Текст книги "Тревожная служба. Сборник рассказов"

Автор книги: Ульрих Комм

Соавторы: Иоахим Бремер,Эдмунд Ауэ,Ханс-Иоахим Франке,Йозеф Соколик,Христиан Пех,Клаус Петерс,Герхард Шунке,Хайнц Штатцковский,Эрхард Дикс,Вернер Шмидт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Вернер Шмидт
НОЧЬ НА АВТОСТРАДЕ

Приближались сумерки. Там, где автострада проходила через густой кедровник, было заметно, что начинает темнеть. Деревья, сбившиеся на опушках отдельными островками, протягивали свои голые ветви в холодное ноябрьское небо. Вчера выпал снег, первый снег в этом году.

Я крутил баранку нашего Г-5. Мой помощник – ефрейтор Петер Шеллхорн сидел рядом и клевал носом. Почти полтора года мы служим в одном батальоне аэродромного обслуживания авиационной дивизии. За это время было пережито много всего – и радостей и огорчений, – и дружба наша не раз подвергалась испытаниям, так что мы достаточно узнали друг друга и могли положиться друг на друга.

Сейчас все мои мысли были о Ханнхен. Ханнелора должна была ждать меня в «Шимпанзе» – так мы называли кабачок «Золотая звезда». Сейчас уже почти шесть вечера, а в пять часов тридцать минут мы с ней договорились встретиться. Полчаса уже прошло сверх назначенного срока. Понятно, она еще ждет, каждую минуту смотрит на дверь. Впервые за многие месяцы, да еще сегодня, в этот особенный для нас день, я ее подвел. В последнее время мы встречались с ней часто, так часто, как только позволяла мне солдатская служба. И вот как раз сегодня мы хотели обручиться.

– Может, тебя сменить? – спросил Петер. Я отрицательно покачал головой.

Мой сменщик был в курсе всех наших дел. Целый день в мастерской я только и говорил о предстоящем событии, и вот сейчас мы с ним вновь за рулем.

Кедровник все больше окутывался полумраком. Я включил фары.

Сегодняшний день был для нас особенно тяжелым. Вчера мы вернулись с учений поздно вечером и чертовски устали. А новый день начался, как обычно, ровно в шесть утра. Сонливость не могла прогнать даже утренняя физзарядка, и, когда мы приступили к работе, глаза мои все еще слипались. Учения проходили в лесистой местности, ездить пришлось по проселочным дорогам, а то и вовсе без дорог, и наши машины имели весьма неприглядный вид. И теперь, выстроив их в ряд, мы принялись приводить их в порядок. Шоферы и механики хлопотали вокруг своих стальных коней. Один регулировал сцепление, другой – тормоза, третий разбирал карбюратор, кто-то чистил крылья, проверял рессоры и так далее и тому подобное.

Мы работали с напряжением, чтобы подготовить машины как можно лучше и быстрее. Окрыленный предстоящей вечером встречей, я напевал, насвистывал и был, несмотря на тяжелую работу, в отличном настроении. Увольнительную я получил заблаговременно и мог прямо по окончании работы отправиться на свидание.

Наконец пробило пять часов. Я быстро стащил с себя рабочую форму, умылся, побрился и с особой тщательностью надел парадное обмундирование. Можно было идти. И в этот момент в комнату вошел дежурный унтер-офицер Мюллер и передал, что меня требует к себе старший лейтенант Вейднер. Я бегом отправился к офицеру и у входа в комнату дежурного встретил Петера Шеллхорна. По его несколько смущенному лицу я понял, что произошло что-то неприятное.

Я слушал лейтенанта Вейднера, и его слова доносились до меня как сквозь туман. Мы должны были немедленно отправиться в поездку. Машина Х-6 с прицепом, нагруженная баллонами с кислородом для нужд аэродрома, застряла в дороге из-за поломки. Нам дали координаты места, где это произошло, и еще какие-то указания. Но их я уже не слышал. Все это было крайне неприятно для меня, все мои планы срывались. Я попытался что-то объяснить, ссылался на увольнительную, обручение. Однако офицер только с досадой отмахнулся. Из нашего отделения, кроме нас, в его распоряжении никого не было. Некоторые солдаты были в увольнении, одни отдыхали после круглосуточной работы, другие еще не вернулись из рейса или были в отпуске. Ему не оставалось ничего другого, как послать нас. Нужно хотя бы предупредить Ханнелору, что я не могу прийти. Но, к сожалению, с этой просьбой мне не к кому было обратиться, и я не мог найти выхода из создавшегося положения. Кислород при всех условиях необходимо было доставить на аэродром. В противном случае на следующий день «миги» просто не смогут взлететь.

В кабине удобно и тепло, пахнет дизельным топливом и немного выхлопными газами. Мерно гудит мотор. Стрелка спидометра колеблется между 60 и 65 километрами в час. Больше из тяжелого грузовика Г-5 выжать трудно.

Стемнело. Небо, окутанное плотным покрывалом облаков, не пропускает света луны и звезд. Падают редкие хлопья снега, сверкающие в свете фар.

Я борюсь с усталостью.

Справа на обочине выплывает указатель. Где-то здесь должен находиться потерпевший аварию автомобиль. Сонливость как рукой сняло.

– Внимание, Петер! – крикнул я.

На машине, вероятно, должны были подавать сигналы карманным фонариком. Напряженно всматриваемся в темноту, однако никаких сигналов не видно.

Но обер-лейтенант Вейднер сказал, что в нескольких сотнях метров от указателя должен находиться наш Х-6. Может, он ошибся?

Мы удаляемся от указателя все дальше. Проезжаем километр, два, три. Ничего. Подъехали уже почти к самому городу. Здесь Х-6 погрузил баллоны с кислородом. Где же он может сейчас находиться? Я развернулся и поехал назад, чтобы проверить дорогу еще раз. Едем медленно, внимательно смотрим по сторонам. Вновь проезжаем указатель, который теперь находится на противоположной стороне автострады. Никаких изменений. Ни света, ни движения. Х-6 как в воду канул.

На ближайшей стоянке я затормозил.

– Попробуем еще раз! – говорит Петер и садится за руль.

Мы вновь разворачиваемся и так же медленно едем обратно. И опять безрезультатно. Может быть, они воспользовались еще чьей-либо помощью? Во всяком случае, бесполезно было без толку утюжить автостраду. Нам и в голову не могло прийти, что прицеп находится совсем рядом. Когда мы вернулись на стоянку, я пошел разыскивать телефон. Дорогое время пропало напрасно.

Было около двадцати двух часов, когда я связался с обер-лейтенантом Вейднером и доложил ему обстановку.

– Хорошо, что вы позвонили! – обрадовался он. – Пока вы были в пути, дорожная полиция оттянула Х-6 с автострады на безопасный участок с местом для паркировки. От автострады его отделяет полоска леса. Это совсем близко от вас. Ребята позвонили об этом четверть часа назад из ближайшей деревни. К сожалению, они не догадались выставить пост на основной дороге.

– Мы проехали мимо указателя по меньшей мере четыре раза, – заметил я.

– После разберемся, – ответил лейтенант. – Полагаю, что вам теперь все ясно?

– Ясно! Продолжаем поиски,

Обер-лейтенант пожелал нам успеха и повесил трубку.

Когда мы вновь миновали дорожный указатель, впереди мелькнул тусклый красноватый огонек. Мы были у цели. Скрипнули тормоза, мы выскочили из кабины, и, прежде чем ожидавшие нас товарищи успели что-нибудь объяснить, я накинулся на них, не жалея крепких выражений. Однако штабс-ефрейтор строго перебил меня:

– Отставить разговоры!

Но я не унимался.

– Сколько времени мы потеряли из-за вас! Маскировка удалась блестяще, ничего не скажешь!

– Благодарю за комплимент! – в тон мне ответил штабс-ефрейтор и примирительно объяснил: – Глупо, конечно, получилось. Мы послушались совета полицейского патруля и продвинулись немного в лес. Когда же вернулись сюда, увидели лишь задние огни вашей машины.

– Мы звали, кричали, – вставил его помощник, молодой солдат.

Штабс-ефрейтор перебил нетерпеливо:

– Пошли! Предстоит большая работа. – Он зажег карманный фонарик и осветил проселочную дорогу, терявшуюся в темноте.

Дорога описывала крутую дугу и где-то должна была вновь выходить на автостраду. Узкая полоса деревьев отделяла нас от основной бетонной полосы. За деревьями действительно трудно было обнаружить машину с прицепом. Наконец добрались до места и осмотрели поломку. Одна из рессор лопнула, и прицеп сильно перекосило. Опасный груз мог выпасть и взорваться. О том, чтобы продолжать путь в таких условиях, не могло быть и речи. Лопнувшую рессору необходимо было заменить. Пока мы подгоняли свою Г-5, ребята должны были разгрузить прицеп и сложить груз в безопасное место.

Мы принялись за дело. Несмотря на ночной холод, пот катил с нас градом. Наконец последнее усилие, и работа была закончена. Я завернул последнюю контргайку, затянул ее покрепче и зашплинтовал, как того требует инструкция. Потом взял клок ветоши, вытер руки и устало поднялся, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Все, кончено!

Наша ремонтная машина пристроилась позади Х-6, и этот своеобразный поезд двинулся. Я все время держал прицеп в поле зрения и шел за Х-6 на расстоянии около 30 метров. Петер забился в своем углу, закрыл глаза, и его равномерное дыхание говорило о том, что он крепко заснул, заснул праведным сном хорошо поработавшего человека.

Внезапно мое внимание привлекла тонкая, едва различимая полоска дыма, которая в свете фар то появлялась, то вновь пропадала. Не снится ли мне? Или это игра воображения? Но загадочная полоска появилась опять. Это, вероятно, туман, подгоняемый ветром, успокаивал я себя. К утру эти клочья превратятся в сплошную молочную пелену. Вероятно, где-нибудь неподалеку имеется пруд или река.

Но дым становился гуще, и тут я заметил, что он идет от покрышки ехавшего впереди прицепа. Я толкнул Петера. Он пробормотал, чтобы его оставили наконец в покое. Я затряс сильнее.

Спросонья он уставился в ветровое стекло и вдруг встрепенулся:

– Дай им сигнал – они должны остановиться! Или – еще лучше – обгоняй!

Я решил последовать его совету, дал газ и, непрерывно сигналя, начал обгонять. Конечно, солдаты на Х-6 ничего еще не заметили. Петер крикнул им:

– Горит скат!

Масло, вытекавшее из подшипника, загорелось, и огонь постепенно перебрался на покрышку. Ветер от движения раздувал его. Вскоре скат сорвется с оси, в таких условиях это секундное дело. Можно себе представить, что произойдет, если огонь достигнет борта и перекинется на баллоны с кислородом.

Я дал световой сигнал и перегнал Х-6.

Наконец-то они среагировали. Водитель быстро затормозил и остановился. У меня немного отлегло от сердца.

Взяв себя в руки, я спокойно вышел. Холодный воздух пахнул в лицо.

Когда у штабс-ефрейтора и молодого солдата с Х-6 прошел первый страх, они схватили огнетушитель и погасили пламя. Опасность миновала. Совместными усилиями мы перегрузили баллоны с кислородом с аварийного прицепа в нашу автомашину-мастерскую, отцепили прицеп, оставив его на обочине, и снова отправились в путь, чтобы вовремя доставить груз на аэродром.

Приехали мы уже под утро. По коридорам казармы топали подбитые подковками сапоги дежурных. Солдаты только еще поднимались со своих постелей. Не теряя времени, мы поехали на летное поле. Там уже шла подготовка к полетам. Кислород прибыл как раз вовремя, и наша миссия была закончена. Руководитель полетов объявил нам благодарность за службу.

Обер-лейтенант Вейднер, которому мы доложили о выполнении задания, разрешил нам идти отдыхать, что вполне соответствовало нашему желанию.

В то время как для всех кругом еще только начиналась служба, я, удобно устроившись в постели и натянув на голову одеяло, с удовольствием погрузился в сладкий утренний сон.

Прошло полдня, и, вероятно, я спал бы еще, если бы меня не разбудили. Это был Петер. Одним движением он сорвал с меня одеяло.

– Что за шутки?! – воскликнул я и только тут заметил его парадную форму. – В честь чего такой парад?

Петер загадочно улыбался.

– Поменьше вопросов! Вставай, вставай быстрее! – теребил он меня. – Приказ: чисто вымыться, причесаться, одеться в парадную форму. Время – максимум двадцать минут. Маршрут – клуб. Все ясно?

– Говори же: что случилось? – допытывался я, приводя себя в порядок.

– Военная тайна! – отвечал он, смеясь. – Скоро узнаешь.

Через полчаса мы были в клубе. Здесь готовилось какое-то торжество. На накрытых столах стояли бокалы и бутылки с вином. За одним из накрытых столов сидела девушка с длинными черными волосами. Ханнхен! Увидев меня, она поднялась мне навстречу. Я заметил обер-лейтенанта Вейднера, нашего старшего фельдфебеля и других унтер-офицеров и солдат, которые были свободными от службы. Ханнелора бросилась ко мне и обняла.

Я все еще не мог понять, что происходит. Обер-лейтенант Вейднер заговорил торжественным тоном:

– Вы удивлены, не правда ли? Вы хотели отпраздновать свою помолвку тайком от всех в каком-то прокуренном кабачке, но, поскольку она не состоялась, мы решили сами позаботиться о ней. Кроме того, за отличное выполнение задания вы и Петер Шеллхорн поощряетесь трехдневным отпуском!

Раздались аплодисменты. Так неожиданно для самого себя я оказался в центре внимания. Взяв Ханнелору под руку, я повел ее к столу.

Рудольф Киферт
В ТЕМНОТЕ

Не думайте, что поступать честно – это слишком большой труд и что существует множество вариантов честности и можно выбирать любой в зависимости от обстоятельств. Все это хорошо до поры до времени, пока наконец в один прекрасный день не начинаешь понимать, что есть только одна правда и ей нельзя изменять, даже если кажется, что делаешь это ради других...

Внезапно у нас в целом районе погас свет.

«Экономят электричество», – ворчали люди, зажигая свечи и садясь ближе к огню.

Я узнал об этом, когда меня среди ночи разбудили, буквально стащив с койки, и направили к дежурному унтер-офицеру.

– Нужно срочно доставить передвижную электростанцию в Гарзов! – сказал он мне тоном, в котором чувствовалось раздражение, как будто это я был виноват в том, что случилось, а теперь вот улегся спать, тогда как он должен бодрствовать. – Это приказ командира, – добавил он.

– Может, они сами справятся? – с надеждой в голосе спросил я.

– По пустякам Старик не стал бы звонить, – резко ответил унтер-офицер.

Я уже был на лестнице, когда он крикнул вслед:

– Поторопись, сейчас все зависит от тебя!

Это он сказал, вероятно, потому, что не совсем был уверен в моем служебном рвении.

«Нечего меня подгонять», – подумал я, но тем не менее ускорил шаг.

Генератор уже был установлен на автомашину и соответствующим образом закреплен. Можно ехать. К шоссе вела узкая бетонная дорога, поднимавшаяся в гору, откуда отлично просматривалась вся местность. Изредка вдали мелькали огни проезжавших автомашин. Свет фар скрадывался расстоянием и темнотой.

Когда я проезжал через Кирхлуг, у меня было такое ощущение, будто я единственный человек на всем свете. Дома, тянувшиеся вдоль дороги, казались безлюдными. Ни огонька в окошках, ни лая собак во дворах. А ведь не было еще и двенадцати. За деревней по обе стороны дороги простирались поля. Ни деревца, ни кустика, только широкая, бесконечная равнина. Однообразие ландшафта раздражало меня, но вместе с тем не давало отвлекаться на всякие посторонние мысли, как это часто бывает в длительных поездках. Я все более проникался чувством ответственности за порученное дело. И воображение уже рисовало картины моего прибытия к месту назначения.

Я видел себя въезжающим в Гарзов. Весь городок в глубокой тьме. На командном пункте собрались солдаты и офицеры. Командир подходит к автомашине, становится на подножку и спрашивает: «Послушайте, как это вы смогли так быстро доставить генератор? Вы настоящий мастер своего дела!» Я заезжаю с генератором во двор. Солдаты снимают агрегат и устанавливают его для работы. «Молодчина!» – говорят они, подходя ко мне, дружески подмигивают и хлопают по плечу. Я оказываюсь в ореоле вспыхнувшего света, моего света. Когда я отправляюсь в обратный рейс, солдаты и офицеры выстраиваются вдоль дороги, влажно поблескивавшей от дождя. На следующий день в нашей части всеобщее ликование – мы победили в социалистическом соревновании. Все окружают меня, жмут руки. Командир объявляет благодарность...

Мне даже жарко стало от таких мыслей, и я расстегнул тужурку. На встречном курсе появляется автомобиль. Свет его фар сливается в яркий пучок. Но мне не до него, я весь охвачен необыкновенным воодушевлением, весь во власти своей важной цели и совершенно не думаю о том, что может случиться что-нибудь непредвиденное.

Дорога становилась ровнее, и стрелка моего спидометра поползла вверх. По обочинам шоссе выстроились старые деревья с толстыми стволами. Они все быстрее мчались мне навстречу. Дорога была превосходной. Я ехал с дальним светом, который скользил по бесконечному ряду стволов, образовывавших своеобразный забор. Я мчался посередине шоссе, напряженно всматриваясь вперед, туда, где свет фар рассеивался в темноте. Иногда я посматривал в сторону, откуда из тьмы выбегали деревья, и пытался задержать взгляд на вершинах. Но ветви мелькали так быстро, что у меня начинала кружиться голова, я вновь смотрел вперед и прибавлял скорость. Через пару километров был поворот с шоссе вниз на разбитую проселочную дорогу. Вдруг луч, скользнувший по зеркалу, ослепил меня. Я подвинулся на своем сиденье ближе к середине. Свет стал ярче и сильнее. Машина приближалась. Водитель намеревался меня обогнать. Я принял вправо, и он сразу же рванулся вперед. Я успел заметить, что меня обогнала передвижная электростанция. Водителя я рассмотреть не успел, но по номеру определил, что машина была из соседнего советского гарнизона. Наша часть с недавних пор соревновалась с одной из частей этого гарнизона. Машина давно ушла вперед, пока я сообразил, кого так вежливо пропустил. До меня только теперь дошло, почему он мчался как сумасшедший. Вначале я подумал, что напрасно пропустил обгонявшую меня автомашину, но потом решил, что света, очевидно, нет и у советских друзей. Такое совпадение казалось просто невероятным, но чем еще можно было объяснить эту сумасшедшую гонку? Видимо, машина с генератором спешила на их командный пункт.

Дорога была извилистой и поднималась в гору. Я до отказа выжимал акселератор. Мотор ревел, кабина дрожала, даже на поворотах я не сбавлял газ и срезал их так, что покрышки визжали. Машина мчалась на предельной скорости. Оказавшись на вершине пологого холма, я заметил внизу автомашину, стоявшую на обочине. Стоп-сигнал ее еле виднелся. Я был убежден, что это обогнавшая меня машина. Дорога свободна, светофоров нет, и тем не менее автомобиль стоял. Спускаясь с холма, я терялся в догадках: что могло произойти?

Когда свет фар осветил грузовик, я увидел, что капот у него поднят и водитель копается в моторе. Очевидно, неисправность у русского была довольно серьезной. Меня подмывало проехать мимо, просто нажать посильнее на педаль и проскочить. Прежде чем водитель вылезет из-под капота, куда он забрался по пояс, я промчусь мимо и исчезну из поля зрения. Нужно решать. Ведь я еду с серьезным заданием, и любая остановка скажется на жителях города. Я колебался, как стрелка на весах, и это состояние выводило меня из себя. Я, конечно, слышал, что так бывает, но раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного. Я никогда не считал себя достаточно решительным и способным к принятию самостоятельных решений, в особенности по сравнению с моими более энергичными товарищами, хотя и командир, и сослуживцы, что называется, опекали меня и каждый по-своему старался развить во мне эти качества. Я, правда, внутренне противился этому, потому что страшно не терплю, когда меня поучают и воспитывают. Но здесь было совсем иное, требовалось настоящее решение. «Человек растет вместе с возрастанием стоящих перед ним задач», – говорил наш командир. Это совершенно точно. Но этот рост зависит еще и от того, насколько правильно решаются задачи. Нужно остаться честным, не сгибаться и не стать флюгером.

Взять и проехать мимо – это было так заманчиво. Легким нажатием педали помочь нашему подразделению выйти в передовые в соревновании между нашей и советской частями. И тут помимо своей воли я надавил на тормоз, да так, что меня прижало к рулю. Машина встала как вкопанная.

Шофер вынырнул из-под капота и, размахивая руками, подбежал к моему радиатору. Он о чем-то быстро говорил, но я не понимал ни слова и лишь пожимал плечами. Распахнув дверцу моей кабины, он жестом попросил меня пройти с ним. Не понять его просьбу было нельзя, да и любопытство меня разбирало.

Я забрался вместе с ним под капот. Оказывается, вентиляторный ремень был порван и беспомощно висел на шкиве. Я с облегчением выбрался из-под капота. Здесь ничем не поможешь. Водитель вытащил ремень и растерянно смотрел на меня. Вдруг он схватил меня за тужурку, которая была распахнута, и показал на проволочные петли, которые уже больше года поддерживали изнутри пуговицы. Проволока была достаточно прочной, и он хотел скрепить ею порванный ремень. Проклиная себя за то, что не застегнул тужурку, я нехотя вытащил проволоку, а отлетевшие пуговицы собрал и положил в нагрудный карман.

Шофер быстро принялся за дело и даже не заметил, как я отошел, только махнул мне рукой, когда я хлопнул дверцей своей кабины.

Я вновь погнал машину на полной скорости – появился шанс прибыть первым. Вентиляторный ремень быстро не сошьешь, если эта затея вообще осуществима. Во всяком случае, мне никогда не приходилось этого делать, у меня под сиденьем всегда имеется запасной. Я чуть не вытащил его вгорячах, и при других обстоятельствах я обязательно сделал бы это, но сейчас было совсем другое дело. В душе я осуждал себя за свой поступок, но тут же вспомнил, как гнал русский. У него было преимущество во времени, и, если бы не эта досадная задержка, сейчас у них все уже сияло бы в море света.

Дорога вилась через густой ельник и шла на подъем, Все, что ни попадало в свет фар, было покрыто глубокой тьмой. Вскоре начался спуск. Я выключил сцепление и ехал по инерции. Разве так уж незаконно желание быть первым? В случае успеха это принесло бы победу в соревновании. И эту победу, к удивлению моих товарищей, обеспечил бы я.

Я рос в своих собственных глазах, радость и удовлетворение сложившимися обстоятельствами так и распирали меня.

Еще двести метров, и нужно свернуть. Я убрал газ, слегка притормозил и свернул в лес. Ехать здесь было гораздо труднее, но я экономил тринадцать километров объезда.

Земля в лесу раскисла, я перешел на вторую скорость, и машина медленно поползла по жидкой грязи. Колеса буксовали в глубокой колее. Повсюду стояли большие мутные лужи, и, когда машина попадала в них, вода разбрызгивалась во все стороны и глухо ударялась о днище. Большие выбоины я старался объезжать.

На пригорке дорога стала тверже, и я его быстро миновал. Внизу, в лощине, справа по ходу, виднелся пруд. Вокруг него густо росли деревья, подходившие к обочине дороги. В этом месте образовалась довольно глубокая канава, наполненная грязной темной водой. Можно было ехать по косогору, но он сейчас размок. Раздумывая, как поступить, я слегка притормозил, но машину вдруг тряхнуло, и она медленно сползла в канаву. Вода в ней стояла значительно выше обычного, и колеса глубоко погрузились в грязь. Я резко включил первую скорость, мотор взвыл, колеса стали медленно выбираться из грязи. Оставалось совсем немного до твердого грунта, но тут автомобиль занесло. Я дал газ, но передние колеса с визгом прокручивались в липкой жиже. Грязь летела из-под колес во все стороны. Все мои усилия сводились на нет из-за тяжелого генератора. Один я давно бы выскочил, а с ним машина при каждой попытке скатывалась обратно, скользя по раскисшему грунту, словно на салазках. Я включил первую скорость, выжал до отказа акселератор. Задние колеса уже почти касались воды пруда, еще метр, и машина соскользнет в него.

Автомобиль окончательно засел в грязи. Попытавшись еще раз вырваться из капкана, я понял, что одному мне с этим не справиться.

Вот наказание! Если мне придется здесь торчать, выходит, я совершенно понапрасну оказался негодяем.

Я выключил мотор, открыл дверцу, выпрыгнул на сухое место и только теперь заметил, какая в лесу стоит тишина. Надо спокойно подумать. У меня ведь есть еще одна возможность: достать запасной ремень от вентилятора и бежать обратно. Тот парень поставит его на свой мотор и вытащит меня.

И в этот момент далеко позади послышался шум автомобиля. Я вскочил в машину и выключил свет. Если это действительно тот парень с электростанцией, он не должен подумать, что здесь перекрыта дорога. Шум мотора все приближался, уже можно было разглядеть светящиеся фары. Водитель подъехал к перекрестку, и вот наконец свет появился на лесной дороге. Я не знаю, чего у меня было в тот момент больше – радости или злости: ведь он попался на ту же удочку, что и я. Наши пути вновь сошлись. Я спрятался за деревьями. Машину он заметит теперь лишь тогда, когда разворачиваться будет поздно. Свет медленно приближался. Дрожащие лучи фар осторожно ползли вперед, пока не уперлись в мою машину.

Водитель затормозил, открыл дверцу и выпрыгнул из кабины. Я вышел ему навстречу. Увидев меня, он выругался (так, во всяком случае, и я поступил бы на его месте). Ему теперь нельзя было проехать, не вытащив меня, – развернуться он не мог, так как дорога была слишком узкой, а колея глубокой. Он сердито обошел вокруг моей машины и полез прямо в пруд, вымеряя дно. Он отошел от берега метра на два, и, когда вернулся к машине, его сапоги и брюки были все мокрые и заляпаны грязью.

Я бежал за ним, хватая его за рукав и пытаясь объяснить, что он может вытащить мою машину задним ходом.

Русский ничего не понял, стряхнул мою руку и слегка оттолкнул в сторону. Он был очень сердит, но и я не меньше. Чем это теперь кончится? Я проклинал все на свете.

Тем временем русский забрался в свою машину и, придерживаясь самого правого положения, тронул с места грузовик, как будто перед ним расстилалась ровная дорога. Ветви кустарника барабанили по его кузову. Я шел рядом Он прибавил газу, из-под колес в меня полетели комья грязи, но я старался не отставать. Он все-таки очень рисковал. К счастью, автомобиль не заглох и медленно по полз по жидкой грязи, заехав боковыми колесами в воду пруда. Наконец машина выбралась в низину, проскочила ее и выехала на дорогу, сломав бампером два сухих деревца. Неужели он уедет? Я ведь тоже хотел тогда проехать мимо... Но как только водитель оказался на плотном грунте, он открыл дверцу и медленно, осторожно начал подавать свою машину назад. Я стоял по колено в грязи, держа наготове буксирный трос. Громадные колеса грузовика медленно приближались ко мне, и я показался себе таким маленьким и беспомощным.

Русский парень был, видно, опытным шофером и вытащил меня из канавы без особых трудностей. Мы расцепились, и он поехал вперед. Ему некогда было ждать, и, в конце концов, для меня он сделал все, что мог. Но я был жестоко наказан. Все мои преимущества свелись на нет. Ничего не поделаешь! Теперь я уже ничем не мог возместить упущенное время, исправить положение.

Я сел за руль, тронул машину с места, тоскливо глядя на удалявшиеся огоньки задних фонарей его машины. Они раздражали меня, торчали как бельмо в глазу, Еще полчаса назад я чувствовал неимоверный прилив сил, мне казалось, что для меня не существует никаких препятствий, а теперь вот вынужден смотреть на этот маячивший впереди, ехидно подмигивающий глазок.

И тут со мной что-то произошло, черт знает как это получилось! Я нажал несколько раз на клаксон и начал сигналить светом. Остановил свою машину, выскочил из кабины и открыл капот. Заметив мои сигналы, русский водитель тоже остановился, подал назад и спрыгнул на землю. Я быстро перекрыл подачу горючего. Он начал осматривать мой мотор. Подойдя к его машине, я увидел, что вентиляторный ремень у него вот-вот опять порвется. Дальше он ехал очень осторожно.

Теперь я бы мог обогнать его и уехать, но после всего, что произошло, у меня не хватило бы совести это сделать. Я уже не стремился стать первым. На меня как-то сразу навалилась усталость. Я закурил, но сигарета почему-то оставила лишь скверный привкус.

За лесом дорога стала шире и ровнее. Я обогнал своего попутчика и помахал ему через окошко рукой. Но вскоре в боковое зеркало увидел, что он опять прижался к кювету и остановился, подняв клубы пыли. Спрыгнув на дорогу, шофер стоял и смотрел мне вслед. Он не кричал и не махал руками, а только смотрел мне вслед, одиноко стоя на дороге.

Я развернулся и поехал к нему. Не решившись признаться, что у меня есть запасной ремень, я просто взял его на буксир, и мы поехали.

Да, я стал жертвой собственного эгоизма. Но сознание своей вины, моральные мучения, которые я переживал, немного облегчили мою душу, и я уже не чувствовал угрызений совести.

На перекрестке я хотел было свернуть к советской воинской части, но Павел – так звали шофера – вдруг отчаянно засигналил, я остановился. Он выскочил из своей машины и подбежал ко мне:

– Давай, давай прямо! Мне надо в Гарзов!

– Куда? – переспросил я: мне показалось, что я ослышался.

– В Гарзов! – повторил он.

– В Гарзов?

– Да, да, в Гарзов. – Павел согласно кивнул. – Я и так очень задержался. – И пояснил: – Немецкие друзья остались без света. Нет тока.

И ему, Павлу, я хотел ставить палки в колеса! Ведь он спешил на помощь моим землякам! У него не было времени, и он все же помогал мне.

Дорога круто поднималась в гору. Я открыл окно. В кабину ворвался свежий ночной воздух. На моей тужурке не было ни единой пуговицы.

Когда мы поднялись наверх, в Гарзове зажегся свет. Тысячи маленьких светлячков засверкали вдали. На горизонте они сливались вместе, образуя море огня, разгоняющего тьму.