Текст книги "Чёрная лента"

Автор книги: Вадим Деружинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Имени своего он не называл? – спросил офицер контрразведки, покусывая стебель травинки, которую сорвал, слушая Алеся.

– Нет, но, уходя, сказал, что в Музее восковых фигур спрятал конверт, в нем фотография убийцы из «Черной ленты». Правда, не назвал точное место. Мол, возле одной из фигур, рядом с которой разговаривали профессор и Отто Клаус. Кстати, этот немец сегодня тоже приехал в замок.

– Я в курсе, – лицо Янковича не выражало никаких эмоций, он то и дело посматривал по сторонам. – Но где же именно спрятан конверт?

– Понятия не имею, – пожал плечами Минич. – Это загадка. И наш пан профессор не знает. Надо ехать на место и искать. Но из-за этого убийства полиция запретила нам покидать замок. Кстати, этот человек сказал, что убийца здесь, он его видел. И еще: я тут познакомился с одним типом, который, как выяснилось, и кидал в меня нож тогда в ресторане. Он ищет Эльвиру Роуз.

И Алесь рассказал про встречу с Котом.

Эта новость весьма озадачила офицера. Он, пожевав травинку, выплюнул её.

– Так вот, оказывается, кто вмешался в эту игру… Американская мафия, – размышлял он вслух. – Певичка увидела его в ресторане и сбежала. Мафиози думают, что она прикарманила их контрабандные бриллианты. А их конфисковала германская разведка и завербовала Роуз. Та, возможно, попытается откупиться, предложив Коту крест Витовта. И, значит, певичка тоже где-то рядом, раз Кот приехал сюда…

– Вы думаете, что крест Витовта у певицы? – изобразил удивление Минич.

– Не знаю, не знаю… – внимательно взглянул на него сотрудник Дефензивы. – Не исключено, что крест уже попал к этому Коту. Или может попасть. Певица пропала, с ней крест. Немцы в панике их ищут, приехал сам Клаус. И появился еще и мафиози, разгуливающий с пистолетом под плащом. Возможно, и не один. Да ко всему полиция уже выяснила, что убитый в полицейской форме – вовсе не полицейский. Скоро они узнают, кто он такой на самом деле, и начнут все тут трясти…

– А кто он такой на самом деле? – спросил журналист.

Вместо ответа Ян Янкович вытянул шею, всматриваясь куда-то вдаль за плечо Алеся. Тот повернулся и тоже увидел группу людей, идущих на старый фольварк. Он узнал директора гостиницы замка, с ним шла немка и два ее флегматичных помощника, и еще один человек – с тростью.

– Немцы все-таки уговорили Вераса показать им фольварк, – усмехнулся Минич. – И Отто Клаус с ними…

– Похоже, нам пора расходиться, – заторопился контрразведчик. – Не надо, чтобы нас заметили. Держите меня в курсе событий, пан Алесь. И передайте мой привет пану профессору…

И контрразведчик, уйдя в тень ближайших кустов, исчез так же быстро и бесшумно, как и появился…

Глава двенадцатая,

в которой снятся кошмары

Вернувшись в замок, Минич заглянул в комнату профессора, где обнаружил его сидящим за журнальным столиком среди вороха древних бумаг и листов со своими записками. Дайнович только что вернулся из Лошцы.

– Ну, как посещение архивов? Что-то обнаружилось? – спросил Алесь, сев рядом и положив свою шляпу на край стола.

– Кое-что, кое-что… – загадочно ответил Дайнович, не отрываясь от бумаг. – Я изучил обстоятельства всех странных исчезновений людей, связанных с этим замком. И пришел к кое-какой гипотезе… Оказывается, мой дорогой Алесь, что Доминик Радзивилл в письме местному епископу употребил весьма любопытную фразу. Он написал, что в иных замках приведения заводятся через века, а он строит особый замок – замок привидений. Так как он может в нем сам исчезнуть так же легко, как привидения проходят сквозь стены.

Журналист положил на стол пачку папирос и спички, закурил:

– Интересно. Но непонятно. Подземные ходы, вообще-то, строили в каждом замке…

– Вот-вот, дорогой Алесь, – посмотрел на него через свои золотые очки профессор. – Но это ведь необычный замок. Он, скорее, дворец для отдыха, так как особыми фортификационными укреплениями не обладал. Подземный ход нужен как элемент, важный при осаде. Сделать вылазку против врага. Или сбежать в последний момент. А здесь какая-то значимая осада не предусматривалась. Поэтому, полагаю, замысел был в том, чтобы исчезнуть мгновенно – если появится в этом необходимость. Как привидение – сквозь стену.

– Так все-таки это какая-то потайная дверь, которая открывает лестницу, ведущую в подземный ход?

– Нет, нет! – замахал руками Чеслав Дайнович. – Немцы со своими хитрыми приборами ищут именно такие большие пустоты, но никогда не найдут. Потому что их просто не существует. Вот план замка…

Профессор развернул на столе старинный чертеж на пожелтевшей от времени бумаге.

– Я внимательно его изучил. Никаких «скрытых мест» и «спрятанных помещений», все размеры комнат соответствуют обозначенным на плане, это проверил еще давно пан Верас. Тут просто негде поместить ведущую куда-то вниз потайную лестницу. А значит, нет такой лестницы. Вот чем этот замок ВКЛ отличается от всех остальных. Но при этом мы знаем, что Радзивилл исчез на втором этаже. Испарился в воздухе, как привидение… А потом стали точно так исчезать люди, здесь обитавшие… И, в основном, дети…

– Дети… – повторил Алесь, затягиваясь папиросой. – Но почему дети?

– Вот и я об этом задумался, – вздохнул Дайнович, сняв очки и держа их пальцами за дужку. – Почему дети… Чувствую, где-то здесь кроется вся загадка.

– Мистика какая-то и чертовщина, – пожал плечами журналист. – Действительно, какой-то замок-призрак… А я уж подумал, что вы, пан профессор, смогли что-то откопать в этих архивах. Кстати, я только что встречался с нашим Янковичем из Дефензивы.

И он рассказал об убийстве человека в полицейской форме, потом о встрече с Котом из мафии и, наконец, передал беседу с офицером контрразведки. Дайнович слушал его внимательно и иногда от удивления покусывал дужку своих золотых очков. А в конце рассказа произнес «Тру-ля-ля!» и тоже закурил.

– Ко всему прочему к нам приехал Отто Клаус, – добавил Алесь. – Сейчас Верас повел его и немцев осматривать старый фольварк Радзивилла.

– События развиваются… – Дайнович поднялся и, раздумывая, стал в своей манере расхаживать по комнате, надув щеки. – Причем, очень быстро развиваются… Слишком быстро… И в опасном направлении…

– Кто же убил нашего вчерашнего гостя в полицейской форме? – повернулся к нему журналист. – Может, этот мафиози Кот? Но зачем? Он ведь ищет Эльвиру Роуз…

– Кот… – тяжело вздохнул профессор. – Этот человек опасен. Он уже один раз вас чуть не убил. И вполне может повторить свою попытку. Это киллер. Да, возможно, он так же запросто убил и человека в полицейской форме, который ему чем-то помешал. Ведь вы говорите, что он убит ножом в сердце.

– Именно так, – кивнул Алесь. – Почерк тот же.

– Тут надо подумать… – Дайнович перестал ходить по комнате, постоял на месте и снова сел за журнальный столик. И сказал тихо: – А вот про певицу вашу мы, дорогой друг, забыли.

– В каком смысле забыли? – не понял журналист, тоже перейдя на шепот.

– А в таком, что надо позвонить и проверить, все ли в порядке там, где мы ее оставили. И не сбежала ли она оттуда.

– Хорошая мысль! – Алесь повертел свою папиросу в пальцах, раздавил её в пепельнице и произнёс с сожалением уже другим тоном: – Но мысль эта никуда не годится, пан профессор. Потому что телефон тут наверняка прослушивают все, кому не лень. И этим мы сами выдадим место, где прячем Эльвиру.

Дайнович замер, потом тоже затушил свой окурок в пепельнице:

– Точно! Мы этим могли бы совершить чудовищную ошибку! Мало того…

Он осекся на полуслове, снова задумался и тихо сказал, глядя в глаза Минича:

– Возможно, кое-кто тут и ждет все время, что мы совершим эту ошибку… Потому мы пока и живы…

И тут раздался громкий стук в дверь. Раздалось:

– Откройте, это полиция!

х х х

– Я инспектор Глебский, – сказал вошедший.

Мужественное и довольно красивое на вкус женщин бритое лицо служителя закона лет сорока. В этом человеке и без полицейской формы можно было без ошибки узнать личность, для которой важнее всего порядок во всем.

– Садитесь, пан инспектор, – предложил ему свой стул Дайнович.

– Вы по поводу сегодняшнего убийства полицейского?

Последовали ожидаемые вопросы: инспектор уточнял личности, сверяясь со списком постояльцев гостиницы, потом где кто был и что кто видел.

Записав нужное в свой блокнот, Глебский его спрятал, чем как бы объявил «неофициальную часть беседы».

– Вот вы говорите, что никогда раньше не видели этого человека. Но у него форма полиции Вильно. И вы тут единственные приехали из Вильно. Не странное ли совпадение?

– Мы не единственные приехали сюда из Вильно, – возразил Алесь.

– Еще и немцы.

– Немцев оставим в стороне, – отсек Глебский, проведя рукой в воздухе. – Поговорим о вас. Вы из Вильно – и полицейская форма убитого из Вильно.

В разговор вступил профессор:

– Так значит, это не настоящий полицейский!

Инспектор понял, что проговорился.

– Да, нам известно, что это не полицейский. Но пусть это останется между нами, панове.

– А кто же это? – с огромным интересом спросил Алесь. – Вы выяснили?

Глебский поморщился, но решил ответить:

– Да, это не призрак этого замка и даже не инопланетянин. Хотя вы тут все, как я понял из разговоров, ищете что-то нереальное, свихнулись на этом. Привидения и клады. В ваших представлениях бульварной прессы его, наверно, можно считать призраком. Десять лет назад этот человек убил в драке двух офицеров и дезертировал из армии. Все эти годы его искали. Но он исчез, как сквозь землю провалился. А вот почему сейчас он появился «из небытия» тут и в форме виленской полиции – вот что я хочу знать.

– А драка из-за чего? – спросил Минич.

– Из-за какой-то его подружки. Офицеры хотели с нею поразвлечься, а он в порыве ярости свернул обоим шеи.

– Как это типично, – вздохнул профессор. – Но должны вас, пан инспектор полиции, разочаровать. Мы ничего не знали об этом. Вы первый нам рассказали эту кошмарную историю. Так может быть, тут и мотив его убийства? Месть?

Инспектор Глебский потер свой затылок, собираясь с мыслями:

– Я тоже об этом думаю.

Когда он вышел из комнаты, Алесь сказал с облегчением:

– Вот пусть так и думает.

Дайнович снова встал и стал ходить туда и назад.

– А ведь мы обманули полицию. У меня желание догнать инспектора и рассказать обо всем. Но контрразведка…

Журналист потер глаза, почувствовав тяжесть век, и зевнул, прикрыв ладонью рот.

– Устали? – бросил на него взгляд профессор. – Да, прошедшая ночка была с приключениями. А эта обещает быть еще интереснее. Так что, дорогой друг, ступайте к себе в номер и поспите с часок. До ужина еще есть время…

– Воспользуюсь вашим советом, – согласился Алесь. – Ведь ночью снова придется присматривать за этими немцами. Ими теперь руководит сам Отто Клаус…

х х х

Сняв ботинки и пиджак, Минич с наслаждением вытянулся на своей постели и, закинув руки за голову, посмотрел в побеленный потолок. Что-то действительно он устал – и от бессонной ночи, и событий дня.

«Где же действительно эта чаша Ягайло?.. – стал думать он. – И куда исчез Радзивилл?.. И что сейчас делает Эльвира Роуз?..»

Сами собой закрылись глаза, исчезли шумы за окном, потом всплыло перед глазами лицо профессора, который смотрел на него поверх золотых очков – с тревогой и укоризной… Всплыли другие лица, а потом померещилось, что снова наступила ночь и он опять один бродит по пустому и темному замку.

Он куда-то шел по бесконечным коридорам с черными бездонными потолками, пытаясь высветить темноту тусклым огоньком своей бензиновой зажигалки, которая, заморгав, затухла, оставив его во мгле. Ему стало невыносимо страшно, но тут он услышал голос, который, казалось, его звал, и в той стороне коридора струился свет…

Ты можешь не знать,

Что будет поздней,

Не надо гадать,

Я буду твоей.

Это был голос Эльвиры – звучащий странно глухо, словно из небытия. И из мрака появилась она сама, висящая в воздухе и медленно качающая головой из стороны в сторону. Ее обнаженное тело изучало свет, от которого резало глаза, а белые локоны волос плавали, как в невесомости.

А если умрем,

То ты не жалей.

Мы вместе уйдем,

Я буду твоей…

Алесь прикрыл глаза от этого невыносимого слепящего сияния – и в этот момент она, захохотав, исчезла. На ее месте появилась черная дверь, сквозь щели которой струился все тот же неземной свет.

«Не делай этого!» – услышал он свой голос, звучавший где-то за спиной, но вопреки ему протянул руку и распахнул дверь.

Его обдало потоками белых лучей, от которых, как от невероятного ветра, перехватило дыхание и остановилось сердце. Мгла вокруг разорвалась и в клочьях улетела, а он, взмахнув руками, полетел тоже – вниз.

Минич вывалился из окна небоскреба и летел лицом вниз на автостраду. Дорога в ста метрах под ним была заполнена машинами, но они все почему-то стояли, и не было видно ни одного человека. Он падал, рассекая жаркий воздух, а когда до земли оставалось два этажа, ужас превозмог сон, и журналист очнулся от своего кошмара.

Проснувшись, Алесь стряхнул с себя остатки наваждения и надолго задумался. Он уже видел этот сон – с него и началась вся эта страшная история. Закурив, он зажал папиросу зубами и достал свой блокнот.

Из блокнота Алеся Минича:

«Первой моей мыслью было, что я снова вижу тот кошмар, с которого и начались все эти убийства. Но, подумав, я понял, что в тот раз – несколько дней назад – я видел только часть этого сна, не весь, а теперь увидел сон уже полностью. Но как такое может быть – это уму непостижимо. И что этот сон значит?»

Больше он ничего так и не написал и просидел, задумавшись, над блокнотом до самого ужина.

х х х

– Панове! – сказал с радушием в голосе, поднявшись из-за стола, директор гостиницы Верас. – Хочу вам представить новых гостей нашего уединенного замка, которые присоединились к нашему совместному ужину. Сегодня их у нас трое. Это уважаемый гость из Германии Отто Клаус, известный антиквар. Инспектор полиции Якуб Глебский. И Томаш Томашевский, коммерсант.

– Это и есть Кот, – Алесь шепнул на ухо сидящему рядом профессору. – Мафиози из Америки.

– Веселая компания, – так же тихо ответил тот.

Все было, как вчера: тусклые светильники освещали на стенах гобелены со старинными сюжетами, ненавязчивую музыку играла радиола. Но не ощущалось вчерашнего уюта – уж очень необычными оказались новые постояльцы гостиницы. Один – чопорный немец с моноклем в глазу, от которого веяло холодом и презрением, вокруг него сидели за столом остальные немцы, явно считавшие его своим боссом. Другой новый гость – типичный полицейский служака, переодевшийся к ужину в черный костюм с бабочкой. Третий – по виду и манерам бандит. И все они поглядывали косо друг на друга. Молчали и все остальные за столом.

Дабы хоть как-то снять это напряжение, Доминик Верас предложил, как ему показалось, интересную тему для разговора:

– Вот у нас вчера была дискуссия о привидениях в старых замках. А вы, пан инспектор полиции, верите в привидения?

Глебский рассмеялся, прожевав фаршированное грибами яйцо:

– Я скорее поверю в существование марсиан. Честно говоря, мне по должности не положено во что-то верить. Привидения не совершают преступлений. Их могут совершить только субъекты осязаемые – будь это люди или жители других планет. Вот они в юрисдикции Закона.

– А если вы сами увидите привидение? – настаивал директор гостиницы. – Ваше мнение изменится?

– Я посчитаю это иллюзией. Меня интересует нечто куда как более конкретное, – сказал он, отпивая глоток вина из бокала и глядя на сидящего напротив Томаша Томашевского.

Все тоже на него посмотрели. Тот – в том же, как днем, полосатом костюме, с прилизанными волосами – осмотрел свои золотые перстни на расставленных пальцах и, цыкнув языком, пошарил ногтем мизинца между зубами.

– Не понял темы, – сказал громила, отвечая на всеобщее к себе внимание. – Я марсиан не знаю. Не знаком с такими. Но если бы они что-то мое присвоили, то я бы их заставил жрать свои кишки. Вот и все ваши марсиане.

И он, ни на кого не глядя, выпил бокал и продолжил есть.

Доминик Верас поперхнулся от этих слов, все замолчали, а Хельга Штраус нарушила возникшую тишину за столом:

– Привидениями становятся мертвые. Часто убитый мертвец есть привидение.

Кот хотел было что-то ответить, но замолчал, перехватив пристальный взгляд инспектора полиции. Он вместо ответа продолжил ужинать тушеной капустой с грибами.

На этом все разговоры за ужином окончились.

Глава тринадцатая,

в которой проходят сквозь стены замка привидений

К одиннадцати часам вечера почти все гости разошлись по номерам и готовились ко сну. Профессор Дайнович изучал в своей комнате архивные документы, а Алесь решил и в эту ночь следить за немцами – тем более что ими управлял теперь сам Отто Клаус. На сей раз Минич вооружился револьвером и – на всякий случай – двумя фонариками. Он вышел из своего номера и, тихо ступая, отправился по коридору в сторону холла. Когда он проходил мимо двери, ведущей в комнату инспектора полиции, та неожиданно открылась – за ней стоял Якуб Глебский, без пиджака и бабочки, в белой сорочке.

– Так-так-так… – сказал он тоном, каким обличают нашкодившего ребенка. – Куда это вы собрались? А ну-ка зайдите ко мне…

Алесь повиновался.

Полицейский посмотрел на всякий случай в обе стороны пустого коридора, потом, закрыв дверь, повернулся к вошедшему.

– Не спится? Решили погулять перед сном? У меня, однако, взгляд наметанный. Ну-ка покажите, что у вас под пиджаком.

Вздохнув, Минич отвернул полу пиджака – под ней была кобура.

Глебский усмехнулся и поднял брови:

– Ну и дела! Да это же американский «Detective Special»! Калибр 38. Зачем, объясните мне, понадобилась журналисту эта игрушка? Да еще ночью… Только не говорите, что вы собрались при свете луны пострелять по консервным банкам под окнами спящих отдыхающих.

Снова усмехнувшись, он подошел к столику возле своей кровати и взял с него бокал с красным вином, немного отпил.

– Отличное вино, – похвалил он. – Рассказывайте, пан журналист, что у вас тут на самом деле происходит. Зачем вам револьвер?

Пожав плечами, Алесь стал объяснять:

– По заданию редакции я провожу журналистское расследование. Тут совершено убийство, и убийца, может быть, где-то рядом. Ситуация опасная, поэтому на всякий случай у меня оружие…

Инспектор допил вино и, поставив бокал на столик, сел на свою кровать.

– Так-так… – сказал он, расстегивая ворот сорочки. – Что-то я устал сегодня… Я вам вот что скажу… Не нравится мне все, что тут происходит… Только что к чему – пока разобраться не могу… Такое впечатление, что все тут что-то ищут… И вы сейчас тоже собрались что-то искать…

Его взгляд вдруг стал сонным и рассеянным, голова наклонилась. Он посидел так с минуту, потом пробормотал что-то невнятное и упал недвижно на кровать.

«Неужели отравили?» – ужаснулся Минич. Он бросился к полицейскому.

Нет, тот оказался живым. Но спящим беспробудным сном.

Возле бокала на столике лежала записка:

«Глубокоуважаемый пан инспектор!

У нас есть добрая старая традиция угощать перед сном наших самых уважаемых гостей бокалом самого лучшего французского вина из погребов замка.

Желаем Вам хорошего сна.

С глубочайшим уважением,

Доминик Верас».

– Вот так номер! – сказал себе Алесь. – Пан профессор в этой ситуации произнес бы свое «Тру-ля-ля»…

Варианта тут два. Или кто-то попытался усыпить инспектора полиции, написав фальшивую записку от имени директора гостиницы. Или Верас действительно оставил тут бокал вина, но в него подсыпали снотворное. В любом случае кто-то не хочет, чтобы этой ночью инспектор Глебский помешал его планам.

Но каким планам?

– Ладно, разберемся…

Сказав себе это, Минич вышел из номера полицейского. Оглянулся по сторонам. В полутемном коридоре было пусто и тихо. Но теперь казалось, что тишина эта скрывает в себе нечто зловещее…

х х х

Алесь не успел сделать и двух шагов, как внезапно свет в коридоре погас – кто-то выключил все ночное освещение на первом этаже в левом крыле замка. Журналист прижался к стене и замер. Настала полная темнота – хоть глаз выколи. Прождав несколько минут и не услышав ничего подозрительного, он стал понемногу пробираться вдоль стены в сторону холла.

«Кому и зачем понадобилось выключать ночное освещение спального коридора? – вертелось в его голове. – Что, холера возьми, тут вообще происходит?»

И вдруг вдалеке он услышал, как кто-то быстро побежал. И следом побежал кто-то другой – более грузный. Похоже, эти звуки донеслись с первого этажа правого крыла замка. И снова тишина.

Понемногу глаза Алеся привыкли к темноте, и он начал различать контуры предметов. Он, как оказалось, стоял перед выходом из коридора в холл. Стараясь двигаться бесшумно, пробрался в свое вчерашнее потайное место – в нишу за рыцарем в латах. Здесь его не могли заметить.

Снова со стороны правого, необитаемого крыла замка раздался какой-то непонятный шум. Словно кто-то упал.

Тут часы в холле, метрах в трех от журналиста, стали бить полночь – от неожиданности он чуть не подпрыгнул. И по мраморной лестнице, ведущей со второго этажа, стал кто-то медленно спускаться, странно стуча и освещая себе дорогу фонариком. Почти одновременно кто-то вошел через парадную дверь гостиницы и остановился на пороге.

Спустившись с лестницы и подойдя к входу, человек направил луч света на вошедшего. Алесь узнал Хельгу Штраус, на ней была черная кожаная куртка и черные кожаные перчатки. А подошел к ней Отто Клаус: в одной руке фонарик, в другой трость. Похоже, их встреча была назначена на полночь. Они заговорили вполголоса по-немецки. Языковых познаний журналиста хватило, чтобы понять, о чем идет речь.

– Тоде и Кранц что-то нашли в фольварке, – отчиталась немка.

– В лямусе?

– Именно там.

– Так я и ожидал, – кивнул Клаус. – Скажите им, чтобы продолжали. А сами возвращайтесь ко мне и возьмите оружие. У меня ощущение, что за мной кто-то следит. Хайль Гитлер.

Хельга Штраус выпрямилась, подняла руку и едва открыла рот, но Клаус прижал палец к ее губам и оглянулся по сторонам.

Алесь нагнул голову и прикрыл рукой глаза. Когда-то он опубликовал статью о том, что человек способен чувствовать чужой взгляд. Научно это не доказано, но зато доказывает практика: если хочешь за кем-то следить, не сверли его своим взглядом – почувствует.

Немка исчезла, а Клаус, подсвечивая путь фонариком, ушел на второй этаж.

«Итак, они что-то нашли в фольварке. И им дана команда продолжать… – думал Минич. – Может, нашли какой-то тайный ход?»

И тут перед его глазами бесшумно и быстро прошла тень. Сгусток темноты переместился из одного конца холла в другой.

Алесь замер. Затаил дыхание.

Следом второй сгусток темноты – медленный, осторожный. Прошло несколько минут – и третье темное пятно последовало туда же. Оно было почти неразличимо, так как сливалось со стеной.

Что за чертовщина!

Журналист не выдержал и, стараясь быть таким же бесшумным привидением, последовал за этими тенями. Но оказалось, что тут несколько вариантов пути.

Тени ушли то ли в подсобные помещения на первом этаже, а то ли в подвальные помещения замка, где Минич не бывал. Из холла туда вела вниз лестница. Постояв у черного проема, Алесь решился шагнуть. Но нога оперлась в пустоту, и он покатился вниз, считая ребрами каменные ступени. В завершение всего он ударился головой о стену, и окружающая реальность – и так темная, как мрак, – вокруг него схлопнулась в точку.

х х х

Алесь очнулся от света – кто-то жег спички, освещая его лицо.

Потом он почувствовал, как кто-то его целует в губы.

Когда он уловил очень слабый, но очень знакомый запах духов, то тут же пришел в себя.

Достав из кармана фонарик, он посветил на того, кто держал в руках его разбитую голову.

– Не может быть…

Держащие его голову руки исчезли, и он снова ударился затылком о каменный пол, застонав от боли – затылок ужасно болел от падения по лестнице.

– Как больно… – поморщился Алесь.

– А чего ты хотел? – с возмущением сказала Эльвира Роуз. – Оставили меня в сумасшедшем доме. Я вам что – сумасшедшая? Вы с вашим профессором меня бросили!

И она отвесила ему пощечину.

Минич снова охнул от боли, потом с трудом сел на каменном полу. Потер лицо рукой и собрался с мыслями.

– Я тоже рад тебя видеть. Значит, ты сбежала…

– Да, сбежала. А ты не думал, что меня там со дня на день могут найти?

Журналист снова осветил ее фонариком. Огромные ярко-голубые глаза, как у куклы, губы бантиком. А вместо эстрадного платья – серая юбка и блузка, которые она где-то раздобыла. На плече черная сумка.

– Здесь тебя найдут еще быстрее… – мрачно сказал он. – За тобой, похоже, охотятся. Кто-то тебя видел и узнал.

– Я прячусь от него уже целый час, – прошептала Эльвира и потянула Алеся за руку. – Нам нельзя здесь оставаться, этот человек пошел на кухню, а сейчас заглянет сюда. Надо бежать…

Они, держась за руки, стали подниматься из подвала по лестнице в холл. Ведущий туда проем выделялся серым прямоугольником на фоне абсолютно черных подвальных стен. И вдруг этот проем закрыла тень – там кто-то стоял и ждал их. Они замерли на месте, понимая, что оказались в западне.

«Запах спичек! – ужаснулся Алесь. – Этот человек почувствовал запах горелых спичек!»

Неожиданно раздался какой-то странный хлопок – будто вытащили пробку из бутылки. И на них сверху покатилось в темноте огромное тело, которое увлекло их за собой и, в конце концов, повалило и подмяло их своим весом, прижав к ступеням. Теперь к запаху горелых спичек добавился и запах пороха.

И опять настала тишина…

Минич высвободился от ног покойника, которые оказались поверх его головы, и с трудом отпихнул его безжизненное тело в сторону. Эльвира, тяжело дыша, схватилась двумя руками за плечо журналиста.

– Ты цела? – тихо спросил он ее. – Молодец, что не заорала. Другие женщины в таких случаях орут от страха.

– Я же не дура…

Он ощупал ее лицо – оно было мокрым и липким. Включил фонарик – на ее лице, как и на его ладони, была кровь. В крови был и пиджак журналиста.

– Это его кровь, – указала певица на убитого. – Кто-то его подстрелил… Из пистолета с глушителем…

Труп был одет в черную рубашку и черные брюки – очевидно, чтобы быть незаметным в темноте. Спина стала мокрой от крови – пуля пробила сердце.

– Меткий выстрел, – прошептал Алесь. – Только кто его убил?

Он перевернул мертвеца лицом вверх. Как он и подозревал, им оказался американский мафиози. Острые усики на перекошенном мертвом лице, толстая золотая цепь на шее, в правой руке намертво зажат нож. Который, похоже, не раз бывал в деле.

– Ты его знаешь? – спросил Минич.

– Это Кот из Америки, эмигрировал когда-то из Белостока. Его послали вернуть бриллианты, а если не выйдет – то убить меня.

Разглядывая его мертвое лицо, она шепотом добавила сквозь зубы с торжествующей ненавистью:

– Как это мило…

Сказано это было таким тоном, что Алесь невольно поднял брови и взглянул на девушку – и словно увидел ее впервые. Ее глаза сияли от кровожадности, а рот был перекошен в кривой улыбке, как у садиста, – будто она сама только что убила этого человека.

– Ладно, – сказал, смутившись, Минич, – поговорим потом… Надо убираться отсюда…

Они снова поднялись по лестнице к холлу. Где-то там, в темноте, скрывался тот, кто застрелил американского гангстера. У него пистолет с глушителем, и, возможно, он снова захочет пострелять. Но выбирать не приходилось – находясь в подвале, они оставались в западне, да еще наедине с трупом…

Алесь достал свой револьвер, левой рукой подтянул девушку к своей спине – прикрывая ее от выстрелов собою – и выглянул в холл. Он услышал тихую немецкую речь: Отто Клаус говорил с немкой.

– Здесь пахнет порохом. Тут только что кто-то стрелял. Тоде и Кранц должны быть тут через три минуты.

Немец шарил фонариком по углам холла, трость он держал подмышкой, а в левой его руке журналист рассмотрел парабеллум. И, вроде бы, с глушителем.

– Мы должны все обыскать, – дал команду Клаус, свет его фонарика отражался в его сверкающем монокле. – Мне стало известно, что в замке Эльвира Роуз!

Алесь прижал губы к уху певицы и прошептал:

– Откуда они узнали, что ты здесь?

Та пожала плечами.

– Бежать особо некуда, – продолжил шептать он. – Попробуем вдоль стены незамеченными подняться на второй этаж – это к нам ближе всего. А там что-нибудь придумаем. Иди за мной тихо, как мышь…

Пока немец отдавал приказания Хельге Штраус, две тени скользнули от хода в подвалы к лестнице на второй этаж и, миновав фигуры рыцарей в латах, стали по ней подниматься. Ступенька, ступенька, ступенька…

И тут шедший впереди Алесь самым позорным образом зацепился носком ботинка за очередную ступеньку и упал. От ужаса он даже зажмурился.

– Там кто-то есть! – раздался истеричный голос немки, а Отто Клаус тут же высветил беглецов, поймав их в круг света своего фонарика.

– Это Роуз! И с ней этот гадкий журналистишка!

Уже не скрываясь и не боясь шума, Минич и певица побежали по ступеням наверх. Забегая в помещения второго этажа замка, они услышали слова Клауса:

– Они в западне, там нет выхода. Где же Тоде и Кранц? Быстрее их сюда!

х х х

Вбежав в холл второго этажа замка, они остановились, переводя дыхание.

– Какой же ты идиот! – сказала Алесю певица, сжимая кулаки. – Просто идиот!

– Всякое случается… – попытался оправдаться Минич, хотя сам себя проклинал. – Что сделано, то сделано… Потом поговорим…

Он достал из карманов два фонарика, зажег свой и другой отдал Эльвире.

– Времени у нас в обрез – всего несколько минут, пока эта немка не приведет сюда из фольварка своих барбосов. Вопрос один: что дальше нам делать? Мы действительно тут в западне – окна на высоте трехэтажного дома, если попробуем спрыгнуть – переломаем ноги. У меня есть револьвер, но стрелять в немцев я не могу – это международный скандал. Можно выстрелить в воздух и поднять тут всех на уши – но тогда все равно не удастся спрятать тебя. Матерь Божья, зачем же ты сбежала из своего дурдома…

Певица распахнула свои пухлые губки, чтобы высказать все, что она думает по этому поводу, но Алесь прикрыл их ладонью. Он услышал стук трости Отто Клауса по мраморной лестнице.

– Все, времени вообще нет. Надо где-то прятаться, а там разберемся по ситуации…

х х х

Из того места, где они находились, вели три двери – две из них оказались заперты. Через третью дверь беглецы попали в библиотеку – проходное помещение. Алесь стал осматриваться, водя фонариком из стороны в сторону: книжные стеллажи, письменные столы, диваны у стен, чучело лисы… На всякий случай глянул в окно – если спрыгнут с этой высоты, то разобьются…

– Тут еще одна дверь! – воскликнула Эльвира и открыла ее.

Минич поспешил за ней.

Это была биллиардная, где заодно играли и в покер, бридж и прочее. Комната заставлена биллиардными и карточными столами, а в стены встроены несколько шкафов – все, как оказалось, заперты на ключ. За шкафами чернел зев камина, украшенного изразцами со сценами охоты на зубров. За ним висел большой гобелен с изображением всадника в латах на лошади, а ниже его – еще один встроенный в стену шкаф, но уже небольшой, с двумя дверцами высотой в метр.