Текст книги "Греховное королевство (ЛП)"

Автор книги: Трейси Лоррейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

25

ИВИ

Когда Алекс закончил разрывать мое сердце на куски, рассказывая о том, как они с Зеем оказались в плену, он едва мог держать глаза открытыми.

Мы лежим, переплетя руки и ноги, он ищет утешения, а я просто держусь за жизнь, поскольку реальность того, как близко я подошла к тому, чтобы потерять их обоих, поселилась во мне.

Он был на кресте задолго до того, как я появилась у входа.

Если бы я этого не сделала... что могло бы случиться?

Спустили бы они его вниз, чтобы не потерять своего нового товарища по играм, или оставили бы его там истекать кровью до смерти?

Яростная дрожь пробирает меня до костей, мышцы покалывает от желания что-то сделать, причинить кому-то боль за то, что они с ним сделали. Но все кончено. Ничего не осталось.

Я сыграла свою роль. Я помогла их уничтожить.

Этого должно быть достаточно. Но слушать его признание, смотреть на него, когда свитер все еще скрывает его руки... Это больнее, чем я могла себе представить. Было бы легче справиться с этим, если бы я сама страдала.

Наклонившись вперед, я нежно целую его в кончик носа. Он не вздрагивает.

Понаблюдав за ним еще несколько минут, я отстраняюсь от него и как можно мягче поднимаюсь с кровати.

Схватив одну из его рубашек, проходя мимо комода, я проскальзываю в ванную и закрываю за собой дверь.

Душ в доме Стефаноса мог быть таким же хорошим, таким же мощным, как этот. Но в нем не было тех воспоминаний, которые вызывают улыбку на губах, когда я ступаю под струю, как в этом.

Закрыв глаза, я позволила себе погрузиться в мысли о своем первом визите сюда. В ту ночь я так беспокоилась о том, что Алекс зайдет слишком далеко в своем нападении на Гранта. Но, зная то, что я знаю сейчас, возможно, еще один-два удара могли бы все изменить.

С болезненным вздохом я потянулась за его шампунем, как тогда, у Стефаноса, несмотря на то, что Блейк позаботилась о том, чтобы меня ждал мой собственный. Частичка его запаха и воспоминаний о нем была слишком сильна, чтобы ее отрицать.

Алекс еще крепко спит, когда я появляюсь, и я уступаю своему желанию что-то сделать. Иду на кухню, прикидываю, где найду все необходимое, и открываю шкаф под раковиной.

– В точку, – шепчу я, доставая ведро с чистящими средствами.

Несмотря на уверенность в том, что у них есть уборщица – ведь здесь никто не жил с тех пор, как Алекс уехала в Вегас, и все еще безупречно, – я принялась за работу, сгорая от желания пойти и заново поджечь останки той церкви с каждым протиранием кухонного стола и окна.

Я скребу с таким ожесточением, что быстро потею, но не сбавляю темп. Мне нужно это.

Пока я работаю, гнев бурлит во мне, когда я повторяю то, что Алекс описал, находясь в той церкви. Ненависть, какой я никогда не знала, бурлит в моих венах, быстро отравляя меня изнутри. Мои движения становятся беспорядочными, а слезы обжигают, заставляя нос пощипывать, а рыдания грозят вырваться наружу.

Когда я перестаю видеть сквозь слезы, заливающие глаза, я кручусь на месте и ударяюсь спиной о стену. Тряпка в моей руке падает на пол, и я опускаю голову на руки, позволяя своим эмоциям вырваться наружу.

Мои колени подгибаются под тяжестью последних недель, и я падаю, приземляясь на задницу, как свинцовая гиря. Но я не чувствую этого. Я не чувствую ничего, кроме душевной боли от осознания того, что люди, которых я люблю, страдали, страдают и что я ничего не могу с этим поделать.

Именно там Алекс и находит меня некоторое время спустя.

– Иви, – кричит он, бросаясь ко мне, падая на колени и заключая меня в свои объятия. – Детка, я здесь. Все хорошо. Все хорошо". Его голос грубый со сна и хриплый от эмоций.

– Я-я знаю. Мне грустно.

– Эй, тише. Все в порядке, – шепчет он мне в волосы, прижимаясь ко мне так крепко, как только может, чтобы удержать меня.

Между нами воцаряется тишина, а мои рыдания продолжаются, и мое тело дрожит у него на руках.

Проходят долгие минуты, прежде чем мне удается взять себя в руки и оторвать лицо от его груди. Его рубашка насквозь промокла от моих слез. Мое лицо покраснело и покрылось пятнами, глаза опухли и налились кровью, но он смотрит на меня так, словно я самая красивая девушка в мире. Мое сердце переворачивается и грозит новой порцией слез.

Но прежде чем я снова рассыпаюсь, он прижимает меня к себе и ведет обратно в спальню.

Не отпуская меня, он укладывает нас в постель и обхватывает своим большим телом мое.

– Все кончено, детка. Я больше никому не позволю прикасаться к тебе.

Я прижимаюсь к его груди, молясь, чтобы не причинить ему боль, и просто вдыхаю его, впитывая его силу, обещания и любовь. Это пьянящее чувство, и я погружаюсь в сон, чувствуя себя легче, чем когда-либо. Эмоциональный срыв позади, все хорошо, и он прав; все закончилось, и мы все будем в порядке.

***

Tепло руки Алекса, скользнувшей под мою рубашку, разбудило меня за секунду до того, как его пальцы защекотали мои ребра.

Мои соски напряглись, быстро просыпаясь вместе с остальным телом. Я выгибаю спину, предлагая ему себя, и прижимаюсь к его утреннему стояку.

– Я могла бы просыпаться так каждое утро, – шепчу я, когда он наконец берет в руки одну из моих грудей и щиплет за сосок.

– Можешь, – шепчет он, осыпая поцелуями мою шею, отчего по коже бегут мурашки. – Каждый. Каждый. День. Я могу будить тебя поцелуями.

Я стону от наслаждения, всем телом погружаясь в матрас.

– Еще.

– Как будто я остановлюсь, – смеется он, прижимаясь бедрами к моей заднице, давая понять, как сильно ему нравится просыпаться со мной. – Я никогда не насыщусь тобой, Иви. Никогда.

– То же самое, – задыхаюсь я, пока он посасывает чувствительную кожу под моим ухом, пока это не становится больно в самом лучшем смысле этого слова.

– Тебе больно? – спрашивает он, будучи тем самым заботливым парнем, которого я слишком хорошо помню по прежним временам.

– Не настолько, чтобы беспокоиться, – говорю я, протягивая руку через голову, чтобы запустить пальцы в его волосы.

– Не могу обещать, что ты будешь говорить это через тридцать минут.

– Тридцать минут?

– Я очень, очень хорошо выспался, – рычит он мне в ухо. – У меня есть энергия, которую нужно сжечь, прежде чем мама придет меня пытать.

– Она заботится о своем мальчике, следит, чтобы ты как следует поправился, – возражаю я.

– Думаю, ей втайне нравится причинять боль за все те седые волосы, которые я ей подарил за эти годы.

– С этим не поспоришь.

– Дело в том, что я не думаю, что вел себя достаточно плохо.

Я застонала от разочарования, когда его рука выскользнула из-под рубашки, оставив мою кожу холодной и отчаянно жаждущей его прикосновений. Но тут он немного отодвигается от меня, и обжигающий жар его члена проникает между моих бедер.

– Подними ногу и оттолкнись чуть дальше, – требует он.

Что-то подсказывает мне, что он ненавидит тот факт, что не может просто притащить меня на место сам, но пройдет не так много времени, прежде чем он снова сможет полноценно пользоваться своими руками.

– Умница, – похвалил он, когда я переместилась в нужное положение.

Он вводит кончик в меня и стонет, дразня меня и не давая больше.

– Я едва прикоснулся к тебе, а ты уже вся мокрая, Лисичка.

– Ты нужен мне.

– Да, блядь, да.

Его хватка на моем бедре усиливается, а затем все его тело смыкается позади меня, и он подается бедрами вперед. Я вскрикиваю, когда он заполняет меня.

– Надеюсь, ты знаешь, что со дня на день я смогу двигаться более свободно и буду трахать тебя так сильно и так долго, что ты не сможешь ходить целую неделю.

– Большие обещания, – задыхаясь говорю я, когда он снова делает толчок, попадая в точку внутри меня, от чего у меня разбегаются глаза.

О, теперь мне предстоит открыть для себя столько нового.

– О Боже, Алекс, – кричу я, когда он снова ударяет по ней.

– Хорошо? – спрашивает он, его тон самодовольный и высокомерный.

– Ты знаешь, что это так, – отвечаю я.

– Приятно знать, что все эти годы тренировок не прошли даром.

У меня сводит желудок даже от самого краткого представления о том, через что ему пришлось пройти. Он не рассказывал о том, что включало в себя его «обучение», но у меня неплохое воображение. Надеюсь, когда-нибудь, когда он будет готов, он сможет открыто поговорить об этом со мной. Но торопиться не стоит. Он сможет разобраться со всем этим в свое время. Мы оба сможем. Я, конечно, никуда не уйду.

– Ты потрясающий. И не только в постели, – быстро добавляю я. – Я влюбилась в тебя задолго до того, как узнала, насколько искусен твой член, – промурлыкала я, как идиотка.

– Приятно слышать. Но... Как насчет того, чтобы заставить тебя упасть еще сильнее, используя эти навыки?

– Невозможно.

Он усмехается, его пальцы снова впиваются в мою бедренную кость, когда он увеличивает темп.

– Клитор, детка. Дай мне почувствовать, как ты кончаешь на моем члене.

Не подвергая сомнению его требование, как это было раньше, моя рука немедленно переходит к действию.

– Блядь, да. С тобой так чертовски хорошо.

– Алекс, – кричу я, нетерпеливо отстраняясь.

– Пусть тебя услышат все, детка. Все в этом гребаном городе должны знать, что Александра Деймоса так просто не свалить.

Мне хочется рассмеяться, сказать ему, что он самый большой в мире идиот с самым большим на планете эго, но я не успеваю сделать ни одной из этих вещей, потому что он толкает меня за край, и я кричу, когда он кончает в меня.

– Иви. Блядь. Лисичка. Я люблю тебя. Я люблю тебя, – повторяет он, прежде чем упасть, и его тело оказывается у меня за спиной.

Наши тяжелые вдохи наполняют воздух вокруг нас, когда мы спускаемся с высоты.

– Лучшее утро в жизни, – шепчу я.

– Не знаю, – признается он, заставляя меня поднять брови. – Дай мне несколько дней, в худшем случае неделю, и я думаю, что смогу сделать лучше.

Я хихикаю, эндорфины, полученные в результате освобождения, делают меня легкой и парящей.

Он стонет от разочарования, когда я отстраняюсь, вытесняя его из своего тела, прежде чем перевернуться.

– Доброе утро, мой парень, – шепчу я, радостно улыбаясь ему.

– Ммм, я могу привыкнуть к этому, моя девушка.

Приподнявшись на локте, он нависает надо мной и впивается влажным и грязным поцелуем, не обращая ни малейшего внимания на наше утреннее дыхание.

Мы только вошли в привычную колею, как зазвенел будильник.

– Нет, – жалуется он сквозь наш поцелуй.

– Мы можем сразу вернуться сюда после того, как твоя мама осмотрит тебя, – предлагаю я. – Проведи весь день в постели.

– Как бы чертовски удивительно это ни звучало, мы обещали пойти к Зею.

– О черт, Зей, – задыхаюсь я, садясь так быстро, что чуть не ударяюсь головой об Алекса. – Я не позвонила ему вчера вечером.

– Да, – с гордостью объявляет Алекс.

– Что?

– Я отправил ему сообщение по FaceTim, пока ты спала.

Все мое тело смягчается от облегчения.

– Ты слишком идеален, ты знаешь об этом?

На мгновение, на чертово мгновение, его глаза переместились на руки, которые все еще были прикрыты.

Мне бы хотелось, чтобы я могла что-то сделать, чтобы он понял, что это не имеет значения. Но я знаю, что только время залечит эти раны, как и раны на его теле.

– Мне нужно принять душ. Я уверен, что моя мама не захочет приближаться ко мне, пока от меня пахнет сексом с моей девочкой.

Внутренне я сильно содрогаюсь.

– Она сказала тебе подождать, твоя повязка...

– Она буквально вот-вот появится, чтобы заменить их. К тому же я собираюсь сказать ей, что это твоя вина.

– Ох? Как ты догадался? – спрашиваю я, когда он поднимается с кровати и протягивает руку, чтобы поднять меня на ноги.

Он тут же стягивает с меня рубашку, оставляя меня обнаженной, а затем поворачивает меня и толкает в сторону ванной.

– Что ты делаешь? – Я смеюсь, когда он не говорит ни слова.

Меня затаскивают в душ, и прежде чем я успеваю отпрыгнуть в сторону, он поворачивает кран, обрызгивая меня ледяной водой.

Из моего горла вырывается крик, прежде чем я получаю то, чего жаждала вчера, когда скакала на нем. Медленно он срывает с себя рубашку, обнажая сантиметры загорелой кожи и рельефных мышц.

У меня пересохло во рту, пока он боролся со своими руками. Если бы я была менее рассеянной, то, возможно, предложила бы свою помощь, но сейчас я слишком увлеклась разглядыванием.

Отбросив рубашку в сторону, он подходит ближе.

– Моя девочка закричала в душе, и у меня не было выбора, кроме как стать ее рыцарем в сияющих доспехах, – говорит он, шагая под теплые струи, намочив все свои бинты, которые не должны были намокнуть.

– Как я могу отблагодарить вас за спасение, добрый сэр? – спрашиваю я, хлопая ресницами.

Его глаза озорно блестят.

– У нас есть час, пока она не появится здесь. Уверен, вы сможете найти несколько способов.

26

АЛЕКС

Иви смотрит на меня своими большими голубыми глазами, и мое сердце, кажется, бьется еще быстрее.

Стоя здесь, когда мое тело прикрывают только бинты, я никогда не чувствовал себя так неловко.

Это глупо. Я знаю, что ей все равно. Да и мне не стоит на этом зацикливаться.

Если бы кто-то сказал мне, что я закончу вот так, я бы решительно заявил, что мне плевать на шрамы и повреждения, нанесенные моему телу. Это всего лишь гребаное тело, черт возьми. Машина. Но как только я проснулся и увидел, в каком состоянии я нахожусь, особенно мои руки, мое беспокойство по этому поводу стало расти.

Это их вина, и, возможно, все это из-за того, что я был заперт в той комнате с Зеем. И я уверен, что хороший психотерапевт меня вылечит, потому что это чушь собачья. Я знаю, что это так. И все же страх того, что Иви, взглянув на мои изуродованные руки, отвернется от меня, настолько охренительно реален, что пронзает меня до глубины души.

Глупые иррациональные страхи.

Меня заставили столкнуться с моим страхом перед собственной кровью самым жестоким образом, и, похоже, он был заменен на другую чушь, которой нет места в моей голове.

Доказывая мою правоту при виде моего тела, Иви не отворачивается и не смотрит с отвращением. Вместо этого ее глаза темнеют, она прикусывает нижнюю губу, изучая меня с большим, чем просто интересом.

– Час, говоришь? – соблазнительно шепчет она, делая шаг ближе, поднимая руку и проводя одним пальцем по моей ключице. – Это, конечно, долго.

– Да. И все же, похоже, ты тратишь его впустую, – поддразниваю я, сосредоточившись на нас и на ней, а не на том, что творится у меня в голове.

Моя кожа покрывается мурашками, когда она проводит пальцем по одной из повязок, все еще остающихся на моей груди, и обводит сосок, заставляя все мое тело вздрагивать.

Другая ее рука ложится на мою талию, большой палец проводит по V-образной линии, которая, как трехмерная карта, направляет ее прямо к моему члену, и я вздрагиваю.

Ее глаза расширяются от шока, но я не успеваю сказать ей, что это было желание, а не страх.

– Все это не пугает меня, Алекс. Что бы ни скрывалось под этими бинтами, это не помешает мне любить тебя, хотеть тебя. Ты так же прекрасен для меня, как и прежде. И всегда будешь таким.

Огромный комок эмоций подкатывает к моему горлу, когда я смотрю на нее, не давая мне произнести даже самые простые слова.

Наклонившись вперед, Иви нежно поцеловала меня, затем еще и еще.

Я слежу за каждым ее движением, и она направляется к моему плечу.

Я знаю, что она собирается сделать, – я практически вижу ее намерения в ее глазах, – но это не мешает мне вздохнуть, когда ее губы касаются уголка первого бинта, обмотанного вокруг моей верхней руки.

Я с трудом сглатываю, пока она продолжает целовать заживающую рану, скрывающуюся под ней. Ее глаза не отрываются от моих, пока она молча говорит мне, как сильно любит меня.

– Иви, – говорю я прерывающимся голосом, пока она целует дорожку по моей руке, задевая каждую повязку, каждый порез. Ее рука повторяет ее действия на другой стороне, отчего все мое тело покрывается мурашками, а член становится чертовски твердым.

Когда она не может дотянуться ниже, она опускается на колени, продолжая спускаться по моему предплечью. Когда она добирается до моей руки, то поднимает ее и прижимается поцелуем к центру ладони.

– Я люблю тебя, – произносит она, ее руки ложатся на мои бедра, а пальцы нежно гладят почти зажившие порезы.

Я не могу пошевелиться. Я едва могу думать, пока она медленно приближается к тому месту, где мой член покачивается перед ней, отчаянно желая действовать.

Так же нежно, как и предыдущие прикосновения, она прижимается поцелуем к боковой поверхности моего члена.

Один этот поцелуй пронзил меня с силой гребаного цунами.

– Иви, – прорычал я, гладя ее по затылку.

Моя грудь вздымается, а голова кружится от всего, что она мне дает.

Я никогда не буду достоин этой женщины. Никогда.

Но я буду стараться, потому что она – это все.

Мои пальцы впиваются в ее волосы, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не толкнуть ее вперед и не задушить своим членом. Но вместо этого я побуждаю ее встать.

– Нет, – возражает она, отводя мою руку.

Когда ее глаза встречаются с моими, они полны огня и решимости, и все мои доводы мгновенно исчезают.

– Позволь мне позаботиться о тебе.

Снова наклонившись вперед, она вылизывает линию по всей длине моего члена, а затем проводит языком по кончику, слизывая сперму и смакуя ее, словно это нечто особенное.

– Черт возьми, – стону я, когда она опускается на меня так медленно, что, клянусь, моя голова отрывается от тела.

Она работает со мной с точностью. Каждое ее движение тщательно спланировано, пока я не окажусь на грани оргазма.

Затем она отстраняется.

Я вскрикиваю от потери, а она ухмыляется с греховным блеском в глазах.

О, моя девочка играет грязно.

Ну, в эту игру могут играть двое.

Мои пальцы снова оказались в ее волосах, и на этот раз, когда она раздвигает губы, чтобы взять меня, я перехватываю контроль, проникая в ее рот, пока моя хватка крепнет.

Ее глаза расширяются, а уголки губ подрагивают.

– Я продержался дольше, чем ты ожидала? – Она кивает, ее глаза сияют от счастья, она сглатывает и подчиняется мне, пока я меняю наши роли. – Готова?

– Всегда, – пробормотала она.

Я беру ее грубо, не в силах сдерживаться. Слюна вытекает из уголков ее губ, когда она заглатывает меня.

Мне чертовски нравится каждая секунда. И я знаю, что ей тоже.

Но все равно я не кончаю ей в горло.

Для этого мне слишком сильно нужно снова оказаться внутри нее.

– Вставай, – рычу я, отрывая ее от своего члена. – Встань, наклонись и положи руки на плитку. И держись.

Она дразняще улыбается мне, делая то, что ей говорят, и в ту же секунду, когда она оказывается на месте, я проникаю в нее.

Она вскрикивает от такого вторжения, ее киска, вероятно, все еще чувствительна после первого раунда.

– Алекс. Да. Черт. Вот дерьмо.

Ее пальцы сжимают плитку, и наслаждение накатывает на нее.

Одной рукой я все еще запутался в ее мокрых локонах, а другой обхватил ее бедро и трахнул так, как жаждал с первой встречи с ней. Как гребаный дикарь.

Она кончает первой – в конце концов, я же чертов джентльмен, – прежде чем я с криком взрываюсь.

Время перестает существовать, когда на нас обрушивается теплый, мощный поток воды. Наши руки и губы повсюду, пока мы продолжаем напоминать себе, что все закончилось, что мы снова вместе.

– Я серьезно, Алекс. Прости меня за все те слова, которые я сказала тем утром. Я не хотела...

– Ты была права. Все, что ты сказала, было правдой, – пробормотал я в мягкую кожу ее шеи.

Она напряглась, и ее руки тут же нашли шершавую кожу моих щек, когда она отстранилась от меня, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты не шлюха, Алекс. То, что ты делаешь, не делает...

– Делал, – поправляю я. – Что я делал.

Ее глаза смотрят в мои, но она ничего не отвечает.

– Я сказал папе, что с меня хватит. Больше никакой работы.

Она нахмурила брови.

– Но это же твоя работа. Так ты зарабатываешь...

– Ты снова собираешься работать на камеру? – спрашиваю я.

– Нет, черт возьми. Тео уже удалил все доказательства того, что я там была.

Я сказал себе, что буду спокойно относиться к этому, если она захочет продолжить. И я бы так и сделал. Я бы никогда, никогда не остановил свою девочку от занятия любимым делом. Страх, который мог бы возникнуть после того, что мы только что пережили, был бы всепоглощающим. Но я все равно не стал бы ее останавливать.

– Ты собираешься танцевать?

Она качает головой.

– Ты только посмотри на нас, оба безработные, – поддразниваю я. Это неправда, у меня есть и другая работа. Просто эта была для меня самой полезной и, наверное, захватывающей. Работа охранником не очень подходит для острых ощущений, даже если оказаться рядом с другой женщиной или парнем звучит примерно так же привлекательно, как воткнуть нож для стейка в глаз прямо сейчас.

– Я что-нибудь найду, – торопливо говорит она, ее глаза расширяются, когда приходит осознание. – Я поговорю с Джоди о...

Прижав пальцы к ее губам, я прервал ее.

– Не обязательно. Не стоит торопиться, чтобы разобраться во всем этом. У меня есть работа в Семье, несмотря ни на что. Возможно, я просто буду по ночам охранять одно из наших заведений. А даже если и нет, у меня есть деньги.

– Я не хочу, чтобы ты...

– Иви, – прорычал я. – Я люблю тебя. Я люблю каждый дюйм твоей кожи и волос на твоем теле. Все, что я есть, все, что у меня есть, – твое. Не из чувства долга или благотворительности, а потому что ты – вторая половина моей души. Бен для моего Джерри, Бонни для моего Клайда. С этого момента мы – это мы, если ты позволишь.

В ее глазах появляются слезы, она смотрит на меня, ее нижняя губа дрожит.

– Переезжай ко мне, Иви. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной. Я хочу, чтобы ты была последней, кого я вижу перед тем, как заснуть ночью, и первой, кого я вижу утром. Мне нужны полуночные поцелуи, утренний трах и все, что между ними.

– Алекс, – хнычет она.

– Я серьезно, Иви. Я хочу, чтобы ты была здесь. Я хочу начать жизнь с тобой.

– Это безумие. Мы едва знаем друг друга.

– Может, это и так, но я знаю все, что мне нужно, чтобы понять, что я хочу тебя, что я никогда не хочу тебя отпускать. Что ты моя.

– Что, если мы сведем друг друга с ума?

– Детка, я думаю, это практически гарантировано, – смеюсь я.

– Но что, если...

– Это потрясающе? – спрашиваю я, сердце колотится в груди при мысли о том, что она откажется и будет настаивать на том, чтобы остаться с Блейк и Зеем у моего отца.

– Ты уверен, что хочешь этого? Что я вторгнусь в твое пространство со своими коллекциями этюдников и карандашей?

– Я хочу это. Все это. Я хочу приходить домой с работы и заставать тебя рисующей на диване. Я хочу научить тебя печь круассаны. Я хочу вместе поступить в университет и проводить наши воскресенья, занимаясь чем-нибудь голышом.

– Голышом? – спрашивает она с озорным блеском в глазах.

– Все, что угодно. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Она моргает, ее большие глаза смотрят на меня, в них светится столько эмоций.

– Я просто хочу тебя, – шепчет она.

– То же самое, Лисичка. То же самое, – прорычал я, прежде чем прижаться к ней губами, прижать ее спиной к стене и обхватить ее ногу вокруг моего бедра.

Вскоре я уже не в силах отказать себе в искушении и снова проникаю в нее.

– Скажи «да», детка, – простонал я ей на ухо, двигаясь так, что ее голова откинулась на стену.

– Нечестно, – шепчет она, ее мышцы пульсируют вокруг моего члена.

– Разве ты не знала? Никто из нас не играет честно, когда речь идет о том, чтобы получить то, что мы хотим.

Улыбка дрогнула на ее губах, прежде чем она прошептала: «Да, Алекс».

– Черт, ты потрясающая.

Когда наши губы сомкнуты, а тела переплетены, весь остальной мир отступает на задний план.