Текст книги "Воспитание жестокости у женщин и собак. Сборник"

Автор книги: Валентин Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

II серия

«Запорожец», тарахтя и громыхая, несся по Кольцевой московской дороге. Его обгоняли «Жигули», «Волги», «Таврии», «тойоты» и «вольво». Просто мелькали мимо и уносились вперед. Но когда «Запорожец» обогнал «Москвич» первой послевоенной модели, которому было никак не меньше сорока лет, Борис выжал из своей машины все возможное и обошел его.

На заднем сиденье «Запорожца» сидели она и лейтенант милиции – участковый инспектор.

У дома, где жила теперь Нюрка, стояла новая «Волга», на которой их вчера догоняли.

Возле подъезда ждали двое понятых: старики отставники. По данному случаю один даже был при всех многочисленных медалях, значках и одном ордене, врученном на сорокапятилетие Победы. Рядом с понятыми стоял молодой милицейский лейтенант. Лейтенанты отдали друг другу честь.

Лейтенант, который приехал с нею и Борисом, заканчивал составление протокола.

– На основании статей… – он вписал в протокол номера статей Уголовного кодекса, – собака по кличке Нюра у вас изымается и передается законной владелице Анне Николаевне Журавлевой. Распишитесь, Спирин.

Спирин – теперь уж бывший владелец Нюрки – ответил пренебрежительно:

– И не подумаю. Завтра же я подам на вас в суд. Это же полное беззаконие. Я покупаю бродячую собаку, выхаживаю её, откармливаю, содержу несколько месяцев.

– Я готова вам за все заплатить. – Она достала кошелек. – Я все оплачу.

– Я сам готов приплатить, чтобы никогда вас не видеть. Но не советую радоваться. Я еще не сказал своего последнего слова, – предупредил Спирин.

Лейтенант молча дал подписать протокол понятым, положил в папку. Она взяла Нюрку за поводок. Нюрка глянула на своего бывшего хозяина. Тот молчал. Нюрка заскулила, пошла за нею, оглядываясь на Спирина, не понимая, почему люди молчат, что с ними происходит, почему люди так сумрачны и непримиримы.

Они вышли во двор… Отъезжая, Борис глянул в зеркало заднего обзора и увидел Спирина и парня, который их преследовал вчера. Сегодня они молча смотрели вслед удаляющемуся «Запорожцу».

Она открыла дверь своей квартиры. Нюрка ворвалась, бросилась на кухню к месту, где всегда стояла ее миска, потом обежала квартиру, поскулила над своим мячиком, легла у ее ног и тут же уснула от нервного перенапряжения.

Они ужинали все вместе.

– Я тебе благодарна на всю жизнь, – говорила она. – Без тебя бы я ее никогда не нашла. Меня все бросили. И он, и мои подруги. Только ты остался верным. Ты мне с каждым днем все больше и больше нравишься…

– Ты мне тоже… очень нравишься. – Борис даже несколько смутился от такого признания.

– Говори мне, пожалуйста, об этом каждый день. И тогда каждый день я буду счастливая, веселая, обаятельная, добрая. Я тебе буду служить, как верная собака.

Он смутился еще больше. Сказал:

– Спасибо! Все было очень вкусно, – и засобирался к себе домой.

– Я тебя провожу, – сказала она. – И Нюрка ведь не догуляла.

Они вышли втроем. Он подошел к «Запорожцу». Все четыре баллона были спущены. И не просто спущены. Покрышки были взрезаны и не подлежали уже никакому ремонту.

– Они нас все-таки выследили, – сказал Борис.

Она огляделась по сторонам. Нюрке передалась тревога, и она тоже насторожилась.

– Я боюсь, не уходи сегодня хотя бы, – попросила она. – А если они ворвутся? Мою дверь можно вышибить просто плечом.

Она не могла уснуть, ворочалась. Не спал и он. Она услышала, как он прошел на кухню, как щелкнула зажигалка. Она тоже встала, накинула халат, вышла на кухню и попросила у него сигарету.

– Дурацкое положение, – сказал он.

– Почему? – спросила она. – Нормальное. В таком положении оказываются миллионы мужчин и женщин каждый день, вернее, каждую ночь, – поправилась она. – Но как бы мужчина не нравился женщине, первым должен проявить инициативу мужчина.

Он улыбнулся, подошел к ней, обнял…

Утром они завтракали вместе. Он с удовольствием наблюдал, как она быстро приготовила гренки, кофе.

– Приводи в порядок машину, – сказала она, одеваясь. – Она нам потребуется. Ты замечательный. – Она поцеловала его. – Повезет же какой-нибудь австралийке.

– Ты считаешь, что повезет? – спросил он.

– Конечно. До вечера, – сказала она.

– До вечера. – Он обнял ее и нежно поцеловал.

Что-то в ней сегодня было особенное. Она шла по коридору управления – стремительная, счастливая, уверенная. Мужчины останавливались и оглядывались ей вслед.

…И работала она быстро, четко, уверенно, чего нельзя было сказать о ее сослуживицах. Одна из них разорвала уже просчитанные сводки.

– Сколько можно переделывать! – с яростью выпалила она и выскочила из комнаты.

В комнату зашел начальник, на этот раз без бодрого приветствия, и направился к ней.

– Анна, – попросил он, – мы задерживаем другие отделы. Помоги.

– Нет. – Она улыбнулась начальнику. – Каждый должен нести свой чемодан. – И, больше не обращая внимания на начальника, продолжила свою работу.

Он постоял несколько секунд рядом и побрел обратно.

Она сидела рядом с Борисом в его «Запорожце».

– Куда? – спросил он, выруливая из переулка.

– Туда, где мы были вчера.

– Зачем?

– Хочу извиниться, – сказала она.

…Они въехали во двор дома, где вчера нашли Нюрку. Она вышла из машины. «Волга», на которой их вчера преследовали, стояла у подъезда.

– Посиди в машине, – попросила она.

Она подошла к «Волге», достала из сумки большое шило, с трудом, но все-таки проткнула баллон.

Он увидел это, выскочил из «Запорожца». Вдоль дома шли двое мужчин. Он подошел к ней, когда она пыталась проткнуть второй баллон.

– Что ты делаешь! Что ты делаешь! – спросил он с ужасом, прикрывая ее, чтобы не заметили мужчины.

– Что! Что! – передразнила она. – Помог бы женщине. – Второй баллон она никак не могла проткнуть.

Он взял у нее шило, мгновенно проткнул.

– Боже, – сказал он, – что я делаю!

Она взяла у него шило и подошла к третьему баллону. На третий баллон сил у нее уже не было. Он выхватил у нее шило, проткнул оставшиеся два баллона, схватил ее за руку.

– Все! Все! Мы отомстили. Уезжаем!

– Подожди. – Она достала из сумки бутылку с мутноватой жидкостью и вылила часть этой жидкости на капот. Краска вдруг пожухла и начала трескаться. Оставшуюся часть жидкости она вылила на багажник и пошла к «Запорожцу».

Он сел за руль и не мог вставить ключ в замок зажигания.

– Успокойся, – сказала она.

Наконец он вставил ключ.

– Посиди немного, – попросила она. – Тебе надо успокоиться.

Но он уже рванул с места.

…Он гнал машину по Кольцевой дороге. Она молча сидела рядом. Наконец он не выдержал и сказал:

– Ты бандитка.

– Нет, – возразила она. – Я добрая, замечательная женщина. Но меня довели.

– Ты же испортила машину. Чем ты ее полила?

– Я не знаю, – ответила она. – У меня есть подруга-химик. Я попросила ее приготовить такую смесь, чтобы прожигала двухмиллиметровое железо.

– Зачем? – спросил он. – В конце концов, четыре старых баллона моего «Запорожца» – неравноценная плата за испорченную новую «Волгу».

– А как оценить унижение! – выкрикнула она. – А меня унизили, меня оскорбили и тебя, кстати, тоже, – добавила она уже спокойнее.

– Не гневи Бога, – попросил он. – Нюрка нашлась, и будь благодарна. Они тебе этого не простят. Они или убьют Нюрку, или ее отравят.

– Значит, я тоже или убью их, или отравлю.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Успокойся, – сказала она. – Я думаю, до убийства не дойдет. Но они за все ответят… Я это сделаю… Я придумаю как… Успокойся, ты в этом не будешь участвовать… Я справлюсь сама. Я же понимаю, тебе перед отъездом совсем ни к чему влипать в какие-то истории.

– При чем здесь мой отъезд? – рассердился Борис. – Они же с тобой расправятся!

– Наверняка, – согласилась она. – Если я не буду сопротивляться.

Она вышла из магазина, подошла к подъезду своего дома. Возле подъезда ее поджидал бывший уже теперь хозяин ее Нюрки и владелец испорченной «Волги». Он двинулся за нею.

– Спирин, если вы попытаетесь войти в мою квартиру, я вызову милицию, – предупредила она.

– Побеседуем здесь. – Он кивнул на скамейки во дворе между двумя домами.

Но скамейки были заняты. На одной сидели старухи, на другой целовалась юная пара. Спирин подошел к молодым.

– Ребята, мне надо поговорить с этой женщиной. – Он показал на Анну. – Я хочу сделать ей предложение.

– Ну если предложение. – Девушка встала. – Пойдем, – сказала она парню. – Когда ты соберешься сделать предложение мне, нам тоже, может быть, уступят место.

Они сели на скамью и со стороны, наверное, смотрелись как счастливая пара. К тому же Спирин, спрашивая, улыбался. Она, отвечая, тоже улыбалась.

– За что вы покалечили мою машину? – спросил Спирин.

– Какое совпадение! – ответила она. – Нашу тоже покалечили.

– Да весь ваш «ушастый» не стоит ремонта, который мне обойдется не меньше чем в две тысячи.

– А вы считали, что вам все сойдет с рук?..

– Что – все? – спросил Спирин.

– Воровство.

– Я купил эту собаку, – сказал Спирин.

– У кого? Где? – спросила она. – Назовите этого человека!

– На Птичьем рынке, – ответил Спирин. – У прохожего.

– Неправда, – сказала она. – Я была на рынке все двадцать четыре воскресенья с момента, когда ее украли. Во что вы превратили собаку? В механизм по производству денег?! Вы же видели, что она еще щенок! Ей еще год надо было расти. Это все равно что заставлять рожать тринадцатилетнюю девочку. К сожалению, в Уголовном кодексе нет наказания за это преступление против животных. Ладно, Бог вас накажет. Я не хотела этой войны, вы мне объявили ее сами, вы ее захотели, вы ее получите.

– Чего ты добиваешься? – спросил Спирин.

– Я добиваюсь, чтобы тебя судили. И я добьюсь, чтобы все узнали, что ты вор. Общественность, я думаю, поинтересуется к тому же, на какие доходы купил инженер Спирин на черном рынке машину, которая стоит не меньше сорока тысяч. А инженер Спирин получает триста двадцать рублей.

Спирин внимательно посмотрел на нее. Она не отвела взгляда.

– Тогда так, – сказал Спирин, вставая. – Если ты не отлипнешь от меня, на тебя случайно наедет машина или однажды тебя найдут в Москва-реке вместе с твоей собакой. Жизнь человека сегодня недорого стоит. А я денег не пожалею. – И Спирин носком ботинка почти незаметно ударил ее по ноге, ударил по голени, по самому болезненному месту, но он не ожидал ее реакции. Она поднялась и ударила его коленкой между ног, удар был мгновенный. Спирин согнулся от боли. Она прошла мимо старух, улыбнулась им. Никто во дворе и не заметил, что произошло.

Она открыла свою квартиру. Ей навстречу бросилась Нюрка. Она присела на пол у двери. Нюрка лизнула ее в лицо, почувствовала знакомый ей вкус слез, застыла в недоумении, потом присела рядом с нею и завыла…

Вечером они с Борисом обсуждали случившееся. Борис прошелся по комнате и сказал:

– Я думаю, на этом все и закончится. Я помню, как мы дрались в детстве. Дерешься, дерешься, видишь, что противник не сдается, и все заканчивается. Каждый продемонстрировал силу, никто не поддался, и наступает мир.

– А я мира не хочу, – сказала она. – Я хочу войны…

– Не надо, – сказал Борис. – Они отравят Нюрку. Она же добрая собака.

– Значит, перестанет быть доброй, – сказала она. – И ты займешься ее дрессировкой. Она должна быть злой, недоверчивой, агрессивной. Если в квартиру входит человек, она должна бросаться мгновенно. Если ко мне подходит на улице человек, она должна быть так же мгновенно рядом со мною. И если рядом стоящий со мною человек только поднимет руку, она должна даже без команды защищать меня.

– Послушай. – Борис сел рядом с нею. – Если воспитать собаку такой, как ты хочешь, то это значит жить в постоянном страхе. Подойдет к тебе на улице подруга, случайно поднимет руку, чтобы, ну скажем, поправить прическу, и собака может броситься. В квартиру войдет почтальон, врач – и нет никакой гарантии, что у нее не сработает рефлекс нападения. Я не хочу превращать нормальную собаку в зверя.

– Значит, ты хочешь, чтобы завтра выдавили дверь и расправились со мною и с нею? – спросила она.

– Успокойся, – попросил Борис. – Не надо преувеличивать опасность.

Вечером она гуляла с Нюркой. Нюрка бегала по пустырю.

Она услышала, как из кустарника крикнули:

– Дэзи!

И Нюрка помчалась на зов.

– Нюра, ко мне! – крикнула она, но Нюрка ее то ли не услышала, то ли не послушалась. Она бросилась за нею. Увидела, как быстро удаляется мужчина.

Нюрка, удобно устроившись, с аппетитом поедала большой кусок колбасы.

– Фу! – крикнула она, стегнула Нюрку поводком, но собака уже расправилась с колбасой.

Они возвращались домой. И вдруг Нюрка легла на землю. Она приказала ей встать. В подъезде Нюрку стало тошнить.

В квартире она с трудом заползла под стол. Дыхание становилось частым и прерывистым.

Она набрала номер телефона и сказала:

– Боря, кажется, ее отравили… да, понятно, понятно. Я тебя умоляю…

…Она набирала воду в большую спринцовку, раскрывала Нюркину пасть и закачивала в нее воду.

…Борис вбежал в комнату, разломал ампулу с лекарством, набрал в шприц, вколол, на руках отнес Нюрку в ванную и, перевалив через колено, начал выдавливать содержимое желудка.

Они сидели рядом с едва дышащей Нюркой. Борис послушал сердце. Уколол иголкой, рефлексы были.

– Не хотел я этого, – сказал Борис. – Но придется…

Она сидела у себя в квартире. Позвонили в дверь.

Нюрка с лаем бросилась к двери и запрыгала в радостном возбуждении перед мужчиной в длинной ватной куртке.

– Хорошая девочка, – сказал мужчина.

Нюрка подпрыгнула, чтобы лизнуть его в лицо.

И тут мужчина Хлестнул ее плеткой. Нюрка отскочила и обиженно заскулила.

– Фас! – скомандовала она.

Мужчина замахнулся плеткой. Нюрка захлебывалась от лая, не нападала, но и не отступала.

– Понятно, – сказал мужчина. – Потенциально совсем неплохие данные.

Она ехала в троллейбусе, который был заполнен женщинами, в основном пожилыми и среднего возраста. Располневшими, в привычных синтетических пальто и плащах. Женщины переговаривались, явно многие из них были знакомы друг с другом.

На остановке троллейбус почти опустел. Она вышла вместе со всеми. Женщины шли к зданию, на котором была вывеска «Галантерейная фабрика». При входе на фабрику стояли женщины-вахтеры. Им показывали синие книжечки-пропуска. А некоторые и не показывали. Просто здоровались. И она запустила руку в сумку, кивнула вахтерше и прошла вместе со всеми. И так же в толпе двинулась к зданию фабричного клуба. На щите перед клубом было вывешено объявление с двумя фотографиями. Она приостановилась перед объявлением, на котором было написано:

«Сегодня альтернативные выборы директора фабрики»

На одной из фотографий был изображен мужчина лет пятидесяти, Петухов – начальник цеха кожгалантереи. На втором Спирин – главный инженер фабрики. Фотография бывшего хозяина Нюрки была цветная. Спирин улыбался. Петухов был сосредоточенно серьезен.

Она разделась в клубном гардеробе.

Она сидела в зале вместе со всеми, наблюдая за происходящим на сцене. А на сцене находились Петухов и Спирин. Спирин заканчивал изложение своей программы.

– Если мы приложим все наши усилия в этом направлении, – говорил Спирин, – мы станем богатыми и счастливыми. За работу, товарищи!

Его слова встретили аплодисментами. Ведущая, бойкая женщина, обратилась к собравшимся:

– Товарищи, есть ли мнения по кандидатам на должность директора нашей фабрики?

Женщины молчали. Никто не хотел выходить первой. И тогда встала она.

– Есть, – сказала она и пошла к трибуне.

Спирин узнал ее.

Она подошла к микрофону:

– Если вы своим директором хотите выбрать вора и негодяя, причем мелкого и пакостного, голосуйте за Виталия Николаевича Спирина.

Зал молчал. Первой опомнилась ведущая собрание.

– Кто вы такая? – спросила она. – Вы к нашей фабрике не имеете никакого отношения.

– К фабрике не имею, но со Спириным у меня очень тесные отношения. Он не только вор, но еще и бандит. Три дня назад он меня ударил только потому, что я не согласилась с его доводами. Если вы хотите иметь директора, который может избить женщину, – а здесь, на фабрике, большинство женщин, – голосуйте за Спирина.

Зал опомнился и возмущенно зашумел.

Она подняла руку:

– Собрание постановило: для выступающих регламент в пять минут. За пять минут я вам все расскажу.

И зал притих.

Она сидела в фойе в полном одиночестве. Мимо нее проходили, поглядывали с удивлением, некоторые даже с испугом.

Женщины голосовали. Собирались группками. Отходили в сторонку, вычеркивали, для некоторых вопрос был, по-видимому, решен давно, и они вычеркивали сразу одну из фамилий, другие задумывались, вздыхали, это было явно непривычное занятие для очень многих. Они привыкли, что всю жизнь за них решали другие. Сегодня решали они.

Она вошла в зал. Все места были заняты. Одна из молодых женщин поспешно встала и уступила ей место. Со сцены зачитали протокол счетной комиссии. Директором был избран начальник цеха Петухов. Женщины аплодировали. Она встала и пошла к выходу.

Уже за проходной ее догнал Спирин.

– Удовлетворена? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

– И что же дальше? – спросил Спирин.

– Теперь я добьюсь, что тебя исключат из партии.

– Сейчас это не трагедия, сейчас сами выходят.

– А тебя выгонят.

– За что ты меня преследуешь? – почти с отчаянием спросил Спирин.

– За то, что ты вор. И не хочешь в этом покаяться.

– Я не вор. Я ее купил.

– У кого?

– Я не знаю их фамилий. Это Витек, он торгует овощами с лотка у метро. И такой рыжий, с бородой. Шкипер у него кличка. Они предложили мне, и я купил за сотню.

– Они предложили именно тебе, потому что другие ворованное не покупают. Может быть, ты и машину ворованную купил по дешевке? Ты жиреешь на чужой беде.

Спирин остановился, схватил ее за лацканы куртки и потащил к помойке между домами. Она пыталась сопротивляться, крикнула:

– Помогите!

Но мимо проходили люди, делая вид, что они этого не видят. Это их не касалось. Наконец она вырвалась, отпрыгнула в сторону, достала из сумки нож и пошла на Спирина.

Женщины работали за компьютерами. В комнату вошел молодой человек с рулоном сводных таблиц.

– Прошу прощения, – сказал он, – но ваш отдел запутал работу всего управления. – Он положил таблицы на стол Людмилы. – Разберитесь, пожалуйста. – Не выдержал и добавил: – Это не работа, а черт знает что! – И вышел.

Женщины молчали.

– Девочки, надо разбираться, – сказала почти робко Людмила.

– Ну уж нет, – вскочила Вера. – Ты запутала, ты и разбирайся. – И она выключила компьютер.

Погас экран дисплея Нади, отключила компьютер и Липа. Некоторое время еще работала самая пожилая программистка, но и она отключилась.

Людмила посидела и вышла.

– Пошла советоваться, – прокомментировала Вера.

Борис ожидал Анну. Из Госплана выходили солидные, хорошо одетые мужчины, да и молодые были одеты солидно и со вкусом. Анна увидела его, заулыбалась, поцеловала. Борис смутился.

Они шли по улице под руку, Анна с увлечением рассказывала:

– Всё. Считай, что это забастовка. И мы будем держаться до конца. Как ты думаешь, чем это все может закончиться?

– Как всегда. Вам уступят в какой-то мелочевке, но все решать будут по-прежнему они.

– А в чем уступят?

– Уберут эту Людмилу и поставят тебя. Ты наиболее опытная, девчонки тебя поддерживают.

– Это совсем неплохой вариант для пользы дела, – сказала Анна.

– Идиотка! Ты должна стать начальником отдела. Надо всегда требовать большего! – возмутился Борис.

– Ну большего ты будешь требовать у себя в Австралии. А мы у себя сами разберемся.

– Эх, Анюта, – с сожалением сказал Борис, – и ты тоже! Наши замечательные личные отношения переводишь в политику.

– Никакая это не политика, – возразила Анна. – Ты же уезжаешь не из-за политики, а потому что там дешевле джинсы, кроссовки, видеомагнитофоны.

Борис остановился.

– Прости меня, Боренька, – поспешно сказала Анна. – Это потому, что я тебя люблю. И мне обидно, что такой замечательный парень достанется какой-то австралийке.

– Ладно, – сказал Борис. – Пока я еще не уехал, я приглашаю тебя в кино.

– А билеты взял? – спросила Анна.

– Выстоял в очереди. Я уже несколько лет не был с женщиной в кино. С любимой женщиной, – добавил он. – Мы будем сидеть в темном зале, и я тебя буду робко трогать за коленку.

– Только очень робко, – предупредила Анна. – А то схлопочешь.

– Конечно, – сказал Борис. – Я же теперь знаю, с кем имею дело…

Витек – молодой, но уже располневший мужчина – торговал яблоками рядом с метро. К концу рабочего дня он был слегка пьян и поэтому оживлен.

– Яблоки венгерские! – выкрикивал он. – Запасайтесь! Последний завоз. Завтра не будет! И послезавтра не будет!

Торговал он быстро. Накладывал в пластмассовую миску, быстро называл цену и тут же снимал миску с весов.

Она стояла в стороне от очереди. Он ее заметил, но очередь не уменьшалась, и Витек сосредоточился на торговле.

– Контрольная закупка, – произнес мужчина средних лет в очках, в кожаном пальто, из тех покупателей, которые обычно не глядят на стрелку весов и не пересчитывают сдачу. Теперь уже яблоки были взвешены самым тщательным образом. Мужчина был обсчитан на тридцать копеек. Тут же были перевешены яблоки еще у двух женщин, которые, купив, почему-то не ушли сразу. Их обсчитали почти на рубль. Начали составлять протокол.

Она убирала квартиру. Нюрка перемещалась за нею. Зазвонил телефон. Она сняла трубку, выслушала и сказала:

– Заходите. Да, конечно…

Она пылесосила, увидела, как насторожилась Нюрка, и выключила пылесос. Дверь квартиры открывали снаружи. Щелкнул один замок, потом второй, Нюрка глянула на нее, она кивнула. Нюрка отошла и легла. Дверь открылась, и вошел тренер в ватной куртке. Нюрка зарычала. Тренер шагнул, и Нюрка бросилась вперед. Она повисла на рукаве куртки. Тренер достал отвертку, попытался ею ткнуть Нюрку, но она тут же перехватила вторую руку. Отвертка выпала. Тренер ударил Нюрку коленкой, Нюрка отскочила и тут же бросилась снова. Тренер не устоял и упал. Нюрка стояла над распластанным на полу человеком, ощерив пасть…

Начальник отдела вошел в комнату и сказал:

– Анна Николаевна, зайдите ко мне.

Она прошла в кабинет начальника, села.

– Начальник главка, – сказал он, – по моей просьбе, вернее даже, по моему настоянию перевел Людмилу Петровну в другой отдел. По моей рекомендации вас назначают заведующей сектором. Приказ будет подписан сегодня. Принимайте дела и приступайте к работе в новом качестве.

– Нет, – сказала Анна.

– Почему? – удивился начальник. – Ты же будешь получать на семьдесят рублей больше.

– Нет, – сказала Анна. – Я не хочу работать под вашим руководством.

– А может быть, ты сама хочешь руководить отделом?

– Я бы справилась…

Начальник встал, подошел к окну, молча постоял.

– Анна, – сказал он. – Я же разумный человек. Я все понимаю. Да, я плохой начальник отдела. Я только по образованию экономист, но ни одного дня не работал по специальности. В райкоме я занимался политической работой. Но я же тоже не виноват, что все вдруг переменилось.

– Не вдруг, – сказала Анна.

– Поработай, – просил начальник. – Ну потерпи хоть немного, пока я не устроюсь на другое место.

– Извините, – сказала Анна. – Как говорит одна моя подруга, кончилась терпелка… – И она вышла из кабинета.

Витек на этот раз торговал молча.

– Три кило, – сказал парень в варенке и глянул на часы. – Черт, опаздываю.

Витек высыпал яблоки в подставленный пакет, и парень сказал:

– Контрольная закупка.

Витек огляделся и увидел ее. Она стояла в стороне у щита с объявлениями. Начали составлять протокол. Потерпевшие и свидетели расписались в протоколе.

– Все! – сказал Витек. – Торговля закончилась.

Прикрыв ящики с яблоками целлофановой пленкой и прихватив сумку с деньгами, он бросился за нею. Она уходила к автобусной остановке. Витек схватил ее за рукав.

– Поговорим! – потребовал он.

– Я с вами не знакома, – ответила она.

– Не держи меня за дебила. – Витек не отпускал рукава куртки. – Как только ты появляешься, так контрольная закупка. Мстишь! Я тебя обсчитал? Извини! Ошибки могут быть у каждого. – Витек раскрыл сумку и достал двадцатипятирублевую купюру. – Возьми. Это за меня и за всех, кто тебя обсчитает на год вперед. Всё! Квиты!

– Нет, – ответила она.

– Мало? – удивился Витек. – Подруга, вполне нормально. К тому же я человек с принципами, больше чем на двадцать копеек не обсчитываю. Двадцать копеек сегодня не деньги. Подруга, возьми четвертак и забудь обиды. Теперь лучшие фрукты, а также и овощи – для тебя. Давай дружить. С этого дня мы друзья!

– Витек, – сказала она, – мы с тобой враги. И уже давно. Девять месяцев уже.

– Извини, – сказал Витек. – Всё есть, но склероза у меня пока нет. Девять месяцев! Извини, но я с тобой не спал. Чего не было, того не было.

– Девять месяцев назад ты украл мою собаку. Суку, ризеншнауцер.

– Не было и этого, – возразил Витек. – Собак терпеть не могу. А также кошек, рыбок, попугаев, хомяков, белых мышей, ящериц и прочих. Подруга, ты ошиблась.

– Я не ошиблась, – ответила она. – Украл ты и продал Спирину, за сто рублей.

– Значит, собачка нашлась! И хорошо! И чудненько. Тебе повезло. – И Витек заспешил к своему лотку.

Она вывела Нюрку из подъезда. Нюрка бросилась было к скверу, но она ровно, не повышая голоса, сказала:

– Рядом…

И Нюрка пошла рядом, изредка поглядывая на нее.

Они вышли на пустырь. Она спустила Нюрку с поводка, и та понеслась среди кустов.

…Тренер в своей ватной куртке приближался к ней, поглядывая на кусты. Нюрки не было. Тренер подошел к ней.

– Девушка увлеклась, – сказал он. – Не следит за хозяйкой.

Тренер взял ее за рукав плаща, но успел отпрыгнуть, Нюрка неслась на него. Тренер выхватил пугач, нажал на курок, грохнул выстрел. Нюрка, не обращая внимания на грохот, повисла у него на руке. Тренер выстрелил еще раз, теперь уже перед Нюркиной мордой, и Нюрка мгновенно перехватила его руку с пистолетом.

Она оттянула Нюрку, успокаивая ее поглаживанием.

– Обучение закончено, – сказал тренер, скатывая куртку и укладывая ее в сумку. – Время от времени надо будет только поддерживать форму.

– Я вам беспредельно благодарна. – Она достала деньги и протянула тренеру. Тот пересчитал их, положил в портмоне.

– Руку не протягиваю, я без спецодежды, – сказал тренер и добавил: – Будьте осторожны. Она получает удовольствие от нападения…

Она взяла Нюрку на поводок. Проходя мимо строительного вагончика, тренер сказал:

– Выходи. Дрессура закончена.

Из-за вагончика вышел Борис.

– Взял как за полный курс? – спросил он.

– Так ведь она и прошла полный курс, – сказал тренер.

– Она же способная, – возразил Борис. – Ты вполовину меньше времени затратил. Друг называется…

– Не жмись, я же рублями взял, деревянными. С тебя можно было взять зелеными. Как, кстати, есть вести из посольства? Когда отваливаешь? – спросил тренер.

– Через месяц, не раньше.

– На отвальную позовешь?

– Позову, – пообещал Борис.

Домой возвращались втроем. Нюрка слева, Борис справа. Нюрке не понравилось, что Борис идет слишком близко с хозяйкой, и она, поворчав, втиснулась между ними.

– Молодец, – похвалил ее Борис. На похвалу она покрутила обрубком хвоста.

– Она все науки превзошла, – с гордостью сказала Анна. – А ты отказался ее дрессировать. Она же у нас талантливая.

– Да, талантливая, – согласился Борис. – И мы из этого таланта сделали зверя. А когда из человека или собаки делают зверя, это добром не кончается. Я тебе этого не могу объяснить, но у меня дурные предчувствия, не кончится это добром…

– Ну добром это не кончится только для меня… Ты был в посольстве? Какие новости?

– Поговорим, – сказал неопределенно Борис.

Она готовила ужин. Он помогал, накрывая на стол. Наконец они сели. Нюрка лежала в передней, наблюдая одновременно за ними и за дверью в квартиру.

– В общем, разрешение есть. Остались кое-какие формальности, билет, обмен денег.

Она молчала.

– Ты огорчена? – спросил Борис.

– Я рада за тебя. Все-таки Австралия…

– Я там устроюсь и вызову тебя, – сказал Борис.

– Там будет видно. – Она улыбнулась.

– Что-то я не вижу печали, – сказал Борис.

– А мы женщины гордые. Я еще наплачусь, когда ты уедешь.

– Давай наконец поговорим серьезно. – Борис резко встал из-за стола, взмахнул рукой, и уже через мгновение Нюрка оказалась рядом и ощерила пасть. – Извините, девушки. – Борис осторожно опустил руку.

– А мы с Нюркой тебе приготовили подарок. – Анна принесла пакет с джинсами.

– Ты что! – выкрикнул Борис. – Я же знаю, сколько сегодня стоят эти штаны. Ты зачем потратила деньги? Да я там их могу купить сто, двести!

– Примерь! – попросила Анна.

Борис поколебался, но все-таки вышел из кухни и вернулся уже в новых джинсах.

– Замечательно, – сказала Анна. – У тебя отличная фигура.

– Вроде бы ничего. – Борис подошел к зеркалу в прихожей, увидел в зеркале улыбающуюся Анну.

Витек торговал у метро.

– Контрольная закупка, – сказала старушка в старом, явно перелицованном летнем габардиновом пальто.

Витек огляделся и увидел ее. Она шла к метро. Он бросился к ней. Но она уже вошла в метро, и он вернулся. К нему подошла дама с хорошо уложенной прической.

– Витек, – сказала она, – я думала, ты умнее. Если уж пошла облава, надо ложиться на дно, в тину, и не трепыхаться. Я тебя увольняю из нашего торга. Он уволен, – объявила она очереди.

Очередь ее объявление восприняла конструктивно. Люди мгновенно разошлись по другим лоткам.

Вечером она гуляла с Нюркой. На площадке, как всегда, резвился молодняк. К ней подлетали молодые пудели, коккер-спаниели. К этой мелюзге Нюрка относилась терпимо, но, если кто-то был особенно надоедливым, она взбрыкивала, и собаки опрометью бежали к своим хозяевам. Малая пуделиха была так напугана этим рыком, что с размаху подпрыгнула, стремясь спрятаться на груди у хозяйки. Маленькие собаки чувствовали и силу, и характер Нюрки. На площадке устанавливалась новая иерархия. Остались невыясненными только отношения между Нюркой и доберманшей, которая уже несколько лет была главной на этой площадке и с которой в свое время они недовыяснили отношений.

Некоторое время и Нюрка, и доберманша ходили в разных углах площадки, стараясь не сближаться. Но тут вспыхнула очередная драка. На этот раз дрались кобели, черный терьер и овчарка. Доберманша бросилась в свалку – то ли разнять, то ли поучаствовать в этом азартном деле. Бросилась и Нюрка. Владельцы растащили своих кобелей, Нюрка и доберманша оказались рядом. Первой не выдержала доберманша. Она зарычала. Вызов был брошен. Нюрка вызов приняла. Они сцепились, встали на задние лапы, Нюрка была уже килограммов на десять тяжелее и подмяла доберманшу. Анна оттащила Нюрку.

– Извините, – сказала она.

– Чего уж тут, – вздохнула хозяйка доберманши. – Власть переменилась.

Анна работала за столом. Зазвонил телефон. Она сняла трубку, выслушала, сказала:

– Сейчас буду…