Текст книги "Состязание. Странствие"

Автор книги: Тур Хейердал

Соавторы: Коре Холт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Приложения

Тур Хейердал
Фридтьоф Нансен (Горячее сердце в холодном мире)

Два важных события переживает каждый человек. Не по нашей воле нас бросает в жизнь, и уходим мы из нее навсегда, независимо от того, желаем ли жить вечно. И столько же, сколько существует людей на земле, существует и способов расходовать время, отведенное нам на жизнь.

Большинство живет в упорной борьбе за существование и умирает, не оставив после себя яркого следа – звено в невидимой цепи минувших поколений. Но бывают люди, творящие благо или причиняющие зло значительному числу своих современников. Дух, образ и имена их живут после физического исчезновения этих людей.

Странно, однако, что люди, творящие благо человечеству, исключительно редки. Но именно таким человеком был появившийся на свет 10 октября 1861 г. старший сын Аделаиды и Бальдура Нансенов. Он родился в семье норвежца-адвоката, на старинном живописном хуторе близ столицы страны – Христиании. Ныне родина Нансена лежит в черте города Осло.

Счастливо вошел в жизнь Нансен. Он никогда бесцельно не растрачивал того, что ему даровала природа. Нансен начал сознательную жизнь умственно и физически хорошо подготовленным. С детских лет он обдуманно воспитывал свой дух и тело в твердой решимости добиться завоеваний и побед в грядущей борьбе. В конце своего пути он мог с полным правом сказать, что побеждал без кровопролития и завоевывал не для себя. Он отдавал многое, ничтожно мало получая взамен. Вот почему Нансен пережил время, отпущенное ему на жизнь, творя и поныне добро среди нас, живых; вот почему мы не забыли его.

Семья Нансенов была образованной и культурной. Видные граждане столицы, крупные ученые, писатели и художники постоянно посещали дом родителей Фридтьофа. Отец его был невысоким щуплым человеком. Ни физически, ни духовно он не выделялся. Был неизменно вежлив, педантичен, заботлив и несколько ограничен. Он казался безропотным и замкнутым. Его убеждения вполне укладывались в рамки юриспруденции и библии. Напротив, мать обладала сильным умом, была энергична и деятельна. Она имела самостоятельные суждения, отвергала предрассудки, критически относилась к авторитетам и условностям этикета. Она любила природу и увлекалась спортом, шокируя обывателей неженским занятием – лыжными прогулками в лесу Осло.

Юноша унаследовал черты характера обоих родителей. От отца он воспринял научную методичность и точность в работе, правдолюбие, высокое чувство долга и часто охватывающее его ощущение крайнего одиночества. От матери к нему перешли энергия и воля, любовь к природе, презрение к предрассудкам, условностям и снобизму. Лишь в одном сходились характеры родителей – они любили простую и скромную жизнь и воспитывали детей почти в спартанском духе, приучая их к бережливости, – черта, которую Нансен высоко ценил в зрелые годы.

У мальчика помимо семьи был и другой могучий воспитатель. Великолепный норвежский бор с его холмами и горами начинался у ворот дома. Летом – прогулки пешком, зимой – лыжи, и как развлечение, и как занятие. Сейчас лыжный спорт является национальным видом спорта в Норвегии, но в прошлом столетии дело обстояло иначе – горожане чуждались обширного леса Осло. Лишь редкие посетители проникали в чащу для наблюдений за природой; они-то, вероятно, и становились исследователями и учеными. Природа – подлинный крестный юного Фридтьофа. Природа, а не человек – его самый большой учитель, могучий творец его поразительной личности. И лучше всех понимал это сам Нансен, который писал: «В чаще, в уединении леса, откуда открывается вид на высокую гору, в вересковой пустоши, вдали от беспорядочного гула – вот где формируется личность». И в другом месте: «Из пустоши, из уединения, из величавой и безыскусственной природы всегда приходят новые люди».

Подростком Нансен один или с младшим братом Александром отправлялся в лес с удочкой для форели, а позднее – с дробовиком для охоты на дичь и зайцев. Имея при себе немного хлеба и спички, он мог целыми днями находиться в лесу, а случалось, оставался в чаще недели. Он жарил на угольях форель и проводил ночи под мерцающими звездами или довольствовался первобытным убежищем под деревом. Он стремился бороться за жизнь собственными силами. Преодолевать препятствия, воздвигнутые природой, природными же средствами, без чьей-либо помощи – вот что давало ему веру в себя и огромное удовлетворение. Когда Нансен путешествовал или совершал восхождения, плавал и боролся, его сердце билось бодрее и веселее. Он вдыхал аромат нагретых солнцем сосен, запахи вереска и мха, они наполняли его легкие. Его глаза разбегались при виде бесконечно менявшейся красоты природы, неисчислимых сочетаний цвета и совершенной формы. Он сливался с природой, был Питером Пеном, северным Робинзоном Крузо.

Когда кончилась юность Нансена, он в совершенстве знал лес Осло. Теперь его влекли к себе величественные контуры горных цепей и высокогорные плато Ютунхейм и Рондане, самые глухие и безлюдные области страны. В природе он познал истину, смог ощутить цельность и вечность мира. В лесной глуши он чувствовал себя свободным, душа его смягчалась, – он был самим собой. Позднее, когда Нансена томило одиночество, он искал покоя в уединении лесов и гор, здесь он находил уют и чувствовал себя дома. Он писал в своем дневнике: «Мой дом – там, где природа величава и спокойна, куда не доносится гул ярмарочной площади».

Так Нансен обрел себя.

В то время, когда ему предстояло выбрать факультет университета, молодой человек имел разносторонние интересы. Временами он мечтал стать художником. Его отличные рисунки пером, позднее иллюстрировавшие отчеты об экспедициях, а также свидетельства его преподавателя говорят о том, что Нансен и на этом поприще мог бы добиться многого. Одинаково глубоко он интересовался физикой и химией, геологией и астрономией, математикой, историей и философией. Избрал он зоологию, ибо знал, что именно эта наука позволит ему лучше всего совместить любовь к природе с жизнью под открытым небом.

Студентом Нансен по совету своего профессора Коллета решил отправиться на промысловом судне-тюленебойце в Северный Ледовитый океан для изучения фауны Арктики. В 1882 г. двадцатилетний Нансен на судне «Викинг» отправился в свое первое плавание в арктические воды.

Нансен был потрясен безбрежными просторами Арктики, мощью и суровостью ее ландшафтов, великолепной игрой красок – отблеском неба на снежных полях и темных водах. Он испытывал удовлетворение и гордость от сознания собственного бесстрашия, видя, как многие, попав в Арктику, находятся во власти страха, угнетены, совершенно беспомощны в бескрайних пустынях, где мгновенно стираются и исчезают следы человека. Нансен писал в своем дневнике, что лишь тот, кто ищет покоя, вечности и свободы, обретет здесь то, что искал. Беспредельная Арктика стала для взрослого Нансена тем, чем были для мальчика леса и горы родины.

Среди охотников на тюленей Нансен отличился как прекрасный стрелок. Он прерывал научные исследования для опасной охоты на белого медведя. Часто приходилось и плавать в ледяной воде. В конце июня «Викинг» был затерт дрейфующим льдом у восточного побережья Гренландии. 24 дня суденышко беспомощно дрейфовало во льдах, и молодой Нансен мог беспрепятственно заниматься наблюдениями. Они имели большое значение для его будущего.

Были видны мерцающие глетчеры и зубчатые пики Гренландии, но подвижные льды держали судно, не подпуская его к берегу. Нансен убедился в том, что неизученную часть этой огромной terra incognita можно исследовать путем дрейфа во льдах. Заинтересовался он также появлением органического ила, обнаруженного им на плавучих айсбергах.

Наконец «Викинг» вырвался из железных объятий льда и Нансен возвратился в Норвегию. По рекомендации профессора Коллета он получил место хранителя зоологического отдела в Бергенском музее, еще не сдав экзаменов. Бергенские ученые, обладавшие широтой взглядов, свободные от предрассудков, произвели большое впечатление на молодого человека. Здесь был доктор Армауэр Ханссен – ревностный последователь Дарвина, открывший возбудитель проказы – лепрозную палочку. Он познакомил Нансена с учением Дарвина о происхождении видов, и эта теория была полностью принята молодым натуралистом и философом, тесно связанным с жизнью природы – фауны и флоры. Теперь авторитет отцовских религиозных убеждений пал. Верой Нансена стали вселенная и вечная природа.

Пять лет Нансен был занят биологическими исследованиями в Бергенском музее, где он опубликовал ряд научных работ. Он отказался от предложений работать зоологом в Англии и Америке, предпочитая сохранить независимость. После трехлетнего напряженного труда он представил свою первую работу по биологии «К анатомии и гистологии мизостомид» – весьма серьезное исследование, в корне менявшее представления об этих крохотных, едва видных глазу многощетинковых червях. Он изучал моллюсков, ракообразных, низших морских позвоночных. Главное внимание Нансен уделял исследованию центральной нервной системы, изучая в ней, как он говорил, происхождение мысли.

Двадцатипятилетний Нансен закончил труд о нервной системе асцидий и Myxine glutinosa (т. е. класса панцирных моллюсков) и слизистого угря – Marsipobranchii. Эта работа позднее воплотилась в докторскую диссертацию «Строение и связь гистологических элементов нервной системы». Защита диссертации вызвала оживленные дебаты, а позднее труд Нансена получил признание как первый вклад в эту область науки. Впоследствии Нансен совместно с профессором Гульдбергом опубликовал труд «О развитии и строении кита».

Нансен погрузился в исследования по зоологии с сосредоточенностью, характерной для всех его занятий. Когда он днями просиживал в Бергене за микроскопом, отец, сам большой домосед, вынужден бывал писать ему, чтобы он не губил свое здоровье столь долгим пребыванием взаперти. С другой стороны, в трехмесячной научной командировке на биологической станции в Неаполе Нансен был, по свидетельству итальянских коллег, самым жизнерадостным человеком в коллективе. Светловолосый гигант-северянин мог отдаваться развлечениям, веселиться и танцевать всю ночь напролет. Он ревностно занимался всем, за что брался.

В период научных занятий в Бергене Нансен однажды услышал о предстоящих лыжных соревнованиях в Христиании, отделенной от Бергена тремястами километров горного ландшафта. Железная дорога еще не была построена, и Нансен двинулся напрямик через горы на лыжах, принял участие в соревнованиях, добился награды и на лыжах же вернулся в Берген, где вновь погрузился в научные изыскания. Он приобрел репутацию лучшего лыжника столицы. В 1881 г. им была получена вторая награда на национальных соревнованиях конькобежцев, и его результат был превзойден только будущим чемпионом мира. Вместе с тем Нансен был решительным противником начинавшихся тогда состязаний и рекордов, порождавших бездумных мускульных роботов и акробатов. По мнению Нансена, идея спорта – выковывать характер и волю, переносить людей на лоно природы.

Приблизительно в это время Нансен сшил себе своеобразный спортивный костюм и головной убор. Практичный, но непривычный с виду, этот наряд вызывал насмешки и критику. Но молодого Нансена, волевого и независимого, не тревожило то, что говорят о нем другие.

В 1884 г. он отбыл военную службу рядовым, и некоторые из его аристократических знакомых были шокированы, узнав, что он с такой же легкостью сближается с бедняками крестьянами, как и со знатными друзьями. Нансену претил снобизм в любой форме, и он никогда не судил о человеке по его титулу или положению. Истинный натуралист и дитя природы, он всю свою жизнь ценил в людях характер и качества, а не их социальное положение. Деньги для него всегда были средством и никогда не являлись целью. Иметь скромные желания, считал Нансен, гораздо выгоднее, чем много зарабатывать.

Через четыре дня после защиты докторской диссертации Нансен отправляется в путешествие, которое принесло ему мировую славу. Он мечтал о Гренландии с тех пор, как увидел в дрейфующих льдах с палубы «Викинга» ее суровые берега.

Вдохновленный и подстрекаемый своим великим современником – шведским путешественником Норденшельдом, двадцатишестилетний Нансен ринулся в рискованную экспедицию. Замысел его был прост – пересечь Гренландию на лыжах. Этот спорт в те времена был мало известен за пределами Норвегии, а центральная часть Гренландии была совершенно не изучена. Мировые авторитеты высмеивали и критиковали безумный, по их мнению, план, но это не могло повлиять на Нансена.

В то время населен был только западный берег Гренландии, восточный же был совершенно необитаем. Поэтому все предыдущие попытки проникнуть в глубь страны начинались от поселений на западном берегу, чтобы обеспечить возможное возвращение. Но Нансен не искал возможности возвращения. Великий замысел исходил из противоположного расчета: отправиться на лыжах от необитаемого восточного берега и с самого начала сжечь за собой мосты. Населенный западный берег должен был стать теперь целью, и Нансен мог сэкономить тяжелое снаряжение и продовольствие, необходимые для обратного пути при ином маршруте.

Нансену не удалось получить денежную субсидию от правительства, но средства были предоставлены одним датчанином. Большая часть снаряжения была сконструирована самим Нансеном: легкие и прочные нарты для палатки и продовольствия, снегоступы для восхождения на крутой подъем, лыжи специального типа для продвижения по плато и т. д. Для участия в экспедиции были отобраны пять норвежских граждан в возрасте от 24 до 46 лет, все опытные лыжники. Двое из них были лапландцы.

В июле 1888 г. Нансен и пять его товарищей погрузились в две небольшие шлюпки в подвижном льду у восточного берега Гренландии, покинув парусное судно под 65° северной широты. Они почти достигли берега, когда одна из лодок была сжата льдом и основательно повреждена. Пришлось вытащить ее на льдину для ремонта. Погода испортилась, и мелкий лед спрессовался; льдина быстро устремилась на юг, все дальше от земли. Двенадцать дней люди боролись за свою жизнь на дрейфующей льдине, стремившейся унести их в Северную Атлантику. Наконец льдину подхватил водоворот и ее прибило к берегу. Это оказался дикий и пустынный берег в пятистах километрах южнее намечавшегося пункта высадки экспедиции. Еще двенадцать дней Нансен и его товарищи пробивались на север сквозь предательский лед. Гигантские глыбы льда, низвергавшиеся с нависших глетчеров, грозили положить конец экспедиции. В конце концов людям удалось снова достигнуть 65° северной широты и вытащить на берег свои лодки.

15 августа началось восхождение на обрывистый берег, покрытый мощным ледяным щитом. Лед перекрещивали трещины и опасные расселины. После недели трудных испытаний удалось достигнуть плато, и здесь, на покрытой снегом равнине, можно было передвигаться значительно быстрее. При попутном ветре палатка служила парусом на тяжело нагруженных нартах. Нансен и его спутники пересекли Гренландию, достигнув высоты 2700 м над уровнем моря. Здесь температура в палатке падала иногда ночью до -45 °C.

Через шесть недель напряженного труда, голода и постоянной жажды экспедиция достигла берега открытого моря у Амералик-фьорда. Из палатки и ивовых лоз была изготовлена легкая утлая лодка, и в ней Нансен и его друг Свердруп отплыли к эскимосскому селению Готхоб, куда позднее пришли и остальные участники экспедиции.

Впервые Гренландия была пересечена. Получены новые важные знания во многих отраслях географии. Последний пароход уже ушел из Гренландии несколько недель тому назад, и Нансену с товарищами пришлось провести зиму и весну среди эскимосов. Жизнь в эскимосском поселке дала Нансену большой опыт и ценнейшие уроки, которые он никогда не забывал. «Как мы первобытны, и насколько был бы правилен взгляд так называемых дикарей на нас сверху вниз», – писал Нансен. Он восхищался социальной организацией эскимосов, их дружелюбием и гостеприимством, незлобивостью, их глубоким отвращением к войне и убийству. Нансену было горько думать, что культуре и моральным устоям этого народа грозит гибель в результате проникновения цивилизации.

Труд Нансена «Жизнь эскимосов» был крупным вкладом в этнографию и пламенной защитой маленького народа.

Кроме нового в географии гренландская экспедиция Нансена внесла важный вклад в ряд других, еще не решенных научных проблем. Открытие Нансеном второго полюса холода в северном полушарии и произведенные измерения были очень важны для метеорологов, позволив объяснить условия погоды в Северной Атлантике и Европе. Это открытие выявило черты сходства ледникового периода в Европе и Северной Америке и принесло новую информацию также гляциологам и геологам.

Вдобавок Нансен стал героем молодежи всего мира и содействовал популяризации нового вида зимнего спорта, до той поры почти неизвестного за пределами Норвегии – мы говорим о лыжном спорте. Успех экспедиции зависел от старинного норвежского лыжного мастерства, и лыжи быстро распространились по свету. Первый лыжный клуб вне Норвегии появился в Шварцвальде, и Нансен был его почетным председателем.

Когда Нансен по возвращении из экспедиции шествовал в сопровождении народа по столице Норвегии, его увидел один семнадцатилетний юноша. Это был Руалд Амундсен, впоследствии покоритель Южного полюса.

Однажды на лыжной прогулке в лесу Осло Нансен встретил молодую девушку, любившую лыжный спорт почти как его мать. Это была Ева Саре, прославленная певица, дочь крупнейшего норвежского гидробиолога. Ева Саре стала Евой Нансен, подлинным другом, сердечным, умным и благородным. В презрении к предрассудкам она соперничала с Нансеном.

Ни большие перемены в жизни, ни свадебные торжества не заставили Нансена забыть об иле, собранном на дрейфующем айсберге у Восточной Гренландии. Анализ показал, что ил растительного происхождения и содержит одноклеточные организмы такого же типа, как ил, собранный Норденшельдом в Беринговом проливе. Нигде больше этот ил не встречался. Более того, американское судно «Жаннетта», направлявшееся на розыски Норденшельда, затонуло в районе севернее Берингова пролива, а через несколько лет клеенчатые брюки матроса с погибшего корабля были прибиты льдом к южной оконечности Гренландии. Копьеметалки типа, применяемого эскимосами близ Берингова пролива, также прибивало к берегу Гренландии, а плавник, имевший жизненно важное значение для населения Гренландии, оказался сибирского происхождения. Океанское течение, определявшее тогда дрейф, по-видимому, пересекало Северный Ледовитый океан на высоких широтах севернее Шпицбергена. Нансен заметил, что все предыдущие экспедиции к Северному полюсу направлялись против этого предполагаемого течения и поэтому были неудачны. Он пришел к выводу, что все попытки достигнуть Северного полюса начинались не с того конца, подобно тому как и прежние неудачные попытки пересечь Гренландию.

В феврале 1890 г. Нансен выступил в Норвежском Географическом обществе, сформулировав свой проект экспедиции к Северному полюсу. Он перечислил все очевидно непреодолимые препятствия, с которыми сталкивались прежние экспедиции, и заключил: «Если мы со вниманием отнесемся к существующим силам природы и попытаемся действовать заодно с ними, а не против них, мы найдем самый легкий путь к Северному полюсу». Нансен пояснил, что его планом предусматривается постройка непотопляемого корабля, который, дрейфуя в подвижном льду, мог бы быть отнесен предполагаемым течением от Сибири в Северный Ледовитый океан. Для успеха, по его словам, были необходимы только две вещи – хорошая одежда и большой запас продовольствия. Главной задачей должно было стать не покорение географической точки Северного полюса, а исследование земного магнетизма, атмосферы, северных сияний, инсоляции, изучение крупных проблем океанографии, геологии, метеорологии, зоологии и палеонтологии.

Пораженная аудитория безмолвствовала.

Два года спустя Нансен представил свой подробный план на рассмотрение Королевского Географического общества в Лондоне. Присутствовали крупнейшие исследователи Арктики и другие знаменитости эпохи. Отсутствовавшие прислали свое мнение письменно. Один за другим знаменитые пионеры Арктики критиковали и отвергали план Нансена как невозможный, нелогичный и еще раз невозможный. Одним из немногих уверовавших в реальность необычного проекта был президент общества Клементе Маркхем, но его не было на заседании. Нансен хладнокровно заявил критикам: «Так как я не услышал здесь возражений по существу, я полагаю, что мы можем положить конец дискуссии». И Нансен, хоть и слыл атеистом, закрыл заседание словами: «Человек должен и будет иметь мужество, он обязан идти вперед и утешать себя ясной верой в высшую силу и не страшиться никого и ничего».

На этот раз родина не отвернулась от Нансена. Норвежское правительство ассигновало две трети средств, намеченных на экспедицию, а взносы частных лиц, которым подал пример король, пополнили сумму финансовой помощи.

Непотопляемое судно было построено по чертежам Нансена и кораблестроителя Колина Арчера верфью в Лаврике близ Осло. Каркас корабля большой прочности из тяжелых дубовых шпангоутов был обшит тройным рядом особо прочных досок. Корпус судна был коротким, широким и с выпуклыми боками – по замыслу Нансена, льды должны были выдавливать судно вверх, выталкивая его из громоздящихся льдин, а не сдавливать бока чудовищными громадами торосов. Ева Нансен окрестила это уникальное судно «Фрам» («Вперед») – имя корабля символизировало идею Нансена сжечь за собой все мосты.

В Ивáнов день 1893 г. Нансен и избранные им члены экспедиции, всего тринадцать человек, поднялись на борт «Фрама», который отплыл в открытое море из Осло-фьорда. Десятки тысяч людей толпились на берегах фьорда с песнями, размахивая руками; гремели салюты, и многочисленные суда сопровождали «Фрам» первые мили пути.

Спустя месяц «Фрам» достиг ледового пояса к северу от берегов России; здесь, насколько хватало глаз, видны были только дрейфующие льды. На борт были взяты сибирские ездовые собаки, и затем «Фрам» вошел в неизведанный арктический океан. После того как был открыт ряд неизвестных до того островов, корабль обогнул северную оконечность Старого Света. Так далеко на север пробилось лишь одно судно – «Вега» Норденшельда. Под 75°50′ северной широты Нансен встретил кромку мощного льда и решил здесь пришвартоваться.

* * *

Паровая машина и винт были демонтированы, руль вынут наверх, и тринадцать человек с собаками начали готовиться к зимовке на судне во тьме арктической ночи. В начале октября вечером, когда члены экспедиции сидели за мирной беседой в кают-компании, раздался громовой удар и корабль вздрогнул. Началось сжатие льдов. Безмолвный ранее мир огласился страшным грохотом. Все кругом громыхало, скрежетало, ломалось и гремело, как гигантский орган. «Фрам» медленно выпирало наверх, пока судно не успокоилось на вершине ледяного тороса. Непотопляемый «Фрам» выдержал первое испытание. Для Нансена и его товарищей это было триумфом.

Одно открытие вскоре вызвало переворот в географических представлениях, но в то же время послужило большой помехой плану Нансена. Измерения глубин показали, что принятая до того теория мелких глубин арктического бассейна ошибочна. Океан оказался более глубоким, чем до того полагали или подозревали. Это создавало иные условия для океанского течения, и Нансен понял, что скорость «Фрама» будет значительно зависеть от направления ветра.

Ветер оказался непостоянным. Лед, державший «Фрам» в объятиях, сначала двигался на юго-восток, но через месяц повернул на север. Еще через два месяца лед вернулся на прежнюю широту, лишь несколько восточнее места, с которого начался дрейф «Фрама». По мере того как менялось с северного на южное направление дрейфа, изменялось и настроение тринадцати пленников от надежды к отчаянию. Дни проходили в измерениях и наблюдениях.

Через полтора года жизни на судне, январской ночью экипаж был разбужен громовым гулом и толчками, потрясавшими «Фрам». Оказалось, что столкнулись две мощные льдины, нагромоздив огромный торос, надвигавшийся на «Фрам». Люди сошли на лед, куда были перенесены аварийные склады продовольствия, и ждали гибели корабля. Ледяные валы с грохотом приближались к «Фраму», лед каскадом падал на палубу и засыпал левый борт. Но и на этот раз «Фрам» вышел невредимым из схватки и лишь поднялся на вершину всхолмленного льда. В это время корабль находился под 83°30′ северной широты, установив рекорд продвижения на север.

Измерения температуры и другие наблюдения в течение долгого времени подтвердили верность гипотезы Нансена о полярном течении, хотя и стало ясно, что «Фраму» не удастся с математической точностью пересечь Северный полюс.

Вскоре Нансен задумал осуществить еще более смелый план. Он решил оставить «Фрам» и на лыжах отправиться к Северному полюсу. Товарищем он избрал лейтенанта Юхансена – опытного лыжника. Старый товарищ по гренландской экспедиции, капитан «Фрама» Свердруп назначался главой группы, остававшейся на судне.

14 марта 1895 г. Нансен и его товарищ двинулись на лыжах, взяв курс на север от вмерзшего в лед «Фрама». Продовольствие было погружено на нарты с упряжкой ездовых собак. Нансен рассчитывал достигнуть полюса после 50 дней лыжных переходов. Он считал невозможным на обратном пути искать «Фрам» во льдах. Путешественники намеревались после покорения полюса выйти к Земле Франца-Иосифа севернее Новой Земли.

Путешествие оказалось более трудным, чем предполагалось. Двое мужчин должны были постоянно помогать собакам и подталкивать нарты, чтобы преодолеть торосы и кряжи льда. Обледеневшую одежду невозможно было высушить ни днем, ни ночью. Вскоре путешественники открыли, что продвижение на север бесцельно – дрейф относил смелых путешественников на юго-запад. Нансен увидел, что тратит силы в борьбе против природы, а не заодно с ней. Он решил отказаться от прохода к полюсу и двинуться на юг, к материку. Была достигнута рекордная широта – 86°14′, до полюса оставалось всего 3°46′.

Обратный путь был тяжелым. Высокие торосы и открытые полыньи замедляли продвижение. Погода часто портилась, завывал шторм, стояли туманы и температура неделями держалась ниже 40 °C. Пришлось забивать собак одну за другой, чтобы прокормить остальных животных, пока не была убита последняя. Юхансен, безоружный, вынужден был однажды вступить в схватку с опрокинувшим его навзничь белым медведем, и только меткий выстрел Нансена спас жизнь его товарищу.

После пяти месяцев невероятных усилий Нансен и его спутник открыли в дрейфующих льдах три небольших, покрытых льдом острова. Нансен назвал их именами жены, дочери и матери.

У кромки льдов открылся Северный Ледовитый океан. Легкие каяки были спущены на воду, и путешественники проплыли мимо множества островов. Собственно, сами того не зная, они достигли Земли Франца-Иосифа. Из-за остановки хронометра Нансен не мог точно определить координаты на местности.

С тех пор как Нансен покинул «Фрам», миновали весна и лето. В августе смелые путешественники построили из камней хижину для встречи арктической зимы, использовав полозья саней как рычаги. Моржовые лопатки служили заступами. Кровля была устроена из моржовой шкуры, а трубу выложили из снега. Вся обстановка дома состояла из каменного ложа. Здесь Нансен и его верный товарищ прожили более девяти месяцев, добывая себе пищу охотой на моржей и белых медведей. Уроки жизни у эскимосов помогли зимовщикам выжить.

Лишь в мае 1896 г. арктическая зима отступила. Двое людей смогли продолжать плавание в каяках по полярному морю. Однажды ночью, когда они отдыхали на льдине, оба каяка со всем грузом отошли от льда и их стало быстро уносить в океан. Нансен бросился в ледяную воду и поплыл изо всех сил – надо было во что бы то ни стало вернуть единственный источник жизни. Подгоняемые ветром лодки плыли быстро, и когда пловец наконец настиг каяки, он совершенно окоченел и покрылся коркой льда. Нансен едва мог вскарабкаться в лодку… В другой раз на каяк Нансена в море напал морж и едва удалось довести поврежденную лодку до берега какого-то острова для ремонта. Здесь оказались следы собачьих лап, и вскоре Нансен услышал человеческие голоса – впервые за столько месяцев. Нансен встретился с английской экспедицией Джексона. Вблизи стоял корабль, на котором Нансен с товарищем в августе 1896 г. и прибыл в Норвегию.

Несколько дней спустя прибыл в Норвегию и «Фрам». Все люди были здоровы. Судно, перед тем как вырваться изо льдов между Шпицбергеном и Гренландией, достигло почти той же северной широты, что и двое лыжников.

Спустя несколько лет Нансен передал «Фрам» Амундсену, который отправился на прославленном корабле на завоевание Южного полюса в Антарктику.

Весь мир чествовал Нансена. Он стал профессором зоологии (позднее и океанографии) в Норвежском университете. Премии, почетные звания, членство в многочисленных обществах и академиях дождем сыпались на знаменитого путешественника из различных стран Старого и Нового Света. Толпы людей устремлялись на его доклады и отзывались с похвалой о его книгах. Но Нансена не радовала такая жизнь. Контраст между подлинным уединением в грандиозной Арктике и шумной суматохой городской толпы вокруг знаменитости был слишком велик, и Нансен чувствовал себя несчастливым и одиноким. «Я пристально и безнадежно смотрю в пустоту», – писал он в своем дневнике. И чествуемый герой Арктики чувствовал себя потерянным. Его лицо стало более суровым и строгим.

Подлинный ученый, Нансен продолжал работать. Одно исследование за другим выходили из-под его пера. Он и его сотрудники превратили Норвегию в центр современной океанографии.

Когда в 1894 г. Норвегия согласилась на унию со Швецией, дед Нансена Ханс Хейердал Нансен, как член парламента, добивался полной свободы и равенства в отношениях двух братских народов. Однако к 1905 г. права Норвегии были постепенно ущемлены и народом овладело стремление видеть свою родину независимой. Фридтьоф Нансен вскоре стал одним из руководителей в международном споре, в который были втянуты Англия, Германия, Россия и Франция. Его просили возглавить норвежское правительство, но Нансен никогда не стремился стать политическим деятелем и отказался от предложения, хотя и согласился представлять Норвегию на международной арене. Он был послан в Данию к принцу Карлу и вел с ним переговоры о принятии Карлом норвежской короны и вступлении на трон Норвегии под именем Хокона VII.