Текст книги "Лес за Гранью Мира (сборник)"

Автор книги: Уильям Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Лес за Гранью Мира

Глава I
О Золотом Вальтере и его отце

Некоторое время тому назад в большом и славном приморском городе, называемом Лангтон-он-Хольм, жил юноша. Ему шла двадцать пятая весна, черты его лица были красивы и правильны, а волосы белокуры. Этот юноша был высок и строен, отважен и добр, а умом превосходил большинство своих сверстников. Он отличался молчаливостью, но когда говорил, показывал себя учтивым собеседником. В гулянках он не участвовал, своеволия не выказывал, а слыл, скорее, юношей тихого нрава, поскольку умел себя сдержать: такой в стычках – врагам опасный противник, а друзьям надёжный соратник. В то время, с которого начинается наш рассказ, юноша жил в отцовском доме. Его отец, капитан городской стражи и знатный купец*[1]1
  Здесь и далее объяснение слов, отмеченных «звездочками», см. в Комментариях.


[Закрыть], обладал богатством большим, чем некоторые бароны, а род его считался одним из старейших в Лангтоне. Это был род Гольдингов, а потому и звался купец Варфоломеем Гольденом, то есть Золотым, а сын его – Золотым Вальтером.

Конечно, вы решите, что этот юноша ни в чём не нуждался и был счастливейшим из смертных. Так люди и считали, однако в его судьбе не всё складывалось гладко: он был очарован поистине прекрасной женщиной. Он взял её в жёны не без ответной любви, как казалось сперва, и только спустя полгода осознал (и для этого имелись веские причины), что его честность ничего для неё не значит, что ей, скорее, подошёл бы человек, стоящий ниже его во всех отношениях. Сон покинул юношу, он возненавидел свою жену за ложь и презрение к нему, и всё же сам звук её голоса, когда она входила в дом и когда выходила из дома, заставлял его сердце биться сильнее. Глядя на неё, Вальтер чувствовал в себе мучительную страсть и желал, чтобы эта женщина была ласковой и любезной с ним. Юноша полагал, что, будь она такой, он простил бы всю ложь, что встала между ними. Но каждый раз, когда взгляды их встречались, на лице жены отражалась ненависть к нему. Как бы она ни была до этого ласкова с другими, с ним она оставалась грубой и угрюмой.

Так они и жили, пока комнаты отцовского дома да и сами улицы города не стали отвратительны Вальтеру. Тогда юноша подумал, что мир велик, а сам он ещё очень молод. И вот однажды, когда они с отцом были одни, Вальтер решился поговорить с ним:

– Отец! Я только что вернулся с набережной, где смотрел на корабли, готовящиеся выйти в море. Я видел твой флаг на паруснике, который должен отплыть раньше других. Скоро ли он отчалит от пристани?

– Скоро, – ответил Варфоломей. – Это «Катерина», она выходит из гавани через два дня. Но почему ты спрашиваешь о ней?

– Отец, самое лучшее слово – короткое, – произнёс в ответ Вальтер, – поэтому я тебе так скажу: я хочу отплыть на этом корабле, чтобы увидеть иные земли.

– Ты говоришь серьёзно? – спросил купец. – И куда же ты отправишься, сынок?

– Туда, куда идёт этот корабль, – ответил Вальтер. – Ты знаешь, отец, что дома мне нет места.

Купец помолчал немного, с беспокойством глядя на сына, и наконец сказал:

– Что ж, сынок, наверное, это для тебя лучшее решение, но знай: может случиться так, что мы больше не встретимся.

– И всё же, если мы встретимся, отец, ты увидишь, что я стану новым человеком.

– Хорошо, – согласился Варфоломей, – по крайней мере, я знаю, кого винить в том, что тебя больше не будет с нами. Теперь, когда ты уходишь и начинаешь свою собственную жизнь, твоя жена ни дня не проведёт в моём доме. Нет, это будет слишком мягко для неё! Отныне между её родом и нашим возникнет вражда!

Вальтер возразил:

– Прошу, не причиняй ей большего бесчестия, чем необходимо, чтобы не опозорить этим также и меня, и тебя самого, отец.

Варфоломей снова ненадолго замолчал, а затем спросил:

– Она носит ребёнка, сын мой?

Вальтер покраснел и ответил так:

– Я не знаю, носит ли она ребёнка, и не знаю, чьим этот ребёнок мог бы быть.

Они оба ещё немного помолчали, а затем вновь заговорил отец и произнёс следующие слова:

– Что ж, сын, сегодня понедельник, ты должен будешь взойти на борт корабля в среду ночью, а я тем временем устрою так, что ты покинешь дом не с пустыми руками. Шкипер на «Катерине» – человек верный, он хорошо знает моря, а мой слуга Роберт Коротышка – он отвечает за погрузку товаров – надёжный и опытный моряк, и я доверяю ему как себе самому во всех торговых делах. «Катерина» – судно новое и крепко сколоченное, ему должна сопутствовать удача. К тому же, как ты знаешь, церковь, в которой ты был крещён, а до тебя – я сам, а до того – моя мать, освящена в честь святой Катерины. И мои родители погребены под алтарём этой церкви.

С этими словами старик поднялся и пошёл по своим делам, и больше они с сыном не говорили об этом ни разу.

Глава II
Золотой вальтер садится на корабль и отправляется в море

Когда следующим утром Вальтер пришёл в порт и поднялся на «Катерину», его встретил шкипер Джеффри. Он поклонился юноше, поприветствовал его, как подобает, и показал ему каюту и все многочисленные товары, которые отец Вальтера уже отослал к причалу, поскольку судно торопилось с отплытием. Вальтер про себя поблагодарил отца, но в то же время его мало интересовало всё происходящее вокруг. Он медлил, молча разглядывал парусники, которые готовились выйти из порта или разгружались, рассматривал моряков и гостей, сходящих с корабля и поднимающихся на борт, – и всё это казалось юноше причудливыми картинами, вытканными на гобелене.

Наконец, уже решив возвратиться на борт «Катерины», он увидел стоящий на якоре парусник, который ранее не привлекал его внимания. Этот корабль полностью был готов к отплытию: в лодках, спущенных на воду, гребцы только и ждали сигнала, чтобы принять канат и отбуксировать судно в открытое море, но, вероятно, кто-то из путников или команды ещё не поднялся на борт, и отплытие откладывали.

Вальтер стоял, лениво разглядывая парусник, как вдруг к сходням подошли незнакомцы. Их было трое. Первым шествовал ужасного вида карла c тёмным лицом. Руки у него были длинные, уши – необычайно большие, а зубы торчали изо рта подобно клыкам дикого зверя. Его одежды из жёлтого шёлка выглядели богато, в руке карла держал кривой лук и подпоясан был саксом – коротким мечом.

Следом за ним шла дева. Она казалась очень молодой, вероятно, не прошло ещё и двадцати вёсен с её рождения. Лицо девы было свежим, как цветок, глаза серыми, волосы каштановыми, полные губы алыми. Фигура была стройна, осанка – благородна. Прост и благороден был и её убор: узкое зелёное платье, достаточно короткое, чтобы было видно железное кольцо на правой лодыжке.

Последней из трёх незнакомцев шла высокая величественная дама с таким ослепительным видом и в таких великолепных одеждах, что трудно было придумать, с чем сравнить её красоту. Редкий человек мог остаться равнодушным к её облику, и каждый из сыновей Адамовых, близ кого она проходила, опускал глаза, но лишь затем, чтобы поднять их вновь и посмотреть ей вслед. Вот и сейчас так же опускались глаза, и уже Вальтер потупил свой взор, и трое прошли мимо него. И ему показалось, что все остальные словно исчезли и не было более никого, кроме этих троих, и не видел юноша, что другие так же, как и он, смотрели на них. Вот незнакомцы поднялись по сходням, и Вальтер наблюдал за тем, как они прошли по палубе, как достигли кормы, как вошли внутрь и как скрылись, наконец, из виду.

Так он и стоял, и смотрел в изумлении, пока понемногу не вспомнил, что он на многолюдной пристани. Он увидел, как с корабля бросили лодкам перлинь, и гребцы дружно отбуксировали парусник к выходу из гавани. Затем с реи упали паруса, которые сразу же были выбраны и наполнены свежим ветром, и вот уже нос корабля рассекает первую зелёную волну в открытом море. Вальтер ещё успел заметить, как корабельщики подняли флаг, на котором был изображён грозный волк, скалившийся на деву, и больше он уже ничего не видел, а сам корабль вскоре скрылся за горизонтом.

Вальтер какое-то время стоял, глядя в сторону моря, где уже не было корабля, только плескались волны, а затем развернулся и пошёл назад, к «Катерине». Сперва он думал было спросить у шкипера Джеффри, что тот знает об этом корабле и о странниках, путешествующих на нём, но затем ему пришло на ум, что всё увиденное было просто игрой воображения, не более чем наваждением, и лучше будет, если он никому не расскажет об этой встрече. Решив так, он вышел из порта и направился по знакомым улицам к дому своего отца. Но когда юноша подошёл к нему так близко, что уже видел крыльцо, ему на мгновение показалось, что те трое – карла, дева и величественная дама – спускаются на улицу по каменным ступеням. Вальтер остановился, чтобы подождать их, но – увы! – перед ним уже никого не было. Только добротный дом Варфоломея Гольдена, трое детей, игравших с дворняжкой на ступенях, да несколько прохожих, идущих по своим делам. Вальтер был сильно озадачен, он не знал, что и думать: являлись ли те трое из гавани просто видением или были такими же, как он, детьми Адама из плоти и крови.

Недоумевая, Вальтер вошёл в дом. Отца он застал одного, тот сидел в просторной комнате, и они сразу начали разговор о самых разных делах. Но, как ни любил Вальтер отца и как ни почитал его за мудрого и опытного человека, всё же не мог он тогда внимательно слушать слов, исходящих из уст старика, – настолько юноша был очарован встречей с незнакомцами. Они так и стояли у него перед глазами, словно миниатюра, нарисованная талантливым художником. Слишком много Вальтер думал о двух чужих ему женщинах, еле сдерживая желание пуститься им вослед, хотя тогда он был уверен (и повторял это себе), что ни одна из них не является предметом его мечтаний. Также не мог он до сих пор сказать, девушка или величественная дама запомнилась ему более ярко, и сильно желал увидеть их обеих вновь и узнать, кем они были.

Так шло время, пока не наступило утро среды и не настала пора Вальтеру попрощаться с отцом и сесть на корабль. Отец проводил его к гавани, поднялся на «Катерину», и юноша обнял его. Многое было в этом прощании: и слёзы, и дурные предчувствия, поскольку сердце Варфоломея переполнял страх. Затем старик сошёл на землю, сходни убрали, корабль взяли на буксир, и тёмная вода заплескалась под вёслами гребцов. Парус спустили с реи, моряки выбрали его, и «Катерина», взрезая волны туманного моря, поплыла вперёд по унылым водяным склонам. Нос судна возносился над ними, крепкий, проверенный временем, украшенный знаком Варфоломея Гольдена: буквы В и Г по сторонам и крест с треугольником посередине.

Вальтер стоял на корме и смотрел на воду, но внимание его было обращено, скорее, к собственным мыслям. Всё, что происходило во время отплытия, напомнило ему о том, другом корабле, увозившем троих незнакомцев, и юноше казалось, что он повторяет их путь, словно они связаны, как две бусины, нанизанные на одну бечеву, и он так и будет следовать за ними, но никогда больше их не встретит.

Глава III
Вальтер узнаёт о смерти отца

Быстро шла «Катерина» по морям, и ни с кораблём, ни с его командой в пути не случилось ничего, о чём было бы интересно услышать. «Катерина» вошла в гавань одного из ближайших торговых городов, оттуда перешла в гавань другого, затем третьего, четвёртого… И в каждом из них корабельщики покупали и продавали товары, как делают все странствующие торговцы. Вальтер не только смотрел на то, чем заняты люди его отца, но и помогал им, в чём был в силах помочь, были ли это дела корабельные или торговые. И чем больше они удалялись от дома, чем больше проходило времени, тем легче становилось у него на душе, тем быстрее оставляла его печаль, причинённая женой и её изменой.

Но была у Вальтера и другая забота: время от времени у него появлялось желание нагнать тех троих, и, хотя он не встречал их ни на одной из людных улиц торговых городов, куда приплывал корабль его отца, они возникали перед ним так же явственно, как прохожие вокруг него. Но время шло, и образ их всплывал всё реже и причинял всё меньше волнений. Сам Вальтер да и его спутники уже не сомневались, что он полностью исцелился от своей тоски.

Наконец, торговцы покинули четвёртую свою стоянку, вновь преодолели морские опасности и прибыли к пятому городу – большому и богатому. Шёл уже восьмой месяц их путешествия. Вальтер внимательно и с любопытством разглядывал всё, что встречалось ему в этом огромном городе, так далеко расположенном от его родных мест. С особенным интересом смотрел он теперь на прекрасных женщин. Он мечтал о них и любил их беспечно, как и все юноши.

Вот уже и причалили к последнему из тех портов, куда собиралась зайти «Катерина». Примерно десять месяцев прошло в ежедневной торговле. Морякам нравилось искать редкие и ценные товары, им доставляли удовольствие и беседы с торговцами, горожанами и поселянами, жившими за чертой городских стен. Вальтер постепенно стал таким же занятым и беззаботным, каким полагается быть сильному юноше, и вскоре даже его люди были вынуждены считаться с ним в своих торговых делах.

Время и этой остановки подходило к концу, когда случилось так, что в один из последних дней, войдя в свой ярмарочный шатёр, Вальтер увидел троих корабельщиков, по внешности напоминавших его соотечественников. Четвёртым с ними был человек учёного вида, которого Вальтер сразу же узнал, поскольку то был писец его отца по имени Арнольд Могучее Перо, и когда Вальтер увидел писца, сердце его сжалось, и он спросил:

– Арнольд, с какими новостями ты прибыл? Всё ли хорошо у жителей Лангтон-он-Хольма?

Арнольд же отвечал ему так:

– Плохие новости принёс я, Вальтер, нехорошие дела творятся в твоём родном городе. Я прибыл к тебе, чтобы сообщить, что Варфоломей Гольден, твой отец, умер, упокой Господь его душу.

С этими словами Вальтер почувствовал, что те беды, которые, как он думал, успели забыться за время путешествий, снова навалились на него всей своей мощью, будто и не прошло нескольких месяцев. Вальтер словно видел своего отца, лежащего мёртвым на кровати, и слышал причитания домашних. Он помолчал какое-то время, а затем сурово спросил:

– А скажи мне, Арнольд, мой отец умер на своём одре или как-то иначе? Он был здоров и ещё не стар, когда расставался со мной.

Арнольд же отвечал ему так:

– Верный вопрос ты задал, Золотой Вальтер. Хоть твой отец и умер на своём одре, но до этого он был смертельно ранен мечом.

– Я понял тебя. Как это случилось?

– Через несколько дней после твоего отплытия Варфоломей Гольден отослал твою жену обратно к её родным из Реддингов. Отослал не с честью, но и не с позором, как можно было бы ожидать, а ведь мы знали, что произошло между тобой и ею, и Бог свидетель, что кроме нас об этом знал почти весь город!

– Тем не менее, – продолжал он, – Реддинги были обижены, и их оскорбил бы даже намек на откуп, а мы как раз предложили им это, так как не хотели нарушить мир в нашем городе. И что же произошло? Гольдинги и Реддинги встретились в ратуше, и между двумя родами состоялся разговор. Слова, что невольно вырвались, не были ни безгневными, ни приятными, и тогда обнажились мечи, а мечи уже не остановить… Двое из нас пали мёртвыми так же, как и четверо из них, и с обеих сторон было много раненых. В их числе и твой отец. Он, как ты, наверное, уже понял, не стоял сзади во время сражения, и позже, несмотря на свои ранения – два в бок и одно в плечо, – сам дошёл до дома, когда мы на это и не надеялись. Но, увы, то была недобрая победа, ибо на десятый день он умер от своих ран. Упокой, Господь, его душу! Теперь, мой господин, должен сказать тебе, что я прибыл сюда не только для того, чтобы сообщить тебе эту печальную весть, но и ради слова, которое я дал твоим родным. Я пообещал, что сразу же, как найду, я доставлю тебя домой на быстром куттере*, на котором сам прибыл сюда с вестями. Ты можешь взглянуть на него. Хотя это скорое и лёгкое судно, оно хорошо перенесёт и непогоду.

Вальтер произнёс задумчиво:

– Значит, приглашение на войну. Ведь как только я вернусь, об этом сразу узнают Реддинги. У вас всё готово к отплытию?

– Да, – сказал Арнольд, – мы можем поднять якорь сегодня, самое позднее завтра, но что тревожит тебя, мой господин, что ты так странно смотришь вдаль? Молю тебя, не печалься настолько сильно! Таков уж жребий всех отцов: покидать этот мир прежде своих сыновей.

Лицо Вальтера до этого было красным от гнева, но теперь оно побледнело, и юноша, указывая куда-то на улицу, вскричал:

– Смотри! Разве ты не видишь?

– Не вижу чего? – спросил Арнольд. – Что там? Вижу, сюда идёт обезьяна в цветном платье. Похоже, это зверь бродячего фокусника… Ах, нет, клянусь Господом нашим! Это же человек, хотя он и уродлив, как сам чёрт! А вот за ним следует прекрасная дева. Возможно, она ведёт его. А вон ещё, смотри, с ними самая красивая из благородных дам, каких я видел. Я понял, она, должно быть, из дворян этого прекрасного города и владелица этих двоих: я разглядел у девы на ноге железное кольцо, а здесь это знак неволи. Но вот ведь что странно: ты не замечаешь, что прохожие не обращают внимания на это необычное шествие? Они даже не видят достойную даму, хотя она прекрасна, словно языческая богиня, а драгоценных камней на ней столько, что дважды можно было бы купить весь Лангтон-он-Хольм! Хотя, может быть, местные жители просто привыкли к таким странным и ярким шествиям… Но что это, господин? Что же это?

– Что теперь? – спросил Вальтер.

– Боже мой! Вроде, они ещё не так далеко ушли, чтобы скрыться из виду, но я их уже не вижу! Господин, они как будто провалились сквозь землю!

– Да ну! – не согласился Вальтер, по-прежнему глядя не на Арнольда, а куда-то в сторону улицы. – Они просто зашли в какой-нибудь дом, когда ты отвернулся.

– Нет, господин, нет, – ответил Арнольд, – мои глаза не могут обмануть. Я внимательно следил за ними.

– В любом случае, – заключил Вальтер слегка взволнованно, – они ушли, и ни к чему занимать себя подобными пустяками, когда впереди нас ждут скорбь и раздоры. А теперь я хотел бы побыть один, чтобы обдумать твои слова. Ты же передай свои новости шкиперу Джеффри и нашим морякам да подготовь всё к отплытию. Завтра до рассвета приходи сюда, я буду готов. Мы отплываем в Лангтон-он-Хольм.

С этими словами Вальтер вернулся в дом, а гости разошлись по своим делам. Юноша долго сидел один в спальне и размышлял обо всех событиях своей жизни. В конце концов он пришёл к решению, что выбросит из головы образ тех троих, отправится обратно в Лангтон-он-Хольм, вступит в борьбу с Реддингами и либо одолеет их, либо погибнет сам, но когда он уже твёрдо решился на это, то неожиданно для себя понял, что размышляет о предстоящем противостоянии с Реддингами как о чём-то прошедшем и что больше его волнует, может ли он как-либо выяснить, где живут те трое. Тогда он снова попытался выкинуть их образ из головы, убеждая себя, что это была просто игра воображения, не более чем фантазия, но затем вспомнил об Арнольде, о том, что в последний раз писец тоже видел эту троицу. Не мог же Арнольд придумать такое! В этом его никак нельзя было заподозрить. Тогда Вальтер решил: «Что ж, хорошо, что не я, а он описал, как они выглядели. В таком случае я уже не могу сказать, что виновато одно моё воображение. Но всё же, с чего это я хочу найти их? Зачем мне это нужно? И как, как мне всё-таки их найти?!»

Вальтер всё думал и думал, но, видя, что так ничего и не надумал, заскучал и начал энергично увязывать товары и готовиться к отплытию. В этом занятии и провёл он день, а вечером, утомившись, заснул. На рассвете пришёл Арнольд, чтобы отвести его на судно, которое называлось «Варфоломей». Вальтер не задерживался: он быстро распрощался с прежними попутчиками и поднялся на корабль. Час спустя они уже были в открытом море и держали курс на Лангтон-он-Хольм.

Глава IV
«Варфоломей» попадает в шторм и сбивается с курса

Уже четыре недели «Варфоломей» шёл под полными парусами на северо-запад. Ни с кораблём, ни с командой за это время ничего дурного не случилось, но как-то на рассвете ветер утих, корабль застыл на месте, и морские волны качали его впустую. На западе же быстро росла туча, и это при том, что последние двадцать дней небо было чистым, разве что перед ветром возникали белые прозрачные облака. Теперь же шкипер, знаток своего дела, долго смотрел на море и на небо, а затем повернулся к морякам и приказал убрать паруса, да поскорее, а когда Вальтер спросил, чего ожидать и почему шкипер не сказал ему об этом раньше, Джеффри угрюмо ответил:

– Почему я должен говорить тебе о том, что и каждый дурак видит сам? Знай, что надвигается шторм.

Путешественникам оставалось только покорно ждать бури, поэтому Вальтер ушёл в свою каюту, решив, что во сне ожидание переносится легче, тем более приближалась ночь. Проснулся Вальтер от шума и криков моряков, хлопанья такелажа и парусов и сильной качки, но он был смелым юношей и остался в каюте, так как понимал, что, не будучи моряком, он окажется только помехой, если выйдет на палубу и начнёт путаться у всех под ногами, а кроме того Вальтер сказал себе: «Да и неважно, пойду ли я на морское дно или вернусь в Лангтон-он-Хольм, если жизнь, равно как и смерть, только отдалит меня от исполнения моей мечты. А ведь как хорошо было бы, перемени буря направление ветра! И в самом деле: нам бы тогда пришлось странствовать по другим землям, прежде чем мы смогли бы добраться до дома. И кто знает, что ещё случилось бы за это время? Пусть же всё будет так, как должно быть!»

Вальтер проворочался ещё некоторое время, прежде чем снова заснул, не обращая внимания на качку и грохот бури. Когда он проснулся, был уже день, в дверях его каюты стоял шкипер, а с его плаща стекала морская вода. Шкипер обратился к Вальтеру с такими словами:

– Пусть наступивший день будет добрым для тебя, господин, ибо мы пережили эту ночь! Скажу тебе, что мы всё это время боролись с бурей, стараясь не сбиться с курса, но безуспешно, так как три часа ветер гонял нас, куда хотел. Но море, господин, велико, корабль крепок, а корабельщики проворны: мы сумели избежать прибрежных скал! Возблагодари же покровителя плавающих Николая Угодника и всех святых, поскольку сегодня ты увидишь новое море, а может, и новую землю, и могу поклясться, что вид этот будет гораздо лучше всего того ужаса, что мы наблюдали вчера.

– Всё ли в порядке с кораблём и командой? – спросил Вальтер.

– Да, несомненно, – ответил шкипер. – «Варфоломей» – лучший из кораблей, который когда-либо строили из дерева наших дубовых лесов! Поднимись на палубу и посмотри, как бесстрашно он борется с ветром и волнами!

Вальтер надел плащ и поднялся на шканцы. Моря и в самом деле было не узнать: тёмные громады волн вздымались подобно горам, с которых сбегали белые кони морской пены. Облака проносились низко над кораблём и при особенно сильных порывах ветра хлестали корабельщиков потоками дождя. Хотя на мачте и остался всего лишь обрывок паруса, его хватало, чтобы ветер мчал корабль вперёд, перекатывая морскую воду через палубу от фальшборта к фальшборту.

Вальтер немного постоял, держась за ванты и глядя на волны. Он подумал, что хорошо, раз дует такой крепкий ветер, ведь он несёт их в неизведанное.

Затем к Вальтеру подошёл шкипер, хлопнул его по плечу и произнёс:

– Ну же, господин, взбодрись! Пойдём теперь вниз, поедим мяса, выпьем вместе бокал доброго вина!

И Вальтер пошёл со шкипером вниз, и ел, и пил, и на сердце у него стало уже легче, чем когда он услышал, что умер отец, а дома его ожидает распря. Сейчас Вальтер уже мог надеяться на то, что возвращение откладывается, что впереди у него новые странствия, а вместе с ними и новые надежды. Он уже понял, что, хочет он этого или нет, он не может не путешествовать, не плыть из порта в порт, ведь эти путешествия поддерживали его надежду и глубоко укоренившееся желание найти место, откуда явились те трое.