Текст книги "Кремлевский заговор"

Автор книги: Валентин Степанков

Соавторы: Евгений Лисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

«ЧТО, СТРУСИЛИ!»

Около двух часов ночи 21 августа Язов вновь вызвал к себе Ачалова. Министр, как догадался Ачалов, только что закончил разговор с Крючковым. По его лицу полыхали красные пятна – признак крайнего возмущения.

– Поезжайте к Крючкову на совещание. Я больше с ним разговаривать не буду!

…Когда Ачалов и Варенников зашли в кабинет Крючкова, то увидели там Бакланова, Шенина и большую, человек двадцать, группу руководящих работников КГБ, одетых в штатское.

Пуго не было. МВД представлял Громов.

– Наше появление, – свидетельствует Ачалов, – было встречено недовольными возгласами: «Вы, военные, ничего не хотите! Ничего не можете!» Я стал рассказывать, что происходит в городе и к каким последствиям может привести штурм…

– Что, струсили? – зло спросил Бакланов. [9]9
  Цитата взята из показаний начальника Управления КГБ СССР В. Прилукова. Однако в последующем, на очной ставке, Прилуков отказался подтвердить, что Бакланов настаивал на осуществлении операции «Гром». Следствие объясняет такую позицию Прилукова его желанием помочь Бакланову уклониться от одного из серьезнейших обвинений, поскольку целый ряд других свидетелей показали, что на совещании у Крючкова Бакланов занимал крайне агрессивную позицию.


[Закрыть]

Крючков бросил беспокойный взгляд на Ачалова.

Завязался почти двухчасовой бесплодный спор. После отказа Язова участвовать в операции, ничего не оставалось, как отменить ее. Но Бакланов не хотел этого понять. От него досталось на орехи всем, в том числе и Крючкову.

Свидетельствует Борис Громов:

– Бакланов упрекал Крючкова в том, что нарушена достигнутая ранее договоренность об отключении телефонов, электроэнергии в здании Верховного Совета. Предложил сделать это немедленно, в том числе оставить Белый дом без воды, в общем, полностью локализовать.

Когда Крючков поинтересовался у меня, введена ли в центр Особая мотострелковая дивизия имени Дзержинского, я сказал, что дивизия не выдвигалась, и в категорической форме высказался против операции, заявив, что внутренние войска в ней участвовать не будут…

Крючков негромко, размышляя вслух, сказал: «Что же, операцию надо отменять».

Свидетельствует Борис Громов:

– Бакланов стал говорить, что в таком случае надо каким-то другим путем захватить Ельцина и Российское правительство. Сказал: «Если мы их не возьмем, они нас повесят».

Крючков согласился с Баклановым, что надо отключить в здании Верховного Совета России телефоны, а что касается электричества, объяснил, что делать это сейчас уже бесполезно. На улице светает…

– Подводя резюме, – вспоминает Владислав Ачалов, – Крючков, сказал, что «надо еще раз всё обдумать»…

КАКИМ БЫЛО УТРО 21 АВГУСТА?

...ДЛЯ ЯНАЕВА

Рано утром Янаев позвонил Евгению Примакову и сказал, что хочет с ним встретиться.

На столе у Янаева лежал свежий номер «Правды» с его Указом, отменяющим все распоряжения Бориса Ельцина.

Примаков посоветовал Янаеву пойти незамедлительно на телевидение, распустить ГКЧП, сказать, что находился под постоянным давлением, и тем самым спасти себя.

На что Янаев буквально повторил слова Крючкова: «Надо подумать…»

…ДЛЯ ЛУКЬЯНОВА

Примаков, вернувшись к себе в кабинет, позвонил Лукьянову и зачитал ему текст заявления, которое он подписал вместе с членом Совета безопасности СССР Вадимом Бакатиным: «…считаем антиконституционным введение чрезвычайного положения и передачу власти в стране группе лиц. По имеющимся у нас данным, президент СССР М. С. Горбачев здоров…»

Свидетельствует Евгений Примаков:

– Во время телефонного разговора Лукьянов всячески хотел показать, что он не принадлежит к ГКЧП. Однако, когда я прочел ему сделанное накануне утром вместе с Бакатиным заявление против ГКЧП, Лукьянов сказал: «Не надо публиковать».

Я ответил: «Заявление уже опубликовано»…

…ДЛЯ ГОРБАЧЕВА

Утром Горбачев, узнав по радио о жертвах в Москве, передал через Генералова Янаеву требование прекратить войну с народом.

…В 11.20 на аэродром «Бельбек» направилось подкрепление – разведывательный батальон: 84 морских пехотинца с полным вооружением и 7 бронемашин.

В 13.00 батальон разместился вдоль взлетно-посадочной полосы. Был проведен инструктаж личного состава. В случае несанкционированной посадки самолета должна была последовать команда «Приготовиться к работе!». С помощью звуковещательной установки надлежало предложить прибывшим сдаться. В случае отказа – уничтожить…

…ДЛЯ САВЕЛЬЕВА

В 8.30 начальник Группы «А» Виктор Карпухин приказал Анатолию Савельеву взять нескольких сотрудников и срочно выехать на улицу Демьяна Бедного, где расположена радиостанция «Эхо Москвы».

– Надо ее закрыть, – сказал Карпухин. – Она передает дезинформацию.

Савельев взял с собой пятерых дюжих ребят и отправился по указанному адресу.

В 10.40 радиостанция «Эхо Москвы» замолчала.

Это было первое и последнее задание, выполненное «Альфой» в тревожные августовские дни.

«ЯЗОВ, ВЫ ПРЕДАЛИ НАС…»

Утром 21 августа Язов нанес еще один сокрушительный удар по ГКЧП. Он отказался явиться на его заседание.

Свидетельствует Владислав Ачалов:

– Перед коллегией министерства обороны, назначенной на 8 утра Язовым, я стал свидетелем его разговора с Крючковым. Разговор был жесткий. Язов говорил в трубку: «Я выхожу из игры. Сейчас собирается коллегия, которая примет решение о выводе войск из Москвы. Ни на какие совещания к вам я не поеду!»

Утреннее заседание ГКЧП длилось недолго. Встревоженные позицией Язова, уже через час заговорщики прибыли к министру обороны. Язов ничего утешительного не сообщил. Сказал, что коллегия министерства обороны высказалась за вывод войск. Если не убрать армейские подразделения, вряд ли удастся избежать новых столкновений. Достаточно поджечь один танк с боекомплектом, включающим 40 снарядов, – и быть большой беде.

Из протокола допроса Дмитрия Язова:

– …Бакланов возмутился, зачем, дескать, в таком случае надо было начинать? «Что ж, мы начали, чтобы стрелять?» – спросил я и сказал: «Умели напакостить, надо уметь >и отвечать…»

Вопрос:

– Как он реагировал на это?

Ответ:

– Бурно. Все реагировали очень бурно.

Вопрос:

– Как Вы думаете, в чем заключалась миссия приехавших?

Ответ:

– Уговорить меня продолжать действовать.

Вопрос:

– Кто конкретно призывал к этому?

Ответ:

– Крючков призывал, говорил, что не все потеряно, что нужно вести какую-то «вязкую борьбу». Тизяков, несколько нервничая, высказал в мой адрес целую тираду: «Я… воевал, прошел фронт. У меня нет никого. Только приемный сын. Он один проживет. Я готов на плаху. Но то, что Вы, Дмитрий Тимофеевич, сделали, – это подлость…»

Прокофьев начал: «Я провел совещание, обнадежил людей, а Вы предаете…» Спрашиваю: «Ну, хорошо, скажи, что делать? Стрелять?»… Предложил лететь к Горбачеву. «Другого выхода нет, не понимаете что ли?» – спрашиваю их.

Кто-то вспомнил о Лукьянове, дескать, надо с ним обсудить обстановку. Я Крючкову говорю: «Вы все знаете, кто где находится. Звоните ему«…Ну, в общем переругались. Подтверждаю слова Ельцина: «Как пауки в банке». Прокофьев все петушился: «Дайте мне пистолет, я лучше застрелюсь…»

Когда приехал Лукьянов, я сказал ему, что решил лететь к Михаилу Сергеевичу. Крючков стал ссылаться на то, что он договорился с Ельциным выступить на сессии Верховного Совета России. Я ему говорю: «Ты можешь выступать, а мы полетим. Только напиши записку, чтобы Горбачеву связь включили». Крючков в ответ: «Я тоже полечу»…

Когда все ушли, я пригласил начальника Генерального штаба Моисеева, оставив его за себя. Отдал другие распоряжения…

Вылет был назначен на 14 часов. Язов позвонил жене, сказав, что улетает к Горбачеву. Та стала умолять не улетать, не попрощавшись с ней.

Язов согласился, но потом пожалел об этом. Надо на аэродром, а ее все нет и нет. Каждая минута дорога. 13.10… 13.15… В 13.20 она появилась. Прощаться уже не было времени. На мгновение обнялись – ив машину.

Попал в пробку. Начала выход из Москвы Таманская дивизия. Перекресток перекрыли. Все в очередь стоят. И министр тоже. Тут никак вперед не пробьешься.

И все вокруг на чем свет стоит ругают армию и ГКЧП.

В 14.15 принадлежавший президенту СССР самолет, на борту которого были Крючков, Язов, Бакланов, Тизяков, Лукьянов и Ивашко, взял курс на «Бельбек».

БЕГСТВО В ФОРОС

Все рухнуло. В 13.10 Лукьянов в телефонном интервью главному редактору «Московских новостей» Егору Яковлеву сказал, что Горбачева «незаконно удерживают» в Форосе, что он «не может не поехать к человеку, с которым его связывали 40 лет», что он полетит к нему во что бы то ни стало, даже если его «там прикончат».

Но это не мешало Лукьянову сидеть в самолете рядом с Баклановым и расспрашивать о встрече представителей Комитета с Горбачевым три дня назад, 18 августа, на «Заре». Спикер вникал в детали, стараясь обнаружить в словах, тоне, которым они произносились, пространство для маневра в предстоящем нелегком разговоре с президентом.

Позже многие будут недоумевать, зачем заговорщики полетели в Форос к президенту, столь грубо оскорбленному ими?

Конечно, в Москве сидеть сложа руки не было резона. Армия уходила. Верховный Совет России требовал возбудить против ГКЧП уголовное дело. Лукьянов, как только стало ясно, что заговор обречен, демонстративно отмежевался от ГКЧП, Янаев был полностью деморализован.

Государственная элита, овладевшая всеми способами мимикрии, уловив, куда качнулась чаша весов, отшатнулась вслед за Лукьяновым от ГКЧП. Те, кто еще вчера за него «болел», стремительно «выздоравливали», выступая с изобличительными заявлениями. Даже секретариат ЦК КПСС осмелился, наконец, поинтересоваться судьбой своего Генерального секретаря.

Уже через пятнадцать минут полета подтвердилась правильность принятого решения. В самолет позвонил начальник Генерального штаба министерства обороны СССР Моисеев. Он сообщил Язову, что Ельцин намерен отдать распоряжение задержать самолет в аэропорту и всех членов ГКЧП арестовать.

НАДЕЖДА НА РАЗГОВОР БЕЗ СВИДЕТЕЛЕЙ

 – Мы остались бы удовлетворенными, если бы удалось разрешить нашу судьбу политическими методами, – так на вопрос следствия о мотивах полета к Горбачеву ответил Владимир Крючков.

Они рассчитывали удачно сманеврировать внутри своей партийно-номенклатурной среды, которую шесть лет перестройки ничуть не изменили.

Дважды Горбачеву предоставлялся шанс вырваться из этой среды. Оба раза он его упустил. В 1989 году, когда занял одно из ста мест, зарезервированных для КПСС в новом составе народных депутатов. И в начале 1990 года, когда предпочел быть избранным на пост президента СССР не народом, а съездом.

…По приезде на «Зарю» Крючков настаивал на том, чтобы Горбачев сначала принял его одного, а уж потом всех остальных.

Какие аргументы могли быть использованы шефом КГБ в этой конфиденциальной беседе, если бы она состоялась, чтобы склонить президента к «политическим методам» разрешения конфликта?

В августе еще никто не знал, что именно Горбачев распорядился взять в военную осаду Кремль в марте

1991 года, в день открытия съезда, на котором была предпринята попытка отправить Ельцина в отставку. В августе финансовые аферы партии, Генеральным секретарем которой был Горбачев, охранялись строже военных тайн. В августе замки секретного сейфа в кабинете руководителя аппарата президента надежно стерегли документы, не предназначенные для посторонних глаз…

Горбачев был идеальной фигурой для шантажа.

ТЕЛЕФОН НА ТРОИХ

И ТЫ, БРУТ!

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

СПРАВКА НА ЛИЦО, ПРОХОДЯЩЕЕ ПО ДЕЛУ О ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ЗАХВАТА ВЛАСТИ.

Болдин Валерий Иванович. 1935 г. р. Русский. Образование высшее. Окончил в 1961 г. Московскую сельскохозяйственную академию им. Тимирязева, в 1969 г. – Академию общественных наук при ЦК КПСС. Специальность – ученый агроном-экономист. Кандидат экономических наук.

Работал в аппарате ЦК КПСС и в редакции газеты «Правда». С 1981 по 1985 гг. – помощник Секретаря ЦК КПСС. С 1985 по 1987 гг. – помощник Генерального секретаря ЦК КПСС. С 1987 по 1991 гг. – заведующий общим отделом ЦК КПСС. В 1990–1991 гг. – член Президентского Совета СССР. С мая 1991 г. – руководитель аппарата президента СССР.

Награжден орденами Дружбы народов и Трудового Красного Знамени.

Нет, недаром Дмитрий Язов помянул Брута, когда решился вопрос о полете Болдина в Форос. Не было среди заговорщиков человека более близкого к президенту.

В начале семидесятых Болдин, закончив аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, сделал стремительную карьеру в «Правде» – от обозревателя до члена редколлегии, редактора сельскохозяйственного отдела. Его журналистским «коньком» в то время была успешная аграрная политика ставропольского партийного руководства, он немало сделал для того, чтобы имя молодого, энергичного провинциала Горбачева почаще вспоминали добрым словом в столичных коридорах власти. Логично предложить, что и перейдя в 1981 году на работу в аппарат ЦК КПСС, Болдин продолжал по мере возможностей способствовать продвижению Горбачева наверх.

Став первым лицом в государстве, Горбачев не забыл о Болдине, максимально приблизив его к себе., С тех пор, как бы ни назывался занимаемый Болдиным пост – помощник генсека, руководитель аппарата президента – его роль не менялась, он стоял в конце всех дорог, ведущих к Горбачеву.

– …Болдина, – свидетельствует старший референт аппарата президента СССР Анатолий Кудрявцев, – я могу охарактеризовать следующим образом: скрытен, между подчиненными и собой соблюдал дистанцию в отношениях, любил воспитывать, очень пунктуальный, в работе с документами никогда не допускал нарушений заведенного порядка. На мой взгляд, Болдин отличался большой работоспособностью, насколько я знаю, в течение трех лет он работал без отпусков и, даже находясь на больничном, продолжал работать. Впрочем, болел он редко. Обладал хорошей памятью.

Все документы к президенту проходили через Болдина. Он мог любой документ задержать, а мог представить в первую очередь. Вопросы личного приема решались в секретариате президента. Насколько я понимаю, и наиболее срочные вопросы на высоком уровне решались там. Секретариатом президента руководил тоже Болдин…

Он как-будто задался целью на собственном примере доказать, что недостатки человека всего лишь продолжение его достоинств: аккуратность оборачивалась педантизмом, работоспособность доходила до самоистязания, осторожность – до абсурда. Один из его личных водителей – в распоряжении Болдина, были два персональных автомобиля и шесть шоферов – так рассказывал о нем: «Я даже не знал, кем он работает. Выезжая куда-нибудь, он никогда не называл адрес, просто указывал направление: прямо, теперь налево, здесь снова прямо… остановись…»

Примерно за неделю до августовских событий Болдин распорядился установить у себя в кабинете бракомолку. Это удивило его подчиненных. Он крайне редко уничтожал документы. И особенно бережно, как выяснило следствие, относился к тем из них, что поступали из ведомства Крючкова. Сверхсекретные донесения шефа КГБ Болдин хранил в особо надежном сейфе.

Неизвестно, для уничтожения каких бумаг понадобилась бракомолка в августе. Но одно можно утверждать с полной уверенностью – чтобы извести в бумажную лапшу все накопленные Болдиным документы, понадобилось бы очень много времени.

Среди первых распоряжений, отданных Горбачевым сразу после освобождения 21 августа, был приказ кремлевскому коменданту – не пускать Болдина в Кремль. А в ночь на 24 августа его арестовали. Потом был обыск…

День, когда открылись японские суперзамки болдинского сейфа, без преувеличения стал самым драматичным днем следствия. Там, в «кремлевской кладовке», как про себя мы окрестили потайную комнату в кабинете руководителя президентского аппарата, расхожая фраза «политика – дело грязное» впервые столь тесно сомкнулась для нас с реальностью.

Большую часть собранной Болдиным коллекции секретов, составляли материалы технического контроля, т. е. попросту говоря записи подслушанных разговоров. Трудно сказать, в скольких квартирах и кабинетах стояли телефоны на троих – двое беседуют, третий молча слушает. От любопытствующего уха Большого Брата нельзя было отгородиться ничем. Даже очень высокопоставленные государственные деятели, располагающие особой, совершенно секретной связью, подвергались слуховому контролю. Делалось это, естественно, без всяких санкций, исключительно по устному пожеланию Крючкова.

А сфера его интересов была поистине безгранична. Слухачи из госбезопасности тщательно записывали разговоры Ельцина, Шеварднадзе, Александра Яковлева, Бака-тина, Примакова и многих других союзных и российских руководителей, представителей демократически настроенной интеллигенции, активистов «Мемориала», «Московской трибуны» и прочих движений оппозиционного толка, народных депутатов, журналистов, в том числе и западных. Фиксировались не только беседы о политике. Крючкову было интересно все: кто кого любит или не любит, с кем и как предпочитает проводить свободное время, в какой стране хранит, если смог заработать, валюту, какую еду считает самой вкусной… ну, и мало ли о чем еще можно узнать из разговоров людей, которые вполне доверяют друг другу.

Руководитель президентского аппарата тщательно сберегал даже конверты, не говоря уж об автографах вроде предуведомления Крючкова: «Уважаемый Михаил Сергеевич! Это выдержки из материалов технического контроля» или резолюции Горбачева: «Вл. Ал.! Надо бы сориентировать т. Прокофьева (без ссылки на источник)». Болдин прекрасно понимал, какое грозное орудие шантажа представляет собой содержимое его сейфа, неопровержимо доказывающее, что президент был в курсе антизаконной деятельности шефа госбезопасности.

Вынужденные процитировать некоторые документы из «коллекции» Болдина, мы, естественно, не можем обойтись без купюр. Все слишком личное или способное нанести моральный ущерб из текстов удалено. Тем не менее мы все равно приносим свои извинения людям, чьи имена упомянуты в них. Документы цитируются с сохранением особенностей оригинала, в том числе способа датирования – без указания года, а также всех примечаний в скобках.

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

ДОКУМЕНТЫ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из материалов технического контроля:

                     Совершенно секретно

О некоторых мероприятиях и акциях, посвященных памяти А. Д. Сахарова,

20 декабря

Г. Старовойтова, —

народный депутат СССР

Е. Боннэр, —

вдова А. Сахарова

Старовойтова. – На заседании межрегиональной группы мы решили объявить сбор средств на мемориал Сахарова. Построить целое здание и сделать при нем, допустим, отделение Лиги прав человека, его музей. Все только на народные деньги, ни копейки от государства. Попов (сопредседатель межрегиональной группы) предложил мне объявить об этом на Съезде, потому что они все слушают и стараются перехватить инициативу. Скажут, что государство хочет увековечить.

Боннэр. – Я отвечу, что мне не надо. Я уже Михаилу Сергеевичу сказала: «Хотите увековечить, зарегистрируйте «Мемориал». Это будет увековечение».

                       Совершенно секретно

О некоторых контактах В. Кузнецова (бывший помощник A. H. Яковлева, заместитель председателя ИАН)

(По материалам за 6 февраля)

В. Кузнецов – А. Н. Яковлев

Кузнецов – Я подобрал кое-какие интересные материалы. Тут ряд интервью, в том числе Янаева – норвежскому телевидению, Вольского – «Интернэшнл геральд трибюн». Есть интервью Шаталина, Полозкова, Алксниса, очень много аналитических откликов о пленуме. Люди пишут: «Указали на дверь тем, кто выступал за расширение политической свободы. Такие сторонники перестройки, как Яковлев, Шеварднадзе, Бакатин (…) Шаталин, Примаков, Петраков».

Яковлев. – Ты подошли копии туда ребятам. Кузнецов. – Я могу прямо оригиналы.

Яковлев. – В понедельник (11 февраля) я, наверное, выйду на работу.

Кузнецов. – Может, пораньше встретимся? В воскресенье днем соберется узкий круг людей, чтобы пообедать. Повод банальный – мой день рождения…

Яковлев. – Ладно, я тут посмотрю и, может, оттуда поеду домой уже окончательно…

                                  Совершенно секретно

Выдержки из разговоров Л. Суханова

(помощник Ельцина) в отношении

Б. Ельцина,

за 12 апреля

Л. Суханов – Виктор (неизвестен)

Виктор. – Ельцин не собирается уезжать за границу? Суханов. – Собираемся. Приглашены в Испанию и Лондон. В Лондон надо лететь по поводу издания книги, там ждут издатели. В Испанию пригласили на конференцию «За свободную Европу без границ». Там будут Вилли Брандт и Жискар д, Эстен. Мы уезжаем двадцать шестого, сразу после окончания сессии Верховного Совета СССР. С первого по третье мая мы должны быть в Италии, приглашены Андреотти. Первого мая в Италии будет проходить симпозиум, Ельцин выступит сразу после Андреотти.

Виктор. – Ельцину сейчас надо быть здесь, выглядеть активным, потому что его шансы на президентство могут упасть.

Суханов. – Ельцин рвется в бой. Лукьянов сегодня собирал президиум, на котором дал понять Ельцину, что ему объявляют войну. То есть, сделают все, чтобы не допустить его избрания президентом РСФСР. Они этого очень боятся…

Соображения Л. Баткина (член

координационного совета «Демократической

России») о роли и перспективах

демократической партии,

создаваемой А. Н. Яковлевым.

(Из разговоров Л. Баткина и Ф. Росе —

корреспондент датской газеты

«Берлингске тиденде», за 24, 26 июня)

                                        Совершенно секретно

Росе. – Я слышал, что сегодня (24 июня) вечером Яковлев, Шеварднадзе, Попов и Собчак собираются для того, чтобы создать новую партию.

Баткин. – Возможно, что они собираются 26 июня...

Росе. – А как Вы оцениваете такой шаг? Он что-то означает?

Баткин. – Я отношусь к этому положительно, но позицию последовательных радикальных демократов с этой будущей партией не отождествляю… Ведь эти люди принадлежат к верхушке или к аппарату КПСС. В значительной мере они хотят создать партию, видимо, за счет коммунистов, выходящих из КПСС, с социал-демократической окраской. То есть, это все-таки попытка создать либеральный аналог КПСС…

…Я приветствовал бы создание такой партии хотя бы потому, что это означало бы достаточно важный шаг к крушению господства КПСС. Кроме того, я отношусь с большой личной симпатией к создателям новой партии Яковлеву и Шеварднадзе. Однако я считал бы в высшей степени опасным, если бы антикоммунистически настроенные демократы поспешили дать аванс этой силе и отождествить себя с ними. Сначала им надо создать нечто независимое, после чего были бы возможны какие-то временные соглашения…

Росе. – А что значит для КПСС такой шаг Шеварднадзе? Я слышал, что, по неподтвержденным слухам, в начале июля будет пленум ЦК, на котором Горбачев собирается покинуть пост Генерального секретаря.

Баткин. – Для него такой шаг был бы умным и правильным. Однако пока я не вижу никаких признаков того, что он готов к этому шагу. Пока все его публичные заявления, вся его идеологическая программа никак не согласуются с подобным намерением. Еще год назад было ясно, что КПСС идет к своему крушению, вопрос заключается только в форме и сроках.

...

Росе. – Я слышал, что 26 июня «Московские новости» опубликуют заявление Яковлева об уходе из партии.

Баткин. – Это логично, это не будет сюрпризом, поскольку он уже давно не входит в высшие партийные структуры. Любопытный момент состоит в том, что он все-таки руководитель советников Горбачева. Я не исключаю, что Горбачев отнесется к этому так же, как и к уходу Шеварднадзе, то есть, со сдержанным неодобрением. Причем, я не думаю, что Михаил Сергеевич внутренне так же проделал такой путь. Вот, например, мелкая часть придворного ритуала: 22 июня, когда Президент возлагал венки, по левую сторону от него шел Лукьянов, а по правую сторону шел Ивашко – его заместитель по партии. Вот вам и отмена шестой статьи! Михаилу Сергеевичу понадобится какое-то время, чтобы дозреть. Я считаю, что уже сейчас такой его шаг был бы запоздалым.

***

Росе. – Вы что-нибудь узнали вчера (25 июня) на «Московской трибуне» насчет новой партии?

Баткин. – Да, я виделся с Мурашевым и еще кое с кем. Среди тех, что хочет создавать такую партию, называют Бакатина, Вольского, Шеварднадзе. Однако Яковлев, как известно, сделал заявление о том, что не выходит из КПСС, что против него идет провокация.

Росе. – Но я получил подтверждение тому, что его заявление о выходе лежало в «Московских новостях».

Баткин. – Публикации в «Московских новостях» не будет сегодня, да и неизвестно, будет ли она вообще…

...

Росе. – А по поводу этой «Демплатформы», за которую, видимо, ратует Яковлев, будет объявлено на предстоящем пленуме?

Баткин. – Не знаю. Судя по тому, как энергично Яковлев отверг даже предположения, что он может выйти из КПСС, все эти перемены идут не так быстро, хотя они созрели…

...

Партия… может стать крупной по сравнению с нынешними карликовыми партиями, но со старой КПСС она вряд ли сравнится… По-моему, это феномен для переходного периода, но далекой исторической перспективы у нее нет.

Росе. – Да и Яковлев в конце концов так и не решился идти туда, а полностью остался в команде Горбачева.

Баткин. – Я всегда думал, что он до конца будет с Горбачевым, которому Яковлев предан глубинно, всерьез.

...

Росе. – На какие деньги они будут делать партию? Они претендуют на часть имущества КПСС?

Баткин. – Они могут претендовать, только оставаясь в КПСС. Но я думаю, что из этих претензий ничего не выйдет. Пустая затея!..

Росе. – Это верно.

Баткин. – Если Горбачев публично не выскажет свою позицию, которую за ним подозревают, то должна быть сохранена презумпция невиновности Горбачева в намерении развалить КПСС.

Росе. – Ха-ха! Я разговаривал с помощниками Попова – Шнейдером и Боксером из «Демократической России». Они говорят – и это же говорят в «Независимой газете», – что эту партию создавали как раз под Горбачева, хотя формально он не должен был там числиться и его имя не должно быть с этим связано. Эта партия должна быть для него какой-то новой базой.

Баткин. – У меня нет информации по этому поводу, но есть соображение. Горбачев любит ставить сразу на несколько лошадок, поэтому исключить такой вариант полностью нельзя. Но отсюда еще очень далеко до серьезной политики. В тех случаях, когда что-то намечается независимо от его согласия, ему ничего не остается делать, кроме того, чтобы сказать: «Попробуйте, посмотрим» – а потом он попытается что-то выиграть для себя. Подобное происходило в Ново-Огареве, где была сделана попытка выдать предельно нестабильную ситуацию распада за некоторую либерализацию.

Росе. – На днях я должен вылететь из Копенгагена в Москву и в субботу (29 июня) постараюсь быть на заседании «Московской трибуны». Надеюсь, что мы с Вами встретимся там. Спасибо Вам за беседу.

                          Совершенно секретно

Выдержки из разговора Л. Суханова

(помощник Ельцина) и Кахрамона

Джурабаевича (неизвестен)

в отношении Б. Ельцина, за 31 марта

Кахрамон Джурабаевич. – Тяжело сейчас приходится Ельцину? Он выдерживает нагрузки?

Суханов. – Всякое бывает. Тяжело стало все выдерживать. Настроение у него сейчас отвратительное. Пленум – одна говорильня…

...

Кахрамон Джурабаевич. – Ельцин не вошел в Президентский Совет?

Суханов. – Нет, он сказал: «Давай, я напишу бумагу, чтобы меня не вводили». Зато ввели Ярина и Распутина.

Кахрамон Джурабаевич. – Ленинградцы кого поддерживают?

Суханов. – Ленинградцы хотят Ельцина в президенты РСФСР. Сначала он будет Председателем Верховного Совета РСФСР, а через год – общенародные выборы президента РСФСР. Это же поддерживают в Челябинске, Свердловске.

...

Суханов. – Я в каждой поездке наблюдаю за поведением Ельцина, он на глазах меняется. Это хорошо…

Он ездил в ФРГ, во Францию, но когда приехали в Америку, я думал, у него инфаркт будет. Мы поняли, почему в Америку не пускают простых людей».

Кахрамон Джурабаевич. – Сколько человек в команде Ельцина?

Суханов. – В общественной приёмной человек восемь пенсионеров работающих бесплатно. Сейчас создается команда из российских депутатов, кандидатов наук. Доверенные лица, работавшие с ним раньше, сами стали депутатами, сделали на Ельцине посты депутатов РСФСР, депутатов Моссовета… Но на них можно теперь ему опереться. Сейчас нужно создавать новую команду под его президентство. Одно плохо – он очень устал… Постоянно находится в напряжении из-за изоляции, в которую попал. Есть люди более слабые и менее мобильные, но в верхах пользуются славой. А ведь он человек, который горы свернет, если ему дать поле деятельности.

Кахрамон Джурабаевич. – Вот он едет отдыхать. Конечно, это не привилегия. Но скажут, что Ельцин говорит о привилегиях, а сам ездит отдыхать.

Суханов. – Но деваться было некуда, врачи велели восстанавливаться.

Кахрамон Джурабаевич. – Если им дадут команду, эти же врачи залечат его. Я тогда ему все сказал.

Суханов. – Врачи все могут. Если захотят – сделают. Ведь что получается. Начинается пленум, он идет на пленум, а в обед плохо себя чувствует. Плохо себя чувствует на пленуме, на Съезде. А Съезд прошел – восстановился… Получается, что кто-то его выводит из строя.

Кахрамон Джурабаевич. – Идет политическая борьба. А как у тебя сейчас дела?

Суханов. – Я числюсь в Госстрое, но уже не помощником министра, а главным специалистом. Зарплата пятьсот рублей. Но скоро Госстроя и строительных министерств не будет, а будет бюро Совета Министров по строительству.

Сейчас вообще трудно понять происходящее в экономике. Перестройку начали без концепций, это говорил Ельцин. Шаталин – член Президентского Совета – сказал то же самое. Абалкин путается, Рыжков вообще никак не проявил себя…

...

Кахрамон Джурабаевич. – Да, жизнь коротка, надо работать, но и думать, как здоровье сохранить лет на десять, чтобы увидеть, чем кончится перестройка.

Суханов. – Ельцин не думает о себе, он говорит, что отвел на жизнь всего четыре года, после чего его не станет. Ему сейчас некуда вложить свой талант – ограничили этим Комитетом Верховного Совета, а это такое болото…