Текст книги "Сакен Сейфуллин"

Автор книги: Турсунбек Какишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Господа учителя и наставники, до этого вы говорили, что далеки от политики. Я сужу по вашим выступлениям. Но вот что я вам скажу: занятия в школе прекращены не будут, привилегии, которыми вы пользуетесь, не только сохранятся, но даже будут расширены. Вам будет оказана соответствующая материальная помощь. Ну а ваши политические взгляды исправит само время. Не могу не предупредить, что любое проявление саботажа будет – сурово пресекаться Советской властью. Подумайте, сейчас закладывается основа новой эпохи, Докажите, что ваша любовь к народу – не пустые слова.

Позиция, занятая учителями, озадачила Сакена. Просвещенные, культурные люди. И хотели бы уйти от старого, да вот, оказавшись лицом к лицу с новым, пугаются неведомого. Одни опасаются новой власти, не зная, Что она им принесет. Другие не верят, что темный народ, в рваных халатах и серых шинелях, сможет управлять государством. Иные же просто растерянны. Ну ничего, все утрясется. Время поможет.

Гарнизон города целиком поддержал Советскую власть. Казаки притаились, притихли. Со стороны кажется, что события последнего времени не затронули их, но прежней силы в казачьем войске уже нет. Затаился и Шайтанов. Лебезит, сладко улыбается – не иначе, готовит какой-то подвох.

Совещание в Совдепе проходило бурно. Главный пункт повестки дня – выборы на предстоящий уездный съезд Советов. Демократические выборы, которые покажут на деле, как претворяются в жизнь идеи равенства. После утверждения ответственных за выборы Сакен попросил слова. Он обратил внимание собравшихся на то, что день ото дня становилось все очевиднее – противники Советской власти тайно собираются с силами.

– Вы видите сами, – сказал он, – что казаки и бывшие торе, [29]29
  Торе – аристократы, потомки ханской династии Чингизидов; позднее так стали именовать и высокопоставленных чиновников.


[Закрыть]чиновники, казахские баи и волостные встречают нас косыми взглядами. Они готовы выступить в любой момент. Нам нужна армия. Не просто отряды, а люди, способные, если будет нужно, сражаться. Мы совершим большую ошибку, если потеряем бдительность. Поэтому я предлагаю – с сегодняшнего дня все члены Совдепа должны записаться в Красную гвардию.

Предложение Сакена было дружно поддержано. Порешили даже открыть курсы ускоренного обучения военному делу.

Была налажена почтовая связь, и теперь бесперебойно поступали газеты, журналы, письма. Однажды, просматривая свежие номера газеты «Революционная мысль», Сакен обратил внимание на небольшое сообщение под заголовком: «Резолюция». В нем говорилось, что на заседании Центрального Комитета казахской социалистической партии «Уш жуз» было обсуждено обращение Совета Народных Комиссаров «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». Сакен сам переводил это обращение на казахский язык и опубликовал его в газете «Тиршилик», считая этот документ одним из важнейших для понимания целей и задач Советской власти в решении национального вопроса.

Излагая основные моменты обращения, Центральный Комитет йартии «Уш жуз» заострил внимание читателей на том, что:

«Совет Народных Комиссаров правильно понял общность задач между демократией Европы и 360-миллионным мусульманством. Борьба с империализмом, провозглашенная русской революционной демократией, результатом должна иметь освобождение мусульманских стран от эксплуатации европейского капитала и от опасности постоянных разделов. И в этом отношении приняты решительные шаги Советом Народных Комиссаров, чего мы, мусульмане, не видели ни у правительства Львова, ни у правительства Керенского…

Центральный Комитет, учитывая все это, большинством всех против четырех, постановил: объявить Совету Народных Комиссаров в центре и Советам солдатских, рабочих и крестьянских депутатов на местах полное доверие».

Издалека зашли. Чтобы выразить доверие власти большевиков, не обязательно говорить от лица мусульман всего мира. Не о мусульманах вообще, а о бедноте следовало писать, подумал Сакен. Но как бы там ни было, они все же ближе к нам, чем «Алаш». И ведь недаром Шаймерден стал членом партии «Уш жуз». Интересно, как он воспринял отказ от выдвижения моей кандидатуры в Учредительное собрание.

Сакен вскрыл конверт, присланный из Омска. В нем оказались второй номер газеты «Уш жуз» и письмо. Жанайдар Садуакасов с сожалением писал, что руководство культурно-просветительного общества «Бирлик» перешло к Магжану Джумабаеву и его сторонникам.

Начал читать газету «Уш жуз». На первой полосе помещен материал под заголовком «Партия «Уш жуз». Вторая страница начинается отпечатанным крупным шрифтом аншлагом: «Да здравствуют тюрко-татары!» Внизу опубликованы по-казахски и по-русски списки кандидатов в Учредительное собрание.

– Ну что же, сравним слова и дела «ушжузовцев». – Сакен начал читать программную статью «Уш жуз».

«Политическая партия «Уш жуз» находит недостаточной программу партии «Алаш», которая пытается сшить и надеть на плечи великого казахского народа тесную, очень короткую и очень куцую шубейку.

Поэтому партия «Уш жуз», отнюдь не желая сказать, что она «из молодых, да ранняя», обращается к казахскому народу, который подобен сейчас человеку, с великой надеждой простирающему перед трапезой к богу руки, со скромной просьбой не обойти ее стороной, не поддаться обаянию словам «Алаша» во время выборов».

– Э, друзья, так вот что беспокоит вас: выборы в Учредительное собрание. Вот почему вы вдруг стали такими смирненькими и почтительными. Ясно теперь, почему вы вдруг заговорили о вере, боге, мусульманстве. Это тактический ход на время выборов: надо представить верующим массам партию «Алаш» как безбожную и получить большинство голосов. Как бы там ни было, а мне с вами вместе не сидеть и разговоров не водить. – Сакен открыл новую страницу газеты. Его словно обожгла бросившаяся в глаза подпись: «Шаймерден Альжанов».

А-а, старый друг! Посмотрим, что ты пишешь.

Шаймерденовская статья называлась «Гнусным клеветникам»:

«В 251-252-м номерах газеты «Казах» то ли из зависти, то ли от недостатка ума всячески поносят членов партии «Уш жуз», которая если не лучше остальных, то, во всяком случае, не хуже. Что же поделаешь – язык без костей! О рука, водящая перо, ни чести ты не ведаешь, ни бесчестья! Будь ты справедливой – писала бы ты правду, остановилась бы, когда дошла до клеветы, до сплетен! Но куда деваться тебе, если силой ведут тебя к столь гнусному обману. И кто? Алашевский Алихан, этот упырь из народной поэмы о Сеитбаттале. А пишет тот, кто на побегушках у Алихана, – злодей Мыржакып. Они хотят стать во главе если не всех трех жузов, [30]30
  Казахский народ делился на три орды, то есть на Большой, Средний, Малый жузы, куда входят разные роды и племена.


[Закрыть]то, во всяком случае, Среднего жуза…» – в подобных выражениях автор статьи обрушивался на партию «Алаш», а затем награждал самыми лестными эпитетами основателей партии «Уш жуз». Весь номер газеты был занят материалами, изобличающими «Алаш» в самых худших пораках, и сводился к агитации не голосовать за алашординцев во время выборов в Учредительное собрание.

Вот так сцепились. Теперь посмотрим, как газета «Казах» громит «ушжузовцев». Да, примерно в тех же словах. «С виду они, «ушжузовцы», – пишет газета, – похожи на людей, но мыслят они как звери. Присвоив себе имя «партии трех жузов», они пытаются обливать грязью тех, кто составляет ядро «Алаш». Волкам обычно подсыпают яд. Партия «Уш жуз» – это опасная опухоль, появившаяся на здоровом теле народа. Долг сынов «Алаша» не слушать их, держаться от них подальше, остерегаться их. Мы говорим плутам из «Уш жуза»: «Не развращайте народ, не в ваших силах умело управлять им. Народ не глуп, он не пойдет за вами к пропасти»,

Сакену было ясно. Руководители «Уш жуза» совершили тактическую ошибку. Не следовало им перенимать у алашординцев их приемы борьбы. Назвав партию социалистической, не надо было добавлять еще название «Уш жуз». Нет, не представляют они себе ясно своих задач. Однако при всем том схватка… «ушжузовцев» с партией «Алаш», их взаимные обличения, имеют и свои преимущества. Помогают народу понять, с кем они имеют дело. Сакен подумал, что нужно как следует подготовить очередной номер своей газеты «Тиршилик».

Своевременному выходу этой газеты мешали самые различные дела, которыми постоянно был загружен Сакен. То подготовка к съезду Советов, то проверка хода занятий в школах, то чтение лекций в школе для взрослых и на педагогических курсах, бесконечные собрания и заседания. Не дает покоя и созданная на Спасском заводе молодежная организация «Жас журек» («Юные сердца»), оттуда все время приезжают за помощью и советом. Жанайдар, Хамза и их товарищи из Омска сообщают, что деньги, высланные им, так и не дошли до адресата. Сакен поместил в четвертом номере «Тиршили-ка» статью «Жандармский казахский комитет Акмолинской области» с подписью «Шамиль». На это газета «Казах» ответила резкой бранью. В общем дел невпроворот. Работать приходится почти целыми сутками.

Съезд Советов открылся 15 февраля 1918 года в 12 часов. Люди, словно на праздник, вышли на улицы. Нарядные толпы заняли площадь перед кинотеатром «Прогресс». 224 делегата съезда – представители казахских и русских крестьян, рабочих, солдат и интеллигенции. Со времени основания города здесь еще не было столь представительного собрания.

После доклада «О текущем моменте и положении в Акмолинске» на трибуну один за другим стали подниматься делегаты. Они приветствовали созыв уездного съезда Советов и рассказывали о местных нуждах. Те, кто ни разу в жизни не был сыт, говорили о своих заботах и печалях. Не было шума и крика, как на митингах, люди выступали по очереди, им дружно аплодировали. 17 февраля был утвержден Акмолинский Совет в составе 84 депутатов. Сроком на три месяца были избраны 30 человек от русских, 24 человека от казахских волостей, 20 представителей от пролетариата города, 5 человек от татарского населения и 5 представителей от инвалидов. Затем началось обсуждение наказов и пожеланий.

Было утверждено решение съезда, состоящее из 42 пунктов и предложенное президиумом: признать Советскую власть, послать приветственную телеграмму В.И. Ленину, конфисковать имущество крупных капиталистов и купцов, произвести раздел земли, обеспечить население зерном и сельскохозяйственными орудиями, организовать кооперативную торговлю, помощь инвалидам, начать борьбу с пьянством, покончить с барымтой, [31]31
  Барымта – набег с целью угона скота.


[Закрыть]проводить в жизнь декрет о всеобщей трудовой повинности, создать революционный суд, организовать бесплатное всеобщее обучение и т. д.

Только поздней ночью завершилась работа съезда.

Радостные возвращались домой Сакен, Бакен, Абдулла, Жумабай, Байсеит и Турысбек.

– Мы-то думали, что Байсеит грамотей большой, поэтому избрали его секретарем президиума. А он так обрадовался тому, что сидит в президиуме, что даже не заметил, какие решения принял съезд, – съязвил с лукавой усмешкой Сакен.

– А что вам не понравилось, товарищ поэт-трибун?

– Решения, принятые на съезде, бесспорно, правильные. Но ведь их следовало расположить в каком-то порядке, отделить главное от второстепенного. А вы что сделали? Внесли в решение все, что ни говорилось. Решение – документ важнейший, и не следует, например, вписывать в него такие мероприятия, как обеспечение населения дровами. А дрова у вас фигурируют даже в двух пунктах.

Байсеит обиделся:

– Если ты такой знающий, то чего же молчал на съезде? Махать саблей, когда некого рубить, светик Сакен, все равно что стрелять в степь.

– Я серьезно говорю, Байсеке.

– И я. Мне никогда не приходилось так много писать. Честное слово, – оправдывался Байсеит.

– Как бы там ни было, а съезд прошел удачно. – Это резюмировал Турысбек.

– Товарищи, «господа», пошли к нам, я велел Бану приготовить ужин, – все обернулись к Абдулле.

– Мне уже неудобно перед хозяйкой, – замялся Сакен. – Каждый раз прихожу среди ночи, а она не может заснуть из-за шума, который я поднимаю.

– Слушай, товарищ, о покое замужних женщин пусть заботятся женатые, ты лучше дай нам посмотреть на твою невесту, – засмеялся Абдулла, намекая на то, что Сакен холост.

– Кстати, Сакен, почему ты не женат? Или еще не достиг совершеннолетия? – притворно удивился Жумабай.

– Зачем мне призывать мигрень на свою голову, достаточно того, что у вас есть жены.

Их уже ждали.

– Бану, почему ты вышла за такого феодала, а не выбрала демократа вроде меня? – спросил Сакен, входя в дом.

Друзья поддержали:

– Подлизывайся, подлизывайся к женщинам – не будешь ходить голодным.

– Он не упустит случая таким дешевым способом заработать симпатию хозяйки.

– И как только ему в горло полезет кусок, который он заработал, хваля Бану и понося нас!

– Ну напали на беднягу, как голодные осы! Оставьте его в покое, ужин я приготовила, не ожидая комплиментов Сакена. Расправляйтесь-ка лучше с мясом, а не с Сакеном, – вступилась Бану.

– Ишь как старается! Все равно мы не выдадим Сакена за девиц, которых ты для него готовишь, – рассмеялся Абдулла.

– Да вы уж меня без меня женили, – отшучивался Сакен.

Довольные и немножко уставшие мужчины подсели к достархану… [32]32
  Достархан – стол с яствами.


[Закрыть]

19 февраля 1918 года члены Акмолинского уездного Совета рабочих, крестьянских и казахских депутатов на своем общем собрании приступили к выборам президиума Совета и исполнительного комитета. Большинством голосов членами президиума были избраны Захар Катченко (председатель), Тимофей Бочок и Бакен Серикбаев (товарищи председателя, или заместители), Феодосии Кривогуз, Байсеит Адилев (секретари), Нестор Монин (казначей), Елизавета Кондратьева и Сакен Сейфуллин.

Когда организационные вопросы были решены, Совет перешел к текущим делам.

Советская власть нуждалась в средствах. К тому же следовало обуздать баев, купцов и капиталистов. Порешили наложить на акмолинских богачей три миллиона контрибуции.

Богачи взвыли. Но что им оставалось делать? Согласно приказу они в короткие сроки сдали деньги в финансовый отдел Советов.

Постановили также конфисковать мельницы богача Петра Моисеева, а Спасскому заводу выделить сто тысяч рублей.

Такие меры повысили авторитет Совета в глазах городского большинства, снискали ему уважение. Но богачи и их приспешники затаили злобу.

Акмолинский Совет день ото дня набирал силы. Сакен был назначен комиссаром по народному образованию, провел еще одно совещание учителей города. На сей раз сторонников Советской власти оказалось больше, чем на прошлом совещании.

Из Омска поступали все новые вести. В конце февраля «Известия» Омского Совета сообщили о том, что в связи с роспуском областного казахского комитета, как органа контрреволюции, объединенное заседание Центрального Комитета казахской социалистической партии «Уш жуз» и исполнительного комитета омских самостоятельных единиц и демократических организаций до созыва областного казахского демократического съезда приняло постановление о временном введении в состав областного казахского комитета следующих товарищей:

1. Шаймердена Альжанова,

2. Ершика Токпаева,

3. Кудери Мусина,

4. Абдрахмана Кылышбаева.

А 1 марта 1918 года председатель вновь образованного областного казахского комитета Ш. Альжанов и председатель партии «Уш жуз» К. Тогусов дали в Семипалатинский казахский уездный комитет телеграмму следующего содержания: «По постановлению Центрального Комитета «Уш жуз» областной казахский комитет низвержен, члены его арестованы. Самозванное казахское буржуазное правительство «Алаш-Орды» не может быть нами признано». Альжанов и Тогусов предлагали немедленно востребовать те 20 тысяч рублей, которые были высланы прежним комитетом правительству «Алаш-Орды».

Одновременно руководство комитета направило «Приветствие казахского народа» Российскому съезду Советов: «Москва. Всероссийскому съезду Совдепов. Центральный Комитет социалистической партии «Уш жуз» и областной исполнительный комитет Совета казахских депутатов от имени многомиллионной казахской демократии приветствует Всероссийский съезд крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и искренне желает плодотворной работы. Перед вами стоит благородная задача решить вопрос о мире. Казахская демократия выражает уверенность в том, что съезд решит вопрос в соответствии с задачами и требованиями демократии и тем самым укрепит победу Октябрьской революции».

– Смотри-ка, что они делают, – удивился Сакен. – Надо было и нам послать телеграмму.

– Из Омска пришло еще одно сообщение: группа прогрессивно мыслящей молодежи во главе с Абулхаиром Досовым, Таутаном Арыстанбековым, Жанайдаром Садуакасовым отделилась от «Бирлика» и, создав свою организацию – «Демократический совет казахских учащихся», – приступила к распространению собственной программы.

Газеты «Казах», «Сары-Арка», журнал «Абай» сообщили, что руководители западной «Алаш-Орды» Халил и Жиханша Досмуханбетовы имели встречу с Лениным и вели переговоры о предоставлении казахам автономии, И пока Сакен и его друзья ломали голову над тем, насколько достоверны эти сообщения, из Народного комиссариата по делам национальностей пришла радиограмма, которая еще больше озадачила членов «Жас казаха». В радиограмме говорилось: «По проекту, принятому большевиками, Советская власть предоставляет автономию всем угнетенным при царизме народам. Казахский народ также должен вести подготовку к созданию автономии на своей территории».

Газеты «Казах» и «Сары-Арка» подняли невообразимый шум: казахам предоставлена автономия только потому, вопили они, что ее добились такие истинные герои, как Досмуханбетовы.

Как же так? Что значит эта автономия, «добытая» Досмуханбетовыми? Ведь повсюду созданы Совдепы с представителями различных национальностей.

Эти вопросы стали темой горячих споров в «Жас казахе».

В результате долгой дискуссии порешили принять постановление: «Казахский народ в большинстве своем необразован. Кедеи и трудящиеся все еще находятся под большим влиянием баев и торе. Стоящих за бедноту, защищающих ее интересы образованных граждан мало;.большинство интеллигентов, защищая интересы баев и торе, объединились в «Алаш-Орду». Если сейчас дать казахам автономию, то ею завладеют алашординцы. А такая автономия, которую добивается себе «Алаш-Орда», казахам совершенно не нужна».

– Примем пока это постановление, – сказал Сакен. – Но действовать от имени всего уезда мы не можем, поэтому необходимо созывать съезд и обсудить на нем еще раз наше решение.

На этом совещание закончили. Да и нельзя его было затягивать: вечером в семь часов – собрание большевиков.

На собрание большевиков прибыли всего около 20 человек. Председательствовал Катченко. Торжественно 'Вручил председатель партийные билеты вновь принятым в партию большевиков. И среди них – Сакен Сейфуллин, Бакен Серикбаев, Абдулда Асылбеков, Жумабай Нуркин и татарин Гургаян Бекмухамедов.

Сакен рассказал собранию о том, что только час назад было предметом обсуждения организации «Жас казах». Пересказал суть постановления. Собравшиеся задумались. Матрос Авдеев, прибывший из Омска, попросил слова.

– Товарищи, вы не пугайтесь слова «автономия», – сказал он. – Весь вопрос в том, какая автономия. Можно получить автономию и совершенно отделиться от Советской России, отмежеваться от нее, и можно, создав автономию, рука об руку с другими народами начать строить новую жизнь. О какой из этих автономий говорите, к примеру, вы? – Авдеев обернулся к Сакену.

Потом выступил Катченко.

– Просить автономию или нет – дело ваше, внутреннее. У нас на Украине создаются десятки рад. Что они собой представляют, с чем их едят – это мне пока неведомо. А что надумали собрать съезд и на нем обсудить – это правильное дело.

Хотя времени для агитации было в обрез, народу на очередной съезд собралось много. Делегаты едва разместились в зале бывшей гимназии, занимаемой ныне Совдепом. Сакен сделал доклад. И съезд единогласно принял решение: «Автономия алашординцев не нужна казахским трудящимся. Автономию мы получим тогда, когда будет больше образованных из числа трудящихся масс…» В Народный комиссариат по делам национальностей ушла телеграмма: «Съезд казахских депутатов принял единодушное постановление, в котором признает неправильным постановление Всеобщего казахского съезда в г. Оренбурге от декабря 1917 года о создании казахской автономии «Алаш-Орда» и считает, что это сговор прокадетских элементов». [33]33
  В «Очерках истории Коммунистической партии Казахстана» сказано, что «в вопросе о национальной государственности некоторые партийные организации Казахстана допустили серьезную ошибку: отбрасывая буржуазную автономию, они отрицали также 11 советскую автономию. Так, например, Акмолинский уездный съезд депутатов казахских трудящихся, правильно оценив контрреволюционную сущность буржуазной автономии Алаш-Орды и отвергнув ее, вместе с тем принял ошибочное постановление» (стр. 121).


[Закрыть]

Московские и петроградские газеты полны радостных сообщений о том, что Советская власть триумфально шагает по городам и селам страны.

Члены организации «Жас казах» буквально в поте лица ведут подготовку к Международному дню солидарности и братства трудящихся, к 1 Мая. К этому дню они намерены поставить пьесу Сакена «На пути к счастью», которую он написал еще в декабре 1917 года и с тех пор никак не мог отредактировать. Недавно приезжали со Спасского завода Орынбек Беков, Нурмак Байсалыков, ездовой Салькен Балаубаев от «Жас журек», который считает себя отделением «Жас казаха», у них с культурно-просветительной работой дело обстоит плохо. Они переписали черновой вариант пьесы и забрали с собой. Постановка спектакля в Акмолинске – дело новое, событие доселе невиданное.

Поскольку все жизненно важные дела северных областей Казахстана решаются в Омске, то и Совдеп Акмолинский, и организация «Жас казах» во главе с Сакеном жадно следят за сообщениями из Омска. Газеты, выходящие в Омске, вносят разноголосицу. «Дело Сибири», орган реакционных элементов, напечатал статью «Казахские социалисты», подписанную псевдонимом «Очевидец». Ниже – сноска: «Статья написана казахом». Эпиграфом к статье послужило изречение пророка Магомета: «Тот, кто скрывает истину, – безъязыкий дьявол». Это в адрес «Уш жуз».

Пришло тревожное письмо от Хамзы Юсупбекова. По его словам, борьба среди омских казахов обостряется. Активисты из «Бирлика» арестовали руководителей «Демократического совета казахских учащихся»: Таута-на Арыстанбекова, Жанайдара Садуакасова, Абулхаира Досова – и заточили в острог. Кольбай, узнав об этом, принял меры, и вскоре же их освободили. Но «бирликов-цы», говорят, собирают материалы на Кольбая Тогусова.

Недаром говорится: у плохой вести семь ног. Как-то пришел к Сакену атаман акмолинских казаков Кучковский и говорит:

– Вы, кажется, почитаете Тогусова. Полюбуйтесь, взгляните, каков он, ваш кумир, – и протянул номер газеты «Вольный казак». Сакену в глаза бросился крупно набранный заголовок: «Разоблачение и арест Кольбая Тогусова (он же – Туленгутов)». Надо бы прочесть, по Сакен спешил на заседание Совдепа. Однако у совдеповцев такой газеты не достать. И Сакен попросил:

– Оставьте мне газету, позже я верну.

– Берите, – ответил Кучковский. – Берите, я еще найду.

Сакен взглянул на атамана и увидел – не взгляд, а выстрел. В нем и злорадство и ненависть: «Этот убьет и не оглянется».

Через несколько дней из Омска, из «Бирлика», в адрес «Жас казаха» поступило письмо с предложением, послать делегатов на всеобщий съезд казахской молодежи. Руководство «Жас казаха» решило направить туда Абдуллу Асылбекова. Ему было поручено детально разузнать, что делается в Омске.

Много различных вестей поступает из Омска. Наиболее важная из них и достоверная – арест Кольбая. Пришло письмо от Жанайдара Садуакасова. Он сообщал, что алашординцы набирают силу и положение в городе с каждым днем осложняется.

А Первомайский праздник все ближе. Совдеп решил провести демонстрацию со знаменами и транспарантами, с пением «Интернационала», «Смело, товарищи, в ногу», «Варшавянки» и других революционных песен.

«Жас казах» собирает необходимые для постановки пьесы Сакена вещи, бутафорию в близлежащих казахских аулах. Когда уже обо всем договорились, Бакен Серикбаев вдруг озадачил Сакена.

– Сакен, если ты настоящий поэт, то тебе придется сочинить революционную песню. Сам знаешь, у нас нет таких песен. А демонстраций без революционных песен не проводят.

Сакен хотел было отговориться, но Бакен отрезал:

– Это заказ «Жас казаха». Отговорки не принимаются.

Идея хорошая, но вот как ее осуществить. Поэт мысленно обозревал казахскую литературу и так и не мог вспомнить ничего, что подошло бы к данному случаю. Маршевые кюи? Но они – для всадников. Его собственные стихи? В дни революции он написал кое-что: «Мы спешно собрались в поход», «А ну-ка, джигиты». Нет, и это не годится. Их ритм, интонации не подходят для марша. А революционная, да тем более праздничная, для демонстрации, песня должна помочь чеканить шаг и в то же время звучать величаво, торжественно. «Да, не простенькую задачу задали мне деятели «Жас казаха», – констатировал Сакен.

– Что с вами, Сакен Сейфуллинович?! На вас лица нет, вы плохо себя чувствуете? – встревоженно спросил забежавший на минуту Захар Петрович Катченко.

– Да так себе.

– Может быть, плохие вести из Омска?

– Да нет же, Захар Петрович, с чего это вы взяли? Получил вот боевое задание, сижу ломаю голову, как его выполнить.

– Какое это задание, от кого? – опять насторожился Захар Петрович.

– Как бы сказать…

Но вспыльчивый Катченко не выдержал:

– Да говори же, что случилось! Чувствую, какое-то очень плохое известие! Где, что случилось?!

Последнее время из Омска шли тревожные слухи, и у многих работников Совдепа нервы были напряжены.

– Да что ты воды в рот набрал?

Дальше нельзя было разыгрывать товарища. Сакен улыбнулся, не выдержал, заразительно рассмеялся. Захар Петрович рассердился.

– Хорошо, если ты с ума не сошел!

– Захар Петрович, ты должен мне помочь, если ты действительно брат Тараса Григорьевича Шевченко, – безмятежно заговорил Сакен.

– Вот дьявол, какой я брат Тарасу Григорьевичу, ты о чем это? Я до сих пор думал, что ты порядочный и благоразумный человек, а оказывается, ты не можешь без балагурства. Ладно, в чем тебе нужно помочь? – по-дружески, но все еще ворчливо спросил Катченко.

Сакен объяснил.

– Только-то? – Катченко недоверчиво посмотрел на Сакена.

– Захар Петрович, помогите мне.

– А ты знаешь вот эту песню? – И, не дожидаясь ответа, Катченко тихо запел:

 
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной:
Вперед! Вперед! Вперед! Вперед! Вперед!
 

Сакен не ожидал, что у Катченко такой приятный голос и очень точный слух. Пока Сакен собирался с мыслями, Захар Петрович юркнул из комнаты. Сакен и не заметил. Начал было говорить, глядь – Катченко нет. Бросился за ним на улицу.

– Захар Петрович! Остановитесь, пожалуйста. – Катченко идет себе и даже не оглянулся.

– Сделайте милость! – Катченко только ускорил шаг.

– Мне некогда! Меня ждут! – вполне серьезным тоном ответил он.

Сакен наконец догнал.

– Ходит молва, что украинцы великолепно понимают шутку и сами остряки. Я бы этого не сказал! – как бы невзначай проронил Сакен. Катченко резко остановился.

– Сатана ты, Сакен!

Переходя с шутливого тона на деловой, Сакен сказал:

– Захар Петрович, вот эту песню, которую вы только что пели, повторите еще раз. Она, видимо, революционная.

– А разве ты не знал ее?

– Нет!

– Это же знаменитая рабочая «Марсельеза»!

– Откуда же мне знать? Ведь в Акмолинске рабочих можно по пальцам пересчитать.

– И что ты предлагаешь, я должен спеть здесь же, на улице?

– Зайдем ко мне.

К приему гостя Габузовы – хозяева дома, где жил Сакен, не были готовы. Они растерялись, видя, что к ним пожаловал сам председатель Акмолинского Совдепа. Татьяна Яковлевна сразу схватилась за чайник, но Катченко, заметив это, успокаивающе сказал:

– Не беспокойтесь, я только что пообедал.

– Да что ты. Разве тебе не известна казахская пословица: «Не заходи в дом, а если зашел, то без угощения из дома не выходи». Когда к нам жалует такой большой начальник, как ты, мы обязаны его угостить, то есть резать барана. Но так как мы просвещенцы, а не скотоводы, то не имеем возможности сделать такое дароприношение. Однако у нас всегда в запасе горячий, густой и ароматный чай. Мы можем угостить, если пожелает товарищ председатель Совдепа, – пошутил Сакен.

– Ну что ж, я согласен. Вижу, что ты не скоро отпустишь меня на волю. Давай не терять времени. – Катченко снова напел «Марсельезу».

Сакен взял домбру и начал подбирать мотив.

– Дайте, пожалуйста, балалайку, если есть, – попросил Катченко. Балалайка нашлась, и дело пошло. Повторили песню три раза. Потом спели под аккомпанемент балалайки и домбры.

– Вот это и есть интернационализм, – сказал Катченко, собираясь уходить.

– Спасибо, Захар Петрович, – поблагодарил Сакен. – А чай?

– Следующий раз – меня ждут в административном отделе.

Итак, мелодия есть. Сакен еще раз сыграл на домбре «Марсельезу». Ритм энергичный, живой, призывный. Такими же должны быть слова.

Сакен начал сочинять.

 
Слишком долго терпел царский гнет
Наш несчастный, отсталый народ —
Жертва жадных, жестоких господ,
Бессердечных и подлых людей,
Ловкачей и продажных судей.
 

Строфа показалась медленной, суховатой. Не о прошедшем должна идти речь, а о настоящем, грядущем.

 
Азамат, не склоняйся, воспрянь,
Рука об руку с братьями встань.
За свободу и равенство мы
С красным стягом пойдем против тьмы,
Кликнем клич мы: «Вперед! Час настал
Сбросить тех, кто народ угнетал!»
 

«Да, кажется, стих обретает правильную интонацию», – подумал поэт.

 
Пусть навеки исчезнет, сгниет
Тот закон, приносивший в народ
Унижение, рабство и гнет.
Пусть народ сам решает судьбу!
Пусть зовет красный стяг на борьбу!
 

Повествовательная часть стиха получилась, кажется, но никак не складывался припев. Каких только вариантов он ни делал – упругий маршевый ритм не давался. Он еще раз повторил русский текст. Даже стал переводить его, все напрасно. Хотелось напеть то, что написалось, но уже ночь, Габузовы сладко спят. Измученный, он лег в кровать. Не идет сон, в голове звучит мелодия «Марсельезы». Так и проворочался до утра.

Новый день принес новые заботы. Но Сакена одолевало одно-единственное желание – закончить стихотворение. Весь день он мысленно продолжал работать над припевом, хотя не имел и минуты свободной, чтобы присесть с ручкой. Весь день ходил, разговаривал. Желание скорее взяться за перо не покидало его.

Вечером дома, напевая «Марсельезу», Сакен наконец написал:

 
Азамат, встань с рабочими в строй,
Ты на мир свои очи открой.
Знамя красное – сила твоя,
Все под Красное знамя, друзья!
 

Прочитал и обрадовался. Пригласил Давида Артемовича послушать.

– Содержания не знаю, но ритмика и такт, по-моему, мелодии соответствуют. Лишних слогов мой слух что-то не уловил, – заключил Габузов.

Сакен облегченно вздохнул, как будто сбросил с плеч тяжелую ношу. Как же назвать эту песню? Долго ломал голову. Может быть, «Степной сокол», «Буйная наша молодость» или «Революционная»? Потом вспомнил, что стихотворение рождено по специальному заказу общества «Жас казах», почему бы так и не назвать его? А мелодия – «Марсельезы». Тогда, может быть, – «Жас казах Марсельеза»? На том и остановился. В переводе на русский язык это название имеет более широкий смысл – «Марсельеза казахской молодежи».