Текст книги "Одиночество"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

1

Охоту, как вид императорского развлечения, я никогда не любил и всегда по возможности избегал от участия в этом мероприятии. Почти за пятнадцать лет руководства Империей пару раз я с друзьями выезжал на охоту, но так и ни разу не вставал на охотничью тропу. Этот вид спорта или времяпрепровождения был для меня совершенно неприемлем. Иногда мне, защищая самого себя или своих друзей, приходилось убивать двуногих животных врагов, но у меня не поднималась рука на то, чтобы убить любое беззащитное животное, даже волка.

Еще в приемной мне пришла неожиданная мысль, на время покинуть столицу и уехать куда-нибудь в глубинку, где мог бы вплотную заняться проблемами Министерства внутренних дел и его руководителями. Когда появилась Нелли, я предложил ей вместе со мной слетать на охоту на северного медведя. Территория Империи простилась далеко на север до Ледового океана, на берегу которого обитал северный медведь, который питался рыбой в океане, был мощным животным. Только две недели в году белый медведь подпускал к себе самку, чтобы продлить свою династию, а все остальное время оставался бродячим угрюмым бирюком. Причем не каждый охотник, вооруженный современным оружием, искал встречи с таким животным.

Нелли, видимо, тоже несколько устала от дворцовой жизни, и с радостью в глазах восприняла мое предложение, на пару суток смотаться на север и поохотиться там. Она тут же поинтересовалась, а кого я оставлю блюсти свои интересы за время своего отсутствия, чем поставила меня в тупик. Прежде, я никогда не думал о том, кто мог бы меня замешать на время моего отсутствия. Отделавшись шуткой на ее этот вопрос, я приказал ей бежать в свои покои и собираться на охоту. Смеясь, моя женщина развернулась и почти трусцой помчалась в свои покои, тем самым продемонстрировав мне, что ее тело на третьем месяце беременности пока еще сохраняло грацию и изящество движения. Она была желанна.

Анастасия заметила именно этот мой взгляд Нелли вслед, женщины всегда замечают не то, что иногда хотелось бы мужчинам, и возмущенно фыркнула ей вслед, мол, не только она такая красивая и грациозная. А я находился в полном смятении этим ее проклятым вопросом, кто может заменить меня в мое отсутствие?! В приемную ввалился Герцег и поинтересовался, сколько гномов телохранителей брать с собой.

Не отвечая на его вопрос, я попросил Анастасию срочно связаться с майором Кохлером и попросить его срочно явиться в приемную, который тотчас ответил на вызов и сказал, что выходит к нам. С майором и полковником я разговаривал в своем кабинете, куда мне пришлось вновь вернуться. В течение пятнадцати минут обсуждался вопрос прикрытия моей охотничьей поездки на север. Кохлер моментально разобрался в сути дела, предложил свой, совершенно неожиданный для меня и Герцега вариант охраны северной имперской резиденции, который был единогласно принять.

Оставшись в кабинете один на один с полковником Герцегом, я повторил ему вопрос Нелли, не называя, разумеется, источника этого вопроса. Гном вначале захихикал и зацыкал зубами, но затем впал в глубокую и мрачную задумчивость, с каждой минутой становясь боле злым и мрачным гномом. Затем поднялся на свои короткие ноги, подошел ко мне и произнес одно только слово, глядя мне в глаза:

– Мольт.

Гном был абсолютно прав, один только бригадный генерал Мольт мог бы меня замещать на время моего отсутствия в столице, когда я буду на охоте. Я тут же схватился за разговорник и связался с бригадным генералом. Разговор получился коротким, Мольт, как военный человек, быстро разобрался в создавшейся ситуации и пообещал уже вечером прибыть в столицу для утряски имеющихся вопросов и проблем, а также для того, чтобы принять на себя временное управление Империей.

В ходе пятнадцатиминутных переговоров мы полностью изменили протокол организации и проведения охоты Регента Империи на северного медведя. Вооруженные силы Империи должны были выделить специальный борт для перелета всей группы из столицы на Север, а затем военными вертолетами перевезти Регента и сопровождающих его лиц, а также несколько журналистов в специальную северную резиденцию.

В столичном аэропорту я с Нелли на краткое время встретились с бригадным генералом Мольтом, который только что прилетел в столицу, чтобы временно замещать меня на посту главы Империи. Никаких особых ритуалов по передачи власти пока еще не было придумано, поэтому мы просто пожали друг другу руки и разошлись, я на самолет, вылетающий на север, а Мольт во дворец.

Нелли ничем не выдала своих чувств по отношению к этой встрече, она небрежно протянула Мольту руку для рукопожатия и, практически не останавливаясь, продолжила свой путь к стойке нашего авиалайнера. Она так и осталась чуть холодноватой и отдаленной женщиной, которая была углублена в свои размышления. Но была красива, одета в длинное белое платье до пят, которое только подчеркивало стройность ее идеальной фигуры. Поверх белого платья на ее плечи была небрежно наброшена шуба-накидка без рукавов из рыжего лисьего меха. Признаюсь откровенно, было очень приятно держать под руку эту женщину и сердцем осознавать, что она принадлежит одному только тебе.

Во время перелета на авиалайнере я немного расслабился и выпил несколько стопок отличного виски. После чего остальная часть воздушного путешествия прошла в каком-то тумане – мы-то приземлялись, то взлетали, а затем снова садились, переходили из одного самолета в другую и снова взлетали. Я окончательно пришел в себя, уже находясь во дворе северной резиденции, когда вместе с Нелли по заснеженному крыльцу и сеням мы проходили в теплый дом имперской резиденции.

Эта резиденция была построена совсем недавно и там еще никогда не появлялись такие властные имперские сановники, которые прилетели вместе со мной. Еще во дворе резиденции все сопровождающие лица были рассортированы и расселены своеобразно занимаемому должностному положению и общественному статусу. С журналистами прислуга этой резиденции с первой же минуты начала обращаться так, словно они были важными имперскими чиновниками, а журналистам это ужасно понравилось.

Нелли, скинув на пол свою лисью шубку, распростерлась на громадной теплой оттоманке и приходила в себя после всех этих перелетов и переездов. Мне же очень хотелось подняться на второй этаж и усесться за терминал, где, наверняка, скопилось много информации для чтения и принятия решения, но я хорошо понимал, что мой уход, станет последним днем в нормальных отношениях с этой женщиной, бушующей матерью моего ребенка. Но и набрасываться на будущую маму, чтобы тут же изнасиловать ее и почувствовать себя настоящим "мачо", было бы не делом настоящего мужчины. Вот я и ходил кругами вокруг своей будущей жертвы, не зная, как привлечь ее внимание,

Мы были одни во всем доме, и никто нас не беспокоил. Ужин будет подан в восемь вечера и от нас зависело, будем ли мы ужинать одни или вместе со всеми лицами, прибывшими с нами. Нелли поднялась на ноги и принялась обследовать наше помещение, она поднималась на второй этаж, спускалась на нулевой уровень, везде совала свой симпатичный носик, но при этом не обращала на меня ни малейшего внимания. Вот тогда-то я и раскусил суть этой женщины, Нелли была энергичной и толковой женщиной, но она устала от постоянного пребывания и скучной жизни наложницы в столичном дворце.

Нелли искренне обрадовалась нашей совместной поездке на север, так как у нее впервые появилась возможность увидеть новые места и встретить новых людей. Но северная имперская резиденция оказалась продолжением золотой клетки столичного дворца, там были немного другие люди, но они мало отличались своими характерами от людей и чиновников имперской столицы.

Только сейчас Нелли начала понимать, какую же она совершила страшную ошибку, подписав со мной договор о продаже самой себя в мою золотую клетку. Она в своей жизни еще не встречала мужчины, которого полюбила бы до смерти, и была готова отдать за него свою жизнь, поэтому и совершила эту ошибку. Деньги, власть и внешняя притягательность позиции официальной наложницы Регента Империи, словно магнит, влекли ее, затмили ей глаза. Она пока еще не ощущала разницы между любовью и сексуальным обладанием мужчиной.

Вот и сейчас она металась по всему дому, стараясь отдалить минуту нашей близости. Нелли нравились наши с ней появления на людях, где она была красивее многих женщин, а глаза мужчин повсюду сопровождали ее. Ей нравились красиво одеваться, вращаться в обществе прелестных дам и кавалеров, посещать официальные приемы, банкеты, празднования, где она имела возможность демонстрировать великолепную стать своего тела и осанки. Но в последнее время я стал обращать внимание на то, что и Нелли потихоньку меняется. На второй месяц нашей совместной жизни, она гордо заявила, что беременна. С этого момента я заметил, что Нелли перестали нравиться наши ночные буйства, она всячески старалась их избегать или сокращала их время, выполнив, так называемый, супружеский долг она отворачивалась лицом от меня и тут же засыпала.

Понимая, что и сейчас мне ничего не светит, я поднялся на ноги, сказал Нелли, что пойду, прогуляюсь, и, натянув на себя комбинезон спецназовца, отправился во двор резиденции. На дворе было темно и безлюдно, слышалось одно только посвистывание порывов ветра и скрип покачивающихся на фонарных столбах фонарей. Из тени вынырнул полковник Герцег, он сам был на лыжах и в руках он держал вторую пару лыж. Не здороваясь с полковником, я злобно прикрепил предложенные мне лыжи к ботинкам, и мы вдвоем отправились за ворота резиденции.

Нас никто не провожал, а ворота открывались и закрывались автоматически с пульта, который Герцег держал в руках. Через пару километров нас встретил лыжник. При виде нас, он помахал рукой и мы заскользили вслед за ним. По выверенным движениям полковника Герцега, я понял, что спутниковая навигация работает уверенно, и мы следуем правильным маршрутом. Вскоре носками лыж мы уперлись в снежное изваяние, которое оказалось штабной бронемашиной на воздушной подушке. В двух шагах от нас распахнулся люк бронемашины, яркий свет из которого ослепил нас. На ощупь мы сбросили лыжи и забрались внутрь бронемашины, где нам руки тут же принялся жать небезызвестный майор Кохлер.

Домой я вернулся за полночь, Нелли уже крепко спала. Я не стал ее будить, а спустился на первый этаж, включил в сеть терминал и принялся за работу. Материала для рассмотрения и принятия решения было довольно много, но я переслал его Мольту, чтобы старик не скучал и по ночам занимался государственными делами, а сам сконцентрировался на информации по МВД.

Эта гигантская государственная структура никак не отреагировала на мой отлет на охоту на север, а ведь должна была бы. По крайней мере, МВД должно было усилить полицейское охранение северной имперской резиденции, но ничего этого не было сделано. Зато по непонятным причинам, полк штурмовиков Внутренних Войск Империи передислоцировался на другой аэродром. Больше в информации по МВД ничего интересного не было, на секунду я оторвал голову от терминала и прямо перед собой увидел глаза Нелли, в которых клубились злость и бешенство:

– Почему ты, Барк, так поступаешь? Бросаешь меня одну в этом пустом и холодном доме?

Отвечать мне не хотелось, я, молча, подошел к своей официальной наложнице, поднял на руки и перенес на оттоманку, где мы и провели остаток ночи, занимаясь любовью. Поначалу Нелли неохотно отвечала на мои ласки и поцелуи, но женское начало вскоре взяло свое и теперь уже она не давала мне и секунды передышки, любила меня всем своим сердцем и телом.

2

В соответствии с планом регентской охоты на утро следующего дня был запланирован выход охотничьей партии на берег Ледового океана, но мы с Нелли, разумеется, даже и не проснулись к этому времени. Поэтому и поход к берегу океана задержался на два часа.

К этому времени желающих сходить и посмотреть, что собой представляют океан и северный медведь, особо не было, число желающих сократилось до минимума, до двух человек – до меня и одного сумасшедшего журналиста, которому делать было нечего, поэтому он решил смотаться вместе со мной к этому самому океану. Нас сопровождали два егеря, которые по предварительной информации о них самих, знали практически все о растительном и животном мире Севера. Мы четверо некоторое время потолкались во дворе резиденции, но вскоре натянули лыжи и под взглядами людей, которые так и не решились покинуть жилые помещения, чтобы высунуть свой нос на свежий морозец в двадцать градусов ниже ноля, заскользили за открывшиеся ворота резиденции.

Я чувствовал себя замечательно, ничего во мне не болело и ноги, равномерно двигали лыжами, легко несли меня в снежную даль. Вокруг не было видно ни одного деревца или большого кустарника, один только снег кругом. Но я не сказал бы, что вокруг расстилалась одна только равнина, встречались высокие курганы, покатые холмы, а также глубокие овраги.

Местные егеря отлично знали местность и без компаса отлично ориентировались на ней. Один из них скользил впереди, прокладывал нам всем лыжню, и, соизмеряясь с моим скользящим шагом, вырабатывал темп нашего продвижения вперед с тем, чтобы за один скользящий шаг продвинуться на как можно большую единицу длины. Вскоре я заметил, что журналист начал сдавать в ходьбе на лыжах и замедлять наше продвижение к океану. Эта жизнь в большом городе, комфорт современной цивилизации быстро превращали организм современного человека в слабый придаток современной жизни, который был неспособен к борьбе с природными явлениями и длительным пребыванием на лоне природы. Пару раз нам пришлось останавливаться, давать передышку ногам и пить крепкий и горячий чай или кофе из термосов, чтобы восстановить силы. Что касается физического состояния моего организма, то я не сказал бы, что во время перехода на лыжах чувствовал себя супер отлично, но хорошо знал, что мне хватит сил мне без остановки достичь берега Ледового океана.

Одним словом, вместо того, чтобы в течение часа, как это планировалось ранее, достичь океана, мы ползли до него чуть более пары часов. Но какова была радость молодого журналиста, в этот момент мне даже показалось, что я где-то с ним встречался, когда земля под нами внезапно сменилась на льдины и ледяные торосы. У берега они застыли неподвижно ледяной массой, а чуть далее от берега плавно изгибались и колебались, под действием океанской вольны. В этом ледяном месиве было трудно разглядеть или определить линию прилива, где кончался берег из гальки, и начиналась водная поверхность самого океана. Да нам этого было уже особо и не нужно, сам факт, что мы находимся на берегу Ледового океана, принес немало волнений и радости, и мы с журналистом даже немного погордились своим первопроходством.

Некоторое время мы постояли на берегу океана, палками от лыж потрогали ледяные наросты на прибрежных валунах и, сняв лыжи, походили взад и вперед по самому берегу, боясь ступить в ледяное месиво, а то, вдруг, провалимся в под лед. Через десять минут делать на этом первородном берегу было больше абсолютно нечего.

И тогда к работе приступили наши егеря. Первым делом они заставили нас снова надеть лыжи, и повели, куда-то в сторону от берега. Шли мы недолго и вскоре наткнулись на небольшую хибару, которая практически полностью была утоплена в прибрежных скалах и совершенно не просматривалась со стороны. Егерям пришлось немного потрудиться, откопать вход в хибару, который был занесен снегом. Удивительное дело, эти егеря были, как и мы, одеты в комбинезоны армейских спецназовцев, ничего не тащили на себе, но, когда требовалось, то неизвестно откуда в руках у них появлялись термосы с горячим чаем и кофе, хибара для отдыха усталых путников или лопаты для откапывания входа в убежище. Вскоре, мы все четверо находились в этой хибаре, где было уже тепло и можно было бы сбросить с себя комбинезон спецназовцев, а егеря быстр стали доставать из небольшого холодильника продукты и начали готовить обед на скорую руку.

Когда мы сели обедать, один из егерей снова натянул на себя комбинезон и исчез в снежной пыли, к этому времени за стенами хибары поднялся сильная вьюга. Вернулся он через полчаса, когда мы уже попивали чайку с вареньем и сказал, что погода на океанском берегу совсем испортилась и идти обратно в имперскую резиденцию на лыжах по такой поземке нельзя. Поэтому, добавил он, присаживаясь к столу и принимаясь, есть только что разогретый суп, нам лучше переночевать под теплой крышей, а утром отправиться в обратный путь, предложил егерь. Я поинтересовался, а как же нам быть с охотой на белого медведя.

– Бродит здесь поблизости парочка медведей. – Вступил в разговор второй егерь, который за целый день не произнес ни слова. – Да, только, кто с ними справится. Самец, такая громадина, что с ним лучше вообще не сталкиваться, а вот его самочка, уже в положении она и далеко убежать не сможет, но у нас нет людей, чтобы организовать хорошую охоту.

Я хотел было спросить, а почему так получилось, но вспомнил, что мне захотелось выгулять Нелли в самую последнюю минуту и, организуя поездку на Север, я тоже никого не слушал, когда мне говорили о разумных сроках организации охоты на такого крупного зверя.

В середине ночи я проснулся от удушья, охватившего меня, кто-то набросил на мою голову подушку и, навалившись всем телом на нее, не давал мне глотнуть свежего воздуха. Я попытался выскользнуть из-под подушки, но мне этого пока никак не удалось сделать этого. В глазах уже начало темнеть, а в висках сильно застучало от недостатка кислорода, а легкие разрывались и требовали новой порции воздуха. В какой-то момент в голове возникла ясная мысль о том, что, если в данный момент я не предпринему конкретных действий, чтобы освободиться от подушки, то на дальнейшие попытки у меня просто не будет сил. Я чуть расслабился, мой противник, который держал подушку на лице, воспринял это, как знак потери мною сознания, и он тоже чуть-чуть расслабил свою хватку.

Упершись пятками ног и локтями рук в топчан, на котором спал, я резко выбросил вперед и вверх голову с подушкой на ней. По всей видимости, мой противник оказался значительно легче меня, и мне удалось оторвать его от топчана и подбросить вверх. Дальше было делом чистой техники, не зря же я в течение вот уже почти двадцати лет занимался рукопашным боем. Когда верхняя часть тела противника достигла зенита своего подъема, я кулаком правой руки сильно ударил его в подреберное пространство, тем самым заставив его заняться восстановлением собственного дыхания и на долю секунду забыть обо мне.

Я вывернул голову из его объятий и позволил свежему воздуху заполнить свои легкие. Через мгновение восстановилось мое дыхание. Парень, который пытался по-тихому задушить меня, сделал большую ошибку, ему следовало бы ударом ножа сразу же покончить со мной, а не мучиться с этой подушкой! Сейчас тело его лежало рядом со мной на топчане, а его плечи с головой свесились к полу, не давая мне возможности определить, кто был мои противником. Я без шума соскользнул с топчана и повернул голову парня к себе – это был журналист, который сейчас был очень похож на лейтенанта королевских егерей Океании, который единственный из всей свои части попал в плен к людям генерала Романова. В то же время Один Первый, бывший король Океании утверждал, что в его войске никогда не было подразделения егерей. Глаза лейтенанта задвигались, он начал приходить в сознание, но мне не был нужен живой враг и ребром ладони я сильно ударил под ухом. Голова дернулась и застыла неподвижно, с лейтенантом было все кончено.

В темноте я попытался осмотреться в помещении, но тот свет, который падал из единственного окошка, не давал возможности рассмотреть что-либо в такой темноте. На ощупь я двинулся в сторону очага, наверняка, так сохранилась пара угольков, раскочегарев которые я смогу зажечь свечу. Углей оказалось достаточно и вскоре, когда разгорелась свеча, я убедился, что кроме меня и трупа журналиста в хибаре никого нет. Все мои вещи находились на своих местах. Я быстро натянул на себя комбинезон и лыжные ботинки, но посмотрев на ручные часы, они показывали только три часа ночи, решил еще рано по такой темнотище возвращаться в резиденцию.

Чтобы переждать время, еще раз осмотрел, теперь уже при свете свечи, внутренность хибары. Внутри помещения не сохранилось ничего, что напоминало бы, что нас было четверо. Бесследно, вместе со всеми своими вещами исчезли оба егеря, а журналист превратился в лейтенанта королевских егерей.

От мощного удара сотряслась входная дверь хибары, кто-то вызывал меня на наружу и хотел переговорить со мной. Особо не рассуждая, я прошел к двери и потянул ее на себя, дверь легко открылась. На небе светили две луны, одна большая, а другая маленькая, которые зависли практически над головой. Прямо передо мной стоял белый медведь, это была глыба белого снега и льда. Медведь стоял на четырех лапах, а его голова находилась на уровне моего лица.

Странно, но я совершенно не боялся этого существа, который мог бы убить меня движением своей лапы. Убийство меня не стояло в ланах медведях, по всему его настрою и поведению чувствовалось, что он хотел бы переговорить со мной. Но, как и о чем мы могли говорить, когда он и я, мы являлись разными существами.

Медведь взревел и резко мотнул из стороны в сторону головой, я не понимал, что этот хищник хочет получить от меня. Тогда животное замерло на месте и вперило взгляд своих глаз в мои глаза. Голова помутнела, закружилась, все полетело кувырком, и я очнулся, лежа на снегу перед дверью хибары, дверь которой была распахнута настежь. С большим трудом поднялся на колени, оперившись лбом в снег, страшная головная боль начала покидать эту неразумную голову. Минут через пять я мог уже думать, головная боль уходила маленькими пригорстнями. Когда ко мне вернулась способность последовательного рассуждения, то я первым делом проверил, который сейчас час, так как темнота по-прежнему держалась на небосклоне. Первая луна уже исчезла за горизонтом, а вторая коснулась его. Если я и встречался с северным медведем, то с ее момента прошло часа три-четыре, а лежание на снегу и при морозе минус двадцать пять градусов, разумеется, не могло принести чего-либо хорошего моему организму. Но я не чувствовал себя особо больным или переохлажденным человеком, после того, как встал на ноги, энергия в теле только прибывала.

Да и с моей памятью что-то произошло!

И тут я все вспомнил!

Северный медведь, бывший царь своего исчезнувшего с лица земли государства, долго беседовал со мной на различные темы. Он рассказал, как несколько сотен лет назад был обманут одной получеловеческой расой, в результате чего потерял государство и свой народ. Полсотни лет назад этот враг начал войну за Империю. До определенного времени у него все получалось, и могущество Империя стало клониться к закату, за очень короткое время она превратилась в прогнившее и корруптированное государство, и была уже практически готова исчезнуть с лица земли. Но мое неожиданное появление, женитьба на дочери Императора, рождение сына и дочери, а также то, что я стал вмешиваться в ее управлением и тем самым спас Империю от самоуничтожения.

Эти обстоятельства заставили противника пойти на неординарные меры – была убита Императрисса и моя дочь Лану, был вынужден бежать и скрываться мой сын Артур, а Лиана с другим ребенком, пока еще не родившимся сыном, оказалась заброшена в иную галактику, где по настоящее время борется за свое и нашего сына выживание. Моя победа в Гражданской войне, усиление личной власти в Империи, введение регентства заставили моего противника, а это произошло лет пять назад, захватить руководство уважаемого клана медведей и через этот клан повести борьбу со мной за трон Империи.

Подавленный весом полученной информации, я вскочил на лыжи и побежал обратно в резиденцию.

3

Первой на дороге мне встретились все еще продолжавшие гореть остатки легкой бронемашины на воздушной подушке. Из моторного отделения в небо вырывались черные языки пламени, а внутри ее время от времени что-то грохало, в результате чего металлический остов бронемашины сильно или мелко подрагивал. Из бронемашины успел выскочить только раненный механик-водитель, который отполз от нее на несколько шагов, он так и умер, уткнувшийся шлемофоном в белый сугроб снега. Остальные члены экипажа не успели выскочить и сгорели живьем в бронемашине. Штурмовик, по всем пониманиям, выскочил из-за того кургана и, прижимаясь плотно к земле, чтобы его ранее времени не обнаружила фазированная антенна бронемашины, атаковал этот замаскированный снегом и льдом объект.

По предварительной договоренности майор Кохлер снарядил и выставил во внешний периметр охранения четыре ТА 50, – легкие бронемашины на воздушной подушке, вооруженные тринадцати миллиметровой высоко скорострельной пушкой, двумя крупнокалиберными пулеметами и четырьмя управляемыми легкими зенитными ракетами "Hellfire USR". Экипаж машины четыре человека и восемь хорошо обученных десантников. Эти бронемашины были разбросаны по периметру вокруг имперской резиденции и специальным образом вморожены в землю, истребительный радар или радар современного имперского штурмовика не могли обнаружить эти бронемашины.

А сейчас я собственными глазами наблюдал, как догорает одна из этих грозных бронемашин. Устало вытерев пот со лба, я снова стал на лыжню, оставленную десантниками бронемашин, которые были должны, каждые полчаса обходить внешний период охранения, и, не оглядываясь, помчался по ней. Вторую бронемашину я не видел, но аналогичное черное пламя на горизонте и запахи жженой резины и пластика подсказали мне, что и вторая бронемашина на воздушной подушке окончила свою короткую жизнь на этой земле. Два человека в обгорелых комбинезонах, но без лыж, встретились мне на лыжне, они медленно шли в сторону имперской резиденции, опасливо поглядывая по сторонам. Это были остатки экипажа второй сгоревшей бронемашины на воздушной подушке. Я очень торопился вернуться в резиденцию, чтобы взять на себя руководство операцией по отпору, напавшему на нас противника. Но задержался на секунду, когда услышал слова одного из уцелевших танкистов, который с ненавистью проговорил:

Мы засекли этот штурмовик в километре от нашей позиции и уже собирались выпустить две зенитные ракеты, как штурмовик пошел на вираж, чтобы продемонстрировать два имперских красных ромба, и одновременно ответил на наш запрос "я свой". Завершив вираж, этот "я свой" и бабахнул по нашей бронемашине двухсоткилограммовую бомбу. Рекс не смог вылезти, у него были перебиты две ноги, а сержант Нойс умер у нас на руках из-за большой потери крови. У него была полностью оторвана рука, а также было множество осколочных ранений. Вот он и не выжил

Один из выживших членов экипажа тащил с собой ручной десантный пулемет с коробкой патронов на пятьсот штук. Я на секунду приостановился коло них. Оба танкиста втянулись и лихо козырнули мне. Я показал им направление движения к имперской резиденции и попросил более внимательно смотреть по сторонам. Когда снова становился на лыжню, парень протянул мне свой пулемет и сказал, что он скорее понадобиться, на лыжах я быстрее добегу до резиденции.

Имперская резиденция горела, между зданиями суетились гражданские и военные люди, одни занимались тушением горящего центрального здания, в котором остановились мы с Нелли, другие выносили людей и складывали их в один ряд, а потом накрывали. По двору раздавался громкий голос майора Кохлера, который давал краткие распоряжения и люди тут же бросались их выполнять. Взвод его спецназовцев рыл окопы за забором резиденции и устанавливал там дополнительные пулеметы.

Я знал, что в резиденции имеется много оружия, поэтому был совсем не удивлен, как спецназовцы Кохлера откуда-то вытащили два зенитных пулемета и сейчас неторопливо снаряжали их пулеметными лентами. Ребята приволокли также две старые ракетные зенитные установки, сейчас пара бойцов монтировала направляющие рельсы и ручной прицел для этой установки. Я обратил внимания на то, что во дворе нигде не было видно Герцега и его гномов. Со спины, это получилось совершенно случайно, подошел к майору Кохлеру и задал ему вопрос:

– Майор, куда подевался Герцег со своими парнями, ведь, как кажется, он не должен был отходить от меня ни на шаг, а его не видел уже целую вечность и успел соскучиться? И вообще, майор, что за бардак здесь произошел? Откуда появились эти раненые и убитые люди?

Кохлер, аж подпрыгнул на месте, услышав мой голос и мои вопросы. Сколько бы раз мы не встречались и в какой бы обстановке не происходили эти встречи, майор Кохлер всегда демонстрировал чудеса выдержки и хладнокровия. Этого человека ничем нельзя было удивить, а тут он вот уже минут пять разглядывает меня и, похоже, что не верит своим глазам.

– Ваше Высочество, вы живы? – Были его первые слова на мои вопросы. Затем этот человек взял себя в руки, стер с лица удивление и его глаза тут превратились в невыразительное синеватое стекло глаз профессионального убийцы. Он вытянулся, вскинул правую руку к сердцу и, преклонив колено, начал докладывать.

– Рано утром с побережья прибыли два егеря и сообщили о вашей и журналиста гибели. —

Не поворачивая головы, он коротко бросил себе за спину,

– Арестовать их, – и продолжил свой доклад. – Если судить по ранам, полученными этими егерями, то на них напал медведь, большой медведь, и сильно задрал этих парней. Словом, эти егеря, едва живые добрались до резиденции и принесли грустную новость о вашей гибели в лапах северного медведя. Ваша наложница Нелли тут начала собирать спасательную экспедицию на побережье, но за несколько минут до рассвета на резиденцию совершил налет имперский штурмовик. Он сделал один единственный боевой заход и выпустил все имеющиеся на борту ракеты по зданию, где располагались вы, Ваше Величество, и ваша Нелли. В результате этого налета Нелли погибла, а мы с большим трудом вытащили ее тело из пламени пожара, охвативший ваш дом. Во время налета погибли также два гнома, пять моих солдат и ранено шесть человек гражданского персонала.

Майор легко поднялся на ноги и предложил мне следовать за ним. Я еще не пережил полученной информации о гибели Нелли, и последовал за Кохлером, словно собачка на поводке. Через несколько шагов мы остановились перед кучей женской одежды, майор нагнулся и отвернул полу лисьей шубы. Нелли лежала прямо на спине, ее глаза были закрыты, лицо было чистым без синяков и царапин, мне даже показалось, что сейчас она откроет глаза и спросит, почему меня так долго не было. Но ничего не произошло, глаза оставались закрытыми. Я потянулся, чтобы снять с ее тела всю шубу, но Кохлер воспротивился и тихо сказал: