Текст книги "Незнакомец из-за моря"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава девятая
I
Герцогиня Гордон не имела городского дома, в Лондоне она останавливалась в знаменитом отеле «Пултни», там она и собиралась устроить прием. «Прекрасной герцогине», как ее называли, в девичестве Монлейт, теперь было за пятьдесят. Это, по всей видимости, и объясняло, почему герцог жил отдельно на Нью-Норфолк-стрит.
Но всё же она была безупречна и связана неразрывными узами со сливками британской аристократии, а потому все, кто что-то из себя представляет, явятся на прием, и значит, по мнению Росса, там будет тьма народа и безумно душно. А кроме того, хотя он хранил кое-какую одежду в своих прежних комнатах на Георг-стрит, у него не оказалось нового и достойного платья для подобного случая. Джордж Каннинг возразил, что будет более подобающе, если Росс, как недавно прибывший со службы в Португалии, наденет что-то строгое и простое, может, даже со следами сражения! Так его легко отличат от модников Вестминстера и двора. Сам Джордж Каннинг не собирался наряжаться по последней моде. Дамы... что ж, дамы – это другое дело. Если бы рядом была его дорогая жена...
Первого февраля, в пятницу, самые ужасные холода уже отступили, а грязь и слякоть на мостовой подсохли. Перед отелем на Пикадилли набросали солому, расстелили ковер и устроили навес. На украшенных столбах горели фонари, лакеи в белых париках и алых ливреях сдерживали зевак. Когда приехали Росс и Джордж Каннинг, уже собралась большая толпа. На улице пахло странной смесью продрогших и немытых тел, лошадей и навоза, сырой соломы и чадящих фонарей, в вестибюле же потеплело от свечей и стоял густой запах духов. Слуги принимали плащи, дамы торопливо поправляли прически у высоких зеркал в позолоченных рамах, и приглашенные один за другим длинной вереницей проходили в зал, где герцог и герцогиня дожидались, когда гостя представят.
Стоило Россу распрямиться после того, как он склонился над перчаткой герцогини, его встретил холодный взгляд пронзительно голубых шотландских глаз. Тиара и ожерелье сияли, хотя тело не выставлялось напоказ, на пока еще округлых щеках застыла изящная улыбка. Произнесли его имя, и Росс шагнул дальше и взял предложенный бокал, прежде чем успел понять, что это сладкое белое вино.
– Идем, – сказал Каннинг. – Я всё здесь знаю, в музыкальном салоне прохладней и тише.
Час прошел в светской болтовне. Каннинг ненадолго отошел, но потом вернулся. Трое гостей обсудили с Россом его доклад и поздравили. Никто, похоже, не знал о визите к принцу – и это к лучшему, раз встреча ни к чему не привела.
Вернувшись, Каннинг сказал:
– Здесь мало представителей оппозиции. Ходят слухи, что им наконец-то предоставили возможность сформировать правительство, и нынче вечером они заняты именно этим. Весьма неудачно как для приема герцогини, так и для страны в целом, не сомневаюсь.
Росс слушал вполуха, поскольку приметил в дверях знакомую фигуру, которую не имел желания видеть ни здесь, ни где-либо еще – сэра Джорджа Уорлеггана. Тот был с элегантной дамой лет сорока, Росс никогда ее прежде не видел. Он спросил у другого, куда более приятного Джорджа, стоящего рядом.
– Это леди Гренвиль, – ответил тот. – Приятная дама, не такая безнадежно суровая, как муж. Но именно об этом я и говорил: они здесь без мужей. Леди Грей – в алом возле рояля, миссис Уитбред – вместе с Пламер Уорд, леди Нортумберленд, в правом углу.
Росс уставился в правый угол, но не на даму, о которой говорил Каннинг. Там стояла высокая блондинка с затейливой прической и в белом платье с высокой талией и пышными рукавами выше локтя, под грудью был повязан бант с длинными развевающимися концами. Глаза у девушки были серые, а челка слегка закрывала лоб. Она разговаривала, а точнее, с ней разговаривал крупный молодой человек в серебристом фраке безукоризненного покроя. Росс где-то уже видел этого юношу. Девушка по странной случайности напоминала его старшую дочь. Он всмотрелся в нее, моргнул и посмотрел снова. Потом скользнул взглядом по остальным людям в той группе и заметил двоих действительно знакомых.
– Боже мой! – воскликнул он, сглотнул и к удивлению Каннинга заулыбался. – Прости, Джордж! Увидел старых знакомых, которых должен поприветствовать.
Он протиснулся между болтающими группками гостей, обогнул разносчика с подносом вина, извинился, когда его попытался остановить сэр Анвин Тревонанс, и предстал перед девушкой в белом.
– Мисс Полдарк, – произнес он.
Она повернулась, улыбаясь в ответ на какую-то фразу молодого человека, и, на мгновение замерев от неожиданности, просияла.
– Папа!
Росс взял ее за оба локтя, но тактично сдержал желание задушить в объятьях. Вместо этого он крепко схватил ее, притянул поближе и расцеловал в обе щеки, а потом коснулся губами уголка ее рта.
– Папа, папа! Мы не знали, что ты вернулся. Когда ты приехал? Почему ты нам не сказал? Ты здоров? Выглядишь прекрасно! Но как твои дела? Мама знает? Как чудесно! Я совершенно не ожидала...
– А как я мог ожидать? Ты здесь, в Лондоне. Твоя мать здесь? Как это вышло? Дуайт! Кэролайн!
Приветствия и вопросы продолжились, хотя ответы слушались лишь вполуха. В конце концов молодой человек в серебристом фраке собрался ретироваться, и Кэролайн сказала:
– Росс, ты знаком с лордом Эдвардом Фитцморисом?
Они поклонились друг другу.
– Я знаком с вашим братом, сэр. С Генри Лансдауном.
– Да, сэр. И думаю, мы встречались в Палате.
– В прошлом году вы выступали по поводу закона о правах католиков.
Молодой человек поморщился.
– В том числе! Брат говорит, что я слишком часто выступаю. Полагаю, теперь, когда он получил наследство, он не особо сожалеет о том, что не участвует в этой суете.
– Он сегодня здесь?
– Нет. Хотел прийти, но его вовлекли в одну политическую встречу, которая, как я полагаю, проходит именно сейчас.
– Вот как, – сухо отозвался Росс.
– А вы, сэр, – сказал лорд Эдвард. – Я только что имел огромное удовольствие встретиться с вашей дочерью.
– Как и я.
– Да, но вы ведь не в первый раз!
Они еще немного и с удовольствием поболтали, а потом Кэролайн взяла Росса под руку и отвела в сторонку, рассказывая про события в Корнуолле и расспрашивая про Португалию. В Корнуолл они собирались в ближайший вторник. Кэролайн спросила, не поедет ли Росс вместе с ними. Росс не переставал удивляться – Клоуэнс здесь, на таком приеме! Клоуэнс, которая предпочитает бегать босиком, скакать на своей огромной лошади и ведет себя, как сорванец! И Демельза разрешила? Это была желание Клоуэнс? Или предложение Кэролайн? И что, черт возьми, здесь делает Дуайт, это в феврале-то?
– Спокойствие, – сказала Кэролайн, а Дуайт улыбнулся и покачал головой. – Спокойствие. Когда приедем домой, Демельза объяснит, как так вышло, беспокоиться не о чем, всё прекрасно, и если ты поедешь домой вместе с нами, чтобы присматривать за своими обширными угодьями...
– Невеликими угодьями, – вставил Росс.
– Встретишься с семьей, увидишь свою шахту и оставишь авантюрные вылазки для других, мы все станем счастливее.
– Фитцморис, – произнес Росс, оглядываясь вокруг.
– Да, Фитцморис, – отозвалась Кэролайн, – он явно неравнодушен к твоей очаровательной дочери. Вреда от этого не будет.
– Но Клоуэнс... – нахмурился Росс. – Он из Петти-Фитцморисов?
– Что ж, это старинный род, несомненно, у них есть выбор. Его брат был известен просто как Генри Петти, пока в прошлом году не унаследовал титул. Лорду Эдварду двадцать семь. Он привлекателен, ведет праведную жизнь, как и брат, и имеет неплохую репутацию. Чего же еще тебе нужно?
– Для чего? – насторожился Росс.
– Для твоей дочери. Это так удивительно? Пусть отношения развиваются.
– Пока они будут развиваться в правильном направлении.
– Росс, ты не слишком ее опекаешь? Ничего удивительного, мы все такими станем в свое время! Но мне кажется, Клоуэнс достаточно здравомыслящая, чтобы ей вскружили голову высокое положение или титул.
В эту минуту здравомыслящая Клоуэнс беседовала об охоте на лис.
– Не верю, – засмеялся Фитцморис. – Как такое возможно?
– Не знаю, сэр. Вероятно, я живу ближе к земле, чем вы.
– Сейчас, мисс Полдарк, вы выглядите скорее неземной, чем приземленной. И прошу вас, не называйте меня «сэр».
– Тогда как мне вас называть... сэр?
– Фамилия моего брата теперь Лансдаун, и он говорит, что так и не привык. Но я родился Фитцморисом и умру, по всей видимости, под той же фамилией, раз мой брат, к счастью, женат и уже стал отцом. Родители окрестили меня Эдвардом Джоном Чарльзом, и до сих пор я не осмеливался попросить вас называть меня по имени, поскольку это предполагало бы ответный жест с моей стороны по отношению к вам, но надеюсь, наше знакомство вскоре станет достаточно близким, чтобы это позволить.
Клоуэнс слушала это вестминстерское красноречие с широко открытыми глазами.
– А меня зовут Клоуэнс, – сказала она. – Полагаю, у меня только одно имя.
– Кларенс, – выговорил Фитцморис. – Но разве это не фамилия?
– Нет, Клоуэнс. К-Л-О-У... – заулыбалась она. – Один старый-престарый человек, живущий по соседству с нами в Корнуолле, тоже постоянно называет меня Кларенс, но заверяю вас, это неверно.
Когда она это произнесла, в памяти всплыл образ Джуда Пэйнтера, тот теперь почти не передвигался и день-деньской сидел перед своей грязной хибарой в Соле, как наполовину раздавленный жук, жевал табак и не желал признавать, что ее никогда не звали Кларенс. Контраст с этим блестящим и элегантным обществом был разительным.
– Что ж, мисс Полдарк, – сказал Фитцморис, – я-то уж точно больше никогда не совершу подобную ошибку! Но всё же, осмелюсь сказать, это весьма необычное имя. Оно часто встречается в вашем графстве?
– Нет. Больше я не знаю никого с таким именем.
– Оно что-то означает? На корнуольском диалекте?
– Кажется, да. Мама вроде говорила, что оно значит «эхо долины».
– Эхо долины, – повторил Эдвард, глядя на нее. – И в самом деле, подходящее имя.
II
– Дорогой Росс, – сказала Кэролайн, – на таких приемах ты чаще выглядишь даже не как рыба, вытащенная из воды, а как кошка, брошенная в воду. Как мне тебя развлечь?
Росс похлопал себя по щеке и засмеялся.
– Объясни-ка мне, почему вкусы моего самого близкого друга среди женщин так отличаются от моих?
– Ну... это сложно, да? Скажем так, здесь можно увидеть целую коллекцию людей высокомерных, пустых, эгоистичных и излишне наряженных. Но в этом они не слишком отличаются от остальных, разве что имеют больше имущества и, вероятно, это развращает.
– Остановись! – ответил Росс. – Впервые в жизни я слышу от тебя такие радикальные высказывания!
– Разумеется, я не остановлюсь! Лекция еще и наполовину не закончена. Среди бедноты можно найти и величайшую щедрость, и простоту, это верно. Но среди бедных ты встретишь и большую жестокость, невежество, низкий уровень понимания того, что в жизни важно. Многие бедны, потому что у них не было шанса стать кем-то другим, но большинство бедны из-за недостатка ума и организованности, вкуса и понимания. И с этим не поспоришь!
Росс улыбнулся.
– Думаю, ты оттачивала свои аргументы на Дуайте.
– А об тебя они затупились, дорогой. Я знаю.
– Скажи, это Демельза предложила, чтобы Клоуэнс поехала с вами? Да?
– Пусть она сама расскажет, скоро ты ее увидишь, надеюсь. И хватит заглядывать мне через плечо. Клоуэнс ничто не грозит с этим благородным молодым человеком. Он не женат, как я понимаю. Кто ты такой, чтобы возражать, если он желает сделать ее титулованной леди?
– Это маловероятно. Меня больше волнует, что она... – он замолчал.
– Не умеет себя вести в высшем обществе? Так ты хочешь, чтобы она проводила время с шахтерами, которые бреются раз в неделю и не могут написать собственное имя?
– Иногда, Кэролайн, мне хочется тебя ударить.
– Я знаю. И пожалуй, мне бы это понравилось. Но если серьезно... – она запнулась.
– Ты можешь быть серьезной?
– С тобой – редко. Но девушкам, всем девушкам, необходимо расширять опыт, в котором им частенько отказывают. Клоуэнс этого заслуживает. Она не была бы вашей с Демельзой дочерью, если бы у нее не было головы на плечах.
Через чужое плечо на Клоуэнс посматривал и другой мужчина – сэр Джордж Уорлегган. Он заметил Росса, благополучно вернувшегося (к несчастью) из проклятой поездки в Португалию. А теперь увидел и его дочь.
– Дорогая леди Бэнкс, в этот вечер принимаются решения. Как я слышал от леди Гренвиль, ее муж вместе с графом Греем и другими соратниками сейчас делают историю! Завтра объявят о составе нового правительства.
– Что ж, они безбожно опаздывают, – откликнулась леди Бэнкс, приглаживая завитые локоны. – Сэр Уильям весь извелся, ему не терпится обратно в свое поместье. Что бы вы ни говорили, без хозяина всё совсем не так, но он буквально прикован к Лондону из-за чрезмерного чувства долга. И мы пропустим самую лучшую погоду для охоты!
Джордж знал, что сэр Уильям остался в Лондоне в надежде получить какую-нибудь синекуру, и видел, как тот еще вчера на удивление вежливо разговаривал с Сэмуэлом Уитбредом. Он кивнул.
– Как и у меня, – сказал он, – ваши владения находятся далеко от Лондона, и это всё усложняет. Невозможно поехать на пару дней домой и потом вернуться. Сколько времени обычно занимает поездка до Йоркшира?
Тут Клоуэнс обернулась, и их взгляды встретились. Клоуэнс улыбнулась ему. Джордж отвернулся, но потом переменил решение и снова посмотрел на нее и кивнул в приветствии. Джордж узнал ее спутника и оценил его влияние, молодость и интерес к ней, и вдруг его охватила слепая ревность. Так значит Росс, несмотря на всё презрение к собственности и положению в обществе, не против вытащить старшую дочь из Корнуолла, нарядить ее в открытое платье, чтобы выставить напоказ все прелести, и познакомить с одним из самых желанных холостяков Великобритании. Если дочь Демельзы по какой-то случайности выйдет замуж за представителя подобной семьи, это только прибавит Полдарку высокомерия. Но всё же Эдвард Фитцморис не вчера родился, с презрением подумал Джордж. Скорее всего, несмотря на свою хорошую репутацию, он захочет испробовать товар, не покупая. В таком случае можно пожелать ему удачи.
– Дорогая леди Бэнкс, – сказал он, поспешно выбросив из головы мысли о товаре, который собирается попробовать Фитцморис, – везде нынче развиваются современные методы строительства дорог. Эти два шотландца – как их там зовут? – делают дороги, как никто прежде не строил. Возможно, через несколько лет путешествие будет не столь утомительным.
Кто-то по-свойски похлопал его по плечу. Это оказался женский веер. За годы успеха у Джорджа развилось исключительное чувство собственного достоинства и ощущение приемлемых границ, и потому он обернулся с недовольством, хотя не показывая его – а вдруг похлопавшая его особа окажется настолько титулованной, что это извинит ее вольность.
– Сэр Джордж, не так ли? Я вряд ли могу не узнать своего благодетеля.
Высокая молодая дама с такими черными волосами, что в мерцающем свете канделябров они приобрели синеватый оттенок. Джорджу было несвойственно краснеть, но он почувствовал, как краска заливает шею, когда он склонялся над её перчаткой.
– Леди Харриет! Какая приятная встреча! Как я рад! И как удивлен! Я думал, вы в Корнуолле!
– Хотелось бы мне там оставаться. А лучше в Девоне, там хорошая охота. Но дела, связанные с имуществом бывшего супруга, точнее, с отсутствием этого имущества, призвали меня сюда.
Джордж запнулся, вспомнил про манеры и представил дородную и немолодую леди Бэнкс. Во время вежливой беседы он скользнул взглядом по залу в поисках ее брата и с облегчением отметил, что того нет, а потом вернулся к леди Харриет Картер. С их последней встречи минуло два месяца, и Джордж смотрел на нее жадно, но оценивающе. Он уже предпринял определенные шаги, чтобы сблизиться с этой молодой дамой и заманить ее в свою постель.
Он также успел вложить половину состояния в рискованные, но успешные предприятия на севере, и тем самым упрочит свое финансовое положение, чтобы ее завоевать. Чтобы ее завоевать. Чтобы ею завладеть. Чтобы она лежала рядом – сестра герцога. Потрясающе! Джордж оглядел ее. Он подозревал, что ноги у нее толстоваты по сравнению с Элизабет, особенно лодыжки, хотя трудно сказать. Она крепче Элизабет, бедра и грудь полнее, прекрасные плечи, сегодня открытые, и в самом деле великолепные плечи, не слишком широкие, но сильные, приятно круглые и великолепно очерченные.
Джордж взял себя в руки и снова стал собой, улыбнулся и вежливо заговорил. Откуда только взялся этот порыв сладострастия? Это так на него не похоже! Он должен вести себя взвешенно и осторожно. Неужели его опять сбила с толку эта чертова искусительница, девчонка Полдарка?
И верно ли он подметил, что сегодня отношение к нему леди Харриет стало более теплым или хотя бы менее сдержанным, чем в Корнуолле? Они впервые встретились после того, как Джордж подарил ей лошадь, после обмена письмами. Но не только этот подарок, а и все прежнее поведение раскрыло его намерения. И у нее было время, достаточно времени, чтобы подумать о будущем, которое предлагает ей Джордж, и это будущее выглядело довольно приятным. Мысль о союзе со внуком кузнеца не так уж для нее отвратительна, судя по этому похлопыванию веером. Да и сам Джордж Уорлегган не лишен привлекательности. Эта мысль его согревала. Но что скажет герцог?
– Ваш брат герцог сегодня здесь, леди Харриет?
– Он собирался прийти, но за кулисами проходят бурные события, в которые он вовлечен. Не совсем в его характере так зверски увлекаться политикой, как, бывало, увлекался мой отец, но его втянули. Поэтому я пришла с невесткой. На приеме явно не хватает мужчин.
В беседу вмешалась ее спутница, и они заговорили на общие темы.
Харриет была в бирюзовом шелковом платье с открытыми плечами, ожерелье и серьги – явно фамильные драгоценности. Это одна из самых любопытных черт аристократии, подумал Джордж. Они могут быть «бедны», даже «банкротами» или «переживать тяжелые времена», но всегда что-то перепадет от тетушки, неделимого наследства или трастового фонда. Джордж никогда не знал бедности, его отец стал богатеть сразу после его рождения, но он был знаком с другого рода бедностью, нежели нынешнее положение леди Харриет. Но менее притягательной это ее не делало.
Тут спутница Харриет и леди Бэнкс отвернулись, и Харриет снова заговорила с Джорджем.
– Что? О чем вы? – спросил он.
– Сэр Джордж, вы что-то рассеянны. Женщины считают это одним из самых непростительных грехов.
– Прошу прощения. Но в моих мыслях вы всегда присутствуете. Так что вы сказали?
– Я сказала, что, как я понимаю, в прошлом месяце вы виделись с моим братом.
– Это так, леди Харриет.
– И упоминалось мое имя?
– После удовольствия знакомства с вами в прошлом году в Корнуолле я не мог не обратить его внимание на это замечательное событие.
– У вас есть другие дела с моим братом?
– Дела, мэм? Никаких.
Она на мгновение отвела взгляд, как будто осматривая зал, но без особого интереса.
– Сэр Джордж, мой отец скончался. Как и муж. Я вдова и давно совершеннолетняя. Брат не заменяет мне родителей.
– Рад это слышать.
На ее губах заиграла легкая циничная усмешка.
– Но закончим на этом, сэр Джордж.
– Закончим?
– Пока что. Давайте встретимся в Корнуолле.
Джордж облизал губы.
– Но это может произойти нескоро. Умоляю, позвольте мне навестить вас в Лондоне.
Она на мгновение задумалась.
– Это возможно.
III
– Нет, я живу на ферме, – сказала Клоуэнс, – в небольшом поместье, если вам угодно называть его так помпезно, с родителями, братом и сестрой. Средства на жизнь нам в основном приносит оловянная шахта Уил-Грейс, ее назвали в честь моей бабушки. Отец также занимается банковским делом и строит корабли, и мы могли бы разбогатеть, вот только отец слишком часто в отлучке, ни за чем как следует не приглядывает, и мы живем в достатке, но не в роскоши.
– Ваш отец, – отозвался лорд Эдвард, – как я подозреваю, из тех редких радикалов, которые действуют в соответствии со своими идеями. Я знаю, что по большей части современных проблем он сходится во взглядах с моим братом. Так уж вышло, что я уже в юном возрасте занял определенное положение в обществе, а мой брат, разумеется, еще более высокое. Но положение накладывает ответственность, и вряд ли он откажется от нее. И как его младший брат, я тоже не стану. Мисс Полдарк...
– Да?
– Зайдете завтра на чай? Хочу познакомить вас с моей тетушкой, леди Изабел Фитцморис. Моя мать умерла, когда мне было девять, и тетя Изабел на долгие годы заняла ее место. По субботам в шесть часов она принимает избранных гостей. Разумеется, я тоже там буду.
– Вы очень любезны, лорд Эдвард, но боюсь, я не смогу прийти. Я обещала миссис Энис сходить с ней в театр. Мы будем смотреть...
– Тогда, быть может, в воскресенье? Это будет нечто иное, но мы организуем что-то подобное.
Клоуэнс беспокойно потеребила рукав платья.
– Лорд Эдвард, я только что встретилась с отцом после трех месяцев разлуки, когда он рисковал собой. Он сочтет странным, если меня не будет. К тому же, как вы понимаете, я не привыкла к светской жизни Лондона...
– Разумеется, – немного натянуто ответил Эдвард Фитцморис. – Я понимаю.
Доктор Энис погрузился в оживленную беседу с мужчиной небольшого роста со светлыми глазами и приятной внешности, и как только выдалась возможность, позвал Росса и представил ему Гемфри Дэви. Выходец из Корнуолла и член Королевского общества открыл закись азота и получил металлический натрий и калий, он был самым ярким маяком в научном мире тех дней. Дуайт начал переписываться с ним десять лет назад, три или четыре раза они встречались. Россу Дэви показался щеголем – говорил он без следа акцента западных графств, растягивая слова. Потом Дэви извинился и ушел, и друзья на время остались наедине. У Росса и Дуайта не было секретов друг от друга (точнее, у Дуайта был один, давно похороненный темной декабрьской ночью 1799 года), они полностью доверяли друг другу и разговаривали открыто и откровенно. Обсудив Португалию, Росс рассказал другу о своей встрече с принцем Уэльским, а Дуайт объяснил причины своего пребывания в Лондоне.
– Для своего возраста король еще полон сил, – сказал он. – Но увы, разум, управляющий этими силами, в печальном состоянии. Это проявляется и в том, что король почти слеп. Мне думается, он унаследовал безумие по королевской линии.
– Неужели?
– Вероятно, наследственный дефект, может быть, даже происходящий еще от Стюартов. Очень часто это проявляется через несколько поколений: боль в конечностях, излишняя возбудимость, галлюцинации и глубокая депрессия. Симптомы одни и те же, различается лишь их интенсивность. Разумеется, мало кто из его предков дожил до такого возраста... Тут можно читать исторические хроники, как историю болезни.
– Как ты считаешь, он поправится?
– Нет.
– Что ж... Ничего не поделаешь... Но для Англии настанет печальный день, когда этот толстый фат станет регентом.
– С такой-то разгульной жизнью он долго не протянет, – сказал Дуайт.
– И что тогда?
– Королева Шарлотта? Говорят, она милая, но импульсивная особа. Многое будет зависеть от того, кто станет ее мужем.
Кто-то играл на бродвудском рояле, но слушали только стоящие рядом с инструментом. Кэролайн быстро прошла по залу, ее огненно-рыжие волосы покачивались в такт движениям. Изрядно выпив, общество стало вести себя оживленней, и Кэролайн элегантно скользила мимо высоко поднятых бокалов, среди многоцветия нарядов, обнаженных плеч и потеющих лакеев с подносами.
– Слышите? – спросила она. – Несмотря на весь этот шум. Милый Александр сейчас уже в почтенном возрасте, но всегда настаивает, чтобы кто-нибудь играл его замечательную песню на каждом приеме жены. Как там она называется? «Холодный в Абердине суп». Говорят, в Шотландии она сейчас в моде.
Они попытались прислушаться.
– Вот видишь, Росс, – сказала Кэролайн, – Клоуэнс и лорд Эдвард Фитцморис расстались. Тебе нечего бояться, она больше не рискует подхватить заразу.
– С кем это она разговаривает?
– Ох, боюсь, с очередной аристократкой! Это Сьюзан Манчестер, дочь герцогини Гордон. Но, может, с ней все-таки безопасней?
– Привлекательная дама, – ответил Росс, не поддавшись на провокацию.
– Все ее дочери такие, и она подыскала им превосходных мужей. Старшая, Шарлотта, теперь герцогиня Ричмондская, Сьюзан – герцогиня Манчестерская, Луиза – маркиза Корнуоллис, а Джорджиана – герцогиня Бедфордская. Ее единственная неудача – Мэделина, она не нашла никого получше баронета.
– А сын для Клоуэнс у нее есть? – поинтересовался Росс.
– Один болтается где-то поблизости, и он неженат, но увы, сегодня я его не видела.
Заметив какую-то суету у двери, Росс прервал ироничный обмен любезностями.
– Прости, Кэролайн... Но я как раз кое-кого сегодня увидел, вот уж сюрприз... – Он умолк и нахмурился.
– Что такое?
Росс кивнул на статного мужчину, разговаривающего с герцогиней Гордон.
– Уитбред. Только что прибыл. А с ним и Нортумберленд... Значит ли это, что правительство сформировано?
– А где же твой мистер Каннинг? Он-то наверняка знает.
– Не думаю, что кто-нибудь знает... за исключением этих джентльменов.
Клоуэнс подошла к отцу и взяла его за руку. Росс улыбнулся ей.
– Во вторник я вместе с вами поеду домой, – сказал он.
– Я рада.
– И обгоню тебя, когда мы поскачем по пляжу.
– Возможно.
– Обещаю, что останусь дома как минимум на неделю и буду рассказывать разные истории Изабелле-Роуз.
– Я бы тоже не отказалась послушать.
– Я думал, ты уже слишком взрослая.
– Зависит от истории.
– Может, лучше ты мне расскажешь?
Клоуэнс посмотрела на него.
– Почему ты так сказал?
– Встреча с тобой была такой неожиданной... Всё гадаю, что привело тебя сюда.
– Когда-нибудь расскажу.
– Когда-нибудь?
– Скоро.
– Как тебе лорд Эдвард?
– Очень... приятный. Он пригласил меня на чай.
– И что ты ответила?
– Отказалась. Это правильно, папа?
– Если ты именно этого хочешь, то правильно.
– Да... Думаю, я хочу именно этого.
Сзади подошел Джордж Каннинг, и Росс представил его Клоуэнс.
Каннинг отвел Росса в сторонку и сказал:
– Всё кончено. Утром Спенсер Персиваль объявит об отставке. Больше мы ничего не можем сделать. Ты можешь отдохнуть в своем любимом Корнуолле, а Персиваль, без сомнения, вернется к юридической практике и будет куда более богатым человеком, чем глава правительства. Ах да... что касается меня, раз я и прежде не занимал никаких должностей, я мало потеряю, разве что теперь буду донимать новое правительство с большим удовольствием... По сути своей я политик, Росс, а ты нет. Ты будешь счастливее, если избавишься от этого.
– Счастливее – вряд ли, ведь это решение всё перечеркнуло.
– Нет худа без добра – наши ткачи и прядильщики перестанут голодать. Может, мы даже научимся уживаться с корсиканским бандитом. Бедный Веллингтон!
– Бедный Нельсон, – сказал Росс. – Не говоря уже о Джоне Муре и десятках тысяч солдат.
– Ну, не знаю, – с горечью ответил Каннинг. – Ведь в смерти они заслужили славу. Какая для них разница, что они сражались за проигранное дело?
Они стояли в широких дверях музыкального салона и могли наблюдать за основным залом. Общество заметно изменилось. Несколько минут назад стоял такой шум, что трудно было расслышать собеседника, сейчас же всё стихло. Появились новости. И эти новости принесли Уитбред и Нортумберленд. Люди по-прежнему разговаривали, но менее оживленно. Они переглядывались, все взгляды под прикрытием вееров и бокалов устремились на самых важных гостей. Уитбред разговаривал с двумя друзьями из партии вигов, подчеркивая свои слова взмахами руки. Он принес новости о правительстве или о сражении? Леди Гренвиль слушала лорда Нортумберленда. Неожиданно она протянула ему руку. Он поклонился. Леди Гренвиль прошла по залу, но не в музыкальный салон, а к выходу из отеля, как будто собиралась уехать. Ее сопровождал спикер Палаты общин, мистер Эббот. За ними поспешил лорд Холланд.
Разговоры совсем затихли, сменившись перешептыванием. Лорд Фитцвильям подошел к Уитбреду, тот сразу же повернулся к нему и повторил рассказ. Лицо Уитбреда, бледное при появлении, теперь раскраснелось, и похоже, не только из-за духоты. Герцогиня Гордон, обеспокоенная тем, что вечер разладился, задала вопрос дородному и шумному лорду Кенсингтону, который сделал серьезные ставки на назначение нового правительства в клубе «Брукс». Кенсингтон рассмеялся и пожал плечами.
– Они уходят! – громко произнес он. – Боже мой, они уходят!
Его рык, казалось, разорвал напряжение, и гости стали подходить к Уитбреду, чтобы послушать его рассказ. Тот сердито покачал головой и собрался уходить. Если он и пришел на этот прием, то явно не для того, чтобы потакать сплетникам.
От группки вокруг Нортумберленда отделился Роберт Пламер Уорд и зашагал к Каннингу. Пламер Уорд обладал легким характером и со всеми находился в приятельских отношениях, он любил быть в курсе всех событий.
– И что же? – выжидающе спросил Каннинг, когда он приблизился. – Что всё это значит? Что неожиданного? Персиваль наверняка уже знал свою судьбу.
– Они уходят, Джордж, – протянул Пламер Уорд. – Они уходят. Ты можешь в это поверить? После всей этой суеты. Судя по рассказу, а он из первых уст, так что наверняка правдив, судя по словам Нортумберленда, он, Грей, Гренвиль, Уитбред и остальные заседали на Парк-стрит, а потом появился Уильям Адам с сообщением. Грей и Гренвиль со всей возможной любезностью заявили, что не желают его принимать. Адам ответил, что принес сообщение от самого принца Уэльского. Грей и Гренвиль сказали, что всё равно не желают, чтобы их беспокоили, поскольку именно ради принца и занимаются формированием нового правительства, которое станет лучшим правительством периода его регентства. Тогда Адам передал, что они могут не беспокоиться, ведь принц решил не назначать новое правительство и оставить отцовских министров. Что ты об этом думаешь, а? Подумать только!
Повисла пауза.
– Значит ли это... – сказал Росс.
– Это наверняка неправда! – прошептал Каннинг. – Это ложь, которую распространяют, чтобы нас обмануть!
– Зачем? Какой от этого прок?
– Но принц тридцать лет был пламенным вигом!
– Принц – не дурак, – заметил Пламер Уорд, – несмотря на все излишества, которые себе позволяет. Он наверняка много размышлял в последние недели. Кто знает, о чем? Возможно, он понял огромную разницу между тем, чтобы по-настоящему сидеть на троне и быть просто недовольным старшим сыном?
– Всё равно я в это не поверю, – отозвался Каннинг, – пока... пока...
– Как мне сказали, Грей и Гренвиль отправились просить об аудиенции, – ответил Пламер Уорд. – Но если принц принял решение, это бесполезно.
