Текст книги "Искатели клада. Рассказы"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

В. В. Джекобс
Искатели клада. Рассказы
Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2

Искатели клада
роман

I.

Мистер Эдуард Тредгольд сидел в частной конторе нотариуса «Тредгольд и сын», глядя из окна с проволочными жалюзи на Большую улицу города Винчестера. Тредгольд-старший, находивший, что работа полезна для молодежи, рано ушел из конторы, а Тредгольд-сын, разделяя взгляды отца, засадил за работу клерка, бывшего моложе его на один месяц.

"Винчестер становится все скучнее и скучнее, – подумал м-р Тредгольд. – За эти пять минут по улице прошли счетом двое стариков, сумрачная нянька с еще более сумрачным младенцем и пробежали три собаки… Эге! Это что такое?"

Он положил перо и следил глазами за перешедшей через улицу девушкой, очевидно, искавшей какой-то дом.

"Приезжая, должно быть, – решил про себя м-р Тредгольд, – такие барышни бывают здесь только проездом и уезжают с первым же поездом… Но она направляется сюда. За какими-нибудь справками, вероятно?

Он сел за стол и, взяв перо, принялся с озабоченным видом его рассматривать. Клерк доложил о посетительнице. М-р Тредгольд встал и вежливо придвинул ей стул.

– Я зашла за ключом от коттеджа в долине Солнечных Часов, – сказала девушка, не садясь, – дядя мой, капитан Бауэрс еще не приехал, а я слышала, что вы – хозяин.

М-р Тредгольд поклонился и, взглянув на расписание, объяснил, что капитан, вероятно, приедет со следующим – шестичасовым поездом. Он заезжал в понедельник узнать насчет мебели. Приезжая, вероятно – мисс Дрюит?

– Да, если вы будете так добры и дадите мне ключ, я пройду домой и подожду его там.

М-р Тредгольд достал ключ из ящика и, осмотрев его, пробормотал что-то о том, что замок плохо отпирается и потому мисс Дрюит, быт может, позволит ему проводить ее? О, нет, это не причинит ему ни малейшего беспокойства. Они обязаны заботиться об удобствах своих жильцов…

Дорогою он указал приезжей на некоторые местные достопримечательности и выразил опасение, что она найдет Винчестер слишком тихим, сонным городом, на что мисс Дрюит ответила, что она любит тишину.

Ей понравились старомодные коттеджи в долине Солнечных Часов, крылечки из кирпича, узкие оконца. Остановившись у последнего домика, м-р Тредгольд вложил ключ в замок наружной двери и без всякого труда повернул его.

– Кажется, все в порядке, и я напрасно побеспокоила вас, – заметила девушка, серьезно взглянув на него.

М-р Тредгольд покачал головой и заметил, что тут все же нужна особая сноровка. В ответ на это мисс Дрюит, в свою очередь, несколько раз открыла и закрыла дверь – без всякого труда.

– Ну, вы сразу приноровились, – проговорил он невозмутимо.

– Благодарю вас, – сказала она, давая ему понять, что он может удалиться.

Но упрямство было одной из основных черт его характера, и молодой человек, объявив, что он обещал капитану Бауэрсу поверить, как отремонтированы петли и крючки, принялся осматривать оконные задвижки и дверные ручки, между тем как она, усевшись в кресле у камина, наблюдала за ним, очевидно, забавляясь на его счет, что не могло не злить заботливого хозяина. Он объяснил, что капитан велел сделать в этой комнате панели и выдвижные ящики, чтобы она напоминала ему каюту. Он зовет погреб – трюмом, кухню – кают-компанией, и устроил в саду фок-мачту с площадкой для вахтенного. Оттуда открывается чудный вид – до самого моря.

Мисс Дрюит почти машинально последовала за ним в тенистый старый сад, в конце которого возвышалась мачта. М-р Тредгольд осведомился, довольна ли она меблировкой дома и, услышав данный холодным тоном утвердительный ответ, облегченно вздохнул. Ведь он ездил с капитаном в Толлминстер и помогал ему выбирать вещи. Больше всего им пришлось повозиться с ее комнатой.

– С моей комнатой? – проговорила пораженная девушка.

– Это настоящая мечта в нежно-алых и бледно-зеленых тонах, – сказал м-р Тредгольд скромно, – две-три старинных вещицы, капитан был против них, но я настоял на своем…

– Разве покупка мебели также входит в круг ваших занятий? – спросила она, изумленно раскрывая глаза.

– О, нет, я делал это для развлечения. Я выбирал, а капитан платил, это – совершенно новое ощущение. Может быть, вы пожелаете взглянуть на вашу комнату? Она там наверху, над кухней.

Мисс Дрюит согласилась – не без злорадной задней мысли. Быть может, все окажется никуда не годным? Вскоре она вернулась.

– Очень хорошо, – сказала она нелюбезно, – но я решительно не понимаю: из-за чего вам было хлопотать?

– Вы бы поняли, если бы увидели, что хотел купить капитан. Он выбрал обои с рисунком, изображавшим неведомый куст в цвету, наверху которого сидит певчая птица, пожирающая мотылька. Самый простой расчет подсказал мне, что каждое утро, раскрыв глаза, вы увидите пятьдесят семь совершенно одинаковых певчих птиц, пожирающих пятьдесят семь мотыльков. Занавеси же, выбранные им, были красного цвета, усеянные маленькими желтыми тиграми…

– Выбор дяди, без сомнения, удовлетворил бы меня, – проговорила мисс Дрюит с достоинством.

Положение становилось натянутым, но тут в дому подкатил кабриолет, и из него вышел пожилой господин с красным, загрубевшим от загара лицом, обросшим седою бородой. Он остановился с некоторым замешательством на пороге.

– Это… Да неужели это Пруденс? – проговорил он наконец, протягивая девушке руку.

– Да, дядя, это я.

Они пожали друг другу руки, и затем капитан, взяв из экипажа клетку с попугаем, всю дорогу просившим извозчика поцеловать его, отдал вознице деньги и снова вошел в дом, приветливо поздоровавшись с Тредгольдом.

– Я опоздал на поезд, – сказал капитан, – я… я надеюсь, что тебе будет здесь хорошо? – обратился он с тою же застенчивостью в девушке.

– Благодарю вас, дядя.

– Ты очень похожа на свою мать.

– Надеюсь, – проговорила Пруденс и, подойдя к капитану, поцеловала его в щеку. В ту же минуту она почувствовала себя в его добродушных медвежьих объятиях. Лицо его просияло.

– Черт меня побери, если я знал сначала, какого курса мне с тобою держаться! Маленькие девочки – одно, а когда они превратятся в красивых чинных барышень – не знаешь, с какой стороны и подойти к ним. Ведь мы десять лет не видались.

Он снова поцеловал ее в лоб и радостно подмигнул м-ру Тредгольду, который из деликатности смотрел в окно. Затем он объявил, что нанял слугу, – с ним меньше возни, чем со служанкой. Кажется, человек подходящий.

– Быть может, он хитер и скрывает свои недостатки? – заметил м-р Тредгольд.

– Покуда он скрывает их, не к чему придраться, – заявил капитан, – лучший повар, какого я когда-либо имел на корабле, был беглый каторжник.

– Насколько мне известно, Таскер никогда не был на каторге, – сказал Тредгольд, – во всяком случае, я уверен, что он не бежал оттуда: он слишком для этого глуп.

В эту минуту вошел нагруженный свертками тот, о ком шла речь; он застенчиво прошел на цыпочках на кухню, где сейчас же принялся возиться с устройством новоселья, а Тредгольд, отказавшись от приглашения капитана попить чая, простился с хозяевами.

– Славный малый, – сказал капитан, проводив его, – у него еще немножко ветер в голове, но с годами это пройдет.

Он уселся в кресло и окинул довольным взглядом свои владения.

– Чуть ли не впервые за сорок пять лет мне приходится жить в собственном доме. Надеюсь, что ты почувствуешь себя здесь счастливой, и уж не я буду виноват, если этого не случится.

II.

Менее чем за неделю капитан Бауэрс окончательно устроился в своем доме. В «кают-компании» были вывешены «правила», сообразно которым Джозеф Таскер должен был распоряжаться своим временем и, боясь случайно нарушить какое-нибудь из них, он старательно заучивал их по складам. Местные хозяйки очень интересовались деятельностью м-ра Таскера, но оказалось, что он держит дом в образцовом порядке, что капитан не замедлил приписать благодетельному влиянию «правил». Однако, дело не обошлось без их нарушения, и это привело в неожиданному знакомству.

Однажды после полудня послышался резкий стук в дверь, и в ответ на возглас капитана: войдите! – в комнату вбежал взволнованный, небольшого роста человек.

– Мое имя Чок! – проговорил он, запыхавшись.

– Приятель м-ра Тредгольда-отца? Я слышал о вас, сэр, – отозвался капитан.

Гость пропустил фразу мимо ушей.

– Жена моя желает знать: неужели ей придется ежедневно одеваться впотьмах до конца ее жизни? – продолжал он гневным, но дрожащим голосом.

– Одеваться впотьмах? – повторил изумленный капитан.

– С опущенной шторой, – пояснил гость, нервно теребя кончики рыжеватых усов. – Как бы вам самим понравилось, – продолжал он, уже смягчаясь, – если бы на вас навели в упор подзорную трубу?

– Джозеф! – рявкнул капитан, срываясь с места и подбегая к окну, из которого виднелась пресловутая мачта.

– Что прикажете, сэр? – спросил, перевешиваясь через перила, Таскер, в руке у которого оказался вышеупомянутый инструмент.

– Что вы делаете там с подзорной трубой? Как смеете вы глазеть на чужие окна?

– Я не глазею на окна, сэр, – возразил м-р Таскер тоном оскорбленной невинности, – мне даже в голову не могло прийти ничто подобное.

– Вы наводите трубу прямо на окно спальни, – закричал м-р Чок, выйдя вслед за капитаном в сад, – и это уже не в первый раз.

– Право же нет, сэр, – протестовал слуга, обращаясь в своему хозяину, – я смотрел на зябликов, они свили себе гнездо под карнизом. Притом я видел, что вы всегда спускаете штору, как только меня увидите, – обернулся он уже к посетителю, – и потому думал, что я не мешаю…

– Я крайне сожалею, – проговорил капитан и приказал Джозефу, все еще продолжавшему оправдываться, немедленно слезть, и приготовить чай.

– Я готов верить, что он не имел дурного умысла, – проговорил смягчившийся м-р Чок, между тем как смущенный Джозеф ретировался. – Надеюсь, сэр, что я не сказал ничего лишнего? Жена так настаивала, чтобы я пошел к вам.

– Вы были совершенно правы, и я благодарю вас за то, что вы пришли.

– Мне думается, – сказал м-р Чок, с большим интересом разглядывая сооружение, – мне думается, что оттуда должен быть прекрасный вид? Нечто в роде корабля в саду. Оно наводит на мысль о полюсе, бурях, северном сиянии…

Пять минут спустя Таскер, выглянув из окна кают-компании, увидел м-ра Чока поднимающимся с бесконечными предосторожностями на мачту. Шляпа его была нахлобучена на глаза, и он крепко прижимал в себе телескоп.

Когда Таскер вошел в сад доложить о том, что чай готов, м-р Чок все еще занимал свой возвышенный пост, и для находившихся внизу было ясно, что он опасается трудностей спуска, но слишком горд для того, чтобы в этом сознаться.

– Славный вид отсюда! – крикнул капитан.

– И… и… прекрасный! – отозвался м-р Чок, бледность которого была очень заметна.

Чай остывал и капитан, поднявшись, наконец, до платформы, предложил м-ру Чоку освободить его от телескопа, что было принято с благодарностью.

– Я… у меня затекла нога! – пробормотал он.

– Вот как! В таком случае спускайтесь осторожнее!

Благодаря соединенным усилиям капитана и слуги, м-ру Чоку удалось благополучно встать на землю, и он принял приглашение на чашку чая, причем вид комнаты привел его в искренний восторг. Настоящая каюта! Можно вообразить себя на корабле.

– А вы любите море? – спросил капитан.

– Очень люблю! – с жаром воскликнул м-р Чок, – я еще мальчиком желал уйти в море, а вместо этого пришлось заменить отца в его деле, к которому у меня никогда не лежала душа. Некоторые люди любят домашнюю жизнь, а я всегда стремился в приключениям. Воображаю, сколько вам пришлось пережить их, капитан. Эдуард Тредгольд мне кое-что порассказал…

– Когда проплаваешь сорок пять лет – на многое насмотришься. Ведь это – целая жизнь.

– А вот мне пятьдесят первый год, – мрачно проговорил м-р Чок, – а я только и видел на своем веку, как человек остановил взбесившуюся лошадь.

Когда Пруденс через полчаса вошла в комнату, она увидела м-ра Чока, прислушивающегося с напряженным вниманием к морским рассказам капитана.

За этим визитом последовали многие другие; иногда Чок приводил м-ра Тредгольда, а иногда м-р Тредгольд приводил его. М-р Чок освоился с трудностями восхождения на мачту и, взобравшись туда, осматривал окрестности с видом путешественника, обозревающего чужую враждебную страну. Это служило обыкновенно прелюдией к рассказам капитана, переносившим слушателей то на поросшие пальмами острова южного океана, то в Китай или Японию. М-р Чок освоился с морскими терминами и как-то раз заявил, что он намерен предпринять в скором времени морское путешествие. Он еще не решил – куда.

– Я подговариваю и вашего отца, – обратился он к Тредгольду.

– Непременно возьмите его с собою, – поддакнул почтительный сын, – это принесет ему пользу и мне – тоже.

– Да, но он сказал, что отправился бы лишь в том случае, если бы понадобилось поднять из воды затонувшее с золотым грузом судно. Ведь такие случаи бывали, капитан?

– Дно океана вымощено такими судами, – проговорил Тредгольд, следуя за мисс Дрюит в сад, где она собиралась сеять семена.

М-р Чок скова закурил трубку; он смотрел в окно, но перед его умственным взором расстилались синие моря.

– Вам не случалось слышать о подобных находках, капитан?

– Насколько могу припомнить – нет, хотя странно, что мы подумали одновременно об одном и том же.

– Почему – странно? – осведомился м-р Чок, осторожно кладя трубку на стол.

– Да так! – ответил капитан и отрывисто засмеялся, между тем как м-р Чок завертелся на месте.

– Вы знаете что-нибудь о затонувшем кладе?

– О затонувшем – нет.

– В таком случае, о кладе, зарытом в земле?

Бледно-голубые глаза м-ра Чока раскрылись во всю их ширину.

Капитан покачал головою. В сущности он не имеет права об этом говорить. Это – чужая тайна.

– Ведь я не спрашиваю у вас подробностей, – настаивал м-р Чок, – мне просто хотелось бы знать, в чем дело.

– Пожалуй, не будет особенной беды, если я и скажу вам, – проговорил капитан после долгого раздумья, – клад зарыт на одном из островов Тихого океана.

– Вы видели его?

– Я сам его зарыл.

М-р Чок откинулся назад, пораженный священным ужасом, между тем как капитан, улыбаясь, набил трубку.

– Да, – повторил он, – я сам вырыл яму обломком весла и похоронил в ней клад вместе с мертвецом.

Трубка едва не выпала из рук слушателя. Любопытство его не знало границ, и, наконец, уступая его просьбам, капитан рассказал ему историю клада. Шхуна, которой он командовал, потерпела крушение во время бури; спаслись, пристав в острову, только он сам и пассажир, называвший себя дон Диего, который всего больше заботился о сохранении бывшей на нем сумки, наполненной драгоценными камнями – алмазами, рубинами; некоторые из них были величиною с птичье яйцо. Он исчислял стоимость их в полмиллиона. Дон Диего заболел и перед смертью просил своего спутника похоронить вместе с ним и драгоценную сумку. Капитан исполнил его желание и, месяц спустя, был подобран проходившим мимо кораблем и доставлен в Сидней.

– И вы могли бы найти эти драгоценности? – осведомился м-р Чок.

– Почему же нет? Я начертил карту острова и узнал на корабле, в каких местах он находится.

– Значит, вы могли бы найти их и теперь?

– Если только остров не убежал! – ответил капитан с отрывистым смехом и, выбив пепел из трубки, предложил гостю пройти по саду, но от продолжения разговора уклонился.

III.

М-р Чок, под впечатлением удивительного рассказа, вернулся домой словно во сне. На дворе стояла весна, и запах сирени перенес его к давно прошедшим временам, когда он был одиннадцатилетним мальчиком и мечтал о морских путешествиях. Мысли его еще были всецело в прошлом, и м-сс Чок, дама представительной наружности, сидевшая за шитьем у окна, окинула его проницательным взглядом.

– Я-таки заполучила ее, – сказала она тоном торжества.

– А! – отозвался м-р Чок.

– Сначала она не соглашалась. Она обещала поступить к мисс Моррис… М-сс Моррис слышала о ней от Гарриса, бакалейщика, который один знал, что она случайно осталась без места.

М-р Чок рассеянно выслушал длинный рассказ, который, если бы только изменить имена и место действия, мог бы сойти за рассказ о борьбе между ловким рыбаком и упорной рыбкой.

– Но вы не слушаете! – воскликнула она наконец, – не говорите мне: нет, милая! На чем я остановилась?

– Ты сказала, – медленно проговорил м-р Чок, – что удивляешься, как могла приличная девушка прослужить там столько времени…

– Хорошо, а что я говорила еще? – продолжала, прикусив губу, м-сс Чок.

– Что нужно вычистить весь дом, с чердака и до подвала…

– Превосходно! Продолжайте, пожалуйста!

– Еще ты сказала, что тебе жаль мужа, – закончил задумчиво м-р Чок.

М-сс Чок поднялась с места и встала перед ним.

– Я никогда не говорила ничего подобного! Как вам не стыдно? Я сказала, что ее хозяин, м-р Уильсон, умер и семья переехала в Лондон. Что тут похожего?

– Мысли мои были далеко отсюда, – сознался м-р Чок, – я думал о море.

– Опять эти бредни! – воскликнула м-сс Чок, с достоинством выплывая из комнаты, и м-р Чок вернулся в своему острову.

С этого дня он стал бредить морским путешествием, и капитан, сначала забавлявшийся его энтузиазмом, уже начинал сердиться, когда речь заходила об острове, и упорно отказывался показать карту. История острова дошла и до Тредгольда, заинтересовавшегося ею, судя по частым его посещениям, не менее самого м-ра Чока.

Вероятно, карта так бы и осталась не показанной, если бы Тредгольд не побился об заклад на два золотых соверена, что Чоку не видать ее, как своих ушей, а мисс Дрюит, из чувства противоречия, не употребила своего влияния на дядю в пользу м-ра Чока. В один прекрасный вечер на столе появилась пожелтевшая от времени, местами протершаяся карта, набросанная карандашом. Остров был овальной формы, изрезанный мысами и бухтами. М-р Чок уставился на нее с благоговением созерцающего реликвию пилигрима и с жадностью читал названия: "Мыс Сильвио", "Бухта Бауэрса", "Одинокая гора".

– А вот это, не могила ли? – осведомился он, указывая на точку в северо-восточном углу.

– Нет, – сказал капитан, – подробный план на обороте.

Но вместо того, чтобы перевернуть карту, он скатал ее в трубку и бросил в ящик стола, к великому разочарованию м-ра Чока.

– Вы проиграли, – обратилась мисс Дрюит в Тредгольду.

– Я знаю, – ответил он с выражением лица, которое может быть лишь у разорившегося вконец игрока. Сначала он полез рукою в левый карман и достал оттуда горсть монет – преимущественно медных, к ним присоединились несколько серебряных монет из жилетного кармана, и, наконец, после нескольких минут мрачного размышления, он пошарил в правом кармане…

– Одиннадцать шиллингов, десять пенсов, – сосчитал он машинально.

– Пожалуйста, не беспокойтесь… Отдадите потом… – смутился м-р Чок.

– Да выпишите вы ему чек! – воскликнул нетерпеливо капитан, которому наскучила эта процедура.

– Нет, нет, лучше уж сразу расплатиться, – бормотал тот, роясь по своим карманам. – Мисс Дрюит правду сказала, что тот, кто бьется об заклад, должен быть готов к проигрышу. Но я был слишком самонадеян, как оказалось.

Наступила пауза, во время которой покрасневшая мисс Дрюит чувствовала себя очень неловко, и неловкость эта еще усилилась, когда м-р Тредгольд, найдя в кармане несколько банковых билетов и золотых монет, выразил по этому поводу свое удовольствие. Простодушный капитан и м-р Чок ощутили облегчение, а светлые серые глаза мисс Дрюит отлично заметили подозрительные подергивания в углах рта м-ра Тредгольда, хотя она и смотрела через его голову.

После ухода гостей капитан уселся у окна и погрузился в задумчивость, как вдруг до него явственно донесся из кухни шепот. Послышался резкий женский смех. Капитан позвонил и спросил у появившегося на звонок Джозефа: не сам ли он с собою разговаривает? М-р Таскер казался сконфуженным, но не отвечал. В то же время дверь тихо приотворилась.

– Я не желаю этого, – проговорил капитан, – можете разговаривать с собою в другом месте. И что за смех? Точно кашель простуженной старухи!

Он коварно улыбался в темноте, но тут из кухни снова послышался вызывающий кашель, а затем визгливый женский голос затянул песню.

– Что?! – загремел капитан с хорошо разыгранным изумлением, – да вы никак привели кого-то в мою кают-компанию? Принесите-ка сюда "правила!"

М-р Таскер вылетел вон, а затем в кухне поднялся спор, причем резкий женский голос звучал все настойчивее, и лицо капитана выразило недоумение, когда в комнату неожиданно влетела тонкая женская фигура.

– Вот ваши "правила!" – воскликнула вошедшая, – но вы бы лучше зажгли лампу, а то впотьмах вам все равно их не прочесть!

Негодующий взор капитана пропал во мраке даром. Он с достоинством зажег лампу и при свете ее обнаружил присутствие в комнате рыжеватой тоненькой девицы, очевидно ничуть не устрашенной его величественным видом.

– Кто вы? – спросил он резко.

– Мое имя Виккерс. Селина Виккерс. Я слышала, что вы говорили моему Джозефу. Можете, если желаете, повторить это мне в лицо.

– Что вы делаете в моей кают-компании? – продолжал капитан, взгляд которого мисс Виккерс спокойно выдержала, не опуская своих зеленоватых глав.

– Я пришла к вам на кухню, – подчеркнула она, – в гости в моему жениху.

– Но этого делать нельзя, – возразил капитан с кротостью, удивившей его самого, – одно из правил…

– Я их знаю вдоль и поперек, – нетерпеливо прервала мисс Виккерс, – не убудет от этого вашей кухни. Пожалуйста, не становитесь между мною и моим Джозефом, – я этого не допущу. Сами вы не женаты, по-этому не хотите, чтобы женились и другие люди. Почему бы мне не говорить и не смеяться? Язык мне дан Богом не только для того, что бы его показывать.

– Послушайте, моя милая, – начал было капитан, но он был бессилен остановить новый поток ее речей.

– Пожалуйста не называйте меня вашею милой! Слава Богу, я – не ваша милая. А если бы вы побольше знали девушек, вы бы поняли, что нельзя их разлучать с их милыми. И ни одна девушка…

Капитан для проформы сделал вид, что желает позвонить в колокольчик. Мисс Виккерс осталась невозмутимой.

– Я решила, что лучше всего объясниться с вами начистоту. Я всегда говорила Джозефу, что вы не так страшны, как кажетесь. Решительно не понимаю: почему он так боится вас? Одна нервность и больше ничего… Добрый вечер!

Она тряхнула головой и удалилась на кухню, заперев за собою дверь. Капитан Бауэрс, все еще ошеломленный, снова уселся в кресло и, взглянув на лежавшие на столе "правила", усмехнулся себе в бороду.

IV.

Скрывать про себя какую-нибудь тайну было решительно не под силу м-ру Чоку, и намеки, делаемые им его ближайшим друзьям – Тредгольду старшему и подрядчику, м-ру Роберту Стобеллю, – вселили в них некоторое сомнение относительно его умственных способностей.

– Он забегает ко мне в самое горячее время, – жаловался этот последний, – говорит что-то несуразное о полумиллионном деле… Он вскакивает и выскакивает из моей конторы, как фигурка на часах с музыкой.

Кончилось тем, что м-р Чок во всем признался приятелям, и все выразили свое изумление по поводу образа действий капитана. Но, может быть, у него нет денег для снаряжения экспедиции? Не предложить ли ему долю в предприятии, которое они могут оборудовать втроем, причем каждый внесет равную долю издержек; добыча также должна быть разделена на равные части.

– Соединить приятное с полезным… – фантазировал Тредгольд-отец, – я проветрюсь, а Эдуарду будет полезно поработать одному…

– Если вы соедините приятное с полезным, то и платить вам следует больше, – ввернул неумолимо практический м-р Стобелль, окинув приятеля сумрачным взором.

– Чок поедет ради удовольствия, – продолжал Тредгольд-отец.

– Значит и ему следует внести большую долю расходов, – дополнил м-р Стобелль.

– Ну, это мы решим впоследствии, а пока нужно переговорить с капитаном, – предложил нотариус.

Но ожидания союзников оказались тщетными. Капитан остался глух ко всем намекам, а когда с ним заговорили напрямик, пытаясь соблазнить его перспективой сделаться благодетелем всего Винчестера и богатейшим его гражданином, он заявил, что не может нарушить данного им слова. Карту он показал, но план на ее оборотной стороне решительно отказался показать.

– А если бы нам вздумалось поискать клад за наш собственный страх и счет, вы дали бы нам разрешение? – деловито осведомился нотариус.

– Конечно, – засмеялся капитан, – охотно даю вам разрешение перерыть все острова Тихого океана, – их, кстати, очень много, и все они похожи друг на друга. Попытайтесь!

– Вы во всяком случае получите вашу долю! – заметил Тредгольд-отец, и компания чокнулась за успех предприятия. В эту минуту м-р Чок приложил палец к губам и указал глазами по направлению к двери, за которой мелькнул женский силуэт в большой шляпке.

– Нас подслушали… Чего доброго, состоится другая экспедиция! Вам бы лучше отплыть сегодня же ночью, господа! – засмеялся капитан, откидываясь назад в своем кресле и окидывая общество веселым взглядом.

По уходе гостей капитан позвал Таскера, вторично нарушившего дисциплину, и осведомился: ушла ли "та женщина"? Да? В таком случае м-р Таскер, может быть, объяснит ему: что, наконец, все это значит?

– Я не виноват, сэр, – ответил виновный с тоской, – по мне, хоть бы она и не приходила.

– Как? Что за вздор вы говорите? Зачем же она ходит?

– Потому что ей вздумалось, сэр, а если уж она заберет себе что-нибудь в голову, не нам с вами помешать ей в этом, сэр.

– Что за, вздор! Но ведь вы же пригласили ее?

– Пригласил? Ее незачем было и приглашать, сэр. Сама пришла. Мы как-то встретились недели три тому назад, и я прошел с нею часть дороги, затем я увидел ее у Гарриса, бакалейщика, и она проводила меня до дому, а потом и повадилась сюда… Сегодня она уже и обручальное кольцо надела мне на палец, и взяла с меня первый шиллинг для уплаты. Кольцо куплено в рассрочку.

– На кой черт вы покупали кольцо, если она вам не нравится? – воскликнул капитан, глядя на него с неподдельным состраданием.

– Легко вам говорить, сэр! – воскликнул несчастный, – видать, что вы не знаете Селины. Она сама принесла кольцо. Она с семнадцати лет всем домом командует, недавно отца родного выгнала на улицу в одной рубашке и жилетке за то, что он хлебнул малую толику. Она и трактирщиков так запугала, что ему нелегко бывает достать водки. Вот она какой сахар!

– Ну… скажи ей просто, что я не желаю пускать ее сюда.

– Не раз говорил, сэр, но она и ухом не ведет.

Капитан, сдвинув брови, погрузился в раздумье, и м-р Таскер при мысли о том, что он держал когда-то в повиновении и страхе свой экипаж, безмолвно взирал на него в трепетном ожидании, сквозь которое просвечивал луч надежды.

– Ну? – спросил вдруг капитан, заметив его присутствие, – чего ты ждешь?

– Я… я думал, сэр, вы, может быть, придумаете что-нибудь такое, чтобы ее отвадить, сэр. Мне, видите ли, приглянулась другая девица…

Капитан в ответ на это заявление только гневно сверкнул глазами, и м-р Таскер поспешил убраться восвояси.

Экспедиция м-ра Чока послужила для капитана предметом неистощимых шуток; он постоянно осведомлялся о том, как идут приготовления, и однажды так вывел м-ра Чока из терпения, что тот надулся и недели две не показывался в коттедже, предоставив капитана обществу м-ра Тредгольда-младшего. К последнему капитан чувствовал большую симпатию, – молодой человек забавлял его своим добродушным юмором; к сожалению, мисс Дрюит не разделяла симпатии дяди. Если капитан хвалил ум и деловитость Эдуарда, она замечала, что не любит молодых людей, ушедших с головою в наживу.

– Я только хотел сказать, что он не ленится… – оправдывался капитан.

– Приходить сюда, – докончила мисс Дрюит: – он интересуется вашими рассказами…

– И кое-чем еще… – пробовал-было закинуть удочку капитан, но строгое лицо племянницы обескуражило его.

– Чем?

– Вышкой на мачте! – вывернулся капитан, – он очень любит подниматься туда.

– Да, у них с Джозефом одинаковые вкусы, – спокойно заметила мисс Дрюит. – Вообще я нахожу, что между ними есть сходство.

– Сходство?! – воскликнул пораженный капитан: – сходство между Эдуардом Тредгольдом и Джозефом? Ни одной похожей черты! У тебя, душа моя, просто неладно с глазами…

– Не думаю, – серьезно ответила мисс Дрюит.

Дня два спустя м-ру Тредгольду пришлось пожать плоды этого разговора. Зайдя к капитану и довольно долго прождав его, он собирался уже уходить, когда мисс Дрюит, наконец, вышла в нему. Он выразил надежду, что капитан скоро вернется.

– Может быть, и не скоро, – ответила девушка.

– Ну, я во всяком случае рад, что подождал. Я очень утомился, и отдых полезен мне. Иногда мне кажется, что я слишком заработался.

– В таком случае я рада, что вы отдохнули, – сказала мисс Дрюит, слегка приподняв брови в знак изумления.

– Благодарю вас, – сказал серьезно м-р Тредгольд. – Я пришел поговорить с капитаном относительно столика времен королевы Анны, который мне случайно удалось открыть. Он как-раз подошел бы для вашей комнаты. Это – настоящая редкость.

– Вы очень добры, – сказала мисс Дрюит холодно, – но в моей комнате уже нет места для каких бы то ни было вещей. Почему вы не оставите его для себя?

– У меня нет денег. Вы забываете, что, благодаря вашим стараниям, я проиграл Чоку целых два фунта.

Возвратившийся капитан обрадовался, застав их вместе, и пригласил Тредгольда к чаю, во время которого произошла забавная сцена. При появлении Таскера, с чаем капитан с помощью различных знаков и подмигиваний старался обратить внимание племянницы на полнейшее отсутствие сходства между Таскером и гостем. В конце концов заметивший эти маневры Тредгольд осведомился: не в саже ли у него нос?

Уже стемнело, и пришлось зажечь лампу, когда за окном вдруг послышался тонкий голос м-ра Чока, который о чем-то спорил, очевидно, с медведем, так как в ответ на его доводы слышалось сердитое ворчание. Вслед затем в дверь постучали, и явился м-р Чок в сопровождении сумрачного м-ра Стобелля, молча опустившегося в кресло. М-р Чок казался сконфуженным.

– Я так и думал, что найду вас здесь, – обратился он к Тредгольду.

– Почему? – откликнулся тот с резкостью, по-видимому неоправдываемой обстоятельствами.

– Ну, потому… потому что вы всегда здесь! – попытался тот объясниться, за что и был вознагражден свирепым взглядом.

– Стобелль хотел непременно повидать вас, – обернулся м-р Чок в капитану, – это все по поводу острова, он не может говорить ни о чем другом…

Капитан чуть не застонал, а Тредгольд попытался, но безуспешно, обменяться взглядом с мисс Дрюит.

– Он интересуется им, как ребенок, которого повели впервые смотреть пантомиму, – продолжал Чок, но сразу осекся – так свирепо было выражение лица Стобелля и его вытаращенные глаза.