Текст книги "Оковы прошлого. Книга 2 (ЛП)"
Автор книги: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Он переводит взгляд на женщину.
– Алексис, не могли бы вы передать офицерам копии? – Эта сотрудница, Алексис, мгновенно выполняет поручение, быстро собирая бумаги со стола. – Мисс Уайльд сейчас вам кое-что покажет, и я надеюсь, это останется между нами, информация, которую вы узнаете, не должна выйти за пределы офиса. По понятным причинам мое имя не может быть замешано в вашем расследовании. Любая информация, которую я вам сообщу, должна оставаться конфиденциальной, – он поднимает руку, и мисс Уайльд замирает на месте. – Я должен быть уверен в этом до того, как будет осуществлен обмен.
Если бы я когда-нибудь пожал руку дьяволу, у меня чувство, что на нем был бы костюм от «Армани» и шелковый галстук. Сэди кладет руку рядом со мной на обивку дивана, давая понять, что готова попытаться сдержать меня, если понадобится. Она знает, что я в двух секундах от того, чтобы схватить этого парня за шиворот и вытрясти из него всю информацию.
Если у него есть что-то, способное помочь Эйвери, он отдаст это мне прежде, чем я покину эту комнату. Как бы то ни было, мне придется заполучить то, чем он располагает.
В любом случае ради, чтобы подыграть, я подарю ему иллюзию того, что он контролирует ситуацию. Я делаю глубокий вдох.
– Уверяю вас, мистер Ларкин, что бы ни случилось в этой комнате, это не выйдет за ее пределы. – И лучше бы это оказалось правдой.
Его улыбка не выглядит такой самодовольной, какой должна быть. Он кивает, давая мисс Уайльд разрешение продолжить.
– Мистер Ларкин получил это сообщение в тот день, когда его посетил неизвестный человек, – поясняет она.
Сначала она протягивает Сэди ксерокопию страницы, а потом и мне. Мои брови сходятся, когда я смотрю на копию визитной карточки, отображенной с обеих сторон. Карточка принадлежит Райланду Мэддоксу, адвокату. Там стандартно указаны его номер телефона и адрес фирмы, но у меня челюсть отвисает от увиденного на обратной стороне визитки.
Это всего лишь подпись, но теперь я узнаю в ней Альфу.
– Где оригинал? – спрашиваю я.
– В безопасном месте.
– Вы хотите сказать, что Альфа дал вам визитку Мэддокса? – я смотрю Ларкину прямо в глаза. – Зачем? Он, что, и есть Альфа?
Адвокат выдерживает мой взгляд.
– Я ничего не пытаюсь вам сказать, детектив Куинн. Я передаю вам конфиденциальную информацию. Информацию о той самой преступной сети, чье дело вы расследуете. И я не знаю, является ли Мэддокс Альфой или нет.
Я качаю головой, отложив лист бумаги в сторону.
– Предоставлять нам ложную зацепку, чтобы снять все подозрения с вашей фирмы, не только бестактно, но и незаконно. Как вы, наверняка, знаете, я могу предъявить вам обвинение о вмешательстве в официальное расследование.
– Уверяю вас, – произносит Алексис, обращая все внимание на себя. – Мы прекрасно понимаем, что подразумевается под фальсификацией доказательств. Я – свидетель сделки, которая произошла между мистером Ларкиным и анонимным источником.
Я перевожу взгляд на Ларкина, пристально изучая его лицо.
– Возможно, вам стоит поручить все переговоры своей помощнице, – говорю я. – Мисс Уайльд, кажется, более подготовлена к сотрудничеству с полицией.
Сэди резко подалась вперед. И по этому жесту я могу утверждать, что она теряет терпение из-за моего характера, который я не могу удержать в узде.
– Давайте предположим, что это послание настоящее. Почему вы, мистер Ларкин? Почему глава преступной группировки поручил именно вам нанять конкретного адвоката?
Ларкин наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, и сцепляет пальцы.
– Чтобы у них был доступ к фирме.
Я качаю головой.
– Слишком неопределенная причина. Вы знаете, чего от вас хочет этот человек? Нечто конкретное. Отмывание денег? Или что-то более привлекательное. Например, представлять интересы членов этой преступной группировки. И сделать так, чтобы они не загремели за решетку, – я прищуриваюсь на него. – То, чем ваш парень Мэддокс уже занимается.
Лицо Ларкина каменеет. Я задел его за живое. Он здесь главный. Человек, контролирующий ситуацию. И очевидно, что он не только нанял Мэддокса, но и сделал его равноправным партнером, подчиняясь просьбе одного определенного лица. А это значит, что тот, кто дал ему эту визитку, имеет довольно большой компромат на Ларкина.
– Вы мыслите слишком мелко, детектив, – Ларкин встает и прислоняется к столу, чтобы убедиться, что он смотрит на нас сверху вниз. – Этот человек не просто хочет получить доступ к моей юридической фирме – они хотят доступ к фирме… – на мое очевидное замешательство, он добавляет: – Я управляю эксклюзивной организацией только для... – он делает паузу, тщательно подбирая слова, – для элиты общества. Для тех, кто не хочет, чтобы их сексуальные аппетиты были выставлены на всеобщее обозрение.
Черт возьми. Этот город полон грёбаных извращенцев. Я провожу рукой по волосам, намеренно избегая зрительного контакта с Сэди. Это как раз по ее части, и мне вдруг становится горько. Горько с примесью гнева. Потому что я ничего не знаю о подпольной деятельности моего собственного города.
Наивность – наихудшая черта характера. Я – словно большой, неуклюжий и глупый ребенок, толкающийся в одной песочнице с остальными крутыми детьми.
Несмотря на мое желание покончить с этой темой и получить немедленные ответы, я позволяю Сэди взять инициативу на себя. Это ее чертова специализация, и мне нужно обращать внимание на любые тонкие нюансы во время их разговора.
Как по сигналу, Сэди подхватывает тему, выглядя гораздо менее обеспокоенной этой информацией, чем я.
– Значит, фирма принадлежит вам, – говорит она, и мне хочется вставить едкий комментарий. Конечно, она знает о ее существовании. Наверняка со своим парнем, любителем веревок, они часто бывают в таких местах.
Ларкин улыбается, выглядя впечатленным.
– Вообще-то, фирма принадлежит членам клуба. Я просто приглядываю за ней. Слежу, чтобы все играли по правилам.
Она медленно кивает.
– Правила очень важны для вас, – продолжает она, вставая и подходя к стеклянной шахматной доске. – Вы построили свою жизнь и свою компанию вокруг определенных правил, которые считаете необходимыми, и угроза этой структуре станет довольно сильным стрессом.
Сэди касается фигуры на доске и оглядывается через плечо на Ларкина. Между ними разворачивается какая-то немая битва. Я вижу это по тому, как поджимаются его губы. Его взгляд прикован к шахматной фигуре. Пешка.
Наконец, Ларкин встречается глазами с Сэди и улыбается.
– Я не из тех, кого можно анализировать. Вы можете профилировать меня сколько угодно, но зря потратите время. Это не приблизит вас к вашей цели, агент Бондс.
Сэди сдвигает пешку вперед на доске и поворачивается лицом к Ларкину.
– И мы не собираемся становиться пешками в вашей игре, мистер Ларкин. Если Альфа представляет для вас угрозу, вы могли просто устранить его. Игра окончена. Но вы пригласили нас сделать за вас всю грязную работу, – она скрещивает руки на груди и подходит ближе к его столу. – Либо вы знаете, кем является Альфа, и понимаете, что не можете воздействовать на него. Или вы вообще не знаете, кто он, и хотите, чтобы мы вычислили его для вас.
Широкая улыбка Ларкина выглядит тщательно отработанным приемом.
– Один: ноль в вашу пользу, агент. Вы довольно хороши.
Сэди вскидывает голову.
– Так какие ваши истинные мотивы, и как вы планируете выйти сухим из воды?
Он выпрямляет спину. И его лицо становится серьезным.
– Выяснение личности Альфы поможет не только мне, но и вам, – он слегка склоняет голову, давая понять, что Сэди была права в своих выводах. – Иначе зачем бы я предложил это, если бы оно не принесло мне пользы? Каждый человек на этой планете думает только о себе. В нашей человеческой природе преследовать только личные цели.
– Так, ладно, – я вмешиваюсь в разговор. – Я устал от этой /канители. У вас есть что-нибудь полезное для нас, или это просто уловка, чтобы выведать информацию для себя? Я в одном шаге от того, чтобы позволить своему напарнику арестовать вас за препятствование нашему расследованию.
Он бросает на меня свирепый взгляд. Этот парень явно не любит, когда ему угрожают, а Сэди приперла его к стенке.
– А если я скажу вам, что, возможно, знаю, где Альфа будет завтра ночью?
Это заставляет меня подняться с дивана. Я подхожу к нему со сжатыми кулаками.
– Я бы сказал, что у вас осталось меньше минуты.
Сэди касается моей руки, и я останавливаюсь. Но если то, что он знает, может поставить под удар Эйвери... тогда я получу эту информацию. Так или иначе.
Ларкин обменивается взглядом с Алексис, и та кивает, поощряя его. Я не понимаю характер его взаимоотношений с ассистенткой, и пока мысленно откладываю это до следующего раза.
– Я знаю, где будет Альфа завтра вечером, – говорит Ларкин, расправляя плечи. – Существует одно маленькое окошко возможностей для всех нас, чтобы получить то, что мы хотим. И мы сделаем это по-моему... – он переводит взгляд с Сэди на меня, – потому что я не хочу, чтобы ФБР или ваша неуклюжая оперативная группа все испортили.
Это было впервые, когда я увидел его истинное лицо. Самодовольный ублюдок. Я улыбаюсь. С этим уже можно работать.
Глава 8
Кроличья нора
Эйвери
Криминалистическая лаборатория превратилась во что-то вроде Алькатраса. Были усилены основные меры безопасности, гарантирующие, что никто, кроме лаборантов и сотрудников правоохранительных органов, не получит доступ на территорию. Офицеры стоят на страже у входа, требуя регистрацию от всех техников и стажеров, а затем сверяются с базами данных.
Но усиление заключалось не только в выставленной охране, но и в постоянном наблюдении за лабораторией.
Это сильно нервирует. Я чувствую себя в ловушке. Как крыса в колесе, круг за кругом, просто ожидая, когда один из моих протеже бросит палку, чтобы поставить мне подножку. А затем весь этот спектакль прекратится.
Честно говоря, я почти рада, что это может закончиться. Усталость начинает играть с моим разумом. И работа сопровождается паранойей. Я подвергаю сомнению каждый взгляд и каждое слово, исходящие от моих сотрудников. Что заставляет меня совершать промахи.
И, конечно, хотя дополнительные средства безопасности обеспечивают сохранность моей лаборатории, это также отражается и на персонале. С момента вчерашнего происшествия... Нет, даже не так. С того момента, как меня в первый раз похитил Вэллс, весь наш отдел пронизан тонкой нитью страха.
Даже учитывая то, насколько каждый из сотрудников был внимателен и определенно заметил изменившуюся атмосферу в лаборатории, никто не говорит на эту тему. Но это заметно по их натянутым и добрым улыбкам. Они либо ненавидят цензуру так же сильно, как и я, либо вообще хотят уйти.
Они работали бок о бок с убийцей-садистом в течение нескольких месяцев... Я не могу винить их за то, что они хотят убраться подальше из этого сумасшедшего дома.
Кроме того, когда ФБР представил – довольно ненавязчиво – свою специальную команду судмедэкспертов, мы оказались в стороне. И превратились просто в дополнительные руки. Я даже не знаю, почему меня вызвали на первое место преступления сегодня, разве только для того, чтобы проверить меня. Проанализировать мою реакцию на жертву, одетую в мой медицинский халат.
Или это просто моя разыгравшаяся паранойя.
Теперь же медицинский халат идентифицирован как принадлежащий мне. Специальный судмедэксперт Обри Полсен указал на это всего несколько минут назад. Затем он принялся отчитывать меня перед моей же собственной лабораторией, требуя в не самой деликатной манере, чтобы я взяла выходной.
Но я никуда не уйду, пока не привезут двух других жертв. Я должна знать, есть ли на них какое-либо послание для меня. Знать, вернется ли все это ко мне и к моей роли в избавлении от Вэллса.
Человек в маске знал, что я сделала, и он угрожал раскрыть эту информацию перед общественностью. Сбежав и расстроив его планы, какую бы ужасную судьбу он мне ни уготовил, я привела механизм в действие.
Как он собирается раскрыть мой секрет?
Я прижимаю ладони к тележке для вскрытия. Холодная сталь помогает выровнять дыхание. По правде говоря, я запустила процесс в тот момент, когда посмотрела Сэди в глаза и пожелала смерти своему похитителю. Как только это стало реальностью, пути назад уже не было. Эта искаженная и уродливая реальность – моя награда, и как только мир обо всем узнает, я больше не буду бояться за свою жизнь. Разве физическая смерть меньшее наказание, чем уничтожение моей карьеры и репутации? Мне противно сравнивать такие вещи.
Смерть или тюрьма? Мне бы не хотелось выбирать между ними.
Двойные двери распахиваются с громким стуком, и я вздрагиваю. Мои тяжелые думы отодвигаются в сторону, пока я готовлюсь. Я вытираю руки о пальто, пока помощники подкатывают тележку с телом к центру лаборатории.
Доктор Полсен опускает руку на мое плечо, и я едва не отскакиваю от его прикосновения.
– Расслабьтесь, – говорит он, но убирает руку. – Я просто повторю свои слова о том, чтобы вы взяли выходной, доктор Джонсон, – его светло-серые глаза и поразительно красивое лицо опускаются в раздумье. – Вам необязательно быть здесь для этого.
Я начинаю злиться. Я должна быть здесь, потому что это моя лаборатория.
– Я ценю вашу заботу, доктор Полсен, – я достаю из кармана пару перчаток. – Но уверена, будь вы на моем месте, то захотели бы присутствовать в собственной лаборатории во время вскрытия.
Его губы изгибаются в легкой улыбке.
– Разумеется. И, пожалуйста, зовите меня Обри. Никаких формальностей среди коллег, верно?
Я делаю напряженный вдох, соглашаясь кивком.
– Эйвери. Идет. Спасибо.
Мимолетная дружеская атмосфера вскоре рассеивается, когда появляется второе тело, завершая подсчет жертв на трех трупах. Обри ведет себя весьма любезно, расписываясь в бумагах о доставке, пока я размеренными шагами направляюсь ко второй жертве.
После того как я закончила осмотр первой, задокументировав жестокие действия, которым та подверглась, я чувствую, что готова принять следующий вызов. Однако я не готова к густой желчи, которая обжигает горло от ядовитого запаха, исходящего от тела.
Я расстегиваю молнию на белом мешке для трупов и подавляю вздох.
Ее расчленили.
У этой жертвы все еще есть кожа, но ее внутренности выпотрошены. Торс рассечен, прямо через грудную полость и вниз к тазовым костям. Ее разрезали ровно посередине, как переспевший арбуз.
Как долго она оставалась в живых после этих пыток?
Я отвожу взгляд, ненавидя себя за то, что скоро найду ответ на этот вопрос.
Обри начинает записывать данные по жертве, переходя прямо к гротескным фактам о причине ее смерти. Я слушаю, как он подробно описывает каждый удаленный орган и перечисляет несколько остатков ее кишок и внутренностей, которые вывались за пределы стенок брюшины.
– Флоре Портер было двадцать лет и...
– Что?
Его взгляд метнулся ко мне, вынуждая прервать осмотр тела. С щелчком он ставит на паузу запись диктофона.
– Какие-то проблемы, Эйвери?
Да, черт возьми, есть одна.
– Откуда ты знаешь ее имя?
Его рот сжимается в тонкую линию, а плечи напрягаются.
– ФБР довольно быстро реагирует на идентификацию жертв. Я полагаю, один из ваших офицеров уже отправлен связаться с ближайшими родственниками жертвы.
Я вдыхаю затхлый запах разложения.
– А что по поводу остальных? – Где было ФБР с его обширными, современными базами данных, когда я искала сведения по самой первой жертве? Если бы у нас была эта информация до того, как меня похитили... Нет. Я не могу пойти туда. Ничто не помешало бы мистеру АК Галстуку заполучить то, что он хотел. Наркотик. И это нас возвращает к лекарству, и, Боже, в моей лаборатории сейчас стоит медэксперт ФБР, окруженный доказательствами существования препарата, который скоро свяжет факты воедино.
Куинн. Ты нужен мне.
И тогда я поняла. Нащупала связь. Инициалы АК на нашивке галстука... А. Кинг. Участник форума.
Я не могу винить в этой оплошности усталость, я отказываюсь это принимать. Мои поиски амбры в Даркнете привели их ко мне – это моя вина. А потом этот человек каким-то образом раскрыл мою страшную тайну, чтобы использовать ее против меня и гарантировать мое сотрудничество.
– Эйвери?
Я вырываюсь из своих мыслей. Не могу позволить себе заниматься этим здесь. Я должна держать себя в руках.
– А другие жертвы? – спрашиваю я, скрывая дрожь в голосе.
– Я думаю, что мы на верном пути, – он хватает планшет и проводит пальцем по экрану. – Вита Лоран и Сидра Жирар опознаны. Родители Лоран объявили ее пропавшей без вести в Праге, но Жирар была записана, как "сбежавшая". Семья Жирар все еще пытается найти ее.
Я оглядываю лабораторию, замечая пары глаз, которые наблюдают за мной, все замерли в ожидании моей реакции. Натали прочищает горло и продолжает вводить данные по первому месту преступления и остальные следуют ее примеру. В комнате повисло напряжение.
Обри кивает головой в сторону моего кабинета, молча требуя, чтобы мы обсудили личности жертв за пределами слышимости. Но я не прячусь от своих коллег. После похищения моя жизнь превратилась в открытую книгу.
– Они иностранки, – говорю я, сдерживая нарастающую панику в голосе.
Неторопливо кивнув, Обри подтверждает мои слова:
– Да. Судя по той информации, что мы собрали, все жертвы не были гражданками США, – он нажимает на экран. – Марси Белофф была родом из Канады, до того, как поселилась в Арлингтоне. Однако она единственная местная жертва.
В моей голове начинают прокручиваться теории. Они обрушиваются на меня со сверхзвуковой скоростью. Приступ головокружения нарушает равновесие. И я хватаюсь за край стола.
– Эйвери. Прости, но я не понимаю, – Обри осторожно приближается ко мне. – Мы не детективы и не агенты. Наша работа не в том, чтобы строить догадки или связывать улики с теориями. Мы всего лишь собираем факты.
Для судмедэксперта, который не разбирается в теориях, он сейчас довольно хорошо выводит одну из них обо мне.
– Я понимаю. Но я и сама была очень близка к тому, чтобы стать жертвой, – я обхожу тележку и направляюсь к последней жертве. – Так что извини, если это дело для меня является более личным.
Его вздох слышен даже сквозь шум лаборатории.
– Именно поэтому я и предложил тебе взять отгул.
Это было больно. Я резко разворачиваюсь так, что кончик моего хвоста шлепает меня по щеке.
– Но это не значит, что я не могу быть объективна и выполнять свою работу.
По натуре я не конфликтный человек. Я не ищу конфликты, и я действительно не хочу соревноваться с каким-то судмедэкспертом из ФБР. Но за последние сорок восемь часов меня похитили, накачали наркотиками и чуть не убили, и среди всего этого в мою лабораторию проникли.
Единственное место, в котором я могла быть сама собой, никогда больше не будет моим.
– Мы должны установить причину смерти этой жертвы, – говорю я, направляя его раздражающее внимание на последний труп. Как только получу окончательные данные обо всех смертях, у меня, возможно, действительно будет достойная новость для Куинна.
Я снимаю мешок с тела, чтобы осмотреть последнюю жертву. Ее имя написано на бирке, надетой на палец. Она боролась до последнего. Отчаянно сопротивлялась. Она молодец.
Ее хрупкое тело покрыто рваными ранами и ушибами. Следы борьбы покрывают ее руки и ноги. По крайней мере, ее конечности, кожа и внутренности… на месте.
– С каждой жертвой преступник усиливал методы пыток, – произношу я, размышляя вслух. – Что с тобой случилось? – шепчу я жертве.
Обри качает головой, и я поднимаю взгляд.
– Что? – спрашиваю я.
– Должно быть, ты тесно сотрудничаешь с детективами в вашей конторе, – он поправляет перчатки и занимает место напротив жертвы. – Ты говоришь совсем как они.
Легкая улыбка тронула мои губы.
– Мы довольно близко общаемся в нашем департаменте, – при воспоминании о Куинне меня бросает в жар.
– Видишь вот это? – он указывает на темное кольцо синяков вокруг ее шеи, и я снова сосредотачиваюсь на экспертизе. – Похоже, жертва была задушена, когда преступник... – он поднимает взгляд, – утопил ее.
Я понимаю, почему он так быстро пришел к выводу об утоплении. Ее кожа вздулась, но не в нормальной степени из-за типичного вздутия после смерти, и петехиальное кровоизлияние – кровь, усеивающая ее бледные глаза, – не скапливается на дне ее век, как это было бы, если бы она осела там естественным образом после ее смерти. Преступник мог утопить ее сразу после того, как она задохнулась, и лопнувшие сосуды ее глаз кровоточили в воде, но я думаю, что мы обнаружим воду в ее легких, как доказательство того, что она утонула.
– Мы должны вскрыть тело жертвы, чтобы убедиться, – я поворачиваюсь к своему подносу с инструментами.
– Судя по степени и количеству ушибов на ее шее и различному расположению... – он замолкает, когда оттягивает мешок, прикрывающий ее торс. – Да, у нее на груди тоже синяки, – затем он прижимает пальцы к ее грудной клетке и надавливает. – Как минимум, два сломанных ребра.
Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица, оставляя ощущение холода и покалывания.
– Он реанимировал ее.
Его взгляд встречается с моим, и губы изгибаются в жесткой хмурой гримасе.
– Множество раз. Чтобы утопить ее снова.
Я перевожу взгляд на другие жертвы, думая об их жуткой смерти, о жестоких пытках, которым они подверглись. Их страдания были мучительными. И все же им пришлось пережить это только один раз. Когда я снова перевожу взгляд на последнюю жертву, на ее бледную, лишенную жизни кожу и тусклые невидящие глаза, я не выдерживаю.
* * *
К тому времени, как был закончен последний отчет о третьей жертве, мое тело ломит от боли. Мышцы горят, плечо, вывихнутое во время вчерашней схватки в лаборатории, пульсирует, а болеутоляющее средство прекратило своей действие несколько часов назад.
Обри настоял, чтобы остаться после того, как я отпустила своих техников вечером. Они и раньше видели меня почти сломленной, но мой предыдущий срыв был шокирующим даже для меня. Я слишком истощена, чтобы чувствовать смущение. Хрупкие стены, которые я воздвигла, могли рухнуть в любую секунду.
Все, что Обри нужно сделать, это задать правильные вопросы: о наркотиках, о людях, которые похитили меня. В минуту полного изнеможения я бы призналась во всем.
Но он ни о чем не спрашивает. Он записывает факты и результаты, а не развлекает себя теориями. Я восхищаюсь его профессиональной этикой и мастерством, но я не могла отвечать перед ФБР так, как он. Существует почти военная структура и кодекс, который вызывает у меня клаустрофобию, просто находясь рядом с ним.
Пока я массирую плечо, пытаясь справиться с болью, в кармане вибрирует телефон. Я вытаскиваю и смотрю на него, и мое сердце в растерянности, не понимая, радоваться или же перестать биться.
Куинн: Я припарковался у входа.
На самом деле я не думала о том, что произойдет, когда выйду из лаборатории. Сегодняшнее утро, когда Куинн, довольно властно, настоял на том, чтобы я осталась с ним, кажется было давным-давно. Столько всего произошло с тех пор.
Я удивлена, почему он просто не вошел в лабораторию, как обычно, пока не вспоминаю про охрану у входа. Я поспешно набираю ответ, что уже выхожу.
В своем кабинете я забираю флешку, на которой сохранила отчеты о жертвах, засовываю ее в карман и запираю дверь. Я неловко машу Обри, направляясь к двойным дверям. Внезапно мой желудок сковывает напряжением, словно натянутая струна, тянущаяся из моего тела, стремиться навстречу Куинну, притягивая к нему невероятной и непонятной мне силой.
Я успешно избегала его весь день, хотя и обещала держать его в курсе событий. Я просто... не могла. Я не могла притворяться, что занимаюсь своей работой, в то время как все внутри меня пыталось прорваться через удушающее безумие происходящего вокруг.
Требовательная, властная натура Куинна слишком напоминает мне ученого, которым я когда-то была. Кроме того, как только я увидела замученную жертву и осознала, что эти девушки погибли из-за меня...
Я знала, что моя тайна больше не принадлежит мне.
Время пришло.
Я просто хотела как можно дольше оттягивать неизбежное. Я успокаиваюсь, когда начинаю думать о руках Куинна, прикасающихся ко мне. Как его губы ласкали меня. Потому что, как только он узнает правду, эти волшебные моменты между нами канут в небытие, будто их никогда и не было.
Кивнув офицеру у главного входа, я замечаю Куинна, прислонившегося к своей помятой машине. И Сэди с другой стороны.
Тут же мои дыхательные пути сжимаются спазмами, и я дрожу от прохладного вечернего воздуха. Он пропитан опавшими листьями, хотя на стоянке нет деревьев. Это своего рода предчувствие, как в кино, когда главный герой приближается к неизбежному для себя исходу.
Я уверенно иду к ним, сознавая, что я – та самая идиотка из воображаемого фильма, идущая прямо к своему катастрофическому концу. Моя единственная надежда держится на том, что я смогу исправить ущерб от последствий ссоры между Куинном и мной в будущем. В любом случае я устала от секретов. Я знаю, Сэди попытается остановить меня, отговорить от этого ради моего же блага... но я готова столкнуться с последствиями и сделать все, что в моих силах, чтобы остановить зло, которое обрушилось на всех нас с этими убийствами. Если Куинн сможет найти хотя бы одну зацепку в моей ужасной истории с Вэллсом, если есть хоть какая-то связь между ним и этими злодеями, тогда это стоит моей свободы.
Сэди, должно быть, заметила решимость в моих глазах и поспешила первой подойти ко мне.
– У нас есть план, – быстро произносит она, ее неземные зеленые глаза умоляют меня набраться терпения. – Пошли. Давай найдем место, где ты сможешь отдохнуть.
Между нами происходит молчаливый спор, в котором она призывает меня довериться ей еще немного. Я выдыхаю струю пара в прохладный воздух, ощущая напряжение в сдавленной грудной клетке.
– Что за план?
Куинн проводит рукой по своим взъерошенным волосам, выглядя так, будто он уже делал это несколько раз за сегодня.
– Нет никакого гребаного плана, – отвечает он. – Но я согласен, что тебя надо отвезти домой.
Наши глаза встречаются. Вся тревога и тяжесть тоски, натянутые напряженными нитями между нами, готовы вот-вот оборваться. Он тянется к моей руке, и я лишь секунду колеблюсь, прежде чем схватить его в ответ. Его грубые пальцы крепко стискивают мою тонкую ладонь.
Сэди жестом приглашает меня сесть на переднее сиденье, затем проскальзывает на заднее, где я замечаю Колтона. Куинн, очевидно, оценил шок на моем лице.
– О, да. У нас есть план, – говорит он, бросая свои слова в сторону заднего сиденья. – Тот, который подразумевает, что я высажу вас обоих в любом непристойном заведении, какое вам приглянется.
Светлые глаза Колтона вспыхивают гневом.
– Поверь мне, – произносит он, придвигая Сэди ближе к себе. – Я не кайфую от того, что мне приходится находиться в салоне твоей полицейской машины.
Я пристегиваюсь и поворачиваюсь к Куинну.
– Так что за план? – снова спрашиваю я.
Он качает головой и заводит машину.
– Тот, который внесет каждого из нас в список ФБР, не говоря уже о потере рабочих мест и риске тюремного заключения за препятствие... – он смотрит на меня. – Ты когда-нибудь слышала о «Фирме»?
Я качаю головой.
Напряжение, сковывающее его тело, тут же ослабевает.
– Не могу не подчеркнуть, как чертовски счастлив от этого.
Глава 9
Мятеж
Куинн
Заехав на стоянку, я замечаю машину Карсона и паркуюсь рядом с ним.
– Кто позвонил Карсону?
– Нам понадобится подкрепление, – отвечает Сэди, и я стискиваю зубы.
Мне это не нравится. Черт, ни капельки. Это слишком... Сэди. Все это похоже на ее методы и тактику, и это выводит меня из зоны комфорта. Слишком многое может пойти не по плану. Кто-то рискует пострадать. Эйвери может пострадать.
Мой взгляд блуждает по ней, спокойно сидящей на пассажирском сиденье. Она выглядит измученной. Она уже через столько прошла. Когда Ларкин предложил использовать ее в своем плане, я тут же встал и ушел.
Ему чертовски повезло, что я не врезал по его самодовольной роже.
Я провожу руками по лицу, чувствуя себя невероятно вымотанным за сегодня.
– Ладно. Давайте покончим с этим. – Чем раньше я наложу вето на этот идиотский план, тем скорее смогу убедить Эйвери поспать. То, что нужно нам обоим.
На краткий миг, когда я вставляю ключ в замок, тревога охватывает меня, сковывая напряжением плечи. Мой дом не часто посещают гости. Скорее, никогда. Я и сам редко бываю там, разве что для сна и душа. И когда я провожаю коллег в свою гостиную, это становится чертовски очевидным.
Пустые стены и скудная обстановка. Стопка книг и журналов громоздилась на единственном столе в центре комнаты, на стене висел небольшой плоский телевизор. Пусть этого и не так уж много, но все равно это мое личное пространство, и их присутствие здесь кажется вторжением в мою частную жизнь.
– Ух ты. Так вот где спит великий детектив Куинн? – замечает Карсон. – Может ли профайлер дать нам какие-нибудь интересные сведения об этом человеке? – он засовывает руки в карманы и раскачивается на каблуках, посылая Сэди самодовольный взгляд.
Сэди улыбается, что происходит редко, как и гости в моем доме, и от этого в комнате становится теплее.
– Ты имеешь в виду тот факт, что он очень аккуратный чудик с навязчивыми состояниями, и вместо того, чтобы устраивать беспорядок, он просто избегает личных вещей?
Эйвери тихо смеется, и хмурое выражение на моем лице исчезает.
– Смешно, умники, – я сгребаю книги со стола и переношу их на книжную полку, а затем, подумав, выстраиваю их в ряд с другими книгами в алфавитном порядке.
Фырканье Сэди не остается незамеченным.
– Так, ладно, – говорю я. – Я люблю, когда дома чисто. Мы можем перенести «насмешки над Куинном» на следующий раз?
Карсон прочищает горло.
– Хорошо, босс. Так что же это за большой тайный план, который мы скрываем от федералов и капитана? Судя по тому, что сказала агент Бондс, похоже, мы получили наводку от этого адвоката – Ларкина.
Наводка. Больше похоже на подставу. Ларкин быстро подтвердил мои подозрения насчет Мэддокса. Слишком быстро, учитывая, что он бросает одного из своих прямо под колеса тяжеловесного автобуса. Как я понял, он хочет убрать Мэддокса из своей фирмы, но, поскольку его шантажируют, он не может сделать это сам. Он пытается придумать способ избавиться от шантажиста, не замарав при этом руки.
Надо отдать ему должное: он все продумал и знает, что мы не собираемся привлекать федералов. Я не против этого плана в целом, если это означает задержание подозреваемых и избавление Эйвери от опасности. Но преступление есть преступление. Закон есть закон. В чем бы ни был виновен Ларкин, что бы ни связывало его с этими преступниками, это просто так не исчезнет с моих радаров.
