Текст книги "Одиночество"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

С этого момента Анс и каждый член экипажа бронемашины были в курсе происходящих событий в воздухе, в бронемашине и в аэропорту. Анс, будучи в истребителе, вывесил машину в трехстах метрах над взлетно-посадочной полосой, чтобы наблюдать за всем происходящим на этой полосе. Видимость, несмотря не некоторое общее просветление, оставалось весьма ограниченной. Анс говорил, что на полосе что-то происходит или на ней кто-то находится, но не мог ничего рассмотреть в деталях. Он несколько раз пытался опустить машину несколько ниже, но я строго запретил ему этого делать.

В какой-то момент, когда бронемашина достигла взлетно-посадочной полосы аэропорта, я почувствовал чудовищное давление на свой головной мозг. Будто, кто-то схватил меня за самую черепушку и начал сдавливать ее мощными руками. Давление на голову было настолько сильным, что я вынужден был бросить управление бронемашиной и с кресла водителя свалиться на пол, зажимая голову обеими руками из-за сильнейшей боли. Герцег первым услышал мой хрип и, бросив мгновенный взгляд в мою сторону, увидел меня, валяющимся в скрюченном положении на полу десантного отсека бронемашины. Одним прыжком он занял сиденье механика-водителя, чтобы избежать прямого таранного удара о столб, на который крепились силовые и коммуникационные кабели. Движением руки он вывернул руль бронемашины, уводя машину от столкновения со столбом и всеми этими кабелями, а затем выжал тормоз. Сашка от резкого торможения едва не вылетел из своего сидения стрелка-радиста. Он сильно приложился лбом к металлической выпуклости, в результате чего возник ушиб, который тут же начал наливаться великолепным синим цветом с желтым оттенком. Мои ребята не сразу сообразили по поводу того, что со мной произошло, и почему я безвольной куклой слетел на пол бронемашины с водительского сиденья. Позднее и я не мог в свою очередь чего-либо им объяснить, так как внезапно обрушившаяся на меня головная боль блокировала все мои рецепторы.

Я продолжал валяться на затоптанном полу десантного отсека бронемашины, не в силах выпрямиться или вымолвить слово, язык совершенно не подчинялся мне. В этот момент мне казалось, что древний старик с одним только глазом старается им заглянуть в мои глаза. Душою я понимал, что, если это ему удастся, то окажусь в его полной власти, тогда он сможет сделать со мной все, что ни пожелает, а главное лишит меня воли к жизни. Словно зачарованный, я наблюдал за тем, как медленно и под скорбную музыку поднимается веко единственного глаза старика. Еще несколько мгновений и глаз полностью откроется, и тогда я превращусь в духоподчиненного старика, его живым зомби. Не я, а он будет властвовать моим телом и моими мозгами. Старик столько времени ожидал этот момента перевоплощения, что никогда в жизни не отказался бы от того, чтобы не поместить свой дух в новом теле. Сражаться или бороться с ним было бы бесполезным делом, к тому же я не знал, где срывается злой дух, что он собой в данный момент представляет.

Мне стало понятно, что на деле произошло с городом Реноном и его населением, кто и почему напал на его жителей и куда они подевались. Миллион развоплощенных душ, – это страшная, нечеловеческая плата за возможность прожить еще сто дополнительных лет. Старый колдун, пользуясь тем, что жители города увлеклись борьбой за свое выживание с животным и растительным миром джунглей и ни на что более не обращали внимания, сумел перебраться через периметр обороны, чтобы на ментальном уровне в определенный момент внезапно обрушиться на жителей города. Ему удалось захватить под свою руку, подавив волю к жизни практически миллиона человек. Лишенные воли люди сами шли к этому колдуну, чтобы в дополнение к своей душе передать в его распоряжение и свои тела, свою бренную плоть.

Именно взлетно-посадочная полоса аэропорта позволяла колдуну в короткий период времени обработать плоть десятков, сотен тысяч людей одновременно, за один только день этот злой дух переработал плоть миллиона людей. Город Ренон перестал существовать, люди умирали безболезненно, они даже не знали, что навсегда покидают этот мир.

Веко глаза старика было уже приподнято и ему осталось только направить взгляд своего уцелевшего глаза в нашу сторону, чтобы забрать наши души, причем нам нечем было противостоять этому колдуну. Пересиливая сильнейшую головную боль и сопротивление собственного тела, я мысленно ухватил Сашку за плечо, чтобы подвести его руку к кнопке открытия огня из малокалиберной пушки. Пушка коротко порычала, выбросив вперед около десятка снарядов, а сверху Анс интуитивно использовал катапульту истребителя, чтобы нанести энергетический удар по площади взлетно-посадочной полосы. Я увидел, как исказилось болью морщинистое лицо старика-колдуна, он сгинул в неизвестном направлении, коротко мне, бросив на прощанье:

– Увидимся через сто лет!

Боль сразу же покинула мою голову, но я так и не смог распрямить свое тело, настолько его мускулы и конечности оказались скованными колдовскими чарами.

Окончательно я пришел в себя, когда услышал голос Анса, который в этот момент переговаривался с Герцегом и информировал его о результатах обстрела из энергетической катапульты взлетно-посадочной полосы аэродрома. По словам Анса, получалось, что обстрел с борта истребителя не принес особых результатов, так как выстрел из катапульты производился при плохой видимости. Анс видел только белый след от сгустка энергии, мгновенно прочертивший прямую линию в пылевом облаке. Никакой вспышки пламени от разрыва сгустка при попадании в цель он не увидел, а аппаратура истребителя не зарегистрировала сам факт попадании я в цель. У Анса создалось впечатление, что он все-таки во что-то попал, но это что-то было таким огромным, что оно без особого труда поглотило в себя всю энергию энергетического сгустка. Сразу же после этого пылевое облако начало редеть и видимость начала улучшаться.

3

С высоты птичьего полета Ренон смотрелся замечательно, множество современных зданий из бетона и стекла вырастали прямо из улиц и поднимались на двадцать-тридцать этажей, Они, как и городские улицы были беленькими и чистенькими, словно только что вышли из-под душа. Мне всегда нравилась эта блочная система строительства, когда одно здание составляло блок и по его сторонам проходили широкие проспекты и узкие улицы. В таком городе было невозможно заблудиться, ты всегда найдешь дорогу даже из самого, казалось бы, удаленного места. Ренон не строился на берегах океана или какой-либо большой реки, его здания вырастали непосредственно из зарослей джунглей.

Но сегодня этот город превратился в монумент памяти своим погибшим жителям, сегодня в нем не было ни единого человека, который мог бы полить из шланга его улицу или площадь, чтобы, хотя бы на время, противостоять экваториальной жаре и городской духоте. Не было ни одного человека, который мог бы с мачете в руках противостоять вторжению джунглей в город. Джунгли – это весьма агрессивная среда, но и ей, вероятно, потребуется около года, чтобы под своей массой уже сегодня поглотить городские кварталы, улицы и площади. Я собственными глазами видел, как черная пантера, или животное очень похожее на черную пантеру, охотилась на серну на центральной площади Ренона, а окраины уже оккупировали стаи шакалов и гиен.

По всей очевидности, выстрел Анса из катапульты истребителя все же достиг цели и попал в померещившегося мне старика-колдуна, но, к сожалению, не добил его до конца, вынудив древнего старца прекратить свою ментальную атаку на город и его жителей. Старик колдун бежал, своевременно исчезнув в бескрайних зарослях джунглей провинции Нуару. Искать его там было совершенно бесполезно, так как колдун был способен принять вид любого животного, а ты об этом никогда не смог бы догадаться. Но этот его побег говорил и о том, что данное нападение на город и уничтожение миллиона человек, ни чем не было связано с нападением рептилий на главный штаб защиты городского периметра. Сегодня было уже невозможно возродить город, вернуть к жизни его погибших жителей, так как их души и сознания ушли путешествовать по другим мирам, но в этот город они уже никогда не смогут вернуться. Люди в других городах Империи будут часто вспоминать о трагедии, постигшей Ренон, рассказывая своим детям страшные вымыслы, легенды и сказки.

Сделав прощальный круг над Реноном, Анс направил истребитель на восток, в сторону Эдвардса, одновременно набирая высоту.

Весь экипаж машины был при деле, Анс за штурвалом, включив автопилот, наблюдал за тем, как истребитель летел по маршруту. Сашка допивал бутылку рома, последнее время он пристрастился к этому напитку и теперь каждый вечер приглашал всех нас, вместе с ним распить бутылку рома перед своим уходом в постель.

Если в первый день желающих было много, мы еще не были столько близко знакомы с этим экзотическим напитком, поэтому прирожденный интерес посоветовал нам продегустировать новый для всех алкоголь и вынести по нему суждение. Последующие вечера Сашка пил латиноамериканский ром в полном одиночестве, но больше из-за своего ослиного упрямства, как сделал это и сегодня. Герцег, по старой привычке, причащался беленькой водочкой, по привычке хряпнув граненый стаканчик тут же отправлялся на боковую. Ну, а я вынужден был все вечера проводить за чтением имперских бумаг и документов. Если бы эти бумаги подавались бы в аккуратном порядке и предварительно просматривались бы кем-либо, то я не терял бы столько времени на их просмотр. Однажды я не выдержал и посоветовал Сашке Хлыщу, со всем вниманием относится к докмуентам, которые приходят ко мне на рассмотрение, и со всем тщанием готовить их к моему рассмотрению. Но мой кровный адъютант заявил, что у него нет лишнего времени заниматься всей этой имперской галиматьей, что у него образование три класса приходской школы, что я сам мог бы готовить эти бумаги для своего просмотра. Причем, в конце своего заявления он обязательно добавлял, что мне пора обзаводиться собственной секретаршей.

Сейчас я просматривал пересланные мне электронной почтой документы, а сердце радовалось, что все письма были подколоты друг к другу в хронологическом порядке и аккуратно разделялись по тематике. Через пятнадцать минут работа была завершена, я оглянулся через плечо, посмотреть, осталось ли что-либо в бутылке Сашке, было бы неплохо принять горячительного на ночь, но, ни Сашки, ни бутылки рома за плечом уже не было. Один только Анс клевал носом в экран монитора, досматривая очередную серию о приключения Рембо. Герцег спал, запрокинув голову на подголовник своего кресла, из принципа он никогда не ложился в постель, пока я держался на ногах. Вот хитрый гном и научился спать стоя, сидя, полулежа, в любом положении, пока я работал.

Аккуратно уложил документы в пересыльный пакет, вставил пакет в отверстие для отправки электронной экспресс-почтой и нажал кнопку "отправить". Моя работа на Империю сегодня была завершена. Я поднялся с кресла, потянулся всем телом и направился в душевую. Герцег на полном автомате поднялся на ноги и с закрытыми глазами поплелся вслед за мной. Время от времени он утыкался носом мне в спину или протягивал руку вперед, чтобы нащупать меня и проверить, не сбежал ли я куда.

Когда следующим утром наш истребитель вырисовался над Эдвардсом, то я вспомнил о том, что недавно лично обещал генералу Мольту присутствовать на его дне рождения. Но трагедия Ренона, которую мне пришлось расследовать, затмевала все привычные, запланированные ранее дела.

Бутылка рома ни в коей мере не сказалась на дееспособности моего адъютанта Сашки Хлыща, ему всегда очень нравилось по утрам попадать в дерьмо в прямом и косвенном смыслах. Когда я его спросил, какое сегодня число, он ответил мне "нормальное", тогда я поинтересовался, как это нормальное число связано с генералом Мольтом?! Губы Анса дрожали от еле сдерживаемого смеха, когда он наблюдал, как Сашка на пальцах обеих своих рук вел непонятные расчеты, то он загибал пальцы на одной руку, то проделывал аналогичную процедуру на другой руке. Результат не получался, каждый раз на обеих руках оставалось разное количество загнутых пальцев. Тогда Сашка прибег к испытанному деревенскому способу, он начал тереть свой дубовый затылок. Вот тут мы все и смогли увидеть, как на его лице стало проявляться выражение осмысленности, и он задал мне вопрос, который хотел переложить на мои плечи:

– Что будем дарить старику, экселенц?

Первым перестал смеяться Герцег, он синхронно с Ансом начал почесывать затылок. Все мы знали дерьмовый характер генерала Мольта, который будучи главнокомандующим всеми видами вооруженных сил Империи, отказался присваивать себе более высокий чин, так как решил до конца жизни оставаться в чине бригадного генерала. Видите ли, этот провинциальный генерал во времена Гражданской войны наголову разбил все мятежные армии, командующими которыми были его однокашники по Академии Генерального Штаба Империи. Так вот этому бригадному генералу доставляло громадное удовольствие видеть и слышать, когда ему козыряли, при его виде дрожали и вытягивались в струнку, часами просиживая в приемной, более высокие воинские чины, типа полного генерала Империи с четырьмя звездами на погонах, маршала или адмирала Империи.

Так вот этот дрянной старикашка в генеральских погонах истрепал мне все нервы, ему все не нравилось, все я делал не так, как ему хотелось, а теперь мне требовалось найти такую вещь, которую он в день своего восьмидесятилетия принял бы в качестве подарка. Этим своим вопросом Сашка просил меня подумать о том, не осталось ли в Империи какой-либо провинции, которую можно было бы подарить герою Гражданской войны. За время своего регентства ни одному имперскому сановнику я не подарил и клочка имперской земли и, как ни хорош был в своем деле бригадный адмирал Мольт, дарить провинцию ему я ему не собирался. Но на всякий случай попросил Сашку, запросить столицу о статусе провинции Науру. Сашка тут же бросился к терминалу связи с Министерством Юстиции Империи, где в секунду сформулировал и направил соответствующий запрос в адрес министерства.

Анс, недовольно вздыхая, поплелся на пилотское место, так как по настроению экипажа и по некоторым случайно услышанным словам понял, что сегодня в Эдвардсе нам делать было нечего, предстоял полет в штаб-квартиру Вооруженных Сил Империи. Лететь было совсем недалеко, минут тридцать лету, не более, но на этом пути следования было столько радарных станций, ракетных и орудийных батарей, что одни только ответы на запросы военных о нашей принадлежности и цели полета эти тридцать минут по своей длительности увеличились в три раза. Хотя все в армии, от простого рядового до бригадного генерала Мольта, отлично знали, что такой истребитель принадлежит Регенту Империи и другого такого в мире больше не существует.

Но по прямому приказу Мольта каждый пост, батарея или что-либо еще, носящее погоны и находящиеся в подчинении бригадного генерала Мольта, были обязаны запросить или потребовать, чтобы истребитель приземлился с тем, чтобы старший офицер поста лично убедился в том, что Регент Империи самолично находится на борту истребителя. Только после этого мне разрешали лететь до следующего поста, где ритуал моего опознания повторялся, таким образом, вся эта процедура происходила десять раз подряд при полете до штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи и обратно в Эдвардс…

Однажды, уже на обратной дороге из штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, у Анса не выдержали нервы от этой утомительной дороги и утомительных опознаний, и наш истребитель по-воровски прошмыгнул над последним воинским КПП, промчался над ним на огромной скорости. Ребята на КПП с испуга направили разгромную докладную бригадному генералу. Что тут началось, Мольт поднял всю армию по боевой тревоге, запретил любые перелеты над территорией Империи, а меня засыпал угрожающими докладными и записками. Пришлось Анса лишать лейтенантского чина и в шею гнать из имперской армии Мольта. Только на третий день нам удалось успокоить старого генерала, вернуть Анса в армию, присвоив ему капитанский чин. Но с тех пор Анс, ни разу не преступал предначертаний грозного генерала, несмотря на все мои мольбы и просьбы.

Пока продолжался этот идиотский перелет, я продолжал размышлять о подарке, который можно было бы подарить деду генералу. Только в момент последнего на этом пути досмотра и опознания я, переговорив вкратце, с Герцегом пришел к решению этого вопроса.

На аэродроме штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи нас встречал сам бригадный генерал Мольте. Несмотря на пронизывающий ветерок из степей, генерал на аэродром явился в одном только легком френчике, кепи на лысой голове было надвинуто на самые глаза. Мольт встретил меня словами:

– Молодой человек, а что это вы себе позволяете? Вас пригласили прибыть в десять часов двадцать две минуты, а вы со своей сворой прилетели ровно в десять часов. Почему, спрашивается, я должен бросать запланированные дела и лететь вас встречать в аэропорт?! Нет, я не хочу слышать вашего извиняющегося голоса. Опять и опять вы повторяете старые ошибки. Полководец обязан быть точным, исключительно точным в планировании своего времени, в противном случае вы никогда не выиграете ни одного сражения. Хорошо, что у вас имеюсь я, человек, который за свою жизнь не проиграл ни одного боя. Но и я должен быть пунктуальным, когда встречаюсь с людьми или веду войска в бой…

Я стоял, понурив голову, и ногой чертил на асфальтобетоне звездочки и черточки. Сейчас лучше всего было бы молчать и сохранять полное спокойствие, не дать генералу повода придраться к чему-нибудь еще, тогда в этом случае разнос затянется на полчаса, не меньше. Я стоял и молчал, прислушиваясь к тому, когда затихнет голос бригадного генерала Мольта, военного гения Империи, который не проиграл ни одного сражения или боя. Воспользовавшись случаем, Мольт пригласил меня на празднества по случаю его юбилея.

– Да, молодой человек, иногда вы все же думаете и принимаете неплохие решения. Вы поступили абсолютно правильно, удочерив дочерей Филиппа, и правильно намекнули мне, что их необходимо пригласить на мой юбилей. Но этим меня, старого человека поставили в тупик, я теперь не знаю, кого из них сделать королевой празднества. Может быть, всех троих? Ну, что я подумаю по этому вопросу и письмом сообщу о своем решении. А теперь прошу следовать за мной.

Генерал резво развернулся и вприпрыжку помчался к лимузинам, стоявшим неподалеку. В соответствии с имперским протоколом Император или лицо, заменяющее его, то есть я, не должны ходить пешком, а передвигаться старыми колесными лимузинами. Генерал хорошо изучил имперский протокол и ни на шаг не отходил от него. Вот и сейчас нам нужно было сделать всего десять шагов, чтобы через центральный вход войти в штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, но теперь из-за протокола придется двадцать шагов топать до лимузина, десять минут ездить кругами по транспортным развязкам в сопровождении военного эскорта, а затем тридцать шагом снова идти к императорскому входу. Мои бойцы, Анс, Герцег и Сашка все время прятались за моей спиной и при взглядах Мольта, бросаемых в их сторону, ужимались до невероятных размеров, становились невидимками, так они боялись этого маленького человечка. Ведь в Мольте было чуть более метра шестидесяти роста, он был чуть-чуть ниже Герцега.

Вслед за бригадным генералом Мольтом мы перешагнули порог штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, где нас встретили звуки имперского гимна, и батальон спецназа при полном вооружении торжественно промаршировал перед нами. Генерал светился от счастья, не каждый раз ему удавалось со мной все эти штучки проделывать, обычно я жесткой рукой пресекал на корню все его попытки прогнать меня через ритуалы торжественных встреч и проводов монарха. Но сегодня бригадный генерал Мольт был нужен мне в расслабленном виде, поэтому я стоял рядом с ним и на все лицо улыбался проходящим мимо гориллам, которым невозможно было бы назвать простыми солдатами. Если генералу потребуется еще жертва в лице одного из моих друзей, то я уже решил Ансом не рисковать, парень много пережил, имея дело с генералом, Герцег пока еще мне нужен, а вот Сашку, пожалуйста…, может этот парень чему-нибудь научится, помимо рома хлебать.

4

Официальные торжества по случаю восьмидесятилетнего юбилея нашего главнокомандующего уже продолжались третий час, все это время мне пришлось просидеть на ужасно жестком троне, что уже сказывалось на моем состоянии здоровья.

Генерал Мольт свой юбилей обставил в полном соответствии с правилами придворного этикета и протокола. Вначале он сделал вступительное слово, здесь хотелось бы отметить, что, если Мольт и умел воевать, то выступать перед публикой ему бы не следовало бы. Две тысячи присутствующих, среди которых было много высокопоставленных жен и любовниц, сидя на стульях, заснули на второй минуте выступления генерала и проснулись за минуту до его окончания.

Но следует заметить, что генеральское вступительное слово продолжалось чуть менее двух часов, только бравый бригадный генерал Мольт был способен говорить два часа к ряду, и в сплошной тишине, которая в течение всего его говорения не нарушалась, ни единым хлопком или зевком слушателей. Старик генерал был чрезвычайно доволен, давненько его никто так внимательно не слушал, время от времени он поворачивался лицом ко мне и говорил мне прямо в лицо, что лучшего генерала, чем он, Империя еще не имела. Когда он закончил говорить, то проснувшийся зал обрушился аплодисментами, о души рукоплескали и рядовые, и генералы.

Мое выступление с перерывами на аплодисменты продолжалось десять минут. За это время я пару раз высказал гордость по поводу того, что такой великий генерал в одних с нами рядах. В заключение заявил, что решил наградить бригадного генерала Мольта назначением его на пост наместника провинции Нуару, вкратце рассказав о произошедшей там катастрофе и гибели миллиона граждан Империи. Зал правильно понял, что бригадный генерал Мольт покидает пост главнокомандующего Вооруженными Силами Империи, поэтому мое решение принял, встав на ноги и аплодируя в течение двадцати минут. А Мольту очень понравилось новое назначение, ведь в ближайшее время войн не предвиделось, а провинция Науру позволяла ему снова продемонстрировать свои военные способности. Он бросился с поцелуями благодарности ко мне, но целоваться с мужчиной в присутствии двух тысяч гостей мне показалось немного неудобным, поэтому, ломая график проведения генеральских торжеств, я объявил о завершении официальной части и начале концерта.

За кулисами я увидел Сашку Хлыща, который был окружен сонмом красивейших женщин. Размахивая рукой, другая у него, как всегда была занята бокалом с коричневой жидкостью, он что-то увлеченно рассказывал им. Женщины были сплошное внимание, они с видимым удовольствием слушали его рассказы, правда, некоторые из них искоса бросали взгляд и на меня, подходящего к этому цветочному кружку. Не обращая на меня ни малейшего внимания, мой адъютант коротко бросил в мою сторону:

– Подожди секунду, экселенц, переговорю с бабами и буду в твоем распоряжении!

Эта фраза выбила меня из седла, Сашка был мне совершенно не нужен, я подошел только взглянуть на этих женщин, а этот кретин своими словами ставит меня в неудобное положение. Но пока я размышлял, как отомстить Сашке, словами или действием, как вдали мелькнула фигура Анастасии, старшей дочери Филиппа. Анастасия тоже заметила меня и, помогая себе локтями в этой сутолоке гостей генерала юбиляра, решительно направилась ко мне. Добравшись до меня, она повисла на моей руке и на виду у всех, чмокнув меня в ухо, сказала:

– Дорогой, я так давно не видела тебя и очень соскучилась. Как прошла твоя поездка в Науру? Анна и Ольга с нетерпением ждут твоего возвращения. Они хотели полететь на юбилей генерала Мольта вместе со мной, но потом решили остаться дома, вдруг ты вернешься домой, а дома никого не будет?!

Вначале я немного растерялся, ни от кого в зале не скрылся этот совершенно не дружеский поцелуй и интимный разговор на ушко. Потом уже сам обнял за плечи девушку, поманил пальчиком ближайшего ко мне молодого офицерика, который на полусогнутых ногах подлетел к нам и вытянулся в струнку по стойке смирно. Анастасия, молодость всегда любит молодость, рассмеялась от старательности, проявленной молодым воином, и невинно потупила свои глазки. Я взял парня за плечо, притянул его к себе и тихо сказал:

– Разжалую в рядовые, если после этого вечера эта девушка будет недовольна тобой и проведенным с тобой временем, или получишь чин капитана, если она будет счастлива с тобой и забудет о моем существовании.

– Но как же, Государь… – начал тянуть молодец в офицерском мундире второго лейтенанта.

– Исполняй приказ Государя и не задавай глупых вопросов, молодой дурак?! – Тут же послышался голос Сашки за моей спиной. Вслед за ним поблизости мелькнула недовольная и бородатая морда гнома Герцега, а из-за его спины к нам присматривался Анс.

Анастасия взяла руку парня в свою руку, кинула на меня стервозный взгляд и, сексуально покачивая бедрами, удалилась с новоиспеченным кавалером в залу для танцев. А я свободно вздохнул, кажется, что на сегодня все основные дела были сделаны, можно было бы подумывать о возвращении в Эдвардс. После гибели Лианы я особо женщинами не интересовался, хотя иногда приятно было посмотреть, хотя бы на то, как Анастасия сегодня покачивала бедрами. Но в то же время у Анны, хотя она была и средней дочерью Филиппа, младше Анастасии, получалось это гораздо сексуальнее. Мысли об Анне всколыхнули меня, но я собственными руками тут же задавил в себе эту мысль, не престало взрослому, сорокалетнему мужчине, да и к тому же монарху, думать о пятнадцатилетней девчонке!

Пока я размышлял, вокруг меня начал собираться народ, здесь была и Поли, Министр внутренних дел Империи со своим новым любовником, Инео, Министр финансов Империи с женой, Сиси, Министр торговли Империи с женой одинокий Снег и многие другие, но я пока не видел Вакса, молодого генерал-лейтенанта, самого многообещающего ученика Мольта. Герцег в очередной раз прочитал мои мысли и на секунду исчез из поля зрения, чтобы тут же вернуться с интересующим меня генералом. Вакс явно стеснялся и боялся в открытую подходить ко мне, окруженному столь значительными и важными правительственными особами и имперскими министрами.

Тогда через головы людей, я рукой показал ему, что хочу переговорить с ним. Очень нерешительно Вакс вторгся в толпу и медленно начал продвигаться ко мне. Когда он приблизился, то я обнял парня за плечи, Вакс в чем-то, особенно в росте, очень походил на своего учителя Мольта, мы отошли от толпы на несколько шагов в сторону, чтобы переговорить подальше от чужих ушей.

Но только мы отошли от толпы на несколько шагов, то неожиданно между нами и толпой выросли люди в черной униформе и с одним погоном на правом плече. Эти были здоровенные бугаи полностью, которые выстроились в стенку, предоставив мне и Ваксу свободно пообщаться, не страшась быть услышанными незнакомыми людьми. Парни стояли, повернувшись к нам спиной, а лицом к толпе, в свободной позе, широко расставив ноги и руки сведя за спиной. Сначала я не понимал, как и многие другие люди, откуда появились и что это за молодцы, но увидев поблизости спокойное лицо генерала Иеремию фон Шульца, которого многие знали как Снег, сразу догадался, чья эта работа.

С Ваксом мы беседовали в течение нескольких минут. За это время я рассказал ему, что пост главнокомандующего Вооруженными Силами Империи ликвидирован, что вновь воссоздается Генеральный Штаб Империи, главой которого в ближайшие часы имперским указом будет назначен он, генерал-лейтенант Тени Вакс. С этого момента он будет подчиняться только мне, начнет заново строить вооруженные силы, первым же делом сократив все пехотные подразделения и ориентируясь на создание штурмовых, десантных и мотострелковых корпусов. В ответ на это, Вакс поинтересовался:

– Государь, вы по-прежнему не отказываетесь от своих планов на будущее?

Казалось бы, это был очень легким вопросом, но на деле затрагивал такие глубины придворной жизни и жизни всей Империи, что его нельзя было оставлять без ответа или давать поспешный ответ. Я уже давно решил, что пойду именно этой дорогой. Поэтому задумчиво пожевал губами, поднял взгляд своих глаз вверх и только затем утвердительно кивнул подбородком. Вакс вытянулся, приложил руку к непокрытой голове, отдавая воинский салют-подтверждение на готовность исполнять приказания своего монарха. Встреча и разговор с этим человеком были истинными целями моего появления на торжествах старого генерала, теперь можно было со спокойной душой возвращаться домой в Эдвардс.

Мои ребята были готовы следовать за мной, хоть бы и к черту на кулички, правда, Сашка и Герцег были опять немного пьяноваты. Сашка был пьян по причине, что иным человеком он по вечерам и не бывал, а вот Герцега, по всей очевидности, сильно задело появление этих новых парней в черной униформе, которые прикрыли нас от подслушивания другими разговора с Тени Ваксом. Поэтому гномьий полковник, немного перебрал хересу, но пока держался на ногах, он даже помог Сашке взобраться по пандусу в истребитель. Анс уже находился в машине, которая была готова взлететь в любую минуту. Мы уже были готовы к взлету, оставалось только закрыть люк в салон и занять свои места, как Анс шепотом сообщил мне, что к нашей стоянке на большой скорости приближается колесный автомобиль, один из тех лимузином из императорского эскорта. Герцег всполошился и потянулся к своему старому и верному карабину, он был готов умереть, даже находясь в этом пьяном состоянии, за своего соверена и старого друга.

Но подлетевший к истребителю автомобиль уже успел врезаться передним бампером в одну из стояночных опор машины. С водительского сиденья вывалился тот самый молоденький офицеришка, которому мы доверили Анастасию, и который, смешно прихрамывая, обежал кругом машину и с переднего пассажирского сидения вытащил Анастасию, чтобы на руках ее тащить на борт истребителя. К сожалению, люк в салон оказался небольшого размера, а парень с Анастасией на руках никак не мог в него вписаться. По какой-то причине Анастасия не хотела идти ногами и громко требовала, чтобы на кровать ее возложили с рук.

Когда офицерищко набил себе очередную шишку на лбу, но, так и не сумел протиснуться во внутрь салона со своим драгоценным грузом, к люку подошел я и суровыми глазами взглянул на разгулявшуюся девицу. Увидев выражение моих глаз, Анастасия громко ойкнула, тут же соскочила с рук парня на ноги и, как ни в чем не бывало, зашагала в свою каюту, даже не попрощавшись со своим кавалером. А тот в полном бессилии свалился на пандус, глазами, брошенного тигра, смотря вслед уходящей девицы. Девки они всегда такие, сначала попользуются, наделают грехов, превратят парня в тряпку, а потом идут себе прочь, сексуально покачивая бедрами. А бедный офицеришко как лежал без сил у входного люка на пандусе, так и продолжал лежать, с ужасом в глазах посматривая на меня, видимо, так и не сумел объездить эту козу.