Текст книги "Солнце встает над селом Дзауга"

Автор книги: Вадим Битаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

-Прежде, чем открывать рот, – мрачно проговорил он – думай иногда своей тупой башкой.

Он подошел к телефону и схватил трубку.

-Сюда приезжал твой друг, – пробормотала сквозь всхлипывания Марго. Тимур насторожился.

-Кто?

-Высокий. Темненький. Здоровый такой.

-Атар?

-Нет. Другой… С твоего факультета.

-Гиббон? – он удивленно поднял брови – И что?

-Он сказал, что у Алины сегодня какая-то дискотека. Тот самый… Атар отвез ее. А другой должен был забрать в девять часов. И… И когда приехал, ее уже там не было.

Тимур почувствовал, что сердце его глухо затрепыхалось в висках. Он медленно опустился в кресло напротив матери, изводя ее напряженным взглядом.

-И что ему сказали?

-Господи! Моя дочь… Она просто… Просто какая-то…

-Да говори уже! – заорал он.

-Она укатила с какими-то парнями. Села и укатила! На машине…

Он откинулся назад.

-Что за машина?

-Зеленая «BMW».

Тимур прикрыл глаза. Ему на голову словно обрушился железобетонный небоскреб. Ни у кого из его близких не было зеленой «BMW».

-Что еще?

-Ничего. Это все, что он сказал… Этот твой друг…

Марго снова начала причитать. Ее голос едва доносился до него. В голове у него все никак не могло уложиться, как это Алишка, его малютка, его котеночек разъезжает посреди ночи с какими-то ублюдками на тачке. Он пытался нарисовать себе такую картину и не мог.

-Да как же это так, мам?.. – тихо и по – детски беспомощно пробормотал он.

-Ох, Тимур, мы неправильно ее воспитали, неправильно! Слишком избаловали! Она совсем перестала слушаться. А ты ей во всем потакаешь. Видишь теперь, чем все закончилось? Ей еще тринадцати нет, а она уже начала шляться…

Тимур с ужасом посмотрел на нее.

-Ты в своем уме? Что ты несешь?!

-Я давно этого ожидала. Отец узнает, ноги ей выдернет!

Он подскочил с кресла, как ошпаренный.

-Заткнись сейчас же! Да как ты можешь гнать такое дерьмо о своей родной дочери?!!!

Он снова схватил телефон и набрал номер Атаровского сотового. После долгой паузы в трубке раздался щелчок, и оттуда послышались звуки музыки, бабский хохот и визги. Видимо, он обломал пацану хороший балдеж.

-Какого хрена?! – рявкнул Атар на том конце провода.

-Это я у тебя хочу поинтересоваться, потрох ты завафленный, какого хрена ты поручил мою сестру этой безмозглой обезьяне?!

-А, это ты, Габарай… – голос Атара зазвучал намного ласковее. – Не узнал, ты с домашнего что-ли…В чем дело? Разве она не дома?

-Нет, бля!

-Слушай, она поперлась на какую-то вечеринку. Разве Гиб ее не привез?

-Разве я Гиба об этом просил?

Атар громко дышал в трубку. Это был верный признак того, что он злится.

-Я не мог, – натянуто проговорил он.

-Да, конечно, я чувствую, как ты занят.

Взрыв визгливого бабского смеха из трубки словно подчеркнул сарказм его слов. Тимур подумал, что Атар, наверно, сейчас вышибет мозги одной из этих шлюх.

-Слушай, Варвар, – заговорил он, не дожидаясь ответа, – Мне глубоко насрать, кому ты там даешь на рот, ты в натуре запорол, так что сейчас ты одеваешься, закидываешь жопу на своего пердуна и едешь искать мою сестру по всему городу. Подключай, кого хочешь, усек?

-Да, – голос его словно принадлежал утопленнику из унитаза.

-Подтяни Гиббона, он в теме. Я тоже поеду. Да, и не забудь передать ему от меня хавт в его рыло, сука!

-Ладно, – Атар тихо чертыхнулся в сторону и выключил телефон.

Тимур нажал на рычаг и глянул на мать, набирая номер Кокоя. Она сидела прямая, как школьница, уставившись в одну точку и словно прислушиваясь к далекому шуму. Вдруг, ее лицо оживилось.

-Слышишь, Тимур? Машина.

Он опустил трубку и внимательно посмотрел на нее. Какое-то время все было тихо, затем послышались отчетливые шаги, и хлопнула входная дверь.

Алина с беззаботным видом вошла в холл в своем раскрепощенном наряде, как ни в чем не бывало.

-Привет всем, – устало сказала она, глядя исключительно на брата. Марго медленно и грозно поднялась, сверкая глазами. Иногда бывало удивительно, какие устрашающие позы  способна принимать эта финтифлюшка.

-Где ты шлялась?! – голос ее задребезжал, как пустая кастрюля. Алина поморщилась и с неудовольствием покосилась на мать.

-Я не шлялась, – высокомерно произнесла она.

-А – ну, иди сюда! – Марго бросилась к ней и грубо схватила за локоть. Алина с ненавистью вырвала руку.

-Не смей меня трогать!

-Ах, не смей! Я тебе посмею! Ты у меня договоришься, хамка!

-Отвали! Тимур, скажи ей, пусть она отвяжется! – Алина обернулась к брату, но не встретила обычной поддержки и одобрения. Он строго смотрел на нее, и лицо его было таким же сердитым.

-Ты что тоже… – нахальное выражение ее лица тут же сменилось растерянным. В глазах блеснули слезы обиды. – Ты тоже против меня, да?

-Где ты была? – мрачно прогремел он.

-Я? Да нигде я не была! Господи, вы что все, с ума посходили, что ли? – она выпучила свои синие невинные глаза. – Немножко покатались и все! Знаешь Дзеру с моего класса? Она, я, ее брат, еще двоюродный брат, и их друг. Все – нормальные люди! Посидели в «Дольче Вите». Потом прошвырнулись за город и обратно. Машина– нормальная, новая, «BMW», вел Дзерин брат на нормальной скорости, трезвый… Все о;кей, расслабьтесь. Я звонила тебе на трубу, но ты ее выключил.

-А Маргарите домой не вариант было позвонить?

Алина пожала плечами. Марго, не теряя времени, снова накинулась на нее.

-Ну конечно! Зачем ей матери звонить! Господи! Да ты еще и пьяная! Пьяная до беспамятства! Фу! Посмотри на себя!

-Неправда! – Алина чуть ни захлебнулась от возмущения – Я выпила-то всего чуть-чуть осетинского пива. Клянусь, чем хотите! Тимур, ты же веришь мне? Тимур, скажи!!!

Он молчал. Он знал, что все, что она говорит – чистейшая правда, потому что Алина никогда бы не посмела врать при нем, а он бы сразу ее выкупил. Маргарите она могла ездить по ушам, как хотела, но ему говорила правду всегда. И все-таки он молчал, потому что был зол, как черт. Как сам дьявол!

Алина, видя это, окончательно расстроилась. Подбородок ее начал вздрагивать, у крыльев носа проступили ямки,  нижняя губа обиженно выпятилась вперед.

-Тимур, хватит молчать! Ну что ты сидишь с каменной рожей?! Какого черта ты мне не доверяешь? Я тебе когда-нибудь соврала?!!! – она была на грани истерики. Марго вцепилась ей в плечо и принялась отчитывать по – новой. Тут Алина резко обернулась с побелевшим от злости лицом. Ее переполненные слезами глаза горели от бешенства.

-Ты закроешься когда-нибудь в этой жизни?! Уйди от меня! Надоело выслушивать! Иди к черту!

-Следи за речью, – Тимур встал.

-Это ты ей скажи! Чего она ко мне придолбалась?

-Закрой свой рот, сейчас же! – завопила Марго на невыносимо– высокой ноте и замахнулась на дочь. – Еще слово, и ты получишь!

   -Да ну! А ну-ка, давай! Что ты сделаешь? – она нахально подставила ей лицо – Тебе осталось только меня избить, грымза!

Марго со всего размаху залепила ей звучную пощечину. Алина схватилась двумя руками за щеку и в ужасе отпрянула, изумленно таращась на мать. Потом лицо ее резко покраснело, сморщилось в уродливую гримасу, как целлофан на жаре; она оглушительно разревелась и бросилась к лестнице, повалив по пути китайскую вазу. Тимур поймал ее за ремешок на сумочке и притянул к себе.

-Ну, все, Аля! Все! Иди ко мне. Не плачь!

-Не трогай меня! Отстань! Отстаньте оба! Не хочу вас видеть! – она выворачивалась из его рук, зажав лицо ладонями. – Ты меня не любишь! Не хочу тебя видеть, предатель!

-Прекрати! Алишка, ну не надо! – Тимур пытался оторвать ее руки от лица – Мы все тебя любим!

-Вали к ней! Вали к этой ведьме!

-Послушай…

Она вырвалась и со всех ног побежала в свою комнату, воя на весь дом.

Тимур повернулся к матери.

-Ну что, довольна?

Что-то в его лице заставило Марго невольно отступить назад.

-Она сама виновата.

-Зачем ты ее ударила?

-По-другому она не понимает, Тимур. Ты слышал…

Его ледяные глаза сузились, превратившись в острые фосфорические лезвия.

-Никто… Никогда в жизни… Ее не ударит. Пока я жив. Никто. Ни одна тварь. И ты… – он попер на нее, как танк. Марго в страхе попятилась и шлепнулась обратно на софу. –Попробуй еще хоть раз… Хоть пальцем…

-Прекрати! Сынок, пожалуйста! Я ненавижу, когда ты такой. Достаточно мне переживаний на сегодня.

Он замедленно покачал головой, глядя на нее сверху вниз с отвращением.

-Ты не мать… Ты – черт знает, что! Как ты могла, она же твоя родная единственная дочка?

-Сынок, я хочу, как лучше. Нужно проучить ее, пока она не опозорила нашу семью!

-О, да!!! – он злобно расхохотался и воздел руки к небу – Нашу благочестивую семью!!! Да почему ты так плохо о ней думаешь? У Алины, если че, мозгов побольше, чем у тебя раз в десять!

-Тимур, ты ее просто слепо обожаешь! Откуда нам знать, что у нее на уме? От этой девчонки всего можно ожидать.

-Да что вы?! – он надменно скривился – Не знаешь, чего от нее ожидать, да? Как будто и не ты ее рожала… Твоя дочка доверяет тебе? Общается с тобой?– он усмехнулся – Да тебе же это все не надо! Тебе высраться на все! Только понты колотишь, первая леди города, блин. Меня блевать от тебя тянет!

Синие глаза Марго округлились и сочились слезами. Губы бестолково шевелились.

-Тимур… Да я же всю жизнь…

-Всю жизнь у тебя в башке были только тряпки! А на своих детей тебе было ложить.

-Как ложить? Я ведь всегда старалась, чтобы у вас было все самое лучшее. И отец старался. Вспомни-ка, какие у тебя были игрушки. Ни у кого тогда таких не было! Роботы, компьютеры, велосипеды, мотоциклы… Самые лучшие, самые дорогие игрушки я для тебя покупала!

Он печально усмехнулся.

-Лучше бы книжку один раз почитала… Ну да хрен со мной, мне вся эта твоя любовь и внимание нужно, как корове пятая нога. Но Алина… Она – девочка, тем более, в таком возрасте… Хорошо, хоть, у нее есть я во всем этом гнилом семействе. Но, может быть, ей неудобно рассказывать мне все, потому что я – мужчина. Девочки должны делиться со своими матерями, а эти стервозные старые пердуньи должны их понимать, ясно? И доверять, доверять им!

Марго сидела белая, как полотно. По лицу ее катились крупные слезы.

-Боже мой, это неправда. Я люблю вас обоих! И Алишка это чувствует… И она тоже любит меня!

-Да ну! А ты иди и спроси у нее. Интересно, что она тебе ответит? Скорее всего, пошлет на три веселые и будет права.

-Нет! – она закрыла лицо руками – Это не так!

-Да не бери ты в голову! – он подмигнул ей и прищелкнул языком – Мелочи это все! Зато ты – самая стильная и элегантная бандитская жена в Осетии!

Марго, тяжело дыша, приподняла бледное лицо.

-Какой же ты жестокий, сынок. Какой же ты, все-таки, жестокий…

-Спокойной ночи, мама! Счастливых снов! – он хлопнул ее по плечу так, что она вскрикнула, и пошел по направлению к лестнице. – Будь трижды проклят тот день, когда я вылез из твоего брюха!

   6.

На следующий день у «тимуровцев» состоялся Стыр Ныхас. Стая собралась на хате у Габарая, в его просторной берлоге, обсуждая последние события. Сюрпризом для всех стал Кокой, который внезапно запаниковал и разнервничался, что было на него совсем не похоже.

-Я так и знал, я его все..! – приговаривал он, рассекая по комнате во всех возможных направлениях – Я так и знал, что мы встрянем с этой историей! Эта сука ментам стукнула…  Вы тут веселитесь, а уже во всю следствие идет!

-Ну и пусть себе идет, – пробормотал Тимур, зевая во всю глотку. Он возлегал на кровати рядом с хохочущим Гибом. Хачик возился с эквалайзером на орущем стерео, Атар, полуприкрыв сонные глаза, дымил, сидя на подоконнике. Все были спокойны и невозмутимы и отдуши умилялись его младенческой непосредственности.

-Козлы тупорогие! – не унимался Алан – Вы, кажется, в конец рамсы попутали! Когда нас всех, пятерых, заметут, я с вас приколюсь!

-Не по уму шуршишь, кулек, – лениво проговорил Атар.

-Да не гони, Варвар! Ты-то у нас на постой чалишься. Тебе это как два пальца обоссать. Когда тебя в первый раз хомутнули? Лет одиннадцать было?

Атар мрачно глянул на него черными, вязкими, как мазут глазами. Была затронута самая неприятная для него тема.

-Одуреть! – Алан, довольный подкатил к нему, зная, что он злится – Так, может, тебе уже и не откидываться вообще? Это, по– ходу, твое призвание – Вечный Зэк!

-Я вот, не пойму, Коко-джамбо, у тебя что, слишком много здоровья?

-На тебя хватит, варварская отрыжка!

Они тут же обменялись мощными дружескими подсрачниками, такими нежными, что чуть ни повыбивали друг другу тазовые кости. Гиббон, Тимур и Хачик закатились веселым хохотом.

-Сверни на нары, Кокой! – смеясь, бросил Габарай – Чего ты панику в толпе разводишь?

Алан круто обернулся, сверкая большими темно-зелеными глазами. Рожа у него была миловидная до неприличия, но в чертах мерещилось странное несоответствие. Пухлые, выдающиеся губы, а  в уголке родинка, как у какой-нибудь секс – бомбы. При этом угрюмо очерченные, по-взрослому сухие скулы и подбородок.

-А вы, дебилы! – заорал он с новым вдохновением – Че разлеглись, как два пидара?!

Последняя фраза вызвала всеобщий восторг. Тимур захлопал ресницами, хохотнул, почти по– бабьи, и щекоча Гиббона, засосал его необъятную, как баобаб шею. Со всех сторон послышался одобрительный свист.

-Фу, Господи! – Алан брезгливо поморщился – Давай, Габо, тренируйся. На зоне тебе это поправит.

-Молодой, что ты несешь? Какая зона? Гиббон, о чем говорит этот пылкий юноша? – Тимур кокетливо глянул на Гиба.

-Он гонит фуфло, – громыхнул тот.

-Да почему, черт возьми, вы думаете, что вы – хозяева мира? – вспылил Кокой.

-А так и есть, – ответил Гиб.

Алан покачал головой.

-Нет, братва. Вы не правы.

-Правы, Кокой, – Тимур сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой – Мы очень правы во всем, что мы делаем. Ты даже представить себе не можешь, насколько мы правы.

-Закон так не считает. И я не горю желанием сесть из-за каких-то двух вшивых сук, которых мы по пьяни оттрахали всем хороводом.

Тимур недоуменно пожал плечами.

-Слушай, Алан, чего это ты стал вдруг таким мандражистом? Я тебя прямо не узнаю… Всю жизнь был самым борзым в нашей конторе, все тебе было по барабану! Что за заноза у тебя в жопе засела?

-Переходный возраст у малыша, – сострил Атар. Алан проигнорировал его реплику, отделился от стенки и подошел к Тимуру.

-В этот раз все как-то не так, Габо… Я прямо задницей чую… Какая-то канитель назревает нездоровая. Думаю, если не подсуетиться– придет нам большой, красивый, смачный пиздец… – Алан нервно потасовался взад– вперед по комнате – Бикса какая-то рогатая через чур попалась. Или Хачик ей плохо втолковал… – он задрал спортивки, высвободив дутые форвардские икры, и присел на корточки возле Тимура. – Слушай. Пока дело до суда не дошло, нужно следствию на горло наступить. Потом сложнее отмазаться будет. Сам же говорил.

Тимур безразлично кивнул.

-Без базару.

-Ну, так и что?

-Ничего, – он затянулся – Думаю, на днях дело прикроют. Не потей за это.

-У тебя что, есть какие-то идеи?

-Есть одна идейка для начала, – он вытащил сигарету и с хитрой улыбкой посмотрел на него – Как насчет прокатиться сегодня вечером?

   7.

Три черных всадника с диким воем неслись по дороге. Ночная мгла взрывалась и тысячью звенящих осколков рассыпалась под колесами мотоциклов. Казалось, можно было видеть, как со свистом разлетаются в стороны струи рассеченного воздуха – такой сумасшедшей была скорость.

Они мчались над обрывом по горному серпантину, без шлемов, подставив лица едким плетям ветра, давно уже выйдя за всякие пределы реальности. Это было странное зрелище: безумное, леденящее кровь, и завораживающе– прекрасное – психоз трех диких, изголодавшихся, отчаянных зверей. Скорость все увеличивалась и увеличивалась. Казалось, от ветра вот-вот вылетят мозги. Каждый отчетливо ощущал за своей спиной сладкое, зловонное дыхание смерти; вот она сидела сзади, липкая, похотливая, обвивая своими длиннющими руками, вспарывая когтями кожу, нестерпимо пища что-то в уши.

Они гнали вперед, к краю возвышенности, где дорога обрывалась, и им предстоял Великий Прыжок. Все трое закусили губы до крови. Сияющая чернотой бездна появилась вдали, стремительно приближаясь… Разогнавшись до предела, Тимур, Алан и Атар буквально взмыли над пропастью. Раскаленные колеса оторвались от земли, и три мотоцикла, как один, описав в воздухе крутую дугу, приземлились, подпрыгнув от удара.

-Да!!! – завопил Тимур и затрясся от безумного хохота. Все орали и смеялись вместе с ним, счастливые, как дети.

Алан вырвался вперед и рванул вниз по дороге в сторону города. Атар и Габарай втопили за ним.

-Я тебя порву, падла! – со смехом крикнул Атар, пригибаясь к рулю. Кокой обернулся с кривой ухмылкой, щуря один глаз, и выставил перед своими кентами средний палец.

Ночь неслась навстречу, и казалось, целые созвездия и кометы со свистом проносились мимо. Воздух был горьковатым на вкус. Вскоре они въехали в населенный пункт. Мотоцикл Тимура быстро набирал скорость. Алан принялся скашивать путь, вилять из стороны в сторону, но Габарай, нагнав, прижал его к обочине. Пацаны, мчась бок о бок на полном ходу, принялись бороться, лезть друг другу в глаза, выбивать из седел. Атар обогнал их слева и с нечеловеческими визгами исчез впереди. Кокой, чувствуя безвыходность положения, свернул в боковую улицу,  рев его мотоцикла заглох за домами. Габарай тут же рванул следом за Атаром с новым ожесточением.

Они мотались зигзагами среди аллей, темных переулков и чужих огородов, обгоняя друг друга, перемахивая через канавы и ограды, пока в конце одной из улиц из-за дома ни вырулил, словно всадник– призрак, черный силуэт Алана.

Тимур и Кокой оказались друг напротив друга, как два дуэлянта. Алан пару раз оттолкнулся ногой от земли, его мотоцикл взревел, и он бросился Тимуру навстречу…

Это была очень старая игра – «на слобачка»: у кого первого сдадут нервы. Они  летели друг на друга с воплями ужаса, до-последнего надеясь, что свернет другой. Каждый уже отчетливо видел глаза соперника, полные паники и решимости. Доли секунды… Месиво из железа и крови… Тупая смерть.

Алан все же свернул, не выдержав. Тимур пронесся дальше, задрав обе руки в жесте победителя, как красавец– джигит на диком вороном коне.

Потом они отрывались, как натуральные байкеры – носились по трассе, распевая матерные песенки, и шмаляли из стволов по фонарям, по воздуху и по придорожным комкам. Это было чертовски– красиво. Стекла разлетались звенящими салютами из ярких выставленных бутылок. Зрелище, которое врезалось в сердце, брало за живое, хотелось петь и рыдать от восторга…

Вскоре на дороге нарисовалась обшарпанная автобусная остановка. На скамейке под навесом устроился на ночлег какой-то старый бомж. Пацаны остановились неподалеку на перекур.

-На, молодой, – Атар протянул Кокою шарабан анаши – Соображай. Ты у нас корабельный мастер.

Алан забил королевский косяк в патрон от «Богатырей», и они пускали друг другу парики, не слезая с мотоциклов. Через пару минут все стали весело хихикать. Внезапно Тимур заткнулся и уставился в одну точку.

-Вот черт…

-Что, Габо? – Кокой еле переводил дух от смеха – Тебя что, контузило?

Габарай молчал и напряженно вглядывался в скрюченную в нескольких метрах от них фигуру. Бомж сидел, покрытый пылью зыбкого света, сгорбившись, свесив обросшую сальную голову. Грязное, ничтожное, изнасилованное жизнью существо. Тимур разглядывал его с неподдельным интересом, как редкого зверька, и его проницательные голубовато– стальные глаза поблескивали в темноте, будто были наполнены слезами.

-Черт возьми… – снова невнятно пробормотал он – Ну что за жизнь настала!

Габарай выглядел расстроенным.

-Куда ты смотришь? – Атар сдвинул брови – На эту парашу?

-Может, бывший академик, или еще хер знает, кто… – Тимур пожал плечами – Вот вам, пожалуйста… Жалкая, беспомощная отрыжка прошлого. Мы здесь, а он там… Сучья жизнь!

Хмырь слегка пошевелился, приподнял голову и с величайшей осторожностью вытащил из внутреннего кармана пузырь, так трепетно и благоговейно, словно доставал из груди свое драгоценное сердце. Желтый фонарный блик вспыхнул на гладком горлышке, как маячок в темноте. Тимур медленно поднял свой ТТ-шник, прицелился и с дребезгом выбил бутылку из его рук.

В следующую секунду у всех свело животы от хохота при виде округлившихся глаз и животного страха в них. Инстинкт самосохранения – великая вещь!

Тимур стал беспрерывно долбить по скамейке рядом с его съежившимся телом. Деревянные щепки полетели фонтаном. Перепуганный бомж корчился и прикрывался руками, издавая какие-то писклявые звуки. Наконец, нервы сдали, и он сделал самую большую глупость – вскочил и побежал.

Как по команде, мотоциклы зарычали, и словно охотничьи псы ринулись за ним. Бомж бежал со всех ног, спотыкаясь, вопя и трогательно размахивая руками. Пацаны временами сбавляли скорость, великодушно позволяя ему оторваться и поверить в спасение, чтобы потом с увеселительным свистом гнать его до изнеможения, едва ни наезжая на пятки. Когда он пытался свернуть с дороги, кто-нибудь заезжал на тротуар и сгонял его обратно. Было удивительно, как у этой паршивой развалины еще не лопнуло что-нибудь внутри от такого крутого марафона. Он хрипел и брызгал слюной, как загнанная лошадь, но все бежал и бежал, падал, отползал и снова бежал… Для большей остроты ощущений Тимур за его спиной палил из ствола по воздуху.

-Давай, давай, свинья! Шевелись!

Но шевелился он все слабее. Травля начинала становиться скучной – пришлось снизить скорость до минимальной. Ноги его заплетались, он все чаще спотыкался, хрипел и задыхался; тело его содрогалось от кашля. Вскоре откуда-то, то ли изо рта, то ли из носа хлынула кровь.

Алан, успевший подобрать где-то длинную палку, подъехал слева и принялся, подгоняя, тыкать его острием в бок.

-Ну давай, давай, вонючая мразь! Тащи скорее свой грязный зад! Дава-а-а-ай!!! – он орал с ужасающим остервенением – Хочешь жить, сука?! Беги!!! Хочешь жить, хочешь спиваться и гнить дальше? Беги! Беги, падла!!!

Хмырь приостановился и хотел, было, свернуть, но Алан огрел его палкой по спине, и он побежал дальше.

-Грязная скотина!

Он бежал. Мотоциклы начали набирать скорость. Он бежал из последних сил. Ноги его уже волочились по земле. Наконец, споткнувшись в очередной раз, он растянулся на дороге, не делая больше попыток встать. Игра была окончена. Алан отбросил палку и проехал мимо.

Все трое разом газанули, и Габарай, мчавшийся посередине, с размаху налетел на распластанное по земле тело. Послышался мелодичный хруст костей. Алан удивленно обернулся.

Габарай и Атар через некоторое время поняли, что их друг остался где-то сзади.

-Кокой! – Тимур притормозил, развернул мотоцикл и посмотрел на длинную, глянцево– черную в свете редких фонарей дорогу – Где этот сучонок?

-Опять, небось, ищет приключений на жопу. Поехали за ним.

   Они вернулись назад к перекрестку, который украсили окровавленным трупом бомжа. Кокоевский мотоцикл с вывернутыми колесами валялся черте– как на дороге, сам он, склонившись, сидел на корточках рядом с телом.

-Цы хабар у, Кокой? Какого хрена? – Тимур слез с мотоцикла и подошел к нему. Алан медленно, даже чуть заторможено поднял лицо. Свет фонаря, падая сбоку, просачивался сквозь его зрачки, и глаза казались прозрачно– изумрудными.

-Слышь, Габарай… Ты его… Мы же его убили!

-Не гони!!! – Тимур изумленно поднял брови – А может, нет? А ну, давай, окажи первую помощь!

Он засмеялся, все еще возбужденный сумасшедшей гонкой. Алан буркнул что-то сквозь зубы и снова посмотрел на труп. Тот лежал на боку, скорчившись и прижав руки к груди. На штанах его отчетливо темнело пятно.

-Ты только посмотри! – Атар подкатил к нему и со смехом пнул ногой – Эта скотина пока бежала, обоссалась со страху.

-На тебя бы я посмотрел, Варвар, – усмехнулся Тимур – Ну что, Кокой? Подымайся. Или будем тут сидеть, ждать мусоров?

Алан медленно привстал. Было очевидно, что он сильно нервничает.

-Габарай… Мы… Мы же поступили… – он запнулся, судорожно подбирая слова – Не надо было этого делать, – выдавил он наконец, и это прозвучало так комично, что пацаны не выдержали и прыснули.

-Ой, и не говори, Кокой! – Тимур озадаченно развел руками – Сам не знаю, как так получилось… Мне очень жаль! – они снова заржали. – Давай, поперли отсюда, – он наконец хлопнул его по плечу – И расслабься. Ничего нам не будет.

-Твои мозги, да я не об этом! – разозлился Алан – Мы же его убили, ты сечешь? Он же был живой, такой же, как ты, и как я… А теперь… Черт, ведь это же человек, пацаны!

-Где? – презрительно переспросил Атар – Вот это человек? Это кусок свинячьего говна, а не человек! Скотина! – он с отвращением сплюнул.

-Скотина… – Алан рассеянно посмотрел себе под ноги.

-Так даже лучше для него, – продолжал Атар – Мы ведь избавили его от страданий, волокешь? Кому он, на хер, нужен в этой жизни? А теперь у него все путем. Без проблем, мать его…

Алан покачал головой – Он жить хотел.

Габарай рассмеялся.

-Мало ли, что он хотел! Для него это слишком большая роскошь.

-Тимур, это не наше дело. Это была его жизнь, а не наша!

-Ни хрена, Кокой! Это наша жизнь, НАША! Это наша земля, наш город, и все здесь наше!

-Офигеть! –Алан всплеснул руками – Ты что, Господь Бог?

-Да, – Тимур улыбнулся –А ты не знал?

-Да пошел бы ты! Что ты трешь вообще? Минуту назад человека в месиво превратил, а скалишься, как будто…

-Не бычься.

-Не бычься?! – взвизгнул Кокой и налетел на Тимура.

Атар удивленно наблюдал за разворачивающейся сценой. Кокой всегда был из них самым дерзким, шумным и нарывистым, наверно по– молодости, но он никогда не смел всерьез орать на Габарая. Никто этого не смел.

-Тимур, какого хера ты его завалил?!!!

-Послушай, гуманист, – заговорил Тимур насмешливо, но сурово, с отчетливыми нотками угрозы. Его ледяной взгляд и тон  отрезвляли, как ведро холодной воды. – Ты, во-первых, убавь громкость, во-вторых, сотвори попроще рожу и, в-третьих, вяжи, падла, мне перед лицом пальцы раскидывать, усек?

Алан притух.

-Не надо корчить из себя Мать Терезу, Кокой, – Тимур повел плечами и сунул руки в карманы куртки. Во всех его небрежных движениях, в его глазах, голосе, манерах была необъяснимая, какая-то царственная власть. Редко, кто мог это осознать, и еще реже, кто мог этому не подчиниться. Это был просто дар притяжения, то, что политики называют харизмой.

-Ты такой же, как и мы, Алан, – четко проговорил Габарай, словно вытравляя свои слова на его мозгах, как на вечном граните – Такой же. Не надо ни в чем себя уговаривать. И оставь эти лишние выебоны, – он поднял глаза и осуждающе пнул его своим строгим взглядом.

-Тимур… – Алан делал последние неуклюжие попытки – Мы не должны были его валить… Ну, это вообще было не в тему.

-Да? – Тимур сокрушенно покачал головой – Господи, Алан, думай, что говоришь. Ведь мы же все-таки не животные. Что ты хотел, чтобы мы загнали его до полусмерти и бросили тут подыхать в муках? Это в тему? Если так, то у тебя консервная жестянка вместо сердца!

Алан долго думал, кусая губы, затем вскинул голову и шмыгнул носом – Да, Габарай. Ты прав. Я прошу прощения.

Тимур улыбнулся и уселся на свой мотоцикл. Но, несмотря на примирение, веселья больше не получилось. Алан ушел в свои мысли, как черепаха в панцирь, и через полчаса все разъехались по домам.

   8.

Тимур долго стоял под холодным душем, тщетно надеясь протрезветь. Атаровский свежак держал его мертвой хваткой. Он всегда знал свою слабую сторону. Чувственность. Да, его тело было жадным до адреналина, как голодный шакал до падали. В нем постоянно бились, пенились и бушевали буйные молодые соки, ища выхода и доводя его до изнеможения. Иногда он сам презирал себя за свою вечную похоть. Он не знал, откуда в нем это, и как противостоять этой болезненной, разрушительной страсти.

Кайф, кайф… Он жадно и судорожно искал его наобум, как слепец в ночной пустыне, и ловил, как капли росы. Он напоминал себе высоковольтный провод без изоляции – опасный и одновременно уязвимый.

Это была даже не простая развращенность избалованного пацана. Он до патологии остро чувствовал все и мог взорваться от любой мелочи: щекочущих капель дождя на своей коже, запаха нежного цветка или вида разложившегося кошачьего трупа, кишащего червями. Внешне ему почти всегда удавалось выглядеть невозмутимой скалой, так что врядли кто    догадывался, какой неуправляемый адский огонь бесился внутри него, как в жерле вулкана.Так было и сегодня. Он до сих пор ощущал, как его любимый «Харлей» подпрыгивает на человеческих костях, как вибрирует и колотится под ним сидение… В тот миг молниеносного озарения его буквально захлестнула нежность к существу, чье тело хрустело под колесами.

Кайф… Жажда ощущений… Он пожирал сам себя, как скорпион.

Тимур обмотался полотенцем и заковылял в свою комнату. Его любимая берлога всегда была для всех его близких людей убежищем. Пол– стены занимал высокий книжный шкаф. Раньше Габарай любил книги. Теперь на нескольких полках осталась только поэзия. Остальное место занимали диски, огромное количество, от классики до рока – поистине гурманская коллекция. Музыку он любил за то же, за что и стихи: за остроту и свободу эмоций. Над кроватью висели Алинины рисунки разных периодов, А на противоположной стене – фотографии мотоциклов всевозможных моделей. Их он собирал семь лет назад, когда занимался мотокроссом. Тогда он познакомился с Кокоем. Именно тогда, в двенадцать лет он впервые убил человека. Бабу. Они вместе с Аланом налетели на нее на полной скорости отцовского «Джипа». Это была ужасная случайность, очень неприятная. Алан неделю после этого ходил молчаливый и потерянный, как мумия, с бледной заплаканной рожей.

Тимур растянулся на кровати и уставился на свои выцветшие фотографии. Вообще, байкерство было как-то не принято у них в городе. И не для кого из них троих это не было религией. Тимур знал, что для Атара мотоцикл был просто развлечением, чистым адреналином. Для Алана и того хуже – тупыми понтами. Он же сам был всей душой привязан к этой груде железа, как к сентиментальной драгоценности, кусочку его детства, тем, что связало его и Кокоя. Ведь мало, чем в жизни он так восхищался и дорожил, как нежным сердцем этого малолетнего психа. Без Алана это все не имело смысла. Пацаны были его братьями. Кокой был его нутром.

Тимур зевнул и закрыл глаза. Четыре угла комнаты, четко отпечатавшиеся, как слайд в мозгу, плавно кружились над ним. Одно за другим ему припоминались события минувших суток. Все было в порядке. Да, весело, хоть и мерзко. Но что-то маленькое и пакостное нарушало безмятежную гладь его хорошего настроения. Нечто едва ощутимое, но назойливое, как жвачка, прилипшая к подошве…

Он тут же отогнал от себя муторные мысли и стал погружаться в дрему. За окном ветер трепал пожелтевшие акации, бросая в стекла сухие листья. «Не надо… Не надо…» – тихо умаляли они. Ветер отвечал им безжалостным завыванием. А они все плакали, бесполезно и жалобно, как сцапанные хулиганами девочки– отличницы. Тимур усмехнулся своим мыслям. «Нет! Нет! Нет!» Ему явственно слышался нежный голосок. Он пробивался издалека и наивно умалял остановиться. Как глупо! Может ли остановиться камень, летящий с горы? Он был похож на такой камень. Весь мир похож на этот камень, обреченный, загаженный мир. Девочка все плакала и плакала. Ее отчетливый голос стал срываться на крик.