Текст книги "Незнакомец из-за моря"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Реквизиты переводчика
Переведено группой «Исторический роман» в 2017 году.
Книги, фильмы и сериалы.
Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel
Над переводом работали: gojungle, nvs1408, Alishantella, liudmila511, obertone47, IriniDm, Oigene, Boadicea, olesya_fedechkin, Ock, Arecnaz и Agnishka .
Редакция: gojungle, Oigene, sveta_ptz и mrs_owl .
Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!
Яндекс Деньги
410011291967296
WebMoney
рубли – R142755149665
доллары – Z309821822002
евро – E103339877377
...
Часть первая
Глава первая
I
В четверг, двадцать пятого октября 1810 года, когда в садах и парках Англии уже летели по ветру первые осенние листья, старый король впал в безумие.
Последствия этого события сказались не только на стране, но и на всём мире. Оно повлияло на жизни множества людей, в том числе и четырех жителей Корнуолла – коммерсанта, военного, политика и врача.
Разумеется, это произошло не впервые – двадцать два года назад король уже терял рассудок достаточно надолго, что привело к застою в государственных и законодательных делах. В 1801-ом и 1804-ом также случались краткие периоды помрачения, весьма встревожившие как королевских медиков, так и министров. Последние приступы несколько отличались от предыдущих, кроме того, король стал старше, почти ослеп, а его любимая дочь умирала...
Первый симптом – он начал говорить без остановки, весь день и большую часть ночи. Одна фраза из пяти оказывалась связной, остальные – кучей случайно собранных вместе нелепостей, как лоскуты в воздушном змее, качающемся под порывами ветра. Король обращался к своим сыновьям. Тех, кто, как Октавиус, скончались, он считал живыми, а живых, которых было довольно много – мёртвыми. Он громко смеялся и забирался под кушетку, откуда его доставали с величайшим трудом.
Виги с трудом скрывали удовлетворение. Если принц Уэльский, сторонник их партии, станет регентом, он прежде всего выгонит бездарных тори, уже много лет цепляющихся за кабинет министров. Долгое пребывание в оппозиции подходило к концу.
Наполеон также испытывал удовлетворение и не особенно старался это скрыть. Виги были партией мира – даже те из них, кто втайне не восхищался Наполеоном, считали, что вести против него войну по меньшей мере бессмысленно. Они признавали его непобедимым и пошли бы на сделку – разумеется, на его условиях.
II
Почти за месяц до болезни короля по каменистой лощине в окрестностях Пампилосы скакали три всадника. Вторым ехал человек средних лет, высокий, приятной наружности, хотя и слишком худой, в костюме для верховой езды и плаще – добротных, но изрядно поношенных, не выдающих, откуда он родом. Двое других выглядели моложе – невысокие, жилистые, в обтрёпанных мундирах португальской армии. С тех пор как ранним утром они выехали из Порто, пыльная дорога становилась всё хуже, пока не сделалась такой заросшей, что только один из двух военных еще различал её среди поросли дубов, кактусов, каменных глыб и поваленных деревьев. Он и возглавлял отряд.
Когда уже начало смеркаться, старший из троих спросил по-английски у того, что сзади:
– Далеко ещё?
Военные перекинулись несколькими словами.
– Гарсия говорит, монастырь Буссако примерно в трёх лигах отсюда, сеньор.
– А мы найдём его в темноте?
– Гарсия никогда там не был, но там наверняка горят фонари.
– Если только монастырь не покинут, как все остальные.
– По приказу вашего генерала, сеньор.
Всадники продолжили путь, маленькие крепкие лошади спотыкались и скользили на каменистом спуске. По дороге попадались брошенные крестьянские дома, сгоревшие поля, мёртвый скот, опрокинутые повозки – следы разорения и поспешного бегства. Встречались и трупы, облепленные мухами, чаще всего тела стариков, не переживших побега. Но, очевидно, эта сельская местность не полностью опустела. То здесь, то там шевелилась листва, среди оливковых деревьев появлялись и исчезали люди, несколько раз слышались выстрелы, и по крайней мере один раз пули пролетели в опасной близости. Крестьяне спасались бегством от захватчиков, но многие мужчины остались, чтобы из последних сил оказывать сопротивление.
Это подтверждалось и присутствием людей из «Орденансы», то есть ополченцев. В шерстяных шапках, коротких коричневых плащах и вытертых штанах, вооружённые чем попало – от мясницких ножей до старых мушкетов, разъезжающие на диких низкорослых лошаденках, ополченцы неожиданно появлялись в облаке дорожной пыли или виднелись на горизонте, отрывисто трубя в короткие рога в форме полумесяца. Несмотря на португальский эскорт, англичанину дважды пришлось предъявлять документы, и он не представлял, какая судьба ждала здесь любого, отставшего от армии захватчиков. Впрочем, действия этой армии вызывали неистовую жажду возмездия.
Стояла теплая и безлунная сентябрьская ночь. По усыпанному звёздами небу плыли лёгкие облака.
Всадники приблизились к руслу пересохшей реки под скалой. Солдат, указывавший дорогу, спешился и стал озираться, как охотничья собака, потерявшая след. Англичанин терпеливо ждал. Даже если они заблудились, можно неплохо выспаться, завернувшись в плащи, у них ещё оставались провизия и вода, а ночлег среди чахлых каштанов вреда не принесет.
Из зарослей алоэ выступила смутная фигура неразличимого возраста и пола, опасливо приблизилась и шёпотом заговорила с португальцами. После короткой беседы солдат обернулся к англичанину:
– Мы ближе к монастырю, чем думали, сеньор, но придётся идти в обход. Французская армия прямо перед нами.
Последовала пауза.
– С какой стороны перед нами?
– На западе, сеньор. Огромное войско. Целый день преследовали англичан. Этот человек советует пол-лиги придерживаться русла реки, а потом ехать между холмами к хребту Буссако. В долине стоит французская артиллерия.
Порывшись в сумке, англичанин нашёл монетку, чтобы дать тощему созданию, спасшему их от столкновения с врагом. Поскольку свою свободу он ценил достаточно высоко, монета оказалась не мелкой, и оборванец, довольно поклонившись, растворился в темноте.
В хаосе этого разрушенного мира, подумал бывший хозяин монеты, пачка табака, пожалуй, имеет куда большую ценность.
Следуя полученному совету, всадники с величайшей осторожностью ехали среди огромных валунов, продвигались почти наугад, опасаясь выдать себя в случае, если предупреждение окажется неточным. Идущий впереди то и дело останавливал лошадь и прислушивался, не приблизились ли они к лагерю противника. Чтобы достичь нужного поворота, им понадобился целый час. Путники подумывали устроить привал на ночь, но чем дальше удастся отойти от французов, тем безопаснее. Они отбросили мысль добраться до монастыря в Буссако – скорее всего, французы его уже захватили.
С наступлением вечера с моря, до которого оставалось лишь несколько миль, налетел холодный ветер, и всадники плотнее запахнулись в плащи. Они взбирались вверх, сначала между холмами, потом стали подниматься на крутой скалистый хребет. Добравшись до вершины, заросшей можжевельником и высокими кустами вереска, военный, выбиравший путь, снова остановился. Потом и остальные услышали очень странный звук, похожий на вой или женские рыдания, что-то вроде пастушьей флейты, созывающего овец, но всё же нечто иное.
Лошади сбились в кучу. Военные заспорили, и тот, что говорил по-английски, сказал:
– Нужно взять еще севернее, сеньор. Это французы.
– Нет, – ответил англичанин, – не думаю, что это французы.
– Тогда кто же?
– Давайте выясним.
– Нет-нет! Нас схватят! Просто пристрелят!
– Тогда ждите здесь, – предложил англичанин, – или же следуйте за мной, только медленно и в пятидесяти шагах. Тогда, если я ошибся, вы сумеете спастись. Французы не станут преследовать вас ночью.
– А вы, сеньор?
– Мне пришла в голову мысль, что это может быть за шум.
Англичанин двинулся дальше по зарослям вереска, направляясь к скале, закрывающей звезды, и потому ясно видимой в темноте. Спутники последовали за ним, держась в отдалении. Они проехали с четверть мили, пока их не окликнули. Англичанин остановил лошадь и вгляделся в одинокую фигуру, наставившую на него ружье. Потом разглядел еще троих, наполовину скрытых за кустами и тоже целящихся в него.
– Друг, – резко произнес англичанин. – Мое имя Полдарк. Из Порту с депешами. И португальский эскорт.
Спустя мгновение первое ружье опустилось, и коренастый человек в надвинутой на глаза шляпе медленно приблизился.
– Предъявите документы.
Англичанин спешился и сунул руку в карман, достал бумажник и передал его. Другие солдаты склонились над бумагами с затемненным фонарем в руках.
– Похоже, все в порядке, сэр. Кого желаете увидеть?
– А кто ваш командир?
– Генерал Коул – командир дивизии, а полковник МакНил – командир батальона.
– Вы пехотинцы?
– Второй батальон. Седьмой фузилерный полк. Сержант Льюис.
– Проводите меня к полковнику.
Португальцы-провожатые тоже спешились, сверкнув в темноте белыми зубами в ответ на приветствие союзников. Держа лошадей под уздцы, они провели их вдоль гребня и вскоре оказались среди отдыхающих солдат, которые переговаривались между собой, но ничего не готовили – горела лишь пара костров, да и те можно было разглядеть лишь вблизи.
– Мои спутники сильно встревожились, услышав эти звуки, – произнес Полдарк, – что там играли ваши волынщики?
Сержант Льюис фыркнул.
– Старую шотландскую похоронную песню. Сейчас солдат такая грустная мелодия успокаивает. Завтра утром мы все заглянем смерти в лицо.
Они подошли к купе высоких кедров, чьи огромные стволы служили опорами для штабной палатки. Внутри горел фонарь и стояли столы. Льюис исчез и вернулся с высоким мужчиной. Тот шагнул ближе и резко остановился, уставившись на гостя.
– Полдарк, Полдарк! Это же капитан Полдарк! Я и не думал, что тут есть еще один с такой фамилией!
Они оба рассмеялись.
– Значит и МакНил тот же самый, чтоб меня повесили!
– Чего так и не случилось, – отозвался МакНил, – к радости вашей хорошенькой жены. Хотя кое-кто считал, что вы это заслужили!
После секундного колебания мужчины обменялись рукопожатием. Дружбы особой между ними не водилось, потому что двадцать лет назад они оказались по разные стороны закона. Тем не менее, они уважали друг друга и пришли к взаимопониманию, да и немного друг другу симпатизировали.
Но всё это давно осталось в прошлом. Теперь они делились новостями в оживлённой беседе. Капитан Полдарк прибыл в Порту не с депешами, как сказал ранее, а со специальной миссией, наблюдателем от правительства. В Порту ему сообщили, что Веллингтон со своей армией три недели назад отступил, так что Полдарку благоразумнее добраться с тем же кораблём до Лиссабона. Однако к тому времени, как это выяснилось, шлюп, на котором Полдарк прибыл, уже ушёл в море, и, вопреки советам, Полдарк решил ехать по суше.
Он не стал распространяться о том, что это за миссия, а полковник МакНил не задавал вопросов. После вежливого обмена корнуольскими новостями о Бодруганах, Тревонансах, Тигах и Тренеглосах они прогулялись на сотню ярдов к краю обрыва, откуда открывался вид на всю равнину Мондего. Похоже, там обитала огромная стая светлячков – повсюду в темноте мерцали огоньки.
– Французы, – коротко пояснил МакНил.
– Армия Массены?
– Да. Веллингтон решил сегодня дальше не идти, мы разбили здесь лагерь и теперь любуемся на эту армию, роящийся внизу сонм. По всей равнине и в предгорьях весь день поднимались клубы пыли. Беда, конечно, не столько в том, что их вдвое больше. Из наших сорока тысяч половина – португальцы, не нюхавшие пороха. Ну что ж, завтра поглядим... Разве при Азенкуре не сражались пятеро против одного?..
– Ну да. Хотя здесь наш противник – это не надменные рыцари в лентах, а армия революционной Франции, созданная гением.
– Да, это сражение будет тяжелее. Тем лучше. Когда вы уезжаете?
– Раз здесь такое происходит – точно не завтра.
МакНил смотрел на собеседника. Росс Полдарк был одет как гражданский, наверное, чтобы безопаснее проехать через воюющую страну. С другой стороны, зачем ему, члену парламента, давно живущему под покровом респектабельности, снова становиться военным? Он уже в годах, с седыми висками, не растолстел, но морщин прибавилось, а худоба явно происходит от беспокойного характера.
– Хотите остаться?
– Разумеется. У меня есть винтовка. Лишнее оружие не помешает.
– А помните, что сказал Генрих V? «Чем меньше нас, тем больше будет славы» [1]1
У. Шекспир, «Генрих V», пер. Е. Бируковой.
[Закрыть]. Но думаю, мы можем выделить и вам кусочек.
МакНил рассмеялся и подкрутил седеющие усы – грубый хохот звучал приглушённо по сравнению с тем, что помнил Росс.
– Мы притаились, чтобы обмануть Массену, как будто нас меньше, чем на самом деле?
– Да. Думаю, ему неизвестно, что к нам уже подошли Первая и Пятая дивизии. Приятно будет удивить его. Всегда хорошо иметь про запас надёжное войско.
Ночной бриз принёс с моря холодный туман, и Полдарк плотнее запахнулся в плащ.
– Кстати, МакНил, когда мы виделись в Корнуолле, вы были капитаном Шотландского полка гвардейских драгун. Этот переход в пехотный полк...
– У меня нет ни денег, ни связей, – пожал плечами МакНил. – Останься я в своём старом полку – самое большее дослужился бы до майора. Здесь же, в жестокой войне на полуострове, я уже сделал большой шаг вперёд, хотя пока получил только звание полковника без самого полка. Но при естественных военных потерях вполне можно надеяться на скорое подтверждение моего звания.
Они молча стояли, глядя вниз, на россыпь огоньков, пока среди каменистых холмов и высоких деревьев расползался лёгкий туман.
МакНилу казалось, что потери, конечно же, не включат его самого. Росс Полдарк так же легко и естественно принимал все опасности грядущей битвы, не обещающей ему никакого повышения, разве что геройскую смерть.
– Возможно, я вас не совсем верно расслышал, полковник, – заговорил Росс, – вы сказали... я слышал, как вы сказали, что и не думали, будто есть еще один с такой фамилией?
– Верно.
– Но почему? Здесь есть кто-то ещё? Может, я неправильно вас понял?
– Вы не ошиблись. В Монмутширском полку есть ещё Полдарк, я как-то видел это имя в списках. Я было собрался его найти, но, сами понимаете, у нас не так много свободного времени!
Росс осторожно вытянул ногу, которая теперь частенько побаливала.
– Он здесь, в этой армии?
– Должен быть. 43-й полк входит в дивизию Кроуферда. Он где-то слева от нас.
– Далеко?
– Полмили. Хотите с ним повидаться? Родственник?
– Думаю, да.
– После ужина я пришлю человека вас отвести. Вы ведь сначала поужинаете с нами?
– С удовольствием.
Ill
Поужинали холодными закусками, и ничто, кроме пения цикад и лёгкого шума ветра, не нарушало тишину ночи. В темноте ещё пару раз взвыли трубы волынок, горестные звуки как будто скорбели о тех, кого убьют завтра, в них слышались печаль и призыв к бою. Внизу по равнине раскатывалась барабанная дробь – французы не скрывали свою силу, мощь войска, покорившего все армии Европы. Осознание их превосходства должно проникнуть в умы и сердца солдат противника, лишить их мужества еще до рассвета.
Англичане понимали – завтра их ждёт битва, ведь Веллингтон сказал, что дальше не отступит, а он не бросает слов на ветер. Но французы понятия не имели, что армия, стоящая лагерем на крутом склоне над ними, не поступит разумно и не уберётся прочь ещё до утра, оставив разве что арьергард, чтобы задержать их наступление. В последние годы такое случалось нередко. Британская победа при Талавере в прошлом году стала скорее исключением из правил.
Ужин закончился почти в полночь, и когда проводник повёл Росса через лагерь, большая часть солдат уже спала – по крайней мере, они лежали, завернувшись в плащи. Все были полностью одеты – они знали, какой день предстоит, никто не старался устроиться поудобнее. Некоторые, собравшись группами, тихо разговаривали – лёжа, опираясь на локоть или сидя на корточках. МакНил упомянул Азенкур, и Росс теперь вспоминал пьесу из театра Друри-Лейн, в которой король обходил свой лагерь в ночь перед битвой. Кстати, этот шотландский офицер смог бы процитировать пару строк. В той пьесе участвовал корнуолец, вспомнил Росс. Нет-нет, это короля приняли за человека по имени Леруа... И Шекспир считал это корнуольским именем?
Расстояние оказалось больше полумили, и под конец пути Росс начал прихрамывать. В последнее время он больше ездил верхом, чем ходил. Потом они расспрашивали, искали, всматривались в темноту, им указывали куда-то, тыкая пальцами. Проводник Росса, как маленький шотландский хорёк, шнырял от одной группы к другой. Наконец, кто-то поднялся.
– Да, я Полдарк. Кто меня спрашивает?
– Кровный родственник, – сказал Росс. – Кто же ещё?
Послышалось изумлённое ругательство, и худощавый человек, который лежал, прислонившись спиной к дереву и положив на колени ножны, вскочил на ноги. Он закатил глаза к мерцающим в небе звёздам.
– Господи Боже, это же дядя Росс!
– Джеффри Чарльз! Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь! Какая удача! А я был уверен, что во всей британской армии не найдётся другого с таким именем!
– Богом клянусь! – Сияющий от радости Джеффри Чарльз горячо обнял родственника, крепко сжав ему руку. – Не могу поверить! Я как раз думал о доме, и вдруг откуда ни возьмись, как джинн из бутылки, появляется тот, о ком я столько вспоминал, кого больше всех люблю, ну, может, только с одним исключением! Господи помилуй! Не может быть!
Росс рассказал, как попал в армейский лагерь.
– Может, тебе стоит немедленно отправиться к Веллингтону вместо того, чтобы тратить время на такие пустяки, как общение с племянником? Повидайся со Старым Дуэро [2]2
Одно из прозвищ Веллингтона, данное португальцами после удачной переправы через эту реку у Порту в 1809 г., обеспечившей победу в сражении.
[Закрыть], а когда закончите, я буду счастлив поболтать!
Росс медлил, не желая открывать подлинную причину своего присутствия, но чувствуя неловкость перед племянником, попытался отделаться общими фразами.
– Знаешь, Джеффри Чарльз, – сказал он, меня послали сюда скорее для наблюдения, чем для обмена информацией, а у генерала Веллингтона этой ночью, полагаю, немало поводов для размышлений. То, что мне надлежит ему сообщить, не повлияет на исход утреннего сражения, я с таким же успехом могу сказать это позже.
– Ты остаёшься?
– Разумеется. Такое нельзя пропустить. Тебе в роту не нужен меткий стрелок?
– Мне в роту... mon Dieu! C'est ne pas y croire [3]3
Боже мой, не могу поверить (фр.).
[Закрыть]...
– Вижу, теперь ты в звании капитана. И поскольку я уже довольно давно штатский, то поступаю в твоё распоряжение, если ты, конечно, меня примешь.
Джеффри Чарльз усмехнулся.
– Ты себя недооцениваешь, дядя. Мне известно, что за последние десять лет ты побывал во многих передрягах! Не говоря уж о схватках с болтунами в Вестминстере! Но если желаешь поучаствовать рядом со мной в какой-нибудь небольшой переделке, которая тут может случиться, чтобы убедить французов не подниматься по этому склону... что ж, я буду тебе рад!
– Значит, решено.
– Ты видел внизу лагерь французов?
– Полковник МакНил предоставил мне такую возможность.
– Значит, ты понимаешь – есть шанс, что тебе не удастся доставить Веллингтону послание?
– Совесть позволяет мне пойти на этот риск.
Росс не сомневался, что генерал его примет, у него имелось рекомендательное письмо. Но у Веллингтона были надёжные личные связи с министром иностранных дел, которым в настоящее время являлся его брат, и он вполне мог заподозрить, что этот полувоенный гражданский внезапно нагрянул к нему в штаб по поручению других членов кабинета министров, менее лояльных. Это было недалеко от истины, однако самому Россу так не казалось.
Они так и сидели на мягкой сосновой хвое под деревом. Денщик принёс горячее пойло, выдаваемое за кофе, и они оживлённо беседовали, как старые друзья.
Два Полдарка не виделись четыре года – Джеффри Чарльз приезжал домой после Ла-Коруньи, но Росс тогда находился за границей. Теперь его поразила произошедшая с племянником перемена. Когда они виделись в последний раз, Джеффри Чарльз был юным кадетом, азартным любителем веселья и приключений. Он пил и проигрывал в карты свое небольшое содержание, вечно попадал в истории, всегда в долгах. Сейчас, утратив детскую пухлость, он стал худым, с резкими чертами лица, окреп и загорел. Он казался по-своему красивым – такую грубоватую красоту можно приобрести разве что в армии или охотясь на лис – бывалый вояка, повидавший на войне, пожалуй, больше Росса. Джеффри Чарльз не так сильно, как прежде, походил на отца, возможно их-за тонких тёмных усиков, изменивших линию губ, и уж точно – из-за шрама на подбородке.
– Ну и дела, клянусь своей селезенкой, как сказала бы Пруди! Никогда бы не подумал, дядя, что после нашей последней встречи ты еще будешь так хорошо ко мне относиться! Ты богат? Сомневаюсь. Не в характере Полдарков наживать состояния, хотя удача и бывает к нам благосклонна. Однако ты меня выручил без единого слова. А сумма была немалая! Вытащил меня из долговой ямы! Если бы не ты, не видать мне Испании и Португалии, вышвырнули бы из армии и на годы отправили прозябать в Ньюгейт [4]4
Ньюгейтская тюрьма – главная тюрьма Лондона на протяжении семисот лет, с 1188 по 1902 годы, где часто содержали должников.
[Закрыть]!
– Сомневаюсь, – ответил Росс. – Возможно, ты бы лишился продвижения по службе, но даже англичане во время войны не могут позволить себе бросать молодых офицеров в тюрьму из-за пары гиней.
– Что ж, в крайнем случае я, разумеется, мог бы, проглотив свою гордость, попросить отчима Джорджа меня выручить. Но твои щедрость и великодушие позволили мне рассчитаться с ростовщиками без подобного унижения.
– Похоже, капитан Полдарк, теперь ты исправился.
– И почему же ты так считаешь, капитан Полдарк?
– Повышение в чине. Серьёзный вид. Четыре года тяжёлой войны.
Джеффри Чарльз вытянул ноги.
– Что касается первого, то это несложно. Здесь, в Испании, не нужно ждать до седых волос, чтобы получить повышение – достаточно освободиться вакансии. Что касается второго – серьезного вида, как ты его называешь, то это в основном из-за того, что я обдумываю письмо тёте Демельзе, если её муж схлопочет пулю под моим командованием. А что касается третьего, то, как ты и сам знаешь, дядя, четыре года в армии никак не способствуют исправлению. Наоборот, склоняют к неподобающему поведению – женщинам, выпивке, картам.
– Да уж. Не буду распространяться об этом твоим родственникам.
– Но я не в долгах, капитан, – Джеффри Чарльз рассмеялся, – как это ни странно. В прошлом месяце, перед этим чертовым отступлением, в полку проводили ослиные гонки, делались немалые ставки. Я погонял своего осла как одержимый, трясся на нем, как не знаю кто, и пришел голова к голове с молодым Паркинсоном из 95-го полка! Так что впервые за последние двадцать с чем-то месяцев я выплатил все долги и у меня еще завалялась в кармане парочка гиней! Просто невероятное везение – если бы я не выиграл, то даже не знал бы, как расплатиться.
– Вижу, кто-то раскроил тебе лицо, – Росс вытянул ноющую ногу.
– Ах да, шрам не такой симпатичный, как твой. Бог мой, да я просто не могу тебя вообразить без этой милой отметины, она так тебе идет. Я потерял кусок челюсти в стычке на реке Коа в июле – жаркая выдалась драчка у моста – но могло быть и хуже. Хирург отдал мне потом кусок челюсти в качестве талисмана на счастье.
