Текст книги "Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Первый. Сердце Сошо (СИ)"

Автор книги: Вадим Вятсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Но не только комфорт привлек внимание Нэя и команды. А еще россыпь молочных аккумов, которые своим видом и в самом деле походили на испражнение какой-нибудь твари. Кучка такая значительная. Штук пятьсот на первый взгляд, а это пятьдесят дукатов минимум.

Нэй усмехнулся. Что-то стал он себя вести как купец. Все считает и считает. Даже противно как-то. И глупо. Эти деньги ведь еще нужно получить, а уже потом считать.

Но не это главное в этой находке. Есть примета, или даже аксиома Межевого вала. Везде об этом говорят и на занятиях перед Испытанием, и в Граничном патруле. Если Искатели или Патруль нашли молочную кладку, то спокойно можно ночь провести на этом месте. Потому что никто людей не потревожит. И так никто не тревожит, а тут вообще никто! Даже часового можно не выставлять. Вот радости для Файнса – поспать он любит. То есть твари вообще не обращают на это место внимания. Оно как бы защиту получает. Или его просто боятся. Может, и в самом деле это тварь оставляет, самая сильная и невидимая? Хотя сколько не принюхивайся, ничем молочные аккумы не пахнут, кроме камней.

Правда, есть и другая примета, что после находки молочных о других аккумах можно и не мечтать. Ничего не найдешь! Только молоко и будет попадаться. Хоть месяц блуждай по Королевскому лесу.

Но команде Нэя уже было все равно. Они нашли даже больше, чем рассчитывали. И серых штук десять, и синьки – даже считать не стали; зеленки штуки три и красняков штук пять. Да еще и молочные в придачу. Самый полный Большой Шлем! Редкость среди Свободных искателей! Сдержал Лес свое обещание богатой добычи.

Вот только бы ночь простоять.

На радостях и с мыслями о спокойствии развели костер. Каждый по диску сухого огня выложил из своих запасов, и огонь весело так заиграл красками на людях и окружающей обстановке, соперничая по яркости с заходящим солнцем.

Снова поели быстро бурды, даже разогревать не стали. Просто с огнем как-то веселее, и пусть тепло кругом, но телу все равно приятна эта огненная теплота.

Хорошо!

Молча поели, без особых взглядов и намеков. Буг и Арфо вместе сидят. Но даже не переглядываются. Уже обо всем договорились? Или решили подождать?

Сегодня они решили у стеночки расположиться. Нэй же напротив них, у камня рядом с обрывом. Вот как-то так само вышло. Файнс справа, у такого же камня-зуба. А вот Сэм чуть подальше и от Нэя, и тоже справа, и от костра. Нашел удобную стоянку для себя и своих жерновов – он ведь их снова не снял. Как он сказал: «Еще высплюсь в нормальном пространстве, а тут лучше все свое, ближе к телу держать, так надежнее».

Вот такая диспозиция…

Или это только его мнительность? Или просто хочется быстрее ответы получить?

И все-таки я прав или неправ?

Видимо…

Нет, зря Нэй тешил себя надеждами. Началось.

– Что с аккумами делать будем, Нэй? – очень интересно. Не Арфо, а Буг первым заговорил. А маг руки вперед вытянул, делает вид, что у огня греется. Как будто и ни при чем он здесь.

И Нэй ответил спокойно, без напряжения:

– Выйдем на равнину. Вернемся в Мальвинор. Там сдадим аккумы Кронбергам или Брамсам, у них подписанный договор с Гильдией Мальвинора. Говорят, они неплохо платят, если все и сразу им отдавать. Разделим деньги. Ну, и отдыхать.

Буг хотел еще что-то сказать, но тут совершенно неожиданно Арфо руку поднял, останавливая его. О! Главные катапульты в бой вступают. Ну что ж, послушаем, что маг скажет:

– Знаешь, Нэй, я не хотел ничего менять. Я думал походить с вами немного, а затем уйти. Тихо, мирно, спокойно. Я кое-что накопил за некоторое время, а тут еще Томас своих людей прислал и на Межевой вал позвал. Подумал, как карты ладно легли, все один к одному. Даже удивительно стало, – помолчал.

А Нэй даже рот открыл от удивления, монолог этот слушая. И все как замерли. А маг после нескольких секунд продолжил:

– Не хотел я ничего предпринимать. Но ты, Нэй, оказался демонски удачливым парнем! Найти четыре темника за один день!

Четыре? А справа свист удивления от Файнса послышался. Да, и Сэм приосанился.

А Нэй немного не понял юмора. Четыре-то откуда? Хотя в чем-то маг был прав.

– Три, – твердо так проговорил Нэй. Ну, сейчас можно и правду сказать.

– Четыре, Нэй, четыре! Я все-таки маг, и если даже сплю, то все равно кое-что вижу. А здесь видеть намного легче, чем на равнине. Магии кругом хоть ведрами черпай – не вычерпаешь. Как ты умудрился, не знаю, но два мешочка в твоем кармане наполнены темниками, – усмехнулся (а Нэй подумал, что неужели знает о четвертом темнике?). – Да, это просто удивительно! Четыре темника за один день! Никогда о таком не слышал. Чтобы три находили, да, были случаи… как я завидовал тем счастливцам (Нэй ни об одном не слышал, видимо, давно было. Давно?) Но сегодня оказалось, что я один из таких счастливцев. И тут я подумал, что это ведь мой шанс! Как я давно к этому шел и иду, и все равно чего-то не хватает. Не хватало. Иногда времени, иногда денег, иногда чего-то еще. То есть самой малости. А тут такой шанс. Который выпадает раз… – он вновь помолчал.

– Как я уже говорил, я не собирался ничего предпринимать. Может, так бы и ходил с вами несколько походов. Насобирал бы кучу синьки. Хотя, – он мотнул головой, усмехнулся, – не нужна она мне. А вот темники нужны. Очень нужны.

Ну, понятно, нужны темники. И дальше что?

– И я решил, к демонам Буга, к демонам договоры с Томасом и с тобой, Нэй. Этот шанс только для меня одного. Да, мне нужны были помощники, и Буга я искренне люблю, но теперь это уже не имеет значения. Теперь остаемся только мы с тобой. Потому что только мы с тобой можем решить появившуюся проблему.

Нэй всецело следил за магом, но краем глаза видел, как в огненном освещении поменялся в лице Буг. Побледнел. Можно его понять, когда от тебя вдруг отказываются. От твоей помощи. Вот только помощи в чем?

Но вот, что случилось дальше, Нэй даже предположить не мог. Да и никто из людей на площадке не мог представить.

Арфо неожиданно вскинул правую руку, что-то выкрикнул, и из его рукава, скрывающего ладонь, вылетел огненный шар с кулак величиной, и голова Буга…

Это было страшно. Его голова лопнула, как мыльный пузырь. Причем лопнула внутрь себя, ни кровинки вокруг не разбросав. Буг просто лишился головы. Все, нету Буга.

Нэй почувствовал, как волосы на голове зашевелились. Ему стало совершенно не по себе. И жутко. Страшно. Все вместе.

И даже если бы обделался, то никак бы себя не винил – может, наоборот, полегчало бы…

Никто даже не заметил, как оказались все на ногах…

– Впечатляет, – стараясь сохранить спокойствие в голосе, проговорил Нэй. И руки поднял…

А маг так безразлично плечами пожал:

– Он и в самом деле был лишним. Наша любовь была сладким дополнением, но он был всего лишь человеком, – и очень резко и властно: – Темники, Нэй!

Ох, не к добру Нэй нашел темники, ох не к добру!

Демоны!

– Нэй, ты зря тянешь время. И не стоит напрягаться. Вижу, как мускулы твои играют, но и я кое-чему обучен, да и магия приятно щекочет руки, – и злорадно так усмехнулся. И очень серьезно: – Отдай темники! И ты…

– Так не медли, убей! – прервал Нэй его монолог.

– Это будет слишком просто для тебя. Я ведь знаю капризность темников. Знаю, что они не любят, когда их забирают силой. Их можно обмануть, но это уже будет не то. Мне нужна вся их сила. Поэтому отдай темники добровольно. К тому же, почему ты думаешь, что я собираюсь тебя убить? Мне твоя смерть ни к чему.

Какое благородство! Осталось упасть ниц перед убийцей за такое «великодушие»:

– Не боишься, что я тебя найду?

– Ты не найдешь меня там, куда я уйду. Не беспокойся, я неплохо знаю Королевский лес. Бывал здесь. И смогу найти дорогу. Я ведь тоже муляр-таш, просто не трезвоню об этом на каждом углу, даже Томас не знал. А когда я вернусь, тебя уже в живых не будет! Да и силы мои будут безграничны, что мне какой-то сошо.

И как-то очень зло, видимо, устал ждать:

– Темники, Нэй! – при этом его голос усилился, а по телу Нэя пробежали мурашки.

Рука Нэя потянулась в левый карман.

Но тут…

Хм… а он точно что-то видел?

– Нет, Нэй – правый карман. Конечно, я бы и от других аккумов не отказался, но пока мне нужны темники. А там, может, и о других договоримся, – он еще и ехидничает. Смеется, гад…

«Ну-ну, только оставь меня в живых. Найду и на ремни порежу, а кишки на вертел намотаю. Мразь».

Нэй сунул руку в правый карман разгрузки, вытащил мешочки с темником (с одним темником, но очень большим, который в одиночном плаванье нашел) в одном и даже не припомнил, что во втором, но тоже из лорки (как-то запасся мешочками, штук пять еще пустых по карманам лежит). Может, деньги или просто что-то золотое (в лорке тоже можно золото прятать) и внушительное, но точно не аккумы в них.

– Тесемками их вместе свяжи…

Белая бровь Нэя дернулась от удивления. Связать? Это можно. Учитель показывал один знатный узелок, фиг ты его просто так развяжешь, а резать лорку пожадничаешь, то же ведь вещица не из дешёвых.

Связал мешочки вместе и, не дожидаясь повеления или приказа мага, бросил их в него. Стараясь в лицо попасть.

И тут огонь как-то резко полыхнул, озаряя все вокруг сильными всполохами.

У Нэя не было раздвоения личности. Учителя не существовало в его голове. Собор в центре площади всегда был пуст, хотя иногда Нэй и проводил в нем время, отдыхая от реальности. Но всегда в одиночестве.

Правда порой казалось ему, что он и Нэй и Учитель одновременно. Как будто симбиоз между ними произошел, объединил их вместе. Это не пугало, но что с этим делать, Нэй пока не знал.

У Нэя как человека своего времени и своей эпохи не было знаний, множества знаний, которые были у Учителя (все-таки симбиоз?). И теперь эти знания порой не к месту, но все же больше в нужный момент проявлялись и помогали в ситуациях, в которых, казалось, невозможно понять происходящее.

Как сейчас, например.

Именно огонь подсказал и помог понять.

Помог понять, что не так с магом. Что не так в его облике. Что не давало Нэю покоя.

Арфо Кут был слишком стар для своего видимого возраста. Отблеск костра состарил его лицо. И там, в трактире, когда он шел, это мимолетно проявлялось из-за полумрака зала, создаваемого живым огнем трактирных масленых ламп. Просто Нэй не воспринял. Это не магия, это особенности расы. Расы эльфов. Огонь в ночи их старит (правда, не всегда и не везде, и этот пятачок именно такое место?), поэтому среди их магов нет тех, кто бы управлял стихией огня.

Стоп. Эльфы? Арфо Кут – эльф? Нет, этого просто не может быть. Тогда кто? Эльв или альв? Кто его отец – эльф или человек? Уши вряд ли подскажут. Да и вообще, к чему ведет этот факт в понимании ситуации?

На самом деле в этом факте, что Арфо Кут не был человеком, не было ничего предосудительного. Ну, эльв или альв – что в этом такого? Ничего. Если не считать, что только пару минут назад он без зазрения совести убил человека и, скорее всего, собирался убить Нэя и всех остальных.

Конечно, можно было войти в транс, но тут пара шагов. Против холодного оружия это сработало бы, но вот против магии… Не было таких уроков у Нэя с Леоном (но теперь нужно будет организовать). Может, и приблизишься к нему, а он какое-нибудь светопреставление устроит. Правильно ведь говорит, что магии тут море – не выпить. Да и не хотел Нэй никому причинять вред – ни Файнсу, ни Сэму. Но очень хотелось задушить мага собственными руками.

Впрочем.

Впрочем…

Как любой злодей (а теперь мы точно знаем, что маг – злодей) он слишком много говорил.

Поэтому упустил из виду несколько моментов. Впрочем, Нэй тоже…

Первое – это то, что Файнс уже вплотную подобрался к Нэю. Можно как угодно думать о Файнсе в этом моменте и на что он был готов, но друзья уже стояли почти бок о бок.

Второе – Сэм. О Сэме вообще, кажется, все забыли, а он все ближе и ближе подбирался к магу. Удивительно, как эти огромные разумные способны так тихо двигаться.

Третье – все еще преодолевающие три ярда мешочки с темником и золотом.

Мага Арфо Кута и Нэя понять можно. Они неотрывно в полутьме смотрели друг на друга. Дуэль глаз, или просто попытка понять, что может сделать соперник, противник – враг.

Что у мага в руках, кстати? В правой, которой он Буга убил, точно пых – магический огнестрел. Ну, значит, и в левой то же самое, а может, и что помощнее. Например, мортира. Леон Нэю другое показывал, менее устрашающее. Впрочем, здесь ведь магия кругом, а значит, тут все по-другому. И страх другой…

Поэтому, когда послышался рык орча, Нэй до этого никогда не слышал и, если честно, услышать еще раз желания больше не возникло, все дальнейшее спрессовалось в пару мгновений.

Вот орч в ярде от мага – удивительно, как он умудрился так близко подойти? Его рык и поднятая над головой одна половинка жерновов. Задняя половинка?

Вот маг отвлекается на Сэма, но при этом продолжает держать Нэя на мушке своей правой руки, и кажется, из этой самой руки что-то начинает появляться. Какой-то свет.

Вот мешочки наконец-то достигают лица мага, ударяются в щеку и начинают падать вниз. Арфо Кут на удар никак не среагировал.

Вот Файнс что-то кричит и оказывается на пути сгустка энергии. При этом Нэй видит его лицо, но понять эмоции и шёпот друга в тот момент ему было не дано.

А на четвертое мгновение, не секунды, а именно одно из мгновений, которых мириады в секунде, все вокруг озаряет яркая, золотая вспышка и хлопок или взрыв. Какой-то скрип и крик, боль и смерть.

И тысячи камней.

В Каменном лесу нет камнепадов. Но что происходит, когда камень сотрясает магия. Правильно – камнепад!

И мир вокруг приходит в движение. Оживает.

Нэй видит, как разрывается плоть Файнса, причем если все до этого длилось мгновения, то сейчас все как в замедленной съемке (ох уж эти слова Учителя). Медленно и жутко.

Тело друга спасло Нэя от магического огня и взрыва, но не спасло от взрывной волны. Но это и хорошо, так как все вокруг заполонили тысячи камней. Откуда они взялись, непонятно, ведь за спиной мага была лишь небольшая стена. Но они были не менее опасны, чем магия, и несли в себе не менее страшную смерть.

Но именно взрывная волна спасла Нэю жизнь, выбросив с этого пятачка.

Правда, выкинув в неизвестность.

В провал, который был у Нэя за спиной.

И когда каменная лавина ударила во всю свою мощь, Нэй уже летел в эту бездну, совершенно не понимая, что будет дальше и будет ли «дальше» вообще.

Ни один камень не ударил в его тело, но при этом он получил свободный полет. Куда летит, зачем?

И только он так подумал, как тело его всеми своими костями нащупало дно этой тьмы.

Нэй, наконец, упал на что-то странно мягкое в этом мире камня. Удар был ощутимый, но не смертельный, потому что Нэй продолжал себя чувствовать.

Упал, его перевернуло. Швырнуло куда-то в сторону. Почувствовал боком теплую стену, под пятой точкой пустоту, а на левую ногу завалился какой-то камень, безжалостно придавив ее. Нэя вывернуло в неудобную позу, и все тело пронзила боль.

Тьма окутала разум.

Вот так Нэй остался один и без сознания.

***

========== Орчи ==========

***

Историческая справка

Орчи

Откуда пришли орчи, хм… здесь все-таки уместно более грубое слово – «взялись» …

Так вот откуда взялись орчи в мире Каракраса, доподлинно неизвестно…

Одни изучатели считают, что орчи это полу-орки, хотя по каким признакам они это считают, понять сложно. Так как орчи цветом кожи не серо-желтые, как орки и как пески Бамбатура, а красные, не как огонь, а как красный камзол короля Урбана IX в честь его столетия. И к тому же, орчи сильнее и выше орков…

Другие научники вообще предполагают, что орчи – это что-то искусственное, созданное эльфами на заре цивилизаций, чтобы эти монстры с человеческим лицом охраняли их, эльфов, от людей. Но при этом ни в одном эльфийском доме нет охранников орчей, да и эльфы никогда не занимались выведением каких бы то ни было монстров.

Сами же орчи считают, что пришли в этом Мир во время третьего пришествия ЭльТаира, где-то три тысячи лет назад. Кто его вызвал, неизвестно, но кто загнал обратно, история запомнила – Одарки. Впрочем, считается, что ЭльТаира и вызвали Одарки, но потом у них что-то не срослось в договоре, и они загнали демона пинками обратно в демонскую преисподнюю. Вот с той поры орчи и остались в мире…

Ну, в общем, как бы то ни было, орчи есть в этом мире и исчезать никуда не собираются. Особенно возвращаться к своему бывшему господину в огненную бездну демонского мира…

Как уже было сказано, орчи высоки, очень сильны, красны кожей и обладают умильным человеческим, даже можно сказать, детским лицом, из-за которого их и считают глуповатыми. Но на самом деле это не так, и их интеллект находится на достаточно высоком уровне, и игра в глупость это всего лишь игра в глупость, чтобы меньше обращали внимания и меньше боялись.

Впрочем, улыбаться орчи не умеют, то есть улыбнуться закрытым ртом, то есть лишь обозначить улыбку могут, а вот обнажить свои великолепные зубы у них получается плохо. Почему-то выходит не улыбка, а оскал, особенно если в этот момент видны по два верхних клыка с каждой стороны (из-за этой особенности некоторые научники и считают челюсти орчей искусственными созданиями). Они не такие большие, как у орков, у которых клыки есть и нижние, и верхние, и выпячиваются изо рта, но заметные. И представляются достаточно страшными, пугающими, поэтому орчи и редко улыбаются вширь своих зубов.

Орчи всегда мужчины – это единственная однополая раса Каракраса.

Тогда, спросит читатель, откуда берутся орчи?

Хм…

Рождаются, как и все живородящие существа. Но не мужчинами, конечно, а от мужчин.

И, конечно же, женщинами.

Разными.

И эльфийками, и орками, и даже гномами.

Любви покорны все расы.

Но больше всего орчей родилось среди людей.

Поэтому и бытует мнение, что орчи всегда, во всех войнах с эльфами стояли на стороне людей.

Стояли и бились – да. Но не все. Хотя в армии эльфов в их когортах Безначальных орчей никогда не было, даже в обозах обеспечения (в них используются цивилизованные или, как называют эльфы, «дрессированные» орки). По причине того, что даже эльфийских орчей подозревали и подозревают в хорошем расположении к людям.

Честно говоря, человек никогда не отличит эльфийского орча от человеческого, даже от гномьего и оркского. А вот сами орчи прекрасно разбираются в лицах своих сородичей. При этом самыми преданными людям считаются, само собой, человеческие и, как это ни удивительно, оркские. Вполне возможно от того, что орчи в племенах орков считаются низшей расой. Они есть, но при любой возможности они, как и их дети, стараются уйти к людям. Иногда это происходит мирно, но чаще всего с боями.

Известен случай, когда отряд орчей поднял бунт после того, как орки убили их командира, там был смертный бой-дуэль, но орчи посчитали, что орк-боец нарушил правила поединка, и поэтому подняли мятеж. С тех пор орчей разъединили и больше не собирают из них отряды и вообще стараются не допускать рождения орча, найдя самый простой способ – убийство орчей еще в младенчестве, так как выросший и даже не умеющий бороться орч стоит нескольких хорошо обученных оркских воинов.

Так вот мы и подошли к рождению орчей.

Младенцы-орчи рождаются только мальчики. Очень крупные и сильные, что приводит к тому, что после рождения орча любая женщина, независимо от расы, становится бесплодной. Ко всему прочему, очень мало женщин, разве что женщины-орки, и то редкие случаи, способны родить орча нормальным, естественным путем, что привело к появлению в акушерстве термина «орчье сечение», при котором плод и послед извлекаются через разрез передней брюшной стенки и тела матки.

Но даже такое рождение ребенка очень часто приводило и приводит к смерти роженицы. Отчего орчей и считают демонским отродьем, но при этом они продолжают рождаться. Женщины самоотверженно идут на этот эшафот или радость ради новой жизни. Или в этой их судьбе нечто более возвышенное и мистическое? Но еще не было случая, когда любовь, соединившая орча и женщину, так же любой расы, заставила бы ее, эту женщину, отказаться от любви и рождения новой жизни.

Про любовь не спрашивайте – не знаю! Но одна моя знакомая на вопрос, что она думает об орчах, сказала: «Они же такие милые!». Хм… Не быть мне женщиной, это точно.

Орчи живут очень долго, лет триста точно, если не больше, но они не бессмертная раса. При этом их облик практически не меняется, лет с тридцати и до самой смерти, поэтому видя орча, нельзя сказать, сколько тому лет. Впрочем, увидеть смерть орча невозможно, точнее, смерть орча вообще никто и никогда не видел. Говорят, чувствуя приближение смерти, они уходят в глухие места, в горы, в пещеры, и там их оставляет жизнь.

Орчи единственные, кто способны разводить и воспитывать хриков. Этот бизнес приносит орчьей общине основной доход.

Орчи состоят на военной службе в Восьми королевствах, но раздельно. Но не потому, что люди боятся бунтов орчей как орки, а по причине того, что орч не находится на службе в одиночестве, а состоит при своем нурче – проводнике, командире или друге среди людей, которому они доверяют, помогают, защищают. Понятие «нурч» у орчей есть только среди людей, в других расах нурчи орчам не нужны. Если же нурч орча по какой-то причине погибает или нурч каким-то образом перестал отвечать требованиям, то орч уходит и от нурча, и со службы. То есть орч может быть предан своему нурчу, но в любой момент способен уйти от него без объяснения причины, и это среди орчей не считается предательством.

Впрочем, история знает моменты, когда объявивший об уходе орч оставался на некоторое время рядом со своим человеком-нурчем, если тому грозила беда или намечался бой или начиналась война. Даже погибали, защищая человека, от которого собирались уйти.

Но когда наступало мирное время, решение не меняли и уходили.

Как уже было сказано, обладают довольно высоким интеллектом, но для большинства людей, кто непосредственно не сталкивался с орчами, являются глуповатыми созданиями. Хотя… хм… говорят, гномьи орчи малость туповаты. Но тут поди разберись, кто из орчей кто. Да и глупостью своей скрывают свои мысли умные. Так им легче жить, а нам, людям, им доверять.

И последнее.

Именно рост орчей с давних времен заставил изменить кое-что в архитектуре. Трактиры выстраиваются с большим потолком, подвалы углубляются, так как это становится основным местом жизни орчей. Самое любопытное: трактиры, выстроенные только для людей, очень быстро теряют прибыль и разоряются. Даже если в питейном заведении никогда не появлялся орч, но при этом потолки выстроены с запасом, то такое место всегда имеет доход. Поэтому и дороги между городами широкие, и телеги большие, и хрики могучие, только они и способны перевозить орчей по дорогам.

Даже в Аркете есть этажи орчей, но в этом городе они появляются редко. Не любят орчи Аркет, скорее всего, из-за узких улочек и из-за запаха (но это чисто мое мнение). У орчей очень хороший нюх, и ходить они любят по просторам.

Причем голыми пятками даже на морозе и по снегу! А в помещении обязательно укутают их в тряпки.

Только пожать плечами…

Где тут логика, непонятно.

А кто вам сказал, что у них есть логика?

Мысли из чужой головы…

***

========== Сэм Киботург ==========

***

Сэм рано остался один. В двадцать лет. Можно сказать, еще орчье детство не закончилось, ведь полноценная, взрослая жизнь у орчей с тридцати лет начинается, когда они инициацию проходят или, как у людей, совершеннолетними становятся.

А он уже один на этом свете.

Мама умерла при родах. Отец рассказывал, что была она вполне обычной женщиной – высокой, плотной, белолицей. То есть самой красивой на свете. И очень сильной. Но силы ее все же не хватило, чтобы родить столь огромное дитя, как Сэм. Но отец никогда не винил в ее смерти Сэма и сыну запрещал считать себя виноватым. Такова судьба всех женщин, связавших свою жизнь с орчем. Хотя, конечно, не все оставляют этот мир, дав начало новой жизни.

На самом деле, и это Сэм узнал намного позже, человеческие женщины, даже обладающие необыкновенными силами, редко выживают при родах орчей. Да и вообще мало кто из женщин выживает даже из других рас. И Сэм совершенно не мог понять, как можно добровольно согласиться на это бремя и отдать за это жизнь? Что движет женщиной? Что заставляет их совершать деяния, результат которых…

Глубокий вздох в задумчивости…

Лучше не думать об этом.

Вполне возможно, он не понимал и не понимает этого, потому что он – мужчина? Мужскому началу ведь не ведомо женское естество. Отчего неведомы мысли, помыслы их.

Но все же для себя Сэм пришел к определенному выводу. Если он и решит родить и воспитать ребенка, то постарается сделать так, чтобы его любимая женщина (а как тут без любви – без любви никак) осталась жива после родов. Чтобы они вместе воспитывали сына, а не в одиночестве, постоянно вспоминая любимую женщину. Ведь ночью Сэм постоянно слышал стоны отца, шепчущего из ночи в ночь лишь одно слово. Имя той, которая даровала Сэму жизнь – Солна…

Нет, этого не будет! Или вдвоем. Или никогда Сэм не будет иметь сына. Как он это сделает, он не знал, но надеялся, что жизнь поможет ему решить этот вопрос.

Мать умерла, и отец двадцать лет воспитывал сына в полном одиночестве. В прямом смысле этого слова.

Отец никогда не говорил о своих предках и родителях, повторяя: «Придет время и ты, сын, все узнаешь». Но пока время не настало, не стоит знать то, что не красит его память. И Сэм не настаивал и не приставал с вопросами, хотя было немного страшно от того, что же отец может скрывать даже от самого родного в этом мире существа.

Так и жили они в одиночестве на расстоянии сорока верст от самого близкого поселения орчей и людей. Почти у самого Змеиного Языка. Повзрослев, Сэм стал ему помогать, заготовлял камень-лог, ценный материал для поделок разных, очень у благородных и богатых людей ценимых. В свободное время отец тренировал Сэма, передавая опыт свой и знания. И очень много о смерти говорил (о подвигах орчей в памяти своей), ну и о прошлом. Но не о своем. Хотя, может, и себя упоминал, но только так, чтобы Сэм не понял, о ком речь идет.

Может, с возрастом, к годам пятидесяти, отец и рассказал бы сыну правду, почему он один остался и где его родичи или родственники. И о прошлом своем поведал бы. Но так уж случилось, что Сэм сам узнал все тайны, отцом скрываемые.

День рождения Сэм точно не знал. Не принято у орчей дни рождения справлять. Наступила весна, значит, следующий год тебе пришел, даже если ты родился в Новогодний и последний месяц зимы – Уль или как у людей февраль. Наступил новый год, а с ним первый месяц весны – Ан (или март все-таки?), и вот тебе уже и два года, хотя от рождения и месяца не прошло! Отец так и сказал, что в Уль ты родился. Но число не назвал. Это уже у людей он дату сам выбрал – 15 февраля (уль). Чтобы, так сказать, не отстать от принятого у белолицых календаря. Очень Сэму понравился человеческий календарь, спокойный, без смыслов в месяцах, ведь как отец значение месяцев ему рассказал – один уль чего стоит – «холода смерть несущий» и все остальные в том же духе, – то уж лучше бы не рассказывал. И чтобы странное слово – бюрократия – не трепала его по загривку всякий раз, когда он ярлык показывал для проезда по всем Восьми королевствам. Вот нужно им, чтобы был день рождения, и все тут. Пришлось выбрать.

Но тогда еще не было людей. А были только дом, горы и отец. И лето двадцатое, хотя на самом деле девятнадцатое.

Отец почувствовал орков часа за два до их появления. Можно было взять пожитки и уйти, но он не стал этого делать. Лишь Сэма отправил зажечь сигнальный костер. Несмотря на одиночество, отец не забыл о долге, и всегда поленницу дров содержал в полном порядке.

Зачем? И снова в будущем путешествии узнал Сэм, что большинство людей Ликсии считает «Змеиный язык» неприступными горами. Может, им так легче или спокойней? Но на самом деле есть в нем несколько тропинок, которые не зарастают и не исчезают и по которым можно пройти, причем чем чаще ходишь, тем она шире становится, а значит, больше народу пройти может. Вот поэтому у каждой тропинки, а их всего три, находились дозорные. Нет смысла в большом гарнизоне, которые в случае опасности подавали сигнал, и сюда уже направлялся отряд для выяснения причины тревоги. Орки, конечно же, знали о тропинках, но все никак им было их не расширить, чтобы клан мог пройти, все время на той стороне кто-то их встречал, и редко кто возвращался из орков обратно в степи Бамбатура.

Но за всю жизнь Сэма это был первый случай, когда орки решили пройти именно через эту тропинку. И первый раз в жизни он развел костер. А увидев ответный сигнал, поспешил на помощь отцу. Но, видимо, тот специально обманул сына со временем, потому что, когда Сэм вернулся, дом их уже горел, а отец умирал с огромными ранами в груди.

По следам Сэм понял, что орки пришли и… ушли обратно, даже не стали ждать подмогу, которую вызвал Сэм. Просто подошли к дому, столкнулись с его отцом и после вернулись к себе в степи. Почему?

Когда Сэм вернулся, отец еще был жив. Но, конечно, спасти его было уже невозможно. Вот именно тогда ему и пришлось совершить самый главный и самый страшный поступок в своей жизни. Отец, еще загодя готовя Сэма к этому ритуалу, всегда требовал от него неукоснительного исполнения всех действий. Слушая отца, Сэм ужасался, что, возможно, ему предстоит это совершить, и в душе надеялся, что отец передумает.

Не передумал. Он был ниже сына, и на его фоне казался слабым. Но на смертном одре его рука железной хваткой вонзилась в грудь Сэма, а глаза и уже почти еле слышный голос требовали!

Требовали!

И Сэм сделал это.

Убил отца.

Но не это было страшное в этом поступке. А то, что ему пришлось еще из живого родителя вырвать трепещущее сердце. И на его глазах, еще живых, вонзить свои зубы и двойные клыки в эту теплую плоть родного отца. И только тогда хватка родителя ослабла, а на губах появилась улыбка.

Орчи умны и достаточно развиты, но большинство людей считает их туповатыми и даже глупыми. И орчи этим пользуются, стараясь не разочаровать людей в этих их мыслях.

Но на самом деле, орчи просто немного одичали, находясь во власти орков, да и люди не очень любят существ умнее себя. Вот и позабыли многое из прошлого: традиции и ритуалы.

И самый главный ритуал – ритуал Памяти Предков.

Сэм никогда не искал – знания сами текли к нему. Как и это знание, об этом кровавом, но все же не смертельном ритуале, пришло к нему в библиотеках Старо-Холма Великого Княжества Дланского. Мало где можно найти эти огромные орчьи книги (многие люди удивились бы, узнав, что у орчей есть книги и даже алфавит, основанный на… эльфийском алфавите), но в Длании их оказалась целая дюжина. И в одной из них он и прочитал об этом ритуале.