Текст книги "Холостяк (ЛП)"
Автор книги: Уинтер Реншоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 35
Дерек
Два месяца спустя
Капли дождя падают на лобовое стекло моего арендованного автомобиля, и водитель включает дворники, которые тут же начинают скрипеть, поэтому я поднимаю салонную перегородку, и моя челюсть напрягается в ожидании того, что произойдет.
Представители «Ассошиэйтед Пресс» (Примеч.: Associated Press – одно из крупнейших международных агентств информации и новостей) собираются под черными зонтами возле здания суда на Манхэттене.
Я слежу за главными дверями, выискивая взглядом девушку, которая, блядь, разбила мое сердце не один, а два раза.
Вчера утром я наткнулся на онлайн-статью о Веронике Кенсингтон-Рэндалл и предполагаемом мошенничестве с недвижимостью. Видимо, после того как Серена сбежала от меня, она вернулась в Нью-Йорк и наняла адвоката, который, не теряя времени, подготовил дело против ее мачехи.
Согласно статьям, имеются многочисленные свидетельства бывших сотрудников, а также совместные заявления Кейра Монтгомери, Эудоры Дарси и Джулии Мэй. Доктор Кевин Ротбарт, который помогал Веронике, потерял лицензию, но ему удалось отвертеться от тюрьмы в обмен на дачу показаний против этой злобной суки.
Сегодня день предъявления ей обвинения, и я на сто процентов уверен, что Серена со своим адвокатом должна быть здесь.
Мое внимание привлекают вспышки камер, когда несколько человек в костюмах выходят из здания суда и сразу оказываются окруженными роем СМИ.
Через несколько секунд я замечаю ее – огненно-рыжая грива волос выделяется на черном фоне.
Выйдя из машины, я поднимаю руку в воздух и зову ее по имени. Я наблюдаю, как она взглядом сканирует улицу в поисках моего голоса.
Когда наши глаза встречаются, я почти ожидаю, что она убежит. Она удивительно хороша в этом. Но вместо этого ее полные губы изгибаются в полуулыбке, и мир, кажется, останавливается.
Безумство СМИ отходит на задний план, и вспышки камер меня не беспокоят. Я вижу только ее.
Я долго ждал этого момента. Два месяца, если быть точным.
Но думал, что все будет иначе.
Я думал, что разозлюсь и обвиню ее в том, что она испортила то единственное хорошее, что было между нами.
Вместо этого я стою здесь, как какой-то влюбленный идиот, пытаясь вспомнить, какая она на вкус. Желая ощутить своими пальцами мягкость ее волос. Нежность кожи ее обнаженного живота. Звук ее дыхания, когда она выдыхает мое имя.
С зонтом над головой, она маневрирует сквозь толпу и подходит ко мне.
– Что ты здесь делаешь? – Ее глаза мерцают даже в такое пасмурное июньское утро, как это.
– Я прочитал о судебном разбирательстве в интернете, – говорю я. – Думаю, тебе не помешает поддержка.
Уголки ее губ приподнимаются.
– И я пытался разыскать тебя в течение нескольких чертовых месяцев. – Я подхожу к ней ближе, и она поднимает зонт над нами обоими. Я забираю у нее зонт, складываю его и открываю пассажирскую дверь своей машины.
– Залезай.
Она стоит совершенно неподвижно, каблуки ее туфель с красной подошвой практически вросли в тротуар, в то время как толпы людей снуют рядом с нами.
– Серена, все в порядке? – Сквозь толпу проталкивается, пробираясь к ней, мужчина. Он выглядит знакомым, и когда на ее лице появляется неприветливое выражение, я понимаю почему.
– Да, Кейр, – говорит она, нахмурившись.
– Я приехал, – говорит он. Двое мужчин в черных костюмах и очках становятся по обеим сторонам от него. – Хотел поддержать тебя. Надеялся, что мы сможем поговорить. Может, пойдем куда-нибудь? Только мы? Я пытался связаться с тобой, но твой адвокат сказал, что тебя не было в стране.
Не могу поверить, что этот мудак имеет наглость пытаться украсть ее прямо у меня из-под носа, и будь я проклят, если позволю этому случиться.
Положив руку на ее спину, я подвожу ее ближе к своей машине и бросаю на него предостерегающий взгляд.
– Она едет со мной, – объявляю я.
Кейр подходит ближе, чувствуя, что его возможность ускользает.
– Серена, если тебе что-нибудь понадобится, я здесь. Я бы хотел поговорить. Тебе нужно поставить точку. Нам нужно поставить точку.
– Залезай. – Я киваю в сторону машины.
Она смотрит на него, потом на меня. Очевидно, Серена считает меня меньшим из двух зол, потому что после минутного размышления забирается внутрь.
– Ты меня ненавидишь? – Она пытается поймать мой взгляд, как только я занимаю место рядом с ней.
– Нет.
Как я могу?
– Мне пришлось уйти. – Она складывает руки на коленях и, потупив взгляд, смотрит вниз, отвечая на вопрос, который стоил мне двух месяцев бессонных ночей, и не давал мне покоя. – Я нанесла достаточно урона. Ты заслуживаешь лучшего. Мы были неосторожны, безрассудны. Мы с тобой были опасным сочетанием.
– Опасным?
– Да. Мы сделали исключения, нарушили свои собственные правила. – Она вздыхает. – Из-за того, что мы сделали, твоя карьера была на грани. Мы не думали о последствиях.
Нас окружает орда папарацци, щелкая камерами, пытаясь проникнуть за защищающие нас темные стекла.
– И потом, есть все это, – указывает она за окно. – Быть рядом со мной – значит жить под микроскопом. Ты этого не заслуживаешь. Ты заслуживаешь тихой жизни в Рикстон Фоллс, подальше от уродливого циркового шоу, которым стала моя жизнь.
– Ты волнуешься обо мне, Серена? – Мои ноздри раздуваются, когда я выдыхаю.
– Конечно, волнуюсь. Что за вопрос?
– Тогда почему ты не позволила мне самостоятельно принять решение? Я могу игнорировать этих блох. Они меня не беспокоят. Что беспокоит меня, так это когда кто-то крадет данное мне Богом право самостоятельно принимать решения, касающиеся моей жизни.
Она скрещивает руки на груди, глядя мимо меня.
– Верно. Это справедливо. Но я не буду извиняться за то, что сделала. На тот момент я считала это правильным. Я думала только о твоих интересах, и мне все равно, веришь ты мне или нет.
– Где ты была? – Я задаю следующий вопрос, который сжигал мою душу последние восемь недель.
– В маленьком коттедже в пригороде Лондона, – говорит она. – Туда я уезжаю, чтобы скрыться от всех.
– Перестань. Убегать. Каждый раз, когда все становится сложно. – Я закипаю, но мне все равно. Она не кажется ни капельки напуганной. – Возвращайся домой, Серена.
– Домой? – Она фыркает, скептически глядя на меня. – И где он?
– Рядом со мной. – Я беру ее руку в свою, проводя большим пальцем по ее гладким, полированным ногтям с самым роскошным оттенком серого на них, который я когда-либо видел. – Твое место в Рикстон Фоллс. Со мной. С Хейвен. С моей семьей. Мы хотим, чтобы ты была там. Ты нужна там, Серена.
Она смотрит в окно, позволяя держать себя за руку, и я наблюдаю за ней.
– Разве это не то, что ты ищешь? Какое-то направление в жизни? Место, которому ты будешь принадлежать? Людей, которые не будут тебя использовать или покрывать грязью ради проклятых сплетен? – Я излагаю свои доводы. – Я здесь, чтобы сказать тебе, что ты нашла все это. Тебе не нужно больше искать. Потому что, Серена, ты принадлежишь мне.
Серена переводит свой взгляд на меня и ее плечи опускаются, когда она выдыхает.
– Ты должен понимать, – говорит она, – что если хочешь быть со мной, твоя жизнь никогда не будет прежней.
Без колебаний, я произношу:
– Моя жизнь изменилась в тот момент, когда я тебя увидел.
Когда водитель останавливается в пробке, я притягиваю Серену к себе на колени.
– И я не думаю, что смогу вернуться к жизни без тебя, даже если попробую, – говорю я. – На самом деле, я даже не хочу возвращаться. Все, что было во мне сломано, начало исцеляться благодаря тебе.
Обхватываю ладонью ее щеку и приближаю губы к моим.
– Я не говорил этого очень давно. – Мои губы касаются ее губ, когда я говорю. – Но, Серена, в какой-то момент я влюбился во все, что связано с тобой.
Я чувствую ее улыбку, пальцами она проводит по моим волосам, когда, отстранившись, смотрит мне в глаза.
– Я тоже тебя люблю.
– Возвращайся со мной домой. – Я не прошу. Я требую. Потому что, черт возьми, я проделал весь этот путь до гребаного Нью-Йорка не для того, чтобы услышать «нет» в ответ.
– Я не знаю. – Серена измученно вздыхает.
– Что ты не знаешь?
– Не знаю, тот ли я человек, который тебе нужен.
– Это не тебе решать. – Я наклоняюсь ближе. – И, кроме того, я говорю тебе. Ты тот человек, который мне нужен. Ты единственное, что мне нужно.
Покусывая нижнюю губу, она глубоко вздыхает и кивает.
– Хорошо. Я поеду с тобой домой, Дерек.
– Обещай мне кое-что, – говорю я.
– Что угодно. – Золотисто-рыжие волосы обрамляют ее милое лицо, но все, что я вижу, это мерцающий взгляд ее голубых глаз.
– Когда станет сложно, а так и будет, потому что, признаю, я не самый простой человек, и со мной бывает тяжело, – говорю я. – Что бы ни случилось, не убегай.
– Обещаю.
– Я серьезно – никаких стен. Только ты и я против всего мира. Когда нам станет трудно, мы разберемся с этим вместе.
– Мне это нравится. – Она нежно меня целует и кладет голову мне на плечо. – Это именно то, что мне нужно.
Я провожу ладонями по ее бедрам, сжимая идеальную попку, и прикусываю нижнюю губу Серены.
– Не могу дождаться, чтобы отвезти тебя домой. Туда, где ты должна быть. В нашей постели. – Мои слова – хриплое рычание. Мой член – бомба замедленного действия. – Ты самое великолепное создание, которое я когда-либо видел, Серена. И я никогда не отпущу тебя.
Эпилог
Серена
Пять лет спустя
Хруст гравия под шинами возвещает о возвращении Дерека с работы. Сейчас полшестого. Ужин в духовке, а по заднему двору бегают девочки, с хихиканьем гоняясь за бабочками.
Хейвен – замечательная старшая сестра для Хэдли, и в лучшие дни они неразлучны. В худшие они ссорятся, как и все сестры, и мы прилагаем все усилия, чтобы не смеяться.
Дерек так хорошо умеет находить с ними общий язык. Он их понимает. И он терпеливый, мудрый и отзывчивый. Им так же повезло называть его своим отцом, как и мне повезло называть его своим мужем.
Дерек привык к девчачьим разборкам, и, судя по некоторым рассказам о его младших сестрах, я понимаю почему.
Я люблю шум. Хаос. Смех. Слезы. Я не обменяла бы это ни на что, потому что это и есть настоящая жизнь.
Мой уже четыре года как муж шагает через лужайку нашего отреставрированного фермерского дома и останавливается, чтобы подарить поцелуй сладкой малышке Харпер, лежащей на моих руках, а затем поцеловать меня в макушку.
– Привет, любовь моя, – приветствую я его. Я не могу хмуриться в его присутствии, потому что после всего, что произошло, Дерек Роузвуд все еще мое счастье.
Никто никогда не боролся за меня так, как он. Он сопровождал меня сквозь все взлеты и падения. Дерек поддерживал меня после того, как претензии к нему были обоснованы и доказаны, и он никогда – ни разу – не обвинил меня, когда получил личный выговор. Он поздравлял меня, когда Вероника в суде признала себя виновной, когда судья отказался удовлетворить просьбу ее адвоката о сокращении срока ее тюремного заключения. Дерек также был рядом, когда Вероника после суда бросила моего отца, поняв, что не получит ни цента от поместья. И он также был рядом со мной в тот день, когда мой отец отошел в мир иной в хосписе.
Мы безумно богаты. На наших счетах лежат сотни миллионов долларов, которые мы намерены в основном раздать. Наша любовь и эта прекрасная жизнь, которую мы создали, бесценны.
– Что на ужин? – спрашивает он.
– Лазанья, – говорю я. – По рецепту Блисс. Деми и Ройал тоже заедут. Я попросила Кайлу не приходить до семи – хочу, чтобы Хейвен хорошо поела перед своими выходными с мамой.
Вскоре после того, как мы с Дереком официально поженились, он потребовал полную опеку над Хейвен и победил. Я никогда не видела Роузвудов такими счастливыми, но, думаю, самым счастливым маленьким человечком была сама Хейвен. Она принадлежит Дереку.
Нам обоим.
– Здорово. – Он улыбается, глядя на меня так, будто только что выиграл в лотерею. Но это его обычный вид – он такой с тех пор, как четыре года назад сделал мне предложение на водопаде Марипоза.
– Что? – спрашиваю я.
– Почему ты так добра ко мне? – Дерек наклоняется и целует меня. Уверена, что на вкус я как томатный соус и чеснок, но он не жалуется.
– Папочка, папочка! – Моя трехлетняя рыжая копия, Хэдли, задыхаясь, подбегает к Дереку и обнимает его за ноги.
Он ставит свой портфель на землю и поднимает ее. Маленькими ручками она обнимает его шею и целует в щеку, когда девятилетняя Хейвен врезается ему в бок, почти заставляя потерять равновесие.
– Привет, папочка. – Хейвен обнимает его, и он взъерошивает ее пушистые светлые волосы. – Мы скучали по тебе.
– Я тоже скучал по тебе, детка. – Он притягивает ее к себе, а его взгляд возвращается ко мне. – Я скучал по всем вам.
– Мы любим тебя, папочка. – Хейвен прижимается лицом к его пиджаку, сияя своей щербатой улыбкой.
– Я тоже вас люблю, – говорит он. – Давайте заходить. Идите, умойтесь перед ужином. Тетя Деми и дядя Ройал скоро будут здесь.
Сейчас поздняя осень, этим пятничным вечером солнце заходит рано, окрашивая небо в теплые розовые, оранжевые и желтые цвета. Только переехав в пригород, я открыла для себя красоту закатов.
За последние пять лет я осознала, что многое упустила в своей жизни. Ощущение мокрой травы после дождя. Лучи солнечного света, беспрепятственно пронизывающие сумрак раннего утра. Неторопливые прогулки и приветствия соседей. Приготовление вкусных блюд с нуля, потому что это удобнее, чем заказывать еду в модном ресторане и два часа ее ожидать.
Дерек, придерживая за локоть, останавливает меня, чтобы украсть быстрый поцелуй.
– Я люблю тебя, – шепчет он в мои губы.
– Я люблю тебя больше.
Мы впятером направляемся в дом, где наш храпящий мопс Мунк спит на своем месте у камина. Кухня наполнена ароматом лазаньи по рецепту моей милой свекрови. Наши девочки нетерпеливо занимают свои места, пока Дерек осторожно укладывает очень сонную Харпер в ее колыбельку.
Деми и Ройал подъезжают как раз вовремя, девочки выскакивают из-за стола и бегут к двери, чтобы поприветствовать их со смехом и визгами. Они с трудом могут обхватить своими руками большой живот Деми, роды которой уже не за горами. Со дня на день они ожидают маленького мальчика и планируют назвать его Беккет, и девочки с удовольствием выбирают плюшевых мишек и голубые ползунки для детской вечеринки Деми, запланированной на следующие выходные.
Таймер на плите подает звуковой сигнал, и пока все устраиваются, я вынимаю наш ужин из духовки.
Это моя жизнь сейчас.
Я люблю ее каждый прекрасный, сложный, неидеальный момент.
И не променяла бы ее ни на что на свете.
