Текст книги "Долгая полночь (СИ)"

Автор книги: Вадим Скумбриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

Первый одержимый появился на кладбище очень скоро – тени успели лишь слегка передвинуться, почти незаметно для простого глаза. Это была женщина, черноволосая и красивая – впрочем, платье не помешало ей беззвучно перемахнуть ограду и крадучись подобраться к колдунье, зажав в руке нож. Удалось бы ей вонзить его Жанне в сердце или нет, никто так и не узнал: обходивший церковь Джек вскинул лук, и тяжёлая стрела пригвоздила ногу одержимой к земле. Умный парень, – подумала Жанна. Она не видела причин жалеть этих людей, но и лишних смертей не хотела. Правда, благородство Джека могло оказаться опасным.

Впрочем, когда лучники скрутили раненую, Жанна поняла, что можно было и не задумываться на этот счёт. Вселившийся в женщину бес исчез с такой лёгкостью, словно его и не было вовсе. Даже Хорсе с товарищами был гораздо сильнее.

– Отведите её и уложите куда-нибудь, да наконечник вытащите, – велела колдунья. Перепуганная горожанка принялась молить о пощаде, но никто не подумал её успокоить. Лучники отволокли её к одной из дальних могил и, недолго думая, попросту привязали прямо к каменному кресту, после чего Сэм заткнул бьющейся женщине рот тряпицей.

– Глядишь, теперь под стрелу не подлезет, если что, – хмыкнул Джек.

После горожанки прямо через ворота вошли трое английских пехотинцев, в которых сэр Джон признал людей Норроуэя. Шагали они уверенно и в ногу, но, увидев вооружённых мужчин, немедля развернулись и пустились обратно. Тут же щёлкнул арбалет Шарля, один из одержимых упал с пробитым затылком, зазвенели луки англичан, и второй покатился по земле – стрела попала ему в бедро.

Берт бросился догонять третьего, и в тот же миг что-то ухватило Жанну за шиворот, едва не сбив с ног. Колдунья вздрогнула всем телом, нашарила нож и отпустила его, узнав Эвена. Тот молча указал на одну из могил, у которой валялась сломанная о надгробный камень стрела с расплющенным наконечником.

– Ворота! – крикнул Сэм, спуская тетиву.

Жанна замешкалась, не зная, что делать, и лишь вмешательство телохранителя спасло ей жизнь. Не церемонясь, Эвен попросту сгрёб её в охапку, толкая за один из могильных камней – и едва успел прикрыться щитом, в который одна за другой с глухим треском вонзились три стрелы. Колдунья всё же успела увидеть в воротах лучников, что раз за разом дёргали тетиву. Целься они по защитникам, и тем пришлось бы худо, но все стрелки били только по Жанне, словно не замечая бегущих к ним мужчин.

Тюкнули о камень ещё несколько стрел, вспорол воздух поллэкс сэра Джона, проламывая висок одному из лучников, и бой закончился. Француз и англичанин прошли сквозь неровный строй противника, как нож сквозь масло, оставляя за собой лишь трупы. Кто-то из лучников всё же успел достать фальчион, но Жан походя ткнул его клинком в шею, и одержимый упал, захлёбываясь кровью.

– Кажется, всё, – сказал Эвен, опуская щит. Жанна с трудом поднялась на ноги, держась за надгробие. Тут и там на земле вокруг неё валялись разбитые о камень английские стрелы. У соседнего камня на земле сидел бледный Шарль с обломанной стрелой в плече – когда в него успели попасть, Жанна не видела. Рядом валялся разряженный арбалет.

– В следующий раз, мадемуазель Мируа, мы вас спрячем в одну из этих могил, чтобы ни одна падаль до вас не добралась, – заявил Жан, вытирая клинок. – Неужто вам так хотелось превратиться в ежа?

– Нет. Но для этого у меня есть защитник, – сухо ответила Жанна, чувствуя, как в ране опять загорелся яд накера. Солнечный рыцарь посмотрел на Эвена и кивнул.

– Да, мессир, это делает честь вашей ловкости, – он указал на торчащие из щита шотландца стрелы. – Хо! Но мы перебили уйму демонов, а где же главный из них?

В воротах появилась огромная фигура, и рыцари подняли оружие, но это был всего лишь Берт. Громила шёл всё так же невозмутимо, спокойно, и не обращал никакого внимания на капающую с пальцем кровь.

– Он оторвал тому парню голову голыми руками? – недоверчиво проговорил сэр Джон.

– Думается, да, но мы должны проверить... – сказал Жан. – Берт! А ну-ка, перекрестись!

Громила послушно исполнил приказание, оставив на лбу, груди и плечевых щитках красные отпечатки.

– Он не одержим, мессир Жан, – вздохнула Жанна. – Мне не нужны святые знаки, чтобы видеть это.

– И всё же я снова спрошу: где же мой брат, которого вы пытались сюда зазвать? Убивать демонов – дело благое, но я-то сюда явился за другим!

– Ждите, мессир, – только и ответила ему Жанна. Она не знала, что можно сказать ещё: прекрасный план использовать себя, как наживку, проваливался. На огонёк слетались лишь крохотные мошки – и ни одного мотылька.

Ждать, однако, пришлось недолго.

Солнце едва успело подняться немного выше, как Джек вдруг вскочил, указывая рукой на вход – и Жанна поняла, что всё получилось. Лучники один за другим проходили через перекошенные ворота кладбища. Они выглядели в точности как любой другой отряд английских йоменов – точно такие же грязноватые красно-белые накидки поверх кожаных кирас, одинаковые короткие мечи и фальчионы в руках, одни и те же безбородые лица. Но Жанна видела: людей среди них нет. Что-то странное было в их движениях, в том, как они смотрели на колдунью, которая спокойно сидела на своей плите. Смотрели – и медленно расходились полукругом, доставая оружие.

Джек поднял лук, но Жанна покачала головой, и йомен замер, недоуменно глядя на неё.

Эвен стоял рядом с клинком в руках, готовый атаковать. Перехватил поудобнее своё оружие сэр Джон, у надгробного креста застыл Жан, неотрывно следя за одним из одержимых – высоким, статным мужчиной с такими же, как у него, светлыми волосами. Гость красовался в доспехах английского лорда, шёл не спеша, насмешливо поглядывая на Солнечного рыцаря. Жанна чуть прищурилась, заметив этот взгляд – в один миг она поняла, кто это такой.

– Звала, Изгоняющая? – с улыбкой спросил он, остановившись. – Глупый поступок. Меня больше, а ты слишком далеко.

Жан шагнул вперёд, но одержимый жестом велел ему остановиться.

– Стой на месте, братец, не то я нападу, – сказал он. Жанна отметила про себя это «я». – И смирись с тем, что настоящего Луи уже не увидишь. Я бы, наверное, даже пожалел тебя и вернул брата, но... искать другое подобное тело пришлось бы очень, очень долго. Вы, мессиры, очень интересные люди. Связь с демоном, замок, построенный потусторонними силами... Ну да ладно. Я предлагаю тебе сделку, Изгоняющая.

– Впервые вижу духа-торговца, – ответила та, подумав о Хорсе. – Впрочем, говори. Хуже не будет.

– Я предлагаю тебе уйти. Развернуться, сесть на свою лошадку, взять телохранителя и поехать прочь в Париж. Здесь тебе делать нечего. Видишь? Я добрый. Скажешь «да» – и я уйду. Всем десятком. Скажешь «нет» и... кто знает, что случится иначе?

– Знаю я, – тихо ответила Жанна. – Ты подохнешь, призрак, оставишь этого человека и никогда больше не вернёшься – ни сегодня, ни через сто лет, потому что возвращаться будет некому.

– Ты не сможешь приблизиться, Изгоняющая, – уже не так спокойно сказал одержимый. – А без этого ты меня не изгонишь.

– У меня есть те, кто с удовольствием поможет в этом деле.

В тот же миг вперёд метнулся Жан. Махнул мечом, парируя выпад одного из йоменов, пригнулся, уклоняясь от удара второго – и, словно таран, врезался в Луи д’Олерона, сбивая того с ног.

Лязгнула сталь. Упал Сэм, получив шестопёром по голове, хрустнул баклер[1] Джека, кто-то из одержимых бросился к Жанне. Колдунья отшатнулась, но возникший вдруг рядом Берт вскинул меч, встречая противника сильным ударом, и через мгновение тот валялся на земле. Не прекращая движение, громила повернулся, крутанув клинком над головой, и ещё один йомен, получив в лицо отточенным лезвием, рухнул на колени.

– Назад! К могилам! – бросил Эвен, принимая на щит удар фальчиона. На него наседали сразу трое врагов, стараясь обойти и достать клинками Жанну, но это было всё равно, что пытаться обойти горную реку.

Одержимые, забыв обо всём, рвались к колдунье.

Сэр Джон отразил вражеский меч перекрестием поллэкса и шагнул вперёд, вбивая острие противнику в грудь. Берт, вращая мечом, точно мельница, крошил йоменов одного за другим, пробиваясь к барахтающимся на земле братьям д’Олерон. Жан уже восседал верхом на брате, но этим его слава и закончилась – одержимый бился, точно берсерк. Лишь помощь Берта, ухватившего Луи своими медвежьими лапищами, позволила Солнечному рыцарю встать на ноги.

Он не уступает по силе одержимому, – вдруг подумала Жанна и тут же отбросила эту мысль.

Последний раз чавкнул меч Джека, добивая упавшего, и наступила тишина.

Медленно, стараясь унять кипящую от схватки кровь, Жанна подошла ко всё ещё лежащему Луи. Берт крепко держал уже не пытавшегося сопротивляться одержимого, небрежно навалившись коленом тому на грудь. С другой стороны подошёл Жан.

– Делайте своё дело, – сказал он. Жанна молча положила руку на голову одержимому – и увидела, как вспыхнули его глаза.

– Кто ты такой, дух? – тихо спросила она. – Зачем тебе всё это нужно?

– Разве имеет смысл отвечать, Изгоняющая? – он хрипло засмеялся. – Разве ты пощадишь меня тогда?

Жанна покачала головой.

– Очисти душу. Если такие, как ты, ею вообще обладают.

– Меня призвал демон. Демон, Изгоняющая – ты, должно быть, понимаешь, что это означает. Слышал, ты умна. Теперь увидел сам. Значит, тебе этого хватит.

– Скажи своё имя, – проговорила колдунья.

– Имя? – он вновь рассмеялся, булькая, словно кто-то рассёк ему горло. – Имя... Спроси его у прялки! Вир-вир-вир, вир-вир-вирлуве... Вирлуве! Меня зовут Вирлуве!

– Покойся с миром, – тихо сказала Жанна, и Луи д’Олерон закричал.

Ей не впервой было видеть обречённость в глазах одержимого, и всё же что-то сдвинулось сейчас в сознании.

– Он жив? – голос Жана казался каким-то потусторонним, и впервые за всё время Жанна услышала в нем дрожь.

– Да. – Жанна положила руку на шею лежащего рыцаря. – И я больше не чувствую в нем духа.

Луи застонал. Жан немедля оттеснил Берта, склонился над братом. Тот открыл глаза – и тут же снова зажмурился.

– Несколько дней будет больно, – сказала колдунья. – Но это не такая уж большая плата за исцеление.

Жан поднялся – и опустился перед ней на колено, склонив голову.

– Распоряжайтесь мною, госпожа, как вам будет на то угодно, – сказал он, и Жанна знала, что это не пустые слова. И всё же думала она сейчас не об этом.

Вир-вир-вирлуве, сказал уходящий дух. Жанна готова была услышать много имён, но не это – она никогда не слышала о таком. Вот только почему так бледен Жан? И ответ пришёл сам: Солнечный рыцарь знал, кого только что убила Жанна. Знал он и смысл причудливых слов о прялке, которых не поняла колдунья.

И знание это напугало его так, как не могло напугать больше ничто.

– Если вы переживёте чуму – я воспользуюсь этим, – с трудом заставив себя сконцентрироваться, ответила колдунья. Дело сделано, и какая ей разница теперь, как звали поверженного духа? – А пока что не желаю задерживаться в этом городе ни одного лишнего мгновения.

Эвен молча пошёл в церковь за лошадьми.

Но надеждам её сбыться было не суждено. Когда усталые кони подъехали, наконец, к городской стене, Жанна поняла, что никуда она не уедет. Во всяком случае, в ближайшие несколько дней.

Перед запертыми, с опущенной решёткой воротами в ряд стояли алебардисты. У сторожки на деревянной колоде для колки дров со скучающим видом восседал Чёрный Бык. Увидев Жанну, он ухмыльнулся.

– Что это значит? – спросила колдунья, придержав коня.

И она знала ответ. Об этом говорил Хорсе, избавиться от этого предлагал Вирлуве – но она отвергла их предложения. И теперь расхлёбывает свой отказ.

– То и значит, Изгоняющая, – всё так же ухмыляясь, ответил рыцарь. – Ты остаёшься в Руайяне.

Жанна выругалась, нимало не стесняясь зрителей. Посмотрела на улыбающегося сэра Томаса Норроэуя – и от ярости у неё потемнело в глазах.

[1] Баклер – маленький кулачный щит.

Глава 8

Дому было лет двести. Старые камни вросли в землю, подёрнулись мхом, но даже на поверхностный взгляд казались ещё крепкими. Острая крыша с резным коньком нависала над входом, а в стенах виднелись бойницы, словно неведомый строитель возводил не дом, а небольшую крепость. Впрочем, при взгляде на стены в это охотно верилось.

Массивное бронзовое кольцо загрохотало о подставку, но дом так и остался мёртвым. Эвен ударил ещё раз, но лишь когда он уже совсем бесцеремонно забарабанил кулаком по твёрдому дереву, с той стороны донеслись ругань и шаркающие шаги.

– Кого ещё черти принесли! – дверь распахнулась, и Жанна увидела на пороге здоровенного парня в ливрее слуги. Парень был весьма раздражён и одет явно наспех. – Сказано же, лорд не принимает! Иди...

Договорить он не успел. И без того разъярённая колдунья нашла, наконец, на ком можно сорваться, что тут же и сделала – кулак её без замаха врезался слуге под дых. Когда же незадачливый привратник, охнув, согнулся, его настиг второй удар – на этот раз локтем по виску.

– Меня примет, – буркнула Жанна, не преминув пройтись по спине поверженного. Драться её учил сам коннетабль ещё в те времена, когда растерянная крестьянская девушка едва пришла в себя, оказавшись в королевском дворце. И хотя силой колдунья вряд ли могла поспорить со стальными мышцами Эвена, защитить себя она умела. Впрочем, как умела и врезать нахальному слуге, загородившему дорогу.

Очень быстро выяснилась и причина нахальства привратника – из-за двери выглядывала черноволосая девица в одной простыне, которую она прижимала к отнюдь не маленькой груди. Увидев гостей, девушка взвизгнула, но убегать не стала – видимо, некуда было.

– Лорд Роджер Мортимер здесь? – равнодушно спросила Жанна. Выпустив охватившую её злость на нерадивого слуга, она разом остыла, и даже желание прибить на месте английского наместника куда-то исчезло.

Девица закивала.

– Чудесно. Проведёшь нас к нему, раз уж твой друг валяется у порога. Меч мой телохранитель оставит при себе, в руки этому недоумку давать оружие я не стану. Понятно?

– Это уже не потребуется, – донеслось до неё с лестницы. По ступенькам спускался светловолосый юноша в одежде простого лучника, лишь на дорогой перевязи красовались золотые английские львы. Следом за ним шёл монах-доминиканец, и Жанна вздрогнула, узнав отца Фредерика. – Лучше отпустите бедную девушку, она-то ни в чем не виновата.

– Лорд Мортимер? – Жанна чуть приподняла брови, стараясь не показать тревоги. Она ожидала увидеть мужчину, разменявшего десятка три лет, но никак не своего ровесника. И уж тем более не монаха, который давно должен был помереть от чумы. – Отец Фредерик? Вижу, молитвы всё же помогли вам.

– Молитвы и вера в Господа, колдунья, – проговорил монах, и по коже Жанны пробежал мороз. В голосе доминиканца звенела сталь. – То, чего тебе не узнать никогда.

– Леди Мируа, – юноша прижал кулак к груди и слегка поклонился. На монаха он не обратил внимания. – Счастлив знакомству. Должен сказать, я и думать не мог, что вы почтите нас своим присутствием.

– Ну раз уже почтила присутствием, теперь-то можно почтить и отъездом? – невежливо высказала Жанна. О манерах заботиться она не собиралась. К тому же разговор шёл на английском языке, гавкающие слова которого раздражали её.

– Увы, – сэр Роджер развёл руками. – Даже если б я хотел вас отпустить – а уверяю, это совсем не так – нам всё равно вы нужны. И мне, и королю Эдуарду, и всей Англии.

– И поэтому вы решили уподобиться мавританским работорговцам? – насмешливо произнесла Жанна.

– Следи за языком, ведьма! – монах сделал шаг вперёд, но жест Мортимера остановил его.

– Не стоит горячиться, святой отец, – сказал он. – У леди Мируа достаточно причин так говорить, и видит Бог, окажись я на её месте, говорил бы так же.

– Принц Уэльский сделал большую глупость, что уговорил отца послать вас сюда, – проворчал доминиканец. – А французский король – что пригрел на груди сатанинскую змею!

– У меня есть булла от самого папы Климента, – буркнула Жанна. – Там говорится о святой природе моего дара и осуждаются те, кто скверно отзываются о нем.

– Я знаю о булле, – презрительно бросил отец Фредерик. – Что ж, значит, и папа способен ошибаться, потому что я-то тебя вижу насквозь.

Буллу колдунья хранила в кожаном тубусе, который всегда носила с собой. Свинцовая папская печать производила неизгладимое впечатление на всех, кто хоть немного понимал, что это такое, и работала куда лучше подкупа и угроз. Но не сейчас.

– Быть может, вы забыли, отец Фредерик, но сейчас здесь распоряжаюсь я, и пользу от присутствия в Руайяне Изгоняющей вижу прекрасно, – холодно ответил сэр Роджер. – А вы, как я погляжу, подались в концилиаристы[1]? Но мы отвлеклись. Время раннее, и признаться, я голоден, как зверь. Мы будем говорить стоя или для вас не окажется унижением разделить со мной трапезу, леди Мируа?

На миг Жанна онемела. Она была готова к чему угодно – к торговле, насмешкам, даже к бою – но не к приглашению за стол. Впрочем, довольно быстро она взяла себя в руки и заявила:

– Почту за честь, милорд. Но не думайте, что сможете удержать меня здесь тарелкой и кружкой.

– Не думаю, для этого у меня есть несколько сот лучников, – хохотнул сэр Роджер и хлопнул в ладоши. – Мэри! Подай нам обед. И помоги Уиллу, он, кажется, начал приходить в себя. У вас отличный телохранитель, леди Мируа.

Эвен не повёл и бровью.

– Милорд... – прохрипел Уилл. Он сидел прямо на полу и осторожно касался головы. – Она... она...

– Если бы Уилла ударил мой телохранитель, вы бы сейчас любовались мозгами своего слуги на полу, – усмехнулась Жанна, садясь за стол. Обстановка в этом доме нисколько не напоминала аккуратные комнаты особняка Жана и тем более столичные отели – здесь всё было подчёркнуто простое, чуть ли не спартанское. Нравилось ей это куда больше роскоши.

– Вот как? – изумился сэр Роджер, следуя её примеру. – Уилли, тебя избила женщина?

– Милорд!

– Не оправдывайся. Собирай своё хламьё и иди на все четыре стороны. Хотя нет – иди, доложись Томасу Норроуэю. Скажи, после удара леди Мируа у тебя помутилось в голове, и ты хочешь пойти на земляные работы. Покойников таскать кому-то же надо. И учти, вечером я проверю. Если сбежишь – участь чумных тебе раем земным покажется.

– Да, милорд, – понуро ответил Уилл. Мэри бросила на него жалостный взгляд – она успела накинуть сорочку, но не более того, и бедра соблазнительно проглядывали из-под светлой ткани.

В другое время Жанна, может, и заступилась бы за нерадивого слугу, но сейчас ей хватало своих проблем. К тому же она ненавидела идиотов.

– И всё же я не намерена задерживаться в этом городе дольше, чем требуется, чтобы дойти до ворот, – заявила она, искоса глядя на доминиканца. Отец Фредерик, видимо, посчитал для себя бесчестным садиться за один стол с колдуньей и остался стоять, благочестиво сложив руки на животе. В сторону полуобнажённой Мэри он старался не смотреть.

– В таком случае вам придётся изменить свои намерения, потому что я вас никуда не выпущу, – сэр Роджер улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего хорошего.

– Значит, придётся бежать самой, – подытожила Жанна, и англичанин рассмеялся уже в открытую.

– Вы мне нравитесь, леди Мируа, – сказал он. – У вас живой ум, и вы умеете то, чего лишены многие другие. Я не о даре Изгоняющей. Очень печально, что вы служите не тому королю.

– Я служу тому, кто призвал меня.

– А разве достоин он этого? – сэр Роджер подался вперёд. – Быть может, вам покажется это странным, но у нас в Англии судят по делам, а не по словам. А дела Филиппа де Валуа плохи. Когда он брёл по полям Креси, глядя на утыканных стрелами рыцарей, о чем он думал? Не о том ли, что из-за его глупости и чванливости столько благородных людей погибло на склоне холма? Король-подкидыш! Он носит то же имя, что и Железный Король[2], да только хребет у него из мягкой глины!

Жанна смотрела ему в глаза, закусив губу. Мортимер говорил совершенную правду, озвучивал её мысли, словно забрался в голову и читал всё, о чем она думала с первого года службы короне Франции. А она видела, как раз за разом Филипп терпит поражение, англичане прорываются рейдами по землям Бретани, грабят Гасконь, и король не может сделать ничего. А потом было Креси.

– Что ж, – вздохнул Мортимер, – вижу, вас оболгали. Мне рассказывали, откуда вы родом, но... кажется, слово ваше не хуже дворянского.

– Отрадно видеть, что вы это поняли, – буркнула колдунья.

– И всё же выбора у вас нет, – заметил англичанин. – Так или иначе, я не могу упустить женщину с таким даром. При дворе Филиппа опасно, а на дорогах Франции тем более, и рано или поздно вы можете погибнуть от случайной стрелы или под ножом одного из наших пехотинцев, как Архимед от меча римского солдата.

– Значит, я всё же пленница.

– Для вашего же блага.

– И для вашего тоже.

– Разумеется, – он и бровью не повёл. – Раз уж вы так поспешно решили уехать, я могу сделать вывод, что брат Жана д’Олерона найден и очищен. Вот только дело на этом не закончено. В городе всё ещё сидят десятки одержимых, и ваша работа – изгонять их.

– Король мне такого приказа не давал, – мрачно ответила Жанна, зная, что ни к чему это не приведёт. – К тому же рядом с вами, как я погляжу, стоит слуга Божий. Вот пусть и изгонит одержимых святой водой да молитвой.

Монах позеленел от бешенства, но не сказал ни слова. Мортимер посмотрел на него и покачал головой.

– И вы бросите город на растерзание духам? – спросил он.

– Когда горит дом, я предпочитаю бежать, – усмехнулась колдунья. – В этом я отличаюсь от господ благородных, которые никогда не отступают.

– Разумный человек тушит дом, а не бежит. И сейчас вы – наше ведро с водой.

– Довольно, – Жанна поднялась из-за стола. К еде она не притронулась. – Хорошо! Ладно! Я помогу вам с одержимыми. Но если вы попытаетесь меня удержать – видит Бог, я призову хоть самого Вельзевула, но не останусь в городе ни часу более!

– Именно этого ответа я и ждал, – спокойно заметил Мортимер. На лице его играла довольная улыбка. – Вам отведут покои.

– Нет нужды. Мне есть где остановиться.

Доминиканец тихо забормотал очистительную молитву.

Кровь Жанны кипела, когда она выходила из дома. Уилл провожал её ненавидящим взглядом, но колдунья даже не посмотрела на него. Разум занимали дела поважнее.

– Этот англичанин умнее Чёрного Быка, – спокойно заметил Эвен, когда за ними закрылась дверь.

– Может быть, да только мне от того не легче.

Она знала, что Эвен прав. Лорд Мортимер превосходно умел добиваться своего.

К особняку Жана подошли уже молча. Стоявший у ворот Берт нисколько не удивился вернувшимся гостям и без единого слова открыл им калитку, после чего жестом пригласил внутрь.

– Я знал, что вы вернётесь, – сказал Солнечный рыцарь. Он стоял на крыльце, сложив руки на груди, точно ждал Жанну всё это время.

– Лорд Мортимер запер меня в городе, – отозвалась колдунья. – И теперь я не знаю, что делать.

– Двери моего дома всегда открыты для вас. – Жан медленно спустился вниз. – Я также с удовольствием помог бы вам бежать, но... пока не могу.

– Значит, и вы на их стороне? – не смогла скрыть презрения Жанна.

Солнечный рыцарь покачал головой.

– Нет. Но, как и сэр Томас и лорд Мортимер, я считаю, что вы ещё нужны нам. Разве мало бед случилось в этом городе? Война, чума, теперь одержимые. Вы не должны уходить.

– Я уже пообещала, что помогу справиться с одержимыми. Но больше в Руайяне не задержусь.

– Даю слово, после этого я сам помогу вам уйти, даже если для этого придётся перебить здесь всех англичан во главе с лордом Мортимером, – сказал Жан.

– Даже если они будут без оружия? – не смогла удержаться Жанна.

– Можно обойтись и без убийств, – усмехнулся Солнечный рыцарь. – Но не будем стоять на пороге. В конце концов, у меня теперь снова есть брат – и он очень хочет вас увидеть.

Жанна вошла в дом.

У окна стоял светловолосый человек, очень похожий на Жана. Колдунья уже видела его тогда, на кладбище – только сейчас он не улыбался насмешливо, а в глазах его не было того льда, что сразу замечался при первом же взгляде. Как и брат, он был высок и крепок, чист лицом и красив.

– Мадемуазель Мируа, – он слегка поклонился. – Я надеялся, вы не уедете из города до того, как я успею поблагодарить вас, и кажется, Бог услышал мои молитвы.

– Не только услышал, но и заставил англичан поставить у ворот целую армию, чтобы я уже точно не уехала, – вздохнула Жанна. – Буду признательна, если теперь вы помолитесь за мой отъезд.

Луи натянуто улыбнулся, и Жанна вдруг подумала, что с духом внутри он выглядел лучше. Честнее. Теперь в его лице проступало нечто странно знакомое ей – что-то такое, что она уже видела в лицах других. Неприятное. Противное. И она не могла понять, что.

– Тогда я так и сделаю, – сказал Луи. – И всё же хочу выразить благодарность за то, что вы совершили для меня. Быть одержимым адской тварью – это ужасно.

– Не сомневаюсь. А теперь, если позволите... мне нужно работать.

Он кивнул. Жанна молча отвернулась, стараясь прогнать нехорошее предчувствие. Что ему нужно? Или дух не ушёл до конца, затаившись где-то в глубине души человека? Стоило озаботиться этим вопросом. И пока она поднималась скрипучими ступеньками, в голове роился только один вопрос – видела ли она только что остатки одержимости в собеседнике или нет.

– Вы пойдёте за Грань, миледи? – проронил Эвен, закрыв дверь в комнату колдуньи.

– Да. Я найду Женщину в Белом и заставлю её рассказать мне то, что я хочу.

– Корвусы?

– Пустое. То, что я хочу знать – слишком дорогая вещь, и у меня нет столь ценных тайн. К тому же они опять начнут говорить загадками. Эти твари не любят давать прямые ответы.

– Но их не давал и призрак в белом.

– Ну... – Жанна повернулась к нему. – С ней хотя бы можно пообщаться без этой мерзкой торговли словами.

Эвен привычным уже движением достал флейту. Жанна села на кровать, не потрудившись даже снять плащ, откупорила фляжку и сделала большой глоток.

По груди прокатилась холодная волна и разорвалась где-то в животе. Жанна улеглась на мягкую перину, сцепила руки, закрыв глаза и отгородившись разумом от всего вокруг. Слегка закружилась голова – дурманные соки отвара набирали силу.

– Мне нужно поговорить... – услышала она голос Жана у двери, но звуки уже гасли, уступив место звенящей тишине.

Вновь осознавала себя она медленно и неохотно. Быстрый взгляд из-под ресниц обнаружил крохотную каморку с полукруглым потолком, выскобленным до белизны. Монастырская келья, сразу поняла колдунья. Голый каменный пол, сросшийся со стенами, крохотный столик у замурованного окна – и больше ничего. Лишь из стены торчали десятки горящих свечей – огоньки их слегка колебались, словно по комнате гулял сквозняк, но Жанна не чувствовала ни ветерка. Да и не было в белых стенах кельи ни единой щёлки, куда мог бы проникнуть ветер.

Колдунья поднялась, оглядывая всё вокруг. Как и раньше, в каждом угле царила тьма, которую едва разгонял мягкий свет свечей. На какой-то миг Жанна ощутила едкий страх – казалось, стены сейчас сойдутся и раздавят её, словно мышь. Но ничего не произошло, вокруг по-прежнему стояла тишина, лишь изредка потрескивали свечные фитили.

На этот раз кто-то озаботился тем, чтобы гостья не осталась без света – на столе лежала небольшая лампадка. Лампадка была медной, с искусно выполненной чеканкой и сеткой, чтобы случайный порыв ветра не загасил свечу, притаившуюся внутри. Чеканка изображала веселящихся чертей, которые вилами избивали корчащихся в огне грешников, но Жанну это не отвратило. Мало ли что придумают духи и её собственный разум? Осторожно подняв лампадку и запалив её от стенных огней, она сразу почувствовала себя увереннее.

У неё появился свет. А свет был единственной ценностью в этом мире.

За дверью оказался мрачный город, точно такой же, как и в прошлый раз. Только вместо привычной утоптанной земли переулков Руайяна под ногами звенели булыжники мостовой. Тут и там в щелях меж камнями виднелось что-то тёмное, очень похожее на засохшую кровь, но Жанна не пыталась это разглядывать. Здесь нельзя смотреть долго на что-то одно. Иначе оно изменится.

Колдунья прошла вперёд по безмолвной улице, следя за окнами домов. Кое-где мерцали голубые огоньки, едва заметно перебивавшие лунный свет, тут и там прямо из мостовой росли свечи, которые приходилось обходить. Жанна шла медленно, стараясь не наступить на колеблющееся под ногами пламя, и лишь когда увидела проем меж домами, остановилась.

Там были люди.

Какой-то мужчина в монашеской рясе с глубоким капюшоном свернул на её улицу и прошёл мимо, задев плечом. Лампадка качнулась, заставив огонь тревожно заметаться. Ещё одна тень проплыла рядом, сверкнув глазами в сторону колдуньи – и равнодушно отвернувшись, как от какого-нибудь камня на дороге.

Духи шли по своим делам.

Жанна не знала, где искать Женщину в Белом, но знания этого и быть не могло: здесь нет дорог, и ни одна карта не поможет за Гранью. Нужно лишь идти – и дорога сама выведет к цели.

Дома расступились, выплюнув колдунью на вымощенную широкими плитам площадь. Здесь сохранились древние колонны, частью обрушенные, частью ещё целые, а на одной из них сидел корвус.

– Ворон, – Жанна остановилась, подняв лампаду повыше. – Я не звала тебя.

– Разве мы приходим только по зову? – ворон повернул голову, пытливо уставившись на Жанну одним глазом.

– Обычно да.

– А сейчас – нет.

– Сгинь, – услышала колдунья знакомый голос, и ворон, недовольно каркнув, вспорхнул в темноту. Жанна повернула голову.

На крайней колонне, прямо на изломе мрамора сидела Женщина в Белом. Платье её сливалось с камнем, бледное лицо расплывалось в неярком свете, делая её ещё больше похожей на призрака.

– И вновь ты приходишь в место, которое боишься больше всего, – мягко сказала она. – Зачем, колдунья? Неужто тебе так важно узнать, что происходит в Руайяне? Ты ведь выполнила задание.

– Что с того? – Жанна не дрогнула. – Дела куда хуже, чем думал король. Я не могу бросить город.

– Не лги хотя бы себе! – дух поднялась, взмахнула руками, подобрав юбки, и вдруг оказалась внизу. Тихо стукнулись о мостовую её туфли, зашуршала ткань платья. – Тебе нет дела до города. О, – холодные пальцы коснулась её шеи, безошибочно нащупав яремную жилу, – конечно, где-то в душе у тебя шевелится крохотный червячок преданности, желания помочь людям. Но он похоронен столь глубоко, что и вспоминать о нём не стоит.

– Хорошо, – колдунья сдалась, борясь с желанием отбросить её руку. – Я хочу выполнить задание и уехать отсюда. Мне противен Руайян, мне противны англичане, я ненавижу Чёрного Быка и лорда Мортимера, чтоб их обоих чума прибрала! Но если я не очищу город, англичане меня не выпустят, да и король спросит по прибытию. А я привыкла делать работу хорошо. Пусть даже Филипп боится меня настолько, что уже хочет избавиться.