Текст книги "Греховное королевство (ЛП)"
Автор книги: Трейси Лоррейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
17
ИВИ
Зей сильно дрожит в моих руках, когда я крепко прижимаю его к груди.
– Все хорошо. Все хорошо. Все кончено, – шепчу я ему в макушку.
Мы сидим на заднем сиденье одной из машин, которая была припаркована у входа в церковь, когда мы вышли с Лучаной.
Когда я встретила ее в кабинете Дэмиена, то подумала, что она – та еще штучка, но я не была готова увидеть ее в действии.
Она была свирепой, сильной и уверенной в себе – всем тем, чем я всегда хотела быть, имея в качестве старшей сестры пример для подражания в лице Блейк, только вот она была чертовски опасна. Смертельно опасна. Она стреляла в тех мужчин без вопросов и сомнений. Она знала, что они причинили нам боль, что они причастны ко всему этому, и она убивала их без раздумий.
Может быть, это делает меня такой же извращенной, как она, но мне это понравилось.
– Иви, – хнычет Зей, крепче прижимаясь ко мне, словно не может поверить, что я здесь.
– Я здесь, приятель. Я с тобой.
– Алекс, – хнычет он.
Я зажмуриваю глаза, представляя, как он выглядит пристегнутый к кресту, и кровь покрывает каждый дюйм его тела.
Из меня вот-вот вырвется рыдание, и, словно почувствовав это, Лучана протягивает руку и сжимает мое плечо в знак поддержки.
Открыв глаза, я нахожу ее. Даже в темноте машины голубой цвет ее глаз кажется сияющим. И, несмотря на то, что я прекрасно знаю, на что она способна, я нахожу в ней что-то очень, очень успокаивающее.
– Спасибо, – шепчу я.
– Что угодно. И они помогут Алексу, Зейден. Не волнуйся.
Он хнычет от облегчения, но не ослабляет хватку.
– Хочешь подождать, пока он выйдет? – спрашивает она меня.
Я киваю. Может, я и эгоистка, раз не отвезла Зея к Блейк сразу же, но мне нужно своими глазами увидеть, как Алекс покидает церковь. Я хочу быть с ним. Каждый дюйм моей души умоляет быть рядом с ним. Но у него есть его парни, его отец, и Лучана заверила меня, что Джианна здесь и ждет, чтобы помочь ему.
Человек, который сейчас больше всего во мне нуждается, свернулся калачиком у меня на коленях, и мне нужно сосредоточиться на нем. Не на себе.
С Алексом все будет хорошо. Его окружают люди, которые его любят.
Но вся эта кровь...
Я так много хочу сказать, так много вопросов задать. Но ни один из них не сходит с моих губ. Мы сидим втроем, и только тихие всхлипы Зея доносятся до наших ушей, пока мужчины вбегают и выбегают из церкви.
Но в конце концов изнутри здания появилась небольшая толпа, привлекшая всеобщее внимание.
У меня перехватывает дыхание, и я наклоняюсь вперед, как будто это поможет мне лучше рассмотреть его.
Давай, Алекс. Мне нужно тебя увидеть.
Сердце колотится в груди, и в тот момент, когда это происходит, когда он появляется, клянусь, оно останавливается.
Стефанос и Деймон по бокам от него, а остальные за ним, они направляются к выходу.
Он в полном беспорядке. Но он не спит. И впервые я позволяю себе поверить, что с ним все в порядке.
К нему приближаются две стройные фигуры, и он едва успевает улыбнуться при виде Стеллы и Эмми, выглядящих так же убийственно, как и женщина рядом со мной. Я была потрясена, когда увидела их, одетых с ног до головы в черное, с пистолетами в руках. Я не могла поверить, что Тео и Себ могли допустить такое. Но потом я вспомнила, кто они такие и что они вряд ли примут отказ.
А потом кто-то еще бежит, и как только я вижу Джианну, слезы заливают мои глаза.
В режиме медсестры она начинает командовать всеми вокруг, и уже через несколько секунд Стефанос и Деймон грузят Алекса в заднюю часть затемненного фургона, который, как я могу предположить, является чем-то вроде скорой помощи под прикрытием.
– Они вернут его, как только смогут. Вы готовы отправиться в путь? – мягко спрашивает Лучана.
Огромная часть меня хочет сказать «нет». Но потом Зей поднимает голову с моей шеи, его большие голубые, измученные и испуганные глаза смотрят на меня, и я понимаю, что не могу.
– Ты готов к объятиям Блейк, приятель?
Он кивает, его нижняя губа дрожит.
– Тогда поехали. Она ждет тебя.
Лучана дает указание нашему водителю ехать, и, бросив последний взгляд на фургон, скрывающий от меня Алекса, мы отправляемся домой.
***
Как только наша машина въезжает на подъездную дорожку Стефаноса, Блейк с бешеной скоростью выбегает из дома.
Распахнув мою дверь, она смотрит на Зея и тут же разражается слезами.
– Зейден, – кричит она, снимая его с моих коленей и заключая в свои объятия.
Они громко всхлипывают, цепляясь друг за друга изо всех сил.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает Лучана, пока я изучаю их.
– Спроси меня еще раз через несколько часов, когда Алекс будет дома.
– Иви, – всхлипывает Блейк, протягивая ко мне руку.
Обернув пальто Лучаны вокруг себя поплотнее, я вылезаю наружу и тут же оказываюсь в групповом объятии.
– Я хочу убить тебя за тот трюк, который ты устроила, Иви Мур, – предупреждает она.
– У нас все получилось, не так ли? – нахально спрашиваю я, отодвигая на второй план свои чувства по поводу того, что я только что сделала.
Она изучает меня, ее глаза ищут в глубине моих.
– Ты в порядке?
– Как новенькая, – вру я.
Она бросает взгляд на пальто, которое на мне, но ничего не говорит.
– Позже, – обещаю я. – Отнеси Зея в дом и присмотри за ним.
Она кивает, не в силах с этим спорить, а затем прижимает его к себе и направляет к дому.
Я не слышу, как закрывается дверь машины, поэтому, когда Лучана делает шаг рядом со мной и берет мою руку в свою, я вздрагиваю.
– Давай отведем тебя внутрь, – мягко говорит она.
Позволив ей взять все в свои руки, я заставляю свои ноги двигаться.
– Какая комната? – спрашивает она, когда мы поднимаемся наверх.
Мягкий голос Блейк доносится из комнаты, в которой жил Зей, и, убедившись, что с ними все в порядке, я отпускаю руку Лучаны и иду в сторону комнаты Алекса.
Она усмехается мне вслед.
– Типичный парень, верно?
– Поверь мне, в Алексе нет ничего типичного, – говорю я с улыбкой. – Он… единственный в своем роде.
Мой взгляд падает на фотографии, фокусируется на его улыбке и счастье в его глазах.
Черт, мне бы сейчас не помешало увидеть это сияние в реальной жизни.
Опустившись на край кровати, я обхватила себя руками и повесила голову.
Тишина заполняет комнату, и мне нравится, что Лучана не считает нужным наполнять ее словами.
Через несколько секунд движение заставляет меня поднять глаза, и я вижу, как она исчезает в ванной, прежде чем звук льющейся воды достигает моих ушей.
Я почти рыдаю от облегчения при мысли о том, что сегодня их прикосновения исчезнут с моего тела.
Пока я лежала, обхватив себя руками, я думала только об обещании, которое дал мне Дэмиен перед тем, как я покинула его офис.
Возможно, вы не слышите нас, но мы слышим вас.
Мы вытащим вас, пока все не зашло слишком далеко.
Логически я понимала, что он прав. Но маленькое, почти невидимое устройство, которое они вставили мне в ухо, прежде чем отпустить на задание, казалось огромным и очевидным. Я знала, что если они заметят его, то все будет кончено.
Все, что мне нужно было сделать, – это довериться им.
И рада ли я, что они выполнили свое обещание?
Еще две минуты, и Алекс и Зей стали бы свидетелями того, чего никто из нас не хотел.
Я качаю головой, слишком живо вспоминая, какими грубыми и требовательными были их прикосновения, каким жаром горели их глаза.
Лежа между ними, я чувствовала себя маленькой и глупой.
Я должна была догадаться, что за всем этим стоит кто-то из моих знакомых.
Грант, да, возможно, я бы выбрала его имя, если бы кто-то заставил меня догадаться, кто в этом замешан. Он был просто отвратителен с первого момента, как я на него взглянула.
Но Пит...
Он всегда был таким милым, таким заботливым и внимательным.
Какая же я идиотка, раз повелась на все это.
– Это не твоя вина, Иви, – говорит Лучана, словно слыша мои мысли. – Это сделал твой отец, а не ты.
– Я… я знаю, просто... это был долгий день.
– Поверь мне, я понимаю.
Когда она протягивает мне руку, я кладу в нее свою и позволяю ей провести меня в ванную.
Ванна почти полна и уже переполнена пеной.
– Ты справился сама или...
– Не уходи, – пролепетала я, ужасаясь тому, что снова останусь только со своими мыслями.
– Хорошо, – мягко соглашается она.
Поставив меня перед ванной, она снимает с моих плеч пальто и предлагает мне залезть в нее.
Прежде чем сделать это, я оглядываюсь через плечо и вижу, что она отвернулась, чтобы повесить пальто и дать мне возможность уединиться.
Горячая вода обжигает как нельзя лучше, когда я опускаюсь под пену и обхватываю руками ноги, не обращая внимания на жжение от ссадин на коленях.
Лучана садится на закрытом сиденье унитаза, что, как мне кажется, она делает не так уж часто.
Несколько минут я изучаю ее. Ее черное платье не помято, волосы по-прежнему ниспадают на плечи идеальными волнами, а макияж безупречен. Если бы вы не знали, что всего час или около того назад она застрелила несколько человек, вы бы ни за что не догадались, как она выглядит.
Там, где подол ее платья задрался, видны спрятанные в нем кобура, пистолет и нож.
Она бесстрашная. Красивая. Все, о чем я могу только мечтать. И она сидит здесь со мной, как будто ей не все равно.
– Ты можешь спросить меня, Иви. О чем угодно.
Ее глаза мягкие и открытые, в отличие от того времени, когда я впервые встретила ее в офисе Дэмиена. Тогда она была в режиме босса, но сейчас, сейчас она как будто совсем другой человек.
Мне интересно, сколько людей познакомились с этой ее стороной.
– Вы сказали... вы сказали, что понимаете. Вы были… – Я осекаюсь, не зная, хочу ли я, чтобы она ответила на этот вопрос, или нет.
– Продана? – подтверждает она. – Да.
У меня перехватывает дыхание от ее откровенности.
– Я была немного моложе тебя, но в один прекрасный день меня просто вырвали из моей жизни и бросили в новую, где от меня ждали всех этих вещей, о которых я никогда раньше не задумывалась, с мужчиной, которого я не знала, который мне не очень-то нравился, в месте, которое никогда не казалось мне домом.
Я смотрю на нее, пытаясь уловить мысль, которая не дает мне покоя.
– Вы… вы не американка, не так ли?
Она улыбается.
– Я никогда полностью не оставляла свою британскую часть. Даже если им это не нравилось, я цеплялась за свой акцент всеми силами. – С каждым словом она звучит все менее и менее по-американски.
– Я была младшей из пяти сестер. Поначалу я не задавалась вопросом об их исчезновении. Папа всегда говорил мне, что они уехали, чтобы начать свою собственную жизнь. И, наверное, в каком-то смысле он был прав. Но я была слишком мала, чтобы сомневаться в этом.
– И только когда пришло время начать новую жизнь, кусочки головоломки, которых, как я знала, мне не хватало, начали вставать на свои места.
– Все твои сестры тоже были проданы, – шепчу я.
Она печально кивает.
– Вы нашли их? – спрашиваю я, полагая, что, судя по ее положению, у нее есть возможность получить все, что она захочет.
Она опускает голову, ее плечи опускаются. Это весь ответ, который мне нужен.
– Мне очень жаль.
– Я потеряла надежду найти хоть какую-то связь со своим прошлым, как только обнаружила, что все они исчезли, и сосредоточилась на том, чтобы уничтожить людей, которые все еще позволяли всему этому происходить.
– При этом мне удалось найти больше, чем я могла ожидать.
– Не все ниточки исчезли? – с надеждой спрашиваю я, окончательно втянувшись в эту историю.
– Так и есть. Но я выяснила, кто купил мою старшую сестру, и узнала, что перед смертью у нее было трое детей. В отличие от остальных, она не была убита. Похоже, она могла прожить вполне нормальную жизнь.
Я моргаю, изучая ее, пока она рассказывает свою историю.
– Это ты, Иви.
– Я? – спрашиваю я, сбитая с толку. – Что я?
– Ты была одним из ее детей. Ты моя племянница.
Я в шоке опускаю подбородок.
– Я… я...
Опустившись на колени, она упирается локтями в ванну и тянется к моей руке.
– Твоя мама была моей старшей сестрой. Я была еще ребенком, когда она покинула нашу семью. У меня очень мало воспоминаний о ней. Но она была куплена для твоего отца.
– Мой отец? У моего отца никогда не было денег, – объясняю я, плотно сжав брови.
– Нет, но у ваших бабушки и дедушки они были.
– Кто они?
Она покачала головой.
– Никого важного я не нашла. Твой дед был бизнесменом со связями во всех нужных местах и мечтами о недостижимых вещах. Он пытался управлять всеми, кем мог, в том числе и вашим отцом.
– Из того, что мне удалось выяснить, выбор вашего отца был... сомнительным. Твой дед думал, что делает ему одолжение, покупая жену. Но это ничего не изменило. Он все равно нарушил правила.
– Я говорила с твоим отцом. – У меня перехватило дыхание от ее признания. – В глубине души я не считаю его плохим человеком. – Я качаю головой, не желая с этим соглашаться.
– Я не говорю, что он хороший, Иви. Я просто говорю, что он – продукт своего воспитания. Его молодая жизнь была тяжелой, и он взял каждую унцию горечи и ненависти и позволил ей высечь остаток его жизни. Я думаю, что твоя мама была для него единственным лучиком света.
Мои губы то открываются, то закрываются, пока я пытаюсь сообразить, о чем спросить в первую очередь.
– Где мои бабушка и дедушка?
– Мертвы. Благодаря твоему отцу. Уверена, тебе не нужно говорить, что твой отец и Дерек были связаны с плохими людьми.
– Но он продал меня, собирался продать Блейк, если бы она не лишилась девственности в столь юном возрасте. Зачем, зачем ему это делать, если...
Она грустно вздыхает.
– Я не знаю. Он отказывался говорить об этом. В лучшем случае, может быть, он надеялся, что ты найдешь лучшую жизнь. В худшем – у него не было выбора. Это может быть множество вещей. Он... он нездоров, Иви. Не думаю, что он был таковым в течение долгого времени.
– Он был ужасным отцом для всех нас, – заявляю я. – Я не знаю, почему они сохранили ему жизнь.
– Это не обязательно должно быть так, – холодно говорит она. – Скажи, и я позабочусь об этом.
Я смотрю на нее, потрясенная всем этим. Но когда я заглядываю в ее глаза, то понимаю, что она меня успокоила в машине, и даже раньше... Как она расслабила меня одним своим присутствием в кабинете Дэмиена... В этом есть смысл.
У мамы тоже была такая аура.
– Теперь я это вижу, – шепчу я. – У тебя ее глаза.
Она вздергивает голову, прерывая мой осмотр, но не раньше, чем я улавливаю эмоции, написанные на ее лице.
– Ты сделала это, Лучана. Ты нашла их и уничтожила.
Она смотрит на часы.
– К этому времени они должны были сделать это в буквальном смысле.
18
АЛЕКС
Я просыпаюсь, и как только проясняется окружающая обстановка, наступает замешательство.
Я несколько раз моргаю, пытаясь понять, обманывает ли меня мой мозг или я действительно нахожусь в своей спальне у отца.
Голова затуманена. И чертовски онемела. Такое оцепенение, которое наступает после сильных обезболивающих.
В голове мелькают образы.
Церковь.
Крест.
Мужчины.
Иви.
Я бросаю взгляд на левую сторону, на которой она предпочитает спать, но не нахожу ее рядом с собой. Вместо этого я нащупываю пол, а когда поднимаю глаза, то вижу именно того человека, который мне нужен, свернувшегося калачиком на стуле рядом со мной.
– Иви, – прохрипел я. Одно это слово словно нож в горле, но, к счастью, это все, что ей нужно.
Ее ресницы мерцают, прежде чем она распахивает их, и в тот момент, когда она видит, что я смотрю на нее, ее глаза расширяются.
– Алекс, ты проснулся, – шепчет она, присев на край кресла.
Между нами воцаряется тишина, и я ненавижу ее. Ненавижу, что она так далеко, что я не знаю, о чем она думает.
– Почему ты там? – Я пытаюсь вырваться.
Мягкая улыбка растягивает ее губы.
– Потому что кто-то настоял на том, чтобы занять мое место.
Я поджимаю брови, когда она смотрит на меня через плечо.
Следуя ее примеру, я делаю то же самое, и мое сердце разрывается, когда я обнаруживаю того, кто, свернувшись калачиком, крепко спит на другой стороне моей кровати.
Зейден.
– Он в порядке? – прохрипел я.
– Физически, не более чем синяк под глазом и пара царапин. А психически? – Она покачала головой. – Он отказывался спать, если не был с тобой.
Мой рот открывается, но у меня нет слов, чтобы ответить на это.
– Мне так жаль, – шепчу я в конце концов. – Я пытался защитить его. Я правда... но… – Мой голос трещит, и я обрываю себя, когда кровать опускается рядом со мной, и теплая рука скользит в мою.
Она нежно прижимается к моей щеке и смотрит на меня сверху вниз.
– Я знаю, что это так. И я так благодарна. Мы все благодарны. Вот, – говорит она, поднося трубочку к моим губам.
Мне хочется говорить, но я не могу отказать себе в облегчении, которое испытывает мое горло.
– Но этого было недостаточно. То, что он увидел, то, что он...
– Алекс, остановись, – умоляет она, ее глаза просят меня сделать то, что мне велено. – Ты знаешь, почему он хотел быть здесь с тобой? – Я ничего не отвечаю, и через несколько секунд она продолжает. – Потому что он знает, что ты защитишь его. Ты его герой.
К горлу подкатывает огромный гребаный комок, а на глаза наворачиваются раскаленные слезы.
– Нет, Иви. Я не могу...
– Шшш, – шепчет она, нежно накрывая мои губы двумя пальцами. – Прими этот титул, ты его заслужил.
– Я ничего не сделал. Я застрял, наблюдая, как они... – Я потянулся к ней и тут же понял свою ошибку, когда боль пронзила мою руку. Стиснув зубы, я стараюсь не выдать своей реакции. После всего, через что прошла Иви, ей меньше всего нужно знать, что я страдаю. – Ты в порядке? – спрашиваю я, снова сосредоточившись на ней.
– Теперь да, когда я вернула вас обоих, – честно говорит она.
– Черт, – вздыхаю я, закрывая глаза и делая глубокий, успокаивающий вдох.
– Я должен знать все, детка.
– Не сейчас. Когда ты окрепнешь, я расскажу тебе все о последних нескольких днях. Но сейчас тебе нужно отдохнуть.
– Ты мне нужна, – признаюсь я.
– И я здесь, – заверяет она меня.
– Сидеть в этом кресле недостаточно хорошо, Лисичка. Мы слишком долго были в разлуке для этого дерьма. – Она нерешительно смотрит на меня. – Что?
Выражение ее лица смягчается.
– Мне так жаль, Алекс. Все то, что я наговорила в том доме. Я не имела в виду ничего из этого. Я была зла и... это никогда не будет достаточно хорошим оправданием. Мне так стыдно за то, что...
– Все в порядке, детка. Я все понимаю. Все, что связано с нашим пребыванием там, было напряженным. Ситуация была... странной. В конце концов, все должно было взорваться, особенно когда я скрывал то, что ты должна была знать.
– Ты пытался защитить меня. Я понимаю это, Алекс. И я ценю все, что ты сделал, больше, чем ты можешь себе представить.
Я не отвечаю. У меня нет слов, достойных ответа на этот комментарий. Вместо этого я направляю все свои силы на то, чтобы сместиться в сторону и дать ей немного больше пространства, чтобы она могла лечь рядом со мной.
Боль просто невероятная, но, пока я ковыляю, не добившись практически ничего, я не позволяю ей взять надо мной верх.
Зей даже не дергается, когда я двигаюсь.
– Алекс, тебе не нужно...
– Пожалуйста, – умоляю я, как киска.
Не в силах спорить со мной, она осторожно ложится рядом со мной, стараясь не прикасаться ко мне больше, чем нужно.
Положив ее руку на мое сердце, я поворачиваю голову в сторону, чтобы изучить ее. На самом деле мне хочется перевернуться на бок и отдать ей всего себя, но я не могу, и это чертовски убивает меня.
– Я здесь, – шепчет она.
Тепло ее ладони согревает меня изнутри, и я снова позволяю глазам закрыться.
Я устал. Вымотан. Так, как, кажется, никогда в жизни. Я хочу бросить вызов обстоятельствам и остаться в настоящем с моей девочкой, но тьма уже пытается затащить меня обратно под землю.
Теперь я знаю, что она здесь, что с ней все в порядке, насколько это возможно, и могу полностью расслабиться.
У папы я в безопасности. Здесь никто не сможет навредить никому из нас.
Папа и Деймон будут сражаться до смерти, чтобы защитить нас, я это уже знаю. И что-то подсказывает мне, что остальные тоже не за горами.
Перед тем как я снова погрузился в дремоту, меня осенила мысль.
– Это ведь ты ведь спасла нас, Лисичка?
Она не отвечает ни секунды, и я начинаю думать, что она и не собирается этого делать. Но тут ее слова, произнесенные шепотом, разлетаются по комнате, когда я наконец проваливаюсь под воду.
– Я просто делала то, что должна была делать для тех, кого люблю. И я бы сделала это снова.
***
Когда я снова просыпаюсь, то первым делом тянусь к ней, и сердце падает в ноги, когда я обнаруживаю, что ее нет рядом.
– Иви, – прохрипел я.
– Эй, я здесь, – мягко говорит она, снова кладя руку мне на грудь.
Повернувшись на другой бок, я обнаружил, что она лежит на боку и наблюдает за мной, защищая меня.
– Где Зей? – спрашиваю я, испытывая ненужную панику из-за его отсутствия.
– С ним все в порядке. Он внизу с Блейк, ест. Он проснулся от голода.
При упоминании о еде мой желудок неприятно заурчал, заставив ее рассмеяться.
– Похоже, он не единственный.
– Не могу сказать, что нам подавали роскошные пятизвездочные блюда, детка.
На ее лице мелькнуло чувство вины за мои слова.
– Нет, не делай этого. Ты ни в чем не виновата. И, как ты и сказала, я бы прошел через это заново, если бы это означало, что ты в безопасности. – Она кивает в знак согласия, но я не совсем уверен, что она принимает мои слова.
– Что тебе нужно? – спрашивает она, сосредоточившись на физических вещах, которые легче обрабатывать.
– Мне бы не помешало сходить в туалет, а потом любая еда, которую ты сможешь достать.
– К счастью для тебя, внизу есть небольшая армия, которая сделает – или прикажет – все, что пожелает твое сердце.
– Тебя, – просто заявляю я.
Она смеется.
– Ты не можешь меня съесть, – говорит она, прежде чем ее щеки краснеют.
– Очень даже могу, – уверенно говорю я, несмотря на то, что не уверен, что смогу сейчас встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то еще.
– Алекс, – вздохнула она, покачав головой, но затем ее тон стал более серьезным. – Ты можешь ходить, или мне нужно позвонить твоей маме, чтобы она поставила тебе катетер?
Мои глаза расширяются, и я уверен, что мой член сдувается от одной только мысли об этом.
– Я могу ходить. Нет нужды во всем этом дерьме.
– Ты должен знать, я почти сказала ей, чтобы она просто сделала это, – признается она с ухмылкой.
– Что? Почему?
– Расплата. В идеале это должны были быть мои родители, но раз уж мне с ними не повезло, то придется обойтись твоими.
– Мама все это уже видела, – легкомысленно говорю я. – Она бы, наверное, гордилась тем, какой прекрасный экземпляр у нее получился.
Она смеется.
– Ты – нечто.
– Вот почему все меня любят.
Она замирает рядом со мной.
– Алекс, – говорит она, и ее голос становится еще более мрачным, чем прежде. – Ты ведь знаешь, что это не единственная причина, по которой все тебя любят? Да, ты забавный и немного идиот, но в тебе есть гораздо больше, чем это. – Я пожимаю плечами, не понимая, куда идет этот разговор.
– Ты разговаривала с Калли, – предполагаю я.
– Да, но я разговаривала и с остальными. Тебе не нужно прятаться, только не от них. Они – твоя семья. Они любят тебя.
– А ты? – спрашиваю я.
– Я… э... я тоже тебя люблю. – Она смотрит мне в глаза, когда говорит это, и я чувствую слова до кончиков пальцев на ногах.
– Ты тоже моя семья?
– Надеюсь, что так, потому что ты – большая часть моей жизни.
Протянув руку, я, не обращая внимания на боль, беру ее за руку.
– Мне так много хочется сказать, – говорю я ей, – но я боюсь, что если я это сделаю, то описаюсь.
– Думаю, разговоры могут немного подождать.
Сбросив ноги с кровати, она идет ко мне, одетая лишь в одну из моих футболок.
– Черт, ты выглядишь сексуально, – бормочу я, любуясь ее безумными ногами и тем, как ее соски прижимаются к ткани.
– Успокойся, плейбой. Твоя мать сделала тебе переливание крови, пока ты был в отключке. Тебе нужна каждая унция ее в каждом дюйме твоего тела. Не только в твоем члене.
– Писать со стояком – это не шутка, – пробормотал я.
– Могу только представить. Как ты хочешь это сделать? – спрашивает она, откидывая простыни, открывая истинный масштаб этого дерьмового шоу.
Обе мои руки обмотаны, словно я притворяюсь мумией, а когда я смотрю вниз, то обнаруживаю, что моя грудь не намного лучше.
И хотя мои ноги, возможно, отделались легким испугом, на них до сих пор наложены бинты – постоянное напоминание о том, к чему все это привело.
– Хочешь, я пойду и позову ребят? Они сильнее меня и...
– Нет. Я справлюсь.
– Алекс, тебе действительно не нужно...
Я заставил ее замолчать, посмотрев на нее. Взглядом чистой решимости. Хотя она, наверное, назвала бы это упрямством.
– Тогда идем, – уступает она.
С ее помощью и с каждой каплей энергии мне удается подняться на ноги.
Комната вращается, отчего у меня кружится голова, но, к счастью, после нескольких секунд стояния на месте все успокаивается.
– Все хорошо? – спрашивает Иви, положив руки мне на талию, как будто она сможет выдержать мой вес, если я буду падать на нее.
Убедившись, что мой ответ – «да», я пробираюсь вперед.
Боль пронзает мое тело, заставляя зубы скрежетать, а глаза слезиться, но на хрена мне торчать в этой кровати и заставлять кого-то носить меня на руках, чтобы отлить.
Когда я добираюсь до ванной и стягиваю с себя боксеры, я практически падаю на унитаз.
Иви замирает, не зная, как лучше поступить. Но, в отличие от нее, у меня нет проблем с тем, что она смотрит, как я писаю, и я отпускаю ее, находя во всем этом некоторое облегчение, даже если речь идет всего лишь о моем мочевом пузыре.
Когда я закончил, она помогает мне дойти до раковины, чтобы я мог почистить зубы. Но прежде чем я что-то делаю, мой взгляд падает на мое отражение.
– Черт, – задыхаюсь я, повесив голову, не в силах смотреть.
– Это не будет длиться вечно. Твоя мама сказала, что...
– Шрамы останутся, – шепчу я.
Она тяжело сглатывает, но ничего не говорит. Что она может сказать? Мы оба знаем, что это факт. У меня останется больше, чем горстка физических напоминаний о том, что произошло, что, в свою очередь, напомнит ей.
Сзади она обхватывает меня за талию и нежно прижимает ладони к моему прессу, а затем кладет голову мне на лопатки. Я знаю, что у меня там тоже есть раны от того хлыста. Не знаю, зажили ли они, или их сейчас тоже перевязали.
– Один день за раз, да? И вообще, они могут сделать тебя еще сексуальнее, чем ты есть, и я буду отбиваться от девушек битой.
– Я бы их даже не заметил, Лисичка. Я смотрю только на тебя.
– Я люблю тебя, Алекс. Настоящего тебя, а не просто веселого плейбоя, которого ты показываешь остальному миру. Шрамы меня не пугают. Боль меня не пугает. Единственное, что меня пугает сейчас, – это потерять тебя.
– Этого не случится, – яростно говорю я, желая заглянуть ей в глаза, чтобы она увидела, насколько искренни мои слова.
