Текст книги "Любовь среднего возраста (ЛП)"
Автор книги: Уитни Грация Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
Глава 2.5
Джонатан
Лето 2002 года
Шел дождь. Сильный.
Вспышки молнии танцевали по всему небу, и дождь пулями бил по оконному стеклу.
Когда я выглянул наружу, то увидел отражение моей несчастной жизни в ливне: обоим родителям было отказано в досрочном освобождении из тюрьмы, младшая сестра была отправлена жить с еще одной приемной семьей. Меня же изо всех сил уговаривали остаться под кошмарным предлогом, чтобы я пошел учиться в колледж штата. Они знали, что если я останусь, то общество содействия помощи детям даст им бонусный чек за успешное воспитание ребенка, поступившего в колледж штата.
Я знал, что если проведу еще больше времени в гадюшнике под названием Огайо, то моя жизнь обязательно будет ужасной, так что ночью придумал план, как выбраться.
Я сказал приемным родителям, что решил ехать в университет Дейтона и что сразу после церемонии вручения дипломов хотел бы пойти в хороший ресторан и отпраздновать. От их жадных взглядов меня чуть не затошнило, но я продолжал играть свою роль.
Я улыбнулся и сказал им, что благодарен за все, что они делали для меня все эти годы. Я просто решил не упоминать, как они силой отнимали письма моих родителей из тюрьмы, как покупали мне одежду в секонд-хенде, в то время как своим биологическим детям разрешали делать покупки в нормальных магазинах, и как они изо дня в день напоминали мне, что однажды я «закончу так же, как [мои] родители – человеком, сломленным метамфетамином, и заслуживающим того, чтобы гнить за решеткой».
Когда наступил день церемонии вручения дипломов, я приступил к исполнению хорошо продуманного плана: положил в рюкзак лучшие брюки и рубашки, пятьсот долларов, которые заработал в колледже, тайно делая детям домашние задания по информатике, и кое-что необходимое для жизни в бегах.
– Для чего этот рюкзак? – В комнату вошла моя приемная мать Луэнн.
– Это одежда, которую я надену после церемонии. На ужин хочу одеться более повседневно.
– О! Конечно! Не надо пачкать свой красивый костюм на ужине. – Она поправила мой галстук. – Жаль, что ты не родился в этой семье. Мы могли бы купить тебе костюм получше, но ты же знаешь, как это бывает. Государство дает нам деньги, которых достаточно только для того, чтобы прокормить вас, но не одеть. – Я попытался не вздрогнуть, когда она убирала щеткой ворсинки с моих плеч. – Выпускной бал будет главным моментом твоей жизни. – Она вздохнула. – Ты, вероятно, не продержишься долго в колледже, но не волнуйся, ни я, ни Боб не ждем этого от тебя.
– Спасибо большое...
– Я до сих пор не могу вообразить, каково тебе было, когда твои родители были торговцами метамфетамином. Наверное, это было ужасно! Я думаю об этом каждый день и так сочувствую тебе. – Она отступила назад, чтобы взглянуть на меня. – Но потом я говорю себе: Луэнн, слава богу, ты спасла этого мальчика, даже если это временно, и когда-нибудь он станет наркоманом, как и его жалкие родители. По крайней мере, у него будут какие-то приятные воспоминания, чтобы, когда он будет сидеть в тюрьме, он мог утешаться прошлым! – Она улыбнулась. – Я собираюсь захватить свою камеру! – Она ушла, а я подумал о том, чтобы выпрыгнуть из окна прямо в ту минуту. Но знал, что это было бесполезно. Мы жили в глуши, и мне нужен был семейный автомобиль, чтобы добраться в город.
Мой сводный брат Кори вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он скрестил руки на груди и долго смотрел на меня.
Меня так и подмывало сказать ему, что сегодня последний день, когда я вижу его, но не мог заставить себя сделать это. Несмотря на отношение его родителей ко мне, мы с ним на самом деле стали хорошими друзьями, и если бы я не был таким сломленным, то остался бы подольше – ради него и его младшей сестры.
– Я извиняюсь за родителей. – Он вздохнул. – Но я хочу, чтобы ты знал, мне действительно понравилось иметь брата – очень. Ты собираешься забыть обо мне и Джессике, когда уедешь и начнешь все заново? Я не буду осуждать тебя, если ты скажешь «да».
– О чем ты говоришь? Я не…
– Не волнуйся. – Он взял мой рюкзак и положил в него коричневый пакет. – Я не собираюсь говорить своим родителям. Я буду действовать так, будто ничего не знаю. Просто обещай мне, что когда докажешь им обратное и сделаешь что-то большее со своей жизнью, то найдешь нас с Джессикой и снова будешь проводить с нами время.
– Обещаю. Вы же едете осенью в собор Парижской Богоматери?
– Да, но ты не собираешься в университет Дейтона. Так ведь? – Я застыл. Я не был уверен, что сказать. – Я…
– Я понимаю, что не так хорош в компьютерах, как ты, но ты ведь знаешь, что я достаточно неплохой хакер? – Он засмеялся. – Я взломал список университета подтвержденных студентов на осень, и твоего имени в нем не было. Тебя не было ни в каких списках, ни в одном из колледжей, который бы принял тебя. Таким образом, я начал думать о том, что бы я спланировал на твоем месте и…
– Я не хочу, чтобы ты думал, будто я не доверяю тебе, Кори. Я просто не мог…
– Мы можем общаться друг с другом по электронной почте, чтобы поддерживать отношения. Независимо от того, что ты сделаешь, как только уедешь, не оглядывайся назад. Ты должен придерживаться автобусов и такси – выбирай объездные пути, даже если для этого потребуется приложить все силы. О, и не открывай тот коричневый пакет, который я дал тебе, пока не окажешься вне штата. – Он встал и быстро обнял меня. – Джессика тоже знает, между прочим... Ей слишком больно, чтобы попрощаться, но она все понимает и говорит, что любит тебя.
– О, мой бог! Посмотрите на себя! – Луэнн прорывается через мою дверь с камерой. – Мне нужно фото моих сыновей! Ну, фотография моего приемного сына и настоящего! А ну-ка встаньте вместе! Улыбка на три! Один! Два!..
***
– Эй! Парень! – Таксист вырвал меня из мыслей. – Проснись! Мы далеко уехали, так что с тебя сорок пять долларов.
Я посмотрел наружу и увидел высокие каменные здания, но не мог разобрать, где оказался. Я прыгал из автобуса в автобус, из такси в такси в течение многих дней и больше не был способен ориентироваться в пространстве, потому что везде, где я ехал, шел дождь.
– Спасибо. – Я вручил ему деньги и вышел из автомобиля.
В течение нескольких секунд тонкий жакет и изодранные джинсы, которые на мне были, полностью промокли. У меня был зонтик в рюкзаке, но я понял, что доставать его было теперь бесполезно.
Я, похоже, пересекал студенческий городок – растительность и здания были на каждом шагу, но любое здание, в которое я попытался войти, было заперто.
Мне, чтобы войти, по все видимости, была нужна пропускная карта. Карта пропуска Гарвардского университета.
Я был принят в Гарвард несколько месяцев назад, но так и не ответил на письмо. Как только я прочитал, что их самым лучшим выпускником по информатике в прошлом году был парень, разработавший мини-компьютер, который я собрал в четырнадцать лет, то решил, что не было ничего, чему они могли бы меня научить.
Я увидел группу студентов, держащих дверь в лекционный зал открытой, и промчался мимо них. Я пошел по коридору, заглядывая в каждый кабинет, и выругался, отметив, что все они были заполнены.
Когда я дошел до конца коридора, то проскользнул в темный класс и вздохнул с облегчением.
– Очень любезно с вашей стороны присоединиться к нам вовремя. Займите место в последнем ряду, пожалуйста. – Появился свет, и человек в твидовом костюме и с белокурыми волосами встал за трибуну. – Ну, давай же, сынок... – Группа засмеялась, и я поднялся по лестнице, садясь в последнем ряду.
Я проигнорировал зудящее ощущение влажной ткани на моей коже и посмотрел на стенд: «Летний курс. Расширенная версия программного обеспечения 4100».
У всех студентов были ноутбуки и современные панели конфигурации данных на их столах. Все они выглядели старше, чем я.
Я предположил, что это – старший курс...
– Итак... – Преподаватель переместил экран проектора к центру комнаты. – Мы рассматривали нашу гипотетическую компанию «Бета Связь», и на данный момент у нас есть три человека, которые участвуют в гонке за лучший компьютер: Джордж Гамильтон II, Линдси Франко и Уильям Дэйн. Вы не могли бы подойти сюда и показать группе, что вы создали, пожалуйста? – Они заняли свои места впереди и начали рассказывать про свои компьютеры самыми обыденными голосами, которые я когда-либо слышал. То, что умели их компьютеры, абсолютно не впечатляло, но еще труднее было вынести их высокомерие и непомерное самомнение.
У них есть доступ к лучшим технологиям в мире, и это все, что они могут придумать?
– Очень впечатляюще! – Преподаватель похлопал. – Вот что я скажу остальным в этой комнате – если вы хотите получить высший балл, у вас достаточно сильные конкуренты. У кого-либо есть какие-нибудь вопросы к Джорджу, Линдси или Уильяму?
Никто не поднял руку.
– Ни у кого? Ни у кого нет вопросов о том, как они разработали свои процессоры? Вы просто собираетесь позволить им уйти с высшими баллами? Знаете ли, я могу поставить только несколько высоких оценок. В этом классе освоение программы требует очень много усилий, и я бы использовал все шансы... – Я поднял руку. – Да, вы. – Он указал на меня. – Что вы хотите спросить?
– Это же на самом деле не лучшие компьютеры, правильно? Вы просто используете их в качестве примера, чтобы заставить остальных работать усерднее, верно? – По комнате разнесся шепот. Все смотрели то на меня, то на преподавателя.
– Нет. Это не так, – сказал он. – Это действительно лучшие компьютеры в классе, и судя по тому, что вы не принесли на обсуждение свою работу, сдается мне, они определенно лучше, чем то, что создали вы. Но, так как вы, кажется, думаете, что…
– Через шесть недель компьютер Джорджа выйдет из строя. – Я скрестил руки. – Он переснабдил виртуальный диск ненужной проводкой. Несколько выключений компьютера, и он больше никогда не включится. В компьютере Линдси, если вы хотите так называть его, используются неправильные детали. Если все остальные в этом классе не используют палки и камни, то компьютер с переработанными катушками и старой проводкой нельзя считать хорошим. Мир технологий еще недостаточно современен для экологических компьютеров. И компьютер Уильяма, хоть и впечатляющий, если приглядеться, но, фактически, он во многом скопировал самую раннюю модель «Делл» и переработал несколько механизмов. Любой ученик средней школы с половиной мозга может сделать это. – Класс затих.
Преподаватель снял свои очки и потер лоб.
– Все свободны. – Он покачал головой, и студенты понеслись из помещения так, будто боялись, что он вот-вот взорвется.
Я встал и спустился по лестнице, игнорируя злобные взгляды трех компьютерных клоунов, убирающих свои игрушки.
– Подождите. – Преподаватель махнул мне. – Я хочу поговорить с вами немного. – Он подождал, пока все покинут класс. – Как вас зовут?
– Билл Гейтс.
– Ваше настоящее имя...
– Джонатан Стэтхем, – пробормотал я.
– Мистер Стэтхем, Вы ведь не студент этого группы, так? – Я покачал головой. – Вы даже не учитесь здесь?
– Нет...
– Таким образом, что заставило вас прийти сюда сегодня? – Он жестом показал мне сесть в переднем ряду. – На вид, вы, кажется, должны быть еще в старшей школе. Вы все еще в старшей школе? – Он ждал от меня какого-то ответа, но я только мигнул. – Хорошо, тогда... – Он сел рядом со мной. – Скажите мне, как кто-то внезапно объявляется в Гарварде и знает о компьютерах больше, чем мои лучшие старшекурсники?
Я вздохнул. Я думал о том, чтобы солгать, что я действительно был студентом и просто хотел заглянуть в класс высокого уровня, но я устал ото лжи, устал от бегства.
– Мои родители раньше… – Использовали электронику для готовки метамфетамина, который иногда сбывали? – Они раньше м-м-м… оставляли электронные устройства по всему дому, и я смотрел на то, как работали разные детали... И я крал… в смысле, заимствовал книги из библиотеки и читал о компьютерной механике...
– Вы никогда не ездили в технический лагерь?
– Нет.
– Хм-м-м. – Он потер подбородок. – Так ваша цель состоит в том, чтобы прокрасться в Гарвард?
Я закатил глаза.
– Если бы я хотел оказаться здесь, то принял бы предложение. – Я понял, что он, вероятно, собирался вызвать полицейских за то, что я нарушил границы, поэтому я состроил лучшую извиняющуюся мину. – Я сожалею по поводу сегодняшнего дня. Больше я не прерву занятия вашего детского сада. Я сейчас уйду…
– Я не собираюсь вызывать охрану. – Он засмеялся. Затем внезапно стал серьезным. – Откуда вы?
Я ничего не отвечал.
– Хорошо... Ваши родители знают, что вы здесь? Я уверен, они сильно волнуются за вас…
– Они в тюрьме.
У него был сочувствующий вид.
– Ну, ваши законные опекуны должны искать…
– Мне восемнадцать лет. – Я больше не был под опекой государства. Я не принадлежал никому, и, если бы его класс не был настолько теплым, я вышел бы, как только он спросил мое имя.
– Вы, должно быть, заработали довольно хорошие отметки в старшей школе, чтобы вас приняли сюда, Джонатан... Каким вы были по успеваемости в своем классе?
Почему я чувствую, что могу доверять этому парню?
– Первым. Я выступил с речью и все. – Я потянулся к своему рюкзаку и вытащил свой помятый листик с речью, бросив его ему. По какой-то причине я надеялся, что он прочитает его – в отличие от моих приемных родителей, которым, кажется, было плевать на тот факт, что я выступал с прощальной речью на выпускном.
Когда он просмотрел речь, я вдруг понял, что не открыл пакет от Кори. Я всмотрелся в него и увидел фото в рамке, на котором были я, он и Джессика, флешку, вокруг которой была обернута записка с просьбой «прочитать», пачку нераскрытых тюремных писем от моих родителей и адресованный на мое имя чек в размере одной тысячи долларов. На его обратной стороне был прикреплен оранжевый клейкий листочек: «Обналичь его в каком-нибудь сомнительном месте – в винном магазине либо внеси залог, чтобы я смог отследить, где были сняты деньги... Не стоит благодарности, Кори. PS: Пожалуйста, сообщи мне, если во время путешествия найдешь Источник вечной молодости... Я убежден, что сейчас он находится в Нью-Йорке»…
– Джонатан, а если я скажу вам, что искал студента с таким потенциалом, чтобы помочь мне с компьютером, который я разрабатываю? – Преподаватель привлек мое внимание. – Компьютер, который изменил бы все?
– Я сказал бы, что не верю вам. Потом сказал бы, что надеюсь, что среди тех компьютеров, что я видел сегодня, его нет.
– Справедливо. – Он захихикал. – Ну а что, если я скажу, что хотел бы помочь вам?
Ха!
– Нет, спасибо. У меня было достаточно помощи, которой хватит на всю жизнь. – Я забрал свою речь из его рук, встал и начал идти к двери.
Прежде чем я смог повернуть ручку, он подскочил ко мне.
– У меня есть одна дополнительная годовая стипендия, которую я могу присвоить любому студенту. Она предназначалась студентам последнего курса, но если ваши данные соответствуют... Она покроет один год обучения и небольшую часть вашего питания и проживания. Вам все же надо будет найти работу или две, чтобы покрыть остальное, но я честно думаю, что из вас вышел бы превосходный студент, а когда-нибудь и лучший разработчик. И, если вы будете упорно работать в течение первого года, я мог бы убедить академический комитет рассмотреть вас для других стипендий.
Что?
– Сегодня вечером я проверю ваши данные. – Он поправил свои очки. – Если вы тот, за кого себя выдаете, и согласитесь работать со мной над этим проектом, у вас будет бесплатное обучение в Гарварде и уникальная возможность работать над национальным проектом. Какой у вас номер телефона, чтобы я мог с вами связаться…
– Думаете, у меня есть сотовый телефон?
– Извините... – Он посмотрел на меня, вероятно, заметив, что я все еще был насквозь промокшим и держал грязный и дырявый рюкзак. – Я просто предположил, что у вас... Где вы собираетесь спать этой ночью?
Я не ответил. Просто осматривал класс. Я полагал, что, поскольку следующий автобус по расписанию идет не раньше завтрашнего дня, то я скроюсь в здании и буду спать под лестницей, как только уборщицы закончат.
– Меня зовут мистер Лауэлл, Джонатан. – Он подошел к своему столу и взял портфель. – Если у вас нет каких-либо планов, то сегодня вечером миссис Лауэлл готовит пасту, и у нас есть комната для гостей, которую вы можете занять на несколько дней, пока мы все не уладим.
Я отвел взгляд от мистера Лауэлла и покачал головой. Мне было стыдно за себя. Я нарушил каждое правило проживания в бегах в течение нескольких минут: я не должен был ни с кем разговаривать, не должен был доверять, мне следовало сторониться людей, пока я не попаду в Нью-Йорк – пока не атакую главный офис IBM и не заставлю их выслушать мои идеи. Все же, в глазах этого человека была искренность, да и проект государственной важности с доступом к лучшим технологиям в мире манил слишком сильно, чтобы отказаться.
В течение всего года я использовал каждую свободную минуту, чтобы работать над проектом мистера Лауэлла. Разрываясь между учебой и работой в трех местах, чтобы покрыть дорогое общежитие и продовольственные затраты, мне удалось помочь ему получить грант на семьсот тысяч долларов, чтобы разработать более впечатляющий ноутбук с технологией L-tech.
Прямо после того как он был официально награжден деньгами, он вручил мне конверт, в котором лежал чек на двадцать тысяч долларов, и сказал, что они помогут мне погасить оставшуюся часть платы за обучение на втором курсе.
Я собирался побежать в банк и обналичить его сразу же, но он забрал чек обратно.
– Знаешь, что, Джонатан? Ты лучше этого. – Он покачал головой. – Вот что я тебе скажу, вместо этого чека я дам тебе кое-что получше.
– Чек на еще большую сумму?
– Смешно. – Он фыркнул. – Я собираюсь быть первым инвестором твоей компании. Мы даже устроим с женой ужин на этих выходных, чтобы привлечь для тебя других инвесторов. Я считаю, ты не должен больше тратить время впустую, посещая лекции с людьми, не дотягивающими до твоего интеллектуального уровня. Ты должен бросить учебу и начать работать над своей собственной компанией. В течение первого года я буду помогать тебе всем, чем смогу.
– О чем вы говорите? У меня нет компании, мистер Лауэлл...
И я хочу свой чек назад!
– Корпорация Стэтхема? Компания Стэтхема? «Стэтхем Индастриз»! Звучит любопытно, разве ты так не думаешь? – Он сунул мой чек с премией в портфель и взял его. – Доверься мне, через пять лет у тебя будет, в сто раз превышающая сумму на этом чеке. На данный момент это будет мой гонорар за консультации. – Он похлопал меня по плечу и вышел из комнаты.
Глава 3
Клэр
Сегодня был один из тех дней, когда я честно ощутила, что потратила впустую лучшие годы своей жизни. Я провела все утро за просмотром канала «Лайфтайм», разбирая старые фотоальбомы и слушая одну из моих подруг из Сан-Франциско, Хелен, которая рассказывала, как она была номинирована на «Юриста года». Она без умолку болтала о том, что церемония была в Лас-Вегасе, что они позвали какую-то знаменитость в качестве приглашенного оратора, и как она просто не могла дождаться, чтобы понежиться в бассейне на крыше. Все номинанты получили право на пятизвездочное проживание, которое включало наличие собственного пентхауса.
Хоть я и была очень рада за нее, но еще слегка завидовала. Хелен тоже было тридцать девять лет, но, в отличие от меня, у нее, казалось, был полный набор: своя юридическая фирма, ежемесячные путешествия в какое-нибудь новое и захватывающее место, а истории, которые она рассказывала о своей сексуальной жизни, заставляли сожалеть, что у меня не было большого опыта до Райана.
На самом деле, когда бы мы с Хелен и Сандрой ни устраивали девичник, она всегда шокировала нас пикантными историями о своем новом любовнике. Сначала я думала, что она просто хвастается, но через некоторое время поняла, что она делает мне одолжение. Она заставляла меня увидеть, насколько жалкой была моя несуществующая сексуальная жизнь, и пыталась помочь мне прийти в гармонию с так называемой «внутренней богиней».
Но так как я отказывалась ходить на свидания, то, чтобы получить разрядку, полагалась на вибрирующих друзей: они были эффективными, удобными, и мне не приходилось беспокоиться о том, изменяют ли они мне.
Как только я закончила разговаривать с Хелен по телефону, то решила немного поработать. Я начала просматривать последние слоганы и идеи для рекламы, представленные моими помощниками. Я прочитала три из них, захлопнула папку и, делая срочный перерыв, пошла к машине.
Мне нужно немного хорошего вина, чтобы пройти через это сегодня...
Я вбежала в продуктовый магазин и направилась в отдел, где продаются журналы. Я подумала, что куплю еще несколько изданий, чтобы показать своим помощникам различие между хорошей рекламой и плохой.
Я взяла «Инстайл», «Вог», «Юс Уикли» и остановилась, как только мне попался журнал с заголовком «Выпуск о разводе».
Я схватила его и пролистала, качая головой при виде глупых советов, которые давали так называемые «опытные разведенки»: «Простите его и отпустите! Это самая легкая часть!», «Постарайтесь выделить себе время, чтобы выплакаться дома!», «Начните путешествовать в одиночестве и посмотрите наконец-то мир, не ждите, пока на бумагах высохнут чернила!»
Любая женщина, которая была обманута и говорит, что ее самооценка не была уничтожена – проклятая лгунья...
Я перестала читать статью «Как я сохранила свою самооценку в целости после измены» и побрела по проходу, где были специи.
Перец... Лавровый лист... Петрушка... Паприка... Паприка? Любимая приправа Райана...
Я взяла паприку и замерла. Я должна была отмести все мысли о нем, как только они появятся в моей голове. Должна была сказать, что «крах моего брака не был моей виной», сделать глубокий вдох и начать делать что-то другое.
Сегодня это не сработало.
Я почувствовала, как в горле встал небольшой ком, и подавила рыдания. Закрыла глаза и попыталась думать о счастливых воспоминаниях, но вышло только хуже...
***
Я дрожала, тряслась так сильно, что не была уверена, стояла ли прямо. Я была в своей кухне, глядела на Райана, наблюдала за тем, как он собирал компрометирующие фотографии с пола.
– Клэр... – Он подхватил последнюю и вздохнул. – Пожалуйста, мы можем поговорить об этом?
– О чем? – зашипела я.
– Об этом... о моем романе.
– Ах, да! Мой муж трахается с моей лучшей подругой! Уже более года! Давай обсудим это, приступим?
– Не обязательно так орать, Клэр. Я пытаюсь…
– Я могу орать так, как захочу! У тебя роман с Амандой! Она же была моей свидетельницей, о боже! Я даже не знаю, с чего начать, Райан! Как ты мог?
– Наши дочери наверху. Мы…
– Наши дочери? Наши дочери! Не пытайся делать вид, что тебя заботит эта семья! Ты не думал о нас, когда погружал свой член в…
– Достаточно! – закричал он и подошел ко мне. – Я сожалею. Прости... Я налажал и…
– Ты налажал? – Я почувствовала, как мое сердце сжимается.
– Да... Я налажал и...
– Райан... – Я положила свою руку на грудь, чтобы мое сердце не выпрыгнуло. – Налажать – это забрать девочек поздно из школы. Налажать – это забыть вытащить курицу из духовки. Налажать – это забыть про нашу годовщину, которая через две недели, кстати. Изменить мне? Переспать с моей лучшей подругой? Это п**дец. И это непростительно. Как давно это происходит?
Он вздохнул, и я медленно отошла от нашего набора столовых приборов.
– Алло? Райан! Как долго это продолжается?
– Клэр, послушай меня…
– Скажи мне! Скажи мне прямо сейчас! – Я отвела взгляд от его глаз, потому что на самом деле, в глубине души, мне не хотелось знать.
– У меня всегда были чувства к Аманде...
Мое сердце не выдержало и разбилось прямо в груди. Мои колени подогнулись, и я сползла на пол.
Он продолжал.
– У меня были чувства к ней, но я игнорировал их, потому что... – Он сел на пол. – Потому что я был в тебя влюблен. Я не собирался поддаваться этим чувствам, но в январе прошлого года мы оба выпили, и одно зацепилось за другое и…
– И вы занимались сексом?
– Да... И я…
– Где?
– Что где?
Я сделала глубокий вдох.
– Где вы тогда занимались сексом? Где это происходило? – Он избегал смотреть мне в глаза. – Здесь... Ты была на той конференции «Паркер Бразерс» за городом... И я знаю, что должен был остановиться в тот день. Я должен был рассказать тебе, но не смог. Я честно не знал, как объяснить это тебе, потому что между нами было нечто большее чем просто секс. Это было…
– Ты отец ее ребенка? – Мне нужно было услышать это от него.
Он ничего не ответил.
– Ты отец ее ребенка?! – закричала я.
– Да. – Его голос дрогнул. – Я... Мне так жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким образом, и что я заставил тебя пройти через это... Я сделаю все возможное, чтобы завоевать твое доверие снова. Мне придется платить ей алименты, но я ее отпущу. Я буду ходить на консультации, и мы сможем…
– Ты ее любишь?
– Клэр, не надо…
– Ответь мне! Ты любишь ее?
– Да.
– И ты все еще любишь меня?
– Конечно, я люблю тебя, Клэр. Я…
– Ты любишь меня?
Его молчание было самым громким ответом за всю ночь. То, что ему нечего было сказать, задело меня и заставило сломаться прямо перед ним.
Пока я плакала, он что-то говорил, но я слышала только рев крови в ушах, настоящее разрушение моего сердца.
Я свернулась в позе зародыша и выплакала все глаза. Я продолжала говорить: «отойди от меня, все кончено», но он обнял меня своими холодными руками и отказался отпускать.
Я хотела верить, что мы могли пройти через это вместе, что он мог влюбиться в меня снова, и мы могли бы оставить этот роман позади. Но когда его липкие пальцы ласкали мои плечи, я поняла, что больше ему не доверяю. И я не хотела причинить себе еще больше боли, учась доверять ему снова.
Утром, чтобы не потерять последнюю каплю достоинства, я ушла, спокойно сказав ему, что хочу развода.
– Крах моего брака не был моей виной. – Я выдохнула и открыла глаза.
Я почувствовала, как завибрировал мой телефон, и поднесла его к уху.
– Алло?
– Мама, мне нужно печенье «Поп-тартс».
– Кэролайн, у тебя есть машина, и ты работаешь неполный день. Съезди в магазин и купи его сама.
– Я потратила свои последние деньги на айпод! Кроме того, Эшли сказала, что ты в продуктовом магазине, и я не могу работать без этого печенья. Ты можешь купить его мне и подъехать к библиотеке? Пожалуйста?
Иногда я готова была поклясться, что мои дочери не имели ко мне никакого отношения. Просто не могли иметь. В шестнадцать лет они были невообразимо начитанными, но их интеллектуальный уровень был, вероятно, отрицательным.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать. – Она вздохнула. – Боже мой! Боже мой! Давай я тебе перезвоню, мам! Фургончик с мороженым едет по улице! Мне нужно купить рожок с Элмо!
Только я собиралась положить свой телефон обратно в сумочку, как позвонила вторая дочь.
– Да, Эшли?
– Как долго я должна была держать этот хлеб в духовке?
– Ты не должна была трогать этот хлеб в принципе, Эшли. Я же сказала, что он на ужин. Он был для спагетти и…
– Я была голодна! Что я должна была есть?
– Недоеденный салат из курицы, суши…
– Я вегетарианка с прошлой ночи, мама. – Она издала один из своих «ты-просто-не-понимаешь-меня» стонов. – Помнишь? Я не могу есть мясо. Можешь купить мне какие-нибудь соевые продукты, пока ты в магазине? И мне очень жаль, но я полностью сожгла тот хлеб… А духовка не должна была издать звук, чтобы предупредить меня? И почему каждый пластмассовый лоток, который я ставлю в духовку, сгорает? Не понимаю.
О боже...
– Увидимся, когда я вернусь домой, Эшли. – Я повесила трубку.
Мои дочери не имели отношения ко мне. Если бы я была шестнадцатилетним подростком с работой и автомобилем для совместного пользования, то не звонила бы своей матери по каждому поводу. Кстати об этом – я прокрутила список контактов и набрала свою мать.
– Мама, ты все еще приезжаешь сегодня на ужин?
– Конечно. Во сколько я должна быть?
– В семь часов. И мне нужно, чтобы ты принесла немного хлеба. У меня был готовый, но Эшли поставила еще один пластиковый поддон в духовку.
– Ты должна была проверить этих девочек, Клэр. Я говорила тебе, что они родились с половиной мозга.
– Уж мне ли не знать! Увидимся вечером, мама. Я буду…
– Подожди! Роберт Миллингтон сказал мне, что ты до сих пор не позвонила ему. Он действительно хочет пригласить тебя куда-то. Думаю, это был подошел тебе!
Я постаралась не застонать. Роберт был сыном маминой лучшей подруги. Он был на два года старше меня, непривлекательным и чрезвычайно скучным. Его самой главной темой для разговора было обсуждение отличий между американской и британской политикой.
– Нет, спасибо, мам. Не заинтересована.
– Почему бы и нет? Он – хороший парень! У него собственная юридическая фирма, он в отличной форме…
– И он скучный. Я пас. Увидимся вечером, мама. – Я повесила трубку.
Я прошлась среди напитков и захватила пакет сухого молока. Затем направилась в отдел мяса и взяла пару килограмм говядины – соевой говядины.
Когда я шла, то посмотрела на отражающее стекло, которое висело над витриной с курицей. Иногда я себя не узнавала. Я все еще мирилась с новой и улучшенной версией себя – женщиной, которой на самом деле нравится краситься и тратить на волосы больше двадцати минут в день.
У тебя все получится... У тебя все получится... У тебя все…
Я толкнула корзинку прямо в гору из коробок с хлопьями.
Отлично...
Нагнувшись, я стала складывать их обратно наилучшим образом, каким только могла. Я хотела все исправить, прежде чем подойдет сопливый менеджер и скажет свое унизительное: «Вот из-за таких оплошностей и повышаются наши цены».
– Нужна помощь? – послышался глубокий голос сзади.
– Конечно. – Я не смотрела вверх. Я продолжала складывать красные коробки между желтыми, стараясь выставлять их в форме идеального полу-ромба.
Когда я выставила последние упаковки с хлопьями, то повернулась, чтобы посмотреть на человека, который помогал мне.
О. Мой. Бог...
Лицо у него вроде тех, что светятся в рекламе Ральфа Лорена – абсолютно голубые глаза с еле заметным в них огоньком, совершенные точеные линии челюсти с легкой сексуальной щетиной, и полные, четко очерченные губы, которые выглядели достаточно привлекательными, чтобы целовать их весь день.
Он был одет в темно-синие джинсы и черную кофту, на которой белыми буквами было написано «Сан-Франциско». И по какой-то странной причине он улыбался мне.
Он, наверное, студент юридической школы, которая находится дальше по улице... Если бы я только могла вернуться в прошлое... Ну да ладно...
– Хм-м... Спасибо за вашу помощь. – Я отвернулась и пошла обратно к своей корзинке.
– Подождите минуту, – сказал он, приблизившись. – Я не расслышал вашего имени. – Как мило...
