Текст книги "Погнутая сабля (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
Демельза завела беседу с двумя красивыми юношами-французами, чьих имен не знала. Она немного подучила французский, чтобы ее понимали двое домашних слуг, но когда дело касалось светского приема наподобие этого, ее языковые познания оказались скудными, и Демельзе пришлось помогать юношам справляться со своим ломаным английским.
Тем не менее, они делали успехи, и каким-то образом все трое стали обмениваться забавными репликами о Пале-Рояле, оба заверили ее, что там все далеко не так отвратительно, как болтают, и они с превеликим удовольствием покажут ей окрестности после пяти вечера.
У двойных дверей возникла какая-то суматоха, она распространилась от просторного фойе до игрового зала. Вошел человек в несоответствующей приему одежде, с мрачным лицом, в кожаном кителе, панталонах для верховой езды и сапогах, весь в грязи и пыли.
Послышался поток французских слов, которые Демельза не могла разобрать, а потом один из ее молодых спутников (тот, что повыше), наклонился, чтобы объяснить:
– Лион пал.
Глава двенадцатая
I
– Да, герцогиня уезжает этим утром, – сказал Фицрой Сомерсет. – Несколько преждевременная мера, разумеется, но если произойдут новые сражения, а они, несомненно, произойдут, если Наполеон продолжит наступать, то Париж перестанет быть безопасным местом для герцогини Веллингтон. Если что-то пойдет не так, она станет слишком важной добычей. Что касается людей, которые просто приехали отдохнуть, выбор остается за ними. Ней с двадцатитысячной армией остановит наступление Наполеона. И есть еще целый армейский корпус в Сансе.
– Кажется, гарнизон Лиона и отряды в окрестностях сдались без единого выстрела, – заметил Росс.
– Они не сдались, просто переметнулись на другую сторону. А какие у вас планы, Полдарк?
– Разумеется, я останусь. Думаю, депеши, которые я стану посылать домой, могут оказаться важными. В конце концов, эти непредвиденные обстоятельства придали хоть какой-то смысл моему присутствию.
– А ваша семья?
– Пока что останется со мной.
– Я не уверен насчет Эмили. Вы знаете, что она носит ребенка?
– Нет, не знал. Мои поздравления.
– Спасибо. Но в нынешних обстоятельствах я бы предпочел отправить ее домой. Если что-то случится, лучше, чтобы она была в безопасности.
– Разумеется. Нет ли у вас новостей о другом восстании?
– Что? А, вы про Лилль? Они потерпели крах. В воскресенье часть армейского корпуса выдвинулась из Лилля под командованием генерала Денуэта, выступая в поддержку короля Римского. Но их план встретил так мало энтузиазма, что ко вчерашнему вечеру от мятежников едва ли осталась одна бригада. Они рассредоточились в Фонтенбло. По крайней мере, хоть один кризис позади.
– А что Фуше? – спросил Росс.
– Фуше? – приподнял бровь Сомерсет.
– Разве не он стоял за восстанием?
– Я такого не слышал. А вы?
– Мне говорили.
– Интересно, знает ли обо всем король.
– Теперь, возможно, уже и знает.
Сомерсет взглянул на Росса.
– Ваша миссия свела вас со странными людьми...
Росс не ответил.
– Как бы там ни было, – заметил молодой дипломат, – я сомневаюсь, что против Фуше выдвинут обвинения. Будет сложно найти доказательства, да и сейчас, когда королю нужна максимальная поддержка, он побоится тронуть его и потерять доверие якобинцев. Не забывайте, что при Бурбонах у тех гораздо больше свободы, чем когда-то при Бонапарте.
– Знаете, меня снова пригласили в Осер в четверг.
– Вы не поедете?
– Может, и поеду. За два дня, разумеется, может произойти решающее сражение. Но из Лиона до Осера далеко, я посмотрел по карте. Почти двести миль. Армия не в состоянии двигаться так быстро, даже если не встречает сопротивления.
– Что ж, – сказал Фицрой Сомерсет, – погода улучшилась, и теперь мы будем получать новости быстрее. Надолго вы уезжаете?
– Если выехать в четверг, я окажусь в Осере в пятницу вечером. Пятничный вечер снова проведу в гостях у генерала Руже. Думаю, он захочет показать мне кавалерийские учения в субботу: я могу уехать в субботу вечером, и тогда окажусь дома вечером воскресенья.
– Надеюсь, в конюшнях, которые я рекомендовал, нашлась приличная лошадь?
– Превосходная, благодарю вас. – Росс поднялся. – Знаете, я только что понял – не будет никаких кавалерийских маневров. Разве что начнется наступление.
Когда он вернулся на улицу Виль-Левек, то принес с собой два письма, пришедших по дипломатической почте и переданных Фицроем Сомерсетом. Письма от взрослых детей.
Джереми писал:
Дорогие отсутствующие родители!
Надеюсь, вы счастливы и хорошо проводите время, сохраняя моральное достоинство среди безнравственности Парижа. У нас тоже все хорошо, и мы очень, очень счастливы. Год назад я бы не поверил, что такое возможно.
Вчера у Кьюби был день рождения. Я устроил праздник, на который пригласил нескольких друзей. Он закончился только перед рассветом, и все мы получили большое удовольствие. Она изумительная жена, и я продолжаю благословлять судьбу за то, что (не без поддержки матери и возмутительного призыва отца) сумел убедить ее сбежать со мной. Я очень хочу, чтобы вы узнали ее поближе как можно скорее, и счастлив, что в вашей парижской квартире найдется комната для нас, потому что в последнее время мы поиздержались. Вернее, поиздержался я, а Кьюби все это время пыталась удержать нас на плаву, дергая меня за руку, когда я тянусь за кошельком. Мы должны провести вместе по крайней мере неделю, чтобы я снова увидел своего подросшего братика и подергал Беллу за волосы. Вы не знаете, когда приедут Энисы? Будет вдвойне чудесно, если они тоже останутся в Париже на Пасху.
Вчера до нас дошли новости, что старик Бони сбежал с Эльбы и теперь снова во Франции. Бельгийцы поговаривают, что Англия специально позволила ему улизнуть. Можете себе представить более идиотские слухи? Другие думают, что он сразу же пойдет прямо на Брюссель, так что англичане уезжают. Уверен, вы располагаете более свежими новостями, но он наверняка выставит себя на посмешище. Возможно, сейчас он уже повержен, и его тень больше не нависает над нашими пасхальными каникулами.
Не сделали ли вы перед отъездом предварительных прогнозов прибыли от Уил-Лежер? Когда я был дома, тридцатый, сорок пятый и восьмидесятый уровни давали неплохую руду, так что я надеюсь на небывалые дивиденды, чтобы избавиться от долгов. Мне не терпится пожить дома подольше, чтобы тщательно вычистить здание подъемника – кроме насоса, который, разумеется, безупречно чист. Такова уж любопытная привычка горных инженеров – волноваться только о движущихся деталях.
Кстати, вы слышали о трагедии, случившейся в Ньюкасле, что в Дареме? Множество людей собралось посмотреть на открытие новой железной дороги на паровой тяге, которая перевозила вагонетки с углем к причалу. Двигатель взорвался, и десять человек погибли, а еще пятьдесят получили ужасные ожоги. Возможно, в армии мне даже безопаснее! Серьезно, некоторые люди так ничему и не учатся. Приятно было услышать, что «Таймс» в Лондоне скоро начнет печататься при помощи парового двигателя. Возможно, статьи станут более взрывными!
Кьюби сидит рядом со мной и, как и я, шлет вам свою любовь.
Ваш любящий сын,
Джереми
Клоуэнс писала:
Дорогие мама и папа!
Было просто замечательно получить ваше письмо и узнать, что вы благополучно разместились в комфортабельном доме. Как же вам повезло оказаться там! Я так вам завидую, а особенно Белле за то, что ей выпала возможность подучить французский. И возможность увидеть Париж после стольких лет войны!
Надеюсь, вы получили мое предыдущие письмо, в котором я говорила, как обрадовалась папиному решению принять титул. Это очень правильный поступок. Постепенно вы привыкаете к новым обращениям. Стивен говорит, что аж вытянулся дюйма на три от осознания, что его тесть – баронет.
Мы начали строить новый дом! Это так захватывающе, и я верю, что когда мы закончим, выйдет потрясающе. Стивен порой уезжает, но реже, чем обычно. Сид Бант за главного на «Леди Клоуэнс», а Эндрю – на «Шасс-Маре». Стивен так гордится «Адольфусом», что сейчас использует его для коротких рейсов во Францию и сам командует судном. Ему невыносимо надолго уезжать из Фалмута, но он спросил, не смогу ли я заменять его на время отъездов, и помочь с бухгалтерией, когда он дома. Разумеется, я с удовольствием займусь этим и вскоре начну заполнять коносаменты в трех экземплярах!
Но до этого вы уже вернетесь из Парижа и расскажите мне все о своих приключениях. Дуайт и Кэролайн с нетерпением ждут возможности присоединиться к вам, а я могу лишь мечтать, чтобы у нас со Стивеном отросли крылья и мы присоединились бы к семейному празднику.
Леди Харриет Уорлегган очень озабочена тем, что кто-то установил охотничий капкан в лесу недалеко от Кардью, один из ее догов сбежал несколько недель назад и попал в ловушку. Я случайно нашла его, когда возвращалась от Энисов в сопровождении Певуна Томаса, и мы принесли пса домой. Ему поставили на ногу лубок, но думаю, все пройдет. Ярость Харриет не знает границ. Она все еще пытается обнаружить, на ком лежит ответственность, и сузила круг поиска до Деворанов и Хиллов. (Разумеется, лорд Деворан не обидит и кролика, но Бетти способна на что угодно!). Склоняюсь к тому, что виновата она.
Как бы там ни было, в выигрыше оказался Певун, ведь Харриет подарила ему пять гиней и новый костюм. Не думаю, что он когда-нибудь видел подобные деньги – обратно он наверняка возвращался, приплясывая на снегу и распевая дискантом. Он держится намного лучше с тех пор, как Дуайт за него взялся. Он прекрасно себя проявил в истории с собакой.
Сейчас стоит прекрасная погода, но дует холодный ветер. Нарциссы вовсю цветут – уверена, сад в Нампаре сейчас во всей красе. Я тоже надеюсь разбить сад. Полагаю, он окажется не защищен от восточных ветров, но стены как в Нампаре вполне компенсируют этот недостаток!
На прошлой неделе мы два раза ездили охотиться с Ситиансами. Неро хорош, но Стивен все еще присматривает охотничью лошадь для себя. Брать их внаем дорого, но мы не можем вечно одалживаться у Харриет. На той неделе я видела в Труро Пола Келлоу, выглядел он щеголевато – его транспортное предприятие, что удивительно, процветает. Он был в компании новой любовницы по имени Мэри Темпл, с которой я до этого не встречалась. Говорят, что она дочь Темплов из Трегони. Они, должно быть, богаты, верно?
С любовью,
Клоуэнс
– Не похоже, что Джереми знает твои новости, – заметила Демельза, переворачивая письмо. – Послано на имя капитана Полдарка и миссис Полдарк. Ты же говорил, что писал ему?
– Писал. Кажется, просто не упоминал об этом.
– Ты... Как же так, Росс! Поверить не могу! Как ты мог не сказать самого главного! Мне стоило бы написать ему самой!
– Ну и что мне, по-твоему, написать? – спросил Росс. – «Дорогой Джереми, ты будешь поражен тем, что эгоизм твоего отца взял верх над его честностью. Он – не сопротивляясь на каждом этапе, протестуя громко, но неискренне – допустил, чтобы его заставили принять титул, которого не заслуживает и который ему не нужен. Более того, этот глупый придаток, который теперь станет вечно болтаться спереди и сзади его фамилии, после его смерти, которая может случиться в любой день, перейдет к тебе. Это пятно, этот шрам, этот отросток никогда не исчезнет». Так что ли?
Он не смог продолжить, потому что Демельза залилась хохотом.
– Прекрати! – рассердился он. – Ты напоминаешь мне Беллу!
– Любовь моя, – задыхалась от смеха, сказала Демельза, – мой милый, милый Росс! Я и не знала, что ты можешь так прекрасно... Прекрасно выражать свои мысли! Ты говоришь, что не создан для Палаты общин, но уверена, что вся палата – палата, это ведь правильное слово? – слушала бы тебя, затаив дыхание! – Она вдруг переменила тон: – Но не кажется ли тебе, любовь моя, что в глубине души ты неискренен? Не потому, что принял титул, а потому, что считаешь, будто Джереми станет смотреть на него в подобном свете. Дорогой, да никто так на это не смотрит. Даже твои радикальные друзья! Разве не решат они, что иметь в друзьях сэра Росса Полдарка куда ценнее, чем прибегать к помощи капитана Полдарка?
– Ты не понимаешь...
Она подошла к нему и сжала его руку.
– В чем-то понимаю. Ты слишком горд, чтобы иметь титул, разве не так? Твое имя и без того достаточно хорошо где бы то ни было. Что ж, никто так не гордился фамилией Полдарк, как я, когда вышла за тебя. Но ведь это словно маленькая вишенка на торте, верно? Не стоит принимать это настолько серьезно. Не стоит возноситься или гордиться. Ждать, что народ станет кланяться и любезничать с тобой, потому что ты баронет. Позволять кому-то влиять на твое мнение о людях и правах человека, справедливости или свободе. Ты такой же, какой и всегда, и если мир думает иначе, то скоро поймет, что заблуждался.
– У тебя холодные руки, – заметил он.
– Это у тебя горячие, – ответила она, – ты горячишься от досады, что кто-то заставил тебя принять то, чего ты принимать не хотел. А теперь ты должен сесть и сегодня же написать своему сыну. Или это сделаю я.
– Кто-то стучит, – сообщил Росс.
– Пусть подождут, капитан Полдарк, – ее рука скользнула по его руке. – Смотрите лучше, как ваш жар согревает мои руки, капитан Полдарк. Ну, а мое сердце согрелось бы от осознания, что это радует вас так же, как и меня.
– Это тебя радует?
– Разумеется. Как я и сказала, это лишь вишенка на торте.
– Кэролайн так и знала, что ты обрадуешься.
– Кэролайн? Но ведь вы не виделись!
– Мы встретились как-то днем, после Рождества. Она сказала, ты захочешь, чтобы я принял титул.
– Да ты прислушиваешься к ее мнению больше, чем к моему!
– Иногда. По некоторым вопросам. Да. Кто-то стучит.
– Если мы достаточно выждем, они уйдут.
– Жоди говорила, что зайдет сегодня, чтобы сводить тебя за покупками. Но для нее сейчас рановато.
– Даже не знаю, чего мне еще хочется. Разве что еще одни туфли. Росс, а Джереми прав? Лежер дает неплохую руду?
– Очень хорошую. Нам не придется перебиваться с хлеба на воду.
– Очень надеюсь, что Джереми не угодит в лапы ростовщиков. Мне всегда казалось, что ему удается хорошо управляться с финансами. Теперь я не так уверена.
– Почему? Что он сделал?
– В письме он говорит, – быстро поправилась Демельза, – что наделал долгов. Меня просто огорчает, что кто-то из моих детей в долгах.
– Никто не собирается открывать, – проворчал Росс. – Морис – ленивый шельмец, да и Этьен немногим лучше.
Он отстранился от жены.
– Росс, – начала она.
– Да?
– Если тебе так ненавистен титул, то почему ты позволял называть себя капитаном? Неужели простого «мистера» недостаточно?
Он посмотрел на нее. А затем шагнул вперед и щелкнул по носу.
– Ох! – воскликнула Демельза.
Росс поцеловал ее в нос и погладил ее по руке, прежде чем подойти к двери.
– Это тебе нужно выступать в парламенте, – заявил он. – Не мне.
II
Стоявшая за дверью Жоди уже собиралась уходить.
– Я думала, вас нет дома. Приехала пораньше, потому что вечером у меня может не быть времени. Ты сможешь поехать со мной сейчас, Демельза?
Она выглядела очень элегантно в алом мериносовом пальто и белой шелковой шляпе, украшенной полосатой лентой. Но ее лицо было бледным, а темные глаза безрадостными.
– Только не в этом платье! – воскликнула Демельза. – Дай мне пять минут, чтобы переодеться. Ты на фиакре?
– Да. Тут довольно далеко.
– Я с радостью проедусь.
– Одевайся потеплее, сегодня холодный ветер.
Когда Демельза ушла, Росс подошел к окну, чтобы посмотреть на аккуратный маленький экипаж с ожидающим кучером, запряженный чалой лошадью.
– Ты привезла еще и плохие новости?
– Наверное, плохо то, что у нас нет новостей.
– Расскажи.
– Что ж, мы получили рапорты о прокламациях Бонапарта. Он провозглашает себя освободителем своих верных подданных от навязанной иностранцами тирании Бурбонов. Говорит, его орлы вновь расправили крылья и будут парить от шпиля к шпилю, пока не достигнут Нотр-Дама. Объявляет, что покинуть Эльбу ему позволили англичане, под чьим контролем находится Средиземное море, что по дороге к нему присоединятся императрица и сын, король Римский, и очень скоро они проведут коронацию в Париже. Подразумевается, что Австрии также по душе его возвращение. Он уже назвал некоторых членов своего правительства: Камбасерес – министр юстиции, Карно – министр внутренних дел. Фуше вернули прежнюю должность начальника полиции. Бонапарт обещает свободные выборы, свободную прессу... Но в первую очередь, заявляет, что пришел с миром и желает мира со всеми народами. Он пришел, чтобы восстановить империю, а также достоинство и самоуважение Франции.
– Частично это ложь, но она многим понравится, – сказал Росс через минуту.
– Свободная пресса! – воскликнула Жоди. – В Париже при Бонапарте печатались четыре газеты, и все под строжайшим правительственным контролем.
– Что нам еще известно?
– Говорят, его маршрут пройдет через Макон и Шалон до Дижона. Но сначала ему придется встретиться с армией Нея и победить её.
– Вы полагаетесь на Нея?
– Друг мой, я его хорошо знаю. Он жил беспутно и ярко. Импульсивный, щедрый, смелый до крайности, горячо любит жену, несмотря на все свои измены, несдержанный, вспыльчивый, эмоциональный. Он сильно разругался с Бонапартом, но я подозреваю, да, подозреваю, втайне его любит. Под его командованием находятся два крайне лояльных генерала, Бурмон и Лекурб, которые поддержат его в верности королю, даже если он будет колебаться. Но вряд ли он станет колебаться – после таких-то посулов.
Росс подкинул дров в камин. Стоял холодный день, а при северном ветре в этой комнате всегда становилось зябко.
– Что ж, хотя бы другое восстание провалилось. Наступление из Лилля. Мне сообщил Фицрой Сомерсет.
– Сегодня я не видела Анри. Он трудится день и ночь, чтобы собрать сильные войска, на случай, если они понадобятся. Королевская охрана уже почти удвоилась за счет роялистов-добровольцев. Во дворце есть все признаки высокого морального духа и горячей привязанности. Вторая армия соберется под Мелёном.
Демельза вернулась, закутавшись в серое замшевое пальто с лисьим мехом на рукавах и воротнике. На голове шляпка из зеленой замши с ярким пером. Жоди улыбнулась.
– Мы ненадолго, Росс, у меня днем неотложные дела.
– А что Фуше? – поинтересовался Росс.
– Ах да, Фуше. Все очень странно. Король послал за ним этим утром. Он знал о его связи с Денуэттом, но не собирался подавать виду. Король надеялся попросить у него совета, предполагая, что Фуше окажется полезным во время кризиса. Но когда за ним послали, выяснилось, что герцог Отрантский уехал на несколько дней. Чисто дипломатический отъезд. Он затаился где-нибудь в Париже – несомненно, в компании Тальена – и не покинет своего убежища, пока не узнает, как развиваются события.
– Бонапарт уже заявил, что хочет видеть его своим новым начальником полиции.
– Так говорят наши агенты. Разумеется, если это случится... – Жоди открыла дверь и подождала Демельзу.
– Что случится? – переспросила Демельза.
–Меня арестуют в ту же минуту. Фуше никогда не упустит такую возможность.
Глава тринадцатая
I
Но шестнадцатого все изменилось. «Вестник» опубликовал официальное донесение, полученное утром по телеграфу. В нем утверждалось, что хотя в Маконе, Шалоне и Дижоне наблюдаются народные волнения, в них участвует исключительно простонародье. Наполеон с измученным войском из четырех тысяч человек и немногочисленной кавалерии отступил от Лиона, а его солдаты массово дезертируют. Он застрял в самом центре Франции, и на него наступает маршал Ней.
Похоже, крах Лилльского восстания повторяется.
Военный министр заглянул в офицерскую караульную парижских казарм и заявил: «Что ж, господа, можете снимать сапоги. Командующий авангарда Наполеона захвачен в плен и сейчас находится в моей квартире. Денуэтт и его сообщники под охраной. Генерал Маршан в тылу Наполеона. Все идет хорошо и закончится быстро. Критическое положение позади».
«Вестник» также опубликовал заверения в преданности, присланные в Тюильри главами департаментов со всех концов Франции. Король посетил заседание Палаты депутатов и произнес трогательную речь, сорвавшую громкие аплодисменты. Он объявил, что проведет смотр шеститысячного парижского гарнизона, который состоится на следующий день на Марсовом поле.
Теперь, когда спало основное напряжение, Росс, как и планировал, отправился в Осер. Он больше недели не получал вестей от генерала Руже, но решил, что если приедет в Осер и обнаружит, что из-за кризиса у Руже поменялись планы, ничего страшного не произойдет. Росс чувствовал, что лучше поймет переменчивые симпатии армии, если побывает в её расположении.
К его удивлению, на этот раз найти хорошую лошадь оказалось затруднительно. Слишком много людей в последнее время решили покинуть Париж. Он задумался, действительно ли Фуше и Тальен уехали из города, или, как подозревала Жоди, просто залегли на дно. Он чувствовал бы себя немного счастливее, оставляя Демельзу на три дня, если бы знал, что Тальен сидит под замком. Хотя, видит Бог, если он появится и позволит себе какие-нибудь вольности, то наткнется на разъяренную кошку (а еще на двух слуг и возмущенную методистку из Корнуолла).
Странно, думал он про себя, что уже слышал имя Тальена, который много лет назад – осенью будет двадцать – нарушил гарантии, данные генералом Гошем. Слышал это имя, проклинал его, а потом почти забыл. Росс и подумать не мог, что однажды вновь встретится с этим зловещим человеком. Ему казалось, что все чудовища вроде Робеспьера окончили жизнь на гильотине, к которой в свое время приговорили стольких людей. Но все не так.
Лучшей лошадью, которую удалось раздобыть Россу, оказался старый серый мерин по кличке Байонн. Его привели в четверг утром, и после нежного расставания с семьей Росс выехал из Парижа и направился на юг, в Мелён. Поскольку его и без того неторопливая лошадь вскоре охромела, он оказался в Сансе лишь поздно вечером и остановился на ночь на постоялом дворе у реки. Семнадцатого он выехал пораньше, но непрекращающийся дождь сделал поездку малоприятной.
II
В то утро, когда Росс покинул Санс, до Парижа дошли новости о том, что маршал Ней не только не пленил императора, но и три дня назад переметнулся на его сторону под Лон-ле-Сонье. Вся армия за исключением нескольких преданных королю офицеров последовала его примеру. «Неужели ни у кого не осталось чести?» – спросил король, когда узнал о случившимся. Несмотря на это, он провел смотр войск на Марсовом поле и вернулся к повседневным обязанностям.
Стало ясно, что во время наступления Бонапарт захватил семафорные станции и с их помощью прислал вчерашние обнадеживающие новости. Ничто не создает панику скорее, чем оптимистичная информация, которая, как выясняется позже, основана на лжи.
Днем мрачный и подавленный Анри де ла Блаш пришел навестить Демельзу.
– Жоди сказала, что Росс уехал в Осер. По пути он наверняка узнает о предательстве Нея и приближении Наполеона и повернет назад. В любом случае, он англичанин и гражданское лицо, так что едва ли ему грозит какая-то опасность. Как бы там ни было, мы с Жоди считаем, что вам пора получить паспорта для отъезда из Франции. Разумеется, я останусь здесь, мое место рядом с королем, но Жоди тоже лучше уехать для ее же безопасности. Завтра рано утром она заедет за вами и вы вместе отправитесь к графу де Жокуру, он вам поможет.
– Думаешь, Наполеон дойдет до Парижа?
– Думаю, что да. После сегодняшних новостей – определенно.
– Когда?
– Когда? Мы точно не знаем, где он сейчас. Наверное, уже севернее Дижона. Против него решительно настроена старая аристократия, но, учитывая резкую смену настроения армии... Думаю, это случится примерно через неделю.
– Как бы мне хотелось, чтобы Росс никуда не уезжал.
– И мне. Но не забывай, что если дело дойдет до войны, это будет именно гражданская война между Людовиком Бурбоном и Наполеоном Бонапартом. Что бы ни случилось потом, сейчас Франция не воюет ни с Англией, ни с Австрией, ни с Россией, ни с Пруссией. А Росс – иностранный подданный. И я уверен, Наполеон не причинит ему никакого вреда, чтобы произвести хорошее впечатление на другие страны.
– Но в тот раз все было иначе.
– То есть, двенадцать лет назад? Но тогда он находился в зените славы и, прекрасно понимая, что уже получил от Англии все возможные уступки, планировал возобновить войну. Теперь же, когда он снова придет к власти во Франции, ему понадобится как минимум год мира, чтобы укрепить позиции.
Демельза смотрела, как в окна бьет дождь.
– Сегодня утром леди Фицрой прислала мне весточку и посоветовала уезжать. Сама она уезжает завтра.
– Завтра утром за вами зайдет Жоди.
– Я не уеду без Росса, – предупредила Демельза.
– Разумеется, нет. Но он услышит последние новости и завтра наверняка вернется. Но лучше заранее выправить паспорта.
– Как, наверное, скверно провести весь день в дороге в такую погоду.
III
Дорога из Санса в Осер проходила вдоль реки Йонна. Эта плоская и плодородная местность была мало заселена, а люди здесь жили в лачугах.
К десяти часам дождь стих и выглянуло блеклое, бесцветное солнце. Но за хорошей новостью последовала плохая – лошадь хромала все сильнее. Росс слез с нее и решил взглянуть, что с ней случилось. Послушное животное уныло склонило голову, словно стыдясь собственной ущербности. Подковы вроде были в порядке. Лошадь хромала на правую заднюю ногу, и после тщательного и осторожного осмотра Росс пришел к выводу, что виной всему ревматизм, разыгравшийся от холода и сырости.
Они уже выехали из Жуаньи, но он нашел конюха в следующей деревне. Оборванный маленький француз, пожав плечами, произнес: «II est vieux» [12]12
он старый (фр.)
[Закрыть]. И то правда. Солнце согрело промокшие плечи, и Росс осознал, что этой фразой можно описать и его самого. Он спросил конюха, нельзя ли где-нибудь купить или нанять лошадь, но, по-видимому, такая возможность не представится до самого Осера.
Росс снова тронулся в путь, проехав полмили на хромой лошади, а затем слез и прошел следующие полмили пешком. Шестой корпус стоял лагерем к северу от Осера, так что идти оставалось недалеко.
Во время своего прошлого визита в лагерь он обратил внимание на небрежность караульных и неряшливость солдат. Они с Руже обсудили сложность поддержания должной дисциплины в войсках во время долгого мира. Это проблема была особенно актуальна для Франции, чья армия по меркам мирного времени была слишком велика.
Но теперь все обстояло иначе: караульные держались настороженно и до грубости резко. Россу пришлось показать письмо от бригадного генерала Руже, и только тогда ему позволили пройти в караульное помещение. Прошло полчаса, прежде чем к нему вышел ординарец.
Зато Гастон Руже встретил его с прежней теплотой, разве что в его голосе звучала нотка тревоги:
– Добро пожаловать, друг мой, добро пожаловать. Как хорошо, что вы снова приехали. Погода была отвратительна? Пожалуйста, садитесь, выпейте бокал шампанского и расскажите парижские новости.
Лагерь предназначался для постоянного пребывания солдат, так что в кирпичных казармах стояли удобные кресла и горел очаг.
Они побеседовали несколько минут. Росс рассказал, что его лошадь охромела, и Руже послал ординарца за армейским конюхом, дабы тот высказал свое мнение. И все же они не могли долго избегать главной темы, волновавшей обоих. Руже заговорил первым:
– Вы не поверите, но знаете, где сегодня утром оказался его передовой отряд? Уже в Аваллоне.
– Это далеко отсюда?
– Пятьдесят километров. А знаете, где сейчас войска маршала Нея? В Тоннере. До него уже тридцать пять. Они попадут сюда к ночи, если захотят!
– Тогда мне не стоит оставаться.
– Слышал, они договорились встретиться здесь утром. Это будет великий момент. Без сомнения, несмотря на прошлые разногласия, они обнимутся, как братья. Вы вполне можете здесь заночевать.
– А что с лагерем?
Руже пожал плечами.
– Сейчас здесь только две бригады, моя и барона Новри, а еще 14-й уланский полк, две артиллерийские батареи и несколько инженеров. Всего около семи тысяч человек.
– И каковы их настроения?
– Все до единого – бонапартисты.
Руже внимательно посмотрел на него.
– А вы сами? – поинтересовался Росс. – Хотя должен ли я спрашивать?
– Вы с первой нашей встречи знаете о моей неприязни к тому, что сделали с Францией Бурбоны.
– Но вы говорили и о неприязни к тому, что сделал с Францией Бонапарт.
– Да. Но он слишком велик, чтобы не учиться на своих ошибках. Уверен, что правительство, которое он сформирует в Париже, окажется во всех смыслах лучше предыдущего, годичной давности. В конце концов, хуже, чем сейчас, уже не будет!
Росс попытался унять ноющую боль в лодыжке. Он уже несколько лет не ходил так много, как сегодня.
– Мне понятна ваша точка зрения. Хотя после всего увиденного я не могу винить ни короля, ни его родственников. Разве он не оказался перед лицом невыполнимой задачи – вернуть королевство и придворных после двадцати с лишним лет, найти баланс между старым и новым режимом?
– Нельзя повернуть время вспять, – возразил Руже. Огонь высветил яркий шрам на его лице, который в беседе с Россом он называл «сувениром из Йены». – Якобинцы превратили равенство в кровавую бойню, а Наполеон сумел остановить их, при нем появилось хоть частичное равенство, хоть какая-то справедливость и беспристрастность, а правосудие действовало в рамках закона. Но злобная тупость этих вернувшихся émigrés, которые требуют старых привилегий и старых владений, понятия не имея о принципах, появившихся здесь после 1793-го...
Росс взял еще бокал шампанского.
– А если возвращение Наполеона приведет к возобновлению войны?
– Да не должно, друг мой. Бонапарт сейчас не в том состоянии, чтобы искать с кем-то войны. Но если нам навяжут войну, мы покажем, что еще способны сражаться!
– Да ведь никто в этом и не сомневался.
– Надеюсь, мы никогда больше не окажемся по разные стороны, – задумчивое лицо Руже вдруг осветила улыбка. – Если что, нам лучше избегать друг друга. Думаю, вы храбрый враг, но я предпочел бы остаться вашим другом.
– Аминь,– произнёс Росс.
IV
Поужинав и выпив, они стали говорить более откровенно.
– А эту травму лодыжки вы получили на войне с нами?
– Нет, с американцами. Чуть ли не до вашего рождения.
– Вздор. Мне тридцать восемь. Она вас беспокоит?
– Не слишком. Просто ветреная погода плохо на нее действует. Как и хромая лошадь.
– Понимаю. Что ж, Мартин доложил, что ваша лошадь в плохом состоянии. Ей давно пора на покой. Если вы наняли ее, то вас обманули.
– Других не нашлось.
– Ясно. Из-за этого кризиса лошади стали во Франции на вес золота. Сейчас вы едва ли что-нибудь найдете. В деревнях, лежащих на пути императора, прекрасно знают, что он заплатит за любую пригодную лошадь. А те, кто уже обзавелся лошадьми, понимают, что в такое время продажа или сдача лошади внаем равносильны измене.
