Текст книги "Дика"

Автор книги: Тотырбек Джатиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ

Наступила весна 1942 года. Яркой голубизной засияло небо. На солнечной стороне пологих холмов появилась первая зелень, набухали почки.

Илиту радовало это пробуждение природы. Но как-то странно радовало. Глядя на синее небо, на цветок около барака, она наполнялась надеждами на скорое окончание войны.

Однако вести с фронтов не оправдывали этих надежд. Фашистские армии перегруппировались; их насытили пополнениями, присланными из далекой Франции, – ведь второй фронт, как обещали англичане и американцы, так и не был открыт. Разведка говорила, что гитлеровцы готовят новое наступление. Где – под Москвой, у Ленинграда или на Дону – это пока не было известно. Так что надеяться на скорое окончание войны трудно, очень трудно…

В одну из темных весенних ночей Илита на своей многострадальной «Ласточке» вместе с самолетами из звена старшего лейтенанта Ефименко снова шла на Севастополь. Машины до предела были загружены медикаментами, контейнерами с сухарями и консервами. Долгие месяцы осажденный город снабжался только с воздуха и с моря. Но в воздухе кружили фашистские «мессеры», а море кишмя кишело вражескими минами и подводными лодками. Трудно было пробиться сквозь эти заслоны. Но другого выхода не было: две «дороги жизни» – воздушная и морская – помогали севастопольцам бороться и побеждать.

Самолеты звена Ефименко летели низко над морем. Тьма скрывала их от наблюдателей противника; здесь они были в безопасности от зениток и «мессеров».

Илита подсчитала: сегодня у нее восемьдесят второй боевой вылет. Удастся ли дотянуть до ста? Вот Ефименко, например, налетал в два раза больше, и ничего – жив, здоров.

«А все-таки и я везучая! – думала Илита, внимательно вглядываясь в даль. Там в розовых всполохах разрывов лежал героический Севастополь. – Удалось же мне уйти от «мессеров» над приморским поселком! А история с елочкой на Новый год? Вот уж чудо, как меня немцы не засекли, когда я одна пробивалась к Севастополю!»

Примерно за час до рассвета звено повернуло в сторону берега и в условленном месте сбросило свой груз. Ефименко приказал летчикам лечь на обратный курс.

Выполнить маневр самолетам не удалось. Звено было обнаружено противником. Вспыхнули прожекторы. Внезапно появились истребители врага – их было более десятка.

Два луча, перекрестившись, поймали «Ласточку». Свет бил Илите в лицо так пронзительно, что она на минуту ослепла. «Ну, все!» – мелькнуло в голове. Ей казалось, что через мгновение «Ласточка» вспыхнет, словно мотылек, попавший в огонь. Однако прошло несколько минут, а самолет летел, им можно было управлять. Илита решила воспользоваться маневром, который уже не раз спасал ее. Она круто изменила направление полета, направила «Ласточку» прямо к морю, имитируя падение. Огненные нити трассирующих пуль прошли совсем рядом, но не задели машины. Ах, теперь и «мессершмитты» взяли ее на прицел! Плохо дело.

Еще сто метров планирования. Еще полсотни. И прожекторы, только сейчас цепко державшие «Ласточку» в своих пронзительно белых лапах, выпустили ее. Ох, пронесло!..

Она осмотрела горизонт. Высоко в небе и чуть мористее был виден самолет Ефименко. Клещи прожекторов не выпускали его. Несколько «мессеров», то попадая в полосу света, то исчезая во тьме, секли его очередями.

«Неужели не вырвется?» – с испугом подумала Илита, ведя самолет у самой воды. Сейчас она не беспокоилась за себя – лишь бы с Ефименко, с ее командиром, все обошлось благополучно.

Она не имела возможности помочь Ефименко. Был бы сзади стрелок-радист, не задумываясь пошла бы на помощь. Но молодой паренек, заменивший Богомолова, остался на аэродроме из-за болезни. Значит, единственное, что ей остается, – смотреть издали, как командир звена пытается уйти от быстрых и ловких «мессеров».

Смотреть… Но смотреть уже было не на что: «мессершмитты» сбили У-2 Ефименко; самолет его, пылая, камнем упал в море.

Успеет ли Ефименко выброситься с парашютом? Не успел!..

– Не успел! – закричала Илита, сдерживая рыдание.

Она повернула машину и повела ее к родному аэродрому. Но тут же спохватилась: что, если Ефименко выбрался из самолета и находится в ледяной воде? Надо подойти к тому месту, где упал У-2. Бывали же чудеса – так пусть будет еще одно, пусть Илита заметит на воде Ефименко!

Она снова легла на прежний курс. Держась ближе к берегу, шла к клубящемуся, белому от барашек водовороту, оставшемуся после падения машины командира. Ближе!.. Еще немножко!..

«Мессеры», сбившие Ефименко, охотились теперь за вторым самолетом. Кажется, это был У-2 Канторовича. Самолет уходил, и «мессеры», пытаясь достать его, рискованно проносились прямо над гористым побережьем.

Во всяком случае, никто сейчас Илитой не интересовался. Отлично! Она повела «Ласточку» к водовороту. Дважды и еще дважды прошлась над местом падения самолета Ефименко. Нет, не видно командира. И ни одного признака, что только сейчас в пучину канула умная боевая машина. Только круги волн идут все шире и шире, разбегаются барашки, и поверхность воды снова разглаживается.

Погиб Ефименко! Теперь уже ясно: погиб! Илита не могла сдержать слез.

…Она летела домой. Где-то в стороне слышалось гудение вражеских истребителей. Ушел ли от них Канторович? Илита вытерла слезы, крепче взялась за штурвал. Тяжелая ночь сегодня – горькая, обидная ночь!

Она не успела додумать, как два «мессершмитта». заметив «Ласточку», ринулись на нее. Вот первая очередь трассирующих пуль прошла слева, вторая – чуть впереди. Нащупывают, сволочи! Ловушку готовят!

Илита прижимала свою «Ласточку» к морю. Но опускаться к самым волнам боялась. Рискованно это. В случае прямого попадания ей не удастся воспользоваться парашютом: выброситься-то она успеет, а вот раскрыть парашют – нет.

Черной тенью мелькнула наверху машина врага. «Ласточка» вздрогнула, словно кто-то хлестнул ее сильной плетью. Попадание! Илита обернулась: сзади горели фанерные стенки фюзеляжа. Огонь, словно живое существо, бежал и бежал к мотору, к кабине. Прощай, «Ласточка», ты сделала все, что могла, ты дралась до последнего! Прощай! Илита выбросилась из горящего самолета. Машина, пылая и чадя, несколько раз перевернулась в воздухе и упала в море.

Летя в свободном падении, Илита в первую секунду ничего не сознавала. Потом вдруг сознание прояснилось, стало четким. Первым делом она рванула кольцо парашюта. Затем измерила взглядом расстояние до поверхности моря: успеет ли парашют раскрыться? Удар о воду может кончиться печально. О таких случаях Илита слышала. Так что же там с парашютом? Почему не чувствуется рывка строп?.. Рванули наконец-то! Она посмотрела наверх: шелковый купол туго натянут ветром – все в порядке!

Теперь надо надуть резиновый круг, что идет вокруг груди. Илита быстро открыла клапан спасательного круга, взяла в рот шланг. Круг надулся, стягивая тело тугим обручем. Внизу – вода. Громкий плеск, и Илита ушла в глубину. Упругая сила спасательного пояса тут же потянула ее наверх.

На воде она держалась хорошо. Мешал, правда, парашют, который быстро намок и, словно тормоз, связывал каждое движение. Но Илита быстро освободилась от него, перерезав стропы.

Первые мгновения она не чувствовала холода. А вода была адски холодна! И она пробиралась к телу сквозь ткань и мех комбинезона, ледяным прикосновением обожгла руки, ноги и грудь. Илита понимала, что долго продержаться в таком лютом холоде не сможет. Вся надежда на то, что с берега увидели гибель У-2 и вышлют патрульное судно. Но скоро ли придет это судно? С таким же успехом к месту гибели самолетов могли послать свои сторожевые катера и немцы, и тогда Илита окажется в руках врагов. Нет, уж лучше – смерть!

Илите было хорошо известно, как мучают фашисты наших пленных. Стремясь выпытать у них данные о расположении советских частей, о намерениях командования, они шли на всё. Моряки из десанта, высадившегося в Керчи и Феодосии, рассказывали Илите, в каком виде они нашли бойцов, захваченных фашистами: исколоты штыками, на груди вырезаны звезды, ногти на ногах и руках сорваны. Нечеловеческие мучения ждали тех, кто был захвачен гитлеровцами в плен…

Илита вспомнила, что во внутреннем кармане комбинезона у нее есть пистолет. Но достать его невозможно – пояс мешает. Да и неизвестно, будет ли стрелять пистолет после того, как оказался в воде. В общем, куда ни кинь, везде клин.

Руки и ноги у Илиты начали коченеть. Одно спасение – беспрестанно двигаться. Но откуда взять силы, чтобы без устали молотить руками по воде и болтать ногами? Севастополь был километрах в пяти. Если б все это случилось летней порой, доплыла бы до берега. Но сейчас зима, сейчас вода – не вода, а расплавленный лед…

Сознание ее мутилось. Ей вдруг показалось, что стоит только выпрямить ноги, и они коснутся дна. Вытянула, но никакого дна не нашла. Обман! Потом привиделся родной дом в Фарне – большой, крепкий, сложенный из кирпича. И поднявшееся солнце так славно освещало его. Веселые окна звали: «Входи, Илита, входи!» Но видение сразу же пропало. Илита ударила по воде рукой. Снова обман!..

Надо прийти в себя. Надо двигаться. Двигаться, двигаться, двигаться!.. Илита все плыла в сторону Севастополя. Каждый метр давался ей с великим трудом. Минута текла, как вечность. А холод, обжигающий, свирепый, казалось, хотел изгнать из тела Илиты последнюю каплю тепла…

Еще метр… И еще один… Она остановилась, устало и безнадежно склонив голову набок. И тут же новое видение встало перед глазами: лицо отца. Да-да, она так ясно видела старого Крима, будто он и не умирал. Крим приблизился к ней, что-то сказал, улыбнулся. Потом его лицо, странно исказившись, поплыло в сторону…

Илита не чувствовала, как ее поднимали на борт подводной лодки, как старшина, пожилой человек с большими сивыми усами, вливал ей в рот обжигающий спирт, как растирали ей руки и ноги. Жизнь возвращалась в тело Илиты медленно, как бы нехотя…

Очнулась она только через три часа, уже утром. Около ее койки на табурете сидел старшина. У него было усталое, заботливое лицо, действительно чем-то похожее на лицо старого Крима.

– Где я? – словно сквозь сон, спросила Илита. Но ответа не услышала – волна забытья снова подхватила ее и понесла, понесла…

В ОСАЖДЕННОМ ГОРОДЕ

Пребывание в ледяной воде не прошло для Илиты бесследно: она заболела, и ей пришлось почти месяц пролежать в одном из севастопольских госпиталей с тяжелым, двусторонним воспалением легких. Собственно, первые дни в госпитале она была в забытьи. Бредила. В бредовых видениях она снова воевала: держала штурвал погибшей «Ласточки», шла на выручку Ефименко, сидела лицом к лицу с майором Джапаридзе, объясняя командиру историю с елочкой…

Война и то ощущение вечной опасности и тревоги, которые она постоянно испытывала, окрасили и прошлое Илиты. Когда в бреду она видела альпийские луга, белопенный стремительный Терек, пляску лихих джигитов под гармошку, ее не покидало чувство шаткости мира и спокойствия: каким-то краем души она помнила, что идет война, что тихая жизнь Фарна обманчива, что ее уже нет…

Но наконец Илита выздоровела. Весна была в разгаре, когда Даурова попрощалась с товарищами по госпиталю. Со многими она успела подружиться: с врачами, сестрами. Надев свою старую гимнастерку, Илита покинула больничную палату.

Госпиталь был укрыт от налетов вражеской авиации и артобстрела в глубине пещер, бывших каменоломен, – именно сюда и доставили Илиту моряки с подводной лодки, после того как подобрали ее на траверзе Севастополя.

День был по-весеннему теплый и приветливый; густой до синевы воздух стоял над морем, над крымской землей. Илита остановилась у входа в госпиталь – вход забаррикадировали толстыми бетонными плитами – и с жадностью глядела вокруг. В этот час в Севастополе было странно тихо, словно война кончилась и пушки и пулеметы замолкли навсегда. Тем печальнее выглядели пустынные, чуть дымящиеся руины города. Тем больше страшило гнетущее безлюдье. Но вот тишину прорезал визг снаряда: и-иу-уу-гах! И тут же застрочили пулеметы – торопливо, захлебываясь, перебивая друг друга.

Мира нет, спокойствия нет, идет война!

В госпитале каждую неделю проводились политлетучки. Было известно, что Гитлер, взбешенный стойкостью и мужеством защитников города, бросает на Севастополь всё новые и новые дивизии. Враг готовится к последнему штурму, он ставит на карту всё…

Шагая из госпиталя, расположенного на окраине, в центр города, Илита снова и снова вспоминала гибель старшего лейтенанта Ефименко, свою «Ласточку», покоящуюся теперь на дне Черного моря. А ведь как раз в ту злосчастную ночь она думала, что Ефименко очень везучий…

Что ж, война есть война…

Илита думала о том, как сложится теперь ее судьба. По слухам, эскадрилью майора Джапаридзе перебросили в тыл, не то в Махачкалу, не то в Баку. Как же попасть в эскадрилью? А может, командование оставит ее на фронте, здесь? Летчиков в городе немного, но они все-таки есть…

Впрочем, если говорить правду, Илита не рассчитывала, что ей сразу же предоставят новый самолет и разрешат летать. В предписании, выданном ей на руки врачами госпиталя, было сказано, что лейтенант Илита Даурова нуждается в отдыхе. Что ж, у начальства будет отличная зацепка, чтобы не подпускать ее к штурвалу, мариновать в тылу…

Дорога то и дело петляла, поднимаясь на бугры, огибая ямы и бомбовые воронки, наполненные грязной дождевой водой. Вдоль обочин валялись искореженные брички, остовы автомашин, смятые и разодранные взрывной волной орудия и пулеметы. Сколько вражеской стали встретила грудью земля Севастополя! Сколько крови своих защитников впитала! Быть может, эта кровь и сделала ее тверже, мужественнее…

Дорога вильнула в сторону, огибая особенно широкую воронку, – сюда, наверно, врезалась авиабомба в тонну. Но что за чудо – на противоположном от Илиты краю воронки алел только недавно распустившийся крупный цветок мака! Илита не выдержала, сошла с дороги, приблизилась к цветку. Какой нежный, какой сочный этот мак! Родился на фронте, а живет по-мирному… Илита улыбнулась: ей припомнились цветы родного Фарна. Кажется, тысячу лет прошло с той поры, когда она ласкала их взглядом.

Она не стала срывать цветок, не стала губить его ради минутной прихоти. Только наклонилась и жадно вдохнула нежный аромат.

Где-то за поворотом дороги затарахтел автомобильный мотор. Вскоре мимо Илиты проскочила легковая трофейная машина. В ней сидели несколько военных – видно, какое-то начальство.

«Эх, хоть бы остановились, подвезли!» – встрепенулась Илита.

Словно уловив ее мысль, машина, отъехав метров двести, действительно стала. На дорогу выскочил молоденький шофер в матросской форме, откинул капот, озабоченно склонился над мотором.

Поравнявшись с машиной, Илита окликнула его:

– Что там у тебя стряслось?

– А хиба ж я знаю? – Шофер развел руками. – Трохвейная шкура! Хитрит…

Военные все, как один, посмотрели на Илиту. Она подняла руку к пилотке, приветствуя старших по званию. Один из военных был в генеральской форме, другой – в адмиральской. Лицо генерала показалось Идете знакомым. «Где я его видела?» – спросила она себя, не отрывая взгляда от крутого подбородка, от высокого лба и узких серых глаз генерала.

Шофер, по-видимому, справился с «трохвейной шкурой» – мотор вдруг заработал. Помахав Илите пилоткой, паренек вскочил в машину. Потом снова обернулся к Илите и крикнул:

– Эй, лейтенант!..

Илита остановилась. Она опередила машину метров на пятьдесят и уже настроилась продолжать путь пешком.

– Эй, лейтенант! – повторил шофер. – Шагай сюда, командующий зовет!

«Вот оно что! – осенило Илиту. – Значит, адмирал – командующий обороной Севастополя, а рядом – генерал Иван Ефимович Петров! То-то знакомое лицо…»

Она четким шагом подошла к машине:

– Слушаю вас, товарищ командующий!

– А ведь я вас знаю, – сказал вдруг генерал Илите. Он обернулся к адмиралу, будто требуя у него подтверждения этому. – Знаю, знаю…

– Откуда же? – вырвалось у Илиты.

– По газетному снимку. – Генерал Петров довольно усмехнулся. – Садитесь, подвезем.

Еще недоумевая, Илита уселась рядом с шофером.

– Знакомься, адмирал! – обратился Петров к своему спутнику. – Это та самая Дика, которая сбросила для севастопольских ребятишек на Новый год елку. Во фронтовой газете был ее портрет…

Теперь Илита припомнила: вскоре после Нового года в эскадрилью Джапаридзе приезжал корреспондент из фронтовой газеты и, несмотря на сопротивление Илиты, сфотографировал ее. Своего портрета Илита не видела. Но, оказывается, он был напечатан и его видел даже командующий обороной Севастополя.

– Помню, помню, – говорил между тем адмирал, обращаясь к Илите. – Мы тогда, товарищ Даурова, подобрали елочку твою и записку на Нахимовской улице. А потом в нашем подземном, – он улыбнулся, – в нашем временном Доме пионеров такой праздник устроили – лучше не бывает! Наши ребятишки хотели написать тебе благодарственное письмо, да адреса не знали…

– Добрая была выдумка. – Петров кивнул, всматриваясь в профиль Илиты. – Вы из госпиталя, товарищ Даурова?

– Так точно.

– Куда путь держите?

– Сначала в штаб. – Илита пожала плечами. – А там буду думать, как попасть в свою часть… к летчикам…

– В свою часть? – Генерал Петров покачал головой. – Насколько мне известно, вы были в эскадрилье майора Джапаридзе. Так вот, эскадрилья эта уже месяц как находится в Азербайджане. Туда сейчас не добраться.

– Но ведь летные части есть и в Севастополе? – не выдержала Илита.

– Есть-то есть, – согласился генерал. – Но… – он на мгновение замолчал, – но потери в самолетах у нас немалые, а летчиков более чем достаточно. И коли так, придется вам, лейтенант Даурова, повоевать на земле…

– Я – летчик, товарищ генерал! – воскликнула Илита. – Я хочу летать!

– Мало ли кто из нас чего хочет, – устало буркнул Петров. – А война, обстановка свое требует. – Он положил руку на плечо Илиты. – Не беспокойся, дорогой товарищ, дело мы тебе подберем. Вот почему бы тебе не стать разведчицей? Не в воздухе, а на земле. Очень нам сегодня нужны разведчики, очень! – Он легонько похлопал Илиту по плечу. – Сколько у врага дивизий под Севастополем? Сколько танков? Сколько самолетов на аэродромах и артстволов в батареях? Где и как расположили фашисты свои силы? Как строят укрепления? С какой стороны городу угрожает наибольшая опасность? – Петров внимательно посмотрел на Илиту. – На все эти вопросы, товарищ Даурова, должны будете ответить и вы! Понятно? А не ответите – сдадим город… не выдержим…

– Хорошо сказал, – поддержал Петрова адмирал. – И я бы на вашем месте, лейтенант Даурова, ни минуты не колебался в своем решении: коли нужна фронту разведка, вы, как мужественный, смелый и бывалый воин, беритесь за разведку!

Илита молчала. Конечно, фронту нужна разведка, нужны разведчики. Тут двух мнении быть не может. Но ведь Илита – летчик, притом не скороспелый, а кадровый, прошедший большую школу выучки. Правильно ли это – сунуть ее в пехоту? «Неправильно, – не соглашалась в душе Илита. – И как генерал не понимает, что для меня это – обида!»

Но Петров, казалось, не замечал расстроенного лица Илиты. Он продолжал говорить:

– И лучше всего будет, если мы определим лейтенанта к тебе, – обернулся он к адмиралу, – в разведку, в хозяйство Красникова. Женщине зачастую легче проникнуть в тыл врага, в оккупированные селения, и высмотреть там всё до пылинки. А твоего молодца-матроса хоть в платье кутай, хоть платок ему на голову накинь – все отличат. Верно я говорю?

– Верно, – подтвердил адмирал. – Такую дивчину, как Илита Даурова, только переодень в гражданское – и на первый взгляд ее не отличишь от крымской татарочки…

«А что? – подумала Илита. – Правда, не отличишь. Я такая же чернявая. И глаза с маленькой раскосинкой. Может, действительно пригожусь в разведке?»

Она вздохнула: тяжело было расставаться с делом, которое стало для нее самой жизнью.

Машина свернула к оврагу, рассекавшему гряду коричневых холмов, проехала глубокой ложбиной еще с полкилометра и остановилась. Здесь, в обрывистых кручах, были вырыты десятки пещер. Их темные, укрепленные камнями и бревнами входы с воздуха были, вероятно, совершенно неразличимы.

Генерал Петров, командующий – адмирал и адъютант командующего, майор, молчавший всю дорогу, вышли из машины. И тут же к ним подбежал высокий, тщательно выбритый офицер. Одет он был даже слишком щеголевато: тужурка из черного сафьяна, на ногах хромовые сапоги «гармошкой», голова увенчана высокой каракулевой кубанкой.

«Красников! – догадалась Илита. – Бритый Барс – так, кажется, его прозвали защитники Севастополя!»

Вскинув руку к кубанке, Красников коротко отрапортовал о положении дел в части. Командующий выслушал его, потом, улыбнувшись и погладив пальцем короткие седеющие усы, пошутил:

– Слышал я, Барс, у тебя в полку полным-полно женихов? Так вот, привезли мы тебе невесту…

Красников с удивлением взглянул на Илиту, которая только сейчас выбралась из машины.

Заметив этот удивленный взгляд, генерал улыбнулся еще шире.

– Невеста наша с хорошим приданым, – продолжал он. – Второй год воюет. На своем «У-2» чудеса творила. Что бы вы ели, если б она не сбрасывала вам каждую ночь контейнеры с сухарями и консервами? И пули, которыми вы стреляете, она доставляла с Большой земли. Видите, какое приданое у нашей невесты. Зовут ее Илита Даурова, а по-простому – Дика. Ну, все, теперь сами договоритесь…

Красников пожал Илите руку.

– Много слышал о вас, лейтенант Даурова, – сказал он. – Рад, что будем воевать вместе.

Илите тоже немало рассказывали о Красникове. Он командовал поредевшим полком морской пехоты – самым стойким и, пожалуй, самым лихим полком в армии, оборонявшей Севастополь. О храбрости самого Красникова ходили легенды – в госпитале только и говорили, что о Бритом Барсе и его отчаянных матросах.

– Я в разведке не воевала, – сказала Илита. – Не знаю, справлюсь ли, товарищ командир полка… – Она покосилась на генерала Петрова. – Тут у вас нужны иные навыки.

Командующий усмехнулся, разгадав хитрость Илиты.

– Ничего, ничего, – заговорил он. – Морячки свои тайны раскроют. Всю азбуку разведки у них пройдете, пригодится в жизни.

В этот момент за бугристой линией горизонта тяжело заухали пушки, и над головой Илиты засвистели снаряды.

– Ну, теперь на сутки зарядили, – сказал Красников. – Сейчас и «мессеры» появятся…

И правда, где-то в стороне загудели вражеские самолеты. По ним начали бить наши зенитки. Петров кивнул шоферу:

– Укройте машину. Разобьют – пешком ходить придется.

Шофер вытащил из багажника зеленовато-серый брезент, в одну секунду растянул его на «трофейке». Машина стала похожа на небольшой холмик – таких кругом было немало.

– Веди к себе. Барс, – сказал Красникову генерал, – Доложи-ка поподробнее. Что у вас, потери большие? Как с боепитанием? – Он взглянул на часы, потом покосился на небо, где свистели невидимые снаряды. – Точно начали. Как раз в обед. Вроде бы «крестятся». – Он взглянул на Илиту. – Не робейте. Дика, справитесь! Как говорится, не боги горшки обжигают. А с моряками жить интересно – веселый и бесстрашный они народ!

Красников кивнул Илите на соседнюю пещеру. Вход в нее был так искусно замаскирован, что она в первую секунду не смогла его разглядеть.

– Иди туда, лейтенант. Там разведчики устроились. Спроси старшину Никонова. Освобожусь – приду, обо всем договоримся.

Сказав это, Красников ушел вместе с командующим, адмиралом и адъютантом. А Илита, постояв около шофера, довольно нерешительно направилась к жилищу разведчиков. Она переступила каменный порожек и оказалась в пещере. Своды здесь были низкие, дневной свет проникал неглубоко. Хорошо, что у Илиты был с собой фонарик. Шагов через двадцать она заметила на стенах пещеры отблеск коптилок. Потом расслышала громкие мужские голоса.

Там, где пещера расширялась, привалившись плечом К стене, стоял матрос – дневальный. Он лениво посасывал самокрутку. Заметив Илиту, шагнул ей навстречу:

– Кто идет?

– Лейтенант Даурова. Мне нужен старшина Никонов.

– Документы!

Илита протянула направление из госпиталя. Часовой посветил фонарем «летучая мышь», что висел на вбитом в стену крюке, и с удивлением взглянул на Илиту.

– Дивчина? – воскликнул он. Раньше он, наверно, не расслышал ответа Илиты, когда она назвала свою фамилию. – Вот так штука! Но у вас, товарищ лейтенант, направление в штаб. Почему же вы здесь появились? Неувязочка вышла…

– Генерал Петров приказал явиться сюда! – отчеканила Илита.

– Эй, братва! – крикнул в глубину пещеры дневальный. – Старшину требуют!..

Глаза Илиты постепенно привыкали к полумраку, царившему в пещере. Она заметила в глубине грубо сколоченный стол и на нем две коптилки, сделанные из медных снарядных цилиндров. Дальше – нары в три этажа, аккуратно составленные у стены автоматы, снарядные ящики, в которых хранились гранаты – всё больше противотанковые, с рубчатыми боками.

Позевывая, в накинутом поверх тельняшки бушлате – в пещере было довольно прохладно, – подошел старшина. Он был недоволен, что его разбудили, – утром вернулся из трудного поиска, два дня не спал и еще не успел прийти в себя.

– Кому я тут понадобился? – грубовато спросил он, разглядывая Илиту.

Дневальный без слов протянул ему направление. Коренастый, широкоплечий, похожий на комель огромного дуба, Никонов, прочитав бумажку, посмотрел на Илиту с таким же удивлением, с каким только что смотрел на нее дневальный. Затем присвистнул.

– Направлена к вам командиром полка по устному распоряжению генерала Петрова, – объяснила Илита.

Старшина еще раз перечитал направление. Потом, наклонившись к Илите, заинтересованно спросил:

– Стало быть, товарищ лейтенант, вы и есть та самая Дика, которая сбросила севастопольским детишкам елочку на Новый год?

– Выходит, что я.

– От себя лично и от друзей большое вам моряцкое спасибо! – Никонов улыбнулся. – Молодец вы, Дика!

Илита смущенно молчала.

Услышав разговор, из глубины пещеры один за другим подходили матросы-разведчики и с откровенным интересом разглядывали Илиту. Она слышала их шепоток:

– Неужто деваха?

– Медицина, наверно…

– Не медицина, а небесная пташка!

Никонов строго посмотрел в сторону своих подчиненных, и они смолкли. В ту же секунду в проеме пещеры показалась стройная фигура.

– Бритый Барс! – пронеслось среди разведчиков. – Сам!

– Здорово, орлы! – бодро и зычно поздоровался Красников, останавливаясь около Илиты. – Ну что, знакомство состоялось? Высокие договаривающиеся стороны нашли общий язык?

Матросы молчали. Лишь Никонов позволил себе сказать словцо:

– Найдем.

Бритый Барс внимательно оглядел разведчиков.

– Должны найти! – с уверенностью сказал он. – А чтобы это произошло побыстрее, я вам кое-что объясню. Представляю: лейтенант Илита Даурова, а попросту – Дика. Летала на У-2. Доставляла севастопольцам медикаменты, боеприпасы, провиант. Теперь ее «этажерочка» покоится на дне Черного моря. Как это произошло, лейтенант Даурова при случае расскажет вам сама. Если, конечно, сочтет нужным… Была она летчицей – теперь военная судьба ее изменилась. Будет разведчицей на земле. Примите ее в свое боевое товарищество. Илита Даурова окончила еще до войны летную школу, на фронте давно. По званию она старше любого из вас. Но в нашем деле, как известно, звание – не самое главное. Нужен опыт, нужна сноровка. За этим и пришла к нам Илита Даурова. Будет она в разведке на особом положении… Ясно, старшина Никонов?

– Ясно, товарищ Брит… то есть товарищ командир полка! – Никонов замялся. – Вот только одна незадача: с жильем-то как? У нас товарищ Даурова разместиться не может: курим и, опять же, иной раз выражаемся густовато…

Красников рассмеялся.

– Ладно, это мы решим. Устрой ее, Никонов, в той пещере, где санитарки и радистка. А за обучение Дауровой в разведке… и за все прочее отвечаешь лично. Понял? Лично.

– Понял, товарищ командир полка! – отчеканил старшина.

– Ну, лейтенант Даурова, желаю успеха! – Красников протянул Илите руку и крепко пожал девичью ладонь. – Можете при необходимости обращаться непосредственно ко мне. Все!

И, чуть сутулясь из-за низко нависающих сводов пещеры. Бритый Барс пошел к выходу.

Так весной 1942 года Илита Даурова стала разведчицей на земле Севастополя.