Текст книги "Долгая полночь (СИ)"

Автор книги: Вадим Скумбриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Пепел отправился в помойное ведро, следом полетела папская печать. Затем Жанна задула свечу и, раздевшись, улеглась в постель.

Она так и не заметила, когда вернулся Франциск.

Утром колдунья проснулась посвежевшей и полной сил. Отправив в небытие все связи с прошлым, она изменилась. Осталось лишь понять, что именно стало другим.

И кроме того, её вновь настигли мысли о Солнечном рыцаре. Жан знать не знает, где она и жива ли вообще. Значит, на поиски у него уйдёт много дней. И всё же неспокойно было у Жанны на душе, предчувствие беды угнетало её всё сильнее. Бежать, кричало оно, уходить отсюда, уходить, да поскорее.

– Ты можешь рассказать мне о Солнечном рыцаре? – спросила она старика. Тот стоял на обрыве и глядел вниз, на воду.

– Он родился слабым и худым, как палка, – ответил Франциск. – И первые пять лет жизни все только и ждали, когда же он умрёт. Но Жан жил – жил всем назло. Тогда граф Антуан д’Олерон приставил к нему меня и приказал во всем помогать сыну.

Жаль, что ты не задушил его тогда в кровати, – подумала Жанна.

– И однажды он исчез. Просто пропал из дома, как будто его и не было. Ему тогда было четырнадцать. Граф хотел казнить меня, но потом оставил гнить в темнице. И я прожил там три года. Пока Жан не вернулся.

– Вернулся?

– Да. Его похитил оборотень, некий кузнец, выдра, носившая человечью кожу. Кузнец посадил его в башню без крыши и дверей. Жан пил дождевую воду и ел хлеб, горький, как сажа, и всё это потому, что он отказался служить оборотню. Ему требовался ученик, и выбор пал на Жана. Но через три года его увидела гулявшая рядом фея и пожалела парня. Решила помочь ему.

– Договор, – сказала колдунья. – Вот, значит, с кем он заключил его.

– Так и есть, – кивнул Франциск, глядя, как солнечный свет блестит на волнах Жиронды. – Жана увлекли феи, и один только Господь знает, почему они не забрали его с собой, как других. Феи дали ему силу и ловкость, вывели его на свободу из башни. А кожу кузнеца Жан спалил в печи, и тот навеки остался выдрой.

– Феи запретили ему убивать безоружных, – задумчиво проговорила Жанна. – Вот почему он пытался спасти меня там, у обрыва – ведь это он меня столкнул, и значит, он и убил бы. Но я не погибла. Договор не нарушен. А раз так, Жан знает наверняка, что я жива, и не успокоится, пока не добьётся своего.

– Что с того? – равнодушно отозвался рыбак. – Он не знает, где ты, и даже корвусы не помогут ему.

– У него достаточно тайн, чтобы заплатить им, – Жанна отвернулась от обрыва. – Сегодня я уйду.

– Куда, глупая девица? Ты ранена и хромаешь – я ведь не зря заставил тебя спуститься и хорошо видел, как ты шла. Коней у меня нет. Ты не пройдёшь и двух льё, прежде чем свалишься под каким-нибудь деревом.

Пришлось признать, что он прав. Жанна едва сумела сойти под обрыв – раненая нога начинала пылать от боли при каждом шаге, а что уж говорить о долгом пути к Бордо? Она доберётся туда хорошо если через пару недель, если не погибнет по дороге.

На небе сгущались тучи, и она пожалела об оставленном в море плаще – но тут же сообразила, что синяя с серебряными лилиями накидка ничего хорошего ей бы уже не принесла. Куда лучше путешествовать в ином обличье – вот только в каком? Одинокую девушку ограбят, изнасилуют, а то и убьют первые же встречные вояки вроде отряда винтенара Томаса, который гниёт сейчас под обрывом. Правда, Жанна считала, что сможет обеспечить ту же участь и всем остальным будущим насильникам, но в то же время она никогда не полагалась на удачу. Кто знает, не встретится ли ей полная двадцатка лучников или целая банда мародёров, спасающихся от чумы в лесах? Женщины поодиночке не ездят.

Чума, вспомнила Жанна. Здесь совсем не ощущалось её дыхание. Здесь не было людей, способных принести мор, и сюда не приходили крысы. Но они есть в других местах – и тогда колдунья поняла, что ей надеть.

Франциск удивился её просьбе, но всё же нашёл длинную чёрную накидку и сам натёр её воском, затем дал кусок кожи, из которого Жанна сшила клювастую маску врача. Люди эти имеют дело с самой смертью – что уж говорить, если даже папа Климент разрешил вскрывать трупы, лишь бы найти мирское лекарство и не обращаться к порочному колдовству? Маскировка была идеальной: ни один человек в здравом уме не подойдёт близко к носителю этой маски, опасаясь заразы, и уж точно никто не станет под неё заглядывать. А навыков в медицине у неё хватило бы, чтобы не вызвать подозрений. И накидка скрыла фигуру Жанны, превратив её из девушки в непонятное бесполое существо маленького роста.

Оставалось лишь достать коня.

Нельзя сказать, что Жанне так уж хотелось уехать – она хорошо знала, что поездка по разорённой Франции и без того будет тяжела, а с её ранами и вовсе ужасной. Но гнетущее чувство опасности, запах зверя, по чьему следу идёт охотник, с каждым часом становились всё сильнее. Будь у неё конь, Жанна уехала бы сразу же.

Она знала, что на юге продолжает свирепствовать чума. Ещё спокойно и тихо было в Амьене, Кале, но чума доберётся и туда, как появилась в Реймсе. В Тулузе она почти собрала свою дань, добивая оставшихся. По слухам, она проникла даже в Англию, хоть король Эдуард и пытался тому воспрепятствовать.

И если Жанна захочет, она сможет остановиться в любом городке, любой деревне, надев маску врача уже по праву – искусство её могло защитить жителей от заразы.

– Если ты собираешься в Тулузу, то там погибли восемь из каждого десятка, – ухмыляясь, сообщил Франциск. – Монпелье вымер, Кастр тоже. И монахи дохнут один за другим. У них уже кладбища некому рыть, – добавил он совсем уж издевательски.

– А не боишься, что чума придёт и к тебе?

– С кем, колдунья? Ты не заразна, а в город я давно уж не езжу.

Пришлось признать, что он прав. Хотя мог болеть кто-то из лучников, и тогда Франциску не поздоровится. Сам рыбак, правда, не беспокоился. Иногда Жанне и вовсе казалось, что никакой это не человек, а одержимый, для которого тело – всего лишь оболочка, которую нетрудно заменить.

А Франциск рассказывал дальше. В Нарбонне казнили целую толпу каких-то сектантов, которые якобы подсыпали в городской колодец яд. Чуть севернее разозлённая толпа разграбила храм, священники которого обещали исцелить людей молитвами. Когда вымерла треть деревни, взбешённые крестьяне обвинили слуг Господа в колдовстве и повесили на балках храма, а все церковные ценности забрали себе – и так и умерли через несколько дней, сжимая их в руках.

Люди всегда ищут виновных в своих бедах. Когда других людей, а когда и демонов.

Демонов, вспомнила Жанна. Впервые после пробуждения у Франциска она задумалась о Женщине в Белом – странной сущности, что давала непрошеные советы, которые всегда оказывались верными. В последний раз Жанна не послушала её и поплатилась за это. А сейчас колдунья желала узнать, с кем разговаривала.

Ты моё имя знаешь, – сказала тогда Женщина в Белом.

– Ты умеешь играть на флейте? – спросила однажды Жанна. Она жила у Франциска уже несколько дней, и чувствовала в себе достаточно сил для погружения за Грань.

Рыбак искоса глянул на неё и достал из ящика дудочку, какие вырезают себе пастухи. Жанна лишь слегка дёрнула губой – она не любила звуки этих штук, но иного выбора не было.

– Я хочу отправиться в мир духов, – сказала она.

– Дурацкое решение, если хочешь знать мои мысли, – заметил Франциск. – И что же тебе нужно за Гранью?

– Отыскать того, кто говорил со мной.

– Что же, раз так хочешь – иди, – вздохнул рыбак. – Я сыграю тебе, если заблудишься.

Жанна молча подала ему нож.

– У меня есть свой, – по его лицу скользнула ухмылка. – Иди, девочка. Я уж найду, чем тебя зарезать, если проснёшься уже не ты.

Колдунья легла на кровать.

Грань, такая тонкая и невидимая, всегда звала Жанну к себе. Где бы колдунья ни была, везде ощущалась дрожь этой завесы, готовой разорваться и выпустить из нутра сотни призраков. А сейчас Жанна сама протискивалась сквозь неё. Сейчас она – гость, а никак не духи, что живут здесь.

Раньше ей требовались зелья, чтобы ввести себя в сон. Теперь будто что-то сломалось в душе – может, виной тому была смерть Эвена, может, ещё что. Но теперь Грань стала зыбкой, тягучей, и перейти её стало проще, чем нырнуть в морскую воду.

Жанна стояла посреди заснеженного поля, а вокруг, куда ни кинь взгляд, вырастали из белого полотна тёмные ели. Лес окружал её, мрачные деревья так и нависали над головой, образуя настоящий купол из хвои, сквозь который едва пробивался тусклый свет.

На ветвях каждой ели лежали два-три маленьких стеклянных шарика, а за стеклом метались тусклые огоньки, едва разгоняющие тьму вокруг.

– Ну и куда мне идти? – громко спросила Жанна в пустоту. Ответом ей была тишина, лишь огоньки заметались сильней обычного.

Пожав плечами, она взяла один из шариков. Холодное стекло обожгло пальцы, огонёк внутри вздрогнул, забился, вторя сердцу колдуньи. Огромным усилием Жанна подавила желание тут же выбросить свет подальше и медленно пошла вперёд, с трудом вытаскивая сапоги из снега. Остановилась на мгновение, зачерпнула горсть белых хлопьев – те были тёплыми, словно прогоревшие угли.

Где-то вдали сквозь дымку проступали очертания дома.

Жанна медленно вышла на поляну, разглядывая особняк. Невысокая каменная ограда, поросшая плющом. Мёртвые окна с дорогим цветным стеклом, запылённым и темным, лишь в чердачном оконце над вторым этажом теплится едва заметный огонёк.

И Женщина в Белом на крыльце, опираясь на сгнившие перила, насмешливо смотрела на Жанну.

Колдунья шагнула к ней, но призрак повернулась и исчезла за дверью.

Вне сомнений, Женщина в Белом звала её за собой. Ловушка ли это? Жанна не знала. Но отступать было поздно, и она медленно взошла на крыльцо, останавливаясь после каждого шага и прислушиваясь. Но вокруг царила тишина.

– И где же вы? – вслух спросила она, и в ответ опять не прозвучало ничего.

Бросив последний взгляд на луну, Жанна открыла скрипучую дверь. За рассохшимися досками обнаружился длинный коридор – и бесконечный ряд таких же дверей, а меж ними свечи в золотых подставках.

Она осторожно вошла внутрь. Света вполне хватало, но природная осторожность не позволяла Жанне просто так выкинуть стеклянный шар. Она обернулась – дверь за спиной исчезла, а вместо стены вдаль простирался такой точно коридор с такими же дверьми.

Шаг, ещё шаг. Двери проплывали мимо одна за другой, и вскоре Жанна сбилась со счета. Тысячи дверей, тысячи тусклых свечей. Нет, дом не хочет выпускать её так просто. Зайти в одну из комнат?

Другого выхода она не видела.

Жанна осторожно коснулась ручки ближайшей двери. Там ли Женщина в Белом, которая позвала её сюда? Колдунья пришла сюда в поисках тайны Жана, но цель по-прежнему оставалась далёкой, словно и не было никакого пути сюда.

Или же она просто ходит кругами.

Она отпрянула от проёма. За порогом не было ничего, лишь густая темнота, в которой едва заметно сияли звезды. Казалось, стоит только шагнуть – и падать можно вечно.

Жанна закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Кровь стучала в висках, голова кружилась от одного осознания чудовищной бездны под ногами. Нет, она не в силах даже занести ногу над этим пространством.

Успокойся, – сказала она себе.

Теперь колдунья жалела, что не имела при себе хоть самого завалящего куска мела – ведь она даже не может понять, новые ли это двери, или же она ходит по кругу.

Разумеется, по кругу, – прошептал в голове вкрадчивый голос Женщины в Белом. – Как же может быть иначе?

Ещё одна дверь. Огромный молитвенный зал собора и свечи – тысячи свечей в руках тысяч монахов. Красные, словно залитые кровью рясы, хор, поющий Anima Christi[1] под тихое потрескивание огоньков. Ни один из монахов даже не обернулся на скрип двери, по-прежнему молча слушая молитву.

Третья дверь. Длинный коридор и стоящие в нишах рыцарские доспехи, следящие за Жанной сквозь забрала жёлтыми огоньками глаз.

Все не то, – думала она, открывая четвертую. Дверь поддавалась тяжело, со скрипом, словно петли проржавели и сплавились в единое целое.

В лицо Жанне ударил свежий ветер, по глазам резануло солнце, которого она никогда не видела в мрачном мире за Гранью. Она стояла на краю яблочного сада, так похожего на далёкий древний сад из детства, где тогда ещё совсем не колдуньей она лакомилась фруктами. Садом владел местный лорд, имя которого Жанна не вспомнила бы сейчас и перед Святым Официумом, и далеко в низине виднелся его замок – точно такой же, как тогда, шесть лет назад.

Жанна сделала первый робкий шаг и обернулась. Позади неё прямо из земли вырастали косяки двери, за которыми виднелся знакомый тёмный коридор с едва тлеющими свечами.

Она ведь может просто шагнуть дальше. Забыть обо всем, забыть боль от потери Эвена, ненависть к Жану. Уйти и прожить жизнь заново.

Нет, вдруг поняла Жанна, и в тот же миг на плечи навалилась тяжесть. Она может уйти. Но тогда всё повторится. Она не сможет жить в деревне простой крестьянкой – шить, стирать, готовить мужу обеды и ужины, а иногда, наверное, терпеть от него побои за невкусный суп. Дар не позволит ей этого.

– Нет, – сказала она вслух. Солнце погасло вместе с небом, яблони на горизонте истаяли, превратившись в барельеф на серых каменных стенах. Садовники стали соломенными чучелами у стен, замок – кучей песка в углу. Иллюзия растаяла без следа, а в воздухе повисло разочарование.

– Иди прочь, – раздался обиженный голосок. Жанна осторожно шагнула назад и прикрыла дверь, стараясь не хлопнуть ею. Повернулась – и нос к носу встретилась с Женщиной в Белом.

– Ты надоедаешь мне, Жанна Мируа, – сказала та. – Зачем опять пришла за Грань? Тебе ведь так трудно возвращаться обратно, я знаю. Что такого ты хочешь узнать?

– В тот раз ты помогла мне. Почему?

– На этот вопрос я ответить могу и отвечу просто: я отдавала старый долг. Не тебе, Изгоняющая. Тому, кого ты прокляла. Жаль, у меня ничего не вышло.

– Долг? – проговорила Жанна. – Ты – демон. Я знаю это. Но имя? Мне нужно имя!

Женщина в Белом расхохоталась и отшагнула назад, опершись о дверь на той стороне.

– Не сейчас, Изгоняющая. Возможно, потом.

– Оба вы одинаковы, что ты, что чёртов Азазель, – прошипела Жанна.

– Азазель? Демон пустыни? Ха! Держи мой подарок при себе, Изгоняющая, – тонкий белый палец указал на клевер за ухом колдуньи. Та вздрогнула: она была уверена, что растение пропало давным-давно. – Он тебе скоро пригодится.

– Что мне делать дальше? – не выдержала Жанна.

Пронзительное завывание дудочки разнеслось по комнате. Жанна сжала кулаки.

– Мне нужно ещё время, – сказала она.

– А будет ли ждать существо с той стороны?

– Нет! Ответь мне!

– Спроси у корвусов, дорогая.

– Они не скажут ничего, – прошептала Жанна. – Ответь мне.

– Тогда завтра к дому Франциска приедет тот, кто ответит. Спрашивай его.

Жанна сорвалась с места и побежала по бесконечному коридору.

Музыка звала её за собой, иногда прерываясь, и тогда Жанна замирала, с ужасом думая, что Франциск мог уже и перестать играть, и сейчас отточенное острие пронзит её сердце – но дудочка звучала снова, и она снова бросалась вперёд. Свечи гасли одна за другой, Наконец, музыка зазвенела совсем рядом, за одной из дверей – Жанна распахнула её и в тот же миг проснулась.

Она лежала на полу, чувствуя, как болят отбитые о доски поясница и спина. Франциск сидел рядом, опустив дудочку и цепко вглядываясь в её лицо.

– Марион? Это ты? – спросил он.

– Нет, – прохрипела колдунья. В горле пересохло, как будто она пересекла пустыню. – Меня зовут Жанна.

Рыбак встал и подал ей руку. Колдунья с трудом заставила себя остановить взгляд на чем-то одном. Кажется, она упала с кровати.

– Тебе очень повезло, девочка. Ты едва не разбила себе голову, когда корчилась тут на полу, а будь он каменным, я бы не дал за твою жизнь и варёной плотвы.

Её мутило. Голова кружилась, в висках стучала кровь. Завтра, – сказала Женщина в Белом.

Жанна не стала говорить об этом Франциску.

[1] Молитва к Иисусу Христу в католической церкви.

Глава 17

А ночью ей вновь снился странный сон, и больше всего на свете Жанна хотела проснуться.

Её окружала знакомая церковь. Тот же самый амвон, те же плиты под ногами – точно такие же, как в руайянском храме. И Азазель, всё такой же, как и тогда, в чёрной сутане и с крестом на шее.

– Почему ты встречаешь меня в церкви? – спросила колдунья.

– Это ты, а не я, создаёшь всё вокруг. Сон твой, дорогая Жанна, ты и правишь им. Я тут всего лишь гость.

– Что тебе нужно теперь? – с ненавистью бросила Жанна. – Ты уже получил, что хотел, демон. Это мои сны! Зачем я тебе?

– Я хочу всего лишь поблагодарить тебя, колдунья. Ты превосходно сделала то, что мне требовалось.

– И потеряла самое дорогое, что у меня было, – буркнула она. – Будь же и ты проклят!

– Потому я и пришёл, – Азазель улыбнулся. – Ты ведь хочешь его вернуть, правда?

Жанна вздрогнула.

– Мёртвые не возвращаются, демон. Ты можешь вернуть мне его тело, но это будет уже не мой Эвен, которого я знала.

– Почему ты уверена в этом?

– Потому что я знаю твоё первое имя в этом мире, Сет. Демоны пустыни не умеют давать жизнь.

Азазель вздохнул.

– Жаль, – слегка разочарованно сказал он. – Ты слишком умна. Ergo sum qui sum, dilecta Ioanna[1]. Тут ты права. Я зря надеялся отделаться так просто, увы... Ну что ж. Но ты ведь и не заметишь подмены. Ведь не увидела ты фальши в теле Франциска.

– Что? – растерялась Жанна, и сердце её на миг сжала рука страха.

– Рыбак по имени Франциск умер полгода назад. Вассергейст вынес тебя на здешний берег, но ты погибла бы без чужой помощи. Я взял на себя смелость занять хижину, создать куклу его хозяина и приказать ей вытащить тебя из воды.

– Но... Зачем?

– Ты мне нужна живой, милая маленькая Изгоняющая. Не спрашивай, зачем. Скоро ты узнаешь.

– А то, что ты рассказал о Жане? Это – правда?

– Да. Франциск действительно был его опекуном, и всё о договоре Жана с феями – истина. Ну так как? Не хочешь передумать?

– Нет. Я не смогу жить, зная, что рядом со мной всего лишь кукла.

– Тогда прощай. Время вопросов кончилось.

– Стой! – Жанна не смогла сдержать крика. – Ты говорил, Бога нет. Но почему? Почему...

– Разве ты ещё не поняла? Нет никаких богов, кроме тех, кого придумали люди. Нет ангелов – есть лишь сущности, которых христиане считают таковыми. Нет и демонов – есть такие, как я, кого клирики называют злом. Может, где-то там, в глубинах материи и есть сущность, способная быть Богом. Но если так, то ему на всех нас давно наплевать.

Он повернулся и пошёл прочь из церкви. Жанна долго смотрела ему вслед.

Следующим утром все осталось прежним, лишь Франциск или то, что было им, бесследно исчезло. Никто не явился и к третьему часу, и к шестому. Лишь к вечеру, когда Жанна уже потеряла надежду, снаружи донёсся стук копыт. Тотчас же она вскочила на ноги, скользнула к двери дома. Дорога здесь изрядно заросла кустами, но всё же не скрывала одинокого всадника в одежде без гербов, что ехал к хижине.

Англичанин или француз? Жанна не знала, хоть и пыталась разглядеть хоть какие-то знаки отличия. Выглядел верховой больше похожим на рыцаря, чем на простого бродягу – тут тебе и кольчуга, и перчатки, и даже остроносый шлем с широкой смотровой щелью. В дороге шлемы никто обычно не носил, и Жанна насторожилась. Нащупала рукоять ножа, спрятанного под одеждой. Конечно, в одиночку справиться с рыцарем она вряд ли смогла бы, но где-то рядом ошивается Балгурф – стоит лишь позвать.

Тот, кто ответит, – сказала тогда Женщина в Белом. Но не назвала имени.

Рыцарь ехал медленно, не торопясь, оглядывался по сторонам, словно ждал засады. Жанна молча следила, как конь его подъехал ближе, остановился, подняв целое облако пыли.

Всадник спешился.

– Здесь ли живёт Франциск, рыбак? – донёсся сквозь шлем его глухой голос, показавшийся Жанне знакомым. Она вгляделась в щель забрала, словно пытаясь увидеть за ней серые глаза Жана, но увидела лишь темноту. Рыцарь шагнул к ней.

– Да, господин, – сказала колдунья. – Он сейчас у реки, проверяет снасти. Я его дочь.

– Врёшь, – рыцарь сделал ещё один шаг. Нет, всё же он был выше ростом и шире в плечах, чем Солнечный рыцарь. Одной кольчуги, что прикрывала его грудь и спину, хватило бы на двоих пехотинцев. – Никакая ты не его дочь.

– Что? – растерялась колдунья. Таких слов она не ожидала.

– Ты не дочь Франциска, – он фыркнул. – Не было у него никогда дочери. Кто ты?

– Он не так давно спас меня от... э-э-э... разбойников, – Жанна старалась говорить уверенно, но мысли её метались. – Мне некуда было идти, и я осталась с ним.

Рыцарь захохотал – сквозь шлем смех его звучал жутко.

– И опять врёшь, – он был уже совсем близко. – Ну, Жанна, разве же это хорошо для такой милой девушки – лгать?

Она замотала головой, с ужасом понимая, что гость знает её имя.

– Ну, вот видишь, – сказал рыцарь и вдруг бросился на неё.

Жанна не успела даже поднять руки. Просто что-то толкнуло её к стене, стальные пальцы сомкнулись на перевязанной кисти, и колдунья закричала от боли. Ещё один рывок опрокинул её наземь.

– И как, пойдёшь, или тебя тащить? – полюбопытствовал рыцарь. Жанна повернулась, пытаясь отползти, но следующий удар окончательно выбил из неё дух.

Очнулась колдунья от тряски. Голова гудела, словно по ней прошлись кузнечным молотом. Перед глазами стоял знакомый уже красный туман, в котором проглядывалась чёрная лошадиная шерсть.

Жанна моргнула, пытаясь отогнать боль. Шерсть никуда не исчезла, зато к ней добавился запах пота и стук копыт. Конь шёл по земляной тропе, то и дело хрупая удилами. Где-то наверху слышалось шумное дыхание всадника.

Кто-то ударил её тогда, у дома. Тот самый рыцарь, приехавший к Франциску. Это был Жан д’Олерон, больше просто некому, ведь он явно искал её, а кто ещё поедет в несусветную даль за раненой колдуньей? Жанна не знала, почему он один, куда везёт её и зачем, ведь мог убить сразу. Зато похититель ещё не заметил, что она пришла в себя.

Правда, кроме конского бока и клочка неба, видеть ничего колдунья не могла, но всё равно рядом нет ни английских лагерей, ни хоть сколько-нибудь крупных городов. До них ещё ехать и ехать, а она вряд ли лежала без сознания больше часа – солнце едва начало садиться. Меж тем всадник свернул с тропы и остановился.

– Пора отдохнуть, – сказал он откровенно издевательским тоном. Словно куклу, сдёрнул колдунью с коня, да так, что та едва не прикусила язык. Поднял за ворот рубашки, вглядываясь в глаза.

– Когда ты упала в море, я уж думал, это навсегда, – добавил рыцарь. – Нет уж, милая Жанна, повидал я много людей, каких Дердаэль любила, да только ты их всех за пояс заткнёшь.

Жанну захлестнула бесконечная ненависть, острое желание тут же убить на месте проклятого рыцаря, но увы, рядом не было ни Балгурфа, ни кого ещё. Соревноваться же с Жаном в силе и ловкости ей вовсе не хотелось. По крайней мере, сейчас.

В один миг рыцарь прижал её к ближайшему деревцу, снял с крюка на поясе моток верёвки и связал руки за спиной, а потом ещё и примотал локти к стволу. Жанна мрачно смотрела на него.

И не смогла сдержать изумлённого возгласа, когда похититель всё же снял шлем.

С едкой усмешкой на неё глядел отнюдь не Солнечный рыцарь, но Берт, тупоумный громила, личный палач Жана. И во взгляде его теперь была не пустота, а разум.

– Никак не ждала увидеть дурачка-убийцу, палача, игрушку мессира д’Олерон? – насмешливо спросил он. – Ай-ай-ай, милая моя Жанна! Слыхал я, что вы, ведьмы, умеете заглядывать людям в душу. Да только ничего ты не увидела – не то я бы об этом знал.

Она не могла понять, кажется это всё или происходит взаправду. Берт был таким же, когда Жанна видела его последний раз – и всё же другим. Изменились черты лица, быть может, потому что с него сошла глуповатая улыбка, чуть исказились уголки глаз, разом превращая добродушного увальня в убийцу. Берт снял маску, а Жанна даже не заметила, что он её носил.

– Язык отнялся? – спросил он, опускаясь на колено рядом с пленницей. – Ну, понимаю. Ты ведь ждала увидеть Солнечного рыцаря. Увы, он тут ни при чем и тебя уже не найдёт.

– Не найдёт? – Жанна стряхнула с себя оцепенение и горько улыбнулась. – Кажется, за пять лет служения ему ты узнал господина хуже, чем я за неделю.

Берт пожал плечами и отстранился.

– Быть может, так оно и есть, – сказал он, поднимаясь. – Но сейчас ты со мной, а не с ним. А меня ты не знаешь вовсе.

Жанна лишь зло посмотрела на него. Она ждала приезда Жана, но никак не его личного палача, который к тому же оказался совсем не тем, за кого его принимали. Жан просто вломился бы в хижину Франциска, устроил бы кавардак, убил бы Жанну, наконец. Берт же проделал всё ловко и аккуратно, словно наёмный убийца. Кем он был раньше? Ответа не было.

– Так что отдыхай, мадемуазель Мируа, а потом мы поедем, – Берт устроился поудобнее и заложил руки за голову. – Ехать нам долго.

– Зачем я тебе? Ты ведь не Жану меня везёшь.

Он повернул голову и окинул её взглядом.

– Мне ты не нужна. А нужна королю Эдуарду, вот ему и достанешься. Понимаешь, для чего?

– Трудно не догадаться, – Жанна скривила губы. Причину она знала хорошо. Её дар, из-за которого рыцари Филиппа де Валуа объехали всю Францию. То, что они нашли только одну-единственную девушку, о многом говорило. – И ты думаешь, он сможет заставить меня изгонять одержимых? – она не смогла сдержать смеха.

– У Рауля де Бриенна получилось, получится и у Эдуарда, – невозмутимо ответил Берт. – Вот только мне до того дела нет. Мне надо лишь привезти тебя, а там уже пусть король решает. Я получу его прощение, а ты... ну а это уже как выйдет.

– Значит, тебе нужно королевское прощение?

Берт улыбнулся.

– Слишком много вопросов, милая Жанна.

– Каково твоё настоящее имя?

– Слишком много вопросов, – повторил Берт. – Быть может, когда-нибудь я отвечу на них. Но не сейчас.

– А если я соглашусь ехать с тобой добровольно? – спросила она.

Сейчас Жанна готова была действительно согласиться. Король Филипп стал для неё никем. Однажды она уже пострадала из-за гордыни – и совсем не собиралась повторять этот опыт. Но Берт думал иначе.

– Кто ж тебе поверит? – рассудительно ответил он. – Нет уж, милая, ехать тебе придётся в верёвках. До Бордо так точно. А там уж посмотрим.

– Правду говорят в Шотландии, трёх вещей опасайся: копыт коня, рогов быка и улыбки англичанина, – вполголоса проговорила колдунья. Берт захохотал.

Следующие полчаса Жанна сидела у дерева, пытаясь шевелить руками. Берт связал её на совесть, но не слишком туго, и движениями удавалось кое-как разгонять кровь. И когда он удосужился, наконец, развязать пленницу, та не стала терять времени даром.

Едва узел ослаб и Берт принялся аккуратно снимать путы с её рук, как Жанна дёрнулась, выворачиваясь из-под похитителя. Рыцарь неожиданно ловко ухватил её за плечо, но тут же получил локтем в нос и разжал пальцы.

Жанна навалилась на него сверху. Нашарила виденный недавно у Берта нож, выхватила его и ударила, метя в горло – но вместо этого сталь лязгнула о кольца рукава кольчуги. В следующее мгновение рыцарь сжал объятия, и Жанна глухо застонала от боли.

– Прыткая колдунья, – кряхтя, сказал Берт, сталкивая с себя девушку. Затем он сел сверху, прижав для верности её руки к земле. Жанна, тяжело дыша, смотрела ему в глаза. – Но всё же я оказался быстрее.

Липкое чувство беззащитности, ощущение, что он может сделать с ней что захочет, волной пробежало по коже Жанны. После того, как она исцелила безумного Шарля, ей слишком редко доводилось оказываться настолько беспомощной, подчинённой чужому человеку, врагу. Берт был сильнее, опытнее – и она признавала его власть.

Рыцарь снова привязал её к дереву, после чего засунул в ноздри мох, чтобы остановить кровь. Жанне удалось разбить ему нос, но на этом её удача закончилась, и колдунья осталась пленницей. Правда, Берт не разозлился, да и казалось, вообще плевать хотел на её выходки, но Жанна не знала, надолго ли это.

– В следующий раз я тебе такое сотворить не дам, – слегка гнусаво проговорил он. – А ведь знал же о твоей прыти и всё равно сплоховал. Неужто ты правда думала сбежать?

– Ты очень проницателен.

– И куда же ты побежишь, колдунья? Со своими ранами? Всё ещё хочешь возвращаться в Париж? Зачем? Король Филипп проиграл эту войну. Его вассалы пали на полях Креси, а по владениям идёт чума. Мёртв и твой рыцарь...

– Тебя я тоже убью, – сказала Жанна.

Берт устало вздохнул.

– Понимаю, – он поднялся и сел рядом с ней. Жанна молча смотрела в его глаза – они теперь нисколько не напоминали прежнего Берта-дурачка. Теперь во взгляде рыцаря была воля. – Я прошу у тебя прощения, колдунья. Я не радуюсь его смерти.

– Но он всё равно мёртв, – Жанна отвернулась. В щеку впилась ребристая кора.

А ведь Берт и правда не виноват. Виновата она – в том, что упустила Эвена, в том, что позволила ему умереть. Виноват Жан – в том, что отомстил ей через телохранителя. Берт же всего лишь взмахнул мечом, повинуясь господину.

Никто ведь не наказывает нож за то, что тот вонзился в щель доспехов.

– Я не держу на тебя зла, – тихо сказала Жанна.

– Вот и прекрасно. – Берт откинулся назад и улёгся прямо на траву, заложив руки за голову.

– Ты не станешь меня развязывать? – растерялась колдунья.

Он повернул голову:

– Разве я так уж похож на дурака? Или ты ещё во власти моего прошлого образа? Конечно, я рад, что ты простила меня за гибель своего рыцаря, но про похищение ведь речи не шло. Может, я и был дураком эти пять долгих лет, но только не сейчас!

Не сдержавшись, Жанна принялась ругаться. Берт снова захохотал.

– Мне нравится эта прогулка, – добавил он, когда колдунья затихла. – Я с тобой меньше дня, а уже сколько всего случилось. Это ведь очень скучно – конвоировать знатных и благородных пленных, взятых в честном бою. Они дают слово, что никуда не убегут и всё, остаётся только играть с ними в кости на привалах. Это и не пленник вовсе, а попутчик, который едет с тобой рядом и болтает в дороге. То ли дело ты! Эх, милая Жанна, с тобой поистине весело.

– Я постараюсь веселить тебя и дальше, – разозлилась та. – Может, ты хотя бы отвяжешь меня от дерева? Это не очень приятно – спать сидя.

Подумав, рыцарь всё же согласился, но большой свободы Жанна не получила. Берт аккуратно стянул ей локти и связал ноги, а свободным концом верёвки обмотал ствол, позволив Жанне лишь лечь и не больше того. Солнце, впрочем, уже почти село.

– Прости, колдунья, сегодня без ужина, – с усмешкой сказал он. – Но завтра я обязательно постараюсь чего-нибудь тебе раздобыть. Ах да! Я прихватил кое-что, ночи сейчас холодные, – из седельной сумки появилось шерстяное одеяло, которым рыцарь заботливо укутал Жанну. – Не то ещё замёрзнешь на полпути, околеешь. Что я тогда делать буду?