Текст книги "Незнакомец из-за моря"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Глава седьмая
I
Росс добрался до Чатема ранним утром в субботу, 12 января 1811 года. Он выжил в кровавой схватке при Буссако, отделавшись лишь царапиной на плече, но прибыв в Лиссабон, заразился свирепствовавшей там инфлюэнцей и потому пропустил предыдущие корабли в Англию. Он сразу же поспешил в Лондон, откуда первым делом отправил Демельзе письмо, написанное ещё по дороге, в ветреных водах Бискайского залива.
Проспав девять часов в мягкой постели, Росс позавтракал и вышел в лёгкий снегопад повидаться с Джорджем Каннингом в его новом доме – Бромптон-лодж. Деревня Олд-Бромптон располагалась менее чем в получасе ходьбы от Гайд-парка, среди фруктовых садов и огородов, однако поля и уединённые дороги кишели бродягами и грабителями. Каннинг оказался дома, он тепло принял Росса, выслушал его отчёт и тут же попросил повторить доклад министру иностранных дел, лорду Уэллсли, и военному министру, Роберту Дандасу. Росс согласился с условием, что это не займёт много времени – ему очень хотелось поскорее воссоединиться с семьёй.
Дружба с Джорджем Каннингом крепла в течение многих лет, и теперь Росс считал его своим самым близким другом в Лондоне. Он знал, что именно Каннингу обязан своим участием в последней миссии. Сейчас Каннинг жил в глуши, лишённый власти и благосклонности как своей партии, так и оппозиции. Однако отсутствие сиюминутной популярности не помешало ему получить повсеместную известность оратора и политика. Будучи на десять лет моложе Росса и совершенно иного происхождения, Каннинг обладал политическим чутьем, до которого Полдарку было далеко, но военный опыт у него отсутствовал (во время недавней дуэли с лордом Каслреем секунданту пришлось заряжать его пистолет, поскольку сам Каннинг никогда прежде не стрелял).
Однако у них – костлявого неугомонного жителя Корнуолла со шрамом и остроумного язвительного полуирландца – было много общего. В обоих имелась некоторая заносчивость – ни один не относился к дуракам терпимо или хотя бы молча, а потому у них было много врагов. Несмотря ни на какие злоключения, оба отличались верностью, почти маниакальной преданностью друзьям. Оба являлись приверженцами радикальных реформ в силу своего характера, но принадлежали партии тори по необходимости. Оба были стойкими последователями Питта, сторонниками предоставления равных прав католикам и оба торжествовали, когда три года назад в британских колониях отменили рабство. В особенности их объединяло огромное сочувствие к простым людям, но в последнее время главный приоритет приобрело активное участие в войне.
Прекрасная жена Каннинга вместе с их больным сыном находились в загородном доме, в Хинкли, поэтому Каннинг настоял, чтобы Росс провёл это воскресенье с ним. Он рассказал о помешательстве короля, о том, что почти месяц назад, девятнадцатого декабря, Спенсер Персиваль наконец настоял на принятии закона о регентстве. Хотя постоянно говорилось, что король выздоравливает, фактически правительство не способно было ни шагу ступить без его согласия, а от человека, воображающего себя животным из Ноева ковчега, трудно получить разборчивую подпись.
С тех пор в Палате и за её стенами продолжались споры и разногласия, поскольку тори хотели ограничить полномочия принца хотя бы двумя годами. Это усиливало враждебность принца в отношении отцовского правительства. По слухам, после получения очередных известий он сказал: «Богом клянусь, как только стану регентом, они и часа не продержатся». Партия вигов настаивала на четырёх пунктах: мир с Францией, отказ от разногласий с Америкой, предоставление равных прав ирландским католикам и отмена церковной десятины. Сэмуэл Уитбред, сын пивовара, пробившийся в политики, вероятно, получит пост министра иностранных дел, а лорд Гренвиль почти наверняка станет премьер-министром.
Затем, по словам Каннинга, будет заключён мир, очередное поспешное и непродуманное перемирие, такое же, как Амьенский мир десять лет назад, пакт, который отдаст Франции половину английских колоний и позволит Бонапарту перевести дух и собраться с силами перед новым раундом завоеваний. Дискредитированного Веллингтона отзовут из Португалии, а страну сдадут французам.
– Нельзя этого допустить, – сказал Каннинг. – Но не представляю, как возможно остановить... Я только вчера встречался с Персивалем. Он продолжает делать вид, что с королём всё хорошо, но между нами... ну что тут скажешь...
– Ты считаешь, что принц непреклонен? – спросил Росс.
– В своём отвращении к правительству – да. У меня есть некоторая надежда на леди Хертфорд. Полагаю, она склонит его к более благоразумному отношению. Насколько мне известно, я для принца персона нон-грата, однако мне удалось поговорить на эту тему с леди Хертфорд. Она считает, что относительно нынешнего правительства сделать ничего не может, его неизбежно распустят.
– А принц поддерживает все настроения вигов? Даже желание установить перемирие?
– Похоже, что так. Помимо самой партии, все его личные советники – Адамс, Мойра, герцог Камберленд, Шеридан, Тирвитт – виги...
– Шеридан?
– Тут, возможно, есть некоторая надежда. Как тебе известно, он один из моих старых друзей, но в последнее время мы редко виделись. Шеридан – самый близкий друг принца, однако не пользуется успехом у Хертфордов, и они способны настроить принца против Шеридана. Кроме того, он теперь редко бывает трезв...
Они помолчали. Росс осторожно вытянул ногу.
– Росс, тебе пока не следует уезжать домой, – сказал Каннинг.
– Мне уже давно пора вернуться.
– Нет, по крайней мере, пока не закончится кризис. Этой морозной зимой, когда охота становится такой многообещающей, чертовски трудно удержать в Лондоне членов парламента. Этот холод нанес нам коварный удар. Если в течение ближайших нескольких недель я смогу рассчитывать на твой голос в Палате, значит тех, на кого я могу полностью полагаться – пятнадцать. Сейчас, когда для решения множества проблем важен баланс сил, такая группа способна получить большое влияние.
– Какого рода влияние? – спросил Росс. – На ситуацию с болезнью короля и капризами принца? Это неразрешимая проблема. Если, оставаясь в Вестминстере, я могу каким-то образом повлиять на вопросы мира и войны – я бы остался. Но это не в нашей власти.
– Всё же задержись на неделю. На две. Можешь остановиться здесь, у нас. Джоан очень бы тебе обрадовалась, окажись она дома. Останься, чтобы увидеть, как пройдет билль, рассказать высоким чинам свою историю. Прошу тебя. Это твой долг. Без этого твоя миссия останется незавершённой.
II
Джордж Уорлегган промучился все рождественские и новогодние праздники. Он не любил рисковать, предпочитая играть наверняка, и это оказалось проблемой. Если он затянет с решением, то может упустить возможность. Вероятно, другие видят её так же ясно, и пока Джордж бездействует, перекупают фабрики в Манчестере. Может, он уже их упустил. Находясь в Лондоне, невозможно достоверно знать, что сейчас происходит на севере.
Официальные отчёты докторов по-прежнему весьма обнадёживали. На прошлой неделе Спенсер Персиваль объявил в парламенте, что совсем недавно лично общался с королём и тот вёл совершенно нормальную беседу, не выказывая признаков умственного расстройства. Однако билль о регентстве медленно, но неуклонно продвигался. Политики не могли постоянно спорить и выжидать. Не мог ждать и Джордж.
А потом он случайно услышал, что в Лондоне оказался давний знакомый из Корнуолла, который мог бы помочь ему принять правильное решение, сам об этом не догадываясь. Как раз внезапность его прибытия в Лондон и имела для Джорджа значение.
Ещё со времени своего пребывания во французском лагере для военнопленных в начале войны доктор Энис изучал особенности психических болезней. Наблюдая, как голод и ужасные условия подействовали на многих здоровых людей, он был поражён различием запасов их жизненных сил, необычайными способностями одних преодолевать лишения и столь же странной несостоятельностью других. Часто сильные с виду погибали, а другим, явно нежизнеспособным, удавалось пережить всё. Дуайт пришёл к заключению, что дело в психологическом настрое – решимость и целеустремлённость ума преобладают над слабостью тела. После освобождения Дуайт Энис проверил эти выводы на себе – к большому возмущению молодой жены, считавшей, что он постоянно нагружает себя сверх меры.
Теперь всё это осталось в прошлом. Но в 1807 году он отправился во Францию со своим старым другом Россом Полдарком, который пытался разыскать и спасти родственников графа Шарля де Сомбрея, убитого при неудачной высадке в Кибероне в 1795-ом. Там Дуайт встретился с доктором Пинелем, директором психиатрической клиники «Бисетр». Доктор Пинель рассказал, что в 1793 году, проникнувшись новыми веяниями свободы, равенства и братства, решил освободить из камер дюжину безумцев и посмотреть, что с ними будет. На свободе двое погибли от гангрены, отморозив ноги, но у остальных десяти не возникло совершенно никаких проблем, а шестеро в итоге излечились и вернулись к нормальной жизни.
С тех пор доктор Пиннель предоставлял обитателям клиники как можно больше свободы, а в настоящее время даже регулярно вместе с ними ужинал. Это был новый подход к лечению безумия, и Дуайт Энис, вернувшись в Англию, опубликовал статью об опыте Пинеля.
В результате этой публикации Дуайт узнал о существовании мистера Уильяма Тука, коммерсанта-квакера из Йорка, открывшего приют для душевнобольных около десяти лет назад, и хотя он следовал иным, христианским путём, но пришёл, можно сказать, к той же двери. Ограничения для больных сводились к минимуму, им поручали работу и полезные для здоровья занятия на свежем воздухе. Дуайт поехал встретиться с Туком и осмотреть его сумасшедший дом. Увиденное чрезвычайно его впечатлило. Спустя два года он встретился с докторами Уиллисами, изучил их психиатрическую лечебницу и теперь, как было известно Джорджу, загорелся идеей постройки достойной клиники для психически больных в Корнуолле, возможно даже в Труро, рядом с Королевской корнуольской больницей, открытой в 1799-м.
Но зачем доктор Энис прибыл в Лондон? Вот что хотелось узнать Джорджу. Доктор Энис известен своим упорным нежеланием покидать Корнуолл и деревенских пациентов. Возможно, приехав сюда, он потакал желаниям жены – Кэролайн всегда проводила в Лондоне часть осени, останавливаясь у своей тётушки, миссис Пелэм. Но сейчас ведь январь. А доктор Энис всегда чувствовал себя не в своей тарелке, если не занимался медициной.
У Джорджа с Энисами сложились неплохие отношения, но с годами ближе не становились. В прежние дни он терпеть не мог Дуайта, молодого человека без практики или денег, которого Росс Полдарк без колебаний предпочёл Уорлеггану. Но Кэролайн всегда дружила с Элизабет, и после того как она вышла замуж за Дуайта, пары часто встречались. Кэролайн с очаровательной самонадеянностью отказывалась принимать, что её близкая дружба с Россом и Демельзой могла как-то помешать соседским визитам в Тренвит. Именно Дуайта вызвали к Элизабет, когда случились преждевременные роды, он принимал Урсулу, а позже вместе с доктором Бенной беспомощно наблюдал, как Элизабет умирает.
В последующие годы Джорджа иногда приглашали на обед в Киллуоррен. Время от времени они с Дуайтом встречались в Труро. Однажды, когда обычно крепкая и здоровая Урсула заболела, доктор Энис посетил её в отсутствие доктора Бенны. Словом, отношения Джорджа с Энисами никоим образом не препятствовали его посещению дома миссис Пелэм. Единственная причина, по которой он ни разу там не был (что и делало его визит необычным) – как человек занятой, он не видел в этом смысла.
Ему повезло: когда, стуча копытами по мостовой, лошадь свернула на Хаттон-Гарден, перед домом остановился портшез, и из него вышла Кэролайн со своей старшей дочерью Софи. Джордж быстро спешился и накинул поводья на коновязь. На улице толпился народ, и Кэролайн не сразу заметила визитёра.
Обернувшись, она удивлённо подняла бровь:
– Сэр Джордж, какой сюрприз! Чему мы обязаны такой честью? Букве «Р» в названии месяца?
– Дорогая Кэролайн, я зашёл повидаться с Дуайтом, если он, конечно, дома. Но видеть вас, само очарование, доставляет мне гораздо большее удовольствие. Так же, как и вашу дочь... У неё всё хорошо, можно и не спрашивать.
– Да, благодарю. Как и у всех нас. Но не означает ли ваш визит, что с вами что-то не так? Иначе...
Джордж снова уклонился от её насмешки.
– Нет-нет. Заглянул мимоходом. Просто ехал мимо.
Они вошли в дом. Дуайт изучал медицинский журнал в маленьком кабинете рядом с главной гостиной. Они немного поговорили, Кэролайн приказала подать чай. Кроме того, она предложила Джорджу поужинать с ними, и он принял приглашение. За чаем обсуждали конституционный кризис, ход войны, последние театральные пьесы, незаконные действия вербовщиков, холодную погоду последних двух дней и необходимость лучше чистить лондонские улицы.
Приглашение на ужин дало Джорджу время – он был рад не спешить с разговором об истинной цели своего визита. Однако, когда они отправились на ужин, возникло ужасное осложнение. И не одно. За столом присутствовала не только тётушка Кэролайн, миссис Пелэм, но и другие гости: высокий тощий человек по имени Уэбб и двое молодых военных (чьи имена Джордж тут же забыл), желтокожих от индийской лихорадки, как китайцы. А ещё – девушка. В последний раз он видел её...
– Вы знакомы с мисс Клоуэнс Полдарк, дочерью Росса? – спросила Кэролайн. – Она приехала вместе с нами на несколько дней.
– Я... э-э-э... – сказал Джордж. – Да, мы как-то встречались и немного знакомы.
– Мы чуть не поссорились из-за букета наперстянок, – улыбнулась девушка.
– В самом деле, – он церемонно поклонился и прошёл к своему месту за столом.
За ужином гости вели лёгкую беседу, а Джордж размышлял, под каким предлогом можно попозже поговорить с Дуайтом наедине. Девушка, одетая в серое, казалась бледнее, чем помнилось ему, но длинные светлые волосы были такими же, как и серые глаза, и высокая юная грудь. Фигурой она напоминала ту, другую, к которой Джордж когда-то втайне испытывал чувства – Морвенну Чайновет, потом Уитворт, а теперь Карн – но, Клоуэнс, конечно же, выглядела лучше.
– Вы знакомы с герцогом Лидсом? – спросил он вполголоса у Кэролайн, пока его другая соседка, миссис Пелэм, беседовала с полковником Уэббом. Он задал этот вопрос импульсивно. Хотя выдавать свои склонности было против его природы, Джордж счёл необходимым открыть один предмет своего интереса, чтобы замаскировать другой – настоящую причину визита к Энисам.
– Не могу утверждать, что хорошо его знаю, – ответила Кэролайн чуть громче, чем ему хотелось бы. – Я встречалась с ним всего раз или два. Возможно, с герцогом знакома моя тётя.
– Я недавно встречал в Корнуолле его сестру.
Кэролайн взглянула на него поверх бокала с вином.
– Вы говорите о Харриет Картер?
– О... так вы знакомы?
– Да, и очень хорошо. Мы охотились вместе.
–Теперь, после смерти мужа, она живёт неподалёку от Хелстона.
– Этого я не знала. Мне известно, что она осталась почти без средств.
– Да, – согласился Джордж.
Лакей снова наполнил бокалы, миссис Пелэм отвлеклась от своего соседа, и беседа стала общей – главным образом о том, как Принни, с его-то способностями, справится с регенством. Но позже Кэролайн сама вернулась к прерванному разговору.
– А Харриет Картер – родная сестра герцога или сводная? Я вечно забываю.
– Как и я, – ответил Джордж, понятия об этом не имевший.
– О, думаю, родная. Уиллу только тридцать пять, и, кажется, есть младшие.
– В самом деле? – сказал Джордж.
Кэролайн смотрела на степенного и солидного человека, сидевшего рядом. К нему трудно хорошо относиться, но он казался ей довольно интересным. Она понимала, сколь многого Уорлегган достиг, как высоко поднялся, как обширны его приобретения. Кэролайн никогда не сталкивалась с его тёмной стороной, мстительной и безжалостной, и иногда ей казалось, что в душе он неплохой человек. Даже при жизни Элизабет Джордж казался ей одиноким, хотя, без сомнения, причина этого одиночества – его собственный тяжелый характер.
Разумеется, им с Россом никогда не поладить. Даже теперь, когда Элизабет, предмета их раздоров, больше нет, они – как масло и вода. Когда-нибудь, думала Кэролайн, она выпьет для храбрости и отругает Росса за его пренебрежительное отношение к деньгам, иначе это зайдёт слишком далеко.
– Значит, вы хотели бы встретиться с герцогом? – спросила она.
– Ну да... – шея Джорджа слегка покраснела. – Вы сказали, с ним знакома ваша тётушка?
– Думаю, да.
– Для меня было бы большой честью...
Кэролайн отмахнулась от предложенной тарелки с засахаренными фруктами.
– Вам нравится Харриет?
– Мне она кажется очень милой.
– Верхом она ездит как дьявол. Вы об этом знали?
– Да.
– В самом деле?
– Я не совсем понимаю, о чём вы.
– Неважно. Просто спросила. А у вас есть другие причины желать встречи с герцогом?
– Нет, – ответил Джордж.
– Люблю, когда отвечают честно, – сказала Кэролайн.
Ужин закончился, и дамы вышли из-за стола. Клоуэнс весь вечер вела себя очень тихо, лишь скромно отвечала на галантные комплименты одного из безымянных военных, но иногда бросала взгляды на Джорджа, как будто оценивая. Он поглядывал на неё в ответ, однако надеялся, что она этого не замечает – его привлекала зрелая юность Клоуэнс, округлость рук, золотистая в сиянии свечей кожа, полные, четко очерченные губы, которых, без сомнения, уже касался какой-то юнец.
Мужчины пили портвейн, беседуя о заключенных в «Бруксе» пари на состав нового правительства. Прошло довольно много времени, прежде чем они поднялись, чтобы присоединиться к дамам. Джордж пропустил вперёд троих гостей и заговорил с Дуайтом.
– Клоуэнс гостит у вас – это не означает, что с Россом что-то случилось?
– Нет, он в Португалии, по делам.
– Да, это мне известно. И он ещё не вернулся?
– Пока нет. Но у него может быть много причин задержаться. Кэролайн решила, что для Клоуэнс неплохо немного побыть в обществе.
– С ней нет ни матери, ни брата?
– Нет. Она приехала с нами.
– И надолго вы в Лондоне?
– Возможно, на пару недель.
– Это правда, что вы прибыли в Лондон, чтобы осмотреть короля?
Дуайт удивлённо поднял брови, минуту помолчал.
– Я представить не могу, что навело вас на такую мысль.
– Мой источник утверждает, что получил эту информацию из надёжных рук.
– Вам должно быть известно, Джордж, что Лондон – рассадник слухов. Особенно в такое время.
– Тем не менее, зная вашу нелюбовь к этому городу, я очень удивился вашему приезду... да ещё в январе, что весьма необычно.
– Верно.
– Что ж, – сказал Джордж, – разумеется, это не моё дело. Но я надеюсь, если вы встретитесь с его величеством, то поставите правильный диагноз. Если об этом станет известно – это поможет обустройству вашей клиники для душевнобольных в Корнуолле.
– Если станет известно и если это вообще произойдёт.
– Разумеется. Мой друг сказал, что Уиллисы – ваши близкие друзья.
– Близкие друзья? Вряд ли. Самое большее – коллеги. Я не одобряю их методы лечения.
– Но, возможно, вам предстоит обсудить с ними состояние короля?
– Я обсуждал состояние короля со многими коллегами. Не стоит это переоценивать.
– И они так же оптимистично настроены относительно его состояния, как сообщается в отчётах?
– Я не утверждал бы, что отчёты так уж оптимистичны. Но конечно, все надеются, что король поправится.
– Аминь, – сказал Джордж.
– Но...
– Но что?
– Неважно, – ответил Дуайт.
Они подошли к двери.
– Я должен сейчас уйти, – сказал Джордж. – Не хочу беспокоить гостей, поэтому прошу вас поблагодарить от меня Кэролайн за радушное гостеприимство, а также и миссис Пелэм. С вашего позволения, я хотел бы поблагодарить Кэролайн и за великодушное предложение, сделанное за обеденным столом. Я буду счастлив принять его.
– Я не знаю, о чём речь, но разумеется...
Дуайт позвонил, чтобы Джорджу подали плащ и шляпу.
– А как считаете лично вы, Дуайт, есть шансы на выздоровление короля?
Дуайт повертел дверную ручку.
– Почему вы так этим интересуетесь?
– Это может определить будущее Англии.
– Хотите сказать – исход войны?
– Войны. Состояние дел на севере. И даже будущее Европы.
– Моё личное мнение – король не поправится, – сказал Дуайт.
Джордж облизнул губы.
– Даже несмотря на то, что раньше его разум трижды восстанавливался?
– Тогда он был моложе. Шансы на полное выздоровление с каждым разом уменьшаются.
– А частично выздоровев, он не сможет остановить действие закона о регентстве?
– Это должен решать парламент.
– Говорят, у него ещё бывают периоды прояснения рассудка.
– Да. Были поначалу. Но непродолжительные. Я, разумеется, могу ошибаться, но буду очень удивлён, если они хоть когда-нибудь продлятся столько, что он сможет заниматься делами государства.
Джордж услышал шаги лакея.
– Вы судите по отчётам других докторов или это ваше личное наблюдение?
– Я думаю, болезнь наследственная, – сказал Дуайт. – На это указывают многие симптомы. Чаще она встречается у мужчин, хотя, полагаю, пассивно может передаваться и по женской линии.
А, Чемберс. Проводите сэра Джорджа к его лошади.
