кириллович предпочитал использовать старый, механический, с двумя металлическими чашечками, соединенными дужкой, и ехидным молоточком, который приходилось ловить и останавливать, прежде чем где-то сзади найдется хитроумный рычажок, выключающий утренний трезвон.

Конечно, на случай, если часы забудут завести, на мобильном телефоне тоже стоял будильник, но его помощь требовалась настолько редко, что об этом можно было и не вспоминать. Разве что теперь, когда будильник остался в Москве, и на телефон приходилось полагаться. Впрочем, Иосиф Кириллович не любил разлеживаться в кровати, потому что знал, что с каждой минутой себя всё сложнее и сложнее поднять. Когда голова спит, можно вскочить и пойти умыться, она не успеет найти причин остаться под одеялом. А вот чем больше времени лежишь, тем лучше голова начинает работать и тем больше этих самых причин ею находятся…

Сопровождаемый этими философско-часовыми мыслями, князь сходил в душ и вернулся обратно в комнату ещё более сонным. Поставив будильник и тщательно проверив, включён ли на нём звук, он сел на кровати и наконец-то совершенно расслабился. Можно поспать, если что, Краюхины, ночующие в соседней комнате, разбудят. Бывшие снайперы спали чутко, а то и вовсе по очереди – князь не уточнял, и без того полностью доверяя близнецам.

По балкону прошёлся туда-сюда кто-то из братьев, поблёскивая сквозь окно тлеющим кончиком сигареты. Великий Князь стукнул ему в стекло и знаком велел идти спать. Алексей, а может и Филипп, нехотя послушался, затушил сигарету – мигнул и погас алый огонёк, – и вскоре князь услышал, как хлопнула в соседней комнате балконная дверь.

– Спокойной ночи! – крикнул Краюхиным Иосиф Кириллович.

– И вам, ваше высочество! – в унисон отозвались близнецы.

После этого князь твёрдо велел себе ложиться, коротко помолившись, чтобы ночью ничего не случилось и завтрашний день тоже собою радовал. Уже засыпая, Великий Князь почти наяву услышал размеренный, как метроном, голос Сифа: «Раз, два, три…»

Хорошо танцует мальчик, что бы ни говорил…

С этой мыслью князь и уснул.

Глава 2(7). Друзья

В сон Заболотина-Забольского вкрался чей-то настырный голос, тревожащий дрёму и уговаривающий проснуться:

– Ваше высокородие, уже утро. Просыпайтесь! Просыпайтесь, к нав… Ох, Господи, кому я это говорю. Просыпайтесь, в общем!

– Куда-куда меня? Это ты, что ли, Сиф? – сонно спросил Заболотин, стараясь продрать глаза. Сон держал цепко и норовил утянуть в своё царство обратно.

– Кто ещё будет родного полковника к навке посылать… – пробормотал смущённый голос Сифа.

– Кто ещё в этом прямо признается, – Заболотин окончательно победил сон и сел на кровати. – Сколько времени?

– Без двадцати восемь, – Сиф, не менее остервенело протирая глаза, был уже полностью в форме, сонный, но, в отличие от полковника, уже полностью вставший.

– Без двадцати? Я лишних десять минут кошмары смотрел по твоей милости?!

– Вы проснулись, выключили будильник и заснули обратно, – объяснил Сиф виновато. – Насилу разбудил.

Заболотин, вздохнув-зевнув, встал, набросил рубашку и вышел в ванную, стараясь выбросить обрывки сна из головы. Но, как и любой военный кошмар, сон привязался крепко, его не прогнал даже ледяной душ в лицо.

Господи, как тяжело вырваться из липкой паутины, проснуться, забыть…

С трудом задвинув воспоминания на окраину сознания, Заболотин принялся сонно шататься по своей комнате, нехотя одеваясь в парадную, надоевшую уже, форму. Когда-то он вообще плевал на всё и носил солдатскую кепку, не взирая на своё звание, но то была война. Здесь, в мирное время, такие капризы не рассматриваются, к сожалению…

– Надеюсь, его императорское высочество выспались не лучше меня, – мстительно изрёк полковник, когда они с Сифом сели пить чай. Правда, «пить чай» – это сильно сказано. Проглотить по чашке и быстрее к Великому Князю.

Сиф, как назло, зевал и тормозил, безмолвно укоряя Заболотина за лишние десять минут сна. Чтобы отвлечься от желания шикнуть на не в меру обнаглевшего ординарца, полковник принялся вслух рассуждать, в чем плюсы и минусы СПС, одной рукой держа недопитую чашку, а второй застёгивая кобуру.

Сиф слушал молча и не встревал в монолог: по его мнению, там, где не мог помочь автомат, и СПС плохо спасал положение. Во всех же остальных случаях симпатии фельдфебеля были однозначно на стороне «внучка». На крайний случай он признавал СВД, но лишь на самый крайний. А во всём остальном – вплоть до украшения комнаты – однозначно «внучок». Философская композиция из пацифика и автомата – вот единственное, что позволил себе Сиф в своей комнате из «декоративного»…

– Ну что, пошли. Без пяти восемь, – Заболотин обулся и решительно щёлкнул в коридоре выключателем, заметив: – Если бы не тормозил, обувался бы не в темноте.

– Да какая тут темнота, – лишь отмахнулся Сиф. – Так, лёгкая тень с замашками полумрака и манией величия.

– Манией величия? – переспросил Заболотин, которого изредка подобные ответы Сифа изрядно озадачивали.

– Эта тень, по вашему мнению, считает себя темнотой. А значит, у неё мания величия, – растолковал Сиф, но Заболотин всё равно не до конца понял, кто кого считает темнотой и что тут у кого с маниями.

– Тебя долго ждать? – спросил он, решив отложить психиатрический вопрос с тенью на потом.

– Я уже, идёмте, – Сиф подхватил свою фуражку, и Заболотин не успел открыть до конца дверь, как мальчик первым просочился мимо него.

– Вперед батьки… – чуть слышно проворчал полковник, выходя следом. Сиф, кажется, не услышал – или, по крайней мере, промолчал.

В номере Великого Князя уже собрались Краюхины и Алёна. Сам Иосиф Кириллович с секретарём и советником, чьи имена никто не позаботился выучить, о чем-то оживлённо говорил в соседней комнате.

– Спорят о чем-то, вашбродь, – пожаловался Филипп Краюхин, потирая шрам на лице. – А мы сидим и ждём.

– Значит, сидим и ждем, – ничего лучше предложить Заболотин не мог, поэтому сел на диван, подвинув Краюхиных. Алёна сидела с ногами в кресле, обняв колени, а Сиф, который почему-то избегал её взгляда, устроился на стуле у двери на балкон.

– Может, им напомнить, что уже восемь? – подняла голову Алёна через некоторое время. – У нас сегодня какая программа, кто знает?

– Культурно-развлекательная. Мы занимаемся непонятно чем, а Великий Князь ведет неофициальные разговоры с президентом. Ходили слухи про какую-то картинную галерею, – поделился знаниями Заболотин-Забольский.

Его внимательно выслушали, потом Алёна решительно встала и стукнула в открытую дверь в спальню.

– А? – запоздало откликнулся Иосиф Кириллович. – Уже ехать? Мы уже идём…

Алёна даже ничего не стала отвечать, просто вернулась в комнату и продолжила ждать в кресле.

Через минут пять Великий Князь действительно спохватился и вышел, всплеснув руками, когда увидел, что все уже вовсю его ждут.

– Ну вот, заговорился, – изрёк он недовольно.

Лица присутствующих выразили почтение, тщательно скрывающее улыбки. Князь это, кажется, понял: поглядел, поглядел и виновато вздохнул. Но оправдываться не стал.

– Я к машине, – оповестила Алёна, спрыгивая с кресла. – И второго шофера предупрежу.

Хлопнула дверь, и оставшиеся мужчины переглянулись: кто разберет этих девушек? Вроде бы мгновенье назад сидела спокойно и уже исчезла.

– Кхм… Пожалуй, нам тоже не стоит мешкать, – заявил Великий Князь куда-то в воздух. – Идёмте.

Небольшая процессия из семи человек почти незаметно покинула гостиницу, не отвлекаясь на прорвавшихся репортёров (сколько же их всего? Ведь до сих пор лица не повторялись…).

На улице было не слишком жарко, даже приятно. Ветер, не холодный, а так, слегка прохладный, дурачился с кронами стройно подстриженных деревьев, но сил их раскачать не хватало. Чирикали без умолку птицы, которым ветер был не помехой ежедневной музыкальной программе. Заболотин, уже почти забывший, что не выспался, поглядел на небо и с удовольствием отметил, что оно ясное, лишь где-то на севере застыли три мазка белил кистью Художника – лёгкие облака, брошенные на горизонт. Здесь, в исторически-центральной части города, было довольно просторно, и обычные районы простирались далеко внизу. В общем, панорама, достойная городского поэта, пишущего о фонарях, проводах и крышах с голубями. К слову, ни на каких крышах голубей видно не было, они предпочитали бродить по траве, изредка лениво делая два-три взмаха крыльями, если люди подходили слишком близко.

У крыльца уже стояли обе машины. Привычно разделившись, все расселись, и Алёна первая тронулась с места, на ходу включая навигатор. Уточнив маршрут у Иосифа Кирилловича, она быстро набрала скорость, пользуясь тем, что остальное движение было предусмотрительно приостановлено.

Неожиданно Алёна заметила, что машин, ожидающих на поворотах, стало сильно меньше. Повертев головой, она увидела, что на развороте что-то ремонтируют – поэтому перекрыли и в той стороне тоже.

– Вовремя дорогу ремонтируют, – заметила девушка, притормаживая на повороте. – Молодцы.

– А мне не нравится, – нахмурился Краюхин, судя по отсутствию шрама – Алексей.

– Что не нравится? – удивился князь с заднего сиденья.

– Странно как-то ремонтируют дорогу. И воо… К навкиной ма… Поворачивай, Алён! – бывший снайпер резко наклонился вбок и крутанул руль влево, заваливаясь на девушку. Застучали осколки по дверцам бронированной, к счастью, машины, которую развернуло на месте – Алёна дала по тормозам. Отнюдь не мелодично зазвенело стекло. Чуть поодаль затормозила вторая машина. И всё.

– Вот всех их к нав… – окончания фразы ни князь, ни полковник не услышали: Лёша вылетел из машины, как на крыльях. Рядом вскоре оказался и Филипп, но уже через несколько минут раздосадованные охранники вернулись ни с чем.

– Кто бы ни кидал – удрал успешнее козы с огорода, – вздохнул кто-то из них. – Пусть «серенькие» ловят дальше сами. Вы целы, ваше высочество?

– Цел, – отозвался Иосиф Кириллович, постепенно приходя в себя. Отчего-то больше всего его сейчас успокоил Заболотин, с невозмутимым видом выметающий осколки стекла из машины. По руке у него стекала кровь, сначала набухая каплей где-то у запястья, а затем скатываясь к пальцам, прокладывая красную дорожку. Полковник периодически слизывал кровь с руки, но перевязывать не торопился.

Появился Сиф, о чем-то напряженно думающий. Заболотин совершенно не к месту вспомнил его рассказ, как когда-то в апреле случайно разбила зеркало и порезала руку его подружка, Надя-Раста. Вернее, он называл её другом, не перенося женского эквивалента.

– Ваше высокородие, вы, это… – начал он, копаясь в карманах. Он что, аптечку с собой носит?

– То, – ворчливо отозвался полковник, не желая поднимать вокруг себя суету. – Точно никто никого не увидел?

– Мелькнул кто-то в переулке, но там дальше такие хитрые дворы, что бесполезно, – с досадой признался один Краюхин. Второй молча скривился. Сиф тоже промолчал – за компанию.

Заболотин потряс головой, прогоняя звон после взрыва, в очередной раз слизнул с руки кровь. Показалась милицейская машина. Ох, начнется сейчас бесполезная кутерьма… Всё равно не найти, если не успели заметить в самом начале.

– И кому это надо? – спросила Алёна и потерла уши. Взрывной волны как таковой не было, но всё равно ощущение было не из приятных от разорвавшейся буквально в шаге гранаты.

– Кому-то, – сердито пробурчал Сиф и нехотя взглянул на девушку: – Аптечка есть?

Они отчего-то избегали взглядов друг друга. Поссорились, что ли? И когда успели только, вроде, друзьями были?.. Стоп, аптечка. Это что, ему руку перевязывать?..

– Царапины не перевязывают, – отмахнулся Заболотин от бинта.

Аптечка у Алёны, разумеется, была.

Не слушая никакого ворчания, Сиф ловко поймал руку полковника и принялся её бинтовать. Опыт у мальчика был большой, в том числе и по перевязке тех, кто считает свои царапины пустячными. Поэтому ничего удивительного, что отмахнуться не удалось.

– Знаю, что вопрос, э-э-э… идиотский, но все целы? – спросил с характерным забольским акцентом подошедший Элик, второй шофёр.

– Целы, – подтвердил Сиф, затягивая узелок бинта. – Это так, стеклом.

Кажется, они с шофером неплохо ладили. Впрочем, неудивительно, в одной машине-то. По крайней мере, на этого шофёра Сиф глядел совершенно спокойно, в то время как с Алёной у них явно что-то не заладилось.

Заболотин поглядел на повязку и признал, что она сделана хорошо и, главное, почти не будет мешаться. Правда, зачем вообще надо было перевязывать?.. Но этот вопрос так и не прозвучал, поскольку ответ был слишком очевиден.

Пришла и «свита» князя – советник и секретарь. Первый, старик со степными корнями, словно только-только вынырнув из своей непонятной медитации, в которой проводил всё время, огляделся кругом и произнёс тихим голосом просветленного буддийского монаха:

– Как я вижу, найти никого не удалось.

– Президенту следовало предупредить, что в городе существуют настроенные… хм, радикально люди, – поджал губы его спутник, снимая очки и протирая их носовым платком. Взгляд его без очков отчего-то переставал быть пронзительным. Обычный такой взгляд замученного чиновника, который с размаху и на полной скорости влетел на колесе фортуны прямо в чужие неприятности.

– Не знал или не подумал, – ворчливо заключил Заболотин, которому во всех людях, имеющих привычку так поджимать губы, чудилось что-то от Аркилова. Уже сколько лет.

– Полагаю, теперь никого предупреждать уже ненужно, так что разговор бессмысленен, – всё так же тихо проговорил старик. – Но подождём «стражей порядка», что они скажут.

Подкатила милицейская машина, «стражи порядка» попытались было расспросить о произошедшем непосредственно князя, но наткнулись на недружелюбные взгляды Краюхиных и как-то расхотели. Раздосадованные тем, что не успели поймать кинувшего гранату, близнецы хмуро стояли рядом с Иосифом Кирилловичем, не желая, чтобы к нему кто-то приближался. Просто «потому что». Отвечать же на все вопросы пришлось Заболотину, как самому крайнему и хорошо представляющему, о чём конкретно милиции требуются показания.

– Мы уже получали ранее жалобы на некую, хм… группировку, – неуверенно сказал, выслушав, старший лейтенант Гасюх, – но не подумали, что эта… хм, группировка попытается устроить покушение…

«Да они бояться, – понял, глядя на милиционеров, Заболотин. – Все, во главе с этим старшим лейтенантом Гасюхом. Старший лейтенант – это поручик у нас? Да уж… Это не Оперативное отделение Лейб-гвардии… Впрочем, вон, Краюх теперь тоже можно счесть „операми“, но и они ничего не сделали, только вовремя Лёшка машину повернул в сторону…»

– Благодарю Вас, по… старший лейтенант. Полагаю, или группировка эта строится на чистом энтузиазме «Шли бы русские к навке на болото», без особого боевого, скажем так, опыта, или же они не убить ставили целью. В обоих случаях, думаю, дополнительная охрана его императорскому высочеству не требуется, – да, может, и глупо, но лишней шумихи точно не надо. – Пока мы справимся своими силами. Что касается расследования… Боюсь, здесь вас ждет тупик. Метнувший гранату сбежал очень качественно, не оставив нам ни автографа, ни адреса для писем.

Заболотин мысленно тут же отругал себя за излишние ехидство, но ведь и вправду найти уже никого нельзя…

– А… В таком случае, просто… хм, зовите, если что-то случится. Мы сделаем всё, что сможем, насчет этой… хм, группировки, – несчастный старший лейтенант почти воодушевился. Конечно, на обещания все мастера. «Посмотрим, что же будет дальше…» – усмехнулся Заболотин про себя.

– Хорошо. Заранее благодарим за любое содействие, – он с трудом удержал себя, чтобы не передразнить этого Гасюха, сказав «… хм, содействие». Кажется, это так взрыв подействовал – неожиданная ситуация, стресс или как там оно зовётся.

– До свидания, – Гасюх поспешил раскланяться и тихо исчезнуть с «поля брани». Конечно, неясные покушения и отсутствие улик – неприятные условия для работы. Заболотин его не винил. В конце концов, в Империи он тоже уважал в этом плане только «оперу». Остальным, как ему казалось, не хватало опыта. А вот в Лейб-гвардию брали только тех, кто не просто служил, но и по-настоящему воевал. С постоянными кавказскими конфликтами, впрочем, регулярное появление новых лиц Лейб-гвардии было гарантировано.

Конечно, изредка встречались тыловики – чиновники с погонами. В конце концов, кто-то же должен заправлять всей кашей в Управлении. Но уж никак не в «опере»…

Итак… не слишком искусное покушение, неизвестная группировка псевдопацифистов, которые не хотят новой войны с Выринеей, но свято верят, что именно этого Российская Империя и добивается, бесполезность в случившемся милиции и порез на руке. Кажется, всё. Или примерно всё. Ну, это если не вспоминать таинственную ссору Сифа и Алёны – когда успели-то, вчера ведь лучшими друзьями были – и… Да нет, всё. Иных событий не случилось – пока что. В принципе, ничто не смертельно, и это обнадеживает. Надо просто быть теперь внимательнее.

Примерно так размышлял Заболотин, когда садился в машину вместе с князем и Лёшей Краюхиным. Краюха вполголоса поминал навку и, о чём легко было догадаться по внешнему виду, отчаянно хотел закурить после такой «встряски». Заболотину подумалось, что Филипп был бы на месте брата спокойнее, впрочем, он по жизни был сдержаннее. С каждым днём полковник всё яснее вспоминал их обоих, какими они были на войне, и если в самолёте он их с трудом и только после подсказки узнал, то теперь помнил их почти так же ясно, как знал тогда.

Лёша похлопал по карманам в поисках сигарет, хотя в машине курить не собирался. Этот нервный жест отчего-то четко напомнил полковнику, как шарил во сне Сиф, будучи ещё пока безымянным Сивым-Индейцем. Подавив привычное отвращение к этому воспоминанию, Заболотин заставил себя ещё раз проверить повязку, оправить внешний слой бинта и уставиться в окно.

Лёша, наконец, нашёл сигареты и со вздохом убрал обратно в карман куртки. Не покуришь же прямо на месте, хотя вентиляция в машине, благодаря одному напрочь разбитому окну, а двум – всего лишь треснувшим, была просто-таки идеальной. Ветер гулял, одним словом. Краюха чихнул и пробормотал что-то про сквозняк. Все почему-то рассмеялись, подсознательно ища повод для разрядки.

– В следующий раз попрошу машину большую и с пуленепробиваемыми стёклами, – пообещала куда-то в воздух Алёна. – У этой, как мы выяснили, стёкла были только кокетливо затонированы. Дураки они все там, что ли?

– Алёна, – укоризненно сказал Великий Князь, – не кипятись.

– Кипят, ваше высочество, чайники, – пробурчала Алёна.

– … А не почти что лысые цыганские девушки, – согласился Иосиф Кириллович с ехидной усмешкой. Кажется, на ехидство не одного только Заболотина так повлияло неудачное покушение. – Такие цыганки просто горячо возмущаются несправедливостью мира.

– Именно, – сердито припечатала девушка-шофёр. – Как тут не возмущаться, когда тебя отрывают от дороги.

– Ну, не в прямом смысле, по счастью, – вздохнул князь, которому как-то подобная перспектива, вставшая перед внутренним взором, по вкусу совершенно не пришлась. Да и не хотелось верить, что всё это серьёзно, по-настоящему.

– Не придирайтесь к словам.

– Я не придираюсь, я с ними играю, – тоном капризного ребенка ответил Великий Князь. Видный политик и дипломат, он в совершенстве владел своим голосом. Заболотин порой ему завидовал.

– Мы подъезжаем, – осторожно встрял в разговор полковник. – Государственная Картинная Галерея. Ведь мы ехали сюда?

– Сюда, – подтвердила вместо князя Алёна. – О, Элик от нас не отстал.

Второго шофёра она воспринимала двояко. С одной стороны – брат по разуму, с другой – конкурент по услугам.

Обе машины припарковались, и пассажиры вышли, как-то нервно озираясь по сторонам. Подкрадывающегося маньяка с гранатой что-то было не видать, но напряжение осталось.

Вместо маньяка у крыльца галереи – невысокого, длинного здания, располагающегося замкнутым прямоугольником со внутренним двориком, – гостей ждали представители сил безопасности, явно похлеще обычных «стражей порядка». Заболотин понял, что сейчас предстоит ещё один разговор, и заранее заготовил нужный проникновенный тон на всякий случай.

Краюхи, с далёкими от дружелюбия лицами, застыли по бокам Великого Князя. Близнецы были похожи на сторожевых собак, напряжённых, недоверчивых и преданных. Разве что не рычали – да такие собаки чаще бросаются на обидчика беззвучно, а рычать будут уже после того, как перегрызут горло.

Сиф, шустро вылезший из второй машины, без слов занял место рядом с полковником, и от этого Заболотину стало покойнее на душе. Словно эта белобрысая лохматая макушка – ох, постригся бы, а то совсем не по уставу – могла чем-то помочь. По сути всё, что было в силах ординарца, – это просто быть рядом, но разве простое понимание факта важно? Да и быть рядом – это порой тоже очень, очень много…

К князю подошёл секретарь, зажавший под мышкой портфель с бумагами, последним к ним присоединился советник – по обычаю весь ушедший глубоко в себя. Алёна с откровенно скучающим видом прислонилась к помятому боку машины и не сдвинулась с места, покосившись на Элика. Видимо, уже прикидывала темы для разговора со вторым шофёром, когда все остальные уйдут. Заболотин вздохнул и еле сдержал желание подтолкнуть князя вперёд: хотелось поскорее закончить со всем этим и поэтому – поскорее начать.

– Доброе утро, Ваше императорское высочество, – первым начал разговор один из встречающих, похожих друг на друга почти как Краюхины. Лёгкий забольский акцент не мешал общению, а говорил «безопасник» по-русски вполне свободно. Ну и хорошо, вести разговор на забольском Заболотину, откровенно говоря, не хотелось.