Текст книги "Наслаждения герцога"

Автор книги: Трейси Энн Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Две темно-русые головы вскинулись одновременно.

– Ехать за покупкой платьев? – возмущенно вопросил Лео.

– Носить шляпные коробки? – воскликнул Лоренс.

Оба брата напряженно выпрямились.

– Знаешь ли, Нед, – добавил Лео, – у нас есть собственные планы.

– Отмени их. – Эдвард неспешно сделал глоток кофе. – Я уверен, что через день-другой состоится новый кулачный бой.

Лоренс даже положил вилку.

– Но не такой, как сегодня! Бьется Холландс, и я поставил на результат пять гиней.

– А я десять, – добавил Лео.

– Кто-нибудь из ваших приятелей сможет забрать ваши выигрыши, если, конечно, вы правильно выбрали, на кого поставить. Конечно, для сопровождения Мэллори и леди Клер нужен только один из вас. Второй может отправиться на бой.

Близнецы скрестили руки на груди.

– Было бы неправильно, чтобы один из нас поехал без другого, – сказал Лео.

– Мы оба предложим дамам свои услуги, – добавил Лоренс.

– Хорошо, значит, этот вопрос мы решили, – объявил Эдвард, принимаясь за копченую рыбу. Спустя несколько мгновений он посмотрел на Клер и добавил: – Я бы и сам сопровождал вас, но, боюсь, у меня возникли важные дела, которые нельзя откладывать.

– Конечно, – негромко отозвалась она. – Я понимаю.

Их взгляды ненадолго встретились.

Герцог нахмурился.

– Однако я буду очень рад сопровождать вас сегодня вечером в театр, – сказал он. – Если, конечно, вам захочется отправиться на спектакль.

На этот раз нахмурилась Клер.

– Кажется, там будут давать «Гамлета».

Она подумала, что «Гамлет» как нельзя лучше подходит к ее ситуации: ведь именно там от неразделенной любви умирает Офелия.

– Да, ваша светлость, – ответила она тихим голосом. – Вечер в театре кажется превосходным планом.

– Леди, вот самые последние фасоны, я получила их только этим утром, – объявила им мадам Морель, знаменитая модистка Лондона, вручая альбомы. – Уверена, что вы найдете среди них немало того, что вам понравится. И конечно, мы сможем внести в них любые изменения, какие вы пожелаете, чтобы каждое платье стало уникальным и только вашим.

– Спасибо, мадам, – отозвалась Мэллори, устроившаяся рядом с Клер на удобном диване, обитом розовым бархатом. – Вы всегда так любезны! Как я вам уже сказала, сегодня мы здесь что бы выбрать для леди Клер приданое. Ей нужно практически все, так что не стесняйтесь нам что-то подсказывать.

– Не все! – возразила Клер негромко. – У меня есть несколько удачных нарядов, которые я привезла из дома.

– Конечно, ваши платья чудесные, – согласилась Мэллори совершенно искренне, – но даже вы не сможете отрицать, их фасоны немного устарели. Как невеста Эдварда, вы должны быть одеты по самому последнему слову моды.

Мадам Морель глубокомысленно кивнула:

– И я не сомневаюсь в том, что вдовствующая герцогиня, будь она сейчас здесь, посоветовала бы вам то же самое.

«Да неужели? – подумала Клер. – Может, мне следует отказаться от нового гардероба и поставить Эдварда в неловкое положение, надевая мои поношенные и вышедшие из моды платья?»

Но тут она вспомнила о своей собственной матери и поняла, что такой трюк у нее наверняка не пройдет. Ее плечи невольно ссутулились.

– Почему бы вам, леди, не взглянуть на эти эскизы? – предложила мадам Морель. – А потом я к вам вернусь, и мы сможем посоветоваться.

Немолодая модистка повернулась и посмотрела в глубину салона. Ее глаза чуть сузились.

– Как я вижу, сегодня вас сопровождают два ваших младших брата, леди Мэллори.

– Да, они поехали с нами, потому что матушке леди Клер нездоровится, – объяснила Мэллори.

– Я всегда рада видеть всех членов вашей семьи и прослежу, чтобы им принесли побольше закусок. – Высоко подняв голову, она проплыла в глубь ателье. В этот момент оттуда донесся звук девичьего смеха, и Клер заметила, что одна из юных помощниц разговаривает с близнецами. Щеки девушки разрумянились, глаза блестели: похоже было, что близнецы вовсю с ней заигрывают.

Мадам цокнула языком:

– Салли, леди нуждаются в ваших услугах. Господами теперь займусь я. Можете идти.

Снова покраснев – на этот раз от испуга, – девушка быстро присела и исчезла. Стоило ей исчезнуть, как лорды Лео и Лоренс обратили свои чары на мадам – и вскоре уже у нее по-девичьи румянились щеки и блестели глаза.

«Неугомонные!» – подумала Клер.

Снова сосредоточившись на цели их визита в ателье, она начала просматривать фасоны. На каждой странице ее встречал новый соблазн, каждый следующий наряд был еще лучше предыдущих.

– Они все такие чудесные! – призналась она. – Не знаю, как я буду выбирать! А что закажете вы?

Мэллори смущенно на нее посмотрела:

– Я? О, мне хотелось бы заказать несколько нарядов, но боюсь, что я уже исчерпала свой лимит. Когда Эдвард получил счет на мои наряды, то у него из ноздрей чуть пар не повалил. Он сказал, что запрещает мне покупать платья до тех пор, пока я не получу очередную сумму, назначенную мне на содержание. А если я ослушаюсь, он конфискует все мои наряды и отправит меня в имение. – Помолчав, Мэллори ухмыльнулась: – Конечно, Нед не стал бы осуществлять эту угрозу. Но с другой стороны, лучше не рисковать. И потом, мои деньги поступят уже в середине месяца, так что мне осталось ждать всего пару недель. – Она постучала пальцем по щеке, на которой заиграли ямочки. – Может, я закажу что-нибудь уже сегодня и попрошу мадам не присылать наряд до пятнадцатого числа! Ах, Клер, вы просто гений!

Значит, Эдварда рассердили чрезмерные траты сестры!

Внутренне трепеща, Kлep стала с новым энтузиазмом просматривать эскизы.

– Знаете, Мэллори, наверное, я не смогу выбрать всего несколько моделей. Мне просто придется заказать их все!

Глава 6

Гул голосов наполнял театр «Друри-Лейн». К середине дня графиня объявила, что мигрень у нее прошла, и выразила желание отправиться вечером на спектакль. Мэллори устроилась рядом с их немолодой гостьей, предоставив герцогу сидеть рядом с Клер в креслах по другую сторону от узкого прохода.

Лео и Лоренс попросили разрешения не участвовать в вечернем увеселении. Оба близнеца испытывали острую потребность заняться «мужскими» делами после того, как целый день провели у белошвеек, шляпниц и модисток.

Эдвард искоса посмотрел на Клер, которая разглядывала то театралов, занимавших соседние ложи, то массу простолюдинов, пытающихся протолкнуться на лучшие места в партере, вход куда стоил три шиллинга. Однако он не смотрел на собравшихся в зале. Он наблюдал за Клер.

Сегодня она особенно хорошо выглядела в своем платье из некрашеного шелка с короткими рукавами. В волосы цвета меда были вплетены ленты в цвет платья, а несколько выпущенных прядей завивались на затылке в небольшие локоны.

Он представил себе, как протянет руку, проденет палец в локон, чтобы погладить завиток и нежную кожу под ним. А потом медленно наклонится и поцелует.

«Задрожит ли она от наслаждения при этой ласке? – спросил он себя. – А может, она вздохнет и прикусит нижнюю губку зубами, предвкушая продолжение?»

Задумавшись о таких вещах, он невольно вспомнил тот поцелуй, который они разделили в Марсден-Мэноре. Даже сейчас он легко мог вспомнить ее сладкое тепло и милую робость ее прикосновения. Как она задрожала сначала! А потом смущение прошло, и ее неискушенный отклик обнажил такую страстность, которая только раздразнила его аппетит.

Она удивила его этим поцелуем. Он и сам себя удивил. Он поцеловал ее, намереваясь заявить свои права на нее, как наобещанную ему невесту. А вместо этого оказалось, что она просто желанная женщина.

Поменяв позу, он усилием воли прогнал эту картину, прекрасно понимая, что в таком людном месте ему нельзя было бы даже взять ее за руку. Благоразумие требует, чтобы он отбросил подобные мысли до женитьбы.

«Мне не следовало спешить и отказываться от любовницы, – подумал он. – Видит Бог, сейчас мне не помешало бы утолить желание». Однако принимая во внимание то, что Клер предстоит жить у него в доме, он позаботился о том, чтобы до нее не могли дойти слухи о том, что он посещает какую-то даму полусвета. Не то чтобы он обещал Клер блюсти верность, однако продолжать любовную связь во время помолвки казалось ему неправильным.

А если учесть, что он любит секс не меньше любого другого мужчины и обладает нормальными аппетитами, то следующие несколько недель станут для него нелегкими. Однако как человек разумный и мыслящий, он умеет контролировать свои инстинкты и вполне способен какое-то время обойтись без любовных утех.

И потом, она уже очень скоро будет принадлежать ему.

– Как вы сегодня съездили за покупками? – спросил он ее прямо и сам услышал, как глухо звучит его голос. – Вам с Мэллори удалось найти все необходимое?

Она повернулась и посмотрела на него. Ее глаза были необычного ярко-голубого цвета. И он увидел в их глубине необычные, почти озорные искры.

– Мы очень удачно съездили, – сказала она. – И мы с Мэллори нашли все, и даже больше того. Завтра мы отправляемся покупать обувь и перчатки.

Он негромко рассмеялся:

– Значит, моя сестренка будет просто на седьмом небе. Туфли она любит даже больше, чем наряды. И если я не ошибаюсь, перчаток у нее уже столько, что хватило бы на целую радугу.

Клер выгнула брови:

– Но ведь не зря говорят, что ни один ансамбль нельзя считать удачным, если он не дополнен перчатками и туфельками!

– Это все так говорят? – спросил он с легкой улыбкой. – Или так говорит Мэллори?

Она на секунду задумалась, а потом ответила:

– И то и другое, пожалуй.

Он рассмеялся. Однако они не смогли продолжить этот разговор: огни в зале стали гаснуть, а занавес на сцене раздвинулся, открыв декорации. В зале зашикали, требуя тишины, и актеры заняли свои места.

Откинувшись на спинку кресла, Эдвард стал слушать хорошо знакомые реплики.

Клер еще никогда не была на представлениях такого высокого качества – до этого она видела только пантомимы и представления кукольников на местных ярмарках. Пару раз неподалеку от Марсден-Мэнора давала представление странствующая шекспировская труппа, но ее туда не пустили: было сочтено, что поведение вечерней публики будет слишком шокировать ее тонкие чувства.

Но теперь, оказавшись в настоящем театре, она почему-то не могла сосредоточиться на том, что происходит на сцене.

И виноват в этом был Эдвард.

Он сидел слишком близко. Его крупное мужское тело было всего в нескольких дюймах от нее, крупная рука, затянутая в перчатку, была гак близко, что до нее можно было бы дотронуться.

То и дело по ее телу пробегали мурашки, как будто от его взгляда. Но стоило ей покоситься в его сторону, она убеждалась, что он наблюдает за действием на сцене.

Исподтишка взглянув на него еще раз в полумраке зала, она всмотрелась в его профиль: проследила взглядом четкие очертания лба, линию аристократического носа, сильную челюсть и подбородок. А ведь были еще и его губы! Его великолепные, чувственные, безупречно очерченные тубы, которые, как она теперь знала, были невероятно нежными и неописуемо волнующими.

Одна только мысль о его губах заставила ее вспомнить об их поцелуе.

К счастью для нее, Эдвард больше не делал попыток подвергнуть ее силу воли новому испытанию такого же рода. Поскольку они жили в одном доме с ее матерью и его близкими, у них не было возможности оказаться вдвоем и тем более позволить себе близость. Однако если бы ему хотелось снова ее поцеловать, он, несомненно, смог бы что-нибудь придумать. Но возможно, одного поцелуя, было достаточно, чтобы удовлетворить то любопытство, которое, видимо, и подвигло его на тот первый – и единственный – поцелуй.

Клер пыталась убедить себя в том, что ей совершенно не хочется, чтобы он снова ее поцеловал. Ну, ничуть не хочется! Ей хочется от него избавиться, ей необходимо освободиться. И если ее новый план сработает, то вскоре ее желание осуществится. Тем более что мадам Морель обещала поторопиться с новым гардеробом Клер, конечно, за дополнительную и поразительно большую доплату.

Она судорожно вздохнула при мысли о том, какая ее ждет реакция. Невольно стиснув пальцы, она снова покосилась на Эдварда и замерла.

Его глаза, которые в полумраке казались почти черными, встретились с ее взглядом. На этот раз она не ошиблась – он действительно на нее смотрел! По ее телу снова пробежала дрожь, а ее губы приоткрылись в невольном вздохе.

– Вам нравится спектакль? – спросил он негромко.

Какой спектакль? Она едва слышала то, что говорили на сцене!

– Он чудесный! – ответила она, отважно солгав.

– Да, чудесный, – согласился он.

Его брови на мгновение сдвинулись, но в следующую секунду он уже чуть заметно ей улыбнулся, в потом снова перевел взгляд на сцену.

Вздохнув, она заставила себя последовать его примеру.

Клер показалось, что следующая неделя пролетела стремительно. Ее дни была заполнены новыми поездками за покупками, а вечерами они встречались за семейными обедами, после чего музицировали или разговаривали. Иногда устраивались поездки загород.

Эдвард далеко не всегда сопровождал дам. Иногда его место занимал Дрейк или близнецы. Эдвард ни разу не снизошел до объяснений, что именно представляют собой его «срочные дела»: он просто сообщил ей самой, ее матери и Мэллори, что не сможет отправиться с ними куда-либо. В таких случаях он на несколько минут заглядывал в гостиную, чтобы пожелать им приятно провести время, а потом прощался и уходил.

Клер не могла не задумываться: о том, куда отправляется Эдвард и чем он занимается. Ей казалось, что он не относится к тем людям, которым нравятся азартные игры, и она наблюдала за его укладом жизни достаточно долго, чтобы убедиться в том, что пьет он весьма умеренно. Значит, это женщина? Может быть, он навешает любовницу, которая живет в другой части города? В конце концов, Эдвард ведь мужчина и имеет некие потребности, которые необходимо удовлетворять.

Конечно, такой защищенной от грубой реальности юной леди, какой была Клер, не положено было знать о подобных вещах, но порой слуги болтали между собой на такие интересные темы! Итак, что, если Эдвард имеет отношения с какой-то вертихвосткой? Ну, это ведь исключительно его дело, и, несмотря на противную тошноту, которую вызывали у нее такие мысли, она дала себе слово на них не останавливаться.

Вместо этого ей следовало думать о своем приданом и о том, что произойдет, когда оно будет доставлено. Вчера привезли четыре новых платья. Основную часть ее заказа еще не успели выполнить, и потому счет тоже еще не был выписан.

Она провела рукой по новому дневному платью из мериносовой шерсти в белую с зеленым полоску и постаралась сосредоточиться на разговоре матери и Мэллори. Они обсуждали декоративную роспись столешниц, а этот вопрос Клер никогда ни капли не интересовал.

– А вам что больше нравится, Клер, – спросила у нее маменька, – яблоки или апельсины?

Та нахмурилась и переспросила:

– Прошу прощения, что?

– Яблоки или апельсины? – повторила ее мать с некоторым раздражением. – Что красивее смотрится? Или вы нас не слушали, дитя мое?

– Извините, маменька. Боюсь, что вы меня разоблачили. Но раз уж вы спросили мое мнение, то, наверное, яблоки.

Ее мать вздохнула:

– Я предпочитаю апельсины. Мне кажется, они намного колоритнее.

Клер посмотрела на сидевшую чуть дальше Мэллори и увидела, что глаза ее новой подруги искрятся смехом.

– И я решительно предпочитаю розы, – продолжила ее мать. – Не признаю все эти лесные и полевые цветы, которые теперь стали так популярны. Как я сказала нашей соседке Джессике…

Громкий стук в дверь заставил леди Эджуотер прерваться, не закончив фразы.

– Прошу прощения, что я вас тревожу, – сказала вошедшая горничная, – но сейчас с посыльным пришло письмо для ее сиятельства.

– Для меня? Кто мог мне так срочно писать? – Мать Клер протянула руку к письму, рассеянно кивнув служанке в знак благодарности. Та быстро присела и вышла. Не медля ни минуты, леди Эджуотер сломала печать на конверте и стала читать письмо, хмурясь все сильнее.

– О Боже! Господи Боже мой!

Клер порывисто подалась вперед:

– В чем дело, маменька? Что случилось?

– Это Нэн, – ответила ее мать, чуть сминая листок дрожащими пальцами. – Она упала с дерева и расшиблась.

– Ох, нет! – Клер прижала ладонь к груди.

– Она сломала ногу и не встает с постели. Врач ее осмотрел и сказал, что у нее все относительно неплохо, если учесть все обстоятельства. Но ваш отец в письме умоляет меня немедленно вернуться домой. Он говорит, что понятия не имеет о том, как ухаживать за больным ребенком, и, как мы все прекрасно знаем, это правда. Конечно, я должна ехать, и немедленно!

– Какая ужасная новость! – сказала Мэллори. – Бедная девочка. Позвольте мне вызвать брата и сообщить ему о случившемся, чтобы вы могли отправиться побыстрее. Эдвард будет знать, что именно надо сделать. А потом я вызову горничных и прикажу им помочь собрать вещи.

Леди Эджуотер встала и с благодарностью сжала руку девушки:

– Леди Мэллори, вы так добры! Вы такая милая и внимательная! Ах, но что же делать с дуэньей для Клер, раз вдовствующая герцогиня еще не вернулась. Респектабельность вашей семьи вне сомнений, и в eе адрес не может быть сказано ничего дурного, но некоторые люди все равно не одобрили бы то, что Клер, будучи не замужем, живет здесь в обществе молодого поколения.

Клер стремительно встала:

– Но я должна ехать с вами, маменька! Нэн будет ужасно плохо, и нам всем, надо окружить ее заботой и утешением. Я никак не могу остаться!

Ее мать решительно сжала губы:

– Конечно, можете! Я не сомневаюсь, что какое-то решение удастся найти. Леди Мэллори, у вас нет какой-нибудь родственницы, которая смогла бы у вас пожить до возвращения вашей матушки?

Мэллори кивнула:

– Есть, мэм. У меня множество кузин, и некоторые из них живут в Лондоне. Думаю, что кто-то из них согласится на какое-то время переехать к нам в особняк.

– Вот видите, Клер! Все улажено.

– Но, маменька…

– Никаких «но». Уже через пару недель начнется светский сезон, и я не хочу, чтобы вы лишились хотя бы его части.

– Я ведь уже обходилась без выездов в свет, – проговорила Клер терпеливым тоном. – Это не будет такой уж серьезной потерей.

– Конечно, будет! – возразила леди Эджуотер, решительно взмахнув рукой. – Это ваш единственный шанс насладиться светским сезоном до замужества. После свадьбы все уже будет иначе, и я не желаю, чтобы вы лишились его только из-за того, что ваша сестрица имела глупость сломать ногу.

– Но Нэн будет так несчастна…

– И поделом ей! – объявила матушка. – Сколько раз я ей говорила, чтобы она не лазила на деревья у дома – и именно по этой причине! – Подняв руку, она потрепала Клер по плечу. – А пока ее огорчение не должно становиться вашим. И пусть это не мешает вам наслаждаться пребыванием в столице. Если я вынуждена вернуться домой, то это не значит, что вы тоже должны страдать.

Бедняжка Нэн! Клер глубоко сочувствовала сестре, зная, что та лазит по деревьям потому, что это дает ей почувствовать радость жизни.

Клер нахмурилась и спросила:

– Вы уверены, маменька? Я готова поехать с вами – вам стоит только сказать.

– Я в этом не сомневаюсь, – торжественно объявила ее мать. – Но мы дома, сумеем обойтись без вас. Элл поможет мне ухаживать за вашей сестрой, и мы вполне справимся. А если вам так будет спокойнее, то почему бы вам сейчас не пойти и не написать им обеим по письму? Если вы поспешите, то успеете это сделать, пока я буду собирать вещи, и мне будут готовить экипаж. Леди Мэллори, вы не проводите меня в комнату?

– Конечно, мэм. И не беспокойтесь – за моим братом уже отправили слугу. Он вот-вот появится.

Клер обхватила себя руками за плечи, глядя, как Мэллори и леди Эджуотер идут к двери гостиной.

Спустя два часа, после нежных объятий и нескольких слезинок, Клер уже смотрела, как ее мать усаживается в лучший экипаж герцога. Дверца хлопнула, кнут щелкнул, и карета тронулась. Быстро проехав по Гросвенор-сквер, она исчезла за углом.

Повернувшись, чтобы пройти в дом, Клер обнаружила, что рядом с ней стоит Эдвард. Его красивое лицо было очень спокойным, и почему-то она сразу ободрилась.

– С ней все будет хорошо, – заверил он ее. – Переломы конечностей бывают опасны, если нет надлежащей помощи, но вам тревожиться не надо. Я попросил нашего семейного врача навестить Нэн.

Она подняла голову.

– Навестить ее? То есть как?

– Доктор Коул – один из лучших докторов страны. По моей просьбе он едет в Ноттингемшир, чтобы осмотреть вашу сестру и убедиться в том, что она получает наилучшее лечение. С его помощью она очень быстро выздоровеет, вот увидите.

От удивления ее губы чуть приоткрылись.

– Ваша светлость, я не знаю, что сказать. Вы очень добры. Спасибо.

Он отмахнулся:

– Не стоит благодарности. Я бы сделал то же самое для любого другого члена моей семьи, а раз Нэн скоро станет моей сестрой, то кажется справедливым проявить к ней внимание.

Они прошла вместе с ним по выложенному мрамором вестибюлю к главной лестнице.

– И все-таки это очень щедро, – проговорила она. – Теперь я у вас в долгу.

Она у него в долгу. А ей бы меньше всего этого хотелось! Ах, как жаль, что он такой добрый! И почему получается так, что он ей нравится, несмотря на все усилия этого не допустить? Если бы она его возненавидела, все стало бы гораздо проще.

Но не в этом ли заключается суть проблемы? Если бы она была к нему равнодушна, то, возможно, мысль о замужестве не пугала бы ее так сильно. Если бы дело заключалось только в удобстве и чувстве долга, как это обстоит в его случае, то, возможно, она смирилась бы и даже была довольна судьбой. Может быть, ее желание отказаться от комфорта и роскоши, которые даст ей этот брак, – это глупость? Может быть, ей не надо страдать из-за того, что он ее не любит– не может полюбить?

Она повернулась к нему, еще не решив, что именно, собирается сказать. В этот момент тощий молодой человек в очках и безупречно сшитом костюме быстро приблизился к герцогу.

– Ваша светлость, – проговорил секретарь, – прошу прощения, что я вас отвлекаю, но не уделите ли вы мне несколько минут? Есть еще несколько довольно срочных дел, которые необходимо уладить. Я надеялся, что мы сможем закончить их сегодня днем, чтобы не опоздать к последней почте.

Брови Эдварда моментально сдвинулись.

– Да, конечно. Я сейчас приду, Хьюз. – Тут он перевел взгляд на Клер. – Вам сейчас что-нибудь нужно? Я отправил записку нашей кузине Вильгельмине и попросил ее быть е вами, пока моя мать отсутствует. Она согласилась и приедет сюда уже к вечеру. А пока вы сможете подождать?

Клер гордо выпрямилась: официальный тон Эдварда подействовал на нее как холодный душ.

– Со мной все будет хорошо. Прошу вас больше на мой счет не беспокоиться.

Снова нахмурив лоб, он рассеянно кивнул. Повернувшись, Эдвард заговорил со своим секретарем.

«Я уже забыта, – подумала она. – Наверное, я не важнее, чем любой другой пункт в его длинном списке дел, которыми необходимо заниматься».