Текст книги "Погнутая сабля (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Белла захихикала.

– Ты охотишься, Белла?

– Совсем мало. Мои родители вообще не занимаются охотой, но у меня есть тетя, как бы тетя, которая иногда берет меня с собой.

– На лис?

– А на кого ж еще?

– А я охочусь на любое зверье. На кроликов, горностаев, кабанов, гусей, уток, полевых мышей, кротов, полевок – короче говоря, на всех, кто прячется в норах...

– Первый раз в жизни встречаю такого забавного человека.

– ...а иногда охочусь на людей. И на маленьких девочек...

– Я не маленькая девочка!

– Ты же сказала, что я забавный. И я никогда не стану охотиться на тебя, Белла. Только ухаживать.

– С карамельками?

– Обязательно. Но заметь, я подарил миссис Кемп букетик. Разве ты не знала, что я пришел повидать миссис Кемп?

Белла опять захихикала, и оба с удовольствием задвигали челюстями, пока француз не закончил вступление и представление не началось.

К сожалению, им пришлось покинуть представление задолго до конца, к особому неудовольствию Генри, потому что миссис Кемп сочла зрелище непристойным, и не без причины.

III

– Я все еще волнуюсь за тебя, – сказала Демельза. – Даже если он не вызовет тебя сам, то легко может подначить своих дружков-офицеров затеять с тобой ссору. Все только и судачат о дуэлях.

Росс пожал плечами.

– Такое может случиться. Я буду предельно вежлив со всеми.

– Поверю, когда сама увижу!

Они лежали в постели. Демельзу разозлила резкость мужа.

– Сегодня уже первое марта, – продолжила Демельза. – Через три недели приедут Дуайт с Кэролайн. Поскорее бы.

– По-твоему, они присмотрят за нами?

– Я не об этом. Но они старинные друзья. С ними ты можешь так разговаривать, в такой манере.

– К их приезду многое может проясниться.

– Что именно?

Он не ответил, сам не понимая, почему не поведал Демельзе об остальном.

Помолчав некоторое время, Демельза заговорила о другом:

– Миссис Кемп рассказала, что лейтенант Хавергал опять присоединился к ним сегодня днем. Милый юноша и такая приятная компания...

– Я должен его предупредить.

Демельза повернулась на другой бок, чтобы видеть профиль Росса при свечах.

– По-моему, он немного ей увлечен, как и она им. Это несерьезно. Ей всего-то тринадцать.

– Джульетте было четырнадцать.

– Кто такая Джульетта?

– Ромео и Джульетта.

– А, понятно.

– Некоторые девочки рано взрослеют. Шекспир хорошо это знал.

Она накрыла его ладонь своей.

– Подожди до конца недели. Мне кажется, его отпуск вот-вот закончится.

Свеча уже оплывала, но Росс не торопился ее тушить.

– Демельза, послушай. Я говорил с тобой не совсем откровенно, ей-богу, сам не знаю почему, ведь мне нечего от тебя скрывать. Насчет Тальена... Мне многое о нем известно. Иначе я не стал бы говорить ему тех слов.

– Что такое?

– Во второй наш визит к де ла Блаш я рассказал Жоди о цели моей поездки во Францию. Не было причин это скрывать. Из ее слов стало понятно, что пусть ее миссию в качестве агента Бурбонов в Париже прикрыли, поскольку необходимость в ней отпала, но все равно она поддерживает связь со многими своими источниками, с которыми имела дело до свержения Наполеона. Я решил, что она может мне помочь, и она помогла. Вчера вечером в Компьене я ужинал с месье Вандомом, и тот поведал много интересного о настроениях в армии. Среди прочего герцог Отрантский, то есть Фуше, а также его приспешник Тальен замышляют восстание, чтобы свергнуть Людовика и посадить на трон сына Бонапарта, короля Римского (под властью регента, поскольку мальчику четыре года). Жоди слышала, что мятеж планируют начать под руководством генерала Шестого армейского корпуса из Лилля примерно через пару недель, и Вандом это подтвердил.

– Так значит, Фуше и Тальен изменники. Их нельзя арестовать?

– Все это только домыслы. А доказательств нет. А пока Фуше – советник короля!

– У меня голова кругом идет. Как ты поступишь?

– Сообщу об этом Ливерпулю. Но, по правде сказать, я не только это хотел тебе сообщить, объяснить свою особенную враждебность к Тальену. Разумеется, меня возмущает его наглость и нахальные попытки соблазнить тебя прямо у меня под носом. Но есть кое-что еще. Помимо этого. Жоди рассказала... Само собой, ты помнишь высадку британских войск в 1795 году, в которой я принимал участие, когда погибли жених Жоди Шарль де Сомбрей и многие другие... Предприятие изначально было обречено на провал и закончилось разгромом армией генерала де Гоша – такого же блестящего военного, как Наполеон. Последним оставался де Сомбрей и около тысячи человек в сильно укрепленной позиции, пока у них не закончились боеприпасы. Затем он вступил в переговоры с генералом де Гошем, который уверил, что они могут с честью сдаться и их пощадят. Но тут из Парижа прибыл представитель Конвента и приказал не исполнять обещанное; поэтому после сдачи восемьсот человек – в большинстве своем знать и аристократов – расстреляли на поле за Отри. А предводителей вывезли к крепости Гарен в городе Ванн, включая Шарля де Сомбрея, и казнили. Представитель Конвента лично руководил казнью, чтобы никто не сбежал. Его звали Жан-Ламбер Тальен.

IV

В тот солнечный весенний день после полудня флотилия из семи небольших кораблей начала высаживать людей на песчаный пляж на южном побережье Франции, в заливе Жуан, неподалеку от Фрежюса. Десант состоял из шестисот пятидесяти офицеров и солдат Старой гвардии, ста восьми польских улан, без лошадей, но с седлами, около трех сотен разношерстных добровольцев, а также жен и детей членов бывшего генерального штаба императора – всего около тысячи ста человек, вооруженных и со скудным багажом.

Возглавлял их человек с грузной, несколько обрюзгшей фигурой, в серой шинели, поскольку воздух был еще прохладным, и в знаменитой потрепанной треуголке, с полудня украшенной кокардой с триколором – красным, белым и синим. Никто не мешал высадке, почти никто ее и не увидел. Когда он ступил на берег, сердечные приветственные крики его сторонников почти растворились на открытой местности. Потом корабли отсалютовали из пушек.

Этот человек всего два года назад был хозяином Европы и теперь вернулся, чтобы потребовать принадлежащую ему по праву империю.

Глава девятая

I

По медицинской моде того времени, раскладывающей людей по типу темперамента, Стивена Каррингтона зачислили бы в сангвиники. Сейчас он чувствовал, что оседлал волну успеха и несомненно продолжит подниматься наверх, пока не заработает состояние.

С тех пор как он женился на Клоуэнс, всё шло как по маслу. Еще совсем недавно его подобрали в бухте Нампары – голодающего моряка без гроша в кармане, но вот он уже женился на прекрасной, воспитанной девушке из хорошей семьи, его финансирует самый влиятельный банк Корнуолла, а сам он владеет тремя судами – тремя, между прочим! – и они приносят неплохие деньги от торговли вдоль побережья или через Пролив. А еще он строит собственный особняк с видом на гавань Пенрина. Всё шло как нельзя лучше.

Таков уж он был по натуре, что не обращал внимания на проблемы, которые пришлось преодолеть, чтобы три судна начали приносить прибыль. После женитьбы Стивен тратил больше, чем зарабатывал, а строительство дома еще добавило долгов. Но всё это было естественным течением жизни человека, только вступающего в мир морской торговли. Главная трудность заключалась в том, чтобы обеспечивать суда постоянными заказами. Торговля шла, но требовалось за ней поспевать. Двухнедельный простой судна стоил столько же, как и неделя судна занятого. Даже «легкий груз», как это называли, с наполовину полным трюмом, обычно означал потери.

«Леди Клоуэнс» под командованием Сида Банта легко встроилась в рутинную торговлю. Она забирала в Труро олово или медь в Гуике и шла с ними в Лондон, а обратно возвращалась с разнообразными грузами для мелких портов на корнуольском побережье: бакалея для Деворана и Порт-Наваса, соль и белая глина для Гануоло и Портлвена, скобяные товары, а иногда связка книг для Пензанса. Поскольку «Леди Клоуэнс» имела неглубокую осадку, она могла заходить почти в каждый заливчик, и Сид Бант, лучший навигатор среди прочих, вводил ее в гавань и в прилив, и в отлив. Он знал, как с ней управиться. Замечательно и умело.

Но «Шасс-Маре», несмотря на стремительные обводы, славилась своей неустойчивостью – при ее постройке схалтурили, особенно при креплении элементов набора, так что во многих плаваниях судно испытывало трудности. Более того, ее капитан Эндрю Блейми, был хорошим моряком, но слабо разбирался в торговле. Привыкший к службе на пакетботах, то есть всего на ступеньку ниже военно-морского флота, он никак не мог приноровиться к новой роли капитана обычного каботажного судна. Да и денег ему вечно не хватало.

Эндрю для Стивена был занозой в заднице. Компанейский, как раз в его духе, но он буквально притягивал неприятности (что с людьми, что с ветром и водой), как магнит притягивает железные гайки. Стивен, недавно ставший солидным женатым человеком, всячески старался неприятностей избегать – по крайней мере, связанных с прошлым. С него хватило и внезапного появления сына. Эндрю, к счастью, ничего не знал об участии Стивена в ограблении дилижанса, но его знаний о прошлом Стивена хватило бы для повешения.

Конечно, Эндрю, как второй человек в компании, а тем более как кузен Клоуэнс, не стал бы его выдавать, но в подпитии он мог выболтать что угодно. Одно не вовремя произнесенное неосторожное слово мог услышать внимательный человек.

Таким образом, Стивену постоянно приходилось заботиться о грузах и обслуживании двух своих самых крупных кораблей. Уже некоторое время он обрабатывал Джорджа, чтобы заполучить часть перевозок гранита из карьеров у Пенрина. Эти регулярные перевозки – по крайней мере, в одну сторону, а из Лондона, Халла и Ньюкасла наверняка нашелся бы подходящий груз – означали бы постоянный прибыльный маршрут. «Шасс-Маре», пусть и построенная как рыболовецкое судно или приватир, прекрасно бы подошла, если бы выпал шанс.

Оставался еще его флагман «Адольфус», который главным образом торговал с Бретанью. После окончания войны торговый оборот, теперь вполне легальный, вырос. У французов нарасхват шли английские товары, которых они так долго были лишены, а англичане покупали шелк, вина и фрукты, до сих пор приходившие под покровом темноты и под угрозой захвата. Это была довольно легкая торговля – легкая в нахождении товаров, но не в получении денег, поскольку французы не спешили расставаться с золотом. И конечно, прибыль оказывалась довольно скромной, ее съедало обслуживание судна, жалование морякам и всё в таком роде. Ни в какое сравнение не идет с торговлей по ночам и без пошлин. А кроме того, можно было возить олово, с которого не уплатили налог, то есть нелегально, и это удваивало прибыль.

До сих пор, при поддержке Уорлеггана, Стивен предпочитал держаться в рамках закона, но иногда начинал беспокоиться.

Как-то прекрасным мартовским утром Стивен и Клоуэнс отправились к участку, где предстояло построить дом. Вообще-то, дом уже начали строить – срыли дерн и уложили часть фундамента. Мистер Джаго, мастер-каменщик, прошелся с ними, отмеривая шагами комнаты.

– Может, они и не выглядят очень уж большими, пока видишь только фундамент, – сказал Стивен, – но Джек Джаго говорит, что комнаты всегда кажутся меньше на плане, и думаю, он прав.

– Для нас вполне достаточно, – ответила Клоуэнс. – Боже, да ведь нас только двое, и ты говорил еще про двух слуг?

– Для начала. Но над конюшней будет место для дополнительных слуг.

– А мы можем себе позволить хотя бы двух?

– Здесь будет мой кабинет, – сказал он. – Клоуэнс, я давно уже думаю – когда мы сюда переедем, а я буду в отлучке, ты не могла бы за всем присматривать вместо меня?

– Присматривать? Ты про корабли?

– Только за финансовой стороной. И только пока я в отъезде.

– Разумеется, – немедленно отозвалась Клоуэнс. – С радостью.

– Правда, сердечко мое? И тебе не покажется это... неженским делом? Принижающим твое достоинство?

– Да с чего бы? Женщине позволено смотреть за делами мужа! Если кто-нибудь по глупости думает иначе, то пусть думает где-нибудь в другом месте!

Он стиснул ее руку.

– Для меня это будет неоценимая помощь. Я стараюсь как можно реже иметь дела с торговыми агентами, потому что они съедают прибыль. Но должен признаться, иногда меня просто зло берет – я не любитель бумажек, а теперь, когда меня финансирует Уорлегган, приходится всё записывать по его требованию. А еще меня вечно задерживают изготовители такелажа, канатов, свечей и так далее. Даже если я пропущу один отлив, то теряю деньги.

Клоуэнс была польщена его предложением и тоже в ответ стиснула его руку.

– Кстати, о тратах. Этот дом...

– Нужно планировать будущее и не бояться расширения, – ответил Стивен. – Учитывая, как идут дела, через несколько лет я разбогатею, и мы должны поселиться в подходящем доме. Да, через несколько лет твой отец будет рассказывать о своем зяте-судовладельце!

Клоуэнс не могла представить своего отца выражающимся подобным образом, но промолчала. Стивена отозвали, а она обошла новый дом по периметру, пытаясь вообразить его законченным. Отсюда не был виден залив, но открывался превосходный вид на бухту Фалмута. Сегодня солнце сверкало на разноцветных парусах, поднятых по ветру. Там были бриги, шхуны, шнявы, люггеры, шмаки. Вода переливалась темно-зеленым и ярко-синим на фоне бурых кораблей, пирсов и мысов полуострова Роузленд.

Клоуэнс порадовало предложение мужа, и она ценила энтузиазм, с которым он приступал к каждому новому делу. Впервые у него появились собственное предприятие и собственный дом. Даже если он преувеличивает из гордости за себя, если смакует новое положение, ну и прекрасно – если возникнут какие-то препятствия, у него хватит решимости и предприимчивости их преодолеть. Таков уж он.

Вчера вечером Верити сказала ей, что вместе с Эндрю-старшим собирается на месяц уехать в Портсмут, к старшему сыну Эндрю, Джеймсу Блейми, и Клоуэнс почувствовала себя одинокой. На Пасху ее семья будет в Париже, Энисы тоже, Джереми и Кьюби – в Брюсселе, а Блейми – в Портсмуте. Все разъедутся как раз в то время, когда ей больше всего хочется видеться с семьей и старыми друзьями. Но Стивен не должен этого заметить. Она не могла не думать о том, что он сделал такое предложение потому, что она до сих пор не носит ребенка. Вполне логично.

Она услышала шаги за спиной, повернулась и улыбнулась Стивену. Но это оказался Джейсон.

Отмытый и побритый, в добротной и чистой будничной одежде и в той же синей шерстяной куртке, его лицо немного округлилось, светлые волосы были причесаны, и он улыбался.

– Доброе утро, мэм. Чудесное, чудесное утро! Я думал, отец здесь...

– Он здесь, просто пошел переговорить с мистером Джаго.

Они стояли на солнце, рассматривая пейзаж. Стоя спиной к морю, можно было увидеть часть города, пергаментную и пороховую фабрики.

– Ты устроился, Джейсон?

– А как же, мэм. Это самое лучшее, что случалось в моей жизни. Завтра иду в Корк на «Шасс-Маре», везем сланец, древесину и олово. Капитаном мистер Блейми. Отец сделал меня его помощником.

– Где ты поселился? В Пенрине?

– Снимаю комнату у вдовы Кардью. Но с нашей последней встречи я побывал в Ливерпуле и в Глазго.

Обращение «мэм» с его стороны выглядело слишком официальным, но по имени – слишком фамильярно, Стивен бы не одобрил. Насколько знала Клоуэнс, в городе парня считали племянником Стивена, но неизвестно, долго ли удастся утаивать правду.

– Вон там пашут, – сказал Джейсон, – но поздновато, наверное, это из-за сырой погоды.

– Ну да, как же я забыла. Ты ведь вырос на ферме?

– Вроде того, ага. Но я не успел увидеть море, как уже мечтал о нем.

– Прямо как твой отец, – улыбнулась Клоуэнс.

– Ага, точно. Бабушкина сестра научила меня читать и писать. Она жила в коттедже в двух милях от нас и владела крохотной лавкой. А у дяди Зеда была мельница, он молол там на лошади овес и пшеницу для окрестного люда. Но он внезапно скончался, и тетушка Лу сама не смогла справиться. Но они жили получше нас, ходили в школу, пообразованней моего деда, он-то лишь за лошадьми умел присматривать, а больше ему и ничего не надо было. Но я часто помогал тетушке Лу, а она давала мне книги. Их было всего семь, не считая Библии, и четыре из них про море. Две назывались «путешествие кого-то там». Гал... Гул... Как его там. Я читал их снова и снова, с этого-то всё и началось. Тогда я еще и моря-то не видел. До десяти лет я видел только реки.

– Надеюсь, ты своей матушке помогал, – сказала Клоуэнс.

– О да. Дед держал осла и двух коров и иногда перевозил грузы, чтобы свести концы с концами. Я доил коров и правил ослом, а еще помогал с погрузкой. У бабушки был ревматизм, иногда она и согнуться не могла, чтобы снять башмаки и чулки. Тогда кто-нибудь из нас ей помогал, но порой я входил в дом и видел, как она сидит на полу и пытается раздеться, снимая чулки кочергой. По дому в основном всё делала мама, ну и деду помогала.

– А настоящие дяди и тети у тебя есть? – спросила Клоуэнс.

Джейсон прищурился.

– Настоящие?

– Ты ведь говорил о сестре своей бабки, так? А у твоей матери были братья и сестры?

Он снова прищурился. Может, солнце светило слишком ярко.

– А как же, двое, но они уехали из дома, когда я был еще маленьким.

Он умолк. Из ворот на поле, где вскоре будет построен его прекрасный новый дом, выходил человек. Он был в синем сюртуке и теплом желтом жилете, темных шерстяных панталонах и коричневых сапогах. Его золотистая львиная грива развевалась на ветру. Сюртук стал слишком мал, чтобы как следует его застегнуть. Они с Клоуэнс смеялись, что после свадьбы он раздобрел.

Но Стивен не обрадовался при виде сына.

– Что такое, Джейсон?

– Надеялся найти тебя здесь, отец, – сказал тот. – Мистер Бант послал меня спросить насчет замены носового якоря. Я знаю, он со шхуны «Феррис», но Бант говорит, что не того веса, как обещал Баркер. «Леди Клоуэнс» ушла с утренним отливом, и он хочет узнать...

Стивен обнял Клоуэнс.

– Передай Банту, чтобы сам сходил к Баркеру. Пусть скажет, что если Баркер продает нам не то, мы обратимся к другому. Сам я еду в Труро и не вернусь до утра.

Когда Джейсон ушел, Стивен сказал:

– Я как раз собирался тебе рассказать, мое сердечко, что хочу лично договориться о грузе ковров и циновок с Калвертом. Он думает, что может поторговаться, но я тоже готов в это сыграть. А еще мне нужно повидаться с сэром Джорджем насчет купчей на землю и всякого такого.

– Он в Труро?

– Да. Надеюсь, Джейсон тебя не побеспокоил.

– О нет, совершенно.

– Я делаю для него, что могу. Но его присутствие напоминает о том, как неправильно я поступил, не рассказав тебе о нем, и потому его общество доставляет неудобства.

Он отправился в Труро на ялике, вверх по реке, и пришвартовался к городской пристани – при хорошем ветре так было быстрее, чем по суше, к тому же Стивен так и не обзавелся первоклассной лошадью. По пути он пожалел, что не взял с собой Джейсона. По правде говоря, парнишка ему нравился. Наверное, это вполне естественно, когда обнаруживаешь взрослого сына, которого ты в последний раз видел ноющим младенцем, да еще такого похожего на тебя.

В поведении Джейсона не было ни намека на обиду за то, что его бросили, только радость от встречи с отцом. И восхищение. Он восхищался Стивеном, и тот грелся в лучах этого восхищения, как под летним солнышком. Джейсон был бóльшим романтиком, чем Стивен когда-либо. Прочитанные книги – «Путешествия Кого-то-там», «Пираты открытого моря» и «Корсары Берберского побережья» – нарисовали для него слишком романтичную картину морской жизни. Стивен, начавший свою недолгую карьеру торговца с весьма рискованного предприятия и многократно нарушавший закон, на пылкие расспросы сына пытался отвечать как законопослушный консерватор. Джейсон же считал каперство естественным призванием любого честолюбивого человека, а контрабанду – подходящим побочным доходом, полагая, что его новоприобретенный отец знает об этом всё.

Его новоприобретенный отец и правда знал об этом всё. Вот парадокс. Война закончилась слишком рано.

Отсутствие детей у них с Клоуэнс он не считал проблемой – всему свое время, нет нужды суетиться и волноваться. Но их отсутствие частично восполнялось появлением Джейсона.

Клоуэнс так хорошо это восприняла, да благословит ее Господь. Но Стивен ходил по натянутому канату, его могло погубить одно неосторожное слово.

Тем вечером он встретился с братьями Калвертами, поторговался с ними, они наконец ударили по рукам, потом он поужинал и переночевал на постоялом дворе «Бойцовый петух». Встал он рано и зашел к Джорджу в девять.

Джордж тоже хорошо выспался, а все его предприятия процветали. Накануне вечером Урсула была нежной и внимательной, а утром перед уходом обняла его и поцеловала. И потому он поприветствовал Стивена без каких-либо признаков недовольства. Он вряд ли мог быть более приветливым, потому что отношения с этим молодым человеком уже начали порядком его раздражать. Мало того, что Каррингтон женат на Полдарк, так еще и ведет себя слишком вольно (можно сказать, вообще никакого воспитания), слишком высокого мнения о собственных способностях, слишком самоуверен и от малейшего поощрения весь из себя исходит. И естественно, Харриет делает вид, что он ей нравится.

Но всё же именно Джордж стоит за превращением Стивена Каррингтона практически в одночасье в потенциально процветающего коммерсанта.

В то первое утро, когда они встретились в кабинете над банком, Джордж еще не отошел после ужасной ссоры с сыном по поводу его женитьбы на Селине Поуп, и ему пришла в голову циничная мысль поставить на ноги этого молодого человека вместо Валентина. Теперь он держал Каррингтона на расстоянии – до сих пор тот казался неплохим вложением, скорее всего, так и останется. Но если он переступит границы, которые мысленно установил Джордж, то быстро получит от ворот поворот.

В то утро предстояло подписать несколько документов, и потому вызвали Гектора Трембата. Этот высокий, худой, молодящийся и жеманный стряпчий пятнадцать лет назад получил то, что осталось от практики Ната Пирса, и с тех пор верой и правдой служил Уорлеггану (Росс теперь обращался к Барринтону Бердетту). Он получил хорошее воспитание и обладал приятными манерами.

Документы подписали и заверили. Стивен Каррингтон стал официальным владельцем четырех акров земли рядом с Пенрином и дома, строительство которого банк Уорлеггана и Уильямса собирался профинансировать. Они выпили по бокалу канарского, и Стивен заговорил о надеждах вовлечь одно свое судно в торговлю гранитом. Он прекрасно знал, что Джордж может решить это дело в его пользу одним взмахом пера, но Джордж, зная, что Стивен знает, не был к этому склонен.

Под конец они пожали друг другу руки, и Стивен ушел.

– Целеустремленный молодой человек, сэр, – почтительно произнес Трембат.

«Он бы нравился мне больше, если бы обладал твоим почтением», – подумал Джордж. Но только хмыкнул и склонился над бумагами на столе.

– Одно меня поражает, если можно так сказать, – продолжил Трембат. – Мне просто пришло в голову...

– Продолжайте, продолжайте.

– Вы помните, сэр Джордж, как послали меня к мистеру Роузу, привезти его из Лискерда, чтобы он мог опознать... опознать...

– Разумеется, помню! Я же не старый маразматик, чтобы забывать такие важные вещи! Так о чем вы?

Кадык Трембата дернулся, когда он нервно сглотнул.

– Я не говорил вам, сэр Джордж, потому что в то время это казалось малозначительным, ведь мистер Роуз собирался лично приехать и опознать людей, подозреваемых в ограблении дилижанса. А после его смерти это совершенно вылетело у меня из головы. Когда мы ехали в дилижансе из Сент-Остелла в Грампаунд, до того как у него начался приступ головной боли, он рассказывал о людях, с которыми в тот злосчастный день сидел в карете. И он сказал... он сказал, что особенно хорошо запомнил флотского лейтенанта. Как там его звали? Лейтенант Морган Лин, да, точно, лейтенант Морган Лин. Мистер Роуз сказал, что обратил внимание – у лейтенанта отсутствовал один клык. Простите, если я поднимаю бурю в стакане воды, но этим утром, при разговоре с мистером Каррингтоном, это стало очевидно. То есть, ну, вы понимаете, о чем я, что он... что у него...

– Не хватает одного клыка, – подхватил Джордж. – Я заметил.

– Так значит, не было нужды об этом напоминать! – облегченно выдохнул мистер Трембат. – Прошу прощения.

– Я заметил отсутствие зуба у мистера Каррингтона, – тихо произнес Джордж. – Но не знал, что мистер Роуз заметил то же самое у лейтенанта Моргана Лина.

– Вот как. Понимаю. Что ж, хорошо.

– Что ж, могу я кое-что вам посоветовать, Трембат? Если вы хотите и впредь вести со мной дела, пожалуйста, никогда не забывайте сообщать мне о подобных вещах. Не позволяйте им вылетать из головы. Это неподобающая черта для стряпчего. И если подобное повторится, мне придется искать нового стряпчего.

– Да, сэр, – произнес вспотевший Трембат. – Простите.

– А вы не припоминаете, мистер Роуз говорил, какой именно зуб у него отсутствовал – правый или левый?

Трембат задумался.

– Кажется, левый.

– И у мистера Каррингтона отсутствует левый.

– Именно так, – сказал мистер Трембат, нервно потирая ладони. – Именно так.