Текст книги "Цена предательства"

Автор книги: Тони Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Годы пребывания в Юго-Восточной Азии не прошли даром, и Крис отлично владел мастерством рукопашного боя. В общем, ударом ребра ладони по носу Спенсер убил бизнесмена и, ошеломленный случившимся, просидел возле трупа до прибытия полиции. Его арестовали и предали суду, на котором он признал себя виновным в совершении непредумышленного убийства и был приговорен к двенадцати годам тюремного заключения.

Все эти годы, будучи за решеткой, Спенсер вел переписку с Вэлином. Он узнал, что его друг бьи серьезно ранен в голову во время уличного боя в Белфасте, демобилизовался из армии, покинув САС по болезни, и начал карьеру "солдата удачи". Когда Спенсера выпустили на свободу в 1988 году, он отправился в Европу, присоединился к Вэлину и был одним из немногих, кому довелось вернуться на родину живым, если не считать легкого ранения, из операции на юге Африки.

– Не знаю, как у вас, полковник, но у меня возникло подозрение, что на этот раз подобралась на редкость странная команда, – сказал Спенсер. – А вы, значит, считаете, что осечки не предвидится?

– Нужно свято верить мне и Господу Богу, – посоветовал Вэлин.

– Веры хоть отбавляй, – откликнулся Спенсер, – но я предпочитаю доверяться моему "малышу".

С этими словами он наклонился и потрепал рукой своего "малыша" шестиствольный "гэтлинг" М-134 калибра 7,62 мм с электрическим приводом, обладающий скорострельностью до шести тысяч выстрелов в минуту. Он был снабжен аккумулятором и специально переоборудован для стрельбы с плеча, что особенно нравилось Спенсеру, так как обычно такое оружие устанавливают на боевом вертолете или автомашине. В бою стрелок с "гэтлингом" был незаменим и играл роль пешей артиллерийской батареи.

– Мои "малыши" получше твоего, – вступил в разговор солдат, говоривший по-английски с акцентом жителя одной из стран Центральной Европы. Он был одет в темную камуфляжную форму и сидел невдалеке на груде ящиков с сигарой, издававшей запах крепкого табака.

– Взрывчатка, – презрительно усмехнулся в ответ Спенсер. – Слишком много шума.

– Ну, положим, твоя дурацкая пукалка тоже не отличается тонкостью голоса, – парировал Максим Резник. – Если хочешь, могу на спор срезать тебе прыщ с лица на расстоянии в тысячу ярдов и гарантирую, что даже шрама не останется.

Спенсер только ухмыльнулся, припомнив, как впервые встретил этого русского всего несколько недель назад, когда новоиспеченная команда собралась на небольшой ферме в Норфолке, которую Вэлин приобрел, как только расстался с САС, чтобы использовать в качестве базы для своей личной армии. На ферме солдат ввел в курс дела, и там же они прошли подготовку к предстоящей операции. С первых шагов Спенсер и Резник, ветеран афганской кампании, почувствовали взаимное влечение, почти родство душ. Это можно было объяснить то ли тем, что война в Афганистане была столь же порочной и обреченной на провал, как и вьетнамская, то ли тем, что настоящие профессиональные солдаты с полуслова понимают и ценят друг друга.

– Ладно, Макс, посмотрим, – ответил на вызов приятеля Спенсер. Поживем – увидим.

Резник бросил окурок, вдавил его в землю носком ботинка и встал на ноги. Оказалось, что он небольшого роста, примерно в пять футов и шесть дюймов, но хорошо сложен и крепко сбит. У его бедра висела кобура с девятимиллиметровым пистолетом чешского производства, а за плечо был переброшен автомат Калашникова АК-47 с обоймой в форме банана.

Русский стал жертвой драматических политических перемен на Востоке после падения Берлинской стены. Когда его полк расформировали, он подался на Запад, в Германию, и прошел всю Европу, пока не очутился в Лондоне. Поскольку у него был статус нелегального иммигранта, на постоянную работу рассчитывать не приходилось, но Резник обладал одним преимуществом: он прекрасно говорил по-английски, выучив язык на ускоренных курсах подготовки молодого солдата в старые недобрые времена, когда его хозяева в Кремле вынашивали мечту о вторжении на Запад. Так он оказался в пивной в Фуламе, где быстро сумел договориться с Вэлином и О'Рурком, набиравшим команду для операции в Колумбии.

Резник был классным специалистом по взрывному делу и однажды похвастался Спенсеру, что способен заложить заряд пластиковой взрывчатки "семтекс" и проделать дыру любого размера в любом объекте, большом или малом, либо разрушить его полностью. Сейчас все его припасы были аккуратно упакованы в десятке сумок, предусмотрительно сложенных в тени.

Хотя "семтекс" не подвержен воздействию высокой температуры, многие солдаты по опыту знали, как может повести себя взрывчатка на жаре, и никто не испытывал желания рисковать.

– Куда, черт побери, подевался наш транспорт? – раздраженно вопросил Спенсер. – В любую минуту нас могут здесь перестрелять, как в тире.

– Будет тебе транспорт, – попытался успокоить его Вэлин, но, взглянув на часы, и сам понял, что машины запаздывают уже на десять минут.

– Если машины не придут, мне отнюдь не улыбается тащить на себе весь этот груз по горам, – признался Спенсер. – Особенно если учесть, сколько дерьма мы сюда привезли.

– Не бери в голову, Спенс. Не волнуйся, – повторил Вэлин, и как бы в подтверждение его слов издалека послышался гул мощных двигателей.

По мере того как звук приближался, солдаты привели оружие к бою и заняли оборону.

Через несколько минут в прогалине между зарослей показались старая британская трехтонка марки "форд", кузов которой был прикрыт брезентом, и джип времен второй мировой войны.

Машины остановились в ста ярдах от отряда и заглушили двигатели. Наступившую тишину нарушили щелчки взводимых курков. Водитель джипа вылез из машины и направился к отряду Вэлина, держа руки вдоль тела. На нем был белый хлопчатобумажный костюм, который здесь обычно носят крестьяне, и кожаные сандалии. Оружия у него не было видно, но половина отряда все же держала его под прицелом, в то время как вторая половина не спускала глаз с трехтонки.

– Полковник Вэлин? – спросил водитель джипа, когда подошел ближе. Он говорил поанглийски с сильным испанским акцентом. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти, под копной седых волос его лицо было изборождено глубокими морщинами, но даже под прицелом автоматов он шел по траве пружинистой походкой юноши.

– Да, это я, – подтвердил Вэлин.

– Меня зовут Хезус, – с улыбкой сообщил старик. – Я так понимаю, что у нас назначена здесь встреча.

– Абсолютно верно, – ответил Вэлин. – Вы прибыли вовремя, но, поскольку мы никогда раньше не встречались, вы уж простите, мы вынуждены принять меры предосторожности.

– Ничего не имею против, сеньор.

– Мне было велено задать вам определенный вопрос.

– Да, пожалуйста.

– Ваш армейский номер, даты вступления в армию и демобилизации.

– Такое не забывается, – усмехнулся в ответ колумбиец, назвав искомые цифры, которые Вэлин сверил с записями в блокноте.

– Все правильно, – заключил полковник. – У вас есть оружие?

– Нет, я посчитал, что без оружия будет меньше риска, но, если желаете, можете меня обыскать.

– Спасибо, – поблагодарил его Вэлин и профессионально быстро обыскал нового знакомого. Оружия у того действительно не было.

– Кто в грузовике? – спросил Вэлин.

– Там только Карлос, мой сын. У него тоже нет оружия.

– Попросите его выйти из машины.

Хезус скороговоркой прокричал несколько

фраз по-испански, и молодой человек лет двадцати с лишним в джинсах и клетчатой рубашке спрыгнул на землю из кабины водителя.

– Эйнджел, Стонер, обыщите грузовик! – скомандовал Вэлин.

Двое солдат прошли к трехтонке, обыскали водителя и кабину, а потом осторожно приподняли брезент на кузове.

– Все в порядке, полковник! – прокричал Стонер.

Только тогда Вэлин позволил себе расслабиться.

– Пожалуйста, примите мои извинения, – обратился он к колумбийцу, – но вы, надеюсь, понимаете, что нам нужно быть настороже?

– Конечно, полковник, – ответил Хезус. – Вы бы меня очень разочаровали, если бы не приняли мер предосторожности.

– Вот и хорошо. Боб Танкертон говорил мне, что вы свое дело знаете.

– Танк, – с улыбкой припомнил старого знакомого колумбиец. – Вы давно с ним виделись?

– Несколько недель назад.

– Если вам доведется с ним вскоре встретиться, передайте ему поклон от меня. Наверняка именно моему старому приятелю пришла в голову идея насчет моего армейского номера, дат вступления в армию и демобилизации, не так ли?

Вэлин кивнул.

– Идея хорошая. Такие вещи запоминаются на всю оставшуюся жизнь. Танк, конечно, хитрая бестия. А теперь, полковник, прикажите своим людям сложить груз в машину. В этом районе шастают армейские патрули, и, думаю, совсем не обязательно, чтобы о вашем прибытии прослышали раньше чем требуется.

– Правильно, – согласился Вэлин. Повернувшись к сержанту, он распорядился: – Келйер, организуйте погрузку!

– Слушаюсь, сэр! – рявкнул в ответ Келлер и приступил к делу. Слышали, что сказал полковник? Начали погрузку! Одна нога здесь, другая там.

Через пять минут все снаряжение оказалось в кузове трехтонки, и там же разместились Келлер и солдаты, за исключением Спенсера. Поскольку он довольно сносно говорил по-испански, ему велели занять место рядом с Карлосом.

Вэлин и О'Рурк сели в джип, а Хезус – за руль.

Он и поехал первым по узкой дороге через густые заросли, расходившиеся от взлетной полосы.

– Если верить Танкертону, до Боготы ехать часа четыре! – прокричал Вэлин в ухо Хезусу, стараясь перекрыть шум двигателя.

– Это так, полковник, но за последние недели военные усилили патрулирование дорог, как будто знали, что должно что-то случиться.

Придется подождать до сумерек, и тогда можно будет дойти до цели.

– Но мы так не планировали, – возразил Вэлин.

– Планы для того и разрабатывают, чтобы позже менять, – философски заметил Хезус. – Мне бы очень не хотелось, чтобы нас остановил армейский патруль. Я подыскал местечко, где мы перекантуемся до наступления темноты.

Поверьте мне, сэр, так будет лучше.

– Что скажешь, Марк? – спросил у своего заместителя Вэлин.

– Мне кажется, сэр, что следует доверять сведениям местной разведки, ответил О'Рурк. – Времени у нас достаточно – аж до послезавтра. Возможно, вообще операцию лучше всего проводить в полной темноте.

– Ладно, договорились, – уступил полковник. Повернувшись к колумбийцу, он добавил: – Хорошо, Хезус, поехали в то место, которое ты присмотрел. Но вначале надо ввести в курс дела сержанта.

Полковник достал из кармана небольшую рацию и сказал:

– Вэлин вызывает Келлера. Прием.

Сидевший у борта грузовика сержант тотчас откликнулся, воспользовавшись такой же рацией, прикрепленной к воротнику его рубашки:

– Келлер слушает. Прием.

Вэлин рассказал немцу о перемене в планах, и сержант передал команду солдатам, которые дружно подпрыгивали на ухабах, сидя на твердых скамьях вдоль бортов.

– Выступаем сегодня вечером, – сообщил Келлер.

3

Спустя четверть часа Хезус свернул с проселочной дороги на шоссе, покрытое неровными бетонными плитами с трещинами и провалами, которое прорезало густые заросли.

– Здесь поворачиваем на север, – сказал водитель, – и выезжаем к старому ранчо, где сможем спокойно переждать до наступления темноты. Там припасено продовольствие и Питье, и там нас ждут моя жена и дочери. Они о вас позаботятся.

– По-моему, лучше будет, если женщины не попадутся на глаза моим солдатам, – на всякий случай предупредил Вэлин. – К сожалению, я знаю далеко не всех из моей новой команды. Боюсь, среди них могут оказаться и такие, кто даст волю рукам.

– Я убежден, что вы сможете навести порядок, – совершенно спокойно отреагировал колумбиец. – На прошлой неделе я получил весточку от Танка. Он заверил меня, что вы человек чести и я могу полностью на вас положиться.

– Приятно сознавать, что мне доверяют, и я благодарен Танку и вам, Хезус, – ответил полковник. – Остается надеяться, что я смогу оправдать ваше доверие.

"Господи, помоги!"– пронеслось у него в голове, когда Вэлин вспомнил, чего ему стоили последние недели. На следующий день после совещания в штате Вирджиния он вернулся в Англию вместе с О'Рурком. Келлер и Спенсер отдыхали на ферме, и командируй его заместителю пришлось обойти немало пивных, где обычно собираются наемники, в поисках кадров для новой команды.

Слава Богу, у них были деньги, но даже одна треть миллиона фунтов стерлингов – это не так уж много, если учесть все обязательные расходы: задаток завербованным, их содержание, оружие и боеприпасы, транспорт, фальшивые документы для некоторых новобранцев и так далее и тому подобное. На подбор восьми новых членов команды ушла неделя, после чего Вэлин велел О'Рурку отправляться с ними в Норфолк, где Келлер занялся их боевой подготовкой.

В то время как О'Рурк с Келлером прилагали все усилия, чтобы их новым коллегам жизнь не показалась медом, Вэлин снова вылетел в Соединенные Штаты, где предстояло организовать транспорт, закупить оружие и договориться о прибежище для отряда на крайнем юге США. В конечном итоге он арендовал ранчо в штате Нью-Мексико вблизи границы с Мексикой, и там к нему присоединился О'Рурк.

Вдвоем они приобрели самое современное оружие и снаряжение, а также несколько раз пересекли границу в разных местах, тщательно помечая, какие дороги усиленно патрулируют американские пограничники и по каким маршрутам можно проехать беспрепятственно. Они не испытывали ни малейшего желания угодить в лапы властям США, когда придется пересекать границу всем отрядом. При необходимости Вэлин готов был разделаться с любым таможенным чиновником или пограничником, если те проявят излишнее любопытство, но это могло привлечь к операции ненужное внимание и осложнить ее проведение.

Вэлин и О'Рурк побывали также в мексиканской столице. Пустив в ход фальшивые документы, они арендовали в Мехико несколько автомобилей. Документы они приобрели у весьма приятного джентльмена, проживавшего в сельской местности. Потом они вылетели в Панаму, где раздобыли самолет с пилотом. По возвращении на ферму спустя две недели они с радостью обнаружили, что за это время Келлеру удалось сбить новобранцев в сносный единый отряд. Впрочем, только бой сможет показать, какие результаты принесли труды сержанта.

По мере того как солнце поднималось над горизонтом, под брезентом, покрывавшим кузов трехтонки, становилось все теплее. Келлер вытер рукавом пот со лба и окинул взглядом солдат, подпрыгивавших и качавшихся из стороны в сторону на жестких сиденьях вдоль бортов. "Боже, ну и рожи! подумал сержант. – Почему я не могу устроиться на нормальную работу и не связываться больше со всякими безумными затеями?" Мысленно улыбнувшись, он сразу же нашел ответ: "И чем я буду заниматься? Развозить молоко в Кельне? Женюсь на толстушке и буду вести домашнее хозяйство?"

Он снова принялся изучать солдат, которыми ему выпало командовать, и вновь горько пожалел о старых друзьях, погибших на его глазах в Южной Африке. Жаль, что сегодня никого из них здесь нет и приходится идти в бой с людьми, на которых не можешь полностью положиться. Сержант пробежал глазами по лицам своих новых товарищей и в который раз задался вопросом: как-то они проявят себя в настоящей драке?

На его взгляд, с Эйнджелом был полный порядок. Правда, у парня большое самомнение и он часто огрызается, получив приказ, но в период боевой подготовки на ферме показал себя хорошо. С другой стороны, нельзя было отрицать, что на мир он смотрит, как хиппи, хотя это не мешает ему быть прирожденным убийцей, если верить байкам о прохождении им службы в Форт-Брэгге.

Эйнджел, он же Джонни Анджело, молодого поколения, подался добровольцем в армию США, но угодил в вооруженные силы в мирное время, и из него попытались сделать связиста, поскольку в колледже ему выдали диплом специалиста в области электроники. Такой расклад не понравился деятельному Эйнджелу, который рвался в бой, и дабы доказать, на что он способен, солдат-недоучка затеял драку с двумя военными полицейскими, когда до окончания срока подготовки оставалась всего неделя. Его предали суду военного трибунала, признали виновным в нападении на блюстителей порядка, навесили "грубое нарушение устава"

и бросили за решетку.

По выходе на свободу Эйнджела с позором вышвырнули из армии, но вскоре он вернулся в знакомые места, разыскал одного из тех полицейских и, как было сказано в протоколе, "нанес ему тяжкие телесные увечья". На сей раз Эйнджел не стал ждать, пока его арестуют вторично, и сбежал в Италию, где неплохо устроился, так как прекрасно владел родным языком своего отца. Какое-то время работал он инженером на радиостанции, но это ему довольно быстро наскучило, и он, подобно другим членам команды Вэлина, бродил по Европе, пока не добрался до Лондона, а тяга к жизни профессионального солдата привела его в пивную, где и был подписан контракт на участие в операции в Колумбии.

Сержант считал, что нет оснований беспокоиться и за Резника. Это был настоящий профи, которого подготовили к службе профессиональные солдаты, и хотя отец Келлера сражался на восточном фронте и умер от открывшихся ран вскоре после того, как вернулся с войны, сержант не испытывал враждебности к русскому. По правде говоря, он втайне был даже доволен тем, что Резник оказался с ним в одной команде. Келлер был твердо убежден, что, если бы Гитлер не напал на Россию, а сохранил с ней союзные отношения, исход второй мировой войны мог быть совсем иным.

Еще одним членом отряда был Стонер. Вообще-то, Келлер не мог себе признаться в любви к черномазым, но этот парень казался добрым солдатом. А вот рядом со Стонером сидел француз, представлявший в какой-то мере загадку. Звали его Мессельер, если он, конечно, не врал. Ему было тридцать пять лет, он обладал приятной наружностью и держался особняком, крайне редко вступая в контакт с другими парнями. Иногда можно было поймать его взгляд, и тогда создавалось впечатление, что в прошлом Мессельер совершил какой-то дурной поступок, скорее всего нечто очень плохое, и мучался угрызениями совести. Впрочем, это было его личное дело.

Француз был одет в джинсы и форменную военную куртку. На коленях он держал автомат "инграм" MAC-11, а две обоймы были спаяны концами, что позволяло за шесть секунд расстрелять шестьдесят патронов. На боку он носил кобуру с пистолетом.

Мессельер встретился взглядом с сержантом и дружески ему кивнул. Он чувствовал, что Келлер изнывает от любопытства, но не испытывал ни малейшего желания ему помочь. В этом не было замешано ничего личного, просто так должно быть всегда. Мессельер вел жизнь наемника вот уже пять лет, с тех пор как покинул дипломатическую службу Франции, где на его долю выпала необычная работа. "Убийца, – грустно размышлял он. – Я стал убийцей. Диплом Сорбоннского университета по специальности в области изящных искусств принес мне только одну работу – профессионального убийцы".

Когда Мессельер закончил университет в возрасте двадцати трех лет и пытался решить, где наилучшим образом применить полученные знания, на помощь пришел его дядюшка Клод, предложивший постоянное, благополучное и хорошо оплачиваемое место на государственной службе, в системе которой он сам провел более тридцати привольных лет и за эти годы успел состариться, располнеть и донельзя облениться.

Мессельер так и поступил, но его сразу же вщделили из толпы претендентов и отправили на собеседование с представителями секретной службы. Психологический портрет, нарисованный обследовавшими его экспертами, давал довольно четкое представление о подлинной натуре и склонностях молодого француза. Ему сказали, что он прирожденный убийца. Для него это было большой новостью, так как раньше ему не случалось даже драться кулаками.

Представитель секретной службы выступил с интересным предложением. Он пообещал, что Мессельера научат искусству убивать, а в обмен на услуги в этой области ему предоставят хорошо оплачиваемую должность временного поверенного в министерстве иностранных дел в Париже.

Мессельер обеими руками схватился за это предложение. Ему забили голову рассказами о том, каким успехом пользуются дипломаты.

Дескать, они водят самые шикарные автомобили, крутят любовь с самыми красивыми женщинами, одеваются лучше всех и для них отведены лучшие места в оперном театре. В течение года из него готовили убийцу, и обучение было просто наслаждением. Затем его назначили на первую должность, и еще год он жил припеваючи, пока однажды с ним не вступил в контакт агент секретной службы, у которого Мессельер в свое время проходил собеседование.

Новоиспеченному дипломату назвали имя и адрес, выдали пистолет и велели убрать указанного человека, что и было сделано без лишних слов. В конце концов, не зря же его обучали этому мастерству.

В течение следующих пяти лет он выполнил еще восемь подобных заданий. Мессельер расправлялся с мужчинами и женщинами без разбора, не задумываясь. Но однажды ему довелось зарезать кинжалом любовницу высокопоставленного чиновника, которая в постели собирала разнообразную информацию и продавала тем, кто больше заплатит. Разбуженная шумом, в комнату вошла восьмилетняя дочь женщины, и Мессельер перерезал ей горло это было нечто само собой разумеющееся. Лишь значительно позже в нем пробудилась и стала отчаянно мучать совесть. Тогда он ударился в запой. Его предупредили, сказав, что нужно бросить пить, ибо в противном случае его постигнет та же участь, что и его жертв, и приговор приведет в исполнение его коллега, выпускник той же школы профессиональных убийц.

Мессельер предупреждение проигнорировал, а когда спустя несколько недель к нему заявился коллега по бизнесу смерти, он с ним легко совладал. После чего он исчез, как исчезали его жертвы. Все было спланировано за несколько месяцев до этого. Не прошло и часа после встречи с незадачливым убийцей, как Мессельер уже сидел в самолете, державшем "

курс на Канаду, и был счастливым обладателем фальшивого паспорта.

Однако он не сумел прижиться в местечке, где говорили исключительно по-французски и где он намеревался начать новую жизнь. Через год Мессельер принялся бродить по свету в поисках приключений и вошел в компанию наемников в Африке. Он объездил весь континент вдоль и поперек, брался за дело, когда оно само шло в руки, и постоянно выступал под разными именами. Мессельер стало одним из последних.

Если бы Келлер прознал про другие имена, под которыми ранее действовал француз, он бы сразу понял, почему Вэлин, ни секунды не раздумывая, подписал контракт с Мессельером.

Но француз потребовал, чтобы полковник поклялся хранить его тайну, а Вэлин свято держал данное им слово. По правде говоря, немец и француз не встретились раньше чисто случайно, хотя Мессельер всегда принимал меры предосторожности и старался не выделяться, памятуя, что у французского правительства долгая память и длинные руки. Он настолько преуспел в искусстве выглядеть безликим и ничем себя не проявлять, что в кругах наемников был известен как "человек-невидимка".

Француз мысленно послал к чертям немца, продолжавшего поедать его глазами. Мессельер знал сержанта как высокопрофессионального военного и был убежден, что, когда отряд войдет в соприкосновение с противником, забудутся все личные симпатии и антипатии, а проявлять любопытство будет некогда.

Рядом с Мессельером на скамейке, выбивавшей на каждом новом ухабе душу из тела, сидел еще один новый член частной армии Вэлина. Раньше просто не было случая познакомиться с ним поближе, и сейчас француз предложил соседу сигарету, которую тот принял с благодарностью. Это был совсем молодой парнишка, лет девятнадцати максимум двадцати.

Его звали Ленни Пакард, и он родился в Австралии.

– Какого хрена ты влез в это дерьмо? – спросил француз, когда оба закурили.

– Из-за своего отца, – ответил юноша. – Он воевал во Вьетнаме, и его убили. Я был самым молодым рекрутом в армии Австралии, но, знаешь, житуха там тошнотворная. Через три месяца меня демобилизовали как психологически непригодного, и я отправился в Англию. Мне говорили, что можно подписать контракт и неплохо заработать на службе наемным солдатом. Так вот и повстречался с этими ребятами в лондонской пивной. А ты откуда?

– Это длинная история, – уклонился от прямого ответа Мессельер. Когда-нибудь, малыш, я тебе, может, и расскажу. Ты впервые в такой операции?

Австралиец молча кивнул.

– Остается надеяться, что ты знаешь, на что идешь и чем это все может закончиться.

– Заработаю кучу денег и отлично проведу время, – петушился Пакард, но больше для виду. На душе у него было неспокойно.

– Хотелось бы, чтобы все было так просто, как ты говоришь.

– А ты давно играешь в эти игры?

– Давно. По-моему, слишком давно.

Француз оглядел новенькую военную форму

Пакарда, небольшую кобуру на боку, содержавшую скорее всего "беретту" модели 1934 года, и винтовку устаревшего образца калибра 7,62 мм с телескопическим прицелом, которую австралиец сжимал ногами.

– Где ты раздобыл оружие? – осведомился Мессельер.

– Все это принадлежало моему отцу. Его вещи переправили из Вьетнама, когда посылали гроб. Отец был сержантом, и его командир тоже приехал и передал все это "имущество"

моей матери. Вот с тех пор я и вооружен.

– Будем надеяться, что отцовское оружие принесет тебе удачу, – пожелал француз.

– Я тоже на это надеюсь.

Внезапно грузовик накренился и буквально заскакал по грунтовой дороге. Мессельер откинул край брезента и выглянул наружу.

– Кажется, мы вышли на финишную прямую, – сообщил он, ни к кому не обращаясь.

Сидящий в джипе Вэлин смотрел вперед вдоль узкой тропы, по которой осторожно вел машину Хезус. Полковник взял в руки и подготовил к бою винтовку М-16, а О'Рурк достал из кобуры полуавтоматический "браунинг* и тоже приготовился к любым неожиданностям.

– На всякий пожарный случай, – небрежно обронил Вэлин. – На мой взгляд, самое подходящее место для засады.

В грузовике, следовавшем за джипом, Келлер придерживался аналогичного мнения и приказал солдатам подготовиться к бою.

Машины проковыляли по рытвинам до конца тропы, выходившей на поляну, где находилась заброшенная ферма. В неглубокой впадине в полумиле от края поляны виднелся довольно большой жилой дом, а позади – полуразрушенный амбар.

– Мой дом – ваш дом, – с гордостью заявил Хезус. – Добро пожаловать в ваше временное пристанище!

Он отжал акселератор до пола, и джип рванулся вперед. Его примеру последовал Карлос в кабине грузовика. Когда они подъехали ближе, распахнулась парадная дверь и на пороге показалась женщина с двустволкой в руках.

– Моя супруга, – представил хозяйку Хезус. – Во всей Колумбии не сыскать лучшей поварихи и более меткого стрелка.

Машины приблизились к крыльцу, и женщина подняла вверх ружье в знак приветствия и что-то крикнула, обернувшись к дому.

– Мои дочери сейчас помогают готовить обед, – пояснил Хезус. – Мне кажется, что машины лучше поставить в амбар. Иногда заброшенными фермами интересуется армия с вертолетов.

Он провел джип вокруг дома, открыл створ – ки широких ворот и поставил машину вплотную к темно-зеленому микроавтобусу "фолькс – ваген", чтобы оставить место для грузовика.

Как только транспорт был припаркован и надежно укрыт от посторонних глаз, Хезус с удивительной легкостью выпрыгнул из джипа и объявил:

– Все, друзья, приехали. Пора перекусить.

Приглашаю всех.

Один за другим солдаты выпрыгнули из грузовика, а затем все направились к дому Последними покинули трехтонку братья Макгвайр, Джерри и Даниэль, ставшие профессиональными наемными солдатами после того, как побывали в подпольной Ирландской республиканской армии, в которую вступили еще в детстве, и Пэт Ньюмэн, англичанин, прослуживший в воздушно-десантном полку десять лет, а затем добровольно расставшийся с армией во время коренной реорганизации в британских вооруженных силах в начале девяностых годов. Джерри и Даниэль были похожи друг на друга, как близнецы, хотя Джерри исполнилось тридцать, а Даниэль был двумя годами младше. Это были высокие крепкие парни с румянцем во всю щеку и огненно-рыжими волосами, что подтверждало их ирландское происхождение.

Братья Макгвайр отличались добродушным нравом, любили выпить и посмеяться в компании друзей. В общем, производили впечатление простых и добрых ребят, но на самом деле они были хладнокровными и безжалостными убийцами, которые бомбами и пулями доказали свою преданность делу "временной" ИРА ["Временная" ИРА возникла осенью 1970 года, когда произошел раскол в республиканском движении Ирландии, выступающем за объединение страны. В отличие от "официальной", предпочитающей политические методы борьбы, "временная" ИРА убеждена, что изгнать англичан из Ольстера можно только вооруженным путем. (Здесь и далее примечания переводчика?)].

Они были вынуждены покинуть родину лишь после того, как их имена были внесены британской армией, силами обороны и королевской полицией Ольстера в списки самых опасных преступников, находящихся в розыске.

Оба были одеты в полевую форму британской армии и носили у пояса автоматические восьмизарядные пистолеты "кольт" калибра 0,45 дюйма, а за плечами – чешские автоматы "скорпион" V261 калибра 7,62 мм, снабженные устройством для бесшумной стрельбы. У братьев с самого начала установились довольно натянутые отношения с Ныомэном, которому довелось за время службы не раз побывать в Северной Ирландии, где на его глазах погибли от рук террористов ИРА многие его товарищи.

Однако он считал, что все это в прошлом и сейчас нужно думать только о настоящем, хотя временами в нем вспыхивал гнев при воспоминании о погибших. Бывший десантник предпочитал носить брюки навыпуск, полусапожки, форменную куртку, пистолет парабеллум "смит-энд-вессон" калибра 9 мм на поясе, а за плечом – восьмизарядное помповое ружье 12-го калибра "итака-медвежатник" с длиной ствола 18,5 дюйма.

В доме гостей встречала жена Хезуса, хлопотавшая над приготовлением обеда и командовавшая действиями своих трех дочерей.

– Полковник, – торжественно провозгласил Хезус, – разрешите представить мою жену Марию и моих дочерей Софию, Карлотту и Кармен.

– Рад с вами познакомиться, – заявил Вэлин и представил женщинам по одному членов своей команды.

Мария была высокого роста и отлично сложена. Ей можно было дать около пятидесяти лет, и в ее длинных темных волосах проглядывала седина. На ней было темное платье, напоминавшее наряд колумбийских крестьянок, и сапожки. Впрочем, гости не уделили ей особого внимания и во все глаза пялились на ее дочерей. Все три были на редкость хорошенькие девушки в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет. Они были выше матери, с тонкими талиями, высокой грудью и стройными ногами, с длинными шелковистыми темными волосами, ниспадавшими ниже плеч. На старших сестрах, Софии и Карлотте, были простенькие белые блузки, темные длинные юбки и открытые сандалеты, а Кармен носила плотно облегающие бедра джинсы, сапожки и одноцветную розовую ковбойскую рубашку.