Текст книги "Оковы прошлого. Книга 2 (ЛП)"
Автор книги: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Триша Вольф
"Оковы прошлого. Книга Вторая "
Серия: Порванные связи (книга 5) 
Автор: Триша Вольф
Название на русском: Оковы прошлого. Книга вторая
Серия: Порванные связи
Перевод: TatiusK, YaninaP, qwert54321
Сверка: helenaposad
Бета-корректор: Critik
Редактор : Amelie_Holman
Оформление Skalapendra
Аннотация
Новая угроза нависла над Арлингтоном, и в центре внимания оказывается ведущий судмедэксперт Эйвери Джонсон, которую преследует серийный убийца, известный как Альфа Киллер.
Правда или вымысел, Альфа подкармливает СМИ сюжетами, организуя серию таких преступлений, что среди конкурентов ему нет равных. Запутанная ложь всё больше вовлекает Эйвери в садисткую игру Альфы, и единственное, чего она боится, – потерять Куинна. Имея столько же секретов за душой, сколько и неуловимый криминальный авторитет, Эйвери рискует не успеть рассказать всю правду Куину – упрямому, всегда действующему строго по правилам детективу, который готов пойти на все ради ее защиты.
Пока оперативная группа зарылась в недрах продажной адвокатской конторы, обнаружение крупной криминальной сети с широкими связями грозит сорвать маски со многих игроков. Как далеко зайдёт коррупция? На сколько далеко распространятся действия Альфы? В погоне за убийцей детектив Куинн сталкивается с неизбежным выбором. Предать любимую женщину или искать возмездия вне закона?
– В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума.
Фридрих Ницше
Глава 1
Бесчувственный
Альфа
В современной культуре отсутствует понимание и образ настоящего психопата. Я виню в этом писателей. Голливудских сценаристов и романистов. Они скучные. Хотите продемонстрировать злодея? Просто сделайте его серийным психопатом-убийцей!
Нет мотива. Нет реалистичной истории. И в финале предсказуемая и скучная развязка.
На самом деле это чаще всего не так интересно.
Давайте взглянем на статистику. По факту, один процент населения можно причислить к активным психопатам. Это не серийные убийцы, преследующие вас с огромным кухонным ножом, покрытый кровью, при этом маниакально смеясь... Это ваши соседи, члены семьи, ваши врачи и адвокаты. Это люди у власти, люди, которым вы доверяете.
И вы им нужны.
Вы нужны им, чтобы стать жестче и бесчувственнее, когда речь заходит о принятии сложных решений. Вы нужны им именно для этого. Из войны не выходят победителем из-за сочувствия. Города и королевства не строились на вашем чувстве сомнительной симпатии. Сочувствие не приводит к успеху.
Я глубоко затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым. Наблюдая за тем, как завитки взлетают вверх, вырываясь наружу и растекаясь по кровавой резне передо мной, пока я перекатываю белый фильтр между большим и указательным пальцами. Он пропитался красным, соответствуя цементу, окрасившемуся в темно-малиновые оттенки.
Я ненавижу стереотипы. Но ирония заключается в том, что в данный момент я опустился до стереотипного психопата, что является прискорбным событием для меня. Я смотрю свысока на таких людей, как Вэллс и Мейсон, людей, у которых нет самоконтроля. Я выше их во всех отношениях, и все же я здесь, покрытый кровью после совершения очень импульсивного поступка.
– Убери этот беспорядок, – приказываю я Доновану, своей правой руке. Заняв место Алекса, он пресмыкается передо мной, стремясь доказать свою ценность. Пока что он ведет себя как хороший маленький прихвостень. Совсем как Алекс Кинг в былые времена.
В груди покалывает от тупой боли – потеря Алекса все ещё свежа для меня. Это была необходимая жертва, но все же я не испытываю наслаждение от того, что она обошлась мне дорого. Сложно находить толковых и преданных людей. Людей, которые будут служить вам без лишних вопросов. Готовых посвятить этому делу всю свою жизнь.
По правде говоря, Алекс не должен был умереть. Я мог спасти его. Мог публично унизить, и никто бы не усомнился во мне. В конце концов, он был моим любимчиком. Взращенный и воспитанный мной, все остальные равнялись на него.
Вот почему, друзья мои, его нужно было сделать примером для подражания.
Не из-за его промаха или единственной ошибки, которая мне стоила судмедэксперта. Его пришлось убрать, потому что в рядах не может быть разногласий.
Это была прекрасная возможность опозорить его и повысить мой авторитет, который не должен подвергаться сомнению.
Король Генрих говорил: «Но нет покоя голове в венце». Ох, Шекспир. Настоящий фундаментальный источник мудрости. Какие бы сомнения я не испытывал, я всегда могу обратиться к нему за наставлением.
На самом верху всегда одиноко.
И в ту самую секунду, когда я чувствую, что есть еще одна душа, на которую я могу возложить свою ношу... в этот момент я чувствую нож, вонзенный в мою спину.
Я опускаюсь на колени рядом с некогда пышногрудой блондинкой и наклоняю голову. Позволяю взгляду задержаться на её невидящих глазах и неподвижных чертах. Бездыханная. Бессмертная. Она застыла в одном мгновении, увековечив себя и испытанные ею муки. Она никогда не будет настолько прекрасна, как сейчас. Ее кожа все еще была теплой, а щеки раскрасневшимися. Остекленевшие глаза расширились в почти благоговейном выражении.
Рукой в перчатке я отбрасываю непослушные пряди, прилипшие к ее блеску для губ.
– Дорогая, теперь у тебя есть цель.
Спустившись взглядом ниже шеи, сложно определить, что является плотью, а что разломанными костями – единственное, что осталось от ее изуродованного тела. Метка, которую носят мои девочки на бёдрах, была срезана после порки. Её прекрасные, полные груди обнажены.
– Заверни её и собери посылку, – приказываю я.
Поднявшись на ноги, я окидываю взором множество мертвых женских тел, разбросанных по полу. Такая потеря и такой позор. И я, как холодная рыба, плаваю в этом красном море. Пропитанный кровавыми последствиями. Мое королевство было построено на этом, и я несу на своей голове всю тяжесть короны, видя, насколько была запятнана и осквернена земля, на которой я стою.
Я отбрасываю окурок и переступаю через блондинку. В глубине души появляется небольшое угрызение совести, но его легко погасить. Как окурок от сигареты, шипящий в луже крови
Глава 2
Армагеддон
Куинн
Разносящиеся крики звучат просто фоном на контрасте с моими хаотичными мыслями, которые становятся все более и более громкими. Капитан Векслер устроил мне свою фирменную выволочку. И кое-что я заслужил, и буду паршиво себя чувствовать из-за этого, но есть дело, к которому мне нужно вернуться.
– Ты меня слышишь, Куинн?
Вырвавшись из мыслей, я перевожу взгляд с Эйвери, слоняющейся по КПЗ с другой стороны от стеклянной стены, на разъяренное лицо Векслера.
– Да, сэр, – раздражение плохо скрыто в моем коротком ответе.
Его глаза опасно вспыхивают.
– Ты разбил машину. На чертовом шоссе во время преследования. Шоссе, полном других водителей. Ты нарушил протокол и исчез с Джонсоном на двадцать четыре часа, а на моем столе до сих пор нет отчета...
Я киваю на папку, лежащую у меня на коленях, подняв брови.
Его лицо заметно отпускает напряжение.
– Ты не оставляешь мне выбора.
Его слова перетягивают на себя все мое внимание.
– Какого выбора?
Потирая затылок, он подходит к столу и открывает верхний ящик.
– Твои значок и пистолет, – он протягивает руку в мою сторону. – Извини, Куинн, но ты отстранен от действующей службы до дальнейшего уведомления.
Я встаю со стула и упираюсь ладонями в край его стола, давая себе почувствовать опору, чтобы не натворить глупостей. Вроде брошенного стула в стеклянную перегородку.
– Не делайте этого. Вы же знаете, у нас нет времени на политику. Сэр, – я поправляю себя, – Эйвери все еще в опасности, и убийца на свободе…
Векслер тяжело вздыхает.
– Очевидно, что в моем отделе всегда есть кто-то, находящийся в опасности, и какой-нибудь преступник продолжает убивать, – на секунду черты его лицо искажается отчаянием, но он быстро берет себя в руки, становясь все тем же несгибаемым капитаном. – Надо мной тоже стоит начальство, детектив. И я всегда вытаскиваю твою задницу из дерьма, так что мне нужно, чтобы ты убрался отсюда, пока все не уляжется. Я обещаю, что Эйвери будет получать подробную информацию при любых обстоятельствах.
Безопасность Эйвери важнее всего на свете. Я верю, что Векслер и департамент намерены позаботиться о ее безопасности, но я не могу остаться в стороне.
Смирившись, я делаю глубокий вдох, достаю свой значок и кладу его на стол рядом с отчетом о похищении Эйвери. Затем я вытаскиваю свой «Глок» из кобуры и опускаю его рядом. Мою грудь сдавливает, словно в нее врезался крученый мяч. Меня еще никогда не отстраняли от дела. Более двадцати лет безупречной службы – и вот моя награда.
Единственный момент, когда я запаниковал, боясь потерять небезразличную мне женщину, разрушил все, над чем я работал годами.
Я разворачиваюсь, намереваясь покинуть кабинет начальства с гордостью. Ведь я не жалею ни секунды, что поставил Эйвери на первое место.
– Да... и, Куинн?
Я замираю, прижав руку к двери.
– Оставь свои записи по этому делу в своем кабинете. Хорошая работа. Я найду команду, которая займется этим.
Костяшки моих пальцев белеют, я берусь за ручку, открывая дверь.
– А Бондс? – спрашиваю я.
Я сжимаю зубы, слыша его кряхтение.
– Пусть проходит, – говорит он. – Она следующая.
Я закрываю дверь и поворачиваюсь к капитану.
– Вы не можете отстранить ее от этого дела, – я потрясен, что эти слова с такой легкостью слетели с моих губ. Всего двадцать четыре часа назад я еще не был уверен, насколько мне нужна Сэди, сомневаясь, смогу ли я когда-нибудь снова доверять своему партнеру.
Однако существует много уровней доверия. И прямо сейчас я верю, что Сэди сделает все возможное, чтобы защитить Эйвери. Чему я не верю – так это ее методу доводить дело до конца. Но и с этой мутью я справлюсь.
Векслер прищуривается.
– Она стреляла из движущегося по шоссе автомобиля, – он произносит это так, будто этого объяснения достаточно. И, действительно, Итан Куинн всего месяц назад был бы первым, кто подписал бумаги об увольнении Сэди за эти действия. Но сейчас, не задумываясь, я бы отдал ей этот приказ снова и снова, чтобы спасти Эйвери.
– Бондс лишь следовала моим указаниям, – говорю я, вздергивая подбородок. – Я беру всю ответственность на себя.
Но капитан отрицательно качает головой.
– Это очень похвально. Но ты знаешь, что это так не работает. Ее оружие – ее выговор.
Вспомнив о последнем деле и о том, как Бондс восприняла мой выговор, я коротко киваю Векслеру. Сэди отступит примерно так же, как и я: ни на йоту.
– Просто знайте, что агент Бондс сделала все, что должна была, чтобы вытащить Эйвери из того фургона.
Подняв брови, Векслер возражает:
– Это не личное, Куинн. Доктор Джонсон, – подчеркивает он, выделяя мое неформальное обращение к судмедэксперту нашего отдела, – является частью нашей команды. Каждый сотрудник уделяет максимальные усилия ее защите и раскрытию этого дела. Тебе нужно пересмотреть свои приоритеты. Быть дальновиднее.
Глубоко вздохнув и раздув ноздри, я выпрямляю спину.
– При всем уважении, капитан. Когда дело касается одного из нас, это становится личным, – я поворачиваюсь к двери и открываю ее. – Вы знаете, где меня найти, когда я понадоблюсь.
Прежде чем я успеваю выйти, он бросает мне:
– Ты понадобишься мне раньше, чем думаешь. Вот почему я прошу тебя взять паузу, чтобы разобраться со своим дерьмом.
Я быстро закрываю за собой дверь, чтобы не совершить ошибку, вступив в словесную перепалку с начальником. Я уже достаточно запятнал свою репутацию для одного дня.
Оказавшись в приемной, я едва могу посмотреть в нефритово-зеленые глаза Сэди. Предательство, которое она, должно быть, почувствовала, когда я снял ее с предыдущего дела, отдается в ней неприятными ощущениями.
– Все настолько плохо? – спрашивает она, засовывая руки в задние карманы.
Я скрещиваю руки на груди, отмечая ощущение пустоты от отсутствующего пистолета. Сэди сделала все возможное, чтобы сохранить мой значок, но кто-то должен принять удар. И, по справедливости, этим кем-то должен быть я.
– Я пытался взять весь удар на себя, но теперь твоя очередь. Векслер хочет тебя видеть.
Она морщится, испытывая беспокойство. Я знаю, что ее больше волнует не собственная судьба, но нет никакой причины говорить ей, что я отстранен от дела. Она скоро и сама все узнает.
– Я справлюсь с этим, – твердо заявляет она, и я не сомневаюсь, что Сэди способна усугубить ситуацию для Векслера.
Когда она направляется к капитану, я нахожу взглядом Эйвери и киваю в сторону своего кабинета. Закрыв за собой дверь, тем самым ограждая нас от постороннего шума, я мысленно проклинаю стеклянные стены, которые не дают нам уединиться. Впервые, с сегодняшнего утра, я остался с ней наедине, и все, что мне хочется, это прикоснуться к ней.
– Что происходит, Куинн? – спрашивает она. – Я думала, у нас все получилось. Или, по крайней мере, мы разобрались с этим.
Стоя к ней спиной, я опускаю жалюзи, создавая хотя бы иллюзию уединения.
– Политика, – выдаю я насколько возможно честный ответ. Когда я поворачиваюсь к ней, растерянный взгляд ее красивых карих глаз притягивает меня, как магнит.
Ее аромат лаванды захватывает все мои чувства, обжигая грудь. И я вынужден сделать глубокий вдох, чтобы очистить свой разум.
– Меня отстранили от работы.
Эйвери качает головой.
– Но они не могут этого сделать.
Я усмехаюсь.
– О, они могут и сделали это.
Я провожу пальцами по волосам, испытывая раздражение от того, что не могу просто взять и прижать эту женщину к груди. Я никогда не чувствовал себя таким чертовски уязвимым, и я ненавижу это чувство слабости, возникающее из-за того, что нуждаюсь в ней в этот момент.
Я отступаю на шаг и пытаюсь вдохнуть воздух, не пропитанный ее запахом.
– Отстранен от дела или нет… это не имеет значения, – я обхожу стол и достаю связку ключей, чтобы открыть нижний ящик. – Я не выпущу тебя из виду.
Я собираю копии документов, которые сделал, и флешку со всеми моими исследованиями. Векслер может оставить себе мои файлы, но копии я заберу с собой.
– Мне нужно работать, Куинн, – говорит Эйвери, и я смотрю, как она обхватывает себя руками. – Мне нужно убедиться, что вскрытие второй жертвы было проведено должным образом. Те мужчины тестировали наркотик на этих женщинах, – она неуверенно подносит пальцы ко рту, к шраму. – Я должна найти связь между наркотиком и их смертью, а у второй жертвы могут быть доказательства, необходимые для установления этой связи.
Я захлопываю ящик и швыряю папки на стол. Меня охватывает гнев, прежде чем я успеваю взять контроль над словами, слетающими с моих губ.
– Черт возьми, ты работаешь в этом здании. Тебя уже похищали не один раз, а дважды, Эйвери. Прямо здесь, в гребаном здании полицейского участка, напичканного копами, – я взмахиваю рукой для выразительности.
– Пожалуйста, не надо меня опекать, – ее плечи опускаются, и укол вины врезается мне в живот. – Ты хочешь сказать, что кто-то здесь работает на другую сторону?
Я качаю головой, чувство раздражения нарастает.
– Саймон, твой личный лаборант… так что да. Наверное, так оно и есть. Я никому здесь не доверяю, – пристально смотрю на нее. – Особенно, когда речь идет о твоей безопасности, а здесь ты не под защитой, Эйвери.
Ее взгляд смягчается, когда она всматривается в мое лицо.
– Ты никому не доверяешь. Даже Сэди?
Я открываю рот, чтобы опровергнуть это обвинение, но не могу сказать с уверенностью, что она не права.
– Я верю, что Сэди защитит тебя.
Эйвери чувствует двусмысленность моего ответа, но больше не задает вопросов. Как по команде, раздается стук в дверь. За ней стоит Сэди, источая страдания.
Черт.
– Это не обсуждается.
Я подхожу к двери и отпираю ее. Раздражение Эйвери вызывает напряжение в моих плечах. И я оказываюсь не готов к ярости Сэди, когда она проносится мимо меня.
Сэди встает со скрещенными руками посреди моего кабинета.
– Ты планировал сказать мне, что отстранен от дела?
Господи. Я окружен рассерженными женщинами. Где Карсон, когда он мне так нужен?
Я закрываю дверь.
– Ничего не изменилось. Мы придерживаемся плана. Скоро я вернусь на службу.
План состоял в том, что Сэди и Карсон займутся расследованием дела Мэддокса и его юридической фирмы, а мы с Эйвери займемся преступниками и уликами. Таким образом, я смогу обеспечить безопасность Эйвери, пока мы будем исследовать ее связи в даркнете. Но поскольку я больше не желанный член команды и даже не детектив без значка, об этом не может быть и речи.
Я сойду с ума от переживаний за Эйвери.
Посмотрев на Сэди, я чувствую полную уверенность в своем решении.
– Эйвери собирается взять отпуск.
– Нет, – Эйвери качает головой, вскинув руки. – Нет, я не собираюсь этого делать. Я не позволю этим чудовищам безнаказанно уйти от справедливости.
– Так будет лучше, – вмешивается Сэди, и сердитое выражение лица Эйвери исчезает. Шок от предательства ясно отразился на ее нахмуренном лбу. – Тебе действительно нужно отдохнуть, – продолжает Сэди. – Но это не конец. Еще нет. Ты под прицелом.
На долю секунды черты лица Эйвери искажает тревога. Но она быстро скрывает панику, расправляя плечи и поднимая голову.
– Я не боюсь их.
Сэди никогда не отличалась милосердием, черт, иногда я удивляюсь, способна ли она вообще на сострадание, но в этот раз я на ее стороне. Ее прямота необходима, чтобы заставить Эйвери осознать степень опасности, в которой она находится.
Я обращаюсь к Сэди: – Ты еще в деле?
– Теперь я занимаюсь просроченными штрафами за парковку, – отвечает она. -Значит, я не на скамейке запасных, если ты это имеешь в виду. Думаю, могло быть и хуже.
Возможно, она права, но разгребать штрафы за парковку – что может быть хуже для полицейского?
– Мы все еще работаем над этим делом, – я перевожу взгляд с Сэди на Эйвери. – Я, конечно, действую не официально, но никто больше не знает о твоих связях с этим, Эйвери. Это наше дело, и мы будем работать над ним.
Сэди поднимает брови.
– Детектив Куинн выходит за рамки закона?
Я бросаю тяжелый взгляд в ее сторону.
– Не надо так волноваться. Я не собираюсь заниматься самосудом, – прищуриваюсь. – Я просто не прочь немного понаблюдать со стороны. Я все еще хочу знать все новости о Мэддоксе и его юридической фирме. Все, что вы обнаружите по «Ларк» и «Ганнет», должно быть у меня, – я тяжело вздыхаю. – Держите меня в курсе, пока я не вернусь к делу.
Эйвери ловит взгляд Сэди, и между ними происходит какое-то безмолвное общение.
– Хорошо, – говорит Сэди, меняя позу. – Миссия «Куинн под прикрытием» начинается. Я буду держать тебя в курсе.
Она выходит из моего офиса, и я остаюсь со странным чувством настороженности, которое я не могу объяснить.
– Думаешь, с чего начать?
Я смотрю на Эйвери, и эта тяжесть в груди почти расплющивает меня изнутри.
– Да. Именно так.
Она робко подходит ко мне и опускает свою ладонь на мою руку. Я смотрю вниз, на наши переплетенные пальцы.
– Пошли, – говорит она, подталкивая меня к двери. – Если мы собираемся играть не по правилам, самое время начать.
Глава 3
На грани
Эйвери
Топот наших шагов отдается эхом, словно секундная стрелка тикающих часов. Ритмичный стук по линолеуму убаюкивает меня. Я иду по коридору с белыми стенами, будто меня зомбировали, и это самый страшный страх судмедэксперта.
Я думаю, это ирония судьбы. Я лишь пустая оболочка женщины, труп, направляющийся в морг. Если бы не Куинн, рискующий своей карьерой ради моей безопасности, я бы, скорее всего, сейчас лежала на столе в своей собственной лаборатории.
Я не знаю, что бы произошло, если бы Сэди и Куинн не остановили фургон. Но я уверенна, что рано или поздно эти люди убили бы меня. Они точно не позволили бы мне уйти и унести с собой все их секреты.
Секреты.
Один из них принадлежит мне. А так как мне все-таки удалось сбежать, интересно, сколько времени у меня осталось до того, как Мистер-в-галстуке – человек, который мне угрожал, и причина, по которой я никогда не забуду холодное ощущение стали внутри меня, – откроет мою проклятую тайну.
Но после событий последних сорока восьми часов апатия стала моим непосредственным врагом – угрозой, которая давила на меня с каждым изнуряющим шагом.
Я могла бы усерднее сопротивляться Куинну, противостоять его напору и отказаться покидать лабораторию, место, в котором я могу контролировать обнаруженные улики. Я могла бы это сделать, и я смогла бы его убедить в своей правоте, но мысль о том, чтобы, наконец, отдохнуть, была более привлекательной.
Мне хочется рассмеяться собственным рассуждениям. Рисковать жизнью, свободой и репутацией... лишь ради одного дополнительного часа сна. Но к черту сон. Сон – тоже мой враг.
На каждую потерянную секунду потребуются часы по восстановлению этого дела.
Я заставляю свои ноги двигаться вперед, ведя Куинна к криминалистической лаборатории. Я чувствую давление от его осязаемого присутствия за моей спиной. Поэтому, когда он хватает меня за запястье и тянет в укромный уголок коридора, я ощущаю лишь легкую тревогу.
– Что ты делаешь? – я смотрю ему в лицо, когда он возвышается надо мной.
– Мы должны быть на одной волне.
Он стоит слишком близко, заставляя мое сердце беспорядочно биться в груди.
Я с трудом сглатываю.
– Мы и так заодно, Куинн. Я поняла тебя.
Он скользит ладонью по моей руке, обхватывая предплечье, и уже в этом действии ясно читается его беспокойство.
– Введи свою команду в курс дела, но не давай им больше информации, чем нужно.
Мои плечи поникли. Я не уверена, на что должна ответить в первую очередь. На его очевидное беспокойство или властный темперамент. По мере того, как нарастает мое возмущение, во мне снова пробуждается злость из-за ситуации вокруг меня, и я выбираю занять оборонительную позицию.
– Они – не идиоты, – огрызаюсь я. – У них есть доступ ко всем уликам, и они должны знать, что с ними делать.
Он глубоко вздыхает и убирает руку.
– Я имел в виду твои личные обстоятельства. Единственная зацепка, которой мы располагаем в данный момент, – это твои связи в даркнете. Если кто-то из твоей лаборатории выяснит это... – он поджимает губы. – Я не хочу, чтобы какая-либо информация просочилась в прессу. Нежелательно, чтобы те люди, с которыми ты имеешь дело, испугались и исчезли.
– Почему ты думаешь, что эта утечка информации произошла именно из моего отдела?
Он приподнимает брови.
– В твоем департаменте произошло уже два инцидента. Саймон был чертовым серийным убийцей, и...
– А те люди, что ворвались вчера в мою лабораторию, не имеют никакого отношения к моим сотрудникам, – я стискиваю челюсть. Хотя мне и нечего сказать в качестве оправдания Саймона. Я до сих пор не знаю, как Прайс Вэллс вышел на него; был ли Саймон частью плана Вэллса с самого начала, а затем он внедрился в мою лабораторию, или Вэллс был им выбран уже после этого.
В любом случае это не имеет значения. Куинн прав. Криминалистическая лаборатория ненадежна. Монстр, вроде Вэллса, бросил лишь один взгляд на мою лабораторию и нашел все слабые места и лазейку. Как много других людей, работающих в этом здании, таких же слабых духом и ожидающих момента для удара.
Я качаю головой.
– Прости. Ты прав.
Куинн подходит ближе. Жар от его тела заставляет воздух резонировать, порождая желание прикоснуться к нему.
– Я не хочу оказаться правым, – говорит он. – Я просто хочу убедиться, что больше никто не пострадает.
Глубина его слов вызывает томление внутри меня. И когда он проводит ладонью по моей щеке, осторожно скользя шершавыми подушечками пальцев по моему лицу, я жалею, что не могу дать ему это обещание.
Между нами пропасть, которая растет с каждой секундой. Когда он, наконец, узнает правду обо мне и то, на что я способна и что сделала... не я буду испытывать боль, но я надеюсь, что смогу с этим справиться.
Прежде чем я поддаюсь соблазну коснуться губами его губ, он отстраняется.
– Давай получим ту информацию, в которой нуждаемся, а затем сложим в единую картину.
Я киваю, проводя ладонями по его рубашке, расправляя измятую ткань. Скоро я буду не в состоянии уберечь Куинна от своих секретов. Эти секреты разрушат наши и без того хрупкие чувства, уничтожив не только нас, но и его веру в закон.
И это знание убивает меня.
Я не хочу быть той, кто уничтожит его убеждения и веру в справедливость.
Пока мы идем по коридору, замечаю, что люминесцентные лампы над нашими головами светят до резкости ярко, и меня охватывает ощущение, будто я зависаю в пограничном состоянии между сном и реальностью. Меня поглощает усталость. Голова тяжелеет, такое чувство что меня вот-вот стошнит.
Однако бороться с надвигающимся состоянием бесполезно. Оно уже захватило мое сознание и тело. День, когда я согласилась помочь избавиться от Прайса Вэллса, моего похитителя, был днем, когда я приняла все это с распростертыми объятьями.
Саймон – не единственный, кто осквернил это место.
Когда я толкаю вращающиеся двери, чтобы войти внутрь, ко мне поворачиваются головы с широко открытыми глазами, откровенно пялясь на меня. Мои лаборанты замирают на месте. Я вижу бесконечную череду вопросов на их шокированных лицах. Почему я здесь? Насколько сильно я пострадала в этот раз? И одно подавляющее чувство страха, отражающееся в их глазах: кто следующий?
– Ты хочешь, чтобы я… – начинает Куинн.
– Нет, – резко останавливаю его. – Я справлюсь.
Вернуться в первый раз было чертовски сложно. В этот раз я не начинаю все по новой. Не надо снова пытаться войти в режим, оставив пережитое позади.
Меня охватывает выбивающая из колеи паника и проносится через всю комнату, предупреждая, что это лишь начало.
– Натали, – я подхожу к интерну, и она начинает тараторить в попытках меня успокоить, прежде чем я успеваю дать ей инструкции.
– Доктор Джонсон. Мой Бог, мы так беспокоились о Вас. Вы в порядке? – ее большие темные глаза умоляют солгать, сказать хоть что-нибудь. Желательно то, что сможет подавить ее беспокойство.
Я натянуто улыбаюсь.
– Я в порядке. Спасибо. Я не в праве обсуждать детали... – бросаю взгляд на Куинна, и он одобрительно кивает. – Но важно, чтобы мы сделали несколько вещей. Отчет о вскрытии должен быть исправлен, и мне нужно, чтобы вы сообщали мне о любых уликах и находках.
Пока я инструктировала лаборантов касательно двух жертв и корректировала судмедэкспертизу, Куинн ответил на звонок Сэди. Я едва могла сосредоточится, пытаясь подслушать. В эту самую секунду Сэди находится в том месте, где раньше работал мой похититель. Сидел ли Вэллс за столом, планируя свои преступления? Выбирал способ и представлял само действо, параллельно разговаривая с клиентами? Как Сэди вообще набралась смелости и вошла в эту юридическую фирму?
Мою руку на клавиатуре свело от напряжения, и я поспешила расслабить пальцы.
– Доктор Джонсон?
Я дергаю ладонью.
– Лорен Картер, – начинаю я, привлекая внимание Натали к отчету. – Была привезена вчера, но все еще требуется надлежащая идентификация. Мне нужно полное вскрытие и токсикология. Я хочу, чтобы отчеты были выполнены самым тщательным образом, но предоставьте их мне как можно скорее.
Куинн переместился в угол лаборатории, разговаривая гневным и низким голосом. Я прислушиваюсь к нему, позволяя этим удерживать себя в реальности. Это помогает мне сфокусироваться на том, что я сейчас делаю.
Я все еще чувствую холодную сталь пистолета. Мои ноги дрожат, когда я позволяю жестоким воспоминаниям всплыть в моем сознании, вместо того чтобы сосредоточиться на мониторе.
– Я рада, что Вы взяли отпуск, – мое внимание вновь привлекает Натали.
Я едва не засмеялась. Звучит так, словно я только что вернулась с отпуска. Возможно, Куинн прав, и перевод моего департамента на другой этаж, ближе к отделу полиции, не такая уж и плохая идея.
– Мой отпуск будет недолгим, – заверяю я. – Пожалуйста, держи меня в курсе всего, что происходит.
Дверь моего кабинета не заперта, и когда я вхожу, внутри меня все сжимается от напряжения. Вещи лежат на тех же местах, что и вчера, но вся окружающая действительность ощущается как-то иначе. Словно этот кабинет больше не принадлежит мне.
– Тебе нужна помощь? – Куинн появляется в проходе.
Откинув волосы назад, я поворачиваюсь к столу.
– Мне нужны лишь ноутбук и несколько файлов. Практически все, что мне необходимо, хранится на моем домашнем компьютере.
– Его мы тоже заберем. А также все, что тебе понадобится
В замешательстве я свожу брови вместе и смотрю на него, не понимая, о чем он говорит.
– Забираем мои вещи... куда?
Смущение не идет Куинну. Его поза, руки в карманах брюк. Взгляд, смотрящий прямо на меня, губы, сжатые в тонкую линию.
– Ты останешься у меня.
От шока мой рот открывается, я не верю в услышанное.
– В твоем доме небезопасно, – продолжает он, вынимая руки из карманов и скрестив их на своей широкой груди, язык его тела говорит об уверенности и нежелании слушать какие-либо аргументы.
Я также заняла оборонительную позицию, уперев свои кулаки в бедра.
– Сейчас ты переходишь черту, Куинн. Извини, но я не настолько... беспомощна. Мой дом – это единственное место, где... – я замолкаю, стараясь подобрать нужные слова. – Это мой дом. Это единственное место, которое у меня осталось, где темнота до меня не доберется.
Все его тело напрягается, ноздри раздуваются. И в тот момент, когда его жесткая натура отступает, я вижу проблеск боли в его непоколебимой оболочке.
Черт. С таким же успехом я могла бы влепить ему пощечину. Я пытаюсь что-то сказать, дать ему понять, что я не это имела в виду... Черт, я не знаю, что я имела в виду. Да, с Куинном я чувствую себя в безопасности. Но я не хочу чувствовать себя зависимой от этого. Быть зависимой от него.
Ночи, которые он провел со мной, держа мою руку, пока я урывками спала на той больничной койке, вновь всплывают в моей памяти, внезапно и я чувствую себя подавленной. Где бы я ни была, он – моя гавань.
И он меня хочет.
– У меня должно быть что-то свое, – я пытаюсь обратить свои мысли в слова, что только усугубляет ситуацию. Господи, да что такое со мной? – Ты ведь понимаешь это?
Он делает шаг вперед и с громким щелчком захлопывает за собой дверь.
– Ты понимаешь, что люди, которые похитители тебя вчера, знают, кто ты такая. Как бы мне ни было больно это говорить, но ты должна услышать эти слова, Эйвери. У них не было намерения тебя отпускать. Ты знаешь слишком много, и они не дадут тебе просто...
– Остаться в живых?
Вырывается тяжелый вдох.
– Именно. Но я обещаю, мы решим эту проблему и поставим точку, чтобы ты смогла оставить все в прошлом.
Мне хочется закричать. Может, даже разрыдаться. Еще одна вещь, которую нужно оставить позади. Когда же это кончится? А что если бы я не стала изменять наркотик? «Трифекта» – так человек в маске назвал его. Если бы я просто стояла на своем и отказала ему в этом, он бы убил меня, и все было бы уже кончено. Не было бы нужды бежать. Не нужно было бы бояться.
