Текст книги "Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Первый. Сердце Сошо (СИ)"

Автор книги: Вадим Вятсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Нэй отрезал трансляцию мыслеразговора от Сэма, почувствовал его удивление, но так нужно. И совершенно неожиданно спросил у Касры. Неожиданность не в ситуации, а в самом вопросе:

– Скажи, Ойра беременна?

Нэй вырвался из сознания Ойры. Еще никогда так не уставал. В голове Учителя было легче, там все было как бы знакомо. А тут все намного сложнее. Да и разговор с демоншей, точнее, нормой, оказался прогулкой не из легких.

И все-таки, кто такой ЭльТаир?

– Хьюстон, я на подходе, жду разрешение на посадку.

– Астра, посадку разрешаю. Ты, правда, забрал вещь или только говорили?

– Не имею ни малейшего понятия. Я вообще никогда не думал, что такое возможно. Хм… Хотя рабуки и проворачивали такой трюк, – Нэй вспомнил орешек знания Учителя. – Ладонь раскрой, сейчас браслет вытащу из себя.

Вот же…

Засунул руку в черный ящик и не нашел браслета. Засунул дальше и еще дальше. Ну и где он? Вообще с головой пришлось забраться или даже самому полностью, и только тогда он увидел слабое пятнышко то ли на полу, то ли на потолке, ориентации не было, которым и оказался браслет.

Он еще и прячется!

Нэй, наконец, ощутил браслет в своей руке и аккуратно возложил его на открытую лапу Сэма. Правда, ничего не произошло. Вроде и положил браслет, а вроде и нет. Сэм не видит, и Нэй его перестал видеть.

И что делать?

– Сожми кулак и так и держи. А я возвращаюсь.

Нэй медленно вернулся в тело. Открыл глаза. Тяжесть в ногах, да и во всем теле. Во как по астралу и сознанию попутешествовал.

Сел. Голова не кружится, и то хорошо.

Честно говоря, встал не прямо, а перевалился, потом на корточки и уже затем медленно привстал, а уже через несколько секунд выпрямился.

Головой мотнул, щелкнул позвонком. Присел несколько раз, руками воздух погонял.

Нужно почаще в астрале бывать. Мысль постоянная, но пока он ее редко исполнял.

Подошел к лежащей Ойре, возле которой, как сторож, сидел Файнс. Нэй что ему говорил? Смотреть за периметром, а он что делает?

Впрочем, девчонка красивая. Очень красивая.

– Все тихо?

– А? – Файнс как будто и не слышал возвращения Нэя. – Да, конечно, все нормально, – опомнился и ответил.

Нэй присел рядом с Ойрой и снова прошелся по нескольким точкам на подбородке и шее.

Девушка тут же встрепенулась и… громко чихнула…

Открыла глаза вместе с чихом.

– Что это было? – в глазах снова испуг и подозрительный взгляд на всех троих мужчин. Мотнула головой. – Что-то у меня в голове шумит.

Нэй вернулся к Сэму:

– Кулак разожми, – орч разжал, и на его ладони и в самом деле оказался браслет. – Не думал, что получится. Но получилось.

Нэй сначала прикоснулся к браслету, вдруг иллюзия, и только через секунду взял в руку:

– Отец мне говорил, что такое возможно, но подвластно только… – и замолчал.

– Вот, держи, – Нэй подошел к Ойре, которая с помощью Файнса привстала и села на принесенный для нее чурбан, впрочем, воду для чая нужно кипятить заново.

– Что это? – спросила, но приняла браслет.

– Вещь, которая поможет объяснить, что с тобой произошло, и поможет научиться управлять силой, которая в тебе заключена.

Ойра надела браслет, простенькая такая вещица, на первый взгляд, и…

– Какого… – она вскочила.

Стало заметно, как изменились ее глаза, да и лицо как будто бы постарело и чуть осунулось…

Нэй выдохнул «Неужели договор нарушила?», а Файнс схватился за короткий меч, который всегда висел у него на поясе. Всякое ведь может произойти.

Но ничего не случилось. Просто новая Ойра, приложила ладонь к груди и поклонилась:

– ЭльТаир…

И…

Вернулась прежняя Ойра, и даже фраза закончилась:

– …Демона! – огляделась, снова мотнула головой и неожиданно: – Э… она просит простить это маленькое нарушение договора, просто она хотела увидеть ЭльТаира своими глазами в реальном мире и обещает больше не нарушать договор, – помолчала и как-то по-детски спросила: – А кто такой ЭльТаир?

Любопытно, но Нэй пока сам не знал, кто такой ЭльТаир. Интересно, Сэм знает?

Чайник забулькал от кипячения, остались кружки и заварка. О! Даже печенье есть? Это откуда? Видимо, из необъятных карманов Сэма или из рюкзака Файнса.

Тот, кстати, уже принялся разливать воду по кружкам.

И совершенно неожиданно для всех в голове Нэя сверкнула такая мысль:

– И нужно выдать тебя замуж, – даже сам не понял, почему эта мысль возникла.

А Ойра чуть чаем не обожглась:

– А? Что? – вскочила, взгляд налился этаким презрением, уже всех мужчин ненавидит? И так вызывающе: – И за кого?

Но, взглянув на Нэя, ее взгляд смягчился, и немой вопрос такой: «Неужели за вас?».

Нэй понял этот взгляд и вопрос, засверкал улыбкой:

– Нет, не за меня, – и пальцем так: – Вот за него.

Теперь настала очередь спотыкаться на словах Файнсу:

– А? Что?

Но когда их взгляды встретились, вот это была любовь!

Химия…

Электрический разряд…

Взрыв…

Любовь с первого взгляда!

И тут во весь голос расхохотался Сэм:

– Нэй, ты демон!

– Ты хотел сказать, сводник? – демоном как-то становиться не хотелось.

– Нет! Ты демон сердца. Ты всего лишь сказал, а они…

А они ничего не слышали, только и смотрели друг на друга…

А потом сделали шаг навстречу, и их губы сомкнулись в долгом поцелуе.

Нэй тут же отвернулся, пусть это остается их поцелуем:

– Хм… не ожидал.

– Вот поэтому ты и демон!

– Я всего лишь сошо.

– Ага, сошо он! Нашел дурака, – и хлопнул ладонью по своей ляжке, получилось впечатляюще громко. – Мой нурч демон! – и серьезно так: – Кому скажешь – не поверят.

– Сэм, хватит!

Сэм уже не смеялся, он просто приложил правую ладонь к груди и восхищенно-почтительно склонил голову:

– АльТариш…

***

========== Изабелла ==========

***

Конец февраля (уль) 1439 года от Пришествия Скирии…

Аркет

Изабелла влюбилась.

Как девчонка, как дурочка, как…

Влюбилась в…

Ух…

Нэй появился совершенно неожиданно, лет шесть назад. Устроил незабываемую феерию из ласк, чувств и страсти. А затем исчез так же, как и появился – совершенно неожиданно.

Это потом Изабелла узнала, что умерла Волчица, личность хорошо известная в определенных кругах и, как оказалось, женщина, которая заменила Нэю мать. А она, Изабелла, ни сном, ни духом. Только в письме соболезнования и высказала.

М-да уж…

Вот задумалась она о Нэе тогда очень сильно. Умел мальчик манипулировать вниманием, когда только на него свет клином, хотя и делает вид, что не его это заслуга. Любит играть чувствами, и только и делаешь, что вспоминаешь о нем. Даже когда время прошло с последних ласк.

Уф…

Вспомнила и отправилась к подруге, в ее салон. «Салон Муз» Ильфы ди Нур. Милое такое местечко, художественное, с некоторым аристократическим блеском. Ильфа сказала, что будет выступать со своими стихами милый мальчик. Стихи своеобразные – о войне, драке и редко о любви, но многим нравится.

Не хотела, но пошла.

И просто глазам своим не поверила.

Сначала подумала, что это его шутка, хотя она не замечала за ним таких шуток.

А потом поняла, что это дар судьбы. Или игра судьбы?

Стихи, конечно, были так себе, и странные немного, так как о войне монстров и демонов шла в них речь. Какие демоны и какие монстры могут быть в голове двадцатилетнего мальчишки? Но аплодировали ему стоя! Особенно офицеры и дамы преклонных лет (о возрасте ни слова!). А мальчик краснел, кланялся и был очень собой доволен…

А она застыла, наблюдая за этим милым созданием. Откуда он взялся на ее голову?

– Да что в нем такого? – воскликнут многие нетерпеливые.

Собственно, ничего.

Если не считать, что этот мальчик точная копия…

Он! Вылитый Он!

Господи, как похож!

Только взгляд без бездны силы, а такой глуповатый, но притягательный и немного грустный, что ли. Волосы русые и длинные до плеч и юношеский пушок на подбородке, до которого очень приятно дотрагиваться и гладить.

Подругу в сторону отозвала, спросила, откуда столь милое создание?

Ильфа на это усмехнулась, заявив, что милого в нем маловато, так как не понять, что ему больше по душе: женщины или мужчины. Постель для него как нечто неизвестное. Совершенно непонятно, что в постели.

А откуда, или точнее, как он свалился на ее голову, сама толком не поняла. Встретились они в Университете Аркета, у Ильфы там тематические встречи с творческими людьми.

Ведь репутацию салона нужно постоянно поддерживать, чтобы не застаивалась кровь, а всегда что-то новое появлялось. Ну, это и Изабелла по себе знала, вот, например, недавно приобрела новомодную штучку – пианино. Еще мало у кого есть, но Изабелла денег не пожалела – купила, хотя дорогая зараза это пианино. Но зато можно сэкономить на квартетах. Вон у Ильфы квартет играет, мило, но по моде уже старомодно. Нужно будет ее к себе пригласить, пусть на пианино посмотрит.

В общем, встретилась с творчеством, а мальчик просто под руку попался, столкнулся с ней неожиданно. Вот его смущение подруге и понравилось, правда, за пару натир знакомства она так и не поняла его предпочтений. К слову, стоит сказать, что сейчас у Ильфы есть любовник, мужчина в полном расцвете сил, но втроем мальчик отказался точно, но и один на один тоже инициативы никакой не проявлял.

Впрочем, стихи его Ильфе понравились, да и читал он их с неплохим умением. И голос такой резкий, чуть суховатый, но интересный – не мальчика, а мужа, что довольно любопытно, если посмотреть на его возраст. И если в постель Ильфа его больше не звала или он просто не тянулся к ней, то стихи почитать всегда приглашала. Ну и про Изабеллу не забыла, ведь знала, что Белле нравились немного странные мужчины.

Это когда это ей странные мужчины нравились?

Хотя… Один Нэй чего стоит. Но Ильфа о нем знать была не должна. А может, и знала, поэтому и мальчика пристроила? Может, это и к лучшему, если знала.

– Сколько? – только и проговорила Изабелла. Да они время от времени покупали мужчин друг у друга. Ради интереса и ради игры своей. У Ильфы тоже были игры мужские, то есть с мужчинами и для мужчин, забавные такие, вот они и обменивались хм… контингентом. Но любви ни к кому не испытывали. Только игры и радость для тела.

Ну, подруга и выпалила:

– Триста дукатов, и он твой!

На том и порешили.

В общем, походила она вокруг да около мальчика и к себе его пригласила. Сначала на салон, читает он и в самом деле прекрасно, а потом уже лично к себе.

Точнее, оставила его после салона. Сесть предложила у горящего камина и сама напротив устроилась.

Он не брыкался и не сопротивлялся, принял ее предложение спокойно, но вот ерзал в кресле – это да.

Минут двадцать они сидели друг напротив друга. Конечно же, ей вспомнилась та удивительная встреча. Но теперь Изабелла была в своем любимом кресле, а ее гость – в гостевом. Теперь она всецело владела ситуацией, а не наоборот.

Сама не понимала, что она хотела высмотреть за эти двадцать минут в этом мальчике в свете огня камина. Было в нем что-то непонятное, и слабость, но и сила чувствовалась. И нерешительность, смешанная с любопытством. Видимо, он тоже имел второе дно, что-то скрывал. Хотя при чем тут все это? И дно, и тайны?

И вообще, о чем она тогда думала? О Нём? Или о нём?

При этом все эти двадцать минут никто из них не проронил ни слова. Только в конце этих, кажется, бесконечных минут, она наконец встала и проговорила свою коронную фразу:

– Идем со мной!

То есть игру предложила, о которой многие знали. И он, скорее, тоже знал, но вот какой будет результат?

Встала из кресла, повернулась и направилась в сторону личных покоев. Правда, что делать, если он не двинется вслед за ней, она даже не подумала.

Но на шестой свой шаг с облегчением поняла, что он принял ее игру и идет за ней.

Вступив в анфиладу, она принялась раздеваться на ходу, как это она умела и делала, а позади послышался какой-то шорох. Видимо, мальчик тоже попытался.

Но только попытался…

Потому что через несколько шагов, когда ее платье уже скользнуло на пол, обнажая фигуру, позади раздался нешуточный удар, который довольно резко зазвучал в ночной тишине. Изабелла даже сама испугалась и, повернувшись…

Но вместо испуга чуть не рассмеялась, так как мальчик сидел на полу и пытался стянуть с себя штаны, в которых запутался и из-за которых упал, издав столь громкий звук.

Но он не плакал и не стонал. Он просто пытался сыграть с ней, но у него ничего не получалось.

И она не стала смеяться.

Она тогда просто подошла, наклонилась и, прихватив рукой две уже болтающиеся штанины, резко дернула, срывая их с ног мальчика. Их взгляды встретились в свете Великой звезды, и она прочла в его глазах и глупость, и жалость, и злость на себя.

Все чувства, которые никогда не видела в Его глазах.

Изабелла протянула руку:

– До постели хоть сможешь меня донести? – он, конечно, проиграл и в другой ситуации: перед его носом закрылись бы двери спальни, и пришла бы Селеста и выперла бы проигравшего взашей, но сегодня ей очень хотелось почувствовать его прикосновения.

Совсем что-то с ума ты сдвинулась, старушка.

А он, кстати, оказался не таким уж и хлюпиком! Краснел, правда, как помидор, но нес ее спокойно, без надрывов и соплей, как будто пушинка у него на руках, даже нежнее, чем Нэй.

Что поделать… она еще долго сравнивала…

И первая ночь была не в пользу мальчика.

Полный нуль в постели! Вообще никак и ничто! Ильфа явно лукавила или так пошутила о том, что пыталась затащить его в постель. И если он и не девственник, то, скорее всего, постель видел издалека. То есть что-то он знал и видел, но вполне возможно только издалека.

Но при этом он был активным нулем! Хм… Даже слишком активным. То есть он бессмысленно потратил кучу энергии, при этом не очень-то и устав. Это было даже как-то странно воспринимать, но в конце этой чудной ночи он все-таки сумел ее удовлетворить, довести до точки кипения и ввергнуть в море оргазма. И вот только тогда он ощутил слабость.

То есть он неплохо учился и запоминал. Память хорошая, может, от того, что поэт? Уже в первую ночь многое понял. А позже все ее нежные точки запомнил, научился, как возбуждать и как удержать, и краснеть меньше стал. Правда и некоторые странности в нем обнаружились – то зарычит, как зверь, и даже укусит в самый неподходящий момент, и глаза вдруг необычными станут – но мальчишечьей непосредственности в нем все-таки было больше, что ей в нем и нравилось. И, что греха таить, странности его тоже ей полюбились, в них он становился неудержим! Хотя и страшно немного было в такие моменты.

Ох…

«Я его слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила…»

Стала сентиментальной и влюбилась, как девчонка, как какая-то дурочка, как с ума сошла.

А раньше что, никогда не влюблялась?

Влюблялась! Еще как влюблялась. До умопомрачения, до мурашек в спине, до колик в одном месте. Но это была чистая влюбленность без последствий.

А тут была любовь!

Ну, в общем, свихнулась старушка…

Ах…

Она обожала падать в его объятья. Любила, когда он раздевал ее, научился это делать, очень умело, не переставая при этом целовать ее тело. Любила его ласки, особенно когда его руки становились жесткими. Как это происходило, не понимала, но нравилось! Потом, правда, приходилось заливать свою поцарапанную нежную кожу кремами и мазями всякими, а от него, покрасневшего и стыдливого, выслушивать извинения. Извинения его ей тоже нравились, как и его удивительная неуклюжесть, соединённая с этой вот грубостью, поэтому все и продолжалось снова и снова, в водовороте ласк и страсти. И стихи его полюбила, даже в постели, когда он их читал после главного блюда.

И он, кажется, искренне отвечал ей тем же. Любовью. Хотя разница в возрасте…

И снова о возрасте. Сказала же себе, ни слово о годах! И все равно стала чаще думать о прожитом.

Или просто боялась его потерять?

Он же молод, красив. И чтобы удержать его рядом с собой, стоило усилий, а чтобы он не смотрел по сторонам, требовалось нечто большее, чем ее тело и ее деньги.

Что?

Быть всегда желанной, милой и красивой. Быть женщиной, от которой сложно отказаться.

И главное – любить. И быть любимой.

Изабелла наслаждалась…

Вниманием. Общением. Своим салоном, в котором она была центром, в котором она сверкала и блистала, как солнце, вставшее в зените. Как Великая Звезда, самая яркая из всех, царствующая на ночном небе почти каждую ночь. Даже сквозь облака порой пробивался ее свет, который мог сравниться с лунным сиянием по силе и восхищению.

В окна апартаментов Изабеллы заглядывала и Луна, и Великая Звезда. Частенько они обе светили одновременно, что придавало обстановке салона, где свечи были главным освещением, чарующую таинственность. Изабелла не любила яркость, свет в глаза, как и многие ее гости. Шарм полутьмы салона стали ее фишкой.

Приятная музыка (на пианино многие приходили посмотреть и послушать) и танцы (вальс стал главным салонным блюдом), разговоры и беседы, просто встречи и чтение стихов – вот основные принципы ее салона. Изабелла не занималась сводничеством, в ее салоне не присутствовали женщины известного образа жизни, но она могла порекомендовать такие места своим гостям, которые желали провести остаток ночи в обществе прекрасных незнакомок.

И когда-то она сама могла предложить услуги прекрасной ночи. Многие слышали об ее игре, многие хотели сыграть в эту игру, но только единицам удавалось победить.

Но теперь это в прошлом.

Что изменилось?

Известно, что она влюбилась.

Поэтому если и играла в игру, то очень редко и только чтобы получить что-то взамен, что-то, что могло бы стоить ее тела.

А так, сейчас она принадлежала только одному человеку.

Неужели так подумала? Она уже когда-то принадлежала одному человеку, и эта власть ее угнетала. Сейчас же она была счастлива.

Господи, Великий Скирия! Влюбилась в собственное творение! Вот интересно, что бы на это сказал он настоящий?

Она мечтала с ним встретиться. Но Нэй – человек-ветер, совершенно непонятно, где он может быть в данную минуту.

И что она скажет ему, когда увидит? И что он скажет в ответ на столь странную любовь?

Но демонов сердца не обмануть.

Она не любила Нэя (влюбленность не в счет), но жаждала с ним встретиться.

А в этом милом мальчике души не чаяла и почти каждую ночь была в его объятьях…

Вот только…

Сегодня она с ним поссорилась! Со своим милым мальчиком, которого уже считала чуть ли не своей собственностью.

Вот по этому поводу и произошла ссора.

Он откуда-то прознал (ну Ильфа, погоди!), что она его купила, и устроил грандиозный скандал. Были бы тарелки – разбил бы весь сервиз.

Он заявил ей, что он человек свободный (ох уж эти новые веяния) и поэтому, по его мнению, имеет право делать и что должен, и что хочет, и что может. И посещать любые места, какие ему нравятся. А пятьсот дукатов он ей может и вернуть! Он не бедный, но и не раб.

И если его пригласили в салон почитать стихи, то он не вправе отказать, даже если этот салон – салон Норы Мун, который Изабелла считала низкопробным и слишком пошлым.

Он ей это и высказал, когда она на него налетела, как фурия. «Что? Зачем? Почему?». А он ей: «Я не твоя собственность и хожу туда, куда хочу, а не туда, куда ты мне разрешаешь!»

В общем, наговорили друг другу по полной программе. Перешли на личности. Он чуть ли не старухой ее назвал, ну, и она влепила ему пощечину, а он плюнул и по черной лестнице, не оглядываясь, был таков.

Но гнев прошел, Изабелла остыла и, недолго думая, решила первой попросить прощения. На самом деле, она ведь была неправа. А обозвал или назвал… так чего не скажешь в сердцах?

В общем, рванулась, а оказалось, что мальчик-то исчез! За ним всегда хвост ходил из людей Изабеллы, ну там, на случай непредвиденных обстоятельств, они, кстати, про салон этой пошлячки Норы Изабелле и рассказали. А в этот раз они было сунулись за ним, а он так:

– Куда прете! Вон пошли! – командно так и резко.

Ну, ребята и стушевались, а когда опомнились, парня и след простыл!

В Аркете затеряться проще простого. Вот мальчик и затерялся.

Недолго думая, Изабелла подняла всех своих людей на поиски мальчишки, благо портрет его у нее был. А вот нюхачей ночной гильдии задействовать не стала.

Во-первых, это был бы перебор, мало бы кто из старой гвардии, оставшейся после «рыбного дела» и поднявшей ее на вершину власти в Ночной Гильдии, понял бы такие закидоны своей Властительницы. Но на самом деле нюхачи бы не помогли, так как Изабелла старательно и постоянно стирала любые следы своего милого мальчика и скрывала его ауру, чтобы никто, ни свои, ни чужие, не могли так просто его найти. Дней через пять – натиру, да, но не прямо сейчас.

А во-вторых, думала она, что найдется он быстро. Куда ему бежать-то?

А вот, поди ж ты – пропал!

Салон уже к концу приближается, к четырем часам ночи, а о мальчике ни слуху, ни духу. Шесть часов прошло с момента ссоры, а он как в воду канул.

Вот и было сердце не на месте…

Но этого никто не замечал, умела она скрывать эмоции, улыбаться, даже когда больно, и смеяться, когда хочется плакать. Тем более салон отменять просто нельзя, еще одни слухи и сплетни. Ну, о ней и так много чего ходит, но чего лишнее-то добавлять?

Хотя кое-кому не мешает языки отрезать. Узнает – точно отрежет, самолично!

Изабелла улыбнулась полковнику Изору ди Пекру на его комплимент, сказанный ей, и повернулась к своей горничной, которая одна из всех ее слуг, имела право появляться в зале во время салона.

Но Селеста была не просто горничной, она была одной из самых приближенных людей к Изабелле, ее личная гвардия, человек, на которого Властительница могла полностью положиться.

А горничная – это так, для виду, впрочем, и эти обязанности Селеста исполняла на «отлично». Годы тренировок и воспитания делали свое дело.

Подошла и протянула листок бумаги, сказав лишь одну фразу:

– У нас проблемы…

Изабелла развернула листок и прочла записку. Почерк был знаком, но это был не ее мальчик:

«Привет, Изи. Твой мальчик у меня. Хочешь его вернуть, приходи поговорить. Только без глупостей, иначе он умрет первым».

И подпись – Офр Докан.

Изабелла скрипнула зубами и в сердцах скомкала записку. Этого человека она просто ненавидела, хотя и имела с ним в последнее время дела, а его сокращение ее имени – Изи – просто выводило из себя даже такую сдержанную женщину, как Изабелла.

Бросила записку в огонь камина. Несколько раз глубоко вздохнула, приводя свои чувства в порядок. Главное, не наделать ошибок, а так это даже и к лучшему. Можно решить проблемы раз и навсегда, и лучше кардинально.

***

========== Проблемы и их решения ==========

***

Несколько лет назад Офр Докан, один из старой гвардии, помог Изабелле окончательно прибрать власть в Ночной гильдии к своим нежным и на вид хрупким ручкам. Они распределили роли – Изабелла стала править Основным Ордером Ночной Гильдии Аркета, а Докан, став ее замом, превратился в почти что независимую фигуру и продолжил заниматься своими делами, получив по Договору определенную свободу действий и даже право не выплачивать полностью (сошлись на сорока пяти процентах) ночной налог в общую кассу Гильдии. То есть, можно сказать, что в Аркете появилась некая вторая Ночная гильдия со своими главой, атрибутами и людьми. Причем, если основные ночники еще придерживались определенных правил и границ, то люди Докана совсем потеряли… не совесть – ее у них не было изначально, а чувство хоть какого-то приличия, а безнаказанность и наглость стали просто беспредельными.

Изабелла пыталась договориться, но это было практически невозможно. Докан потерял все сдерживающие ориентиры, совсем распоясался, и его действия начали интересовать и Стражу, и Внутренний конвой, и Тайную канцелярию, и армию.

Вот чего Изабелле не хотелось больше всего, так это снова примирять непримиримое и останавливать не останавливаемое, то есть лавину Внутреннего Конвоя, которая уничтожила почти весь ночной цвет старой Гильдии. Точнее, большая часть погибла в междоусобице, а ВК просто добил оставшихся.

Конечно, она готовила определенные меры и действия. Но было понятно, что и Докан на месте не сидит. И, видимо, он оказался пронырливее, если нанес удар первым. Точнее, к нему просто попало то, из-за чего Изабелла была готова на многое

Ну да, теперь договориться с ней было проще всего. Сколько же у нее слабых точек и местечек. А за мальчика, за его жизнь она вообще была готова на многое! Совсем свихнулась на любви старушка.

Да и демоны с этой Гильдией! Уедет куда-нибудь и будет жить вместе со своей любовью.

Если, конечно, останется и жизнь, и любовь.

Еще раз вздохнула и очень тихо:

– Собирай людей, Сель, но только аккуратно. И да, пусть порежут всех активистов Докана. А нашим людям по возможности дай сигнал, чтоб уходили. Время пришло собирать камни.

– Да, Властительная! – тихо проговорила Селеста и, поклонившись, покинула салон.

Тут забили четыре ночи напольные часы. И гости медленно начали расходиться, и каждого внизу, а их сегодня было тридцать пять, ждала повозка для того, чтобы развести по домам.

Почему в четыре часа окончание салона? Потому что в пять утра на улице начинают появляться люди, спешащие на работу, а в шесть появляются мусорщики. Как известно, золотари посвящают Аркету каждый четверг, а вот мусорщики, собирающие твердый мусор каждый день с утра… Поэтому не стоило гостям салона застревать в пробках и портить настроение в склоках и давке. Но если кто хочет продолжение приятных впечатлений, то, пожалуйста, можно, преодолев пару сотен шагов, оказаться в приятном месте с милыми дамами и не только…

Ну, вот, наконец-то!

Еще минут двадцать проводов гостей, и нужно делать вид, что все хорошо и прекрасно. А на самом деле, хочется бежать, а особенно рвать и метать или лучше глаза выцарапать кому-нибудь, кто попадётся под горячую руку.

Когда выбежала на улицу по черной лестнице, состояние было просто ураганное. С трудом сдержалась, чтобы бег не продолжить. Но нужно было остановиться, с людьми поговорить и отобрать лучших, которые с ней пойдут. По негласным договоренностям между сторонами внутри Гильдии – это всегда два человека. Это, конечно, не спасало от смерти, но, как говорится, если хотят убить, то и армия не поможет. Но если другая сторона хоть немного придерживается правил…

Какие вообще правила могут быть в общении с Доканом?

Сверху послышался тихий мелодичный свист. Понятно, что Селеста и ее сестры взяли Изабеллу на слежение, теперь не упустят, по крышам девчонка, как кошка передвигается. Она, Селеста, и есть Ночная кошка, и всегда рядом, когда нужно.

Никаких повозок. Территория Докана располагалась в пяти кварталах от дома Изабеллы рядом с рекой. Он и заведовал всей речной торговлей, большие деньги, и их стоило перераспределить, но пока жив Докан…

Если хоть волос упадет с ее мальчика! С ее любимого Ко-Ко!

Ну, да. Ее любовь звали Комис ди Комис. Милый мальчик двадцати шести лет. Своеобразный поэт, все еще милый мальчик, но с зубками, и ее любовник или любимый?

«Твой Ко-Ко», как он любил подписываться в милых записках:

«Изнываю от одиночества. Жду тебя в спальне. Весь в ожидании и весь в огне! Твой Ко-Ко».

Она томно вздохнула и улыбнулась…

И даже если и не упадет, все равно Докану уже не жить. Хватит, покоптил небо и будет.

Границы между территориями как таковой не было, но чувствовалось, что ты уже на чужой территории. Хотя вроде бы и одна Ночная гильдия, а условностей выше крыши.

А вот и дом Докана. Как и все, четырехэтажный, но он живет всегда, везде и только на первом этаже. Говорят, с тех пор как его друг, бывший Глава Гильдии, Герберт Крамп, сделал в воздухе сальто-мортале, Докан выше первого этажа не поднимается. Разумная предосторожность, но хорошо приложиться можно, вылетев и с первого этажа.

Их встретила толпа, человек десять. Для переговоров слишком много, но Докан сделал знак, и все тут же куда-то подевались, остались только двое. Ну, понятно, показал, в чем его сила.

Ну-ну. Это он против нее такой смелый, а решится ли выступить против всей Ночной гильдии?

Интересно, что попросит? Ну, не место Главы точно, слишком большая ответственность и способность к компромиссам. У Докана не было ни того, ни другого.

– Где он? – сразу и без приветствия.

– Не надо так волноваться, Изи!

Нет! Ну, за Изи он получит сполна. Никто не имеет право так ее называть!

– Сейчас пойдем и посмотрим. Самому любопытно.

– Э… Ты не видел Комиса?

– Мои люди его взяли, забрел в какую-то таверну тут, на набережной, ну, его кое-кто признал.

– Если хоть один волос!

– Изи, Изи не кипятись. Мои люди понятливые. Они сначала думают, а потом бьют. Или наоборот? Хм… – и хохотнул, этак мерзко и пакостливо…

Они уже шли по переходам и коридорам. Особенность территории Докана – это закрытые коридоры и переходы, даже на улицу выходить не нужно, чтобы добраться до нужной точки. Идея очень хорошая, и здесь Изабелла ничего менять не будет, пусть так и остается, но только без него…

Что касается Ко-Ко, то от сердца немного отлегло. Может, там, куда они шли, вообще не Комис находится, а совершенно другой человек.

А когда пришли…

Какой-то пакгауз с многочисленными ящиками, коробками. Пахло рыбой, речной водой и испражнениями, видимо, тут каждый угол был…

Изабеллу даже передернуло. И не такое видела и нюхала, но тут было как-то слишком все резко и мерзко.

У входа оставили по одному из сопровождающих и уже вчетвером двинулись дальше.

Оказывается, в центре пакгауза была довольно большая открытая площадка, хорошо освещаемая несколькими фаерами под самым потолком. Так что все рассмотреть было не проблема.

Впрочем, смотреть особенно было не на что, но вот удивиться было чему.

Ну, во-первых, Докан все оглядывался, совершенно не понимая, куда подевались его люди. Вслух он эту мысль не высказывал, но Изабелле и без слов было понятно его недоумение.

Во-вторых, на этой открытой площадке ящики все к стенкам были отодвинуты, находилось всего два разумных существа, ну, не считая появившихся четверых человек.

Разумных, потому что только один из них был человеком. Сидел он на стуле с завязанными руками за спиной и с мешком на опущенной к груди голове.

А вот вторым разумным был орч.

Огромный, красный, как адский огонь, немного странно одетый в свободные штаны и жилет-разгрузку, да еще с цепью золотой на шее. Он сидел на длинном ящике и ковырялся в зубах то ли деревяшкой, то ли костью. А под его правой голой лапой лежал еще один человек, и было непонятно, то ли он так прикрыт, или у него и в самом деле была оторвана голова.

А еще при появлении людей орч очень смачно рыгнул, можно даже сказать, жутко:

– У тебя есть орч? – посмотрела на Докана.

– Впервые вижу, – и толкнул своего сопровождающего. – Кат, сними с этого мальчика мешок. И где все?

Кат очень осторожно двинулся к сидящему на стуле, а вот на вопрос Докан ответа так и не получил. Некому было отвечать.

Никого же не было вокруг.