Текст книги "Погнутая сабля (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)
Глава одиннадцатая
I
В этот день должна была состояться свадьба Певуна Томаса.
Точнее, предполагалось, что в этот день он свяжет себя узами священного брака с горячо любимой и обожаемой Кэти Картер, и эти двое станут одной плотью или хотя бы поселятся под одной крышей, пока смерть их не разлучит. Увы, их союзу помешала не смерть, а неудача с рождением чада. Кэти ему отказала. И как сказал хирурх Энис, имела на это полное право, и ему следовало это понимать. Но имела она право или ошиблась, Певуну было от этого не легче. Заветное желание хотя и казалось несбыточным, вот-вот могло исполниться. И внезапно все рухнуло. Он тут же стал посмешищем в деревне.
В полдень свадебного дня Певун стоял посреди дома и озирался. Везде чистота, порядок, все с любовью починено. Все вечера и всякий раз, когда удавалось отлучиться из Плейс-хауса, он всячески старался сделать дом пригодным для своей королевы. Теперь он сидел в нем один, не считая четырех котов.
От этой чистоты становилось только хуже, братья будут над ним издеваться. Солнечные лучи проходили сквозь новые окна. Хорошее стекло трудно добыть, поэтому снизу Певун вставил кусочек зеленого бутылочного стекла; когда оттуда пробивался солнечный свет, стекло выглядело как море с пузырьками. В спальне наверху ему пришлось довольствоваться только вощеной бумагой.
Певун вычистил нужник и заново выложил к нему дорожку, задний двор был чист и аккуратен, насколько это возможно с тремя курами. А за полем Уилла Нэнфана пустошь переходила в скалы, где высился торчащий в море Королевский утес.
Он знал, что сейчас у него не выходной, и ему надо быть в Плейс-хаусе, но Певун даже не пошевелился. Пусть его уволят, ему все равно. Он найдет какую-нибудь работенку, чтобы прокормиться, если вообще есть смысл питаться. Само собой, многим претила его женитьба на Кэти; в том числе ее матери, брату и деду с бабкой; все считали, что он не шибко хорош для нее. Еще недавно он восхищался Беном Картером и в какой-то степени продолжал им восхищаться: например, как он соорудил орган в собственной спальне. Картеры – умные люди, не то что он, местный дурачок, который поет дискантом, ходит на цыпочках, и любой может дать ему пинка под зад.
Но ведь она же обещала. И послала свое обещание куда подальше. Сказала, что выйдет за него, а теперь отказалась. Картеры ничем не лучше Томасов. Вообще-то, даже хуже, потому что Томасы никогда не нарушают слова.
Он ведь выручил Бена Картера, когда Эмма Хартнелл вела его из «Герба пройдохи», пьяного в стельку; Певун помог ему добраться до материнской лавки, отвел наверх, где на них натолкнулась Кэти, а потом обругала Певуна за сорванную спаржу в саду Плейс-хауса, которую он собирался преподнести доктору Энису. Прекрасным итогом того дня стал поцелуй Кэти – единственный в жизни, – и на пути в Плейс-хаус он припрыгивал от радости, как человек, обнаруживший золотую жилу.
Самый лучший день в его жизни. Потом уже такого не случалось, поскольку Кэти смотрела во все глаза на Сола Гривса, а тот следил только за промашками и ошибками Певуна. Целыми днями только насмехался и издевался над ним.
Прежде Певун ни разу не видел Бена под мухой. Брат Джон сказал ему, что это по вине Клоуэнс Полдарк, которая решила выйти за пришлого моряка Стивена Каррингтона. Страдания безответно влюбленного Бена мало отличались от теперешней участи самого Певуна. Но Певуну куда хуже. Даже не сравнить. Певун мог бы поклясться, что мисс Клоуэнс Полдарк никогда не обещала выйти за Бена, не говоря уже о том, что не стала бы нарушать данного слова в последнюю минуту. А Бен все равно напился в стельку. Почему бы и нет? Почему бы сегодня не наклюкаться? У него хватит монеток. Он копил на свадьбу, хирурх Энис щедро заплатил за те полки. А еще та замечательная леди дала ему невиданную кучу денег, когда они с мисс Клоуэнс притащили домой ее пса в февральскую метель.
Ром. Эмма Хартнелл сказала, что Бен целый день пил. Певун раза три в жизни пробовал спиртное, но ром ни разу. Может, это лучший способ заполнить пустоту в сердце.
Но где его раздобыть? Есть Салли-забери-покрепче у самого утеса. Пивнушка Эммы в другой стороне, за церковью. С полдюжины их наберется. Есть из чего выбрать. Но где его не прогонят взашей раньше времени? Им все равно, им плевать, пока ты платишь, лишь бы не записывать мелком твой долг на дверях. Нед Хартнелл, скорее всего, быстро его выгонит. «Герб пройдохи» – заведение поприличней. Но Бен пошел именно туда. Певун решил, что вряд ли встретит там деревенских. Если Нед с Эммой позволят, он быстро напьется, чтобы обо всем забыть.
II
Через три часа Нед вывел его через заднюю дверь постоялого двора. Певун слегка расстроился, ведь он хотел напиться, как Бен, и тогда Эмма довела бы его до дома. Вот бы прислониться к Эмме на пути к дому, она такая добрая и ласковая, а он бы обхватил ее за талию, пусть даже целомудренно. По правде говоря, Нед незаметно, но существенно разбавлял водой ром, не желая, чтобы Певун заснул и храпел под столом двенадцать часов кряду.
И все же Певуну ощутимо полегчало. Пустота и печаль исчезли. Его покачивало, поэтому Нед одолжил ему палку. На постоялом дворе собрались одни чужаки – из Марасанвоса и Баргуса, до которых больше мили, а потому никто не изводил его шутками по поводу свадьбы.
Из левого кармана грубой блузы он вытащил фляжку. Певун прикинул, что если по пути домой опустошит ее, то до конца дня погрузится в желанное забытье.
Солнечное утро обещало сырой вечер. Солнце с усмешкой скрылось за похожими на макрель облаками, а к ним подкрадывались уже грозовые тучи.
Именно подкрались, иначе не скажешь. Что-то ударило его в плечо. Комок земли. Он медленно обернулся, стараясь удержать равновесие, и услышал хихиканье. Девичье хихиканье, а потом еще один твердый травяной комок угодил ему в ногу. Певун узнал черную взъерошенную шевелюру Лили Триггс. Потом увидел Мэри Биллинг и Сьюзи Байс. Остальные высыпали из-за скал и зарослей дрока.
– Что Певун, в церковь бредешь? Пошли вместе повеселимся! Женишься на ком-нибудь из нас, а, как тебе? На Мэри вот можно! Отличная девка. Как раз для тебя! Ха-ха-ха!
Певун шутливо погрозил палкой и пошел дальше. Но путь ему перегородили пять здоровых парней. Еще один Байс, другой Биллинг и Джо Стивенс, один из его многолетних мучителей.
– Пошли-ка все в церковь, – предложил Стивенс. – Можно я буду невестушкой или шафером, Певун? – И попытался водрузить ему на голову комок дерна с длинной травой. – Повенчаем его, повенчаем!
Певун сбил с головы дерн вместе со шляпой. Оттолкнул обидчиков и пошел своей дорогой. Он был уже рядом с церковью и только собрался ступить на кладбище, как его схватили за руки.
Оказалось, что это девчонки – такие же упорные и шумные, как и парни – но девушек Певун не мог просто оттолкнуть. Пытался выдернуть руки, но мешало опьянение, и Певун упал. Его схватили и снова резко поставили на ноги. Все смеялись и глумились.
– Давай-ка, голубчик. Ты ж женишься, да? Поставим его у церкви, будет ждать невесту!
Его потащили через кладбище к церкви. Стивенс вырвал еще одну кочку и опять водрузил на голову Певуну. Все выли от хохота. С десяток человек или больше, они плясали вокруг него, издевались и пинали. Певун размахнулся и ударил пару раз, угодив в Стивенса и сбив с ног Мэри Биллинг, которая попала под удар.
В церковь его тащить не осмелились, но Мэри Биллинг вскочила на ноги и завопила:
– Посадим его в колодки! Заодно проучим. Проведет свой свадебный денек на кладбище!
Недалеко от крыльца стояли колодки, а рядом позорный столб. К нему редко привязывали, а вот колодки считались лучшим исправительным средством для мелких пакостников.
Певун отмахивался и извивался с затуманенной от спиртного головой, но его тащили к колодкам. Он бы справился, но в самый неподходящий момент Мэри Биллинг сама пригнула ему голову, как быку, и сбила с ног. Певун брыкался, но тут лодыжки его закрепили, а потом уже с меньшими усилиями продели его руки в отверстия и обездвижили полностью.
Шесть девушек и девять парней теперь взирали на свою жертву. Вопили и ржали, пугая ворон над головой. Самая лучшая шуточка над местным дурачком, посмевшим избавиться от репутации идиота. Их устраивало, пока он прикидывался слабоумным, пел дискантом, по-идиотски ходил на цыпочках и сносил насмешки, потому что это был единственный способ обрести популярность. Но последние два года веселья значительно поубавилось, за исключением церкви, где он пел как прежде. Певун стал ходить как обычные люди, важничать, вести себя не как раньше, а настоящим потрясением стала новость, что он женится на порядочной девице, аж на сестре Бена Картера. А теперь она бросила его и правильно сделала, это станет ему уроком. И они тоже кой-чему его научат.
Сьюзи Байс самой первой кинула в него пригоршню песка. Семья Байсов порядочной не считалась, лодыри и обманщики без гроша в кармане, но Сьюзи всегда числилась лучшей из всего выводка. Вряд ли сейчас она задумала что-то серьезное, но положила начало. Один за другим компания стала подбирать на кладбище все, что попадется под руку, и швырять в Певуна.
И тогда Джо Стивенс заявил:
– Не, давайте по-честному. Вот тут проведем черту. Никому не заходить за линию. Никому не жульничать. Начнем отсюда, посмотрим, кто попадет в цель. Вот...
– Засунем ему трубку в рот! – восторженно взвизгнула Мэри Биллинг. – Сделаем из него тетушку Салли!
– Не, он ее не удержит. Пусть так побудет.
– Не, давайте вроде как нарядим его во все желтое – обложим колючим дроком и подготовим к свадебке.
Но Стивенс и Берт Байс не стали тратить время на глупости. Прочертили линию, схватили первые попавшиеся камни с надгробия старого доктора Чоука и прицелились. Могила доктора была присыпана серой галькой.
III
Отбыв в Кембридж, Валентин и Селина Уорлегганы поручили присматривать за Плейс-хаусом экономке миссис Элис Треффри. Миссис Треффри служила старшей горничной в Техиди, поступила к ним с самыми лучшими рекомендациями, и теперь вряд ли повторится то, что натворил Сол Гривс. Поскольку она недавно нанялась на работу, то не заметила отсутствие конюха. Зато остальные заметили. Кэти (объем ее талии почти пришел в норму) сумела улизнуть только в полдень и сразу принялась его искать. Решила, что его задержали «мерзкие кошаки». Или он просто обиделся, учитывая, какой сегодня день. В любом случае, негоже ему терять работу. Вот уж она ему задаст, выбьет из головы всю дурь.
В доме никого не оказалось. Даже котов, хотя когда Кэти вышла через заднюю дверь, ей показалось, что промелькнул хвост. Тогда Кэти вернулась и вышла в переднюю дверь. В соседнем доме жили печально известные Пэйнтеры. Пруди перегнулась через каменную изгородь.
– Ищешь любимого? – спросила она с многозначительной ухмылкой.
Кэти мельком увидела в открытых дверях жалкого Джуда, набивающего трубку.
– Ищу Певуна, если ты о нем.
– Пошел вон в ту сторону, – махнула Пруди толстой трясущейся рукой.
Этот жест охватывал участок с четверть круга, туда вели две основные тропы: одна – к развалинам шахты Грамблер, а оттуда к Нампаре, другая – к церкви. Кэти решила пойти к церкви и очень скоро услышала возбужденные крики и улюлюканье из-за ворот церковного двора. Она зашла туда и увидела группу молодежи, истерично подстрекающую друг друга кидать камни в ее экс-жениха, закованного в колодки. По лицу его текла кровь из многочисленных ссадин. Он безуспешно пытался выбраться.
Неподалеку находилась недавно выкопанная могила, пока не занятая. Рядом с кучкой глины и камней (в некоторых угадывался блеск минералов) стояла лопата Джена Триггса, нынешнего церковного сторожа. Лопата-ленивка с длинным черенком и сердцевидным полотном. Кэти ухватила ее покрепче и шибанула Джо Стивенса по голове до потери сознания. Потом занесла лопату и угодила Берту Байсу в грудь, сломав два ребра. Мэри Биллинг еле успела увернуться, иначе бы осталась без головы, а остальные просто побросали камни и убежали.
Кэти отшвырнула лопату и подошла к колодкам. Певун с трудом разглядел сквозь льющуюся кровь нового мучителя.
– Выбирайся отсюдова, дурной пьяница! – гневно закричала она. – Божечки, да от тебя за километр разит...
– Кэти, я старался изо всех сил...
– Говоришь, старался? Мамочки родные, даже знать ничего не желаю! Давай же, выбирайся!
С этими словами она подняла деревяшку и помогла Певуну выбраться из колодок. В это время в колодки ударил камень, но Кэти зыркнула так свирепо, что больше камней не последовало. Два молодчика опустились на колени перед распластавшимся на траве Джо Стивенсом. Тот застонал. Берт Байс, прижимая руки к груди и опираясь на приятелей, двинулся прочь.
Освободившись от колодок, Певун упал на траву, а потом попытался встать.
– Лежи спокойно, дурачина! Ты ж ничего не видишь! Я повидаюсь с судьями и все им расскажу; приглашу сюда...
– Не, Кэти, я все вижу. Просто на голове царапины, и кровь течет. Вот.
Он размазал кровь по лицу тыльной стороной ладони и с жалким видом таращился на Кэти. От него еще разило ромом, но эта переделка выветрила хмель из головы.
Кэти вытащила желтый платок и стала оттирать ему лицо от крови и грязи.
– Мерзкие вонючки, – выругалась она и оглянулась.
Двое парней утаскивали Джо Стивенса из опасной зоны. Вскоре все ушли. Подбоченившись, она воинственно осмотрелась, а затем перевела внимание на раненого.
– Подняться-то хоть можешь?
Кэти помогла ему встать. Певун покачнулся, а потом выпрямился.
– Давай-ка, провожу тебя до дому.
Идти было недалеко – куда меньше, чем когда пришлось сопровождать домой Бена. Так они дошли до жилища Певуна. На их счастье, Пруди зашла внутрь, а жители коттеджа по другую сторону улицы были на работе. Накрапывал дождь.
– Дурачина, – повторила Кэти. – И зачем ты напился? Садись! – велела она. – Пойду принесу воды, надо отмыть тебе лицо. Вскипячу воду в кастрюле и чайку тебе заварю. Не так уж мне и трудно!
Руки ее еще подрагивали после вспышки ярости.
Она принесла миску с водой. Пока Певун отмывал лицо, Кэти разожгла огонь из щепок и плавника.
Уселась на корточки и посмотрела на пламя.
– Да чтоб тебя, разгорайся!
Когда она во второй раз принесла воды для чая из колонки, Певун уже отмыл лицо и теперь вытирал его тряпкой.
– Так не пойдет! Ты не закончил. Вот, сымай рубаху. Штаны тоже. Весь извозюкался в грязи.
С неохотой Певун стянул рубашку, и Кэти воззрилась на бугры мышц на руках.
– Божечки, что ж ты за человек! Слушай-ка, хирург Энис должен осмотреть рану у тебя на голове. Зияет, как открытый рот.
– Да ерунда, Кэти. Правда. Сгоняю к Ирби, и он помажет чем-нибудь.
– Ладно, посмотрим. А теперь штаны.
Певун покосился на нее.
– Не могу. Это неподобающе.
– Да Бога ради, меня что ли испужался? Давай побыстрей. Вот тебе одёжа. Сымай штаны и завернись, как в юбку. Сама сниму твои ботинки. Будешь наклоняться, опять кровь пойдет.
Вскоре он уже сидел замотанным в кусок ветхой скатерти, на плечах мешок из-под картошки, а Кэти разливала чай. У Певуна имелось полкувшина молока, предназначенного для кошек, и две чистые чашки, купленные к свадьбе.
Несколько минут оба молча пили горячий чай. Дождь с ветром усилились, ударяя в цветные оконные стекла.
– Эти Байсы и Биллинги, – начала Кэти, – получили хороший урок.
– Наверняка уж, – хихикнул Певун. – Еще Джо Стивенс. Он самый главный.
– Ага. Я разбила ему башку.
– Надолго хватит, уж точно, – Певун отпил чай. – Точно говорю, надолго. Ты так их шарахнула, вот так вот, что они попадали, как столбы, – он посмаковал слово. – Прям как столбы.
Кэти налила еще чаю, помешала в каждой чашке единственной деревянной ложкой.
– Лучше бы мне вернуться. А то подумают, что я провалилась в шахту. Скажу, что с тобой приключилась неприятность. Учти, чтобы завтра утром пришел.
– Ага. Ой, да. Обязательно, Кэти.
– Чтоб миссис Треффри не ругалась. Ежели работа сделана, она добрая и милая.
– Я приду, Кэти, не сумневайся.
Кэти осмотрела его.
– Ты ладно скроен. У тебя наверху есть же одежда?
– Нет. Ну... На стене висит куртка и штаны, но это на выход на воскресенье.
Кэти поднялась и притащила одежду. Придирчиво осмотрела, потом кинула на стол.
– Давай-ка твою голову поглядим.
Она снова проверила рану.
– Надо бы сюда хирурга. Он подлатает. А в остальном...
– Ага, Кэти, – улыбнулся Певун.
Кэти опять уставилась на него.
– Если б я за тебя вышла, ты б свел меня с ума.
– Останься еще, – попросил Певун. – Видишь. Тута нитка оборвалась.
– Тогда одевайся, – велела Кэти. – А то простынешь.
Певун потащился на кухню и вскоре предстал перед ней в выходной одежде. На опухшем лице красовалось три синяка и два пореза, но пронзительно голубые глаза не пострадали, остались по-детски ясными.
– Надо бы тебе кого-нибудь подыскать, чтобы присматривал за тобой – снисходительно отозвалась Кэти. – С тобой мороки, как с твоими кошаками.
– Нет, – возразил Певун.
Решительность в его голосе поразила Кэти. Впервые он ей перечил.
– Мне хочется заботиться о тебе, – продолжил Певун. – Всё время, от рассвета до заката. Вот чего мне всегда хотелось. Все время. И все еще хочется.
Струи дождя били по стеклам.
– Ты правда так думаешь? – спросила Кэти.
– Да, правда.
Кэти надолго задумалась.
– Ты меня с ума сведешь, – повторила она.
На избитом лице появилась улыбка.
– Не, Кэти, не сведу. Честно, не сведу.
Глава двенадцатая
I
В пятницу, 13 октября, Стивен выглядел гораздо лучше, чем несколько дней назад, и вроде больше у него ничего не болело. Он много говорил с Клоуэнс, хотя частенько невпопад.
– Мы с тобой многого добились, – сказал Стивен, – у меня грандиозные планы на следующий год и дальше. Все время, лежа здесь, я их обдумывал. Планы на тебя и Джейсона – всех Каррингтонов. Я построю новое судно, вот что – такое, как надо. Отдам «Леди Клоуэнс» Джейсону. Война закончена, мир на наш с тобой век восстановлен, так что надо приспосабливаться к обычной жизни. Мирная торговля приносит прибыль, если оседлаешь волну раньше конкурентов. Здорово, что не надо работать на чужого дядю, только на себя. Тебе не платят раз в неделю, или в месяц, вся прибыль идет тебе в карман. Думаю вот открыть акционерное общество.
– А что это?
– Более современный способ ведения дел, как на шахтах. Или приобретение акций приватира. Создаешь акционерное общество стоимостью пять тысяч фунтов, а себе оставишь акций на три тысячи. Акции купят другие люди и будут получать долю прибыли, но управляешь всем ты. И можешь свободно пользоваться двумя тысячами фунтов. Похожая мысль пришла мне в голову, когда я задолжал Уорлегганам. Тогда никто не хотел покупать долю. Сейчас все иначе.
Он облизнул губы, Клоуэнс отерла ему лицо и дала глотнуть лимонада.
Стивен усмехнулся.
– Знаешь, я по жизни был сообразительным. Особенно в последний год. Это ты принесла мне удачу, любимая. Все время ее приносила.
Когда умерла твоя первая жена? Скончалась ли она в 1813 году, когда ты в первый раз собирался на мне жениться, или ты решил рискнуть – мол, никто не узнает? Клоуэнс невыносимо и отчаянно хотелось спросить, но вместо этого она снова вытерла ему лоб и смочила сухие губы.
– Я получил пару царапин, ты ж знаешь. Но кой-чего не знаешь. В тот раз, когда на скачках Эндрю опознал во мне человека из кабака в Плимутских доках... Гадкий момент. Знаешь, я не сильно доверял Эндрю. Зла он никому не желал, но у него слишком длинный язык, когда выпьет. Сболтнул бы лишнего при Джордже Уорлеггане или его приспешниках... Но теперь его опрометчивость мне больше не помешает. С Томасин он прекратил пить, все осталось в далеком прошлом. Например... например, еще кое-что, к чему он непричастен. Это касается других. Ты удивишься, если узнаешь, кто именно причастен. Близкий тебе человек. Но я никогда не расскажу, теперь уже точно...
В дверь заглянул Джейсон.
– Я сменю вас, пока вы готовите обед, мэм.
Клоуэнс подошла к двери.
– Я пока не могу уйти. Тебе придется сходить за доктором Мейзером.
– Почему? Разве он...
– Передай ему, чтобы пришел.
Клоуэнс подошла к кровати, а Стивен опять улыбался.
– Милая, ты так добра. Не знаю, чем я заслужил такую жену. На чем я остановился?
– Неважно, Стивен. Лучше отдохни.
– А, вспомнил. О постоянной удаче. Видишь, в Плимутском доке я удачно выбрался из передряги. Потом затеял одно дельце, и мне опять повезло. Потом Джордж Уорлегган и его прихлебатели пытались меня обанкротить и в самый последний момент отступили, мне и здесь повезло. Дальше рейс на приватире, который так удачно завершился. И французишка выстрелил мне в лицо, но сырой порох дал осечку... Недавно я свалился с окаянной лошади и повредил спину, но теперь все в порядке, и совсем скоро я выберусь из этой передряги. У нас ведь еще припрятаны тузы в рукавах, да, милая?
– Да, – ответила Клоуэнс и тихо села.
– Пришвартовался наш корабль. Ура-ура-ура, – пытался спеть Стивен.
– Тише, дорогой, береги силы.
Примерно минуту Стивен молчал, потом заговорил:
– Двенадцать фунтов за воду – это чересчур. Почему бы мне отправиться в Плимут и не договориться за меньшую сумму. Всегда есть выход, в местном порту слишком задирают цены. В сухом доке, говоришь? Меня с потрохами съедят, если кораблю понадобится сухой док. – Затем чуть погодя: – Шведская смола по одиннадцать шиллингов за центнер и русский деготь по двадцать шиллингов за бочку. Ты только сравни.
Пятница, тринадцатое. Клоуэнс была далека от суеверий, но день напоминал о конце лета, знаменуя крушение надежд. Из-за окна виднелся уголок соседней крыши, край неба с облаками, смешанными с угольным дымом, и край гавани с сердитыми волнами. Клоуэнс переполнял страх перед будущим, все прошлогодние надежды исчезли, и ее сковала паутина уныния и подозрений. Вся уверенность проваливалась в зыбучие пески. Впервые в жизни она словно очутилась одна в незнакомом мире.
– Чего мне хочется, – обратился Стивен неизвестно к кому, – так это небольшую каюту для капитана, переборки из клена и тика. А в углу симпатичный мягкий диванчик, обитый малиновым плюшем, понимаешь? Аккуратный камин, может, даже обложенный плиткой, и бронзовая каминная полка. – Тут он вдруг повернулся. – Это тебе подходит, Клоуэнс? Поплывешь со мной в Бретань? Как мы назовем судно? Одно мы назвали «Леди Клоуэнс», а может, новое назовем «Леди Каррингтон»? Флагман семьи Каррингтонов!
– С радостью поплыву, – отозвалась Клоуэнс, – когда корабль построят. Но сначала ты должен встать на ноги.
– Ну, я уже иду на поправку. Где Джейсон?
– Вышел. Я попросила его кое-что принести.
– На «Леди Каррингтон» возьму восемь матросов. А что касается облика... Корпус будет из английского дуба. Палуба, думаю, из желтой квебекской сосны. Ровная и долговечная. Дуб можно перевезти по реке Теймар из Плимута. Мачты из канадской красной сосны, из нее же реи, стеньги и утлегарь. Какой диаметр, спрашиваешь? Не могу сказать, пока не будет подробного плана! Где Джейсон?
– Он скоро вернется.
Когда он посмотрел на нее, в глазах Стивена появились странное выражение.
– Скажи, чтобы поторопился.
– Скажу, конечно, скажу.
– Строить надо в Фалмуте, – продолжил Стивен. – Верфь Беннета лучше, чем верфь Карна в Лоо, больше. Прости, ведь у твоего отца есть доля в верфи Карна.
– Неважно.
– Возьми меня за руку, – попросил он.
Клоуэнс пододвинула стул ближе к кровати и взяла его за мокрую и бессильную ладонь.
– Этот французишка, – прошелестел он со смешком. – Видела бы ты его рожу, когда ружье не выстрелило. Я проткнул ему грудь. Клинок так глубоко вошел, что я не сумел его выдернуть. Самое знатное убийство в моей жизни, а меня даже похвалили. Поверить не могу. Клоуэнс, ты удивительно прекрасная жена. Где... юный... Джейсон?
Голова его погрузилась в подушки, он задышал тяжело и неровно. Когда Джейсон привел доктора Мейзера, Стивен был без сознания. Молодой и крепкий организм долго и упорно сражался с разрушительной напастью. В этой грандиозной борьбе прошла вся ночь. Страстное стремление выжить медленно ослабевало с неустанной потерей крови. На рассвете Стивен скончался.
