Текст книги "Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Первый. Сердце Сошо (СИ)"

Автор книги: Вадим Вятсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

В год совершеннолетия, в древние времена это сорок пятая весна, а в более поздний период стало считаться тридцатилетие, орчье, племя собиралось на ритуал Инициации или Памяти Предков. Все, кто пришел к этому совершеннолетию, рассаживались в круг возле специально запаленного шаманами белого костра. И по очереди делали глоток из огромной чаши, наполненной кровью предков, то есть родителей. При этом шаман читал определенные магические мантры, сопровождая каждый глоток ударом своего посоха о землю. Ритуал заканчивался финальным глотком последнего совершеннолетнего орча. Считалось, и так было на самом деле, что с кровью предков молодые орчи воспринимают и память родителей, и многих поколений до них.

Выйдя в свет, Сэм понял, что ритуала Памяти предков уже давно не существует. Орчи, как и люди в свои тридцать лет, входят под арку Благородства и, так как среди них просто не может быть сошо, всегда выходят с определенным воссиянием цвета морской волны. Красная кожа орча озаряется этаким голубым светом, что довольно красиво и необычно. Правда, чтобы не вводить людей в заблуждение или не заставлять их думать всякие разные глупости, Арку Благородства орчи проходят не где попало, а приходят в Ахен, столицу орчьих земель, где их воссияние не является чем-то странным и удивительным.

Сэм тоже прошел через Арку Благородства, хотя ему и было всего двадцать, просто чтобы не тянуть с совершеннолетием, он дописал в свой ярлык десять лет, все равно мало кто из людей разбирается в орчьем возрасте, ведь все бюрократы в Ахене – люди. Ну а орчи поймут, почему так сделал.

Можно ли вернуть ритуал Памяти Предков? Ну, видимо уже невозможно, так как орчи уже влились в людское общество, и менять что-то в себе не спешили. Можно было попробовать вернуть орчам прошлое, была у Сэма такая бредовая мысль и идея. Но, пообщавшись с сородичами, он понял, что, может, это и к лучшему, что прошлое забыто, так как в нем было слишком много зла, чем добра (ну да, орчи в рядах орков были не менее жестоки, чем их то ли господа, то ли союзники). Поэтому Сэм почти сразу же отбросил мысль стать мессией для своего племени. Не стоит ворошить то, что не принесет счастья.

А еще Сэм узнал, что ритуал Памяти Сердца – это вообще не ритуал орчей. А самый настоящий кровавый обычай орков! Если хочешь занять место, должность, забрать добычу – бьешься с обладателем этого всего. И если побеждаешь, то вырываешь сердце и, съедая его, воспринимаешь все, что помнил проигравший, и все его прошлое, и все его помыслы и желания, которые или станут твоими, или ты обретешь новые помыслы и желания.

Конечно, отец не говорил Сэму правду об этом ритуале, но настойчиво повторял, что сын должен исполнить его волю, когда придет время. Поэтому редко отпускал сына куда-то надолго, был всегда рядом, хотя Сэм даже представить не мог, что отец боялся умереть, когда сын будет отсутствовать. Но чуть позже он понял, что отец не боялся умереть, орчи вообще-то чувствуют приближение смерти, он боялся погибнуть бессмысленно и безнадежно, если не будет рядом Сэма.

И не верил Сэм отцу, когда тот говорил, что ему все станет понятно, когда он совершит это деяние. Сэм не раз и не два ел сырое мясо, знал его на вкус и даже с кровью. Но съесть сердце орча… да еще отца. И это ему способно что-то дать? Только мучение от совершенного зла. И все. Так ему думалось. И он не хотел это делать.

Но увидев пожар дома, он не остановился, а бросился на помощь отцу. И не стал ждать его смерти, а совершил, что должен был.

Первые его ощущения были – это отвращение к себе за то, что сделал. А потом…

Как его скрутило! Не желудок. Нет. Мозг просто взорвался от тысячи воспоминаний! Превратился в котел с расплавленным оловом. Все вокруг и внутри зашумело. Заголосило тысячами голосов.

И он увидел что-то отдаленное, уже плохо воспринимаемое. И совсем близкое.

Он увидел, как бы со стороны, не глазами отца, и понял, что отец хоть и орч, но долго служил оркам. Так же участвовал в походах, правда, на юг Бамбатура, где располагались племена черных людей, так же убивал, даже насиловал. Служил многим, был сильным и смелым. Он не стал орком, но и орчи его презирали, что было видно в этих воспоминаниях. В этой памяти. А потом он ушел, убив многих, но перед этим победив шамана в схватке. Тот пытался применить магию, но магия на орчей действует плохо, странно это было не знать шаману. Или только на отца и Сэма?

А победив, вырвал сердце еще живого орка и съел его, переняв всю его силу и память.

Почему он это сделал?

Сэм понял причину уже в другом воспоминании, которое началось с долгого, нескончаемого бега. Отец бежал, а на плече как будто тюк держал. Но это был не тюк. Это была женщина. Очень красивая женщина. Когда отец останавливался, чтобы выпить воды из бурдюка, на другом плече женщина пыталась что-то ему сказать (звука в воспоминаниях не было), но тот только отрицательно мотал головой, оглядывался назад. И снова бег.

Любовь творит со всеми разумными чудеса или приводит в безумство или глупость и заставляет делать невозможное.

Видимо, с отцом Сэма случилось все, вместе взятое.

Сэм увидел ночи в горах Змеиного языка, уже в землях орчей по ту сторону от Бамбатура.

Он видел, как отец строит дом. Видел, как он кричит на женщину, правда, слов не разобрал, даже умоляет ее. Но видно, как она остается непреклонна. Видит мать, Солну. Да, это его мама, уже с большим животом. Она уже не двигается, так как живот просто огромен, а постоянно лежит на кровати. Лишь изредка, обладающий огромной силой отец выносит ее на улицу подышать свежим воздухом.

И он увидел свое рождение.

В доме только мать, отец и больше никого. Ни повитух, ни целителей. Никого.

И, видя свое рождение, он узнал, как появился на свет. Когда оба родителя поняли, что Сэм не может родиться нормально, между ними произошел разговор. Сэм, как и раньше ничего не понял из сказанного, но даже в немой мимике становилось ясно, к чему пришли дорогие его сердцу существа. Но все же отец замешкался, и тогда мама…

Как она смогла это сделать, даже в воспоминаниях затуманилось, скрылось. Может, от слез? Хотя Сэм никогда не видел, как плачет отец, да и смотрел он на все не его глазами. Но она не просто вскрыла, она разорвала свой живот. И вот тогда Сэм увидел себя, забыв на мгновение обо всем на свете.

И в самом деле огромный. Глотнув воздуха, он уже хныкал. И Сэм упустил часть воспоминаний. А отец уже плакал, уткнувшись в грудь матери. Она была мертва.

Потом еще что-то проносилось перед внутренним взором Сэма, но старался помнить в тот момент только одно – улыбающееся лицо матери и рыдающего на ее груди отца.

Дальше он помнил смутно. Прибыл отряд, поднятый по тревоге. Сэм им что-то говорил, видимо, рассказал, что и как произошло. И вроде сказал, что уходит из этого места или что-то в этом духе. Но так как он не служил нигде, то его не стали держать. Честно говоря, он просто не помнил, что было на самом деле. Но он ушел с телом отца на руках?

А потом…

Без сознания внешнего, но заполненный потоком внутренних воспоминаний, Сэм провалялся пять дней. Очнулся в какой-то пещере, совершенно не понимая, как сюда пришел, хотя вспомнил, что часто бывал здесь с отцом, прячась от непогоды.

А очнувшись и приведя в себя в порядок, с удивлением увидел тело отца, уложенное и уже обмотанное похоронной тканью. Где, когда и как он это сделал, так до сих пор не понял и не узнал. Осталось только похоронить. Костер зажигать не стал, просто сбросил тело в какую-то расщелину, в которой где-то далеко внизу сиял красный огонек. Как говорил отец: «Это, сын, «глаз преисподней», из которого мы пришли и в который уйдем». Правда, показывал отец этот глаз в другом месте, но, видимо, так уж суждено, что этот глаз везде преследует орчей.

А похоронив отца, решил отправиться к цивилизации. Отец всегда говорил, если появится возможность, идти на север к людям. И добавлял: «только в Мальвинор не суйся, пока мир не посмотришь и не поймешь, нужен ли ты ему».

Вот появилась возможность. Здесь-то его уже ничего не держит. И Сэм отправился в путь.

Сначала в Ахен, городок в ста верстах от сгоревшего жилища, где они с отцом камень-лонг продавали и где были знакомые, способные помочь. Как раз в октябре пришел ко Дню Основания, так что и Арку Благородства сразу прошел, чтобы больше о ней не думать.

Перед этим, правда, выправил документы, так называемый «ярлык души», некая дощечка, личность твою удостоверяющая. Правда, пока день рождения не выбрал. Никто не спросил, а он и не подумал.

И понял, что его обманули на пару дукатов. Не велика сумма, но важен принцип. Честность ведь должна быть во всем! Да и обманули, но ведь все сделали!

Правда, и он кое-что сделал в ответ.

Когда писарь, его обманувший, мимо проходил, он его легонько так кулаком по затылку стукнул. Рука-лапа из тени выскользнула и в тени скрылась. А писарь с закатившимися глазами на деревянный настил рухнул. Неделю Сэм в Ахене прожил, чтобы писаря посмотреть.

Увидел. Но это уже был не человек. Дурачок. Слюни пускающий и под себя делающий. Сэму вдруг стало страшно за себя, за свои поступки, а писаря жалко. Ведь человек не со зла это совершил, обманул, но так ведь все делают. Оставил немного денег, почти все, что у него было – двадцать семь дукатов. И дал себе зарок – так больше не поступать, только если прижмет сильно. Или если уж полный негодяй попадется.

И начались его скитания по миру людей.

Несколько месяцев он провел в Риском королевстве, в самом южном среди Восьми королевств и на юге граничащем с землями орчей.

У самих орчей как таковой государственности не существовало, но в поселениях избирались общинные советы, в городах было что-то вроде магистрата, а Ахен можно было столицей назвать. Никто на землю орчей не претендовал, так как считались они защитниками людей от орков. Даже в Ахене существует документ, провозглашающий все земли южнее Риского Королевства свободными, на которых может селиться любой человек или орч, никто ему в этом препятствовать не будет. Условие лишь единственное – защита Восьми королевств от орков. Но это было давно, теперь после возникновения Межевого вала и Змеиного языка здесь расположились человеческие гарнизоны (и орчи в отрядах были, как же без них), которые стали нести основные защитные функции и при этом подняли экономику земель, так как ими и снабжались. Но документ никто не менял, ссориться с орчами мало кто решится, понимали, что если еще и они взбунтуются. То это будет все.

Но переступая границу, ты попадаешь в совершенно другой мир. Где практически все регламентировано, уже устоялось и меняется так редко, что жизни человеческой не хватает оценить эти изменения.

Да, после Великого Катаклизма все бурлило. Соединялось и распадалось. Возникало и разваливалось. Но все же лет шестьсот назад, можно сказать, очень быстро после Великого Катаклизма люди нашли в себе силы остановиться, собраться и создать именно тот порядок вещей, который существует и поныне. Правда, Сэму как-то поплохело от всех обязательных условностей.

В Норхене, куда он попал, начиная свой путь, оказалось, что орчей не особо-то и любят. В город пустили, но пошлина в пять раз выше за вход, чем с человека. А в самом городе ходить орчам разрешалось только до восьми утра и после восьми вечера. Хорошо, что трактиры имелись с высокими потолками, все-таки строили, на орчей рассчитывая, ведь границу на юге перейди, и вот они – орчи. Но вот комнаты. Пришлось жить в каком-то подвале, платя за него целых пять дукатов в месяц! Как узнал Сэм, такое отношение к орчам здесь не всегда существовало. Просто последний король Рисы – Зег VII, правящий уже лет сорок, почему-то на дух не переносил «красных тварей», как он называл орчей, вот и ввел несколько странные законы, ограничивающие их жизни.

Поэтому и не задержался Сэм в этом королевстве больше нескольких месяцев. А ушел на восток, где Риское граничило с Рошанским королевством.

Вот здесь он и столкнулся впервые с бюрократией в лице мелкого чиновника на пропускном, граничном посту. Он взял, да и привязался к ярлыку, к отсутствию в нем Дня Рождения.

В Риском королевстве на это просто не обращали внимания. Может, из-за указов Короля старались меньше времени общаться с орчами или еще что, но не было там дела мелким чиновникам до дня его рождения.

Но в Рошане…

И еще Сэм понял, что с трудом понимает чиновника! Язык того, тоже ангулемский, был какой-то неправильный. Это потом он понял, что как раз язык, диалект в Риском королевстве и землях орчей неправильный. А в Рошане что ни на есть истинный! Даже не река разделяет стражников государств, а всего лишь ярдов пятьдесят. Ручей, можно сказать. Но в Риске язык один, а если пройти тридцать шагов по мосту, уже совершенно другой. Можно сказать, что язык пришлось по новой учить.

И отношение к орчам здесь было совершенно другим. Никто ничего не запрещал, можно было ходить, где угодно и когда угодно. Но вот цены в Рошане были такие, что без работы быстро зубы на полку положишь.

Кстати, к обоюдному согласию удалось уладить проблему с днем рождения достаточно быстро. Сэм немного поканючил, играя роль недалекого орча. И сумел немного разжалобить собеседника. Правда, для этого пришлось отдать последние шесть дукатов, осталось в кошеле только серебро и медь. Но чиновник сделал свое дело – просто вписал нестираемыми чернилами названную Сэмом дату в ярлык. И все. ВСЁ! Путь для него оказался свободен.

***

========== Друзья и нурчи ==========

***

Но до столицы нужно было еще добраться. А денег уже не оставалось. И если в Риске Сэм мог еще не работать, то в Рошане работа стала жизненной необходимостью.

И именно в Рошане Сэм понял, что как раз-таки отсюда пошли все байки о тупых и недалеких орчах. Одни только разговоры людей послушать, и очень становится жалко своих сородичей и себя самого. Но при этом это и облегчало жизнь, так как тут вообще орчей не боялись! Никакого страха или удивления. Живут и живут рядом, и что? И трактиры все под орчей выстроены, и многие из них вышибалами в этих трактирах работают. Видимо, если проявить умственные способности, то вот как раз и испугаются.

Поэтому, стараясь походить на большинство сородичей (которые на самом деле играют, а не являются таковыми), Сэм играл недалекого и глупого орча, преимуществом которых была сила, но не ум. Поэтому не задерживался на одном месте работы подолгу, чтобы вдруг не выяснили, что он умнее, чем кажется. Ну и нурча – командира или проводника пытался найти для себя. Нурч нужен для орча – это всем известно. Вот он и искал…

Как другие орчи ищут, Сэм не знал, но сам старался подумать, оценить всех тех, с кем сталкивала его судьба. Пытался найти того, кто станет его другом и кому он будет готов подчиниться. Хотелось бы, конечно, надолго у нурча задержаться, но пока достойных себя людей Сэм не находил.

Единственный раз он полгода проработал под началом командира докеров Харса. Город стоял на Великой Дельте, был крупным портом, где работа кипела и днем, и ночью. Хорошее было время. Но мужик любил выпить, а затем ввязаться в драку какую-нибудь. И в одну прекрасную ночь это его и сгубило. Так что Сэм вздохнул и отправился дальше в свое странствие.

Перед тем как оказаться в Мире Рошанском, он прожил еще несколько месяцев в двух городах, расположенных на Великой Реке – Джиле и Силте.

А во второй месяц лета ир, а у людей июль, на второй год своих странствий, он переступил границы, кажется, самого Великого Города современного мира – Мира Рошанского.

И город его поразил.

Он на самом деле был Великим. Тогда Сэм еще не знал Мальвинора, не было возможности сравнить. Но все же он бы отдал предпочтение Миру как по площади, так и по архитектуре. И по истории. По свободе Мальвинору нет равных, но Мир это все-таки столица человеческого мира.

Могущественная и Величественная.

Сохранившаяся хроника датировала основание Мира в две с половиной тысячи лет до времени прибытия Сэма в Мир Рошанский (середина четырнадцатого века от пришествия Скирии, или июль 1346 года, если быть точным). И, конечно, он не всегда был столицей, центром и сосредоточием силы. Но его древность позволила вобрать в себе столь разные архитектурные стили, что мозаика их так причудливо переплелась в улицах и кварталах города, что создала совершенно уникальную атмосферу ни на что ни похожего произведения великого искусства и зодчества.

Миру Рошанскому повезло. Когда произошел Великий Катаклизм, окруженный Скалистыми горами, город не получил больших разрушений. Землетрясения, прокатившиеся по континенту, обошли его стороной. Хроники гласят, что город неоднократно трясло, но почти все сохранилось в первозданном виде.

Здесь возносились к небесам почти что воздушные замки, выстроенные еще Высокими эльфами в ту эпоху, когда эта раса безраздельно правила людьми. Витиеватые шпили, колонны, похожие на переплетения лесных лиан. Огромные узорчатые окна стреловидной формы. Совершенно немыслимые в своем исполнении арки. И абсолютно белые стены, несмотря на тысячелетия, сохранившие свой первозданный облик.

Здесь были и гномьи постройки, выстроенные для людей. Мощные, похожие на крепости дома из мрачного темного камня. Среди построек можно было встретить и несколько Скирианских церквей, построенных гномами еще до Последней войны. До того момента, когда они на тысячу лет стали изгоями в мире людей.

Здесь были и человеческие постройки. И древние, и современные. Да, по воздушности или по мощи они не могли сравниться с произведениями вечных рас. Но и среди них можно было увидеть истинное искусство. Один Королевский Дворец, скорее Город в Городе – Мирминор, стоил того, чтобы потерять дар речи от восхищения.

И как бы это смешно ни звучало, Сэму вдруг захотелось строить! Не разрушать, а именно строить.

И он стал обходить все стройки Мира в поисках работы. Но как оказалось, это было не простым занятием.

Где-то ему самому не нравилось само строящееся здание. Все-таки и безликих строений в городе было достаточно.

Где-то для строительства уже применялась грубая сила орчей.

Где-то строительство уже завершалось.

Но через пару месяцев он все-таки нашел место, где смог применить свою силу и не только силу.

В каждом городе мира людей, и Мир Рошанский, конечно же, не был исключением, существовал район, в котором жили только благородные. И не просто благородные, а самые аристократичные роды. И куда вход низшим по крови был не просто ограничен, а полностью закрыт. Исключение распространялось лишь на слуг и строителей, если кто-либо из Высокородных решит что-то перестроить.

И как везде назывался – Бархатным.

Правда в Мир Рошанском это был не просто район, это был целый, огромный город с центром и еще одним городом – Королевским Дворцом – Мирминором!

И, конечно же, найти работу в этом районе-городе было совершенно нереально. Но помог случай.

Сэм как обычно блуждал по Нижнему городу в поисках работы. Подработка, перетащить, поставить, для него всегда находилась, но ему хотелось что-то постоянного. Даже не в смысле дохода, а чтобы быть при деле. Захотелось ему стабильности.

И сам не ожидал от себя как оказался возле северных ворот, ведущих в Бархатный город Мир Рошанского. А здесь шум, крики. Десятки лошадей, телег. Сотня людей, если не больше. Все кричат, дергаются. В общем, полный хаос.

Как оказалось, в воротах застряли две телеги. Въехали, и как-то так случилось, что сцепились и все. И ни туда, и ни сюда.

С минуту Сэм наблюдал за столпотворением, пока к нему на лошади не подскакал мужчина лет сорока пяти, благодаря скакуну оказавшийся с орчем одного роста:

– Эй, гигант, может, поможешь?

У орчей на самом деле очень грубая сила, даже если и ум есть. Не могут они быть аккуратными без тренировок. Не так сдавил или сжал или поставил, все – или товару или какому-нибудь сооружению конец. Нужен за ними глаз да глаз. Так что Сэм очень удивился предложению всадника, но отказываться не стал.

Подошел, с высоты своего роста оценил, что к чему. Лаги тележных бортов друг в друга врезались, чуть ли не в узел связались, что в жизни быть просто не может. Разорвал их, сломав все-таки, а телеги раздвинул, освобождая пространство от затора. Все сделал за несколько минут и даже покраснел от высказанной ему благодарности от всадника

Так он и познакомился с Ормом Дроном – архитектором, нанятым молодым Герцогом Арсийским, для перестройки Родового Бархатного Замка. Точнее, Герцог решил старый замок окружить новым, более величественным сооружением. К этому времени Дрон уже считался хоть и молодым, но талантливым строителем и архитектором. Его проект Герцогу понравился, и работа закипела. И то, что видел Сэм на въезде, был почти что первым днем начала работ.

Архитектор и предложил ему работу. И Сэм, конечно же, согласился. А согласившись, оказался в самом красивом месте на земле.

Именно в Бархатном районе он и увидел замки, построенные эльфами. Правда, всего лишь башни и шпили. Все остальное скрывалось за высокими заборами и высоченными деревьями аристократических садов и парков. Но и этого хватило для восхищения.

Впрочем, замок самого Герцога тоже принадлежал к эпохе эльфов. И как сказал Дрон, молодому Герцогу просто надоело жить в воспоминаниях о длинноухих. Так и сказал – длинноухих, а не эльфов, хотя Сэм видел уши эльфов, никакой длинноухости, так, почти обычные ушки, у него в разы больше и длиннее.

Разрушить дворец Герцог права не имел. А вот закрыть его другим, более величественным сооружением, вполне. А так как Дрон был другом Герцога, то ему и предстояло решить этот вопрос. Год ушел на размышления о том, что нужно строить, и вот он здесь, готовый к строительному подвигу, который запечатлеет его имя в веках!

«Да, – подумал в тот момент Сэм, – от скромности Ормо Дрон не умрет». Но, несмотря на жуткое тщеславие архитектора, тот понравился орчу. А это означало, что Сэм принял над собой командования этого человека. Да, были у него некоторые отрицательные черты. Но Дрон оказался вполне приличным человеком, и долгие годы, проведенные возле него, дали Сэму и знания, и позволили ощутить свою необходимость для людей.

Но все хорошее имеет нехорошее свойство когда-то заканчиваться.

Дрон умер в сто три года, оставив после себя огромную память и хорошую, и плохую, множество красивых построек, бездну долгов, кучу родственников и жуткую их ненависть к орчу Сэму.

Сэма даже арестовали, обвинив в воровстве столового серебра и золота! Но следователь попался дотошный (вот везло Сэму на следователей), и он выяснил, что Сэм просто не мог этого сделать, так как кухня хоть и находилась на первом этаже, но сам вход в нее был очень низкий (Дрон был маленького роста и из-за этого своего комплекса входы старался делать маленькими, чтобы большие люди испытывали унижение, хотя сами помещения были с огромными потолками), да и столовые наборы находились в комодах, для орчей не предназначенных. Да и нашли у Сэма только пару ложек. И чтобы такой гигант продавал что-то незаметно?

Так что прежде чем что-либо воровать, Сэм бы наделал шума на весь дом и его бы взяли на месте преступления. А не через сутки после…

В общем, рост спас Сэма.

И умение экономить тоже пришлось кстати, так как завещание Дрона оказалось на редкость скупым на денежные средства – только то, что в доме и сам дом, все остальное составляли его долги. Дрон вообще жил в долг, хотя за постройку красавца дворца Герцога Арсийского получил внушительную сумму, которой должно было хватить не на один десяток лет (да и за другие постройки он получал немалые гонорары)! Но при этом денег ему всегда не хватало…

А вот Сэм экономил и к смерти своего нурча сумел скопить довольно внушительную сумму – целых три тысячи пятьсот сорок три дуката! Где хранил? Ну, конечно же, у Хранителей! Сначала думал, в кубышке, в подвале дома Дрона, где и жил, но со временем, главное вовремя, понял, что это не лучшая идея.

В общем, как только его отпустили, Сэм тут же ушел и из Бархатного района (Дрон по протекции Герцога Арсийского сумел купить тут участок земли, старое строение, не имеющее ценности, разрушил и построил свой красавец-дом), и покинул сам Мир Рошанский. Столица навевала ему хорошие воспоминания, когда он строил, но и плохих оказалось достаточно. И для равновесия он решил покинуть это место и продолжить изучение мира и свое путешествие.

Правда, теперь он подолгу не задерживался нигде. Денег ему хватало на спокойную жизнь и путешествие, ну а чтобы орч не стал маленьким и глупым, он теперь таскал с собой большую каменную глыбу, похожую на столб, сам ее выточил для таких вот упражнений. И двигаясь по дорогам, в основном пешком, нес и этот камень то на левом, то на правом плече.

Конечно, побывал он в Аркете, но город ему не понравился – узкий и вонючий. Прожил некоторое время в Орсе. Дошел до Старо-Холма, в библиотеках которого и обнаружил орчьи книги, на их чтение он потратил целых десять лет!

Ну а после, по тракту, соединяющему Орсу и Мальвинор, двинулся в этот удивительный и Великий город.

Приближаясь к нему и переходя через мост Великую реку – Мальву, жутко испугался собак и выронил свой «умный камень».

Собаки…

Тут вот какая история приключилась с Сэмом.

Сэму было лет десять, полных десять (правда, понять его возраст для людей было уже невозможно, ко всему прочему, он уже в этом возрасте был выше отца, но для орчей еще совсем ребенок), когда по каким-то делам они с отцом в Ахен заехали. Камень-лонг в тот раз они продали раньше, вроде посредникам, а в Ахен заехали даже непонятно, зачем, может, просто отец сыну решил город показать. Можно сказать, что Сэм впервые оказался в городе, где много и людей и орчей.

Правда, как оказалось, отец сам-то не очень Ахен знал, так как они заблудились в этом маленьком городе (ну, по сравнению с Мир Рошанским, Ахен – это один квартал этого великого города). А дело к вечеру было, нужно возвращаться на постоялый двор, где они остановились, а куда идти? И так совершенно запутались. И ведь спросить не у кого!

И тут вечер уже, ночь, а в орчьих землях ночи всегда темные, очень темные, из темноты лай собачий и с таким остервенением. Сэм сам-то испугался, а вот отец его просто в ступор впал. Стоит как истукан и не докричаться! Благо собаки были в больших клетках, а не на свободе, поэтому обошлось без потасовки. Хотя Сэму больше хотелось бежать, чем с этими животными драться. Да и отец…

Привел его в чувство смотритель псарни, тоже орч, подошел и в лоб так кулаком. Отец очнулся и давай с кулаками на смотрителя, только Сэм и сумел скрутить руки за спину. А смотритель только посмеялся и дорогу указал.

С тех пор, заезжая в Ахен, сын с отцом дальше постоялого двора и пары кварталов от него в город не заходили.

А когда память отца Сэму перешла вместе с Памятью сердца, он понял такую странную реакцию отца, да и свой страх перед собаками прояснился.

Точнее пришло это понимание много позже на том мосту через Мальву, просто раньше не попадались ему собаки на пути. Или инстинктивно обходил их или просто шел, не обращая на них внимания.

А тут…

Вот и пришли воспоминания. Оказывается, когда они убегали от орков, их догнала стая молчаливых псов, так называемая «немая свора». И как это ни удивительно отец вот, как и в случае с лаем собачьим, встал в ступоре, но при этом женщина, найдя какую-то палку, некоторое время отгоняла псов от их двоих. По видению можно было понять, что псы только делали вид, что атакуют, но совершенно не собираются серьезно нападать и рвать зубами. Видимо, в их задачу входило остановить беглецов, а не убегать.

Было видно, что женщина чуть не плачет и уже из сил выбивается, а отец Сэма как стоял, так и стоит столбом. А потом было видно, как женщина, Солна, мать его будущая, в отчаянье подбегает к отцу, что-то крича, и неожиданно бьет его палкой по лбу! Палка ломается, но при этом отец в себя приходит, как ото сна, хватает женщину на руки и дает такого деру, что псы даже на своих четырех лапах не могут его догнать. На самом деле, они не отставали от убегающих ни на шаг, но отсутствие хозяина не давало им возможности напасть по-настоящему.

Спасла убегающих небольшая река, так как псы напрочь отказались пересекать водную преграду. Стояли так на берегу и только скулили, так ни разу и не обозначив себя лаем.

А затем был Змеиный язык и тропинки, ведущие к людям.

В своих путешествиях Сэм не думал о собаках, поэтому не расспрашивал встречаемых орчей о них. Только вот когда…

Все он к этому мосту возвращается. Ну, на самом деле, это очень важная точка в его путешествии.

Без собак и «страха предков», как он назвал этот страх, Сэм бы не уронил свой умный камень. А не уронив его, не пошел бы по закуткам Мальвинора искать что-нибудь тяжелое, чем можно было бы заменить свою ношу. И он бы не встретил тогда Нэя.

Все-таки его отец был провидцем! Сказал ведь «не суйся в Мальвинор, пока не поймешь, нужен ты ему или нет». Вот подумал, что нужен, и пришел.

А придя…

Нэй!

Он же совсем забыл про него, про друга своего. Лежит тут под грудой камней, вспоминает свое детство, путешествие и глупость, а Нэй где?

Сэм зарычал, рванулся вверх, разрывая в песок камни, его приятно кутавшие, ну, любят орчи тяжесть, млеют от нее и порой забывают о главном. О друзьях!

Камни разлетелись в разные стороны, и из-под них, наконец, появилась сначала голова орча, а затем и он весь сам.

Встал, огляделся, совершенно не узнавая место ночёвки. И, недолго думая, закричал или зарычал:

– Нэй?!

– Нэй?! Ты где?!

Так несколько раз…

И, наконец, где-то на грани слышимости какой-то звук, то ли отклик, то ли просто не связанный ни с чем звук.

Но еще зов и снова почти не слышимый.

Где? В какой стороне?

Там? Или там?

Сэм ведь не муляр-таш, может заблудиться в трех каменных соснах, и это его мало удивит. А тут хоть и открытое пространство из наваленных камней, даже на равнине столько не видел никогда, но ведь это в любой момент может измениться. Все изменится.

Было страшно двигаться, но и стоять было еще страшнее. Потому что где-то там его друг, его самый великий нурч, может, умирал в эту минуту.

Нет!

Смерть и Нэй? Это невозможно!

– Нэй!

И третий раз отклик или просто эхо его зова?

Сэм вздохнул, очень правильно перекрестился (орчи тоже скириане и в этом нет ничего удивительного) и, никуда не сворачивая, так прямо и пошел, как стоял.

Десять ярдов прошёл. Снова зов.

Двадцать ярдов прошел. Снова зов.

Тридцать прошел…

И отчетливое:

– Сэм?!

Совсем рядом, как будто он стоял, а Нэй был под ним. Где под ним?

Сэм заозирался и с удивлением понял, что только что перешагнул расщелину небольшую в половину ярда шириной, и именно из нее доносился голос его друга.