Текст книги "Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ)"

Автор книги: Валентина Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

 Глава 5. Новая работница в управлении сыска города Кресси.

Ранним утром в отдел трудоустройства городского управления явился молодой парень, желающий устроиться на работу в сыскную службу тайной канцелярии. Его направили в третий кабинет.

– Шибко молод для сыска, усов еще не отрастил, – проворчал служащий муниципальной конторы, рассматривая бумагу, удостоверяющую личность липового Рислирина. – Работаешь лакеем и работай себе, чего тебя в сыск потянуло?

– Хочу преступников ловить, улицы города от них очищать, – твердо заявила Алеся юношеским баском.

– Улицы и без тебя не грязные. Вакансии у ищеек всегда имеются, а мое дело маленькое: если есть магический резерв и готовность вкалывать сутки напролет, то милости просим. Где свидетельство о наличии магического резерва?

– Я не проходил проверки. А без резерва совсем не возьмут? Хоть писарем?

– Не возьмут. Стражником можно, в сыск – нельзя. Иди в их управление на соседнюю улицу, в восьмой кабинет, проходи проверку на наличие резерва, тогда и решим вопрос с твоим трудоустройством.

Алесе сунули обратно ее бумажку, и под недовольным взглядом служащего она потопала в восьмой кабинет, судорожно размышляя: рисковать с этой проверкой или сразу искать другие пути? Любопытство победило – очень хотелось Алесе узнать, обнаружат ли в ней магический резерв, в конце концов, она же попала на Земле в ловушку для магов, так мало ли? Вдруг, она и вправду потенциальный менталист? Ведь много схожего в ее проклятье с проявлениями ментальной магии: память у людей стирается, чувства их она ощутить может, интуиция у нее необычайно развита, тот неизвестный в маске про ментальный блок говорил, когда считать ее память не смог. Если впрямь магию в ней обнаружат, то она в лепешку разобьется, но выучит достаточно, чтобы самой воспользоваться формулами Хальера, а не полагаться в вопросе спасения сотен людей на ненадежных сообщников.

Впрочем, на чудеса лучше не рассчитывать. Затаив дыхание, Алеся перешагнула порог восьмого кабинета в городском управлении тайной канцелярии. Ей откровенно обрадовались:

– О, хоть кто-то сегодня заглянул! Замечательно, а то у меня месячный отчет горит ярким пламенем, ир не похвалит за низкие показатели: он ратует за всеобщую проверку, а народ идти к нам проверяться не хочет. Я не понимаю этого: неужели совсем не любопытно, есть ли в тебе магический потенциал? Или настолько лень обязательный курс обучения потом проходить, что лучше сразу похоронить свой дар? Ты, парень, как считаешь?

– Мне любопытно и в школе учиться будет не лень.

«Еще как не лень – я мечтаю побольше разузнать о магии, меня околдовывают эти стройные формулы, как некогда значки интегралов и логарифмов в учебнике алгебры для старших классов. Я хоть и гуманитарий, но логику люблю, потому читаю и перевожу охотнее всего детективы, пытаясь разгадать заранее, кто же преступник», – подумала Алеся.

Ее усадили на стул в какой-то клетке, закрыли дверцу. Проверяющий понажимал на кнопки на пульте управления, по прутьям клетки побежали огоньки, похожие на бенгальские огни: они сыпали искрами и тихо потрескивали. Вокруг Алеси замелькали мелкие молнии, над головой сформировалось радужное кольцо и двинулось вниз, кружась вокруг ее тела и медленно опускаясь на пол. На большом настенном экране напротив названий различных магических способностей стали высвечиваться измеренные показатели:

стихийная магия – ноль, целительская магия – ноль, и так далее, до последней строчки: ментальная магия – ...

Многоточие в конце померцало и равнодушно высветило такой же ноль.

У Алеси вырвался разочарованный вздох, вторящий вздоху проверяющего.

– М-да, пусто, – протянул служащий конторы, – я уж надеялся, что покажет что-нибудь на менталке.

– А какое максимальное значение? – полюбопытствовала расстроенная Алеся. Она сама не знала, с чего вдруг так опечалилась, если с самого начала подозревала такой исход, но избавиться от чувства огорчения не могла.

– Самый высокий из известных в истории результатов – это восемьдесят восемь: такой уровень у ира Хальера в стихийной магии, в других направлениях даже у него меньше. А обычно у всех до пятнадцати единиц, не больше.

Алесе выдали официальный бланк об отсутствии магического резерва, с которым она вернулась в третий кабинет. Там прежний служащий хмыкнул и категорически отказался рассматривать вариант ее трудоустройства в сыск.

– Ты не маг, вариантов нет, – твердил он.

– Неужели все-все в здании управления сыска маги? – разозлилась Алеся.

Мужчина фыркнул:

– Заключенные, сидящие там в тюрьме, могут быть не маги. – Он задумался и добавил с хохотом, радуясь собственной шутке: – Уборщицы не магини, это точно!

«В самом деле... Хорошо, что форма поломойки у меня осталась. Предчувствовала, что пригодится!»

Алесе опять повезло: сведения о прохождении проверки магического резерва автоматически записывались в память прибора и отражались в сводном отчете, так что связанная с ее персоной забывчивость проверяющего не могла вскрыться без прямых проверок. Таким образом, она со спокойной душой могла приступать к новой работе, не боясь, что ищейки отправятся на розыски подозрительно плохо запоминающегося лакея Рислирина, и тут ей повезло во второй раз, с ее наставницей.

Через несколько дней все в управлении сыска знали, что к ним устроилась на работу миленькая и молоденькая новая уборщица. Правда, ее мало кто видел, кроме ее непосредственной начальницы, бабки Маланьи, но у той был прогрессирующий склероз, так что толковых сведений о новенькой та выдать не могла, кроме как:

– Работает девка, моет все чисто, подтирать за ней не надо. Хорошо, что подмога мне нашлась, стара я одна все здание перемывать. Если вы, охломоны, напугаете девчонку, я вслед за ней уволюсь, будете сами свой бардак разбирать, понятно?

Но холостые и горячие парни (которых большинство в сыскной службе) девчонку, видать, все равно достать своим вниманием успели, поскольку на дверях вскоре появилось объявление, написанное изящным женским почерком:

Да, я, синеглазая блондинка, работаю у вас уборщицей.

Имею ревнивого жениха, в знакомствах не заинтересована,

большая просьба: при случайных встречах проходить мимо!

Так что никого особо не удивляло, что никто не видел в лицо этой робкой новенькой, прячущейся по углам от рьяных ищеек. Впрочем, новость скоро перестала быть животрепещущей новостью, и все сосредоточились на своих делах, не замечая, как мгновенно забывают те самые случайные встречи с симпатичной поломойкой.

А Алеся невероятно радовалась склерозу своей наставницы по вопросам уборки, так как та свою забывчивость списывала на собственные проблемы, а не на странности новенькой. Бабка Маланья была женщиной строгой, взыскательной, но при этом удивительно словоохотливой. За пару дней Алеся уже знала историю всей ее жизни, жизни трех ее детей, семи внучек, множества родственников и знакомых. Пока Алеся протирала от пыли и грязи столы, полки и подоконники, Маланья орудовала шваброй и важно вещала о том, как работала в таком же управлении в столице, как потом оставила место своей младшей сестре, когда перебралась в Кресси после того, как любимая дочь вышла замуж за здешнего мелкого купца.

– У сестры моей тоже склероз наследственный, с трудоустройством проблемы соответственные, а этой работе склероз не мешает, – довольно толковала Маланья, найдя в лице Алеси благодарную слушательницу. – Многие боятся на ищеек работать, а как по мне – милейшая работа: ребята вежливые, как на подбор, в кабинетах своих бывают редко, всё где-то на выезде болтаются и полы сильно не пачкают: вишь, как тут чисто.

«Ага, этой работе склероз скорее способствует, чем мешает: у поломоек со склерозом самые чистые полы!  – с улыбкой наблюдала Алеся за тем, как ее наставница вторично намывает дубовые половицы в недавно убранном кабинете. – Похоже, не стоит рассчитывать, что полы пачкают редко и мало...»

– И график работы не загруженный, сама его составляла, и платят втрое больше обычного, – разглагольствовала Маланья. – Я сестру долго уговаривала на мое место в столичном управлении прийти, но потом она мне сто раз спасибо сказала. Сестра моя Милена хоть и сама уже в возрасте, а все работает и бросать не хочет. Кстати, она так и придерживается установленного мной графика уборок, так что и тебе советую от него не отступать.

Алеся обещала не отступать ни на шаг. Прибираться надо было на двух этажах, но здание управления сыска в Кресси было небольшим, на уборку до четырех часов уходило. В тюрьме, располагавшейся в полуподвальном этаже здания, прибираться требовалось лишь дважды в неделю: по вторникам и пятницам. В тех камерах, что были «заселены», уборка производилась перед обедом, пока заключенные гуляли во дворе, и производилась эта уборка под внимательным присмотром дежурных ищеек: они следили, чтобы уборщица нарочно или случайно ничего в камере не оставила (ни писем с воли, ни амулетов, ни ножей, ни прочего). А в пустых камерах уборку делали в те же дни, но спозаранку, на рассвете, без всякого присмотра: перед «заселением» камеры так и так обязательно тщательно проверялись. Маланья носила при себе дубликаты ключей от пустых камер, чтобы понапрасну до вахтенного сто раз не бегать.

– Ты только не трёкни никому, что дубликаты есть, не положено еще одни дубликаты ключей уборщицам иметь, ясно? Один ключ у дежурного на вахте, второй – у начальника и всё. Да только стара я по лестницам за ключами бегать, как заселят очередную камеру, так я сразу ключик от нее сдаю, чтоб по правилам все было, а на пустые камеры зачем эти правила распространять, верно?

«Верно, но я бы предпочла иметь копии ключей от камер моих ребят», – расстроилась Алеся.

– Зачем вообще пустые камеры запирать? – спросила она.

– По инструкции положено, чтоб не подложили в них чего. Мимо этих камер арестованных на прогулку выводят, так мало ли что.

– Ага, – встрял в их разговор ищейка-охранник, дежуривший в тюремном отделении, – ты, красотка, принесешь в такую пустую камеру нож и оставишь, а на следующий день кто-нибудь из арестованных его схватить успеет.

– Ерунду не болтай, – раздраженно проскрипела Маланья, – чего это девка с ножами ходить будет, чай не повариха.

– В руках бывалого преступника швабра забытая – и та опасным оружием станет, – наставительно заявил ищейка. – Или, к примеру, шарф длинный уронишь, не заметишь и в камере оставишь, а потом тебя же...

– Уймись, хватит девку пугать, – грозно рявкнула Маланья. – Ты его не слушай, а поступай, как в инструкции написано: открыла, пыль протерла, закрыла. Наше дело маленькое, верно?

– Верно, – вздохнула Алеся, ломая голову, как помочь товарищам.

Идей пока не было, а настроение у подпольщиков было невеселое: парни ничего не помнили о своем бурном подпольном прошлом и поверили в предъявленные им обвинения.

– Не понимаю, как меня угораздило заняться нелегальными амулетами, – горько говорил ей Рис, когда она мыла полы рядом с его камерой, затянутой непроницаемой пленкой магической защиты поверх решетки. Эта пленка не позволяла и конфетку другу передать. – Я же приехал в город, чтобы в типографии работать, а вместо этого... э-эх! Как же меня угораздило, я же всегда уважал закон, считал, что он един для всех? И правильно сделают, если осудят меня на каторгу! Я ее заслужил, все десять лет максимального срока по этой статье заслужил, чего уж тут.

Угрызения совести грызли Алесю при этих речах. Десять лет каторги за что?! За агитационные листки, направленные против главы тайной канцелярии? Хуже всего, что друзья безоговорочно поверили в собственную виновность: оказывается, активировать такие стирающие память амулеты можно было лишь на добровольной основе, так что ребята точно знали, что сами стерли себе память и приходили к тому же выводу, что и журналисты вечерней газеты: раз так поступили, значит – виноваты. Ир Хальер ловко подставил подпольщиков запрещенными амулетами, прям как знал, за что уцепить.

«Гарантированно знал, бил наверняка, сволочь», – пребывала Алеся в мрачной уверенности.

Она старалась подбодрить друзей, но ей это не очень удавалось, да и забывались слова поддержки сразу после ее ухода. Все ждали дня суда, до которого оставалось несколько дней. Алеся успела узнать в лицо всех ищеек, несколько раз сыграть в шахматы с начальником городского сыска, пожилым дородным мужчиной, действительно невеликим мастером в этой стратегической игре. Начальник давно мечтал уйти на заслуженную пенсию, но подходящего преемника у него не было: сотрудники отделения были все поголовно слишком молоды и малоопытны для такой ответственной должности, а те, кто дослуживался до званий, как на зло, уходили на повышение в столичные отделы тайной канцелярии.

– Так и сижу надзирателем над этой шайкой молодых оболтусов, – жаловался Алесе начальник городского сыска за партией в шахматы, не замечая, как «зевает» очередную фигуру.

Алесе же на удивление понравились сотрудники сыскного отдела тайной канцелярии: активные, неглупые, добросовестные полицейские, стремящиеся качественно выполнять свою работу. Она боялась поначалу не сдержать своей злости при встречах с охотниками на иномирных магов, которые тоже относились к сотрудникам тайной канцелярии, но оказалось, что таких охотников совсем немного и их единственный отдел располагается в столичном управлении, а здесь, в провинциальном городке, служили только молодые и ретивые ищейки, вылавливающие преступников и контролирующие легальность всех сделок, совершаемых в городе и окружающих районах. Ищейки, свято верящие в праведность и необходимость своей миссии по искоренению человеческих пороков, и ребята совсем неплохие.

Раздражало лишь их горячее желание поймать беглую магиню (об этом толковали постоянно на всех углах, поимка Алеси была голубой мечтой любого ищейки империи) и обожествление своего главы: ир Хальер был для них непререкаемым авторитетом во всем, альфой и омегой, карающим возмездием и божественным покровителем в одном лице. Алеся то и дело слышала рассказы, как ир раскрыл такое-то и такое-то сложнейшее дело, спас того-то и того-то из рук преступников, выявил и нейтрализовал, перекрыл нелегальный канал, защитил группу ищеек от озверевших бандитов на задержании, выбил из городских управ раннюю пенсию для своих сотрудников и так далее без конца.

«А еще он таки умело использует доверенную ему огромную власть, чтобы незаконно карать своих противников. Я так и подозревала», – ярилась Алеся, а вскоре поняла, что власть он использует и для неприглядных методов ловли беглых магинь: за несколько дней до суда в утренних газетах на первой странице было опубликовано большое интервью:

«...Вчера с корреспондентом нашей газеты изволил беседовать сам глава тайной канцелярии, знаменитый ученый маг и политический деятель ир Хальер. Высокопоставленный ир пожелал сделать важное объявление: всем, кто предоставит достоверные сведения о беглой магине (или доставит к нему беглянку), помимо денежного вознаграждения в 10 рохов ир Хальер обещает поспособствовать в делах: пересмотреть уголовное или административное дело в сторону уменьшения сроков заключения и штрафов, подписать родным и друзьям досрочное освобождение, снизить пошлинные сборы и так далее.

– Приходите – договоримся, – заявляет глава тайной канцелярии всем жителям империи, знающим хоть что-то об иномирной беглянке. – Проверки на въездах и выездах из городов отменены, путь до столицы много времени у вас не займет. Каждый день я буду ждать вас в своем кабинете в центральном столичном управлении. Вас пропустят без проволочек и проверок, достаточно сказать, что вы пришли по поводу беглой магини. Я очень вас жду, очень жду иномирную магиню.

Корреспондент:

– Вы хотели сказать – ждете сведения о ней.

Ир Хальер:

– Я всегда говорю в точности то, что хочу сказать. Так и запишите...»

Объявления сходного содержания были расклеены по всему городу.

Словом, Алесе прямым текстом предлагалось обменять свою свободу на свободу друзей. Ишь, очень ждет он ее в своем кабинете. Яснее ясного, что дело о незаконном изготовлении амулетов было сфабриковано именно с этой целью: заставить Алесю прийти к нему собственными ножками, добровольно. Продуманный, ловкий ход и искать никого не надо. Пригрозил близким людям каторгой – и никаких хлопот, сиди себе в кабинете, дожидайся ее, как паук муху.

«Обождешься, гад! Я не для того столько дней от тебя бегала, чтобы сразу сложить лапки и сдаться на твою сомнительную милость», – распалялась гневом Алеся, в сотый раз перечитывая это интервью, напечатанное явно ради одного-единственного читателя – нее самой.

Оставался нерешенным вопрос, что же ей делать, как спасти друзей, не жертвуя собой? Было ясно, что в одиночку ей никак не справиться, и Алеся решилась пойти к Нику, которому тоже не была безразлична участь его сподвижников.

Поздним вечером, переодевшись парнем, она прошла к калитке в саду, потрепала по холке Банга и постучалась в двери флигеля, в котором обычно проходили собрания подпольщиков. Ей открыл дверь незнакомый усатый парень и мрачно прищурился.

– Что надо? – отрывисто спросил он.

– Встречный вопрос: ты кто такой? – раздраженно отозвалась Алеся.

Усатый впал в задумчивость, а Алеся решительно шагнула ближе к нему и крикнула в открытую дверь:

– Ник, можно тебя на минуточку? Ты еще не выкинул записку из своих часов?

– Алеся? – прозвучал гул нескольких знакомых голосов и ее пропустили во флигель. Ник еще не выкинул напоминалку о беглой магине.

Во флигеле собралось два десятка мужчин: из соседних районов прибыла подмога. Оппозиционеры ломали головы, как спасти своих товарищей, но система защиты тюрьмы не оставляла шансов на успех.

– При несанкционированном проникновении в здание срабатывает сигнализация – всем ищейкам города поступает приказ немедленно явиться к управлению. Они доберутся до здания в считанные минуты, а их сотня человек, причем действующих магов: в случае тревоги они обязаны немедленно залить из амулета свой резерв, – объяснили Алесе. – За это время мы не успеем взломать магическую защиту камер и освободить ребят, даже если удастся забрать ключи от камер у дежурного: после срабатывания тревоги магическая защита камер работает автономно и не реагирует на ключи.

– Про магическую защиту камер мне сами ищейки подробно рассказали, можете не стараться объяснять, – остановила их пространную лекцию Алеся.

– Сами ищейки? Тебе?! – ахнул Ник. – Но как? Зачем?

– Ах, я еще не сообщила, что устроилась в управление сыска? Прекрасная должность: хорошо оплачивается, работенка совсем не пыльная и полный доступ ко всем кабинетам и столам. Только надоело постоянно выслушивать планы собственной поимки. Ник, не смотри так пораженно, я уборщицей тихонечко работаю, никаких подозрений ни в ком не вызываю, не помнить уборщицу – это нормально. Вернемся к системе защиты: про вызов ищеек я поняла, что еще?

– Сотня ищеек Кресси – не самое сложное препятствие, – глухо ответил Ник. – Сигнал тревоги сработает и у Хальера, он всегда носит датчик в брелке на поясе, а против него не выстоит и армия. От столицы до Кресси он долетит за полчаса, его стихийной магии на это хватит, даже скребл запускать не придется.

– А стражников города вы в расчет не берете? – спросила Алеся.

– Нет, им строжайше запрещено вмешиваться в дела сыска. Ищейки – маги, и обычно противостоят магам или преступникам, вооруженным магией, так что простым людям в их драку влезать не следует. Правила стражников требуют отойти в сторону и не препятствовать ни ищейкам, ни тем, кого они пытаются поймать при задержании. В патрулях стражники могут помогать ищейкам, но в случае заварушки их дело – в стороне стоять, а при обнаружении подозрительных личностей – вызывать сотрудников сыска или отводить этих подозрительных лиц в управление сыска, если те не оказывают вооруженного сопротивления.

– В сухом остатке: надо придумать способ нейтрализовать сотню ищеек и заблокировать в столице ира Хальера, только тогда можно думать про набег на тюрьму, – подвела итоги всех рассуждений Алеся.

– Да. Так что проще устроить побег с каторги, – развили ее мысль мужчины.

С этим выводом трудно было не согласиться, так что постановили ждать решения суда и определения места отбывания наказания.

Ник вышел на крыльцо проводить Алесю.

– Читал интервью с Хальером? – сумрачно спросила Алеся.

– Да. Не вздумай ему сдаться! Ребят ты этим не спасешь и сама сгинешь, – ответил, как отрезал, Ник.

– Странно, что он придумал именно такой способ выманить меня из тени, – задумчиво обронила Алеся.

– Почему странно? Я бы тоже о таком методе подумал, если бы знал о твоем сотрудничестве с нами.

– Ты бы подумал, – согласилась Алеся, – но очень странно, что Хальер предполагает во мне подобное благородство, ведь человек обычно судит о других по себе. Эгоистичный мерзавец никогда не построит плана, основанного на готовности человека пожертвовать собой ради других.

– Он очень умный и хладнокровный негодяй и прекрасно знает психологию людей, – холодно ответил Ник, недовольный, что Алеся до сих пор сомневается в абсолютной черноте души Хальера.

– Я уже несколько дней игнорирую его приглашение заглянуть с визитом. Как думаешь, что он сделает, когда убедится, что я не планирую приходить?

– А что он может сделать? Максимально увеличить срок каторги? Так что с того, ребятам без разницы, с какого срока убегать. Они будут жить на другом материке – у нас нет договора о выдаче преступников с Торийской империей. К слову, законы у торийцев не такие строгие, они куда лояльнее наших и лирмийских, ребята без проблем получат там гражданство, как только устроятся на работу.

Алеся вздохнула. Всё так, но у нее было плохое предчувствие.

– Прошу, не сообщай своему «высокому покровителю» в маске, что я вновь объявилась, ладно? – попросила она.

– Ты все еще подозреваешь, что это он спустил собак?

– А ты хочешь, чтобы я всерьез подозревала тебя? – пожала плечами Алеся.

Ник чертыхнулся, провел рукой по волосам.

– Алеся, ты не понимаешь, мой товарищ в маске – прекрасный, добрый, широкой души человек, он...

– Я ему не доверяю, Ник. С первого взгляда он вызвал во мне чувство тревоги. Он скрывает свои чувства, он диссонирует, фальшивит, как плохо настроенная гитара, он... я не знаю, как это объяснить, я это просто чувствую.

– Ты заставляешь меня сомневаться в том, что черное – это черное, а белое – это белое, – проворчал Ник.

– Брось, ты не хуже меня знаешь, что в этом мире нет ни чисто черного, ни чисто белого – мы живем во всевозможных оттенках серого. Скажи, твой товарищ-покровитель может приказать Хальеру отпустить ребят?

– Если Хальер не желает что-либо сделать, то ему не может приказать даже император.

– Отлично, значит, помощь твоего покровителя нам не нужна.

Утром дня суда по управлению пронеслась весть, что ир Хальер прислал судье личное письмо с пояснениями по данному делу и какой-то просьбой. Что это за пояснения и что за просьба предположения высказывались самые разные, но страшная правда вскрылась только на суде.

Ир Хальер сообщал в письме, что с помощью нелегальных амулетов, производившихся «бандой Рислирина Хорса», лишал жизни девушек убийца-маньяк, и требовал для всех арестованных смертной казни.

Разумеется, судья провинциального городка никак не мог проигнорировать требование главы тайной канцелярии империи. Казнь должна была состояться через семь суток.

О побеге с каторги можно было забыть.

Ир Хальер сумел весьма настойчиво подтолкнуть Алесю в спину, вынуждая ее шагать в заданном им направлении. В направлении широко распахнутых объятий главы тайной канцелярии...

Повторно опубликованное на следующий день после суда интервью напоминало, что ир очень-очень ждет беглую магиню.