Текст книги "Рекуперация (СИ)"

Автор книги: Вадим Яловецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

   Петрушевский отлично помнил тот разговор и продолжение на конспиративной квартире, но уже без Чистякова.

   – Мы тогда вернулись на конспиративную квартиру и крепко поддали. Я ему высказался.

   *****

   Неожиданно Петрушевский вздрогнул и выпрямился, до него дошло, что события по их плану с Чистяковым обязаны измениться. С лица сошло безмятежное выражение. Полковник мгновенно уловил состояние осведомителя, пристально посмотрел и не выдержал:

   – Дима, ну что ещё не так?

   – А вы не догадываетесь, товарищ полковник! – вызывающе бросил Петрушевский, – Прошло три недели и вам давно известно от меня, что Соболев сбежит из под стражи. Почему же ничего не произошло? Зачем вы нам рассказывали несколько часов назад о побеге? Ни я, ни вы, при условии превентивных мер, не должны знать о побеге, побега с вашей помощью просто не было и стёрлось из нашей памяти. Если только Соболев не застрелен при попытке к бегству.

   Серебряков мгновенно собрался, поднял глаза, жёстко и холодно отчеканил:

   – Ты сказал, я услышал! Остальное моё дело. Хочешь дружить, держи за язык за зубами, Дима. Ты – разведчик, твоё дело донести информацию, а решения, как ей распорядиться принимаю я, твой непосредственный начальник. Если ничего не изменилось, значит появились новые обстоятельства или особые резоны. А ещё напомню, что говорливым и любопытным в нашей работе, дают укорот. Наливай.

   После тяжёлого молчания, возникшего после чуть не вспыхнувшей перепалки, предложение выпить было весьма кстати. Молча осушили стаканы, закусили. Первым нарушил затянувшуюся паузу Серебряков. Он вздохнул и устало вымолвил:

   – Представь, что после некоторых размышлений я решил умолчать о побеге. Знал – да, но не сказал. Это должностное преступление с точки зрения начальства и чекисткой этики, но ты вообще мог не рассказывать о коварных планах Соболева и успешном побеге. Служба – отлаженный механизм, раньше что ли беглецов не ловили? И ловили и уничтожали, это факт. А теперь делай выводы и постарайся меня понять. Я привык думать и не принимать скорых решений. Вы с Чистяковым из благих побуждений предложили подсказку, палочку-выручалочку из своего будущего. Но это не значит, что я немедленно доложу начальству так мол и так: не надо этапировать бывшего чекиста, давайте просто сгноим его в камере – себе спокойно и другим неповадно.

   Серебряков закурил и сквозь табачный дым рассматривал в окно проезжающие по улице машины, . Петрушевский невольно присоединился к просмотру редкого движению, вот промелькнул автозак – «прямо по теме», мелькнуло в голове. Он злился на полковника – на блюдечке, можно сказать, подкинули такую убойную тему, а хитрый лис вывернул по-своему. Серебряков меж тем затянулся и продолжил:

   – Я поручился за подчинённого, мне и разруливать его косяки, а самый простой способ я только что назвал. Чистяков тут вещал о рассекреченных архивах и огромном потоке информации о работе спецслужб в период перестройки. Не одобряю, но раз уж обладаете этими знаниями, примеряйте их к создавшейся ситуации. Ты злишься на меня и хамишь, но дальше своих амбиций ничего не видишь. Подумай и реши, как бы сам поступил. Скажешь, что сами создали трудности? Нет, трудности создаёт жизнь!

   *****

   – Таким образом, Коля, тема сошла на нет и повисла в воздухе. Не мне судить Серебрякова, он тогда дал понять: или хочет старлея уничтожить в момент попытки бегства из вагона, либо по каким-то соображениям жалеет и решил пустить события на самотёк. Что там было потом, я не знаю, и ты не знаешь, и Серебрякова давно нет в живых. Мрак. Моя версия – Соболева нет на белом свете.

   – Ага, и я так думаю. Но желаю заново воскресить если мёртв и подтянуть к своей лаборатории товарища Соболева Виктора Сергеевича. Если жив, ещё лучше. Главное понять, где этот деятель прячется, под какой корягой залёг. К нему имеются чисто производственные вопросы, тебе освещать не стану, скажу коротко – Соболев смог заглядывать в будущее. Как он это сделал, в той первой жизни, не представляю. В теории это невозможно, но нашем мире ещё столько тайн и загадок. Попробуем заново примерить функции создателя и вернуть «подопытного» беглеца в наш мир. У Соболева золотая голова, мне он нужен в лаборатории, если понадобится тайно сотрудничать. Подожди не перебивай! Я рассуждал так: мы его спасаем из под колёс, сдаём власти в лице Серебрякова, тщеславного учёного сажают и перевоспитывают. По выходу я его подхватываю и затаскиваю к себе, по времени, аккурат к началу перестройки. Что же вышло: наш пострел «делает ноги» и попадает во всесоюзный розыск, с новыми грехами. Дальше, как ты выразился – мрак! Хочу спасти Витю для науки. Что скажешь?

   – Скажу, что ты такой же псих как и Соболев, только более вменяемый и уравновешенный. И как ты собираешь исполнить желание «пойти туда сам не зная куда» и моё место в этой очередной авантюре?

   Чистяков бросил очередной камушек в воду, рядом плеснула хвостом рыба, учёный вздохнул:

   – Сейчас бы порыбачить, а не ломать голову над очередным ребусом. Через своё начальство попросил узнать судьбу беглого учёного. Дело из архива достали, стоит гриф «Без срока давности», факт смерти не зафиксирован, значит он по сей день в розыске. Сам понимаешь, кто его будет искать спустя столько лет в новой России, при другом строе. Вопрос жив или нет? Известно, что после побега появился в Москве, а дальше следы теряются. Вот нам и надо с тобой смотаться с помощью волшебной «Клото» в Москву образца начала июля 1972 года. Ты у нас ещё в армии служишь срочную, а я болтаюсь без дела пока ОЛИБ не восстановили. Но это произойдёт точно, иначе наша встреча сейчас под большим вопросом.

   Петрушевский во все глаза смотрел на учёного, да, с Чистяковым не соскучишься. Вновь втягивает в приключения. И ляпнул первое, что пришло на ум:

   – Коля, а я-то тебе зачем? В отличии от Соболева, имевшего фобию к своему детищу, ты запросто меняешь память и ныряешь в заданную точку времени.

   Чистяков рассмеялся.

   – Дима, у тебя опять такое выражение на лице, как в первую встречу с машиной времени. Отвечаю: во первых вдвоём интереснее, во вторых я машину вожу плохо, а ты профи, в третьих надо страховать друг друга, а потом самому-то не интересно окунуться в ту жизнь. Воспоминания одно, а реалити – другое.

   – Постой, а причём тут машина? Мы собрались путешествовать? А финансы или в то время ты уже в состоянии спонсировать проект по поиску беглеца?

   – Да придётся прокатиться до Москвы и колесить по городу, мы пока не знаем по каким маршрутам. На служебном газике никак нельзя, военный патруль остановит на трассе машину с военными номерами. Значит на «Москвиче» деда. Ха, деньги самое простое и сказочное мероприятие. Вот тебе домашнее задание: как с помощью современных знаний легко и не криминально заработать в СССР?

   * Рассказ «Клад егеря Бута»

   18. Соболев. Хлопоты в большом городе

   Тёплое утро первого июля 1972 года. Московский двор уже проснулся: снуют граждане опаздывающие на работу, появились первые старушки на скамеечке, ранние мамаши выгуливают молодняк. Двое мужчин расставляют шахматы за столом, выполняющим универсальные функции игрового поля и места для выпивки. Соболев проверился, подошёл к шахматистам. Поинтересовался, как добраться до улицы Мнёвники. Мужики вопросительно воззрились, словно вопрос не звучал.

   – Я командировочный, у знакомых тормознулся. В столице тысячу лет не был, всё подзабыл.

   Игроки подробно разъяснили маршрут и потеряли интерес к молодому парню, интеллигентной внешности в соломенной шляпе. Неброскую внешность дополняли особые приметы: неоформившиеся усы и очки в дешёвой оправе. Соболев пониже натянул поля головного убора и тронулся в опасное путешествие по враждебному мегаполису. Уже пожалел, что засветился во дворе, если оперативники станут опрашивать жителей, шахматисты обязательно вспомнят мужчину в летней шляпе, но это при условии, что сыскари попадут именно в этот двор среди десятка тысяч других.

   Нахлынули воспоминания о спецшколе. Особенности слежки и «сброс хвоста» преподавал отставник из бывших офицеров отдела наружного наблюдения. Его лекции были по своему интересны. Отставник рассказывал: «Курсанты нагляделись фильмов типа „Мёртвый сезон“ и всё знают. Запомните и зарубите на носу – кино для гражданских. Объект, при условии его профессиональной подготовленности, может вести несколько бригад со сменным автотранспортом. Фокусы с развязавшимся шнурком или остановка перед витриной – предупреждение, что вас заметили».

   В лекциях было много чего, всё записывалось в прошнурованную общую тетрадь с печатью секретки. Конспекты выдавались на руки только в пределах учебных классов или ленинской комнаты. Соболев сейчас перечитал бы записи, да они давно уничтожены. Вспомнился уход через проходные дворы и магазина или предприятия общепита. Чтобы обнаружить слежку надо обладать особым чутьём. Он не разведчик, никогда в подобных ситуациях не бывал, а суперменский комплекс ударов для бедного Ерошина, всего лишь удачная случайность.

   Кстати о Ерохине, Соболев тормознулся перед обувным магазином. Мило улыбнувшись, попросил у продавщицы пустую коробку и кусок шпагата вроде как для подарка. Далее маршрут до Киевского вокзала, сперва в туалет. В кабинке переложил в картонку пистолет, удостоверение Ерохина и записку, заготовленную в квартире Зуевых. Носовым платком стёр отпечатки, так на всякий случай, ведь мог бы этого не делать – кому надо сразу поймут. Перетянул шпагатом и выскользнул в зал ожидания. Отыскал автоматические камеры хранения, открыл дверцу камеры и сунул в тесное нутро «посылку». Запомнил код, тихонько осмотрелся. В конце зала мелькнули милицейские фигуры. Быстрее прочь отсюда, в толпу.

   В метро перевёл дыхание, теперь до Краснопресненской, оттуда по Звенигородской до Мнёвники. Ну и названия, подумал Соболев, язык сломаешь. У нас в Питере всё проще и компактней. На выходе из метро разыскал будку телефона-автомата. Проверившись в очередной раз, набрал знакомый номер. На другом конце провода чеканно отозвались:

   – Дежурная часть, капитан Серебряков, слушаю вас.

   Беглец вздрогнул от знакомого имени, отлично понимая, что это всего лишь однофамилец. Приложив к трубке платок, изменённым голосом промямлил:

   – Ээ, я тут проездом, записывайте: сообщаю в камере хранения Киевского вокзала, в ячейке В-335 лежит коробка для в КГБ, пришлите людей. Там для вас важное.

   – Алло, назовите свою фамилию и имя. Алло!

   – Меня просили позвонить, больше ничего не знаю.

   Соболев повесил трубку. Сообщение записывается, обязаны среагировать, выслать опергруппу и криминалиста-взрывотехника. На Лубянке быстро разберутся откуда ветер дует и будут усиленно искать беглого чекиста в Москве. Теперь всё решится после встречи с Печугиным. Как сложится можно только гадать. Запасной адрес семьи Зуевых слишком опасно – прошерстят поездки в Москву, может всплыть имя нелепо погибшего физика, остальное дело техники. В сито поквартального обхода попадутся шахматисты, вспомнят его по фото и понеслось: маскарад с очками и шляпой для дурачков участковых, но не всесильной Конторы. Добавят отредактированный портрет в ориентировки и будет совсем плохо.

   Спросил у пожилой женщины дорогу. Та долго и подробно объясняла. Соболев не выдержал и поинтересовался:

   – Простите, а вы не из Ленинграда?

   Гражданка удивлённо воззрилась на необычного прохожего:

   – А вы откуда знаете?

   – Извините, москвичи не такие словоохотливые, а зачастую попадаешь на приезжего. Спасибо.

   – Это точно, – улыбнулась землячка, – счастливо добраться.

   Пятиэтажный панельный дом прятался в зелени деревьев. Уютное место, не то что шумный Ленинградский проспект, подумал Соболев. Он обошёл здание, отметил нужную парадную. После рекогносцировки выбрал удобное место и стал ждать. Уткнулся в газету, предусмотрительно купленную у метро. Глаза скользили по заголовкам, постоянно срываясь на двери парадной. Прошло три часа, когда уставший Соболев решил, отбросив всякую конспирацию, подняться в квартиру, как из парадной вывалился Лёшка Печугин собственной персоной. Соболев узнал его сразу, несмотря на временной разрыв в десятилетие. Пичугин энергично подошёл к мужикам забивающим «козла» в домино, о чём-то переговорил с одним из игроков, седовласым пожилым дядькой. Затем двинулся в сторону Соболева по тропинке, а когда оказался вровень, Виктор негромко окликнул бывшего друга:

   – Как поживаешь, Печа?

   Так звали Печугина все пацаны, вульгарное прозвище отпало лишь в старших классах. Лёша не любил, когда его так звали и несколько раз лез с кулаками, что подзадоривало злых пацанов во дворе и бездумных одноклассников, испытывающих классовую неприязнь к барчуку. Исключение делалось только для друга Вити.

   Печа словно споткнулся и уставился на чудо в шляпе. Испуганная гримаса сменилась улыбкой узнавания. Он метнулся к Соболеву:

   – Витька! Ты откуда свалился? Сколько лет прошло?

   Он присел на скамейку. Бывшие товарищи перебивая друг друга болтали несколько минут. Первым приземлил воспоминания Соболев:

   – Лёша, у меня проблемы. Нужна помощь, к тебе можно? Там и поболтаем.

   – О чём базар, Витя! Конечно можно. Сейчас деда предупрежу.

   Он подбежал к доминошникам, что-то сказал пожилому игроку, кивнув на Соболева и бегом вернулся к скамейке.

   – Дед не против, я в гастроном собирался, а тут ты, в шляпе и очках. Давай смотаемся по-быстрому, возьмём полбанки и покалякаем. Вот ведь, словно чёрт из коробочки.

   Настоящий разговор начался, когда вернулись в квартиру. Типовая двушка неухожена, сразу видно, что женская рука давно не касалась хозяйства. По пути Печугин рассказал, Соболеву, что после отсидки попросился к деду. Бывший зек коротал время в квартире, доставшейся по наследству от прадеда Лёши. Незамысловатый круговорот сидельцев в рамках одной семьи завершился пропиской молодого лагерника, с последующим трудоустройством. Но Печугин дал понять, что держит скелет в шкафу, о чём поведал за столом под водку с незамысловатой закуской. Рассказ товарища вызвал внутреннее отторжение, но подать вид беглый гебист не мог. Надо мириться с обстоятельствами и подстраиваться под них.

   – Прикинь, Витя, ты же помнишь всё пошло вразнос после дурацкой пьянки с корешами. Пустили по кругу эту девку, «невинную целку после третьего аборта», а та и заявляет: «Мальчики скидываемся по четвертаку с носа». Мы обалдели, дура, всё по взаимному согласию, без каких-либо условий. Эта сучка давай грозить, мол напишу заяву и сядете за групповуху. Ну дал ей пару раз в торец, вразумил вроде. Но та сняла побои, да в ментовку, а папа – шишка в торговле, с ментурой круговая порука. Предки не смогли договориться, как ни старались. Чуть скостили срок до пятерика. А я после отсидки к деду, в Питер ни ногой. Папу давно сняли с должности, мама умерла от инфаркта.

   Не чокаясь, Алексей опрокинул стопку водки и потянулся за пучком квашенной капусты. Соболев слушал молча, оценивая обстановку и свои шансы на помощь.

   – Так вот, поднял я старые связи, беру товар на комиссию и приторговываю дефицитом. 154-я статья тоже не сахар, но нынче я осторожный и больше не подставляюсь. Вот так-то кореш. Рассказывай о своих грехах и как меня разыскал?

   Соболев давно сочинил легенду в которой всё было правдой. Дабы не оттолкнуть от себя бывшего друга, упустил службу в КГБ, хищение оружия и, естественно, тему разработок ОЛИБ.

   – После института пошёл работать в закрытое НИИ. В лаборатории произошла авария, а меня как ответственного привлекли за халатность. Вроде пустяк, до трёх лет, но по ходу повесили 93 «прим». Знаешь что это?

   Печугин кивнул головой:

   – Хищение государственного имущества в особо крупных размерах, сроки увесистые вплоть до расстрела. У нас на зоне много таких чалилось.

   – Это грехи заведующего лабораторией, а меня притянули. А поскольку проект курировала Москва, меня этапировали на Лубянку для признания, догадываешься как это делается. В поезде везли два конвоира из КГБ, я попросился в туалет, а выводил один амбал, ну я ему в лоб и закатал. Как раз перегон в гору, поезд замедлил ход, я и рванул из тамбура, благо дверь была не заперта. Не покалечился, вышел на дорогу и в столицу. По пути привёл себя в порядок, я ведь считался подследственным, но мне вернули вещи и деньги перед этапом. С адресом всё просто, я встретил твоего отца. Он был не в самом лучшем виде, пил одним словом, дал твои координаты и я здесь. Лучше вне закона, чем за решёткой в ожидании огромного срока или того хуже.

   Печугин слушал и обалдело кивал головой. Свалившийся из прошлого одноклассник с одной стороны проблема, с другой неожиданная опора в новой ситуации. Нынче у Алексея не осталось друзей, соратников. Всё там, в прошлом, в далёкой беззаботной ленинградской жизни. А в столице, появилась возможность благополучного существования. Можно обзавестись семьёй и не думать о финансовых проблемах. Всё это собутыльник скомкано объяснял Соболеву.

   – Витя, конечно живи. С дедом договорюсь, он поймёт. Будем вдвоём крутиться, ты на подхвате. Тебе ведь «капуста»* нужна? С документами узнаю, если выправим паспорт, то подвесим тебя в какой-нибудь шарашкиной конторе, гардеробщиком или уборщиком. Надо перекантоваться года два-три, а там про тебя забудут. Вернёшься в свою науку, я же помню ты в классе был повёрнут на своей квантовой физике с математикой.

   Соболев усмехнулся, в школе для блатных зацикленных на науке вроде него набралась бы от силы ещё пара человек. Остальные «влачили» образование в заданных рамках особых детей номенклатурных родителей.

   – Не квантовой физике, Лёша, а исследование теории относительности, релятивистских эффектов и теории суперструн.

   – Ладно, ладно не грузи мозг, один хрен ничего в этом не понимаю. Зато разбираюсь в ценах на импорт, да знаю как делать навар на дефиците.

   * «Капуста» – в СССР на жаргоне так называли деньги.

   19. Петрушевский. С чего начать

   Дмитрий Сергеевич включился в игру – с Чистяковым не соскучишься.

   – Ты спрашиваешь: «как с помощью современных знаний легко и не криминально заработать в СССР?» Отвечаю – никак! На любой крупный заработок в СССР найдётся статья, если не уголовного кодекса, то административного точно. Уж я-то знаю. И западные пласты конфисковали, и прихватывали за продажу импортными шмотками, и подводили под статью за тунеядство. Основной постулат, что той власти, что нынешней – не высовываться, идти в ногу с послушным большинством. А если заработал по крупному, отчитайся и поделись.

   Чистяков усмехнулся и заговорщицки подмигнул.

   – Ну мы-то с тобой особенные. Даю подсказку, вспомни фильм «Назад в будущее 2». На чём там построен один из эпизодов?

   – Помню, что Марти с профессором попадают в будущее. Там что-то с семьёй связано. Брошюра спортивных состязаний. Ага, вспомнил, Марти хочет заработать на ставках. В нашем случае, это...

   – Это спортлото 6 из 49! Молодец, быстро дошло.

   – Ладно, а где взять результаты розыгрышей?

   – Давай-ка свой ноутбук, там и посмотрим.

   Хозяин и его гость энергично зашагали в сторону дачи. В интернете быстро нашли архив тиражей. Чистяков победно взглянул и резюмировал:

   – Что и требовалось доказать. Давно хотел проверить эту возможность разбогатеть. А теперь бери ручку и записывай. Прежде всего дни проведения. Вот: «тиражи проводились через каждые 10 дней (10, 20, 30 числа каждого месяца)». Посмотрим какие даты нам удобны. Значит так, мы планируем попасть в Москву денька через два-три, следовательно надо отмотать три месяца чтобы наверняка к началу июля получить деньги. Теперь посчитаем в месяц три розыгрыша, следовательно нам нужен мартовский. Я свои билеты заполню в 10 марта 1972, это седьмой тираж, а ты 20-го , стало быть восьмой. Записывай и запоминай итог. Картина маслом: в марте два законопослушных гражданина, один – доблестный защитник, солдат срочной службы товарищ Петрушевский, другой – скромный научный сотрудник НИИ им. Иоффе, товарищ Чистяков выиграли по пять тысяч рублей. Поздравляем их с удачей!

   У Петрушевского заблестели глаза. Как сам раньше не додумался. Это какие же горизонты открываются? Купить квартиру или дачный участок с домом, комплект аппаратуры для «Феникса», подлечить родных в санаториях. Как удобно быть состоятельным, а следовательно независимым. И никто не потребует, как в лихих девяностых, поделиться, не считая налога на выигрыш (кстати, надо это выяснить). Сказка! А если заполнить две одинаковых карточки? «Раскатал губу, сперва выиграй», – Дмитрий Сергеевич тормознулся в мечтах и вернулся в 2018 год. Чистяков заметил мечтательное выражение, засмеялся и хлопнул по плечу.

   – Пора к нашим благоверным, а то забыли совсем.

   – Пошли, конечно. Слушай у меня возникла мыслишка по Соболеву, ведь я знаком с его мамой, был в гостях после «первого» спасения гебиста от смерти. Попробую с ней поговорить и узнать о друзьях и связях. Надеюсь, у полковника хватит такта умолчать об истинных обстоятельствах исчезновения сыночка. Может и выставил наружку, но по тихому от матери. А?

   – Вот! Молоток! Может и появится зацепка. Мы оба умницы-разумницы! А то ноешь: зачем я тебе нужен?

   *****

   Воспоминания о единственном визите к Соболевым, как и все реминисценции, «заработанные» искусственным методом восстановления через прототип машины времени, свежи в памяти. Стёрлись только опыты в лаборатории руководимой Соболевым. Эта часть вырезана из истории и замещена новым начальником – Чистяковым. Итак, в зимний декабрьский день 68-го, Соболев пригласил на день рождения. Куратору исполнилось двадцать четыре. После спасения из под колес грузовика, служебные отношения резко изменились. Если Соболев до того суховат и требователен, то после спасения готов предложить свою дружбу. Нина Георгиевна радушно встретила меня, её благодарность за сына не сбили даже резкие выпады против советской власти. Как она тогда насторожилась, как кипятком ошпарила взглядом. Витя позже признался, что пришлось раскрыть меня как негласника Конторы.

   В свете летнего дня, Кондратьевский проспект выглядел не мрачной чередой заснеженных коробок в тусклом свете уличных фонарей, а гостеприимной просекой могучих тополей, обрамляющих строения, да нужную жёлто-бежевую громадину сталинского ампира. Осмотрелся, ничего подозрительного. Во дворе редкие автомобили без тёмных профилей внутри, граждане на скамейках без напряжённых спин и обязательных газет в руке. У Серебрякова не спросишь о наружке, а если заикнёшься не скажет – это внутреннее дело Конторы и полковника лично. "Если наблюдения не просечёшь, – наставлял Чистяков, – не исключена засада в квартире, ты это можешь почувствовать по поведению матери. Нина Георгиевна будет скована и замкнута, а значит в курсе событий и маловероятно, что вообще что-то скажет.

   Взглянул на часы, шесть, Соболева должна уже вернуться с работы. Осторожно коснулся кнопки звонка и замер напротив дверного глазка. Дверь тот час распахнулась. Нина Георгиевна всматривалась и не узнавала.

   – Здравствуйте. Я Дмитрий, помните приходил к Вите на день рождения? После происшествия с грузовиком у Финляндского? Ну, вроде как спас его тогда?

   Женщина отмякла, сбросила настороженность – узнала.

   – А, Дима, проходите пожалуйста, Вити нет дома.

   – Я знаю, как раз по этому поводу решил вас побеспокоить. Вы одна?

   – Одна, никого, кроме сына не жду. На днях заходил начальник Вити.

   – Полковник Серебряков?

   – Ну да. Витя пропал, я забеспокоилась. Николай Трофимович сказал, что сын уехал в срочную командировку, оттого не предупредил и связаться пока не может. Что-то произошло, я чувствую, может расскажите? Или зря волнуюсь? Вы же свой, Витя тогда признался что вы сотрудник.

   – Да, но это закрытая информация, вы же понимаете. А я вот по какому вопросу, Нина Георгиевна. Возникла необходимость пройтись по старым связям Виктора Сергеевича, друзьям детства, школьным товарищам. Это нужно для работы, поверьте.

   – Странно, Николай Трофимович задавал те же вопросы. Вы что же в своём ведомстве не делитесь между собой? Странно как-то...

   Петрушевский почувствовал холодный пот на спине. Ситуация принимала нехороший оттенок. Надо как-то выкручиваться, вот ведь дурак, сам напросился. А с другой стороны найди-ка человека в Москве без каких-либо ориентиров. Да и вообще не факт, что Соболев прячется в столице.

   – Ничего тут странного нет. Я просто дублирую просьбу Николая Трофимовича, поскольку с ним не виделся и задачи у нас разные в силу служебных различий. Нам необходимо проверить Витины связи сейчас, пока нет возможности с ним связаться. Не волнуйтесь, ваш сын живой и здоровый, но как бы вне зоны доступа, помогите пожалуйста.

   Петрушевский сделал паузу и внутренне поморщился от неловкого и неприятного напоминания:

   – Нина Георгиевна, в конце концов я спас вашего сына, я рассчитываю на понимание и поддержку.

   Партийного функционера казённый язык не покоробил, а наоборот, настроил на рабочий лад, женщина пригласила Диму в соседнюю комнату.

   – Я всё понимаю. Дайте посмотрим, – она достала с полки импортной стенки фотоальбом.

   Они с полчаса просматривали фотографии, Петрушевский записывал в блокнот значимую информацию.

   – Это Витенька в пятом классе, здесь шестой, ага вот выпускной. Из друзей помню Лёшу Пичугина, Виталика Голобородько, а так иногда приходили ребята из класса, навещали когда Витя болел. Из девочек ни с кем не общался. Это первый курс, тут никого не знаю, кто-то приходил в гости, кажется Гриша Завьялов из параллельного курса. Это Ольга, – Соболева поморщилась, – встречались какое-то время затем разошлись, к счастью. По памяти был Стасик из лаборатории. Потом перешёл в КГБ, тут, сами понимаете, всё засекречено. Нина Георгиевна называла ещё какие-то имена, случайных знакомых, зацепок никаких. Адреса и телефоны восстанавливала по старой записной книжке, найденной в вещах сына.

   – А вот его школьные друзья, вы назвали, Печугина, Голобородько, адресов нет? Вы их не назвали.

   – Виталика сейчас попробую найти ага есть. А Печугин вам не нужен. Он попал в тюрьму, Дима его адрес замарал, видите. Вот пожалуй и всё.

   – А что за история с тюрьмой?

   – Грязная история, кажется за изнасилование посадили. Витя тогда сильно переживал. Сын как-то рассказывал, что Печа, как он его называл, освободился и перебрался в Москву к родному деду, тоже уголовнику. Вы прямо не сговариваясь Серебряковым, заинтересовались. Для вашего ведомства подобные отбросы могут представлять интерес, для меня, простите – нет! Что-нибудь ещё?

   Она проводила Петрушевского и холодно распрощалась, чему Дмитрий был очень рад. Спускаясь бегом по лестнице, вытирал о брюки вспотевшие ладони и злился на себя за излишнюю инициативу. Встреча, прямо сказать, не из лучших. Ладно, не я воспитал такого амбициозного мальчика, склонного к безрассудным поступкам, путь строгая чиновница отвечает за своё чадо. А ведь до причуд куратора и диких требований, нормальный был парень. Если уж такой психолог как Серебряков не разглядел гнильцу, то куда уж мне. С этими мыслями выскочил во двор и тут перехватил внимательный взгляд дамы с коляской. Та не спеша уходила от Петрушевского. Дима напрягся, подошёл к сидящим у парадной старушкам и без обиняков задал вопрос в такой форме, что не ответить было нельзя:

   – Гражданки, вы знаете вон ту женщину с коляской? Спрашиваю официально!

   Испуганные старушки загалдели и отрицательно закачали головами – будет теперь воспоминаний на целый день. «А вот и хвост», всплыло в голове. В голове сложилась следующая звонкая фраза: «Полковник Серебряков наступает на хвост!» От неожиданного омонима рассмеялся и зашагал прочь. Зацепка имеется, но вот как быть с полковником пусть думает Коля Чистяков. Из первой телефонной будки связался с ним, тот к счастью оказался дома. Рассказал о результатах и неожиданном сопернике. Чистяков как всегда весело ответил:

   – Нам надо поспешить. Ещё в Мосгорсправке оставить запрос. Ты пока договаривайся с дедом и своим армейским начальством. Выторгуй дня три, надеюсь управимся. Общий сбор завтра в шесть утра у тебя во дворе. Не проспи, ехать семь сотен. Пока.

   – Стой! – заорал Петрушевский, – А если не получится? У тебя так всё просто, мы сейчас не в двадцать первом веке, ну с дедом я договорюсь, а что скажет мой начальник майор Рудаков, опять поить славного офицера с боевым прошлым. Гад ты, Федя. И зачем нам Мосгорсправка, «перезапустись» сделай запрос из своего шикарного кабинета.

   – Когда надо соображаешь, дембель-крендель. Ублажи своего майора, мы ведь теперь богаты, там же тебя постоянно кто-то из «молодняка» подменяет. С адресом решу. До завтра.

   Богаты. Вспомнил как, по подсказке Чистякова, который уже ждал экспертизы, шёл в центральную сберкассу оформлять свою карточку спортлото. Как затаил дыхание, когда оператор проверял зачёркнутые номера и поздравлял с выигрышем. Народ сбежался, смотрели на счастливчика во все глаза, а ему почему-то стыдно за аферу из будущего, словно украл куш у законопослушных граждан.

   20. Серебряков. Скелеты в шкафу

   В начале июля Арефьев вызвал подчинённого в Москву. « Возглавишь группу захвата своего красавца. Подробности на месте». На следующий день, полковник доложил о приезде в приёмной генерала.

   – Ну здравствуй, Николай Трофимович. Вот ознакомься. Читай вслух, – и протянул Серебрякову сложенный в четверть лист бумаги.

   – «Возвращаюсь в будущее. Прошу меня не искать», откуда это?

   – Из обувной картонки. Дежурному позвонил неизвестный. Сказал что в камере хранения Киевского вокзала лежит посылка для нас. Выехала группа. Взрывчатки или отравляющих веществ не обнаружено. Вместе с запиской находился пистолет и удостоверение нашего конвоира, которого играючи сломал твой «герой» во время побега. Поступок правильный, Ерохина спас от статьи. Этот эпизод мы замнём, правда Соболеву не легче с того. Записка – детский сад какой-то. Ещё приписку бы сделал «Простите, я больше не буду». Главное другое – он где-то недалеко, возможно остался в столице, хоть пытался нас направить в сторону с вокзалом и анонимным звонком от якобы добровольного помощника. Сейчас отправляйся к начальнику оперативной группы майору Фесенко, с ним проработайте любые московские связи беглеца и шерстите до упора. Что у тебя новенького?

   – Во-первых здравствуй, Семён Ильич. Встречался с его матерью, изучал прошлые связи. Список жиденький, проверяем . Командировки и пересечения с попаданцами, можно сказать никакие, кроме физика Новикова, которого Соболев вывез из Вологодской области, чтобы рекомендовать в ОЛИБ. И Петрушевского, завербованного самим Соболевым. Беседовал несколько раз с информатором, ничего подозрительного. После случая с грузовиком отношения куратора с источником тёплые, не более. Во всяком случае не друзья. Но ведь инициировал разоблачение с готовящимся взрывом сам Петрушевский. Нет никакого смысла сдавать своего наставника, а затем прятать. Пока выставлены бригады наружного наблюдения за фигурантами, тесно общавшимися с Соболевым: Петрушевским, Чистяковым, Доосом, Соболевой, Новиковым.