Текст книги "Смертельный гамбит"

Автор книги: Уильям P. Форстен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Честь! – Ярослав невесело рассмеялся. – Честь – это просто сказка, которой разжигают воображение юноши, когда хотят его использовать в своих целях.

– А я думаю, что честь способна быть не менее сильным оружием, чем все эти жуткие штучки Аль-Шиги или Габлоны.

– Интересно, как ты будешь защищаться, когда Шига явятся за твоей головой? – спросил Ярослав с саркастической усмешкой.

– Смейся, но именно так я смотрю на жизнь и считаю, что именно честь делает ее стоящей, – твердо заявил Элдин.

– Поэтому жизнь тебя и не щадит, – вставил Ярослав.

Зергх не принимал участия в их споре. Для гафов честь являлась частью их существа, но трехтысячелетний контакт с людьми не прошел бесследно. Руководствуясь холодным реализмом, в своем обществе они жили по строгим законам внутреннего кодекса, но в то же время могли себе позволить некоторый обман в отношении тех, с кем им приходилось вступать в контакт.

– Возьми с собой ашанторов, – посоветовал Зергх. – Помни о том, что тебе предстоит иметь дело с Габлоной.

– Нет, черт возьми! – упрямо возразил Элдин.

– Кто же тогда будут твоими телохранителями?

– Сорок семь ронинов из древней Японии, – тихо произнес Элдин. В его глазах появилось мечтательное выражение.

– Почему именно они? – спросил Зергх, покачав головой.

– Потому что в нашу эпоху, – ответил Элдин, – когда забыты многие общечеловеческие ценности, они являются для меня примером достойного поведения. Я узнал их историю еще в те годы, когда был студентом; один мой старый приятель показал мне фрагмент из древнего текста.

С этими словами Элдин посмотрел на Ярослава, и тот улыбнулся, вспомнив былые годы.

– Они знали, что не получат награды за свою преданность. Они не рассчитывали на то, что их поступок послужит примером для потомков, и видели перед собой только холод могилы и мрак забвения. Но честь для них была важнее жизни и дороже, чем любая награда. Такие люди способны преподнести нашим развращенным современникам несколько уроков воинской доблести и показать забытые пути к победе.

– Ты будешь покойником в течение недели, Элдин, – угрюмо произнес Зергх. – Честь не может остановить клинок убийцы, притаившегося в ночной темноте. Речь идет не о какой-нибудь философской проблеме, а о жизни и смерти, и я считаю, тебе нужно сражаться, используя те же способы, что и твои противники, иначе ты обрекаешь себя на неминуемую гибель.

Элдин в ответ только улыбнулся и покачал головой, словно бы Зергх был ребенком, не способным понять его объяснения.

– Если он принял решение, то это его дело, – вмешался Ярослав. – Но давайте рассмотрим практическую сторону вопроса. Если тебе нужны честь и преданность, то самураи подходят как нельзя лучше. Но если мне не изменяет память, выполнив до конца свой долг, все сорок семь ронинов совершили харакири на глазах у свидетелей. Поскольку ход истории изменить невозможно, я спрашиваю, каким образом ты собираешься вытащить их из прошлого?

– Ксарн конфисковал у Габлоны большое количество андроидов. Придав им соответствующий облик, мы сможем совершить подмену. Ксарн сказал, что я могу взять с собой пятьдесят спутников по собственному выбору. Я считаю, что только преданность моих телохранителей, и ничто больше, поможет мне одержать победу. Я хочу иметь рядом с собой самых преданных людей во всей истории.

– Но как ты заставишь таких людей служить тебе? – поинтересовался Зергх.

Элдин посмотрел на старого друга и загадочно улыбнулся.

– Мне кажется, я знаю способ, – ответил он.

– Если ты настаиваешь на своем выборе, мы сделаем все, как тебе хочется, – сказал Ярослав, – но твоя идея кажется мне безумной. Твоих людей съедят живьем, как только они окажутся на поверхности Дыры. Никак не ожидал, что в качестве места проведения игры выберут Дыру. Я должен все как следует продумать, чтобы ты мог выбраться оттуда целым и невредимым. Элдин откинулся на спинку кресла и налил вина себе и своим компаньонам.

– Интересно знать, о чем сейчас думает Золи, – тихо произнес Элдин, и Ярослав беззвучно засмеялся.

Зергх перевел недоуменный взгляд с одного на другого.

– Не могу избавиться от мысли, что меня продолжают держать в неведении, – снова пожаловался он. – Что, черт возьми, ты имел в виду, когда говорил, что знаешь способ убедить этих самураев?

– Тебе понравится моя идея, – ответил Элдин. – Можешь мне поверить.

– Хорошо, проводите его ко мне, – сказал Зола и, отпустив кнопку интеркома, поудобнее устроился в кресле, после чего привел в действие механизм.

Помост, на котором располагался его стол, приподнялся над полом почти на один метр, благодаря чему создавалась иллюзия, что за ним восседает человек, наделенный безграничной властью и взирающий на всех с недосягаемой высоты. Комплекс неполноценности, развившийся в Золе из-за его полутораметрового роста, проявлялся почти во всем, что он делал: огромные увеселительные корабли, гигантские размеры возводимых им сооружений; склонность к высоким женщинам с пышными формами и потребность, когда это возможно, смотреть на собеседника сверху вниз.

Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий стройный мужчина с узким аскетическим лицом. Кожа мужчины была бледной, говорившей о том, что ее владелец большую часть времени проводит в закрытом помещении и не стремится приобрести бронзовый загар. Курст, которому было лет тридцать с небольшим, был известен Золе. Он несколько раз привлекал ученого в качестве консультанта по оценке вероятности того или иного исхода военной игры, но увидеть его на Аторе было большой неожиданностью. Курст работал в каком-то захудалом университете, находящемся на противоположном конце Облака, названия которого Зола даже не мог вспомнить. Только очень серьезная причина могла заставить этого человека совершить столь дальнее путешествие, а затем провести двенадцать часов на пороге кабинета Золы, упорно отказываясь сообщить кому-либо причину своего внезапного визита.

– Так что привело тебя на Атор? – спросил Зола. Он был почти рад увидеть человека, который помог ему в прошлом выиграть несколько крупных пари. – Приехал посмотреть, как работают местные банкиры и немного поразвлечься?

Курст посмотрел на Золу и поправил очки, как обычно съехавшие к самому кончику носа. Несколько лет назад очки вошли в моду в академических кругах. Бытовало мнение, что они придают владельцу классический облик ученого.

– У меня возникла интересная идея, – с трудом сдерживая возбуждение, произнес Курст.

– Должно быть, идея настолько важная, что ты не мог сообщить о ней по обычным линиям коммуникаций, как делают все мои консультанты и советники? – произнес Зола с легким сарказмом:

– Нет, я не мог так поступить, – ответил Курст, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Хорошо, тогда выкладывай поскорее, что у тебя на уме, и, надеюсь, я не напрасно потрачу свое драгоценное время.

– Кох Зола, когда у меня возникает идея, она всегда заслуживает того, чтобы ее выслушали, – заявил Курст. – Как только мои мысли приняли окончательную форму, я заказал себе место на первом же звездолете, направлявшемся сюда, и не поскупился на расходы.

– И ты конечно же ожидаешь, что я их тебе возмещу?

– Вы сами знаете, что жалованье профессора, преподающего теорию вероятности, не слишком велико.

– Понимаю, – холодно произнес Зола – Ну что ж, рассказывай, в чем дело, и тогда я решу, как мне поступить.

Курст на мгновение запнулся от излишней нервозности, вызванной тем, что ему наконец предоставили возможность изложить свою идею.

– Ходят слухи, что вы вместе с другими кохами собираетесь провести игру.

–В самом деле? – с подозрением спросил Зола. – От кого ты об этом услышал?

–Об этом говорят уже в течение месяца.

–Кто говорит?

– Известно, что все кохи собрались вместе, а затем поступили сообщения, что сюда прибыло три корабля в обстановке строжайшей секретности. Почти каждому юристу и бухгалтеру Облака известно о катастрофических последствиях предыдущей игры, так что игры кохов больше не представляют ни для кого секрета. Дважды два всегда равно четырем, и некоторые мои друзья на основании логических умозаключений пришли к выводу, что троих человек, виновных в возникшем хаосе, собираются стравить друг с другом на поверхности варварской планеты. Эту информацию уже давно можно найти в компьютерных сетях.

– О Боже! – прошептал Зола и отвернулся от Курста.

Если законники болтают налево и направо о том, что им известно, то, скорее всего, Надзиратели тоже все знают. Что, черт возьми, происходит? Почему Надзиратели до сих пор не предприняли никаких мер? Kaк такoe могло произойти? Значит, сведения о встрече ксарна с представителем Надзирателей были небезосновательными?

Он снова посмотрел на Курста.

– Продолжай, – приказал Зола.

–Слух о предстоящей игре пронесся по всему Облаку, и мне в голову пришла грандиозная идея относительно того, как обратить данное обстоятельство вам на пользу.

–Что же это? – спросил Зола, немного расслабившись.

–Лотерея! – воскликнул Курст с такой поспешностью, будто слово рвалось у него наружу в течениене скольких недель.

Вообще-то идея принадлежала не Курсту, по крайней мере – первоначально. Она родилась во время разговора в баре с одним старым знакомым, который высказывал ему свое мнение о предстоящей игре, зная, что Курст связан с Золой. Знакомый заметил, что игра кохов способна стать отличным развлечением для огромных масс населения. Расплатившись за выпивку, Курст поспешил прочь из бара, чтобы заказать себе место на ближайшем звездолете, следовавшем к Атору. Очень скоро у Курста родилось множество вытекающих из основной мысли вариантов, сулящих перспективы, от которых захватывало дух, и к тому времени, когда звездолет совершил посадку на Аторе, Курст был уверен, что идея принадлежит ему и только ему.

– Какая еще лотерея? – недоверчиво спросил Зола.

– Игра для каждого жителя Облака, – торжественно объявил Курст.

Зола несколько секунд хранил молчание, а затем помост начал медленно опускаться. Покинув кресло, Зола вплотную приблизился к Курсту.

– Ты сошел с ума! – произнес он с расстановкой, выговаривая каждое слово. – Игра принадлежит нам, кохам. Мы придумываем наши игры не для того, чтобы развлекать разный сброд вроде тебя.

Курст с испуганным лицом попятился к двери.

– Я не хотел оскорбить ваше высокое сословие, – пролепетал он жалобным тоном.

– Кроме того, это означает, что каждому жителю Облака станет известно о нашей игре, – продолжил Зола ледяным тоном.

Он не стал упоминать Надзирателей, поскольку для простых жителей Облака эти существа были персонажами из легенд, чью реальность кохи никогда не признавали перед представителями низших сословий, поддерживая иллюзию, будто вся власть принадлежит только им.

– Но позвольте мне объяснить, – взмолился Курст.

– Объясняй поскорее, а после того, как закончишь, надеюсь, ты без лишних проволочек купишь себе билет на обратный рейс.

– Я уже говорил, – с волнением продолжил Курст, – что мне в голову пришла замечательная идея насчет лотереи, основанной на вашей игре. Как я слышал, два коха и васба будут высажены на варварскую планету и проведут на ней определенное количество дней. – Он остановился, словно бы ожидая подтверждения со стороны Золы, но тот промолчал. – Далее, зная утонченность натуры представителей вашего класса, я могу предположить, что основные пари будут заключены на конечный исход противоборства троих участников игры, но у меня возникли еще кое-какие соображения.

– Продолжай, – приказал Зола.

– Давайте посмотрим на предстоящую игру как на логическую последовательность событий. У нас есть три участника. Назовем их условно X, Y и Z. Но на самом деле на исход игры существенное влияние оказывает и четвертый элемент – местные жители, и мы обозначим их N. Взяв для начала участника X, несложно подсчитать, что для него существует пять возможных исходов. Его могут убить местные жители, он может пасть от руки одного из своих соперников, а также его может убить собственная охрана. Пятый вариант заключается в том, что он остается в живых.

– Мне кажется, я понимаю, – произнес Зола, и на его лице появилось выражение легкой заинтересованности.

– Рад это слышать, – ответил Курст, увлеченный своим рассказом. – Мы установили, что для одного участника существует пять возможных исходов. Если взять сразу двух человек, то мы получим комбинацию из двадцати пяти вероятных результатов, начиная с того, что они останутся живы, и кончая тем, что оба погибнут от рук местных жителей.

– А если взять трех участников, как в нашем случае? – спросил Зола с растущим возбуждением.

– Тогда мы получим сто двадцать пять возможных исходов, но только на первый день игры!

– На первый день? – переспросил Зола.

– В том-то и заключается вся прелесть. Давайте рассмотрим конкретный пример. Могу ли я узнать, как долго будет продолжаться игра?

Зола задумчиво посмотрел на Курста. Никто еще не знал этого точно.

– Предположим, шестьдесят дней, – осторожно произнес Зола, уже предчувствуя, куда клонит Курст.

– Хорошо, очень хорошо, – ответил Курст, довольно потирая руки. – Значит, четыре вероятных ежедневных исхода мы умножаем на шестьдесят дней.

– Мне казалось, ты говорил о пяти исходах.

– То, что участник игры проживет весь срок до конца, представляет собой один отдельный вариант, который мы затем прибавим к общей сумме. Итак, на весь период игры мы получаем двести сорок возможных исходов плюс один. Таким образом, для трех участников мы получаем цифру, равную двумстам сорока одному в третьей степени. Зола выглядел озадаченным.

– Если быть точным, – поспешно пояснил Курст, – в итоге у нас получится тринадцать миллионов девятьсот девяносто семь тысяч пятьсот двадцать один вариант возможного окончания игры. Вы продаете их, как отдельные лотерейные билеты. Покупая их, люди как бы делают ставку на тот или иной исход. Например, на то, что X погибнет на третий день от руки Y, Z погибнет на сорок девятый день от рук местных жителей, a Yпроживет весь срок до конца.

– Бог ты мой, я сам должен был до этого додуматься! – прошептал Зола.

– Не стоит огорчаться, – с триумфом произнес Курст. – Я ваш консультант, и моя работа заключается в том, чтобы думать за вас о таких вещах.

Зола бросил взгляд на Курста, и на его лице заиграла улыбка. Да он сможет продать биллионы таких билетов! Конечно, некоторые исходы покажутся предпочтительнее других, и толпа ухватится за них в первую очередь, но все, что от него требуется, это сделать выигрышный фонд достаточно низким, скажем, двадцать пять процентов, и он в любом случае не прогадает. Конечно же возникнут некоторые проблемы, и самая главная – это Надзиратели. Но когда он думал о той фантастической прибыли, которую обещала принести лотерея, Золе казалось, что он сумеет договориться и с Надзирателями.

– Я сожалею, что был излишне peзок в начале нашего разговора, но если бы ты знал, сколько времени уходит на решение разных запутанных проблем, постоянно возникающих в большом бизнесе, – дружелюбно произнес Зола, положив руку на плечо Курста. – Как насчет хорошей сигары и чего-нибудь выпить? – продолжал Зола, подводя Курста к креслу возле своего стола.

– Я не возражаю! – ответил Курст, с удивлением наблюдая, как Зола лично подносит ему зажигалку.

– Где ты остановился, мои друг? – спросил Зола.

– Одна моя давняя подруга работает здесь на фондовой бирже, – немного смущенно ответил Курст.

– Ах, ну конечно, – отозвался Зола и с понимающей улыбкой слегка ткнул консультанта под ребро. – Мы встретимся с тобой завтра утром. До той поры мне нужно кое с кем связаться. На обратном пути скажи моей секретарше, чтобы она позвонила в бухгалтерию. Пусть они выплатят тебе гонорар. Скажем, двадцать тысяч будет достаточно?

Курст посмотрел на Золу круглыми от удивления глазами.

– Только для начала, мой добрый друг, – великодушно произнес Зола. – Это только для начала.

Когда дверь за Курстом закрылась, Зола не смог сдержать самодовольной улыбки. С помощью разного рода ухищрений и нескольких очень крупных взяток ему уже удалось найти подход к одному из охранников Сигмы. Зола, разумеется, пообещал ему несметные богатства, и тот заглотил приманку. Теперь Зола точно знал, на что будут потрачены эти деньги.

 ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эдо, Япония, 1702 год

Оиси Кураноскэ посмотрел на шелковый мешочек, лежащий на его коленях. Он плавно потянул за тесемки и, сунув руку в мешочек, извлек из него трофей. Оиси приподнял перед собой голову Киры Ёсинаки, держа ее за пучок волос на макушке, и сорок шесть самураев, сидевших вокруг него, с облегчением вздохнули.

Значит, их боевому содружеству пришел конец, с печалью подумал Оиси. То, ради чего они жили, о чем мечтали на протяжении последних полутора лет, было завершено. Сейчас ему даже не верилось, что прошло так мало времени. Оиси казалось, что с тех пор, как его господин Асано Нагомори был приговорен к бесславной смерти, протянулась бесконечная череда мучительно долгих дней, наполненных стыдом и бесчестьем.

Сквозь навернувшиеся на глаза слезы Оиси посмотрел на могилу Асано.

Всего лишь два года назад Асано, храбрый порывистый Асано, наделенный лучшими качествами самурая старых времен, откликнулся на призыв занять должность при дворе сёгуна и по прибытии был назначен подчиненным Киры Ёсинаки, трусливого придворного новой школы, с презрением взиравшего на всех, кто родился и вырос за пределами утонченной атмосферы двора. Вспомнив ненавистное имя, Оиси бросил взгляд на отрубленную голову Киры, словно желая убедиться, что злейший враг на самом деле мертв.

Оиси постоянно находился рядом с Асано, и был свидетелем насмешек, которыми трусливый Кира постоянно подвергал его господина. В те времена, когда страной правили люди, носящие на поясе меч, такие насмешки были бы пресечены незамедлительно. Но та эпоха давно прошла, и Кира чувствовал себя в полной безопасности, защищенный эдиктом сёгуна, где говорилось, что каждый, кто обнажит меч при дворе даже для того, чтобы ответить на оскорбление, будет приговорен к смерти.

Так продолжалось день за днем. Изнеженный придворный осыпал насмешками старого воина Асано, называя его деревенщиной и бескультурным варваром, издеваясь над ним, словно мальчик, дразнящий орла, запертого в клетке. Он не раз публично позволял себе презрительные реплики в адрес Асано, пытавшегося выучить сложные ритуалы Эдо. Разумеется, Асано мог прекратить эти насмешки, если бы, как и все остальные, сделал Кире необходимое подношение. Тогда бы Кира снизошел до того, чтобы обучить Асано всем тонкостям придворных церемоний. Но гордость Асано не позволяла ему дать взятку.

Но смех придворного резко оборвался, когда орел все-таки вырвался из клетки. Если бы сам Оиси был там в тот роковой день, то смог бы удержать своего господина или обнажил бы меч вместо него. Но судьбе было угодно, чтобы трагедия разыгралась без его участия. В ходе одного из торжественных приемов с участием сёгуна Цунаёси [2]Кира оскорбил Асано за то, что тот не знал второстепенную деталь придворного этикета, а затем выставил его на всеобщее посмешище. С яростным криком Асано обнажил меч и бросился на Киру, оцепеневшего от страха. Первый удар рассек лоб Киры.

Прежде чем Асано успел ударить снова, стоявшие рядом придворные набросились на него и повалили на пол, в то время как другие оттащили в сторону Киру.

Правосудие Цунаёси, за изданные им эдикты, защищающие собак, прозванное «Собачий Сёгун», было скорым. Прежде чем край солнечного диска коснулся горизонта, Асано принял смерть. Он вонзил клинок в свое тело с мыслью о том, что, по крайней мере, расквитался с Кирой за нанесенные ему оскорбления.

Но Кира остался жив. Удар меча Асано всего лишь оглушил его. Сёгун объявил, что инцидент исчерпан; не должно быть кровной мести со стороны дома Асано. Если кто-либо из представителей его клана обнажит меч, того ждет смертный приговор.

Так распорядился сёгун, но закон чести самураев старых времен требовал поступить по-другому. Ведь разве не сказано, что человек не может жить под одними небесами с убийцей своего отца, а тем более с тем, кто убил его сюзерена? Всем было ясно, по крайней мере тем, кто еще помнил о чести, что Кира своими насмешками вонзил клинок в живот Асано, как если бы держал его собственной рукой.

Так образовался Союз Преданных, составленный из сорока семи самураев, жаждущих отомстить за своего господина. Те, кто присоединился к Оиси, знали, что всем им уготована одна судьба, поскольку, выполняя закон самурайской чести, они нарушали указ сёгуна.

Кира знал об их желании отомстить и поэтому укрылся в своем замке, окружив себя надежной охраной. Но в тот вечер он отпустил охрану, полагая, что Оиси и его товарищи находятся далеко.

Они нанесли внезапный удар и, с боем прорвавшись в цитадель Киры, нашли его в угольном сарае, испуганного и безоружного.

Оиси прервал свои размышления и поднял глаза, чтобы посмотреть на остальных членов Союза Преданных. Он должен был привести их к этому триумфу. Стремление отомстить врагу руководило всеми их поступками на протяжении последних полутора лет. И теперь они должны умереть. Все они уже попрощались со своими друзьями и близкими, отрешились от мира и приготовились идти в последний путь.

С печальной улыбкой Оиси Кураноскэ посмотрел на своего юного племянника Сейджи, сидевшего рядом со своим отцом Такаси, старшим братом Оиси. Такаси на мгновение встретился с братом глазами. Оба чувствовали гордость за юношу, который достойно вел себя в своем первом и последнем бою, и оба испытывали боль из-за того, на что они его обрекли.

– Мой господин Асано – произнес Оиси, низко поклонившись могиле, и остальные последовали его примеру, – прошу принять наше подношение в знак того, что мы выполнили свой долг перед вами.

Выпрямившись и сделав несколько шагов вперед, он снова опустился на колени возле самой могилы Асано. Оиси не хотел отпускать из рук голову Киры, ведь как только он это сделает, все будет кончено и их союз прекратит свое существование.

Но, немного помедлив, он с низким поклоном положил голову Ёсинаки на могилу сюзерена.

Тихий вздох пронесся по рядам самураев, но Оиси показалось, что это дух старого Асано благодарит за восстановленную справедливость.

Оиси сложил руки в молитве за Асано и его предков, которые отныне могли покоиться в мире. Он молился также за себя, за их союз, за то, чтобы все они сумели достойно встретить смерть. Осталось совершить последний шаг: отправиться к настоятелю расположенного неподалеку монастыря и оставаться там до тех пор, пока не прибудут люди сёгуна с вердиктом, содержание которого было Оиси заранее известно. Это будет приказ совершить харакири.

Оиси понял, что медлит и надо действовать.

–Соджио, Фумио!

–Охайо!

–Отправляйтесь в управу. Доложите о том, что произошло, и скажите, что мы ожидаем в монастыре.

Двое самураев покинули круг и поспешили прочь.

–Тейдзаемон!

–Охайо!

–Немедленно отправляйся к нашей госпоже и скажи ей, что мщение за поруганную честь ее мужа свершилось.

Следом за двумя товарищами Тейдзаемон исчез в темноте.

Теперь их оставалось только сорок четыре. Хорошее число, подумал Оиси.

Он снова обвел взглядом своих воинов и, слегка кивнув головой, поднялся на ноги. Остальные последовали его примеру.

– Все готовы к тому, что должно произойти? – тихо спросил Оиси.

Его товарищи в ответ утвердительно кивнули. Он едва сдерживал слезы гордости за своих соратников. Каждый из них знал, что достаточно только раствориться в темноте, и сочувствующие жители с готовностью предложат им приют, а затем помогут тайно пробраться в провинцию. Но ни один не дрогнул; они вместе поклялись совершить месть и теперь вместе умрут. Они заставят сёгуна собственноручно вынести им смертный приговор и покажут пример истинной преданности и отваги, о которых многие позабыли с тех пор, как к власти пришли изнеженные придворные. – Значит, все вы знаете, что нас ждет? – снова спросил Оиси.

Воины посмотрели на него и молча кивнули.

– Что ж, встретим нашу судьбу, не уронив достоинства.

Обернувшись, Оиси увидел, что лицо Сейджи исказилось от ужаса, который тут же передался и ему.

На какое-то мгновение он застыл на месте, а затем упал на колени и коснулся лбом земли. Перед ним возникло ослепительно яркое сияние, и Оиси почувствовал, что с трудом сдерживает трепет, готовый завладеть всем его существом.

– Оиси Кураноскэ! – произнес голос из глубины сияния.

Оиси бросил взгляд на своих товарищей. Все они были распростерты на земле и не осмеливались поднять глаза. Да и кто посмел бы стоять в присутствии их господина Асано Нагомори!

Пульсирующий световой столб над могилой, несомненно, мог быть только их господином, явившимся из потустороннего мира.

– Оиси Кураноскэ, встань и выйди вперед!

Несмотря на годы тренировок, Оиси, к своему стыду, обнаружил, что его колени дрожат. Что о нем подумает господин, если заметит такое проявление слабости? Но он надеялся, Асано поймет, что гость из иного мира способен вызвать дрожь даже у самурая.

Немного придя в себя, Оиси поднялся на ноги и приблизился к свету, теперь полностью заливавшему могилу его господина.

– Ты можешь посмотреть на меня, Оиси.

– Да, мой господин Асано.

Оиси поднял голову и с испуганным возгласом отпрянул назад. Это был не дух Асано, а скорее какое-то божество или, возможно, даже демон!

Остальные, услышав его крик, тоже подняли глаза и тут же вскочили на ноги. Некоторые обнажили мечи и приняли защитную стойку. Послышался растерянный гомон.

– Тихо! – проревело видение.

Все сразу же замолчали. Похожее на волка создание возвышалось над ними. Острые клыки матово блестели в окружающей странной ауре.

– Я не ваш господин Асано,– промолвило загадочное существо. Затем его голос понизился до шепота. – Называйте меня просто Зергх.

Зергх обвел взглядом окруживших его самураев. Черт возьми, подумал он, следовало послать человека для того, чтобы урегулировать это деликатное дело. Но, выслушав доводы Элдина, он в конце концов не смог ему отказать. Он надеялся только на то, что команда ксарна успеет вытащить его отсюда, если самураи сочтут его появление на могиле их господина за оскорбление. Элдин убеждал его, что самураи данной исторической эпохи должны относиться ко всем созданиям, напоминающим внешностью земных собак, с большим уважением, и поэтому не станут убивать его из шовинистических побуждений. Но все равно, в обществе этих воинственных людей, находящихся на примитивной ступени развития, он не чувствовал себя в безопасности.

– Ваш сёгун Цунаёси,– произнес Зергх, стараясь при помощи миниатюрного ревибратора, прикрепленного к его воротнику, придать голосу богоподобное звучание,– получил известность даже в других мирах за свои эдикты, защищающие животных, которых вы называете собаками. Он объявляет преступником каждого, кто причинит вред подобным существам. Даже ты, Оиси, снискал всеобщее уважение за свое ласковое отношение к этим животным. Так неужели теперь ты и твои товарищи решатся поднять меч против того, кто имеет сходство с подобными созданиями?

Удивленные таким неожиданным заявлением, самураи переглянулись. Неизвестное существо говорило правду. Многие решили, что сёгун сошел с ума, когда около десяти лет назад он издал «собачий закон», повелевающий всем жителям страны относиться к собакам с любовью и запрещающий под страхом смертной казни причинять им вред. Некоторые сочли его сумасшедшим, но другие, в том числе и Оиси, увидели проявление благородства в такой заботе о преданных животных.

Оиси посмотрел на своих товарищей.

– Уберите мечи,– скомандовал Оиси.

Ему удалось взять себя в руки, и, решив показать пример остальным, он приблизился к самой границе сияющего конуса.

– Я Оиси Кураноскэ,– заявил он и поклонился, оказывая уважение верховному существу.

– Хорошо, очень хорошо,– с облегчением произнес Зергх– Я не был до конца уверен, что попал в нужное место. Ориентироваться здесь очень непросто.

Оиси внимательно оглядел существо, стоящее на надгробии могилы Асано.

– Ты прибыл от нашего господина Асано, чтобы принять наше подношение? – спросил Оиси и кивнул в сторону головы Киры, лежащую на краю могильного камня.

Существо посмотрело на голову и слегка поморщилось. Затем оно перевело взгляд на свои ноги и, словно бы только сейчас осознав, что стоит на надгробии, поспешно спрыгнуло на землю. Как только существо оказалось на земле, окружающий его ореол поблек, а затем окончательно исчез.

– Ты спрашиваешь, прибыл ли я от Асано? – на чал Зергх.– Это не совсем так. Но можно сказать, что я послан другом твоего сюзерена, от которого вы по лучили самые лестные отзывы.

– Кого ты называешь другом моего господина Асано?

Видишь ли, в том месте, откуда я прибыл, находящемся далеко за небесами, ваш Союз Преданных из сорока семи ронинов широко известен. Один из князей заоблачного царства нуждается в верных вассалах. Он попросил разрешения у Асано взять вас к себе на службу, и Асано ответил согласием, поскольку теперь вы выполнили свой долг перед ним.

– Какой князь? – недоверчиво спросил Оиси, чувствуя, что это создание не говорит всей правды.

– Это человек, обладающий почетом и властью в нашем мире. Он преследуем врагами, желающими его смерти. Он нуждается в отряде преданных слуг числом не более пятидесяти, а во всем заоблачном царстве хорошо известно, что самыми преданными людьми являются самураи из Союза Преданных. Ваш господин Асано отпустил вас после того, как вы восстановили его честь. – С этими словами Зергх кивнул в сторону головы Киры.– Теперь другой господин нуждается в вашей службе.

– Как его имя?

– Великий князь Элдин Ларис,– ответил Зергх, с трудом сдерживая улыбку.

– Элдин Ларис? – переспросил Оиси, с трудом выговаривая необычно звучащее имя.

– Никогда не слышал о таком князе,– заявил Такаси, решительно выступив вперед и заняв место рядом с братом.

– Это весьма достойный господин,– запинаясь, произнес Зергх в надежде, что речевой имплант не передаст его неуверенности в собственных словах;

Такаси и Оиси переглянулись.

– Я прибыл сюда от господина Элдина с предложением, которое может вам показаться достаточно интересным, – поспешно продолжил Зергх.

– В чем оно заключается? – спросил Оиси. Зергх посмотрел на Оиси, а затем перевел взгляд на окружающих его самураев. Он не мог сказать, что они умрут, если не последуют за ним. Они решили с достоинством встретить смерть еще до того, как он здесь появился. Он должен пообещать им тяжелое испытание, памятуя о словах Элдина, что призыв к их воинской доблести будет наилучшим подходом. Если все его усилия ни к чему не приведут, то он просто передаст соответствующую команду на корабль ксарнов, и их заберут отсюда силой. Но Зергх прекрасно понимал, что не слишком разумно поступать таким образом с людьми, которым Элдин собирался доверить свою жизнь.