Текст книги "Одиночество"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

В утреннем свете мне было хорошо видно, как вражеские пулеметы изрешетили атакующие цепи гномов и остановили их. Один за другим гномы начали закапываться в землю, пытаясь укрыться от сильного огня противника. К тому же в лагере началось видимое простому глазу перемещение полков и батальонов этой дивизии внутренних войск. Было очень похоже на то, что на передние позиции выдвигались подразделения с наиболее опытными бойцами противника.

По всей очевидности, генерал Брит Йорк решил пойти ва-банк, с оставшимися частями дивизии он собрался покинуть этот лагерь, чтобы соединиться с остальными дивизиями внутренних войск Империи и образовать единый фронт сопротивления имперским властям.

В этот момент я понял, что одними своими гномами не смогу задержать генерала Брита Йорка и верных ему вованов, поэтому начал проклинать себя за то, что необдуманно полез в эту аферу. Хотел арестовать Катрин, на ее место поставить другого человека, в результате получил конфронтацию всех подразделений внутренних войск с сильным лидером во главе.

Я встал на ноги и в утреннем свете наблюдал за тем, как имперские штурмовики, правда, несколько устаревшей конструкции, начали штурмовать позиции окапывающихся гномов.

Пилоты этих штурмовиков практически не имели боевого опыта и свои штурмовики они выводили в атаки на гномов с ученической предосторожностью и педантичностью. Рванули султаны разрывов первых бомб и ракет штурмовиков прямо перед строем атакующих гномов, из-за чего мне стало ясно, что мои гномы продержатся еще полчаса не более. Рванули еще две более мощные бомбы, и один штурмовик почему-то встал на крыло и со смертельной медлительностью свалился в штопор. Пилот этого штурмовика больше не вел огня и не осуществлял пуски ракет, он боролся за свою жизнь. Но ему так и не удалось покинуть борт своего самолета, когда тот коснулся земли, то кверху рванула ослепительная вспышка света и грохот разрыва.

Больше штурмовики не падали, но почему-то истребителей, именно истребителей, а не штурмовиков, стало гораздо больше в воздухе над полем боем. Они пронзали небо в различных направлениях и на различных высотах, заставляя штурмовики имперских внутренних войск собираться во вращающиеся в небе круги, а затем идти на посадку. Гномы поднялись на ноги и, потрясая в воздухе своими автоматическими карабинами фазерами, что-то восторженно орали. А другие сидели на брустверах своих окопов, довольно щурились от теплого солнца и закатывали в ладонь гигантские самокрутки. Появление имперской авиадивизии поставило все точки, бой был закончен.

Чья-то рука коснулась моего плеча, и я сердито обернулся, чтобы одернуть того, кто это так панибратствует со мной? Голубые льдинки старых мудрых глаз смотрели на меня без какого-либо чинопочитания, генералиссимус Мольт на этот раз был грустен и мрачен.

– Молод ты, парень для того, чтобы в одиночестве править такой страной, как Империя! Ну, да чего ты кривишь своей мордой и не смотришь на подлые дела своих рук. Нанял бы убийцу или проткнул кинжалом живот этой своей мамочке, которая уже давно тебе не служит. К тому же, из-за столкновения с глупой бабой ты потерял не только своего Герцега, но полторы тысячи его бойцов. Ты потерял генерала Брита Йорка, который мог бы стать талантливым командиром имперской бронепехоты. Но он теперь до конца своих дней будет сражаться с тобой и твоими людьми. А главное, парень, ты только посмотри, во что превратил эту дивизию, сколько ее бойцов не за понюшку табака положила, а ведь они были верными тебе подданными, которым бог послал несчастье служить под твоим командованием. Двадцать минут кинжального пулеметного огня на поражение и половина боевого состава дивизии отправилась за поисками развлечений на небеса. Теперь, чтобы восстановить пропорциональность пополнения имперских войск, нашим женщинам придется поднатужиться и рожать в неурочное время всю эту ораву парней, которых ты растратил не за понюшку табака.

Всех бойцов взбунтовавшейся дивизии разоружили и отдельными транспортами отправили для продолжения службы по отдаленным армейским гарнизонам Империи. Офицеров дивизии арестовали и под усиленными конвоями направили на гарнизонные гауптвахты и тюрьмы для проведения расследования и выявления дальнейшей крамолы. Хуже всего досталось летчикам штурмовикам. Оказывается эти две эскадрильи штурмовиков были единственными авиационными подразделениями внутренних войск и на их счету числилось немало пакостных дел, типа налета на северную имперскую резиденцию и смерти Нелли. Я всех летчиков передал в руки людей генерала Снега, которые уже доказали, что умеют правильно обращаться и допрашивать этих офицеров, которые так рьяно выполняли указания вышестоящих начальников и командиров.

Когда вся эта мелочная работа была завершена, то в лагере оставались только я, генералиссимус Мольт и три тысячи оставшиеся в живых гномов хирда. При помощи различных механизмов и приспособлений мы стащили в центр лагеря поврежденную и не подлежащую восстановлению военную технику, скрутили, сварили ее в гигантский клубок. А на самой вершине клубка соорудили трон-лавку, на которую посадили полковника Герцега с открытыми глазами, чтобы он видел, какие военные почести Империя отдает простому гному, который свою жизнь отдал служению ей.

Три дня и три ночи одни только грому шапками носили землю на вершину этого металлического кургана, где, молча, опорожняли свои шапки и снова шли вниз за землей, пока плодородная земля полностью не скрыла ржавое железо и тело полковника Герцега.

3

Сенатор Рексоул приехал ко мне по первому звонку, мы проговорили с ним всю ночь. Анастасия подносами таскала нам чай, выпечку и, задерживаясь на пороге, чтобы подслушать мое очередное воспоминание о произошедших на севере событиях. Или в очередной раз высказать свое женское мнение по поводу того, какие мы мужики недотепы, чтобы устроить подобное. По ее мнению, два престарелых пердуна всю ночь напролет проговорили и проливали слезы почем зря по поводу смерти несчастной Нелли. К середине ночи, уже нагло устроившись за соседним столиком, чтобы уже больше не выходить из комнаты, а сидеть и спокойно слушать все то, о чем мы говорили, всхлипывала и не пропускала ни единого слова из моих рассказов.

Рексоул весь этот вечер был на грани истерики и потери сознания, правда, старик держался до последнего. Он всхлипывал и не вытирал слез, которые постоянно лились ручьем из его глаз, особенно тогда, когда я рассказывал о смерти Нелли. Старик на моих глазах прямо-таки сдавал и слабел, в иные минуты он хандрил, словно ребенок, и отказывался от всего, чтобы я или Анастасия ему не предлагали. Предлагаемая чашка чая отвергалась старческой рукой, а мне приходило в голову, что Рексоула на этой земле уже ничего не может спасти, ему ничто не может помочь, так как Нелли, оказывается, была не простой секретаршей этого политического старца, а его единственной дочерью.

Временами старик практически уже не мог говорить, так он глубоко переживал гибель своей Нелли. Но однажды его губы сумели произнести слово "дочь", а после этого сенатор долго смотрел мне в глаза, пытаясь отыскать в них надежду. Но мне пришлось еще раз утвердительно кивнуть головой, и тогда он вполголоса пролепетал:

– У дочери остался сын. Ему только что исполнилось шестнадцать. Малыш теперь совсем одинок в моем доме.

Анастасия в мгновением ока вскочила на ноги, неосторожным движением руки, разлив только что начавший кипеть чайник. Волнение, охватившее девушку, не позволяло ей вымолвить и слова, она стояла и, молча, смотрела на меня и Рексоула, размышляя, какое же ей принять решение. Да, этой девушке и не требовалось моего разрешения на благое дело, которое зарождалось в ее светлой голове, поэтому я просто ей кивнул и по наручному браслету приказал взводу дворцовых гвардейцев сопровождать выезд лейтенанта по делу службу.

Рексоул ничего не слышал и не обращал внимания на короткие переговоры и переглядывания с Анастасией, он забился в дальний угол кожаного дивана и тонким голосом жаловался неизвестно кому на свою судьбу. На то, что в таком возрасте ему приходится переживать такое горе. Мне очень хотелось встать, подойти к этому человеку и извиниться перед ним за то, что при первой нашей встречи я не совсем правильно понял его намерения, когда намеками он предложил в услужение свою секретаршу – дочь. Понимая полную бессмысленность таких извинений, я подошел к раскрытому окну и, сложив руки на груди, стал всматриваться в темноту и прохладу ночи.

Старый императорский дворец и прилегающие к нему столичные кварталы спали крепким сном, хорошо потрудившегося за день горожанина. Внизу под окном прошел гвардейский патруль, слышался один только стук сапог о брусчатку мостовой. Но внезапно в этой ночи что-то произошло, словно возникла или родилась новая жизнь. В кабинет заглянул Сашка, который одет в одну ночную рубашку и был совершенно трезвым человеком. Заметив меня у раскрытого настежь окна, парень ловко козырнул мне в спину, нарушая все воинские уставы, и помчался переодеваться.

Как только за этим человеком прикрылась дверь моего кабинета, старый имперский дворец начал немедленно просыпаться и готовить себя к незапланированному событию. Послышались звуки щелчков замков открываемых и закрываемых дверей, передвижения людей по дворцовым переходам, прислуга спешила занять места по боевому расписанию, чтобы в требуемую минуту оказаться на своем рабочем месте. Да и за дворцовыми окнами начали происходить кое-какие изменения, дворовая прислуга стала готовиться к приезду очень важного гостя.

Я не успел этому удивиться и полностью разобраться в том, почему и что именно происходить во дворце. Откуда императорский дворец и дворцовый персонал узнали о том, что сейчас я с нетерпением ожидаю своего личного гостя?

Рексоул перестал хныкать, в ванной комнате умыл лицо и сейчас вместе со мной, вглядывался в окно, ожидая прибытие своего внука. Скрипнула дверь и к нам присоединился старый и вечно бодрый генералиссимус Мольт Генералиссимус не стал расспрашивать о причинах сбора в столь позднее время придурков, это я, и старых маразматиков, это он и Рексоул, его попросту не интересовало и не волновало. Он подошел к бару, налил себе бокал отличного кьянти, опорожнил более чем наполовину, громко и удовлетворенно крякнул, а затем свой бокал долил до краев этим чудесным напитком.

За окном послышался шум подъезжающей доисторической кареты.

Мы мы хором отвернулись от старого пьяницы, и свои взоры обратили на события, разворачивающиеся за стеклами окон императорского дворца. Имперская карета, запряженная шестью великолепными рысками, подлетела к парадному крыльцу дворца и, ловко развернувшись боком, как вкопанная, замерла у дворцового подъезда, которым могли проходить только члены императорской семьи. Я же про себя негромко чертыхнулся, эта Анастасия опять своевольничает, но дворцовый ритуал уже нельзя было остановить.

В долю секунды четверка дворцовых рабочих ярко красный и ворсистый ковер раскатала от дворцового крыльца до ступенек кареты. В излучающем красоту и благолепие имперском полковничьем мундире на крыльце появился адъютант Александр Хлыщ, чтобы замереть в неподвижности в позе великого Аполлона.

Два разодетые в пух и прах имперских пажа свободным шагом прошествовали к дверце кареты и одновременным движением рук распахнули обе ее створки, а затем также торжественно ступили взад. К этому времени вдоль ковра выстроился почетный караул, тут же замерев по стойке смирно. Анастасия, словно царевна, ступила на красный императорский ковер и вслед за собой вытянула на божий свет светловолосого мальца, который, по всей очевидности, не понимал всего происходящего и не знал, как ему следует вести себя в этой императорской торжественности. Караул начал орать что-то очень радостное и восторженное, желая новоприбывшему принцу долгой жизни, добра и счастья.

Как только эта парочка поднялась на крыльцо, то Сашка в один миг разморозился из Аполлона и, схватив светловолосого юношу за руку, поволок его за собой знакомится со мной.

За это время мой полутемный кабинет, где я до этого встречался с сенатором Рексоулом, превратился в ярко освещенную залу, где собрались практически все мои друзья. Когда дверь распахнулась, то мы все одновременно повернулись в ее сторону, чтобы поприветствовать внука Рексоула и сына Нелли, молодого барона Штайнльдатля, принца Империи.

Знакомство с молодым бароном продолжалось до самого утра.

Если первый час этого процесса барон и выступал в роли настоящего буки, то следует признать, что эта роль ему весьма шла. Парень мало чего знал и ни о чем не догадывался. Он знал, что Нелли, это его мама, но, разумеется, не знал, что она одновременно являлась наложницей Регента Империи. Он нигде и ничему не учился, к своим шестнадцати годам оставался неиспорченным ребенком, совершенно не приспособленным к реалиям настоящей жизни. Но это все было поправимо, в эти годы все молодые люди могли, подобно губке могли впитывать в себя знания, умения и навыки. Оставалось только определиться, кем ему быть во взрослой жизни. Арианд, так назвала своего сына Нелли, застенчиво поделился со мной своей мечтой о том, что хотел бы стать имперским офицером броневой пехоты.

В последние дни уже во второй раз мне приходилось думать об этой броневой пехоте.

Проект броневой пехоты зародился около трех десятках лет в высших эшелонах военной власти Империи. Прославленные имперские танки покидали пьедесталы своих победных сражений и, устаревая на глазах, уходили в прошлое. Из-за своей массивности они теряли скорость передвижения, маневременность, становились легкой добычей современной авиации. Двигатель танка не мог таскать на себе мощную броню или мощное вооружение.

Но свято место пусто не бывает, на место танков пришла броневая пехота – легкие, средние и тяжелые человекоподобные транспортеры с мощным современным вооружением. Офицер через специальный разъемы на голове подключались к ЭВМ боевых машин, превращая их в настоящие боевые монстры. Империя очень осторожно шла по этому пути, не спешила человека превращать в боевую машину. За все время существование проекта броневой пехоты были сформированы всего три полка по сорок пять бойцов в бронескафандрах в каждом полку, но полки еще ни разу не принимали участие в боевых действиях.

Я поинтересовался у Арианда, кто ему советовал стать офицером броневой пехоты и получил мгновенный и очень краткий ответ – генерал Брит Йорк. Мы с моими друзьями о многом переговорили с парнем, наши беседы продолжались до шести часов утра. Каждый из нас решил принять участие в судьбе этого парнишки. Мольт решил заняться его воинским воспитанием, на первых правах сделав его своим адъютантом. Анастасия настаивала на том, чтобы Арианд переехал на ПМЖ во дворец, но его родной дед, подумав, о могущих возникнуть политических обстоятельствах, решил пока воздержаться от такого решения. Правда, чуть позже сенатор добавил, что он уже довольно старый человек и может покинуть этот мир в любое мгновение и, если такое с ним случится, то парню придется перебираться во дворец к своему отчиму.

Когда я вместе с Сашкой, который успел к тому времени переодеться в черный адъютантский мундир, спускались по главной дворцовой лестнице вниз, к главному выходу, светская болтовня в моем кабинете о том, как устроить неустроенного ребенка все еще продолжалась. Сейчас я отправлялся в войска генерала Романова, но на деле спешил в центральную имперскую тюрьму, куда временно направили Катрин Наливайко после того дурацкого бунта и боя.

Ехать от дворца до тюрьмы было недалеко, поэтому мы воспользовались бронированным лимузином и двумя офицерами имперской службы безопасности в качестве телохранителей. После гибели полковника Герцега, все гномы решили оставить меня и вернуться в горы строить свой новый мир, а моей охраной занимались все, кому ни лень. Чаще всего меня сопровождал капитан Митчелл со своими бойцы роты, которая почему-то была прикомандирована к секретариату Регента Империи, причем по личной просьбе Регента.

На четвертый поворот лимузин остановился перед большими воротами, перекрывшими туннель, ведущий вниз. Охрана центральной тюрьмы была столь настолько удивлена моим столь ранним появлением и таким малым количеством сопровождающих телохранителей, что на первый раз отказала в допуске на тюремную территорию. Но я продолжал, настаивать на своем праве, как Регент Империи, свободного посещения имперских тюремных заведений. Тогда начальник центральной тюрьмы был вынужден сам ко мне спуститься, чтобы лично удостоверить мою личность и пропустить меня в тюрьму.

Катрин мало чем изменилась с момента нашей последней встречи, разве что потеряла ранее присущую ей стервозность и министерскую истеричность. Когда я перешагнул порог ее тюремной камеры, то увидел перед собой женщину, с ногами залезшую в большое кожаное кресло и что-то вязавшую на спицах, такую тихо мурлыкавшую кошечку. Сейчас в ней легко можно был найти черты застенчивой ведущей и актрисы имперского галовидения Поли. Эту Поли судьба совершенно неожиданно вознесла до высот вершин государственной власти, и которую также решительно заключила в одиночную тюремную камеру, из которой она, вероятно, уже никогда не выйдет.

Разумеется, на Катрин не было никаких наручников или тюремной полосатой робы. Одета она была в белую, хорошо отглаженную кофточка и простую юбку чуть ниже колен. Повернув голову в моем направлении, Катрин с удивлением в глазах посмотрела на меня, но не задала никакого вопроса, продолжая мурлыкать мотив незнакомой мне песенки.

Эта спокойная тюремная Катрин понравилась мне гораздо больше другой, такой капризной и своевольной министра внутренних дел Катрин, которая так и не смогла использовать свою свободу во благо людей. Теперь она никогда не выйдет на свободу, никогда и не примет какого-либо решения, так как до конца жизни останется за тюремной решеткой. Меня больше интересовала информация, когда и какие финансовые средства Катрин со своими напарниками украла из Министерства внутренних дел Империи, кто помогал ей совершать правонарушения и уходить от наказания.

Чтобы так поступить с Поли, мне хватило одного единственного проступка преступления, которое эта женщина совершила по отношению ко мне. Когда не остановила, не задержала вооруженного столкновения своей дивизии внутренних войск с моими телохранителями гномами, тем самым предав мои личные интересы. Я буду много и в течение длительного времени неоднократно интересоваться судьбой Катрин и ее условиями пребывания в тюремной камере. Но для нее это уже не будет жизнью после ее общественной смерти, когда она отдала приказ на открытие огня по моим телохранителям. Она никогда больше не увидит солнца над головой.

Не промолвив ни слова, я развернулся спиной к этой женщине и медленным шагом направился к выходу из камеры. Я уже знал, что это была наша последняя встреча и что больше Катрин Наливайко я никогда не увижу. Сейчас мне не захотелось больше разговаривать с бывшим министром. Я также ничего не хотел знать и выяснять, почему происходили непонятные случаи, когда вместо предварительно договоренных и согласованных результатов, имперское Министерство внутренних дел сбоев преподносило совершенно другие результаты. Меня совершенно не интересовали те дела и делишки, которые Наливайко осуществляла за моей спиной. Очень скоро ее Министерство внутренних дел перестанет существовать и ни один ее человек не проскользнет в новую имперскую структуру, но для этого мне нужно найти нового министра.

А что касается будущего этой женщины, то все будет завесить от ее дальнейшего поведения, если она будет молчать, то условия ее содержания ослабнут и она получит относительную свободу, на поселении. А если дама полезет в прежнюю жизнь и начнет вспоминать далекое прошлое, то… я не хочу даже думать о последствиях.

Именно об этом сегодня я должен был переговорить Катрин Наливайко, но не переговорил, но я точно знаю, что Поли поняла значимость моего появления в ее тюремной камере. Решение же о дальнейшей своей жизни, всецело принадлежит бывшему министру, а жизнь, она покажет, какое именно Поли приняла решение!

Глава 11

1

Мольту пришлось снова на несколько дней задержаться в столице, а я все же решил слетать в войска к генералу Романову, чтобы добрым советом и государственной поддержкой помочь ему найти решение проблемы. Наши войска, по-прежнему, топтались на границе двух государств, они не могли прорвать обороны противника и выйти на оперативный простор для нанесения мощных ударов по противнику. Наши дивизии продолжали штурмовать маленькие, но сильно укрепленные горные деревушки и укрепрайоны, оставшиеся еще со времен ранних Империй, при этом ни на километр не продвигаясь вгубь территории противника.

Я долго решал, кого же брать с собой в эту поездку и на чем добираться до Романова. К этому времени Арианд провел полную неделю со мной во дворце, где мы много беседовали на различную тематику, парнишку же больше всего интересовало, кем же он станет в своей взрослой жизни. Я и решил этому парнишке продемонстрировать жизнь настоящих воинов в боях и на привале, чтобы этот юнец после мне не жаловался на то, что профессию офицера бронепехоты он выбрал из-за романтических начал.

Поэтому в список своих сопровождающих сразу же после Анса я внес его имя, а затем снова застыл с пером в руке. Мне нужно было написать всего только пять имен, но, как оказалось, это было очень трудно сделать.

Анастасия слишком хорошо знала о моих планах и была отлично осведомлена о моих проблемах с телохранителями, поэтому третьем номером, на место телохранителя, вписала свое имя в качестве секретаря-радистки. Если бы не ее сексуальные излишества, а без этого излишества наш мир давно оскудел детьми, эта девушка была великолепным связным работником. Она могла найти и связать меня с любым человеком в этом мире. Иногда я даже подумывал, а не присвоить ли ей очередной воинский чин, но рука не поднималась, чтобы подписать соответствующий приказ. Да полет обещал быть весьма коротким, час туда, час на переговоры в штаб-квартире Романова и час на возвращение обратно. Поэтому не стал возражать против того, чтобы и Анастасия с нами слетала бы на фронт. В самую последнюю минуту решил взять с собой и капитана Митчелла с двумя бойцами, чтобы во время полета было бы хоть с кем словом обмолвиться.

Мой космический истребитель здорово постарел, но по своим техническим характеристикам он на голову превосходил современные истребители Империи и соседних стран, да и его вооружение оставалось на прежнем уровне, ни одна машина в этом мире не имела такой импульсной пушки и энергокатапульту. Во многом благодаря стараниям Анса, эта боевая машина сохранялась в такой чистоте и в отличном техническом состоянии.

Пассажиры истребителя, за исключением пасынка Ари, уже не раз летали на нем на боевые задания и просто в командировки, поэтому все довольно спокойно отнеслись к процедурам подготовке взлета и полета. Совершенно случайно я перехватил выражение глубочайшего интереса на лице Ари, которому посоветовал забраться в заднюю кабину стрелка и там потренироваться в стрельбе из бортовой импульсной пушки.

Демократическая Республика Кальция авиации, ни боевой, ни гражданской, никогда не имела, поэтому наш полет в штаб-квартиру войск генерала Романова прошел без единого выстрела, уже через час, едва пофыркивая своими двигателями, истребитель животом, а не на полозья для приземления, коснулся ВПП штабного аэродромчика.

В штабной комнате для переговоров, куда нас пригласили адъютанты Романова, нам подали коньяк, виски, немного закуски и много фруктов. Но разговора с генералом так и не получилось, я прямо-таки кожей ощущал, что мой собеседник генерал поглощен какой-то одной навязчивой мыслью, он ни о чем не мог думать, одна только эта мысль вертелась у него в голове. Чтобы он не говорил и чтобы генерал не делал, эта мысль ни на секунду его не покидала, генерал снова и снова просчитывал "за" и "против", продумывая возможные варианты воплощения мысли в жизнь. Мне удалось-таки выяснить, что же это была за мысль, которая едва не свела с ума нашего генерала Романова.

Генерал Николай Романов пытался вывести алгоритм ведения противником оборонительных мероприятий, каждый раз он приходил к ошеломляющему результату выводу о том, что его армейской группировке противостоят всего-навсего две пехотных дивизии "Черных Воронов" старшего полковника народно-освободительной армии Демократической Республики Кальции Вальдеса. Этими двумя дивизиями Вальдес вот уже в течение недели не позволял войскам Романова пересечь границу. Каждый раз полковник готовил и наносил отлично подготовленный контрудар по нашим войскам, заставляя их вновь и вновь откатываться на прежние позиции и места расположения.

Эти неудачи вносили постоянное раздражение и досаду в сердца имперских офицеров и рядовых бойцов, заставляя их задуматься о бесперспективности вооруженного конфликта в целом, а также неверие своего командования решить эту простую, по их мнению, проблему. А по мнению генерала Романова, наш противник имел постоянный источник информации, который своевременно и регулярно информировал старшего полковника Вальдеса обо всех наших намерениях и соответствующих приготовлениях. Своевременно получаемая секретная информация Вальдесом, позволяла старшему полковнику заранее подготовиться к отражению вражеского наступления.

Романов был также прав, предполагая, что этот источник информации находится не в рядах его армейской группировки, а находился в самой Империи. И третье, мое появление в своих войсках генерал Романов воспринял, как желание Регента Империи, как можно быстрее решить эту проблему утечки ценной информации, дать вражеским войскам суровую взбучку, после чего нашими войсками нанести очередной удар на прорыв фронта противника и выхода на оперативный простор.

В чем-то генерал был прав, в чем-то нет, я знал об утечке такой информации, но не знал, кто конкретно в Империи занялся столь опасным бизнесом. И зачем это вообще ему могло понадобиться, в военное время это было все равно что рисковать собственной головой.

Генерал Романов все же нашел свободную минутку, оторвался от своей злосчастной мысли и, взяв указку в руки, принялся рассказывать о своем новом плане наступления на противника. На этот раз имперские части должны были атаковать народно-освободительную армию в самый разгар дня, обрушив на него такую серьезную артиллерийскую подготовку, чтобы с лица земли стереть живую силу противника и все его оборонительные укрепления.

Во время рассказа генерала, я продумывал возможность воспрепятствование своевременного прохода предательской информации из имперской столицы в штаб старшего полковника Вальдеса. Если принимать во внимание временные интервалы прохождения информации по маршруту – штаб Романова – Генеральный штаб Империи – штаб армейского группировки Романова, то наш противник эту информацию получил максимум за сутки и минимум за пятнадцать часов до начала самой операции. Таким образом, если говорить о реальном времени, то старший полковник Вальдес имел всего около десяти-пятнадцати часов на разработку и организацию ответного удара.

Чтобы нарушить функционирование этой цепочки, можно было бы пойти двумя путями. Первый путь предполагал, чтобы я незаметно для вражеской разведки расположить свой истребитель вблизи ставки Вальдеса и, используя его электронно-спутниковую систему обнаружения, которой не обладал другой такой же истребитель-разведчик, перехватил бы это предательское послание. В том случае, если такого перехвата не получится, то следовало бы попытаться исказить содержание этой информации до такой степени, чтобы можно было бы ввести в заблуждение командование противника. Генерал Романов принял мое предложение в помощи, но особо не полагался на положительные результаты, его штаб разработал вторую операцию по прорыву обороны противника, но данные по этой операции уже не пересылались в генеральный штаб Империи.

Штаб Романова наш истребитель покинул ранним утром, когда предрассветная темнота еще скрывала приближение ясного утра. Чуть приподняв, истребитель над землей, Анс вел его по одним только приборам, в трех метрах над землей и на большой горизонтальной скорости. Мы быстро нырнули в большой и густой лесной массив, где моментально затерялись среди больших и малых деревьев.

В самом центре этого лесного массива мы вышли к большой реке и стали неторопливо погружаться в темные речные воды. Еще ни разу до этого дня Ансу не приходилось пилотировать подводную лодку, но он великолепно справился с этой задачей. Держа верхний край блистера над водной поверхностью, Анс первоначально зрительно управлял движением истребителя в водной среде. Через некоторое время он буркнул какую-то решительную фразу и над нами исчез дневной свет, в кабине пилота стало темно. Я заблаговременно забрался в один из пилотских мешков-костюмов для перелетов в космическом пространстве и подключился к приборам управления истребителя.

Я не вмешивался в дела по управлению движением истребителя в водной среде, этим занимался непосредственно Анс, а сосредоточился по ориентации на местности при помощи спутниковой аппаратуры. Я не знаю, кто и когда запустил спутники связи, сегодня вращающиеся на орбитах Лебедя, но их аппаратура работала великолепно и безошибочно.

Очень скоро я знал точное место нахождения истребителя подводной лодки, а также место, куда нам следовало бы прибыть в самое ближайшее время. Старший полковник НОАК Вальдес обе пехотные дивизии "Черных Воронов" располагал вблизи крупного села Сиена, раскинувшегося по оба берега реки. Самый лучший деревенский дом этого села Вальдесом использовался в качестве штаба и борделя. Из дома старший полковник выселил проживавшую в нем семью старосты, поселился в нем сам и притащил в него семь деревенских девок, которые обували, одевали, кормили молодца, не отказывая ему в дополнительных девичьих услугах.

Истребитель замер в глубоком омуте под окнами этого дома. Анс передал мне дежурство и тут же от перенапряжения заснул в своем сиденье пилота. Митчелл и его бойцы немного поигрывали в карты в кают-компании, особо меня не беспокоя какими-либо вопросами. У Анастасии проявились материнские чувства, она не отходила от Ария, что-то нашептывая ему на ухо.

Незаметно прошли сутки, ничего особо серьезного пока не происходило.