Текст книги "Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ)"

Автор книги: Валентина Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Адис не пополняет резерв со времени окончания бунта. Иногда ему приходится заливать какие-то крохи для дела, но он быстро их растрачивает.

– Почему?

– Императрица – человек, без резерва, – буднично заметил Хальер.

– Император не пополняет свою магию, чтобы стариться вместе с женой? – недоверчиво спросила Алеся, сомневаясь в собственном выводе. Правитель огромной страны добровольно отказывается от десятков лет жизни, чтобы супруга не старела в одиночестве? Император не произвел на нее впечатления милейшего человека, но... оказывается, все не так, как кажется на первый взгляд.

– Да, что тебя удивляет?

– Меня удивляет, что тебя это не удивляет. Или меня это уже не удивляет? – проговорила Алеся, качая головой.

Хальер расхохотался над ее попытками выразить сумбурные мысли и крутанул в последнем па. Через несколько минут он должен будет отпустить ее на танец с принцем.

– Голубка моя, я не верю, что Леван может быть опасен, наблюдающие за ним сотрудники моего ведомства записывают его действия и перемещения поминутно и никаких подозрительных странностей в них не замечено... Но я рядом и неотрывно смотрю за тобой.

Алеся признательно улыбнулась.

«Зачем я бегала от него целый месяц?! Хорошо, что он не перестал меня догонять! И надо бы вернуть формулы законному владельцу.

А сейчас – пережить танец с прекрасным принцем».

Такие знакомые серые глаза напротив, знакомо улыбающиеся губы. Алеся невольно постаралась закрыться от своего партнера по второму танцу, не пытаться его прощупать, но слово «надо» заставило ее отпустить внутреннее неприятие.

Леван смотрел на нее мягко, с интересом, склонив голову набок. Настоящий принц из волшебной сказки: невероятно красивый, стройный, грациозно скользящий по паркету и имеющий блестящую репутацию добрейшего человека в империи. «Благодетель», так в один голос именовали его все жители страны. И у него удивительно милые родители, любящие друг друга и своих детей. Если вдруг она почувствует, что Леван и есть неизвестный в маске, как она сможет сообщить это императору и императрице? Сказать, что их обожаемый сын действует против них, возможно – готовит новый бунт? А Хальер еще и убийства с неизвестным в маске связывает...

Младший принц был аж избыточно красив, а настолько красивая упаковка невольно вызывает сомнения, что внутри столь же прекрасное содержание, поскольку обычно бывает наоборот: под самым ярким фантиком частенько скрывается самая противная конфетка.

– У вас получается очень внушительно молчать, как у моего преподавателя по менталке: сразу хочется подтянуться и раскаяться во всех неблаговидных поступках, – произнес Леван.

– Есть в чем каяться? – бесстрастно спросила Алеся.

– Я не заставлял Лоуреса выносить бумаги из управления, вы можете проверить мою память, я не против.

Алеся заглянула в серые чистые омуты глаз напротив, вспомнила совет из школьного практикума по ментальной магии и сдвинула руку с плеча принца, осторожно положив ее ему на грудь. Может, она и не магиня, но следует максимально усилить степень «прочувствования» подозреваемого, если такое возможно.

– Нас могут не так понять, – с улыбкой предостерег Леван.

– Жена ира выше подозрений, – ответила Алеся и сосредоточилась, отдавая Левану полный контроль над танцем. Ее обняли крепче, не давая потерять равновесие.

– Хм... я не ощущаю, что меня «взламывают», – заметил принц.

– Если не трудно – помолчите.

От принца шел целый поток разных эмоций: горячее любопытство, озадаченность, дружеское расположение к ней, казавшееся искренним, обеспокоенность. Все чувства были светлыми и они не были наглухо спрятаны, как у незнакомца в маске.

– Вы менталист, поставьте блок на эмоции, – попросила Алеся.

Ее послушались – чувства в потоке стали приглушенными, хоть и узнаваемыми. Перекрыть их полностью, как Хальеру, принцу не удалось, а в незнакомце в маске эмоций словно бы вовсе не было.

Ее пытаются водить за нос? Алеся прислушалась к своей интуиции, целиком сконцентрировавшись на партнере по танцу, как некогда на Хальере.

«Настоящий принц, прекрасный и душой и телом, – зверь редкий, но иногда все-таки встречающийся», – заявила интуиция.

В Леване Алеся не ощутила ни холодного, чужеродного зла, ни лживости, ни диссонанса. Он не выдавал странных контрастирующих нот, к нему было... приятно прислушиваться! Как в теплом и чистом летнем озере купаться.

– Вы закончили? – с ледяной прохладцей прозвучал голос Хальера над макушкой, и Алеся вышла из транса.

О, нет, музыка уже смолкла, танцующие разошлись, и все гости императора с раскрытыми ртами смотрят на то, как они с прекрасным принцем стоят в одиночестве посреди зала: она – положив ему руку на грудь и трепетно заглядывая в глаза, а он – крепко обнимая ее!

Почему уже второй ее бал заканчивается столь скандальным образом?!

Глава 26. Новая проблема.

– Твоя легенда обросла душераздирающими подробностями того, как во время официального объявления о браке ты по уши влюбилась в красавца-принца, а он с первого взгляда потерял голову от тебя и теперь вы – пара несчастных влюбленных, жестоко разлученных ужасным мной.

– Хватит бурчать, – вздохнула Алеся, – уже все всё забыли, а ты пыхтишь.

За окнами кареты проплывали вечерние огни столицы. Мерно стучали копыта коней по брусчатке, в толпах нарядного гуляющего люда сверкали портупеи стражников, мелькали черно-синие мундиры ищеек.

– О, нет, великая весть успела-таки уйти в массы, – не мог угомониться Хальер.

– Ты даже не спросил меня о результате. Действительно секир-башка случилась?

– Ну, и каков результат?

– Это не он. Принц Леван – не незнакомец в маске, в нем нет ни бесчувственности, ни зла, ни того странного излома. Принц добрый, светлый, удивительно хороший человек, к нему так и тянет прислушаться.

– Ты издеваешься?

Алесю затащили на колени, сдернув ее с диванчика напротив, и крепко сжали в объятьях. Нетерпеливые твердые губы накрыли ее рот, обжигая, заявляя свои права. Сильные пальцы растрепали прическу, зарываясь в светлые пряди волос и прижимая ее лицо теснее к мужским губам. Голова Алеси пошла кругом и она постаралась внести свою лепту: позволила плеснуть через край собственным чувствам к мужу: трепетной надежде, доверию, страсти.

Голова пошла кругом еще сильнее, в ушах раздался высокий, противный звон, нахлынула слабость. Хальер отшатнулся, тяжело дыша, и притянул ее головку к груди, обвив руками.

– Скажи хотя бы, что делаешь это несознательно, – отдышавшись, попросил он. Левая рука его засветилась зеленоватым светом и прошлась по лбу и плечам Алеси, убирая головокружение и слабость.

– Что делаю? – растерялась Алеся. Она как-то не так целуется? Стоит ей начать отвечать ему, как Хальер тут же отстраняется.

– Вступаешь в энергетический обмен не магией, а жизненной энергией.

– Что?! – пискнула Алеся, вспоминая все ужасы, писавшиеся в подпольных газетах. – Ты при поцелуе «выпиваешь» из меня жизнь?!

– Я останавливаюсь, – поправил ее Хальер. – Но если бы вздумал не остановиться или не смог бы вовремя остановиться, то итог был бы весьма печальным.

– И ты считаешь, что я могла сознательно так рисковать?!

– Женщины – малопонятные и чересчур эмоциональные создания, с них станется устроить нечто подобное, чтобы доходчиво объяснить мужчине: «Поцеловать меня ты можешь только через мой труп!»

Алесе вспомнились недавние слова, сказанные Хальером после поцелуя, когда они летели из охотничьей хижины в столицу: «Весьма суровый метод высказать свое неодобрение. И опасный. В следующий раз не рискуй, голубка, просто скажи «нет», у меня со слухом всё в порядке».

Так вот что он тогда имел в виду! Идиотская гипотеза, хотя, зная нескольких истеричных девушек из своей студенческой группы в Петербургском университете, она могла понять его сомнения: от некоторых в самом деле можно ожидать чего угодно.

– Ты, как всегда, первым делом рассматриваешь самые зловещие версии, – вздохнула Алеся. – Яды, наркотические вещества, склонности к самоубийству.

– Мой опыт доказывает, что самые зловещие версии чаще всего являются верными.

– При твоей работе это не удивляет. Коул, поверь, я не стремлюсь отдать жизнь за поцелуй, это происходит без моего сознательного участия.

– Я так и подумал в хижине, но потом засомневался.

– В хижине? Ты о чем? Погоди... тогда, когда ты меня выдернул из ловушки на дороге и потащил в хижину, мне тоже было плохо. Помню твою злость, твою магию вокруг, а потом что?

– А потом ты горячо и искренне заявила, что ненавидишь меня, и благодаря взаимным сильным чувствам начался энергетический обмен. И ты влила в меня почти всю свою жизнь до последней капли, пока я старался разорвать эту страшную связку. Черт, как вспомню... Алеся, ты чуть не умерла у меня на руках! Я чувствовал, как ко мне перетекает твоя жизнь и не мог сбросить навязанный тобой обмен!

Последние слова Хальер прокричал и стукнул кулаком в стену кареты, пробив ее насквозь и заставив экипаж содрогнуться. Мужчина посмотрел на появившуюся в обивке стен сквозную прореху и продолжил:

– А потом, когда понял, что целительской магии не хватит, чтобы выдернуть тебя с дорожки на тот свет, решил снова вступить в обмен и перекачать в тебя уже мою жизненную энергию. Но ты, конечно же, не пожелала быть спасенной. Ты забыла про свою великую ненависть ко мне и уходила от меня все дальше и дальше по пути, с которого нет возврата.

– И что ты сделал? – прошептала потрясенная Алеся, по-новому переосмысливая и эти события ее жизни.

– Первый урок магической грамотности говорит о том, что самый простой способ наладить обмен магией – вызвать сексуальное влечение к себе. У меня получилось это сделать, только я обменивал не магию.

– Ты влил в меня собственные жизненные силы. Господи, я помыслить не могла... Тебе было так плохо все следующие сутки, потому что ты меня спас?!

– Из-за чего же еще? Нелегко выдергивать людей практически с того света. Плохо, что чужая жизненная энергия, попадая к магу, тут же преобразуется в магическую и обратно ее в прежнем виде не вернешь. Пришлось поделиться своей.

Алеся вспомнила свои подозрения, когда очнулась утром рядом со своим упорным преследователем, и ей стало нестерпимо стыдно за них. То-то ей было так хорошо утром, а ему так плохо: он отдал ей свои жизненные силы! И при этом сумел ограничиться только ласками, не доведя их магический брак до консумации.

Никогда еще Алеся не чувствовала себя настолько виноватой перед другим человеком! Насколько проще видеть мир в черном свете! И как стыдно потом бывает за это.

– Ты и магический брак заключил, чтобы спасти меня? – понуро спросила Алеся, помня, как набросилась на него за это.

Муж покраснел, отвернулся, неохотно признал:

– Нет. Просто ты так пылко твердила «да-да-да», что я не удержался от заклинания вопроса. А дальше уже магия взяла дело в свои руки. Ты же знаешь – иногда она бывает своевольна.

Алеся не удержала улыбку. Как удобно, чуть что: это магия виновата, она, дескать, сама по себе.

– Заклинание вопроса? – подивилась она словосочетанию.

– Да. Создается определенное заклинание, чтобы положительный ответ на вопрос о браке вызвал формирование брачных татуировок. К слову, если бы ты не была согласна на брак сама, на глубоком интуитивном уровне, то татуировки бы не сформировались.

– А, если на интуитивном – тогда да. Моя интуиция всегда голосовала за тебя обеими руками. Как же ты сдержался, когда обмен налаживал и брак заключал? – тихо спросила Алеся.

Муж ответил неожиданно зло:

– Легко! Проще простого не потерять контроль над собой, когда останавливает видение твоего бездыханного тела в моих руках.

– Ты очень много мне отдал? Теперь меньше проживешь из-за моего лечения?!

 – Нет, магия постепенно восстанавливает физические силы, но это процесс не быстрый. Мне повезло, что ты такая заботливая девушка: если бы ты отказалась кормить и поить меня в той хижине, я провалялся бы куда дольше.

– Я ничего не смыслю в законах магии, но не изверг, чтобы смотреть, как на моих глазах мучается человек, как бы я к нему ни относилась. Коул, если магии во мне совсем нет и всегда будет так, как в хижине и сейчас, то... как мы сможем быть вместе??

Карета остановилась, Хальер вышел и подал ей руку, помогая спуститься.

– Не бери в голову. Переоденься, полежи в ароматной ванне и спускайся в гостиную – я распоряжусь насчет обильного горячего ужина. Твоя личная служанка – Корти – поможет тебе управиться с твои роскошным платьем и принесёт всё необходимое.

 «Не бери в голову. Не бери в голову! Не бери в голову!!! А-ааа, как я могу не брать в голову факт, что даже поцеловаться с мужем не могу?!! Вернее могу: если проанализировать известные данные, то получится, что целовать я его могу сколько угодно, если никаких чувств при этом испытывать не буду. Так и было, когда он поцеловал меня после бала. Еще надёжней, если и он никаких чувств испытывать не будет, и тогда мы, два бесстрастных ледяных истукана, сможем целоваться часами напролет. Потрясающие перспективы! Всю жизнь о таких отношениях мечтала! Боженька, да за что ты так меня наказываешь?!! Неужели за прошедшие двадцать два года я еще не все грехи отмучила? Не заслужила капельку женского счастья? Нет для человека наказания хуже одиночества, а я наказана так с рождения! За что? У меня всегда была только мама, но и ее теперь нет».

– Госпожа, вода совсем остыла, простудитесь, – робко сказала Корти, не покидавшая ванной комнаты, чтоб ненароком не забыть о своей новой хозяйке.

Алеся вздохнула, поднялась, закуталась в большое пушистое розовое полотенце. Оно тоже было из ее дома на улице Роз и эта мелочь, этот любимый кусок махровой ткани, еще больше полоснула по сердцу: Коул проявил такое внимание, такую заботу, но возможность их отношений опять под большим вопросом.

Запищал ее амулет связи: звонил Рис. О, вечерние газеты наверняка дошли до рук читателей и товарищ увидел, что портрет невесты главного монстра империи изображает ту же девушку, которую некогда рисовал он сам. Но обсуждать свое замужество с Хальером Алесе совершенно не хотелось – слишком страшно было, что этот брак окажется карточным домиком и мигом рассыплется под неумолимым напором жестокой реальности. Так и не ответив на вызов товарища, Алеся оделась в легкое домашнее платьице и отправилась в гостиную, намеренная прояснить все до конца.

У нее возникло чувство, что она шагает на эшафот. Похоже, в том кошмарном сне была приличная доля правды: из нее легче легкого выкачать жизнь, а больше ей и предложить нечего.

Муж мирно сидел в кресле у камина: в домашней одежде, с мокрыми волосами и с газетой в руках. Газета была та самая – главная газета империи, вечерний выпуск.

– Что пишут? – хрипло спросила Алеся, лишь бы не молчать, стоя на пороге.

– Что велено, то и пишут. В папке с твоим портретом была полностью готовая статья, тщательно мной проверенная. В газете твое личико выглядит еще более испуганным, словно тебя пихают в спину, заставляя зайти в клетку со львом, так что тысячи женщин сейчас рыдают над твоей горькой судьбинушкой, несмотря на то, как сильно все боятся менталистов.

– Да какой из меня менталист, – тоскливо вздохнула Алеся. – Коул, я проходила проверку магического резерва в Кресси, планировала устроиться ищейкой до того, как пошла работать уборщицей. Так вот: все результаты нулевые. Могу справку показать.

– Не надо, по дороге на пожар я звонил в управление Кресси и запрашивал сведения, проходила ли у них проверку Алера Бариас или кто-то из ее слуг с улицы Роз, 7. Ты забываешь, что мне известны все твои личины.

– И что теперь?

– Будем учить тебя разменивать магию, а не жизнь.

– Во мне НЕТ магии и магических способностей! – выкрикнула Алеся.

Хальер приподнял брови, отложил газету. Сложил перед собой ладони, постукивая пальцами друг о друга, иронично прищурился. Алеся, стоящая перед сидящим в кресле мужем, вдруг почувствовала себя студенткой на экзамене.

Абсолютно хладнокровно Хальер сказал:

– Выражайся точнее: ты полагаешь, что у тебя нет магических способностей.

– Я полагаю это на основании того, что при проверке на наличие резерва прибор показал все нули. Думаешь, он не регистрирует мой резерв, как и ваши датчики магии?

– Нет, стационарные приборы в отделениях тайной канцелярии – это не слабенькие переносные датчики, они всегда работают четко и в обязательном порядке определяют наличие резерва, хоть полного, хоть пустого, и никогда не ошибаются.

– Тогда что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что у прибора шкала двузначная, и он в принципе не может продемонстрировать измеренный уровень резерва, если он более девяноста девяти. Я сконструирую прибор с трехзначной шкалой, и мы проверим еще раз.

– Угу-м. А потом проверим с четырехзначной шкалой, чтобы ты окончательно убедился, что я – не маг.

Хальер улыбнулся:

– С четырехзначной шкалой прибор сделать куда сложнее, его будет невозможно отградуировать из-за отсутствия эталонных меток.

«Не просто быть женой ученого, иногда полностью теряется понимание смысла его слов. Но прибор – это мелочь, смысл в другом...»

Алеся задала самый животрепещущий вопрос:

– Коул, если я все-таки не маг и в кипении чувств всегда буду отдавать тебе жизнь, что тогда?

– Что-нибудь придумаем, – с тем же невозмутимым спокойствием ответил муж.

– Что здесь можно придумать?!!

– Много чего. Может, и есть на свете неразрешимые проблемы, но я с таковыми еще не сталкивался.

Хальер ласково ей улыбнулся, притянул к себе на колени и погладил по щеке.

Алеся вдруг четко осознала, что этот мужчина никогда от нее не откажется. Никогда и ни за что. Он действительно что-нибудь придумает, даже если ему придется думать долго, как над тайной межмирового портала. Правда, судя по хитрому выражению его лица, он уже что-то придумал.

И уверенность, что этому мужчине действительно можно верить, верить всегда, словно сдернуло пелену с ее глаз, открыв всю правду на ее собственные чувства к нему.

«Господи, да я люблю его! Люблю до безумия, до дрожи в коленках и звездочек в глазах! – поняла Алеся. – Коул – мой подарок судьбы, моя волшебная сказка, ради которой я шагнула в другой мир. К нему надо прилепиться и не отпускать от себя ни на шаг! Я пришью его к своей юбке самыми крепкими нитками! Если не наскребу в себе магических нитей, притащу с Земли стальные тросы!»

– О чем ты задумалась с таким решительным воинственным видом? – строго спросил Хальер. – Ты же по-прежнему согласна быть моей женой и не сбегать от меня?

Алеся широко улыбнулась:

 – Ну... можно сказать и так. В первом приближении.

«Мужу стоило бы обеспокоиться вопросом, получится ли сбежать ему самому», – додумала Алеся.

Глава 27. Первые тренировки.

Проснулась она от затопившего ее чувства нежности. Ласкового, уютного, льющегося бальзамом на сердце и излучаемого кем-то близким... В этом мягком флёре промелькнула вспышка жаркого влечения, но мигом спряталась, как приструненный хозяином щенок.

«Коул», – потянулась Алеся к источнику эмоций, уткнулась носом в широкую грудь.

– Я разбудил тебя? Не хотел. Спи, еще очень рано.

– Не хочу спать, – честно пробормотала Алеся. Какой сон, когда личная жизнь вдруг забила ключом, но в ней такое безобразие творится? – Что ты там придумал с проблемой обмена?

– Почему уверена, что придумал? – с усмешкой спросил Хальер.

– Больно хитрый и загадочный вчера за ужином сидел. Давай, колись.

– Колись?

– Рассказывай всю правду.

– Ты вчера весь вечер высказывала сомнения, что обладаешь магией. Рассказывала, что не замечаешь физических последствий использования магии и ее перерасхода. Напоминала, что датчики тебя не замечают, никто не чувствует, как ты вламываешься в их мысли, что даже профессор Листиц не обнаружил следов твоего влияния у землян и заявил, что на такое сокрытие своего воздействия ментальная магия не способна. Плюс ненормально большое расстояние действия магии и огромные массы людей, подпадающих под нее, что ранее не встречалось даже у сильнейших магов Золотых Веков. Признаю, у тебя есть основания подозревать, что за твой феномен ответственна не магия, а некое антинаучное «родовое проклятье».

– Но ты все равно считаешь иначе?

– Да, и могу привести убедительные доводы помимо того, что «проклятья» в природе не существуют как данность. Есть заговоры, но это совсем другая тема. Итак, во-первых, все проявления твоих необычных способностей как под копирку повторяют способности менталистов. Во-вторых, все отклонения от нормы в твоих ментальных умениях легко объясняются высочайшим уровнем дара. В-третьих, я слишком отчетливо испытал на себе твой ментальный приказ и это был магический приказ. Ты же не допускаешь мысли, что я мог бы ошибиться в определении магии, когда ее открыто применяют против меня?

– Когда это я против тебя применяла магию? Коул, ты не до конца проснулся?

– Вспоминай: я выдергиваю тебя из ловушки у дороги, мы летим на головокружительной высоте и тут ты орёшь «Пусти!». Убедительно орёшь, подкрепляя безрассудное требование таким ментальным ударом по мозгам, что я и впрямь чуть тебя не выпустил, идиотку мелкую!

– О-ооо, – вырвалось у Алеси.

– Ты – сильная магиня, но пока ты не поверишь в это полностью и окончательно, пока не перестанешь сомневаться, тебе будет затруднительно работать с магией. Магия не терпит неуверенности, запомни это.

– А откуда тогда такие сложности в... личной жизни?

– Хороший вопрос. Ты держишься за свою магию, как за спасательный круг, который ни в коем случае нельзя отпускать. Ты готова пожертвовать всем, вплоть до жизни, но не расстаться ни с каплей магической энергии, защищающей тебя от внимания чужих людей, от чужой памяти, делающей единственное исключение лишь для самого близкого человека – матери. Предположу, что у тебя наследственная предрасположенность к такой защитной установке, что твои предки годами старались жить максимально незаметно среди других людей. Ты рассказала о себе, а теперь поведай о своих прародительницах – как они жили? Подозреваю, что все они не были простыми людьми, а неизрасходованная твоими предками магия копилась и копилась, невольно передаваясь из поколения в поколение благодаря горячей материнской любви и инстинктивному стремлению передать ребенку силы, пока вот так ярко не проявилась в тебе, якобы – в «родовом проклятье». Магам в мирах, в которых не верят в магию, всегда нелегко приходится. Особенно менталистам, что ярко ощущают чувства людей, и которых постоянно задевают чужая злоба, ненависть, страх и страдания. Большинство менталистов, не умеющих управляться со своей магией, всю жизнь живут одинокими, глубоко несчастными людьми или заканчивают свои дни в сумасшедшем доме.

– Моя прабабка была сумасшедшей, – кивнула Алеся.

– Не удивлен. Это к вопросу о том, насколько опасно магу не знать, что он маг. Подробнее обо всех, о ком знаешь, расскажи.

Алеся поуютней свернулась клубочком в объятьях мужа и принялась рассказывать.

– Да, – кивнул Хальер, – всем этим женщинам очень не повезло, что на них не наткнулись охотники на магов. Стихийники вызывают бедствия, а менталисты часто оказываются в сумасшедших домах, как твоя прабабка: слишком много чужих мыслей и чувств сыпется на них, а они не умеют их экранировать. В чем-то тебе повезло, что благодаря твоим прародительницам у тебя от рождения такой мощный ментальный блок, и тебе нужно специально «прислушаться» к человеку, чтобы прочувствовать его. Но стремление трех поколений женщин Новиковых скрыться, мимикрировать, стать незаметными не прошло даром и в полной мере сказалось на тебе.

– Какая логичная и стройная теория у тебя сложилась.

– Это не теория, это правда как она есть.

– А почему я не чувствую, что магией пользуюсь? Не слабею от ее перерасхода, как положено?

– Алеся, ну какой перерасход с огромнейшим резервом? А что касается ощущений, то тут слишком много индивидуальных особенностей бывает.

– Допустим. А если все-таки...

– Что-нибудь придумаем.

– Я помню, что есть защитные браслеты, ты сам говорил, что... любовницам своим надевал их! Согласна носить охранки всю оставшуюся жизнь.

Тяжкий вздох со стороны супруга, сверкнувший неоном взгляд:

– Тебе браслет не поможет.

«Если бы Хальер хоть раз воспылал к кому-то истинной страстью, то эту несчастную уже похоронили бы. Амулеты были бы бессильны», – вспомнила Алеся давние рассуждения Ника и покраснела под пристальным взглядом мужа.

– Нацеплю десять штук, – предложила она.

– И сто не помогут, – заверили ее. – Ты не о браслетах думай, а о том, что я прав. Кстати, имеется четвертый момент, косвенно подсказывающий, что ты менталист выше среднего уровня.

– Какой?

– Ярко синие глаза – признак сильной ментальной магии, больше 20 единиц. Так что, ты поверила, что магиня?

Алеся прислушалась к себе, тряхнула интуицией и торжественно провозгласила:

– Да! Учи меня всему, но начни с обмена магией.

Хальер расхохотался и расцеловал ее в обе щеки:

– Ты угадала мои планы! Поднимайся, учеба не ждет. Я предупрежу Лоуреса, что сегодня дома и беспокоить меня дозволяется только в самом крайнем случае. В конце концов, у меня вот-вот начнется медовый месяц, имею право на отпуск.

Умываясь и причесываясь, Алеся крикнула из ванны, вспомнив один нюанс:

– Слушай, а у рейта Мариса глаза не синие! Но уж коли я теперь – супер-менталист с супер-интуицией, то ответственно заявляю: Марис – тоже менталист, и уровень – не приведи господь, попомни мое слово! Расскажи-ка мне все-все свои версии про маньяка-убийцу: и старые и новые.

– М-да, с таким же успехом я мог бы уехать на работу. У нас первый по-настоящему семейный завтрак, а ты хочешь говорить про маньяка? Странный выбор для молодой жены.

– Какая жена, такой и выбор. Женился сам, жаловаться некому.

Сидя в саду, Хальер с улыбкой смотрел, как жена играется с его магией, облепившей девушку светящимся коконом. Да, когда рядом находится Алеся, за магией особо присматривать нечего – та целиком концентрируется на самом интересном объекте в доступном пространстве, а таковым неизменно является жена, что неудивительно. Хальер потянулся, откинулся в шезлонге, довольный почти всем. Магия текла вокруг свободно, отпущенная на волю, и тело отдыхало, наполнялось силой. Отличная была идея с женитьбой! Жена к нему быстро привыкла и с судьбой своей смирилась, хоть и не по тем причинам, на которые он изначально делал ставку. Но это мелочи, главное – она рядом и хорошо относится к нему: он это чувствует, недаром тоже менталист, а Алеся свои чувства, в отличие от мыслей, экранировать не умеет.

Крутящаяся вокруг Алеси магия переняла благодушный настрой своего хозяина и позволяла девушке делать с собой, что той вздумается: формировать из нее браслеты, вытягивать в длинные ленты и закручивать их радужной спиралью, лепить магические «снежки». Один такой «снежок» прилетел Хальеру в лоб.

– Эй, о чем задумался? Я спрашиваю: будешь учить меня так же магию отпускать?

Хальер улыбнулся энтузиазму, горящему в глазах жены. Супруга не из тех, кто сидит, сложа руки, в ожидании, когда проблемы рассосутся сами собой, он понял это еще во время расследования ее первых афёр. Не только его магия считала Алесю самым поразительным объектом во Вселенной – он тоже разделял это мнение. Хальер догадывался, каким одним-единственным словом можно верно описать гремучую смесь восхищенно-нежных эмоций и желания беречь и заботиться, что вызывала в нем жена. Он полсотни лет полагал, что это чувство ему недоступно, но вот однако... Да, отличная была идея с женитьбой!

К нему прилетел второй «снежок», и он ответил на вопрос:

– Не в начале обучения. Вот так отпускать свои силы умеют немногие, это трудная, медитативная техника, надо долго тренироваться, чтобы получилось. Отпускать магию трудно не только тебе, за нее все инстинктивно держатся.

– А магия у всех радужная?

– Каждый вид магии имеет свои оттенки. Стихийная – фиолетовые, синие, голубые; целительская – голубые, серые, зеленые; заклятья и заговоры – желтые, зеленые, оранжевые; зельевары тяготеют к сиреневому и оранжевому, а артефакторы оккупировали все оттенки красного. Серебристые и золотые нити присутствуют у всех, отражая базовые заклинания, единые для всех видов магии.

– То есть вот такая разноцветная магия встречается только у универсалов, – подытожила Алеся. – А ментальная магия прозрачная.

– В древних трактатах я встречал упоминания, что цвет ментальной магии уходит в ультрафиолетовую область, потому ее не видно человеческими глазами.

Алеся задумалась и сказала:

– Если цвет магии уходит в ультрафиолет, логично предположить, что интуитивные ощущения от нее уходят в ультразвук. Еще одно доказательство, что Марис – менталист, он выдает пронзительную, высокую ноту.

– Согласен, но не могу понять, как он обманул прибор, его уровень должен укладываться в известные рамки.

– У меня версий нет, я не профи по магической технике. Так что с тренировкой? Или мне надо перенестись на берег океана, нарядиться в белое платье и ждать заката?

Хальер рассмеялся и вернул магию под полный контроль. Радужные кольца нехотя отлепились от Алеси, притянувшись к хозяину. Смотря в полные ожидания глаза жены, Хальер сделал серьезное лицо и сосредоточился на деле.

– Твой случай непростой: силы через край и вся она крепко держится в тебе. Есть большая разница в том, чтобы обучать мелкого щенка, и в том, чтобы дрессировать огромного волкодава, который упирается всеми лапами, не желая даже из будки выйти. Вытащить его наружу – уже успех. Попробуем повторить тот выброс магии, что в прошлый раз чуть не отправил меня в отключку.

– А как?

– Подожжем будку волкодава. Защищайся! Требуй отпустить!

С этими словами Хальер выбросил в направлении Алеси мерцающий синим цветом воздушный поток, тот закрутился вихрем и поднял девушку вверх, пережимая горло, тряся ее в поднявшемся буране. Для пущего устрашения вокруг девушки сгустилась мгла и сверкнули молнии.

– Ну, отдавай мысленный приказ! – напомнил Хальер, но жена подозрительно похрюкивала в грозовой туче и ничего не предпринимала.

Алеся не ожидала такого нападения и в первый миг растерялась. Когда ее подняло и сдавило, затрудняя дыхание, накатил легкий испуг, но до паники дело не дошло: вспомнив о своей задаче, Алеся попробовала мысленно кричать «Пусти!», но муж этих криков точно не заметил.

«Ничего, сейчас сожмет горло сильней, и я буду убедительней», – понадеялась она.

Сильней не сжало, только пощекотало шею, вызвав сдавленное хихиканье и мурашки по коже. Тряхнуло, но тоже как-то несерьезно. А когда потемнело и засверкали молнии, Алесе стало и вовсе смешно:

«Тоже мне, убивец липовый. В буране качает плавно, как ребенка в люльке, горло сжимает осторожно-осторожно, точно ни одного синяка не наставит, да еще зеленые ленточки целительской магии рядом вьются для подстраховки от всевозможных несчастных случаев. Это все равно, что грозно велеть человеку пройтись по тонкой дощечке над пропастью, и тут же под самой этой дощечкой бетонный мост на тысяче опор выстроить: совсем боязни нет».