Текст книги "Погнутая сабля (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)
– Эндрю...
– Да?
– Если решишься пойти, то ничего не рассказывай сэру Джорджу о планах Стивена. Они поругались на почве финансов – ты ведь знаешь, Стивен сотрудничает с его банком. Понятия не имею, знает ли сэр Джордж о каперских планах Стивена на «Адольфус», но не хочется, чтобы он узнал об этом именно от тебя.
– Не переживай, малышка кузина. Буду крайне осмотрителен.
IV
Стивен хлопотал с самого рассвета. Переоснащал бриг для военных целей, решал денежные вопросы и набирал экипаж. По опыту в Бристоле он знал, что финансируют рейсы обычно несколько мелких предпринимателей, и таких было множество в Фалмуте и Пенрине. Люди с готовностью вкладывали средства в каперский корабль с надеждой на огромную прибыль, в то время как в мирную торговлю они вкладываться отказывались. Но ему хотелось поменьше стороннего капитала, чтобы увеличить собственную прибыль. Стивен отобрал четырех приятелей и знакомых из «Королевского штандарта», каждый внес по десять процентов, а продажа «Шасс-Маре» и доход от Уил-Грейс обеспечили остальные шестьдесят.
Стивена не слишком беспокоил поиск людей: как только новости разойдутся, от желающих не будет отбоя, остается лишь отобрать самых лучших. Нужны опытные моряки, потому что у него нет времени обучать новичков; и хотя бы несколько человек должны уметь стрелять из ружья и пушки. Должны быть сильными, управляться с канатами, владеть абордажными саблями и подчиняться приказам. Стивен знал, что некоторые корабли выходят из Бристоля с двойным штатом офицеров на случай мятежа, но решил рискнуть. И все-таки его экипаж составил больше пятидесяти человек. На капере не помешает лишняя пара рук, чтобы абордажная команда выглядела грозно, а в случае захвата должно хватить людей, чтобы довести трофейное судно до порта.
Придется ютиться в тесных каютах, питаться и спать где придется, тесниться и при хорошей погоде, и во время ненастья, высматривая на горизонте корабль; здесь нет места ворчунам и лентяям. Стивена бы порадовало присутствие Эндрю, как человека опытного, но тот не поладил с Джейсоном, что поделать. Мальчишку Стивен повысил в должности, поставил под его начало двух надежных моряков постарше, Спрингфилда и Пенберти, чтобы дали совет при необходимости.
С каждой встречей он все сильнее прикипал к сыну. Трудно злиться, когда тебе поклоняются, а Джейсон к тому же очень дружелюбен, у них много общего, одинаковые стремления и чувства. В первые месяцы общения с ним Стивену казалось, что он не совсем отвечает нарисованному Джейсоном образу: владелец трех небольших торговых судов, с устойчивым экономическим положением, который довольствуется малыми доходами, трудолюбивый и степенный, с домом и женой, уважаемый человек в деловых кругах Фалмута. Теперь все изменилось. Они отправляются в плавание за добычей, что как раз соответствует романтическим представлениям Джейсона об отце.
В этот раз он обедал в «Королевском штандарте» в одиночку. Джейсон трудился на борту «Адольфуса», а Клоуэнс навещала тетушку Верити. После решения о каперском рейде отношения с женой обострились. Чуть ли не впервые она отказала ему в близости, как бы выражая недовольство, четко дала понять, что этим ее не собьешь с толку. Разумеется, когда рейс успешно завершится, это пройдет, в этом он совершенно уверен. Стивен знал, что дело не столько в твердых моральных принципах Клоуэнс, просто она считает, что риск слишком велик и нет необходимости на него идти.
Он раздумывал, стоит ли предпринимать утомительную поездку в Плимут за каперским свидетельством, где, как он слышал, снова лютуют вербовщики. Но без свидетельства он пират, а так законно имеет право брать на абордаж, а потому ехать придется.
За соседним столом обедал Бюллер, крепкий и могучий пожилой капитан пакетбота «Королева Шарлотта», оснащенного и готового в пятницу отчалить в Нью-Йорк.
Не слишком открытый, но жесткий, здравомыслящий и закаленный моряк, заработавший достаточно денег, чтобы воздвигнуть солидный дом на застраивающемся побережье. Он знал Стивена и кивнул ему, когда проходил мимо; очевидно, недавнее обращение Стивена по поводу Джейсона было встречено вполне благосклонно.
Стивен первым начал разговор.
– Надеюсь, погодка не изменится на выходных. Отчаливаете в пятницу, кэп?
– Ага, – ответил Бюллер, ковыряясь в зубах.
– Поди, уже полностью укомплектованы?
– Ага.
– Племянника я решил пока оставить при себе. Слишком молод еще. Пусть чутка наберется морского опыта, а потом уже может и на пакетбот устроиться.
– Наверное, – произнес Бюллер и глотнул эля.
– Есть один человек, – продолжил Стивен, – раньше служил на пакетботе, вроде старшим помощником, или вторым, точно не помню. Но решил уйти, а теперь жалеет. Очень одаренный. Молод. Будет только рад вернуться на службу, если появится возможность.
– Имя? – спросил Бюллер, все еще занятый зубом.
– Блейми.
В противоположном углу комнаты выкрикнули что-то вроде «Смерть французишкам!»
– Блейми? Сын Эндрю Блейми?
– Именно так.
– Это который сбежал, что ли? С «Графини Лестер». Пару лет назад, верно?
Стивен поразился такой великолепной памяти.
– Тогда его положение было плачевным. Проблемы с ростовщиками. Ну, вы понимаете. Останься он, угодил бы за решетку. Но сейчас все изменилось. Новый человек. Он пойдет на что угодно, лишь бы снова попасть на пакетбот.
– Чем он занимался все это время?
– Совершил со мной парочку рейсов. Отличный человек. Недавно привел судно из Осло с грузом древесины и конской упряжи. Всегда жалел, что ушел с пакетбота, это точно.
Капитан Бюллер отодвинул тарелку.
– Его беда – азартные игры и выпивка. Говорят, когда-то его отец тоже любил приложиться к бутылке. Это было еще до меня.
– Больше не прикладывается.
– Кто именно? Отец или сынок?
– Оба, – солгал Стивен из благих побуждений. – Но Эндрю-младший ни разу не выпивал на море. Уж в этом не могу его обвинить.
– Не знаю, что скажет капитан Фолкнер. Никогда не беседовал с ним на эту тему.
– «Графиня Лестер» сейчас на Ямайке, если не возникло проблем.
– Знаю, – раздраженно бросил Бюллер.
Стивен замешкался. Но его было не так-то просто сбить с толку.
– Слышал, в Плимуте орудуют вербовщики. Завтра я еду туда, так что мне бы надо поостеречься! Заберу каперский патент. Я уже туда написал.
– Ага, уже слыхал. Без проблем нашли матросов, а? Смотрите, чтобы все они не оказались жестянщиками!
Стивен рассмеялся и заказал еще кружку эля для Бюллера. Они прислушались к разговорам вокруг.
– Опять грядет война, – продолжил Стивен, – трудно будет отыскать хороших матросов. А особенно опытных молодых офицеров. Я пригласил Блейми-младшего идти со мной на «Адольфусе», но он еще не ответил. Вряд ли он согласится.
– Отчего ж?
– Он питает слабость к военному флоту.
Бюллер фыркнул, и было трудно понять, означает ли это одобрение.
– Каперство – работенка ненадежная, – высказался он. – Это как в карты: мгновенно выиграть или махом все потерять.
– Тут роль играет скорее навык, капитан Бюллер. Умение управлять кораблем и мужество.
– Мужество, говорите. Горячая кровь и крепкие нервы. Но если вас это привлекает, желаю удачи.
– Спасибо… Сообщить Блейми, чтобы пришел к вам?
Приметные брови сошлись на переносице.
– Зачем?
– Я подумал, раз есть возможность, он бы предпочел вернуться на пакетбот, чем идти во флот. За него точно ухватятся.
Бюллер допил пиво.
– Что ж, я не стану за него хвататься. Но скажу откровенно, Каррингтон, я найду место для надежного молодого офицера. Если он настроен серьезно и готов отчалить вечером в пятницу, пусть лично явится ко мне домой завтра в одиннадцать.
V
Когда Эндрю вновь навестил Клоуэнс, с ним столкнулся Стивен. Вчера Эндрю допоздна задержался в Кардью за игрой в карты, и его убедили переночевать. Начало вечера он провел с Томасин, которая с сочувствием и теплом отнеслась к его бедственному положению. Прощаясь утром, Харриет передала записку для Клоуэнс, в которой написала, что сэр Джордж завтра едет в Лондон, поэтому просит навестить ее как-нибудь на днях.
– Где ты шлялся, черт тебя побери? – требовал отчета Стивен. Можно было спросить повежливей, но его доброжелательность переросла в недовольство, поскольку старания помочь Эндрю полетели в тартарары.
Эндрю только что пришел и с трудом соображал. Он вспыхнул.
– А твое какое дело?
– Я ищу тебя повсюду, как будто мне больше нечем заняться! Даже отправился во Флашинг, вдруг ты там.
– Не стоило, – сказал Эндрю. – Займись лучше своими делами.
Клоуэнс коснулась его руки.
– Стивен, тебе понадобился Эндрю? Что-то важное?
– Думал, что важное, – рявкнул Стивен. – Виделся накануне вечером с капитаном Бюллером и убедил его, что Эндрю хочет вернуться на пакетбот. Тот ответил, что ему нужен помощник на первый рейс в Нью-Йорк, отчаливает в пятницу. Велел Эндрю прийти в одиннадцать, может, тогда бы его взял.
Клоуэнс взглянула на часы.
– Но уже двенадцатый час! Где он хотел с ним увидеться? Дома? Эндрю...
Крепыш-кузен поскреб небритый с утра подбородок.
– Постой-ка, я что-то не припоминаю, что когда-либо упоминал о желании вернуться на пакетбот. Позволь мне самому разобраться со своей жизнью, Стивен!
– Но Эндрю, – вмешалась Клоуэнс, – это может решить все проблемы! Позволит встать на один уровень с семьей Треветан… если ты этого хочешь. Вернешься на службу, как будто и не потерял двух лет. А уж родители как будут рады!
Эндрю пожал плечами.
– Жизнь не для того, чтобы угождать родителям, – он бесстрастно взглянул на Стивена. – Где ты встретился с Бюллером? Подозреваю, он был навеселе.
Стивен отвернулся.
– Что ж, решать тебе, парень. Согласиться или отказаться. Может, он и откажет, поскольку велел прийти в одиннадцать, а ты явишься к нему не раньше четверти двенадцатого. Так что забудь.
– Твой конь снаружи, – напомнила Клоуэнс Эндрю. – Поездка займет не больше пятнадцати минут. Объяснишь, что тебя не было дома, и ты только что вернулся. Что тебе терять?
– Если он откажет, то нечего. Если согласится, то придется задать себе вопрос, хочу ли я этого.
– У меня времени в обрез, – раздраженно отозвался Стивен. – Если что, Клоуэнс, я на борту «Адольфуса».
– Стивен, это прекрасная мысль, – обратилась к нему Клоуэнс. – Спасибо тебе. Когда у Эндрю улучшится настроение, он тоже тебя поблагодарит.
Стивен погладил ее по щеке и вышел. Оба слышали с улицы громкий стук его сапог.
Чуть погодя Эндрю вдруг расхохотался.
– Черт побери, пойду навещу его. Бюллера я встречал всего-то пару раз, и оба раза он рычал на меня, как старый шелудивый пес, но он хороший моряк, это точно. Фолкнер всегда хорошо о нем отзывался. И он редко берет новых людей в экипаж… Нью-Йорк… Хм… недурной рейс, как мне говорили. Интересно, все ли американские приватиры уже знают о мире.
– Ступай же, раз решил, – Клоуэнс взяла его за руку. – Не упусти эту возможность.
Эндрю оглядел свой сюртук.
– Вчера вечером пролил немного вина. Лишь бы не сильно было заметно. Так или иначе, это моя лучшая одежда. Неужели Бюллер сказал всерьез? Ты же знаешь, как Стивен порой принимает желаемое за действительное. Подозреваю, когда я там появлюсь, меня выставят за дверь.
Клоуэнс боялась того же.
– Что ж, попробуй, тогда и узнаешь. И не стоит недооценивать Стивена. Порой он творит чудеса… В любом случае, я безмерно ему благодарна за этот поступок.
Они подошли к двери.
– Знаешь, – вдруг вспомнил Эндрю, – хорошо, что ты просила меня молчать о Стивене. Поздним вечером, когда девушки пошли спать, один толстяк, немолодой такой, подсел ко мне и заговорил. Бленкоу, так он назвался. Сперва я принял его за лакея. Сказал, у него сын служит во флоте, задавал кучу вопросов о службе там. А потом вдруг заговорил о Стивене Каррингтоне, мол, он знаком с ним и восхищен, и каково с ним работать? И все в таком духе. Может, он пытался выудить из меня какие-то сведения. Сама понимаешь.
– Но ты ведь смолчал? – спросила Клоуэнс.
– Точно не помню, что именно ответил, я слегка перебрал. Но уверяю, что ничего не рассказывал о планах Стивена на «Адольфус».
VI
Капрал Жюльен Лемер, всецело поглощенный мыслями о девушке, с которой встречался накануне ночью в деревне, не сразу обратил внимание на опоздание сослуживца. Капрал Шарль Бернар всегда относил завтрак наверх в восемь и обычно возвращался через двадцать минут. Без пятнадцати девять Лемер выругался, в тревоге поднялся на два лестничных пролета и пошел по коридору в комнату, где обычно завтракал капитан сэр Росс Полдарк – к этому времени он уже должен был закончить.
Распахнутая дверь противоречила всем правилам. Лемер заметил нетронутый завтрак. Связанный капрал Бернар сидел в кресле с кляпом во рту.
Не имело смысла расспрашивать. Лемер вытащил из кармана нож и разрезал веревки, освободив Бернара. Затем выбежал из комнаты, спустился по лестнице и поднял тревогу.
Глава десятая
I
Четвертого июня в Париже отмечали государственный праздник. В этот день вновь присягали империи Бонапарта. Тридцать шесть фонтанчиков на Елисейских Полях бесплатно угощали вином, на огромных раздвижных столах лежала еда, на открытом воздухе выступали военные оркестры, глотатели огня, канатоходцы, фокусники и чародеи.
На закате перед дворцом Тюильри прошел большой концерт, а потом устроили символический спектакль с кораблем и фейерверком, напоминание о первом марта, когда на французский берег высадился Наполеон. Сам император благосклонно взирал на все это великолепие. Через неделю он покинул Париж и присоединился к армии в Авене.
Численность армии составляла сто двадцать пять тысяч человек, у нее имелось триста пятьдесят пушек. Войска разбили на семь армейских корпусов – однородная масса нетерпеливых, яростных и воинственных французов, фанатично преданных императору, понимающих, что должны либо победить, либо погибнуть.
Прусская армия маршала Блюхера составляла сто пятнадцать тысяч человек, имела двести девяносто орудий и состояла из четырех армейских корпусов, она заняла Шарлеруа и восточную часть страны с заставами до самого Намюра.
В составе смешанной армии герцога Веллингтона было сто пять тысяч человек и двести орудий. Примерно треть составляли англичане, двенадцать тысяч из них – ветераны Пиренейских войн, остальная часть – неопытные и недостаточно подготовленные солдаты. По различных дивизиям были разбросаны голландско-бельгийские войска численностью около двадцати тысяч, настолько разрозненные, что британцы могли укрепить их дух. Остальную часть армии составляли пять с половиной тысяч первоклассных солдат Королевского Германского легиона, брауншвейгцы и ганноверцы, пять батальонов нассаусцев и голландско-индийская бригада. Эта армия охраняла Брюссель и запад страны, в особенности дорогу из Монса.
Прусские и британские войска, учитывая, что их оборонительные позиции были слишком растянуты, находились далеко друг от друга и поддерживали связь только с помощью гонцов, перевозящих сообщения на тридцать четыре мили между ними.
Седьмого июня, перед отъездом из Парижа, Наполеон отдал распоряжение о предельной секретности передвижений армии. Все границы вдоль рек Самбра, Мозель и Рейн были закрыты. Дилижансам проезд запретили. Задерживали каждую телегу, обыскивали каждого путника. Беспрепятственно передвигались только агенты Бонапарта, распространявшие ложные слухи везде, где только можно, даже в Брюсселе.
К тому времени сбежавший на украденной лошади Росс Полдарк, прокладывал себе путь по сельской местности в надежде добраться до британских позиций.
II
Россу повезло. Он рассчитывал на пятнадцать минут; а прошло почти сорок, прежде чем подняли тревогу. Сначала нож, кошелек с мелочью, ключи, которые Росс забрал у капрала Бернара, затем пробежка по лестнице к кладовке, где хранилась военная форма. Мундир и шляпа – только на это и хватило времени; еще один лестничный пролет и дверь, за которой еще один капрал, задрав ноги, прихлебывал кофе, затем внутренний двор. Росс знал, что генерал Вирион с супругой в восемь утра по воскресеньям ходят на мессу. Стоило рискнуть. К генеральскому дому на углу двора подошел третий по счету ключ.
Когда Росс зашел внутрь, на него вытаращилась какая-то женщина, прикрыв рот рукой. Плащ, сапоги получше, два серебряных подсвечника, пистолет без патронов, карта, немного хлеба, сыра и бутылка вина. Денег он не обнаружил и вышел через парадную дверь. Две старухи толкали тележку, пинал камень паренек. За углом находилась конюшня. Росс оседлал ближайшую лошадь, кинул пожитки в седельную сумку, вывел лошадь на улицу, и тут кто-то с другой стороны конюшни закричал.
Пока все было предельно просто. Росс ехал в противоположную солнцу сторону, пока не добрался до реки Маас, затем двинулся вдоль берега на север. Погода стояла солнечная, теплая, с редкими грозовыми ливнями. Росс порой на несколько миль удалялся от дороги по левому берегу реки, поскольку река виляла узкой дугой, а потом возвращался. На полях трудились крестьяне, изредка встречался на пути оборванец или мальчишка пас овец. Росс был начеку, но не замечал признаков погони. Ему казалось, что его длинные ноги на низкорослой лошаденке слишком бросаются в глаза, но вроде никто не обращал на него внимания. В первый день он только раз ненадолго спешился и увел лошадь в заросли, дожидаясь, когда пройдет конный отряд. Переночевал он под ивами, лошадь непрерывно жевала траву и дремала при свете убывающей луны.
Рано утром он добрался до деревни и потратил немного мелочи на хлеб, сыр, масло и бутылку вина. Лавочник, оглядев его головной убор и китель, спросил, собирается ли он на фронт, и Росс ответил утвердительно, надеясь, что никто не заметит его акцента. Так и вышло. Лавочник пожелал ему удачи и велел поспешить.
– Наш Отец ждать не будет. Он готов к атаке.
Росса озадачивало отсутствие погони. Наверное, некого было послать. Во Франции царил беспорядок. Вооруженные силы боготворили Наполеона и пошли бы ради него на смерть, но значительная часть населения жаждала мира. Кто знает тайные помыслы генерала Вириона? И какое значение имел сбежавший англичанин средних лет, когда решается судьба Европы?
Утром следующего дня Росс добрался до крупного города. Карту генерала, Росс уже выбросил, поскольку она не охватывала далекий север, но, осмелев из-за всеобщего отсутствия интереса людей к одинокому, оборванному солдату, он поехал прямо и по счастливой случайности набрел на нужную лавчонку. Там он продал серебряные подсвечники, пистолет и сапоги, которые оказались малы. Из всех личных вещей в заключении он сохранил лишь отцовские золотые часы. Когда Росс обдумывал побег, то решил продать их, чтобы добыть необходимые деньги на дорогу, но когда дошло до дела, передумал. Украденные вещи генерала Вириона помогут продержаться пару-тройку дней. А часы Росс хотел оставить Джереми.
От лавочника он узнал, что находится в Седане; а если двигаться вдоль реки, то можно добраться до Шарлевиль-Мезьера – это не очень далеко, километров двадцать пять. А что потом? Лавочник пожал плечами. Дальше на запад – Аррас. На севере и чуть ближе, но все равно далеко, находится Шарлеруа. Несомненно, ему надо туда. Вчера и позавчера все шли и шли войска, бесконечно грохотали лафеты. Огромная армия. Наверняка он из отстающих. Откуда он родом, вроде не француз? Поляк, ответил Росс.
Росс повел лошадь по узким улочкам, остановился на постоялом дворе, чтобы выпить кофе и съесть омлет за столиком на улице. После воскресного вечера это была первая горячая пища. Всю прошлую ночь лил дождь.
Шарлевиль-Мезьер на самом деле состоял из двух деревень по берегам реки Маас, соединенных узким каменным мостом. Росс переночевал в саду и в среду утром вновь купил еды в какой-то деревне. Поздно вечером он впервые увидел военного.
Он и прежде их видел, но старался держаться подальше. Этот человек показался в конце длинной широкой дороги и ехал в том же направлении, но в полумиле позади. Росс не сразу бы его заметил, не обернись он, чтобы определить, где солнце. Он съехал на обочину, спешился и повел лошадь в чащу – подождать, пока солдат проедет.
Когда тот приблизился, Росс увидел высокого мужчину, сидящего в седле очень прямо, в темном плаще, несмотря на жару. На нем были узкие белые панталоны и черные ботфорты с кисточками. Одет с иголочки, на хорошей лошади. А под плащом алел наглухо застегнутый мундир.
Росс не поверил собственным глазам. Наверняка это какой-то необычный иностранный полк, точно не французский… Росс не шевелился, пусть путник проследует своей дорогой. А тот смотрел только прямо и миновал бы Росса, если бы не лошадь. Почуяв другого коня, она заржала и тряхнула головой, зазвенев упряжью.
Незнакомец одернул лошадь и выхватил из седельной кобуры пистолет.
– Кто здесь?
Листва рощи не спасет от пули. Придется выйти из зарослей… Росс вывел в поводу лошадь и посмотрел на незнакомца.
– Кто вы? Что вам нужно? – спросил офицер по-французски.
На своем отнюдь не беглом французском Росс повторил рассказанную трактирщику историю. Он поляк, извиняющимся тоном поведал Росс, которого задержала в пути лихорадка, и теперь спешит нагнать полк и присоединиться к нему сегодня вечером. Росс понимал, что его мундир вряд ли пройдет проверку опытного взгляда, и одновременно прикидывал, успеет ли прыгнуть, выбить из рук всадника пистолет и сбросить того с седла.
Офицер, похоже, поверил в рассказ Росса и решил оставить его в покое:
– В таком случае – уходите.
Может, стоило именно так и поступить: ночью кораблям проще разойтись. Но ему захотелось еще раз услышать речь незнакомца.
С нетипичным для себя смирением он спросил офицера, куда направилась французская армия, и внимательно прислушивался к ответу. Французский Росса был плох, офицер же говорил бегло, но с заметным акцентом.
– Вы говорите по-английски? – спросил Росс.
Офицер ощупал пистолет и огляделся. Единственными живыми существами поблизости оказались две пасущиеся козы. На повороте дороги стоял дом.
– А вам какое дело? Что вам угодно?
Сделав такой ход, не было смысла увиливать.
– На самом деле я англичанин. Это правда, я иду на север, но надеюсь избежать встречи с французами и присоединиться к армии Союзников. Мундир под вашим плащом очень напоминает британский. Могу ли я узнать, я прав?
– Позвольте спросить, как ваше имя?
– Полдарк. Я англичанин, служил при британском посольстве в Париже. Но когда вернулся Бонапарт, меня арестовали как шпиона и держали в Вердене.
– И выпустили на свободу?
– Нет-нет. В воскресенье я сбежал.
Незнакомцу было лет тридцать пять. Худое лицо, цепкий взгляд темных глаз и губы, при случае готовые растянуться в улыбке.
– Кому вы подчинялись в британском посольстве?
– Главным образом лорду Фицрою Сомерсету.
– Какую должность он занимал?
– Полномочного представителя, когда герцог Веллингтон покинул Париж.
– Что у вас за задание?
– Граф Ливерпуль отправил меня во Францию, чтобы докладывать ему о настроениях во французской армии.
Мужчина саркастически улыбнулся.
– По-моему, теперь мы о них знаем. Кто еще служил в посольстве?
– Чарльз Багот. Йен Маккензи.
На секунду установилось молчание. В безоблачном небе пели жаворонки.
– Вас выдала лошадь.
– Да.
– Она выглядит усталой. Много проехали за сегодня?
– Ехал из Шарлевиля-Мезьера.
Офицер спрятал пистолет в кобуру.
– Я еду на север. Нам по пути.
III
В пятницу, 9 июня, «Королева Шарлотта» под командованием капитана Роберта Бюллера отправилась в первый после окончания войны рейс в Нью-Йорк. На судне плыл и Эндрю Блейми, восстановленный в должности против воли (как он заявил, чтобы повыделываться перед друзьями, но, разумеется, не перед капитаном Бюллером, не самым приятным человеком). Однако в глубине души Эндрю был рад, что вернулся, с удовольствием сообщил об этом Томасин и нежно с ней попрощался.
Из-за этого Клоуэнс вновь подобрела к Стивену, а через два дня они воссоединились, и она подавила другие тревоги.
Вооруженный до зубов «Адольфус» отчалил в воскресенье вечером. Стивен был доволен четырьмя длинными шестифунтовыми пушками. Оружейники в порту пытались продать ему девятифунтовые карронады, но Стивен стрелял из таких орудий и знал, что дальность у них небольшая, отдача непредсказуемая, и временами они даже опрокидываются при перегреве. Четыре надежные шестифунтовки нагонят страху на потенциальную добычу.
Стивен понял, что предупреждение капитана Бюллера имело под собой почву. Больше половины людей из экипажа были закаленными моряками, хотели сбежать от вербовщиков и стремились к быстрой наживе, остальные – в основном сборище безработных шахтеров. Он утешал себя мыслью, что большинство шахтеров имеют представление о море, занимаясь в свободное время контрабандой или ловлей рыбы, да и в драке им нет равных. Не каждый зарядит ружье, но зато все умеют обращаться с абордажной саблей.
Погода все еще стояла ненастная, дул порывистый ветер, но для плавания условия вполне подходящие. Стоя рядом со сгорающим от нетерпения сыном, Стивен взял курс на юго-восток, в направлении Шербура.
IV
– Так как вас зовут?
– Полдарк.
– Кажется, я слышал это имя. Меня зовут Кохун Грант.
– Я тоже слышал это имя, если только таких офицеров не двое.
– Точно, чертов однофамилец.
– Не вы ли воевали в Буссако?
– Именно я. А вы?
Росс рассказал. Грант посмеялся, потом хмыкнул.
– Вот где я слышал ваше имя. Его светлость считал вас недружелюбным соглядатаем.
– Но вы… разве вы не главный офицер связи Веллингтона?
– Офицер разведки. Да.
– Мы не знакомы, – сказал Росс. – Но ваше имя хорошо известно в армии. Разве это не форма 11-го пехотного полка?
– Она самая. Несомненно, вам интересно, зачем я так вырядился, находясь в самом центре вражеских позиций.
– Такая мысль приходила мне в голову.
– Поскольку я офицер разведки, то предпочитаю носить собственный мундир. Всегда так делаю. Само собой, угроза опознания и поимки усиливается, но если схватят, то хотя бы не повесят или не расстреляют как шпиона. Как, несомненно, поступят с вами, Полдарк, если схватят в такой одежде.
– Благодарю вас, – ответил Росс. – Но пока что меня никто не побеспокоил.
Грант поднял взгляд на угасающее солнце.
– От Рокруа нам лучше держаться подальше. Сегодня утром там собралось много французских драгун. Не думаю, что они уже пересекли границу.
– Так значит, мы недалеко от границы?
– О да. Но боюсь, это не гарантирует вам безопасность.
– Я пытаюсь добраться до безопасного места, это верно. Но если в переломный момент понадобится моя помощь, то я ее предоставлю.
Грант посмотрел на него.
– Переломный момент как раз настал. Сегодня Бонапарт присоединился к своей армии к югу от Бомона, примерно в тридцати километрах на северо-запад от нас с вами. Осталось выяснить, когда и куда он двинется.
– У вас есть агенты?
– Есть. Не всегда самые надежные. В Испании все было иначе. – Росс промолчал, и Грант добавил: – Многие бельгийцы разочаровались в перемирии. Им пообещали независимость, а вместо этого передали под власть Голландии и ее наместника… Вечером я встречаюсь с надежным человеком, поздно вечером, когда скроется луна. Чертова луна.
Они скакали еще минут двадцать, а затем Кохун Грант съехал с дороги, в заросли шиповника и папоротника.
– Дальше лучше пока не ехать. Повсюду французские войска. Я с утра ничего не ел, так что перекушу сейчас. С радостью поделюсь с вами, если желаете, Полдарк.
– Благодарю. Составлю вам компанию. У меня есть хлеб, сыр и пол-литра вина.
Они спешились и расседлали лошадей, привязали на поляне с густой травой. Грант снял плащ и уселся прямо в мундире, как будто в офицерской столовой, вот только сидел он на корточках, да к тому же в лесу.
– Вы служили в армии? – спросил он Росса.
– Давным-давно. Когда Америка воевала за независимость. Кажется, прошли века.
– Но вы отлично разбираетесь в военных вопросах. Вы майор?
– Капитан. Мой кузен – майор, а при Буссако был капитаном, но потом вышел в отставку.
– Я так понимаю, вы член парламента?
– Верно.
– Что ж, капитан Полдарк, предлагаю два варианта. Поздно ночью я могу перевести вас через границу в направлении Шимэ. Если двинетесь оттуда на северо-запад, к Монсу, то избежите встречи с французской армией, которая вам точно по пути не попадется. От Монса поезжайте в Гент, где сейчас двор Бурбонов – те, кто еще не сбежал. Оттуда не составит труда добраться до Брюгге и Остенде. Но предупреждаю, первой отрезок опасен. И настоятельно прошу, как только пересечете границу, переоденьтесь, во избежание недопонимания с обеих сторон.
Сыр уже попахивал, но Росс проголодался. Он заел его хлебом, чтобы смягчить вкус.
– А второй вариант, полковник Грант?
– Пойти со мной. Через пару-тройку дней, в зависимости от ситуации, я присоединюсь к Веллингтону. Раз Наполеон провозгласил себя императором, то отпадает нужда в разведке в тылу противника. Но я бы не советовал действовать таким образом. Предстоит схватка не на жизнь, а на смерть, и если вы попадетесь прежде, чем доберетесь до своих, то, скорее всего, вас вздернут на виселице.
– Предпочитаю рискнуть… Но вряд ли моей лошади под силу угнаться за вашей.
– Это точно. – Грант вытащил из кармана карту и попытался разглядеть ее в тусклом свете луны. – Видит Бог, ваша помощь мне бы не помешала. Если дело в этом, найдем вам другую лошадь. Вечером узнаю, что там у Андре за новости. У нас есть друзья.
V
На третий день пребывания в Лондоне сэр Джордж Уорлегган нанес визит мистеру Натану Ротшильду в его конторе в Нью-Корте, на Сент-суитин-лейн. Они уже дважды встречались, первый раз в Манчестере в 1810 году, когда Джордж рассчитывал на мир с Наполеоном и пошел на неблагоразумные сделки. После приезда из Германии мистер Ротшильд поначалу жил в Манчестере и как раз распродавал кое-какое имущество, когда появился Джордж.
Джордж недолюбливал этого человека. Считал его бесчувственным сухарем. Для еврея-иностранца, чей отец держал антикварную лавку в гетто Франкфурта, он был излишне грубым и резким. Крепкий, примерно тридцати восьми лет, он рано облысел и не признавал париков, говорил по-английски с гортанным немецким акцентом, но уже был на хорошем счету у британского правительства, потому что предоставил ему немалые займы, финансируя Пиренейские войны. Это возмущало Джорджа. Как вышло, что иностранец и еврей, вдобавок столь молодой, занимает такое положение и имеет такую власть в христианском обществе?
Ротшильду следовало бы относиться к Джорджу по-дружески, ведь их истории чем-то схожи. Конечно, Джордж не страдал, как немецкие евреи, запертые по ночам в своем квартале, но помнил детство – как общество Корнуолла смотрело на него свысока и обращалось снисходительно, поскольку он внук кузнеца и сын плавильщика. Как и Ротшильд, он создал собственное дело и воплотил стремления честолюбивого отца; и теперь в Корнуолле он почти со всеми на равных. И уж точно никто больше не посмеет говорить с ним снисходительно!
